Текст книги "Мечтающий в темноте"

Глава 14

Нок целый час лежала без сна, прежде чем поняла, что заснуть больше не сможет. Небо ещё было тёмным. Может быть, она успеет проделать несколько упражнений, прежде чем проснутся родители.

«Не-ступая», она спустилась по лестнице и там услышала, что экономка на кухне уже приступила к работе. Нок заглянула в дверь и поклонилась старухе.

– Доброе утро, госпожа Вибун, – сказала она. Женщина вскрикнула и попятилась.

– А, Нок! Ты меня напугала. Ты встала слишком рано. Юные леди вроде тебя должны долго спать.

– Я встала не раньше вас. Могу я помочь?

Госпожа Вибун почесала шею, посыпанную тальком.

– Спасибо, но я заканчиваю готовить рис и рыбу для монахов. Я вначале отнесу еду им, а потом вернусь и займусь вашим завтраком. Твоя мама говорила, что вы с ней сегодня пойдёте в школу. Думаю, будет интересно.

У Нок свело желудок. Мама ничего ей не говорила про визит в школу. «Это будет благотворительность», – сказала себе Нок. Её мама всё время посещала школы и приюты и давала им денег. Но если бы это была благотворительность, мама не взяла бы с собой Нок. Нет, единственной причиной могло бы быть знакомство Нок с её будущими учителями. Ладно, может быть, меня уже не будет здесь, когда она проснётся.

– Госпожа Вибун, может быть, я отнесу сегодня завтрак монахам? – спросила Нок.

– Ты уверена? – спросила женщина. – Если ты не против, то это мне бы очень помогло.

– Совсем не против, – ответила Нок и взяла закрытое крышкой блюдо. – Дома я этого не делаю. И я бы хотела ещё раз повидаться с отцом Чамом.

Солнце ещё не поднялось, когда Нок шагала по дороге в деревню. От блюда поднимался свежий аромат трав и варёной рыбы. Это была правда – она хотела ещё раз увидеть старого монаха. Он долго разговаривал с её отцом в день их приезда, и, хотя они были не согласны почти по всем вопросам, Нок он сразу понравился.

Когда она пришла на деревенскую площадь, небо было светло-серого цвета, а монахи почти закончили свой обход. Нок сняла обувь и присоединилась к выстроившимся в линию жителям.

Все они держали тарелки с едой и, когда монахи подходили, ложкой накладывали им в котлы. Отца Чама не было, поэтому Нок раздала рыбу другим монахам.

Потом она стояла под деревом и смотрела на прохожих. Был базарный день, и люди приехали из окрестных поселений, чтобы торговать на главной улице.

Глаза Нок скользили по торговым рядам вдоль дороги. В середине ряда в лавке зеленщика продавали овощи и закуски, завёрнутые в банановые листья. Хозяин магазинчика только что аккуратно уложил пирамидой свежие сладости: золотые пирожки, смазанные яйцом, внутри которых, вероятно, находились сладкие бобы или ананасовое варенье.

У Нок потекли слюнки. Она была готова подойти и купить немного, чтобы отнести домой к госпоже Вибун, когда вдруг увидела, что по прилавку ползёт коричневый пятиногий паук. Она не сразу поняла, что это была рука. Рука, принадлежавшая босоногому мальчишке.

Пальцы схватили пирожок и вытащили его из пирамиды. Но в спешке мальчишка разрушил пирамиду, и пирожки посыпались на землю.

Ругаясь и чертыхаясь, выбежал хозяин лавки:

– Моя утренняя выпечка! Беда! Теперь всё грязное!

Нок видела, как люди подходили и помогали собрать упавшее. А мальчишка давно убежал. Казалось, никто, кроме неё, не понял, что произошло. «И вот, пожалуйста, – подумала она. – Воровство, нагло и в открытую. Когда люди не живут по правилам, этим как раз и заканчивается».

Нок перешла площадь, направляясь туда, куда скрылся босоногий мальчишка. Если она его отыщет, это поможет её отцу убедить отца Чама в необходимости сфер и закона. Руки её были в напряжении, готовые схватить мальчика. Когда она повернула за угол, то увидела, что её опередили.

Какой-то монах стоял на коленях возле мальчишки, который всё ещё сжимал в руке грязный пирожок. Мальчик с широко открытыми глазами пялился и кивал, сдерживая слёзы. Монах был молод и, похоже, недавно пришёл в монастырь. Нок «не-ступила» ближе, чтобы послушать объяснения маленького воришки.

– Ты прекрасно всё понял, – твёрдо сказал молодой монах. – Так что мы договорились. Первый раз завтра. Хорошо, и лучше тебе сдержать своё обещание. Беги.

– Беги? – вскипела Нок, быстро преодолев разделявшее их расстояние. – Вы это серьёзно? Собираетесь его отпустить?

Монах и мальчик, оба испуганные, повернулись к ней.

– Извините, – снова начала Нок, на этот раз поклонившись молодому монаху. – Но вы, должно быть, не видели, что произошло. Мальчик украл этот пирожок и вывалял в грязи всю утреннюю выпечку.

Монах отвернулся от неё и посмотрел в землю.

– Я всё видел, молодая госпожа.

– Ну, тогда, я уверена, что вы согласитесь: мы не можем отпустить его с этим пирожком, – сказала Нок, изо всех сил стараясь, чтобы её слова звучали уважительно. – По меньшей мере он должен заплатить за это.

Губы мальчика задрожали.

– У него нет денег, – ответил монах.

– Об этом надо было думать раньше. До того, как он решил своровать.

– Простите… простите… – заплакал мальчишка.

Он сжал пирожок так, что смял его и превратил в липкую массу.

– Он знает, что поступил неправильно, – сказал монах. Он погладил мальчика по руке. – Так ведь?

Мальчик, всхлипывая, закивал.

Монах по-прежнему отворачивался от Нок и старался не смотреть ей в глаза. Она подумала, что это из-за того, что она девочка. Она сделала шаг назад, чтобы он чувствовал себя менее стеснённо, но не собиралась отступать.

– Но это не поможет пекарю, – сказала она. – У него теперь целая гора пирожков, которые никто не купит.

Монах встал, не поднимая головы. На мгновение Нок подумала, что он согласился. Монах сделал шаг назад, затем вперёд, словно не мог решить, что делать.

В конце концов он встал и заговорил так тихо, чтобы только Нок его слышала.

– Посмотрите на него, – сказал монах, кивая на всхлипывающего мальчика. – Он раньше ничего не крал. И больше не будет – это точно. Нет необходимости дальше его срамить. Хозяин магазина, тот пекарь – он очень вспыльчивый. Если вы расскажете ему, что произошло, он взорвётся и, возможно, велит выпороть мальчика. Или ещё хуже – заставит его родителей приехать в город и заплатить за пирожки, а у них нет денег. Это очень бедная семья. Он пообещал мне, что целую неделю будет бесплатно работать в пекарне. Сразу после школы. Это совсем не плохо, как вы думаете?

Нок сжалась.

Школа.

Та самая школа, куда родители хотели затащить её сегодня утром. Где они решили её оставить. Время, когда она могла что-нибудь предпринять и спастись, истекало. Отдать мальчишку в руки правосудия вряд ли могло бы стать тем впечатляющим подвигом, который ей нужно было совершить, и она была в отчаянии.

– Извините, – твёрдо сказала она. – Но в Чаттане мы так не делаем. Мальчик должен пойти со мной. Не волнуйтесь! Я прослежу, чтобы его не выпороли.

Она протянула руку к мальчику:

– Давай, пошли.

Не дав ей схватить мальчика за руку, монах встал между ними.

– Давай, беги! – через плечо прошептал он мальчишке.

Тому не надо было повторять. Он бросил раздавленный пирог и умчался в лес.

– Стоять! – завопила Нок.

Слишком поздно. Он убежал.

– Как зовут мальчика? – спросила она у послушника.

– Какого мальчика?

Нок поняла, что он специально ни разу не назвал мальчика по имени. Теперь монах взглянул прямо на неё, на одну секунду. Этого хватило Нок, чтобы разглядеть в его глазах огонёк вызова. Это её ошеломило, и Нок сделала шаг назад. Она где-то уже видела эти глаза.

– Я… вас уже видела? – спросила она.

– Брат Понг! – позвал какой-то голос издалека.

Потом зовущий приблизился.

Понг. Она знала кого-нибудь по имени Понг?

– Брат Понг!

Из-за угла вышел долговязый монах и, тяжело дыша, поспешил к ним.

– Вот ты где! – воскликнул он. – Иди в монастырь… скорее!

– Что случилось? – спросил Понг.

– Отец Чам… он упал.

Глава 15

Понг преклонил колени рядом с другими монахами возле кельи отца Чама. Дверь была закрыта, и оттуда доносилось бормотание брата Яма. Весь монастырь был погружён в молчание, но мысли Понга трепетали, как пальмовые листья на ветру, и от этого голова у него гудела.

Нок его узнала – он был уверен.

Как она смотрела на него своими проницательными чёрными глазами. Он был убеждён, что, если бы брат Даенг не прибежал на площадь, она бы уже попыталась его схватить.

Когда солнце поднялось выше, Понгу показалось, что он натянут, как леска, когда на неё попадается рыба. Почему он не мог сделать то, что ему всегда говорил Сомкит, и заткнуться? Ему вообще не следовало ходить в деревню, но захотелось увидеть её в последний раз, прежде чем уехать навсегда. Он увидел, что мальчик взял пирог, и поэтому не мог уйти просто так. Когда Нок захотела забрать мальчика, он тоже мог не обращать внимания. Но внутри его как будто окатило жаром, и он не смог сдержаться. Что теперь будет?

Где она, эта девочка-птица? Рассказала всё отцу? Вызвала полицию? Ему казалось, он чувствует её аромат: лимонных цветов и стружки. Сквозь эти мысли едва прорвался внутренний голос: «Беги. Немедленно. Пока она не пришла в монастырь, или будет поздно!»

Но он упустил возможность сесть на баржу, которая плывёт на юг. До её отплытия от пристани у подножия гор оставалось чуть больше часа. Понгу, чтобы добраться туда по извилистой тропинке, нужно было вдвое больше времени, но он не мог уйти, не узнав, как себя чувствует отец Чам.

Дверь кельи открылась, и оттуда вышел брат Ям. Понг по его лицу прочитал, что происходит.

– Братья, – с трудом проглотив комок в горле, произнёс брат Ям, – пришло время попрощаться с нашим Учителем. Зайдите и поклонитесь ему. Не слишком задерживайтесь. Отец Чам очень слаб. Брат Даенг, ты первый.

Когда Даенг вошёл в келью, к брату Яму подошёл господин Вибун. Понг еле расслышал шёпот:

– Здесь Уполномоченный Сивапан и его семья, – сказал он. – Пришли поговорить.

Ям вздохнул и потёр себе переносицу.

– Вы можете сказать им, что они не вовремя? Или занять их на время? Я не думаю, что даже все монахи успеют попрощаться с отцом Чамом, пока он не покинет нас.

Монахи проходили в келью один за другим, один за другим. Господин Вибун кивнул:

– Да, я сделаю. Но Уполномоченный говорит, что у него какой-то важный разговор к тебе.

– Потом, – твёрдо сказал Ям. – Скажи ему, что, как только здесь всё закончится, я выйду и поговорю с ним. Понг?

Понг вздрогнул.

– Да? – с трудом ответил он.

– Маленький брат, как ты? Ты выглядишь больным.

Ям наклонился над Понгом.

– Ты знаешь, что отец Чам почти покинул эту жизнь и готовится начать новую. Тебе не надо так огорчаться.

Он добавил мягче:

– Но я понимаю, что ты чувствуешь. Вы были очень привязаны друг к другу. Если ты не в состоянии идти к нему, это не обязательно.

Понг посмотрел в сторону своей кельи, которая находилась в задней части монастыря, возле леса. Он мог бы притвориться, что идет к себе, и убежать, прежде чем Ям или кто-нибудь ещё узнает правду. Это был его единственный шанс скрыться.

И это был его единственный шанс попрощаться.

– Я хочу войти.

Ям кивнул.

– Хорошо. Тогда теперь твоя очередь.

Понг поднялся и вошёл в келью. Дверь за ним закрылась, отрезав дневной свет. Отец Чам на мате лежал посреди комнаты. На маленьком алтаре мерцали свечи, и в воздухе плыл запах ароматических палочек.

Понг встал на колени возле мата, не уверенный, в сознании ли отец Чам. Но старик открыл один глаз и улыбнулся своей прежней улыбкой. Свет свечей не позволял рассмотреть морщины на лице отца Чама. Он выглядел свежим и здоровым, совсем не таким, каким описал его Ям. На мгновение Понг решил, что, может быть, старик пошутил над ними и собирается жить ещё много-много лет.

Отец Чам пальцем поманил Понга, и тот подошёл. Старый монах поднял руку и положил её на левое запястье Понга, поверх браслетов.

– Ты долго был здесь, Понг, – сказал отец Чам, и голос его звучал мягко и уверенно. – Я держал тебя рядом с собой. Слишком близко.

– Вы многому меня научили, – прошептал Понг.

– Я чему-то учил, но сам ты научился много большему. Ты хороший мальчик. Добрый мальчик. У тебя правильное сердце.

Понг хотел сунуть пальцы в уши, чтобы ничего не слышать. Он не был хорошим. Он был лгун, и врун, и беглец. И он грубил человеку, который о нём заботился. Понгу было так стыдно, что к его глазам подступили слёзы.

Но он сдержал их. Он хотел, чтобы учитель с миром покинул эту землю.

– Я не забуду ваше учение и пронесу его дальше, – прошептал он. – Ваши добрые дела будут продолжаться в этом монастыре, когда вы его покинете.

Отец Чам скривился. По какой-то причине слова Понга вызвали противоположную реакцию.

– Кажется, я ошибся, – сказал старик. – Я скрывал тебя, чтобы защитить. Но теперь сомневаюсь, что это было правильное решение.

Он закашлялся, и ему потребовалось время, чтобы успокоиться. Он указал на низенький столик у стены.

– Там лежит маленькая коробочка. Принеси мне её.

Понг оглянулся на дверь, ожидая, что она распахнётся, и в келью вбежит девочка Сивапанов. Волоски на его коже встали дыбом от сознания неотложности ситуации, но уйти от отца Чама он не мог. Не сейчас.

Понг взял маленькую деревянную коробку и принёс её на постель монаха. Внутри лежал кусочек плетёного шнура – красного с золотым, такого же, какой отец Чам завязал на руке малышки в школе.

– У тебя есть дар, – мягко произнёс отец Чам. – Ты замечаешь то, чего не видят другие. Я всегда думал, может быть, это потому, что ты что-то ищешь.

– Что-то ищу? – повторил Понг.

Отец Чам продолжал, не объясняя своих слов.

– Я думаю, что в конце концов угадал, что это. И теперь, когда я это узнал, я понял, что ты не можешь больше здесь оставаться. Наклонись поближе, Понг. У меня для тебя есть одно последнее благословение.

Понг наклонился к нему, не понимая, что имеет в виду старый монах. Свечи отражались в глазах отца Чама. Для такого старого тела его глаза казались слишком яркими, слишком полными огня. Они смотрели на Понга, полные смысла, который тот не понимал.

Понг протянул руку к груди монаха. Руки отца Чама, покрытые тонкой, словно бумажной, кожей, дрожали, пока он завязывал шнур рядом с другими браслетами. Губы его тихо двигались, бормоча молитву.

Понг закрыл глаза.

– Моё пожелание состоит в том, чтобы ты нашёл то, что ищешь, – прошептал старик.

Через закрытые веки Понг увидел вспышку золотого света, словно солнце осветило его лицо. Он испугался и открыл глаза, но в келье было темно, как и раньше.

Дверь распахнулась. Понг увидел брата Яма.

– Прости, – сказал он Понгу. – Но Уполномоченный Сивапан сказал, что должен со мной поговорить, и ждать он не хочет. Можно я сначала переговорю с отцом Чамом?

– Конечно.

Понг поднялся, всё ещё моргая из-за ярких точек, которые танцевали в его глазах.

От горя ему было так тяжело, словно к подолу его одежды привязали камни. В последний раз он низко поклонился своему Учителю и вышел из комнаты.

Глава 16

Нок и её родители стояли во дворе монастыря; от дневного солнца их защищал раскидистый джекфрут. Нок носком туфли перекатывала камешек, стараясь не подсчитывать время. Она была очень огорчена, что ей придётся омрачить последние минуты жизни отца Чама; однако она сгорала от желания вывести беглеца на чистую воду. Её семья уважительно согласилась подождать; но ожидание слишком затягивалось.

Нок посмотрела на маму. Мама, кажется, тоже волновалась, но вид у неё был довольный. Конечно, мама помнила мальчика, который чуть не сломал им жизнь. «Его звали Понг, – напоминала она Нок с болью в голосе. – Это, должно быть, он».

Да, Нок была согласна, что это он. Она посмотрела на левое запястье монаха, когда тот уходил прочь, но запястье было полностью закрыто браслетами. Не важно. Ей не обязательно видеть татуировку, Нок и так знает, что она там.

Она знала, что Понг тоже её узнал. Интересно, сейчас он вымаливает прощения у монахов или придумывает новую ложь, чтобы выкрутиться? Но это ни к чему хорошему не приведёт. Он попался, и теперь пришло время получить по заслугам.

Сердцебиение Нок участилось, когда она подумала, как новость об аресте разнесётся по стране. Она представила себе друзей мамы, перебрасывающих карты туда и обратно на полированном обеденном столе.

«Вы слышали свежую новость о дочке Сивапанов? Она изловила беглого заключённого!»

«Хвала богам, что она была там! Иначе он мог бы скрыться навсегда».

«Родители должны ею гордиться»…

К ним проковылял господин Вибун. Он поклонился родителям Нок:

– Брат Ям готов встретиться с вами, Уполномоченный.

Они последовали за господином Вибуном. Вдруг какой-то попугай пронёсся над их головами. Нок проследила за ним взглядом. Это была птица счастья, и увидеть её в такой день было хорошим знаком. Попугай уселся на арку над воротами.

Нок остановилась. Она входила последней и помнила, что закрыла за собой ворота. Теперь они были распахнуты. Над землёй еле заметно клубилась пыль.

Тепло разлилось по шее Нок и запульсировало в висках. Она схватила боевой посох с того места, где оставила его прислонённым к стене, и рванулась к воротам.

– Нок? – позвал её отец. – Нок, куда ты?

Нок не замедлила своего движения. Если она будет ждать, пока родители позовут полицию, будет поздно. Если она хочет, чтобы Понга арестовали, ей придётся самой это сделать.

Она бежала по дороге вниз с горы, и лес образовал вокруг неё зелёный туннель.

«Я быстрее, чем он, – думала Нок, и ноги её неслись как ветер. – Вниз ведёт только одна дорога, так что скоро я его поймаю».

Нок резко остановилась. В конечном счёте она должна его настигнуть, и он это тоже знает, если он не полный дурак. Нок не считала Понга дураком. Беглец не мог бы оставаться на свободе целых четыре года, если бы он совершал такие глупые ошибки, как сейчас.

Она развернулась и медленно пошла назад, так тихо, что даже пыль не отмечала её шагов. Она успокоила дыхание, чтобы слышать всё вокруг. Сначала она не слышала ничего, кроме птиц. Затем она услышала хруст ветки. Это могло быть животное.

Но мог быть и мальчик.

Нок внимательно изучила лес по обе стороны от себя. Теперь, внимательно наблюдая, она заметила, что пробежала мимо тропинки, ведущей в заросли. Она слышала гул голосов позади себя, на территории монастыря, и то, как отец выкликает её имя.

Она свернула с дороги на тропинку и «не-ступая» пошла по протоптанной дорожке между деревьями. Должно быть, эту тропинку монахи использовали для своих медитативных прогулок. Тропинка круто пошла вниз, и, чтобы не соскользнуть, Нок пришлось опереться на боевой посох. Впереди себя Нок услышала шум, словно две ноги впечатались в землю. Нок замерла.

Затем она услышала, как кто-то ломится сквозь кусты, словно беглец перестал заботиться о сохранении тишины.

Нок бежала по склону, балансируя с помощью посоха. Сердце её возбуждённо колотилось. Это было не какое-то там фехтование в спортивном зале. Это было настоящее дело.

Но, хотя долгие годы тренировок подготовили Нок к этому моменту, она всё равно боялась. Она была одна против опасного преступника. Если что-то пойдёт не так, рядом не будет учителя, чтобы остановить упражнение, и не будет судьи, чтобы вмешаться и объявить перерыв.

Нок была так увлечена погоней, что не заметила, как тропинка привела её к обрыву. Она замахала руками, остановившись как раз вовремя, чтобы не упасть. Она посмотрела вверх, на кроны деревьев, затем вниз, за край. В этих местах было много пещер. Должно быть, Понг здесь спустился. Больше ему некуда было идти.

Нок карабкалась следом за ним и пыталась успокоиться.

«Ты можешь, – убеждала она себя. – Тебе удавалось свалить мальчиков большего размера, чем этот».

Нок соскочила на пыльный пол пещеры и тут же встала в защитную позицию, оглядываясь по сторонам и изучая окружение.

Она стояла внутри огромного помещения с высоким потолком. Стены были сложены из известняка. Огромная каменная статуя Будды со скрещёнными ногами сидела со строгим видом возле одной из стен. Если бы Нок не была настороже, она бы обязательно поклонилась. От вида статуи захватывало дух: она была вырезана в старинном стиле теми, кто жил здесь до того, как отстроили деревню. Может быть, до того, как здесь появился монастырь. Над головой Будды в потолке открывалась большая дыра, в которую виднелось небо.

Внезапно Нок поняла, куда попала. Это была знаменитая Пещера Танабури. В неё вёл широкий вход прямо над рекой. В полдень солнечный свет вливался в дыру, и статуя Будды сияла. Полдень уже миновал, было около двух часов. Поэтому статуя находилась в тени.

Нок отвела глаза от статуи и посмотрела на выход из пещеры. На фоне синего неба там был виден силуэт мальчика.

– Стой где стоишь, – крикнула Нок и испугалась того, как её голос отразился от известняка.

Держа перед собой посох, она медленными шагами двигалась вперёд.

Понг попятился к выходу. Он выглядел напуганным – ссутулился и выставил вперёд руки.

Но он и должен был быть напуган. Выход из пещеры находился в пятидесяти ярдах выше воды. Ему некуда было бежать.

Сердце Нок подпрыгнуло, когда она поняла, что действительно поймала его.

– Стой, где стоишь, – повторила она более уверенно. – Если пойдёшь со мной мирно, я не сделаю тебе больно.

– Обратно в монастырь? – спросил Понг. – Зачем? Чтобы ты надела на меня наручники?

Нок потянулась к нему посохом.

– Только если это будет нужно.

Понг сделал ещё один шаг назад.

– И потом ты отправишь меня обратно в Намвон, так?

Нок медленно, но уверенно приближалась. Хотя она была меньше Понга, ощущала она себя великаншей. Девочка чувствовала себя носителем справедливости, и это окрыляло её. Как жаль, что родители не могли её видеть!

– Не в Намвон, – сказала она. – Ты слишком взрослый, чтобы вернуться туда. Тебя будут судить, а потом отправят в мужскую тюрьму. В Банглад.

Понг пожал плечами. Неожиданно он прыгнул вперёд, пытаясь её обойти. Но Нок была слишком быстрой. Она махнула посохом вниз. Тот бледно-голубым пятном просвистел по воздуху и с громким звуком ударился в стену из песчаника, загородив мальчику путь. Отбитые куски песчаника взлетели в воздух и посыпались ей на плечи. Она ещё раз взмахнула посохом, оттесняя Понга к обрыву. Как известно, женщины и девочки не должны прикасаться к монахам, тем более – атаковать их. Но Понг был фальшивым монахом. На него правила не распространялись. Нок собиралась закончить то, что нужно, даже если ей придётся бороться с ним на земле.

Глаза Понга дико сверкнули.

– Я не поеду в Банглад, – тяжело дыша, сказал он. – Я не поеду ни в какую тюрьму. Я не принадлежу тюрьме. Я ничего плохого не сделал.

– Ты убежал, – сказала Нок, твёрдо держа посох. – Ты нарушил закон.

– Закон, который заставляет детей жить в заточении? Ты обвиняешь меня, что я нарушил такой закон?

– Ты разве не понимаешь, что если бы ты оставался там, где положено, тебя бы уже выпустили? – сказала Нок. – Ты был бы свободен, если бы следовал правилам.

– Это глупые правила! – закричал Понг так громко, что Нок сделала шаг назад. – И несправедливые!

– Называй их как хочешь, – сказала Нок, успокаивая свои ноги и свой голос. – Всё равно ты должен им следовать. Если нет, то зачем они?

Понг тяжело дышал. Он наклонил голову и весь сжался, словно на него уже надели наручники. Он смотрел на неё исподлобья.

– Легко говорить таким, как ты.

Нок прищурилась.

– Что ты хочешь сказать?

– Тебе легко подчиняться закону, – просто сказал Понг. – Его написали для таких, как ты. Для таких семей, как твоя.

– Как ты смеешь рассуждать о моей семье!

У неё горели виски. Голос её походил на визг.

Он ей не подчинялся, и ей это не нравилось. Она попыталась успокоиться, но слова слишком быстро вылетали из её рта.

– Да, мы подчиняемся закону, потому что добрые люди должны так поступать. Хорошие люди следуют правилам, а если нет, то они принимают наказание. Ты не можешь нарушать закон только потому, что считаешь его несправедливым. Не твоё дело решать, что правильно, а что нет.

– Тогда чьё это дело?

Это был глупый вопрос, подходящий для урока этики в школе или для философской дискуссии. На такой вопрос нельзя отвлекаться, когда производишь арест преступника. Но у Нок не было на него ответа. Она прижала язык к нёбу и ждала, пока её мозг придумает ответ.

Позади неё, на склоне, спускающемся к пещере, прозвучали голоса. Люди проламывались через кусты.

Нок выдохнула и твёрдо сжала посох.

– Лучше просто сдайся, – сказала она ещё более спокойным голосом.

Понг стоял, сжавшись, на согнутых коленях, и был похож на готовое к прыжку животное. Нок подняла боевой посох. Она собрала нервную энергию в шар, но затем остановилась. Если она ударит в пол, то может повредить статую или даже может обрушить потолок пещеры.

– Сдайся мирно, – повторила она, – и тебе не причинят боли.

Позади себя она услышала знакомые голоса.

– Нок! – взывал её отец.

Она оглянулась и увидела, что он карабкается к пещере, следом спешат жители деревни.

– Папа, я здесь!

Разглядев отца, она заулыбалась с облегчением и гордостью за то, что он видит её в такой ситуации.

– Я его поймала!

Нок обернулась к Понгу как раз в тот момент, когда он прыгнул с обрыва.