Текст книги "Крушение звёзд"

Глава 7

Нуль-пространство

Гарвин мог бы направиться прямо к Центруму, но у него была идея получше. Разыскания Ньянгу показали, что никакого тотального взрыва из центра, похоже, не случилось. Все произошло постепенно, словно нечто отхватывало от Конфедерации по кусочку.

Интуиция подсказывала отцу-командиру не соваться в глубь Империи, поскольку если он это сделает, то, скорее всего, ему не сносить головы. Гораздо мудрее казалось поболтаться по окраинам… тоже, кстати, практически в сердце Конфедерации… и пособирать разведданные, прежде чем идти на прорыв.

Целью Гарвина были многочисленные системы Тиборга. Изначально, на Камбре, их посещение в планы не входило, так же как никто не собирался проделывать весь путь до Гримальди для набора труппы. Тиборг являлся одной из дополнительных возможностей, поскольку атлас Конфедерации с его замечательной классификацией гласил: «Сектор интересен в плане подхода к дипломатии».

– Это означает, – прокомментировал Гарвин цитату из атласа, – что они у Конфедерации в печенках сидят… сидели, по крайней мере. Думаю, нам имеет смысл с ними пообщаться.

– Да, верно, – согласился Ньянгу. – Старая песня: «следует изучить врага моего друга». Если верить моему опыту, то, как правило, хороший враг приносит геморрой всем, кто входит с ним в контакт. Но ты у нас храбрый вождь и все такое.

«Большая Берта» прыгнула сквозь пять систем, четыре из которых были обитаемы, не приземляясь и не вступая в контакты с местными жителями.

Пенвит, Лир, Дилл и Фрауде прибыли к Иоситаро. Гарвин отказался принять их, используя преимущество старого военного закона, гласящего, что отсутствие ответа всегда означает «нет и пошел вон». Они требовали совершать посадки.

– Это даст планетам и людям нечто, – уверял Пенвит. – Банальное подтверждение того, что там, вовне, есть ребята, озабоченные судьбой Конфедерации:

– Трогательно. – Ньянгу почти не шутил. – Правда, трогательно. Особенно ты, Бен, закоренелый пожиратель пространства, в качестве одного из просителей. В Конфедерации насчитывается… насчитывалось… Сколько там было при последнем подсчете? Сотня тысяч? Миллион? Вам не приходит в голову, что мы скорее благополучно состаримся за время этой очаровательной миссии милосердия, чем выполним то, ради чего, собственно, и находимся здесь?

Пенвит и Дилл принялись, было, возражать, но Фрауде признал правоту Иоситаро. Они не могли терять время. Ньянгу попросил Монику задержаться.

– Сдаешь? – спросил он без тени сарказма в голосе.

Лир приняла это как должное.

– Нет, шеф. Не думаю, – ответила она после некоторой паузы.

– Хорошо. У нас и так достаточно нежные души. Подозреваю, эта операция станет весьма опасной, и я не знаю, когда нам снова удастся водрузить брюхо на стойку бара в Шелборне.

Тиборг

– «Бурсье-один», я Контроль Альфы Дельты Тиборга, – затрещало в наушниках у Бурсье. – Вам разрешена посадка на поле с использованием канала 3-4-3 для посадки по приборам или при визуальных условиях полета в атмосфере на усмотрение пилота. Прием.

– Я «Бурсье-один», – произнесла Жаклин Бурсье в микрофон; использовать собственное имя в качестве позывных придумал Дилл. – Понял ваши инструкции по каналу 3-4-3. К вашему сведению, я авангард транспорта «Большая Берта», который вскоре войдет в вашу систему.

Последовала пауза.

– «Бурсье-один», я Контроль. К вашему сведению, у нас в воздухе патрульные корабли… но название вашего транспорта, безусловно, обезоруживает.

Бурсье на грани утраты чувства юмора открыла микрофон.

– Понял ваше последнее высказывание. Мы не намерены причинять никакого вреда. Мы – цирковой корабль.

– Повторите последнее?

– Цирк, – произнесла Бурсье. – В качестве развлечения.

Долгая пауза.

– Я Контроль. Смотрел слово в словаре. Мое начальство велит продолжать, как раньше.

– Понял… Спасибо, Контроль. Отключаюсь. – Бурсье коснулась сенсора, вызывая «Большую Берту».

Через несколько минут один из патрульных катеров вышел в нормальное пространство. На борту находился Гарвин.

– «Бурсье-один», я Янсма. Есть проблемы?

– Не вижу.

– Тогда не будем задерживаться… Отправляйтесь вниз и посмотрите, что происходит, «Бурсье-один».

– Понял. Переключаю частоты. – Бурсье снова коснулась сенсора.

– Контроль Альфы Дельты Тиборга, говорит «Бурсье-один». Осуществляю посадку. За мной последуют два корабля.

Нана-бот нырнул на миг обратно в гиперпространство, а затем вместе с «Большой Бертой» в кильватере они приблизились к планете снизу.

– Интересно, – Гарвин не обращался ни к кому в отдельности. – Теоретически, в этих системах демократия, но у всех такие имена, будто их называл какой-то солдат. Альфа Дельты чего-то там в моей левой ноздре!

– Или люди только думают, что у них демократия, – пробормотал техник.

– Это тоже.

– Цель вашего визита? – бросил таможенный офицер.

– Развлечь ваших людей… и, может, заработать несколько кредитов, – ответил Гарвин.

Таможенник поднял глаза на нависающую над ним «Большую Берту» и улыбнулся.

– Знаете, вы – первый человек не из систем Тиборга, которого я пропускаю. Вам… и вашим людям… воистину, добро пожаловать.

– Дамы и господа, дети всех возрастов, граждане нашей Конфедерации, добро пожаловать в Цирк Янсма, – провозгласил Гарвин и резко щелкнул бичом.

Главный грузовой трюм «Большой Берты» заполнился людьми лишь наполовину. Гарвин решил, что для их первого представления и первого вечера в незнакомом мире спокойнее будет иметь все под рукой, а разбить шатер можно и позже.

– Со звезд, со старой Земли, из неведомых человеку миров мы привезли вам чудеса: странных чужаков, чудовищ, смертельно опасных зверей, презирающих смерть акробатов. И все это для того, чтобы вы холодели от восторга…

На этом месте Гарвина, как и планировалось, атаковали клоуны. Он взмахнул бичом и прогнал их. Клоуны спотыкались друг о друга с подчеркнутым идиотизмом. Затем один из них предостерегающе вскрикнул и указал на проход.

В проходе, «ведомый» Беном Диллом в трико и с парой железных обручей на бицепсах, показался ворчащий и рычащий Аликхан. Послышались визги, особенно детские. Может, и было несколько взрослых, которые знали, что такое мусфии, но ни один из них не мог понять, враждебно или дружелюбно настроен чужак.

За Аликханом хлынул весь цирк – кувыркающиеся акробаты, воздушные гимнасты, выписывающие пируэты на трапециях, кошки в клетках, слоны, лошади, на одной из которых гордо, пусть и не совсем уверенно, стояла Дарод Монтагна, и представление началось.

Они играли дважды в день последующие четверо суток, оттачивая программу.

Ньянгу почти исчез. Он снова рыскал по библиотекам в поисках данных по Конфедерации, разыскивая возможные источники информации, но без особого успеха.

Тиборг уже больше десяти лет – дольше, чем Камбра, – в основном не поддерживал связь с Конфедерацией. Судя по холосъемкам того времени, разрыв, похоже, никого особенно не взволновал.

Ньянгу, гадая над этим «в основном», решил разбираться дальше. У него складывалось впечатление, что люди Тиборга совершенно счастливы тем, что их оставили в покое, охотно позволив Вселенной катиться мимо.

После нескольких попыток завязать знакомство с местными вояками обнаружилось, что здесь, как и в большинстве миров, любопытство не поощряется. Иоситаро все же выведал о наличии в столице Клуба Вооруженных Сил и наводил мосты на предмет чего-нибудь полезного.

Бегущий Медведь, аккуратно ступая по опилкам и напевая по-своему, продвигался вокруг всех трех арен.

Дек снова поймал себя на желании иметь предков, которые бы действительно помнили ритуалы. В расовую память индеец верил только наполовину, но под покрывавшей лицо и тело боевой раскраской отчаянно старался верить. Он пытался вообразить те времена, когда до появления бледнолицых пришельцев народ воинственных повелителей прерии правил равнинами далекого мира.

Дек пришел в себя, осознав, что на него завороженно смотрит маленькая девочка, выбравшаяся со своего места на трибунах.

– Ты настоящий? – спросила она.

– Не-а, – ответил Бегущий Медведь. – Я призрак. Призрачный танцор.

– Ой. А что ты танцуешь?

– Танец дождя моего народа, – нараспев произнес он, стараясь не рассмеяться.

– А-а, – кивнула маленькая девочка и направилась обратно к своему месту, потом обернулась.

– Это хороший танец. Когда мы сюда пришли, как раз начался дождь.

Бегущий Медведь заворчал, как и полагается порядочному индейцу, но внутри ощутил крохотный всплеск страха оттого, что влез на территорию богов.

– Похоже, – заметил Ристори доктору Фрауде, – мы прибыли сюда в интересные времена. Полагаю, вы заметили, что идет кампания по выборам премьера планеты?

– Видел что-то по холо, – ответил Фрауде. – К несчастью, я пытался разучить этот проклятый кувырок вперед, на который, по вашему мнению, способны мои старые кости.

– Стыдно, доктор. Волки всегда должны следить за делами овец. В противном случае они рискуют пропустить назначение нового и опасного пастуха. Или стаи овчарок.

– Со мной еще хуже, – признался математик. – Я даже не знаю, как эта чертова система работает.

– Очень просто, просто, просто. – Ристори сбился на привычный говорок. – Простите. У нас имеются теоретически свободно избранные премьер и вице-премьер плюс куча назначенных заместителей для обоих. Они, в свою очередь, помогают управлять всеми двадцатью хрен знает сколькими мирами Тиборга в четырех системах.

– Интересное устройство, – хмыкнул Фрауде. – Звучит весьма представительно.

– Возможно, – с сомнением произнес Ристори. – Однако я также заметил, что есть тридцать членов так называемого Директората. О них очень мало пленок, но, по-видимому, это бывшие планетарные политики, которые, цитирую, «советуют премьерам, предоставляя в их распоряжение свой многолетний опыт».

– М-м-м. Какова их реальная власть?

– Никто не говорит, но предположительно – велика.

– Следовательно, премьеры – марионетки.

– Можно и так сказать… Кроме того, мне кажется, что имена тех из них, кто проявит достаточно понимания и способности к сотрудничеству, будут занесены в списки потенциальных директоров.

– Ох, люди, – вздохнул Фрауде. – До чего мы только не додумаемся.

– Особенно эти выборы здесь на Дельте. Создается впечатление, что правительство, погрязшее в коррупции, удерживало власть около восьми лет. Играя в азартные игры, курируя проституцию… и все такое. Дельта кажется открытой – чего мы не видели, не побывав достаточно близко в пригородах, – для остальных жителей Тиборга, чтобы счесть ее восхитительным местом отдыха. Но теперь тут завелся молодой реформатор по имени Дорн Фили, который баллотируется в премьеры, клянется повыкинуть мошенников, привнести честность, правду и справедливость в правительство, править чистыми руками и все такое. И весьма хорош собой, судя по виденным мною записям.

– А?

– Интересный я раскопал момент, – продолжал Ристори. – Суть в том, что отца мистера Фили, бывшего премьером несколько лет назад, выбросили из офиса разъяренные реформаторы.

– Ox.

– Именно. Давайте оторвем старых жуликов от кормушки, чтобы новые мошенники могли прийти и жиреть.

– Знаешь, – довольно проговорил Гарвин, – я мог бы научиться делать деньги.

– Ты хочешь сказать, что мы действительно в плюсе? – удивился Ньянгу.

– Ну, если отбросить начальные затраты Язифи… и стоимость корабля… мы проворно делаем кредиты.

– Всегда легко показать прибыль, если отбросить накладные расходы, – заметил Ньянгу. – Именно поэтому мне так нравилось быть вором. Кстати, о деле. Я нашел подход к этому Клубу ВС. Большое здание неподалеку от центра столицы, комнаты для членов, бар, залы для встреч, нечто вроде музея, кормят… Полагаю, обычное для частного клуба меню из сырых овощей и вареного мяса. И еще они гордятся своей благотворительностью.

– Ах-ха.

– Именно, – кивнул Ньянгу. – Я собираюсь запустить туда Пенвита и сказать, что цирк будет счастлив дать несколько «энни окли» – это термин для халявных представлений, правильно? – для их ветеранов или что-нибудь в этом роде.

– Какой нам с этого прок?

– Это, возможно, даст нам временное членство для Эрика.

– Которое, в свою очередь, даст нам… помимо необходимости выслушивать пенвитовское нытье по поводу еды… что?

– Солдаты любят других солдат, – терпеливо объяснял Ньянгу. – Они просто подлизываются к большим воякам.

– Не знаю, – протянул Гарвин. – Никогда не сталкивался с большим… Но тебе, наверное, виднее, учитывая твою привязанность к Лариксанскому коллеге.

– Иди ты в задницу, – огрызнулся Ньянгу. – Итак, предположив, что до разрыва связей десять лет назад имел место некий контакт, мы, возможно, соберем какие-то интересные данные о конфедератах и о том, что случилось. Может быть.

– Маловероятно, мой маленький смуглый брат. В самом деле, очень маловероятно. Но я согласен. Нам надо…

Раздался стук в дверь каюты.

– Открыто, – крикнул Гарвин.

Дверь скользнула в сторону. За ней стоял один из дежурных в сопровождении статного мужчины лет тридцати с небольшим и его крепко сбитого спутника на излете среднего возраста, лицо которого лучилось довольством. Оба посетителя были в деловых костюмах, которые Ньянгу, даже не зная ничего о местной моде, сразу определил как дорогие.

От того, что помоложе, веяло эдакой суровой красотой, а открытое лицо источало искренность и доверие. Ньянгу понял, что ненавидит его.

– Добрый вечер, господа, – произнес мужчина средних лет. – Я хотел бы представить вам Дорна Фили, будущего премьера Дельты, и, возможно, мы могли бы обсудить некоторые дела, сулящие взаимную выгоду.

– Ну-ну, – вставил Фили с улыбкой. – Нам еще надо выиграть выборы, Сэм'л.

– За нами народ, Дорн, – возразил старший. – Они устали от коррупции и грязи на государственной службе.

– Надеюсь, – перебил Фили. – Но нам нет нужды агитировать этих людей, которые, как мы надеемся, смогут нам кое в чем помочь. Это мой друг, Сэм'л Брек. Он помогает мне советами с того момента, как я родился, а до того был одним из самых доверенных людей моего отца.

– Спасибо, – вставил Брек.

– Вы сказали, мы можем вам чем-то помочь, – осторожно произнес Гарвин. – Каким образом?

– Я объясню… Можно присесть? – сказал Фили. Гарвин указал на стул – более чем двум людям в каюте становилось тесно. Брек прислонился к стене, проявляя такую заинтересованность в том, что предложит Фили, будто никогда этого не слышал. Ньянгу внимательно следил за обоими гостями.

– Как Сэм'л уже сказал, я баллотируюсь в премьеры, – продолжал Фили. – Мне повезло, и моя семья оставила мне изрядное состояние, которое я намерен потратить на сокрушение механизмов, тормозящих развитие Дельты последние восемь лет. Я осуществлял то, что обычно называют тотальным прессингом, атакуя конституционалистов со всех сторон одновременно. Одним из средств, которые я хотел бы использовать, является ваш цирк, чье представление мне посчастливилось увидеть сегодня. Какое шоу! Какое потрясающее шоу!

– Спасибо.

– Я бы хотел привлечь ваши ресурсы в свою команду, за что вам будет хорошо заплачено в период самой кампании, и, если меня выберут, вы и ваша труппа будете считаться моими хорошими друзьями.

– Спасибо за предложение, – сказал Гарвин. – К сожалению, мы не настолько богаты, чтобы позволить себе работать добровольцами на чье-то благо.

– К тому же мы не здешние, – вставил Ньянгу. – Люди не любят, когда кто-нибудь приходит со стороны и начинает помогать им в их делах.

– Боюсь, вы меня не так поняли, – нахмурился Фили. Лицо Брека отразило его выражение. – Я не хочу, чтобы вы помирали с голоду у меня на службе… и чтобы все знали, что вы мне помогаете. Если мне что-то нужно, я за это плачу. Я догадываюсь, например, что ваше сегодняшнее представление принесло на круг порядка тридцати тысяч кредитов.

Гарвин скрыл удивление. Фили ошибся всего на семь тысяч.

– Я хотел бы нанять всю вашу труппу для двух, может, трех благотворительных выступлений, заплатив по пятьдесят тысяч за каждое.

Гарвин и Ньянгу приняли весьма заинтересованный вид.

– Плюс существуют определенные благотворительные учреждения и добрые дела, которые я поддерживаю, как-то кампании против опасных болезней, против врожденных дефектов и тому подобные, и я хотел бы нанять не которых из ваших специалистов, может быть, слонов и лошадей, чтобы раза три-четыре выступить перед пациентами больниц в ближайшие несколько недель.

– А как это будет связано с вашей кампанией? – скептически поинтересовался Ньянгу. – Слоны будут нести знамена в хоботах?

– Ничего столь грубого, – встрял Брек. – Плакаты будут просто упоминать, что ваш цирк выступает при содействии одного из дорновских комитетов. А избиратели пусть сами делают очевидные выводы.

Гарвин задумался. Он не видел сложностей, а некоторым артистам было бы, безусловно, полезно поработать отдельно.

– Мы не сможем высвободить никого из наших людей в дни представлений, – сказал он.

– Конечно, нет, – с жаром поддержал Фили. – А мы обеспечим вас добровольцами для всего, что вам может понадобиться помимо обычной деятельности.

– Например, безопасность, – сказал Брек.

Гарвин взглянул на Ньянгу, который сделал микроскопическое движение головой вверх и вниз.

– Думаю, кое-что можно устроить, – сказал Янсма.

Фили был уже на ногах.

– Хорошо, хорошо. Это чудесные новости. Вы не пожалеете о своем решении, и, уверен, вам понравится быть частью моей кампании.

И еще были радостные рукопожатия и обмен номерами коммуникаторов для уточнения деталей. Фили с Бреком ушли.

– Халявные денежки, – закудахтал Гарвин с вожделением, потирая руки с видом записного скряги.

– Похоже на то, – согласился Ньянгу. – Хотелось бы, чтобы мне нравился этот Фили.

– А что с ним не так?

– Красивые ублюдки всегда стояли мне поперек горла.

– Тогда почему ты мой друг? – вкрадчиво поинтересовался Гарвин.

Ньянгу фыркнул.

– Может быть, потому, что ты поддаешься дрессировке.

Ньянгу и Маев выкатились из постели с пистолетами в руках под вой сирен и синтетического голоса:

– ЧП! ЧП! В вольере для кошек! В вольере для кошек!

Ньянгу натянул штаны, а Маев сорочку. Они выскочили из каюты, пронеслись по коридору и двум трапам в трюм. Остальные мчались за ними. Они протолкались сквозь толпу в кошачий отсек, в ужас.

Леопард Малдун, рыча, припал к полу над окровавленным, изорванным телом. У одной из клеток лежал и стонал, едва в сознании, сэр Дуглас.

– Что за черт? – рявкнул Ньянгу.

Крохотная акробатка ответила:

– Я… я услышала шум, открыла дверь, как только прибыл сэр Дуглас. Этот черный монстр повалил человека, а дверь клетки оказалась распахнута. Другие кошки выходили из своей спальной клетки. Сэр Дуглас вошел в главную клетку… даже без бича… и дверца за ним захлопнулась. Одна из полосатых кошек зашла к нему сзади, и он стал кричать, чтобы она шла обратно. Зверь испугался и напал на него… Я думаю, скорее по случайности, чем почему-либо еще… – и женщина заплакала.

– Что это за человек? – потребовал ответа Ньянгу.

Никто не знал. Ньянгу решил, что Малдуна придется застрелить, но не был уверен, что со своим маленьким пистолетом сможет сделать нечто большее, нежели просто разозлить леопарда еще сильнее.

Гарвин, абсолютно голый, ворвался в отсек и мгновенно оценил ситуацию.

– Бластеры, – приказал он.

– Погоди, – раздался чей-то голос. Это был Аликхан, а за ним топал Бен Дилл, таща метровую стальную балку толщиной с собственную руку. – Позвольте, я попробую отогнать зверя.

Гарвин покачал головой и, разгадав намерение Аликхана, бросился к нему, но поздно. Аликхан открыл клетку и вошел внутрь. Дилл отбросил отца-командира с дороги и ввалился следом, бормоча: «Ох уж эти мне чертовы придури долбаного тупого инопланетного ублюдка!»

Малдун предупреждающе заворчал, но Аликхан не обратил внимания, продолжая неуклонно, спокойно двигаться к животному, расставив лапы. Малдун приготовился к прыжку, и Дилл напрягся для отпора. Затем леопард, очевидно, уловил запах чужака.

Он снова заворчал, скользнул прочь от своей еле шевелящейся жертвы и поспешно ретировался в свою спальную клетку. Остальные кошки, все еще полусонные, также учуяв чужака, хмуро разбрелись по квартирам. Аликхан с грохотом опустил дверцу между клетками.

– Теперь… – начал он, но дверь в главную клетку уже открыли, и Джил Махим склонилась над человеком.

– Черт его знает, кто это… Фу, да он еще и нажрался в зюзю, – прокомментировала она. – Какой-нибудь пьяный дурак, который спрятался после окончания представления и решил поиграть с кисками.

– Я вызвал медицинский флаер, – крикнул кто-то.

– Хорошо, – кивнула Махим, а пальцы ее тем временем легко сновали по аптечке, устанавливали трахейную трубку в разорванное горло мужчины, проверяли его пульс, вводили ему обезболивающее и антикоагулянт, подавали в вену заменитель крови. – Принесите носилки из коридора.

Члены экипажа рванули выполнять задание. Стонущего человека извлекли из клетки.

– Я не видел, кто ударил меня. – Сэр Дуглас нетвердо поднялся на ноги, тряся головой. – Эта дрянь Малдун?

– Один из тигров, – поправили его.

– Я был беспечен, – сказал сэр Дуглас. – Я думал, мои друзья спокойны. Следовало учесть их возбуждение.

– Не вы, а этот идиот на носилках.

– Который, – заметила Махим, – вероятно, выживет и наплодит еще немало идиотов. Нет в мире справедливости.

– Прекрасно, господа, – объявил Гарвин. – Инцидент исчерпан.

– Гм, шеф, – Ньянгу старался не заржать, – может, вы пожелаете удалиться первым?

Гарвин оглядел себя, осознал свою наготу и залился краской, особенно когда заметил, что его задумчиво разглядывает Дарод Монтагна.

– Вовсе не плохо, – пробормотала она вслед удирающему в свою каюту отцу-командиру.

– Ну, разве это не цирковая жизнь! – воскликнул Ньянгу. – Не заскучаешь.

– Вы хотели?.. – спросил Фрафас Фанон у сэра Дугласа.

– Я думал, не заинтересует ли вас расширение вашего номера, – сказал дрессировщик зверей.

– Нас всегда интересует все новое, – ответил Сунья Танон. – Что у вас на уме?

– Объединить моих «Смертельно Опасных Зверей» с вашими «Монстрами Манежа»,

– А-а, – догадался Фанон. – Ваших больших кошек и наших друзей. Интересная мысль.

– Не знаю, работали ли вы когда-нибудь с кошками, – продолжал сэр Дуглас. – Мне не доводилось работать со слонами. Если их спины не настолько толстые, какими выглядят, можно, наверное, использовать попоны.

– Какого рода трюки вам бы хотелось разработать?

– Ну, прыжки со слона на слона, – сказал сэр Дуглас несколько неуверенно. – Совместное дефиле.

– Хм-м, – произнес Фанон. – Возможно, мы придумаем нечто более зрелищное.

Ньянгу стоял у общего стола в отсеке, отведенном под столовую. Мимо него проследовал Бегущий Медведь с нагруженным подносом.

– Жратва получше, чем нам приходилось едать.

– Осторожно, – предупредил Ньянгу.

– Я имею в виду, в некоторых цирках, где нам доводилось играть, – невинно добавил индеец и пошел искать свободное место.

Беседа сливалась в разноязыкий гул. Где-то говорили на всеобщем, где-то встретились мужчины и женщины с одной планеты. Гарвин сидел во главе стола, болтая, как одна из презираемых им земных мартышек.

Ньянгу решил, что здесь присутствует ощущение счастья. Наверное, как в семье. «Откуда тебе знать, что такое на самом деле семья, – подумал он мрачно. – Неоткуда. Может, моя семья – я сам. Может, Корпус. Все равно, разве это не здорово?»

– Вы хотели меня видеть? – Гарвин слегка взмок, только что покинув арену, где клоуны, удерживая внимание публики, выделывали курбеты.

Ожидавший его пожилой, богато и консервативно одетый человек выглядел, словно любимый дедушка каждого.

– Действительно.

– Может, пройдем ко мне в кабинет? Хотя нам придется поспешить, так как я должен вернуться через полчаса.

– Может, и так, бригадир Янсма. – Голос у незнакомца, последовавшего за Гарвином через организованный хаос закулисья, звучал тихо, но уверенно. Гарвин высмотрел Ньянгу и подал ему неприметный знак.

В кабинете посетитель отклонил предложенную выпивку и уселся.

– Если не возражаете… Думаю, мысли мои, как обычно, бодры, а вот эти старые кости будут вам благодарны за небольшой отдых. Я отниму у вас только минуту времени. Я – директор Фен Бертл. Оказался здесь на Дельте по делам, связанным с предвыборной кампанией Дорна Фили. Во-первых, позвольте поблагодарить вас за наслаждение, которое мне доставило ваше шоу. Фантастика! Вы совершенно правы, когда говорите, что оно предназначено для детей всех возрастов, – оно определенно унесло меня назад к куда более молодым дням, когда мы все были невинны. – Он блаженно улыбнулся. – Я подумал, что самое меньшее, что я могу сделать для вас взамен, это предложить маленький совет. Хотя я, разумеется, в курсе, что большинство людей думает по поводу непрошеных советов.

– Сэр, я готов выслушать любые предложения, – искренне ответил Гарвин. – Я держу уши открытыми, и так было всегда.

– Многие так говорят, но на самом деле не имеют этого в виду. Если вы искренни, то я более чем впечатлен. Вы в армии не были?

– Нет, нет. Всю жизнь при цирке.

Бертл кивнул.

– Мой совет касается вашего участия в кампании Фили. Нет, не сердитесь и не расстраивайтесь, что я узнал об этом. Для директора, особенно для того, который решил осадить Дорна, как осадил его отца много лет назад, такая задача вполне по силам. Итак: людям нравится бултыхаться в своих пороках, а затем громко требовать искупления. На этом, в надежде на высший пост, и пытается сыграть Дорн Фили, так же как его отец, у которого не хватило ума вовремя притормозить. Вам необходимо понять еще кое-что. Подготовка к выборам в системе Тиборга самая, так сказать, что ни на есть свободная. Особенно когда намечается радикальное изменение курса предполагаемого правительства. Эта избирательная кампания может сделаться, стыдно признать, кровавой.

– Мы согласились всего лишь дать несколько представлений для Фили, – сказал Гарвин. – За деньги, а не как верящие в него добровольцы.

– К сожалению, оппозиция часто хватается за такие мелочи и раздувает их до невообразимых размеров. Это одна из причин, по которым, я думаю, они проиграют выборы, ибо они утратили чувство перспективы, которое все мы, политики, должны сохранять. Поэтому теперь очередь лояльной оппозиции занять кабинет.

– Вы меня простите, я политикой едва ли интересуюсь… Но у вас и система! – заметил Гарвин. – Сначала состав А, затем состав Б, потом снова А. Вас не беспокоит, что люди рано или поздно могут потребовать реальных перемен?

– Нет, – спокойно ответил Бертл. – Нет, мой романтический друг, не беспокоит. Наша система прекрасно проработала почти пять сотен лет, несмотря на вмешательство Конфедерации. Вмешательство не ради честных выборов, уверяю вас, а потому что они хотели посадить в кабинет состав С, подобранный ими самими. Кроме того, у нас есть определенные… средства воздействия, чтобы не допустить выхода ситуации из-под контроля в случае непредвиденного поворота событий. Я лично верю, что с годами в системе Тиборга появятся свободные выборы, когда придет время и население сделается достаточно образованным и созреет для такого шага. Но до тех пор… все останется как есть. – Он поднялся. – Возвращаясь к причине моего визита, думаю, я должен сказать вам в порядке, может быть, благодарности за ваш труд по развлечению меня… и народа Дельты… что вы можете совершить ошибку вне зависимости от того, на сколько щедро вам заплатят за ваши услуги.

– Не вижу способа отменить мое согласие.

– Мне он тоже не видится, ибо вы явно более чем честный человек. Я бы, с другой стороны, с радостью нашел способ громко отказаться от соглашения. Но вы то, что вы есть. По крайней мере, думаю, что дал вам шанс быть настороже. Как я уже сказал, все, что в моих силах, – это слегка предостеречь. – Он улыбнулся самой что ни на есть отеческой улыбкой, поклонился и вышел.

Гарвин выждал минуту и впустил в кабинет Ньянгу.

– Честные выборы не в этом году и не в следующем, но леденцами ваши внуки будут довольны, – прорычал Ньянгу. – Почему эти дерьмократы никогда не думают, что пришло время людям взять власть в свои руки?!

– Не знаю, – отозвался Гарвин. – А откуда берутся войны?

– Что меня беспокоит, – продолжал Ньянгу, – так это упомянутые дедушкой чрезвычайные меры. Типа, напри мер, закона военного времени, под который нам, безусловно, ни к чему попадать.

Гарвин разлил выпивку из графина, протянул стакан Ньянгу, опрокинул свой.

– Я начинаю гадать, не могли ли мы и впрямь совершить малюсенькую ошибочку, – тихо произнес он.

Директор Фен Бертл сел в свой лимузин.

– На наш корабль, – приказал он, и флаер бесшумно оторвался от земли.

– Итак, сэр? – спросил человек, управлявший аппаратом.

– Занятный юноша. Весьма проницателен для своих лет. Всего дважды бросил взгляд туда, где, как я понимаю, в пространстве между стенами спрятаны датчики, – ответил Бертл. – Очень милый юноша, играющий в политику и имеющий штат людей, разыскивающих данные о Конфедерации. Думаю, будет правильно разузнать побольше о нем и о его цирке.

– Я знаю, наши повара – самые лучшие переработчики во Вселенной, – сказала Дарод Монтагна. – Но как все-таки хорошо выбраться куда-нибудь и съесть что-нибудь, приправленное не тем, что некогда было твоим собственным потом.

– Как благовоспитанно. Как пристало леди. Как гарантированно испортить мне аппетит, – откликнулся Гарвин. Он разлил по бокалам то, что осталось от бутылки вина, и тут же ненавязчиво подскочил гарсон – забрать ее и подать новую.

– Ой, мне так жаль. – Дарод прицельно уставилась на обглоданные кости, украшавшие тщательно вылизанную тарелку Гарвина.

– Я продолжал есть только из вежливости, – объяснил он.

– Мне казалось, что обещанный ужин никогда не состоится, – пожаловалась Монтагна.

– Я всегда держу слово, – заявил Гарвин. – Только оно иногда чуток запаздывает.

Он оглядел ресторан. Место оказалось классное: океанский парусник из полированного дерева, каким-то образом перенесенный на озеро неподалеку от поля, на котором посадили «Большую Берту». Официанты в белых перчатках подавали напитки в хрустале, а скатерти были настоящие.

– Хорошо порой выбраться. Я уже начал думать, что весь мир пропах слонами.

– К вопросу о неделикатности, – поддразнила Дарод. Она накрыла ладонь Гарвина своей, и он не убрал руки. – Твоя командная внешность прошлым утром произвела на меня такое впечатление.

Гарвин сдержал смешок.

– Ты говоришь это, чтобы заставить меня покраснеть.

– Нет, – хихикнула Дарод. – Я уже видела, как ты краснеешь, и, должна сказать, у тебя неплохо получается.

Поднимая флаер со стоянки около поставленного на вечный прикол корабля-ресторана, Гарвин зевнул.

– Ну-с, обратно к мрачной реальности.

– Думаю, да, – откликнулась Дарод. – Не прямо сей час… Разве что нам необходимо. Видишь то место, там вверху? И на небе две… нет, три луны. Ты сможешь на нем приземлиться?