Текст книги "Кусучий случай, или няня для обреченного"

Глава шестая.  Няню приносят в жертву!

Во внутреннем дворе я видела огромного зверя, который ковылял в сторону раскрытых врат. Он подволакивал заднюю лапу.

– Ваше величество, вы как? – послышались голоса сбегающихся слуг.

– Аррррр! – послышался жуткий  злобный рык, заставивший слуг шарахнуться по сторонам. И меня отпрянуть от стекла.

У меня по коже пробежали мурашки, стекло задрожало от страшного рева.  Медленно, таща за собой лапу, он двигался по живому коридору. И стоило кому-то шевельнуться в его сторону, как он страшно рычал.

Все стояли, опустив головы и ждали, когда господин зайдет внутрь.

Моя рука скользнула по холодному стеклу, а внутри что-то перевернулось.

– Арррр! – зарычал грозный Титикака, которого тут же отдали мне в руки.

– Пойдемте, – увлекали меня в лабиринты каменных коридоров. Рука бородатого не прикоснулась ко мне, словно между мной и рукой была невидимая аура.

– Может, его величество разориться разочек на решетки на окнах?  – возмутилась я, бросаясь к окну и закрывая его наглухо.

– Ты сошла с ума! – хором выдали «коврики». – Принца и так считают узником, а тут еще и решетки на окнах в его башне! Ты понимаешь, что это грозит восстанием!

Стоило двери закрыться, я поставила руки в боки.

– Так, и кто это у нас тут возомнил себя скалолазом? – ругала я малыша, поглядывая на окно. – Кто у нас тут великий покоритель вершин? Чесатель и мотатель маминых нервов? А?

Титикака сделал вид, что в комнате есть еще один Титикака. И ругают его. Он спокойно достал кожаного ежа и улегся поудобней, кусая ежа краем пасти.

– Я с кем разговариваю? – нахмурилась я. На меня поднялись сначала бровки, а потом скосились голубые глаза. Ежик несколько раз дернулся в пушистых лапах.  – У нас тут есть еще Титикака? Интересно, где?

Я поставила руку козырьком в поисках «другого Титикаки». Этот Титикака тоже посмотрел по сторонам. И даже порычал! Осуждающе!

– Это что у нас за птичка? А? Белая, пушистая! – очень цензурно, минуя острые углы неподобающих выражений,  пыталась я донести одну единственную мысль. Мама второй такой раз не переживет!

Титикака демонстративно и громко зевнул, как бы намекая, что тоже не одобряет поведения «плохого Титикаки».

А потом он встал и направился к окну. С видом: «Сижу за решеткой, в темнице сырой», он тоскливо, как –то по собачьи смотрел в окно, заставляя мое сердце сжаться от грусти.

Его не выпускают гулять? Он что? Действительно узник?

От пережитого стресса хотелось есть. Я сама чувствовала себя страшным тигром, вгрызаясь зубами в остывшую картошку.

– Ар! – послышалось требовательное. Я замерла с картошкой в зубах, глядя на обиженное лицо принца. Я уже прослыла гурманом. Все что мама ест – это вкусно. Даже если это хлеб с майонезом! А то, что лежит в миске – это бе, гадость, не буду! Даже если это цельная курица.

И тут меня осенила гениальная идея. Я взяла тарелку, положила на нее мясо, видя, как малыш облизывается.

– Ам-ам-ам! – мусолила я зубами мясо, искоса поглядывая на Титикаку. – Нет, это мамино! Ты не стал есть!

«Как же так? Я и не стал? Нет, я буду есть!», – оживилась пушистая попа.

– Ам-ам-ам! – делала вид, что я впиваюсь в сочное мясо. И увела тарелку в сторону, чтобы уже наверняка.

Я вспомнила котика в гостях. Только я понесла суши в рот, как вдруг появилась кошачья морда. И глаза! Про глаза вообще отдельно! Они смотрели из-под стола так жалобно, словно я сегодня празднует день рождения не моя приятельница, а проходит заседание Клуба Живодеров. Мадемуазель, я в последний раз нюхал еду только на картинке. Дайте кусочек…

Котик провожал каждый кусочек грустным взглядом с поволокой. Если бы меня мужчины провожали таким взглядом, я бы уже разменяла четвертого мужа!  В тот момент, когда кусочек исчезал во рту, взгляд выражал такое отчаяние, словно мир рухнул.

Я не выдержала и протянула на ладошке суши, глядя на радость в голодных глазах.

– Фу, – отвернулся кот, который еще недавно намекал, что в последний раз сосал влажную салфетку, чтобы хоть как-то убить чувство голода.

Из темноты обижено вышла морда, а следом появилось огромное тело на тонких лапках – спичках. Он обиженно попытался запрыгнуть на кресло, но упал с него. Разобидевшись еще раз, он направился в прихожую и что-то уронил.

Я навсегда запомнила этот взгляд. И сейчас я смотрела в точно-такой же… Женщины будут без ума от Титикаки, если он научиться провожать их таким взглядом.

– Ладно, только чуть-чуть, – выдала я обмусоленное мясо. Сердце было не на месте. Я вспоминала то, как исчезает внизу огромный кот, бросивший мне в руки Титикаку. Перед глазами был живой коридор из слуг, пока раненый зверь шел в сторону замка. Жалость и уважение смешивались внутри, пока меня распирало от благодарности. Если бы не он, то я бы…

– Рам-рам-рам! – чуть ли не сожрал Титикака добычу вместе с пальцами, требуя продолжения.

Вот так мы «доели» целую тарелку. Я чувствовала, как меня одолевает усталость. Откинувшись на кровати, я старалась не думать о том, что было бы, если бы вовремя не подоспела помощь. Интересно, он сам увидел. Или ему сказали? Я на секунду представила, как бросив все, он мчится по коридорам замка, снося все на своем пути, выбирается на крышу и…

Где-то внутри меня теплилось маленькое «спасибо».  Не каждый день тебе спасают жизнь на обледенелой крыше.

И тут я почувствовала, как на меня забирается Титикака. Он укладывается мне на грудь, заставив закашляться.

– Ой, – простонала я, видя, как он ворочается. Моя рука бессильно дернулась, пока Титикака вил себе гнездо. Но каждый раз что-то не помещалось. То попа, то морда. А нужно было, чтобы помещалось все! И это сильно расстраивало принца.

Я вспомнила дядю. Точнее его размеры. И представила, как такая огромная туша пытается угнездиться на «любимом месте».

– Ты понимаешь, что ты вырастешь, а грудь мамы нет? – простонала я, скосив глаза на пушистую попу.

Но, видимо, Титикака был уверен, что грудь у мамы молодая. И будет расти вместе с ним. Чтобы в будущем огромная пушистая тушка смогла взгромоздиться на маму  целиком и полностью.

– А ты не спросил, а маме удобно?  – взывала я к королевской совести. Но, видимо, у них в роду совесть отсутствовала. Поэтому Титикака решил еще немного потоптаться на мне, пытаясь найти удобное положение.

Острые когти впивались в куртку, а я услышала чмоки. Титикака самозабвенно урча, сосал мой воротник, наминая его лапами.

– Пур-р-р-р! – урчал он на всю комнату, как мой старый холодильник. – Пур-р-р! Чмок-чмок-чмок! Пур-р-р! Чмок-чмок-чмок!

Они никогда раньше так не делал. И это вызвало у меня приступ умиления.

– Тук-тук! – послышалось в дверь.

– В-в-войдите, – голосом умирающего простонала я, пытаясь разглядеть посетителей.

На пороге, судя по тому, что было видно за белым мехом стояли коврики.

– Меня прижал ка-а-а-мушек, – жалобно заметила я, слыша самозабвенное урчание.

– Срочно дело, – переглянулись они. – Нам очень нужна ваша помощь… За принцем мы присмотрим! Не переживайте!

«Ваша»? Странно. С каких  это пор я стала «вы»? Или у меня после приключения появились седые волосы так, что я теперь больше похожа на добрую бабушку?

– Пойдемте быстрее! – послышался голос.

– А как же? – скосила я глаза на Титикаку.  Тот очнулся, устыдился своего порыва и слез на кровать.

– Я останусь с принцем. Накрою его магическим куполом, – послышался голос безбородого. – Не переживайте, принц будет в целости и сохранности! Только идемте! Брат справится! Не переживайте! Нам ОЧЕНЬ нужна помощь!

– Что случилось? – встревоженно спросила я бородатого, который упорно вел меня по коридорам.

– Сейчас сами все поймете! – послышался голос. Я с тревогой обернулась. Может, не стоило оставлять Титикаку.

– Да не переживайте! – успокоил меня «коврик». – С принцем все будет нормально! До вас же как-то справлялись? Справлялись! С того момента, как няня вывалилась в окно…

– Что?!! – округлила я глаза. – Вы мне об этом не говорили!!! Няня вывалилась в окно?!!

– Забудьте, о чем я вам рассказал! Не было никакой няни! – отмазался бородатый. – Я просто пошутил!

– Нет, уж вы продолжайте! – настаивала я, замедляя шаг.

– Потом, все потом! – торопили меня. – Зато у вас появится возможность сказать «спасибо».

Спасибо… Я была бы не против поблагодарить его за спасение жизни.

С каждым шагом я слышала шум, словно что-то случилось. Он приближался и приближался, превращаясь из едва различимого гула во вполне связную речь.

Мы вышли в огромный коридор, где сидели раненые.  Ученики магов суетились вокруг стражника, выставившего на лечение окровавленную руку. Второй стражник терпеливо ждал, когда ему забинтуют голову. Служанка рядом всхлипывала, пока старый лекарь что-то шептал над ее раной.

 И таких были десятки.

Словно только что здесь была кровопролитная битва.

– Нам сюда! Не обращайте внимания! – послышался голос бородатого, пока один стражник тащил второго по полу. Он был жив, но изрядно потрепан.

И тут я увидела длинный кровавый след, ведущий в сторону приоткрытой роскошной двери.

– Это туда или оттуда? – спросила я, слыша стоны.

– Это туда, – заметил бородатый. – Там его величество. Он серьезно ранен… Рана вызывает опасение, поэтому ему нужна помощь. Но… Тут есть одна загвоздка… Он никого к себе не подпускает…

– Арррр! – слышалось жуткое из-за двери. У меня даже волосы на руках зашевелились.

– Мы пытались ему помочь, – начал бородатый. – Но он, скажем так, не очень рад нас видеть… Может, хоть вы попытаетесь с ним поговорить? Убедите его, что ему нужна помощь?

– Ррррраааах! – послышался раскат рева.

И я решила быть жутко неблагодарной сволочью, повернув обратно.

Меня остановили, перегородив дорогу.

– Ему нужна помощь! Рана серьезная! Но он слишком упрям. И никого к себе не подпускает! – заявил бородач. – И мы тут подумали….

Вокруг меня собиралась целая толпа. Я чувствовала, как мне кто-то сунул в руку моток бинтов.

– Что раз он вас два раза не тронул, то у вас получится?

Мне уже засовывали в руку склянку.

– У меня нет медицинского образования, – заметила я, глядя в темную щель, к которой вела кровавая дорожка. – Я далека от этого! Я даже не ветеринар, если речь идет… Тоже мне, нашли Айболита!

– Я всему научу! – скрипучим голосом произнес старый лекарь. – Вот зелье для промывания раны, вот зелье для заживления, вот компресс из заживляющей настойки…

 Мне пытались сгрузить подписанные флаконы. А я упорно не хотела их принимать. Только вот разбить их тоже как-то не сильно хотелось. Мало ли, лекарства нынче дорогие!

 Только сейчас я заметила, что толпа медленно, но верно теснит меня в сторону страшной двери.

– Да, но я… – застыла я перед самой дверью, за которой сидел разъяренный тигр упорно не желающий лечиться.

– Рррраааааа! – донеслось до меня из черной щели, заставляя оцепенеть от ужаса. Нет, я туда не пойду! Я жить хочу!

Глава седьмая. Доктор Айболит лечит только тех, кто не кусается!

– Нет! – ужаснулась я, слыша притаившуюся жуткую тишину в темной комнате.  – Нет-нет-нет!

Искать раненого тигра в темной комнате я не хотела. К тому же он меня найдет быстрее.

А я, между прочим, уже видела, что тигры делают с дрессировщиками!

– Он никого к себе не подпускает! – убеждали меня, осторожно тесня к двери. – Но вас он не тронул целых два раза! Мало кто может этим похвастаться! Так что у вас есть шанс!

Хнык-хнык, я не хочу туда! Там затаилось раненое и разъяренное чудовище. А я не получала диплом по лечению раненых и разъяренных чудовищ!

– Он потом отойдет, и будет вам очень благодарен! – убеждали меня, пытаясь всеми силами не оставить мне выбора.

– А меня кто потом по кускам собирать будет? – взмолилась я, прижимая к груди бинты и флаконы.

Трень! Трень! Послышалось неподалеку.

– И смелая дева к зверю вошла… – пропел кто-то густым голосом. И тут же прокашлялся. – Не в той тональности!

– Я еще слишком молода, чтобы стать героем! – ныла я, упираясь из последних сил. – Давайте он там сам как-нибудь себя полижет! И рана заживет!

– И дверь закрылась за ней… – в другой тональности, уже намного выше, прозвучал голос. – Так, теперь мне не нравятся слова!

– Может, мы все дружно войдем, набросимся на него, запеленаем и осмотрим? А? – предложила я отличную идею. – Лапу только вытащим! И в рот что-нибудь дадим, чтобы не кусался… Нет, а что? Мы так кота купали с подругой! Поверьте, там еще страшнее было! А вообще, знаете, как котикам лекарства дают? В валенок его и пасть разжимают! У вас есть большой– большой валенок, чтобы туда поместилось все его величество? А если мерять температуру, то мордой вниз! В попу термометр… А потом нужно кинуть валенок в другой конец комнаты и… бежать… Да….

Я поняла. Озвучивать гениальные идеи дрожащим голосом ни в коем случае нельзя!

Меня провожали взглядом: «Иди, иди!». И желающих ловить его величество в огромный валенок не было. Мне кажется, даже рев в комнате притих. Слушает, видимо… На ус мотает…

– Ладно, я просто посмотрю! Все ли с ним в порядке! – выдохнула я, закрывая глаза и хныча. Мне пришлось выдохнуть, чтобы собраться с духом. – Но если что, я сразу выбегу! Договорились? И пусть этот… лекарь будет готов! Надеюсь, вы меня отобьете…

– Отобьем! – закивали мне. – Только иди!

– Ой, а у него, случайно не ужин по расписанию? А то просто у меня есть такое предчувствие… Нехорошее! – упиралась я.

– Иди!!! – хором провожали меня.

Я осторожно приоткрыла дверь, ступая в темноту.  В комнате было темно до такой степени, что у меня прогнулись колени. Он может быть где угодно! Главное, чтобы не бросился….

Маленькими шажочками, словно японская гейша, я продвигалась в комнату.

– К-к-кис-кис-кис, – жалобно и тихо выдала я, готовясь в любой момент дать деру. – Вы г-г-где?

Внезапно меня едва не снес жуткий рык. От этого рыка чуть не вылетели стекла. Я посмотрела на кровавую дорожку, которая уже тянулась по ковру куда-то прямо и налево.  Сколько же он крови потерял?!

– Так, скорую помощь вызывали? – прокашлялась я, понимая, что меня еще не съели.  – На что жа-жалуетесь?

– Рррр, – слышалось затаенное рычание слева. От зашторенного окна падал тусклый свет, придавая предметам очертания.

И тут я увидела его. Возле кровати  лежал огромный зверь, к которому вела кровавая дорожка.  Он разлегся на роскошном окровавленном ковре, вылизывая лапу. Из лапы бурой струей текла кровь. Вся морда его была в крови.  Такое чувство, что он кого-то сожрал до меня!

Ого! Да тут хуже, чем я думала! Ничего себе рана!

– Ваше величество! – позвала я, слегка осмелев. – Вы… А, вот вы где…

 «Арррр!», на меня тут же оскалили окровавленные клыки, как бы намекая, что заживет, как на собаке.

Вот так всегда бывает. Живешь себе, и не знаешь, сколько у тебя скрытых талантов.

Я не знала, что умею прыгать задом на два метра. Если бы знала, то давно уже вошла бы в какую-нибудь олимпийскую сборную по прыжкам попой вперед, выиграла бы золотую медаль и гордилась до самой смерти.

Нужно было с чего-то начать диалог. С чего-то успокаивающего, нейтрального. Главное – говорить нужно уверенно и спокойно.

– Вы знаете, что такое … гангрена? – спросила я, едва не выронив флакончик с зельем.

– Аррррр…. – послышался тихий и зловещий рык.

«Не показывай свой страх!», – твердил мне внутренний голос. «Хищники его чуют и тут же нападают!», – продолжал капать мне на нервы все тот же голос.

– Рррррахххх! – дернулось вперед его величество, заставив меня замереть.  «Не вздумай отступать! Не показывай страха! Я кому говорю!», – рычал внутренний голос.  – «Напади на него! Он этого не ожидает!».

Ага, сейчас, завещание разглажу!

«Если вас съели, у вас есть два выхода!», – утешал меня внутренний голос. – «Представь его величество, которое мучается изжогой по твоей вине!».

– Не м-м-могу! – вздохнула я, зажмурившись.

– Арррр! – снова дернулся в мою сторону огромный зверь, намекая, что подойти к себе не даст!

Так, ладно! Сначала шокируем, а потом лечим! Все-таки он жизнь спас!  «Помни, он еще и мужик!», – намекнул внутренний голос.  «Интересно, кто в нем сильнее? Зверь или мужик? Как бы проверить?», – задумался внутренний голос.

– Арррр! – набросилась я на него расставив руки, понимая, что это последнее, что сделаю в жизни. В ответ мне был такой же страшный рык. У меня чуть волосы не сдуло. Стекла в окне задрожали, а в коридоре послышался перепуганный топот. Меня отмело на несколько шагов назад.

– Ладно, – вздохнула я, расстегивая куртку. Огромный зверь вылизывал свою рану, искоса глядя на меня.

– Опа! – распахнула я куртку и тут же запахнула ее обратно.

Челюсть тигра отпала. Он застыл, глядя на меня странным взглядом. У него челюсть отпала. Он, видимо, ожидал всего, но не этого.

– А теперь давайте сюда лапу, – осторожно попросила я, слегка осмелев – Мы ее посмотрим… Я ничего делать не буду… Просто посмотрю…

– Аррр, – оскалились на меня, подгребая раненую лапу под себя.

– Ой, да ладно тебе! – вздохнула я. – Ну-да, сначала «аррр», потом нагноение, потом сепсис, а потом торжественные похороны! Вы этого добиваетесь?

– Рррр! – угрожающе рычал огромный зверь. Он всем видом как бы намекал, что сожрал уже не одного доктора Айболита.

– Тихо, тихо! – успокаивала я это чудовище. – О, как тут все плохо…

Надеюсь, он не видит, как дрожат мои руки, сгружая пузырьки на окровавленный ковер.

– Аррррррр! – дернулся тигр, а я опрокинулась, готовясь отползать. Где огромный валенок? Мне срочно нужен валенок!

– Короче, ваше величество! У вас есть распоряжения по поводу ваших грядущих похорон? Пожелания? – заметила я, доставая последний козырь. – Вообще-то, мне целитель сказал, чтобы я попыталась. А если попытка провалится, то мне нужно выяснить распоряжения на счет похорон. Итак, я внимательно слушаю!

Огромный белый зверь  рычал, не сводя с меня нехорошего взгляда.

– Все ждут, не дождутся вашей скорой кончины, – заметила я, мысленно беря себя в руки. – Так как? Вас как-то приодеть? Закопать или сжечь? Пожелания есть? Я все запомню!

– Рррр, – послышалось недовольное рычание, а больная лапа медленно выдвинулась ко мне. Отлично! Мы почти договорились!

– Так, я смотрю, а вы стараетесь не откусить мне голову,  – предупредила я, бросая мельком взгляд в глаза хищнику.  – Ой, мамочки! Ой-е-ей! Кровищи сколько! О, да тут гранд-каньон! Хотя нет! Тут … есть на что посмотреть… Квалифицированному специалисту!  Так! Лапу пока не убирайте! Сейчас я посмотрю, что у меня тут есть…

И маленький доктор Айнекусай, ближайший родственник доктора Айболита, стал перебирать флаконы.

«Обеззаразить», – прочитала я чей-то кривой почерк на флаконе. Я вытащила пробку зубами, вдыхая едкую вонь. От такой вони, я чуть не окосела. Когда глаза вернулись в прежнее положением, я протянула руку к окровавленной лапе.

Лапа опять потянулась к туловищу, как бы намекая, что  все, посмотрела? Посмотрела! Достаточно! Лапу мне отказывались выдавать. Зато звиздюля – пожалуйста!

– Ну-да, ну-да, спасайте свои бактерии и всякую бяку! Правильно! Ну-ка, одну минутку! А! У собачки болит, у кошечки болит, у блошки болит, а у его величества все заживи-заживи-заживи! Как дал лапу, так и полечила! А теперь прикидывайте, как будет здорово смотреться с вашим именем прозвище Одноногий! – вздохнула я, видя, как дрожит в руке флакон.

Лапа милостиво выехала.

– Не ссы, Капустин,  – сказала я себе, пытаясь понять, где среди меха и пуха затаилась рана.  Он так страшно дышит, что у меня руки трясутся!

Я дотронулась до лапы. А зря! На меня бросились так, словно я не рану обрабатываю, а прищелкнула ножницами со словами: «Весна придет, то не для тебя, пушистик!».

– Да знаю я!!! – рявкнула я в ответ. – Больно! Знаю!  Вы мужик! Терпите!  Нашла! Ой!

Отвернувшись и подсматривая я стала поливать рану. Мне казалось, что половина флакона уже расплескалась вокруг. Но я утешала себя мыслью, что в рану тоже наверняка что-то попало.

– Арррррррр! – страшный рев едва ли не заставил меня выронить флакон. Я вжала голову в плечи. Огромные челюсти клацнули прямо перед самым носом. – Рррр…

 Мне показалось, что у меня лицо сейчас сдует. В последний раз смерть дышала мне в лицо, когда мы с приятельницей везли кота на кастрацию. Она вызвала меня, поскольку одна она не справится. Хотя, я подозревала, что в процессе запихивания кота в переноску должен выжить хоть кто-нибудь, чтобы рассказать о несчастной судьбе товарища.

– Вот и славно, – выдохнула я, трясущимися руками беря еще один флакон.  Нет, не то! – Вот и славно…

Одной рукой я осторожно кралась к «эрогенной зоне» возле уха. А второй перебирала флаконы.  Нашла!

– Ар! – мотнуло головой его величество, а потом замерло.

– Анестезия! – вздохнула я, потрепав его за ухом.  – Но могу и подуть на рану! Афу-у-у! Афу-у-у! Так легче?

«Остановить кровь», – прочитала я на пузырьке, зубами вытаскивая пробку.  Ой! Мама дорогая! Фу-у-у-ух!

– Не дергайся! – предупредила я, помолившись Айболиту напоследок. – Сейчас может щипать! Тут так написано! Давай на счет три? Ра-а-аз, два-а-а…

И тут я плеснула! От неожиданности его величество взревел, пытаясь встать. Меня опрокинуло на ковер.  Но огромный зверь тут опустился обратно, рявкнув мне напоследок в лицо.

– И у нас остается зелье заживления! Ничего, завтра вы будете как огурчик! – нервно искала я в пушистом ковре последнее зелье.  Вот оно! Чуть не раздавила! – И я неплохо буду смотреться в гробу в белых тапочках! Ну! Поехали! Так, терпите! Просто терпите!

Я снова вытащила зубами пробку, сплюнула ее в сторону и плеснула на рану.

– Ррррааххх! – бросили на меня, выбивая из рук флакон.  Меня опрокинуло на ковер. Я пыталась заслониться руками, как вдруг почувствовала боль. Тигр был уже в другом конце комнаты, зализывая рану и злобно глядя на меня.

– Жить будете! – нервно выдохнула я, хватая бинты и  прикрывая рану на животе. Даже смотреть не хочу, что там.

Вроде бы не так страшно, раз я еще жива и могу ходить. Я встала и направилась к двери.

– Ну что там? – напали на меня, не давая вставить словечко.

– Пропустите ее! – рявкнули на всех волки, сверкнув желтыми глазами. Все тут же угомонились.

– Что случилось? Ты пахнешь кровью? – встревожились «коврики».

– Целителя бы мне, – простонала я.

– Пойдем, пойдем, – торопили меня, уводя подальше от любопытных глаз. – Мы сами все сделаем!

– А почему нельзя целителя? – удивилась я, чувствуя неприятную боль и видя, как бинты наполняются кровью.

– Представьте себе, – послышался голос бородатого, а меня вели в сторону моих покоев быстрым шагом. – Народ уже узнал, что у наследника есть няня. И теперь все узнают, что няня – ранена. Наследника мы стараемся не показывать лишний раз, чтобы спасти жизнь. Встанет вопрос, а что с наследником? Его величество против того, чтобы лишний раз рисковать жизнью принца. Народу ничего не объяснишь. Опять начнутся волнения.  Так что вам лучше потерпеть до комнаты. Еще немного осталось… Потерпите! Вам придется сохранить это в тайне!

– Значит, все-таки нет, – послышался голос второго, который открывал перед нами двери. – Нам показалось! Если бы «да», то он бы не смог ее ранить…

– Ты всех меряешь по нам, волкам. У кошек может быть все иначе, – буркнул бородатый. – На кровать ее! Сейчас попробуем осмотреть и стянуть рану.

Дверь закрылась, а ко мне сунулся Титикака. Как всегда вовремя.

– Да малыш, мама занята-а-а! Мама умира-а-а-ает! – пискнула я, чувствуя, как приятное покалывание заклинания перерастает в острую боль стягиваемой кожи.

– Вот, кое-как! – отряхнул руки начинающий хирург. – Только несколько дней постарайтесь воздержаться от наклонов!

– Послушайте, – простонала я, пытаясь наложить на себя повязку. – Это до восемнадцати лет наклоны полезны для здоровья! А после восемнадцати – это риск для жизни! И резко наклоняться можно только в присутствии реанимационной бригады скорой помощи, зарезервированного места на кладбище и нотариуса с завещанием в руках…

Я ощупала повязку, понимая, что не так страшно, как я придумала. И успокоилась.

– Никому не говорите об этом.  И мы не скажем! – послышались голоса возле двери. – По угрозой смерти никому не слова!