Текст книги "Тропик Канзаса"

Берт снова указал вверх, на этот раз более выразительно.

Майк включил стоящий на столе генератор белого шума.

– Таня, – снова заговорил он, несколько успокоившись, но все тем же серьезным тоном. – Наше положение здесь очень шаткое, как у животного на грани вымирания. Объедки, брошенные убывающему меньшинству в Конгрессе, не поддерживающему безоговорочно программу партии власти. Нас всего трое, нам постоянно приходится уступать остальным подразделениям, которые занимаются совершенно другими вопросами. И вот сейчас, когда мы занялись вопросами, способными принести настоящие перемены, ты кричишь перед телекамерами, привлекая к себе внимание. Ты понимаешь, твою мать?

Если бы он только знал.

– Да, – пробормотала Таня. – Извини. Не знаю, что на меня нашло.

– Красавец Ньютон Таунс – вот кто на тебя нашел, – поднял брови Берт. – Жаль, что он не нашел меня.

– Господи! – пробормотал Майк.

– Я догадывалась, что ты в него втюрился, – улыбнулась Таня. – Увы, я первая его увидела.

– Может быть, мы все-таки займемся делом? – перебил их Майк. – Берт, какие новости от канадцев?

– Они его нашли, – сказал Берт.

– Оружие? – уточнил Майк.

Кивнув, Таня указала на Берта.

– Партия от Пендлтона и Болана. «Потерялась» в Чикаго.

– Не совсем понимаю…

– Сепаратисты, – объяснил Берт. – Я нашел их два дня назад в отчете об облаве. Провинция Манитоба. Фамилии не назывались, но это определенно они.

– Странно, – пробормотал Майк.

– Как знать, – заметил Берт.

– Берт считает, что оружие никуда не терялось, – сказала Таня. – Он полагает, оно оказалось именно там, куда и должно было попасть. По-моему, он прав.

– Ребята Пендлтона и Болана снабжают канадских повстанцев, – задумчиво произнес Майк. – Бывших приятелей президента. Вы это хотите сказать?

– Так считает королевская конная полиция, – сказал Берт. – На самом деле это довольно хорошая версия.

– Возможно, если ты канадец, – возразил Майк. – Существует множество других возможных объяснений. Впрочем, это тоже неплохо. Что-нибудь еще?

– Странно, что ты об этом заговорил, – сказал Берт, поправляя очки. – Я даже еще не успел рассказать Тане.

– В этом кабинете секретов нет, – сказала Таня, гадая, следует ли ей поделиться своей тайной. – Первое правило, Берт, которому ты меня научил.

– Пришлось подождать, милочка, когда тебя выпустят из тюрьмы, – усмехнулся Берт.

Майк едва сдержал улыбку.

– Эта информация также от конной полиции, – продолжал Берт. – Судя по всему, та же самая шайка, которая переправляет оружие Пендлтону и Болану, в обратную сторону доставляет другой товар.

– Какой именно? – спросил Майк.

– Информацию, – ответил Берт. – Самую разную. Видео, зарубежные средства массовой информации, порнуху и все прочее. Запрещенную.

– Начальству это очень понравится, – заметил Майк. – Возможно, мы заработаем на этом кое-какие очки. Но я не готов поверить в то, что корпорации станут нарушать установленные Белым домом правила касательно управления и контроля.

– Даже не знаю, – сказал Берт. – Есть свидетель. Захваченный в ходе этой облавы. Он утверждает, что есть клиент, который все это покупает. Только не может сказать, где именно находится этот клиент.

Таня вспомнила сказанные напоследок слова сотрудника Секретной службы, не пожелавшего назвать себя. «Придумайте что-нибудь». Быть может, ему было известно, чем она занимается на работе. Быть может, настоящей его целью было вынудить Таню и ее коллег свернуть свое расследование. Быть может, он добился своего.

– Это должно быть где-то там, в Миннесоте, – сказала Таня. Она еще никогда не пробовала вот так подправлять факты. Новые ощущения были очень любопытными.

– Вполне возможно, – согласился Берт. – Перевалочный пункт или, по крайней мере, хороший источник, который знает, что к чему.

– Нужно его найти, – сказала Таня.

– Ты меня убиваешь! – возмутился Майк. – Мне самому этого хочется, но нам нужно сосредоточиться на оружии.

– Давайте я отправлюсь туда, – предложила Таня.

– У тебя есть другая работа, – возразил Майк.

– Не такая срочная, как эта, – стояла на своем Таня. – Как ты сам сказал, это поможет нам заработать серьезные очки. Быть может, тебе даже объявят благодарность.

– Тебе торжественно пожмет руку какой-нибудь большой шишка.

Таня улыбнулась.

– Я серьезно, – сказала она. – К тому же я знаю эти места.

Майк застонал.

– А мне нравится эта идея, – заметил Берт. – Можно будет объединить наши усилия. Как знать, возможно, вместе мы раскроем эту головоломку. Я всегда считал, что мы видим лишь надводную часть айсберга.

Майк посмотрел на Таню. Та отвернулась к окну.

– Таня, о чем ты недоговариваешь?

Таня попыталась прогнать из головы опасные мысли, но только залилась краской. Она решила переменить тактику.

– Просто поверь мне, хорошо? – сказала Таня, постаравшись изобразить самый честный взгляд. – Я сделаю все как надо.

Она говорила искренне, хотя и не была уверена в том, что у нее все получится.

Майк посмотрел на нее. Какое-то время все трое слушали треск статического электричества. Таня вопросительно подняла брови.

– Ну хорошо, – наконец согласился Майк. – Ты отправишься в Миннесоту. Я сегодня же закажу дорожный пропуск. А ты, Берт, поедешь в Торонто или куда там еще.

– В Виннипег, – поправил Берт.

– В Виннипег, – согласился Майк.

– Они же в противоположных концах страны…

– Как бы там ни было. Посмотри, удастся ли тебе найти какие-либо доказательства. Достаточно надежные, чтобы выдержать проверку со стороны логических роботов.

– Согласен, – сказал Берт.

– Я могу обратиться за помощью к Тодду? – спросила Таня.

– Если хочешь спуститься туда, ради бога, – сказал Майк. – Только не трать больше наши деньги.

– Спасибо, – поблагодарила Таня.

– Наверное, мне следует ответить: «Пожалуйста», – сказал Майк. – И еще, Таня, я не шучу. Что, если ты снова нарвешься на неприятности?

Таня молча потупила взгляд.

– В этом случае лучше не возвращайся.

22

Телевизор напомнил Тане тот, какой был у ее бабушки. Странно было увидеть его здесь, в криминалистической лаборатории Тодда, среди всевозможного новейшего цифрового оборудования. Но у Тодда был дар собирать всякое старье. Другие ведомства присылали ему те устройства, к которым не было инструкции пользователя.

– Найти его оказалось сложнее, чем я ожидал, – сказал Тодд. – После введения ЕООСП все подобное оборудование сразу же стало никому не нужным.

– После введения чего?

– Единого общего открытого стандарта преобразований, – объяснил Тодд. – Помнишь, «искусственного питания». Это когда федеральная комиссия по средствам связи и министерство патриотизма потребовали, чтобы все средства массовой информации – эфирные, наземные, кабельные, сетевые и прочие – перешли на новые цифровые стандарты, установленные государством.

– ЕООСП, точно, – вспомнила Таня. – Мне тогда пришлось купить новый телефон и приставку к телевизору за сто долларов.

– Совершенно верно, – подтвердил Тодд. – Как и мне. Но только лично я был этому рад. Появилась возможность связать все оборудование в единую сеть. Теперь возможности многократно расширились. Особенно в нашем деле. – Он покрутил ручку на телевизоре. – Хотя, на мой взгляд, это просто классная штука.

На экране появился разноцветный «снег».

– Он ничего не видит, – заметила Таня. – Даже пахнет он странно.

– Да, полагаю, не соблюдались условия хранения. Электроника покрылась слизью. Мне пришлось заглянуть в три скупки, прежде чем я его нашел: мне сказали, в последнее время их стали раскупать. Все началось с год назад.

– Странно. Какой толк от телевизора, который можно настроить только на мертвый эфир?

– Сейчас я тебе покажу.

Тодд повозился с адаптером, подключенным к телевизору сзади, выдвинул телескопическую антенну и повернул две ручки.

– Дециметровый диапазон, – объяснил он. – Это абсолютно противозаконно. Жутко старая аналоговая технология эфирного вещания, в которой я почти ничего не смыслю. Вот, смотри.

Изображение было зернистым. Чернокожая женщина, сидя за столом перед картой Соединенных Штатов, зачитывала вслух последовательность цифр. Цвета напоминали выцветшую фотографию из старого альбома.

– Семь. Девять. Три. Один. Три. Ноль. Четыре. Семь…

– Да, тут не хватает только горящих дров в камине[4]4
  Здесь имеется в виду сюжет «Огонь в камине», который в канун Рождества передается по канадскому телеканалу «Шоу ТВ» без перерывов на рекламу.


[Закрыть], – заметила Таня. – Это шифр?

– Шесть. Десять. Ноль. Девять. Три. Три. Три. Один…

– Да, несомненно, – подтвердил Тодд. – В различные моменты времени используются различные каналы, дикторов тоже несколько. Иногда прогоняются какие-то тестовые последовательности, которые, возможно, являются стеганографией[5]5
  Стеганография – набор средств и методов скрытия самого факта передачи сообщения.


[Закрыть]. Я также видел разные запрещенные программы: новости зарубежных каналов, разные зверства, антиправительственная пропаганда.

– О чем говорил Берт.

– Совершенно верно – так мы на это и вышли. Однако периодически транслируются совершенно непонятные программы. Видео с охоты, мексиканские сериалы, кадры с полицейских беспилотников, порнушка. Такое запрещенное видео можно найти у дальнобойщиков. Один раз я даже наткнулся на речь, десятиминутные разглагольствования сама знаешь о ком. – Тодд ткнул большим пальцем в портрет президента в рамке, висящий на стене рядом с выключателем. Это был новый официальный портрет, со шрамами. – Мне показалось, я видел говорившего в каких-то архивах. Сейчас я работаю над тем, чтобы установить совпадение.

– Вот как? – сказала Таня. – Расскажи-ка поподробнее.

– Вообще-то я застрял.

– От тебя никакой помощи. А ты можешь обратиться к ребятам из министерства патриотизма, с которыми работаешь?

– Хорошая мысль. Быть может, они обеспечат мне доступ к базе данных диссидентов.

– А ты не хочешь, чтобы я тебе помогла? – предложила Таня. – Дай мне доступ к базе данных диссидентов, дай мне эти видеозаписи, и я быстро найду все, что нужно. А ты тем временем сосредоточишься на этом. – Она указала на телевизор.

– Может, так я и сделаю, – согласился Тодд.

– Ты собираешься попросить другие списки тех, кто находится под надзором? – спросила Таня. – Неофициальные?

– Ты говоришь совсем как они, – указал на телевизор Тодд.

– Успокойся, – сказала Таня. – Все знают, что ты преданный бойскаут. Ты, по крайней мере, можешь сказать, откуда ведутся эти передачи?

– На самом деле определить это очень трудно, – скорчил гримасу Тодд. – Пока все это просто невозможно уловить. Оно эфемерно. Замаскировано под наземные ретрансляторы, которые не отслеживаются нашим оборудованием. Я работаю над этим как над математической задачей, но, несомненно, самый быстрый способ – проникнуть в сеть. Вернуться к добрым старым агентурным методам.

Таня посмотрела на негритянку на экране, продолжающую зачитывать цифры, и у нее появились кое-какие мысли.

– Разумное предложение, – согласилась она. – Где предлагаешь начать?

– Где-нибудь на Среднем Западе, наверное, – сказал Тодд. – Там в зонах много больших антенн. И именно там сосредоточены повстанцы.

– Тропик, – сказала Таня. – Разумно.

– Нужно поискать в Сент-Луисе, – продолжал Тодд.

– Майк посылает меня в Миннесоту, – сказала Таня. – Ты можешь поискать там возможные точки?

– Наверное, – пожал плечами Тодд. – Там может быть узел связи. Определенно, диссидентов там хватает.

– Вот и отлично. – Таня положила руку на незаконный приемник. – Можно мне взять это с собой?

– Нет, – ответил Тодд. – Но у меня есть для тебя кое-что получше.

Привстав, он взял с полки портативное устройство размером с коробочку для ювелирных украшений. Таня протянула было к нему руку, но Тодд отодвинул устройство.

– В чем дело?

– Просто ты должна будешь мне помочь, когда начнется Классификация, договорились? Два типа, которых мы с Бертом разоблачили в ходе последней операции, охотятся за мной.

Классификацией называлась проводящаяся раз в квартал аттестация, введенная президентом Макком в самом начале первого срока. Ее должны были проходить все сотрудники федеральных ведомств, а также корпораций, получающих финансирование от федерального правительства. Суть Классификации заключалась в том, что все коллеги давали друг другу оценки в категориях, выбранных в этом году. Компетентность, жизненная позиция, дух товарищества, лояльность, организаторские качества, производительность. И это относилось не только к сотрудникам одного подразделения. Каждый мог дать оценку любому, с кем сталкивался по работе. Своеобразная торговля. С теми, кто находится выше и ниже по служебной лестнице. Хороший результат означал деньги и статус. Плохой результат – и можно было потерять работу. Или даже гораздо хуже, как говорили. Потому что, понимаете, это означало, что человек не на своем месте. Таня терпеть не могла Классификацию, но пока что успешно проходила аттестацию. Нечестность при Классификации считалась серьезным нарушением.

– Разумеется, – согласилась Таня. – Я бы поступила так в любом случае по отношению к тебе. Но я не уверена в том, что у меня самой прочное положение.

– Что ты хочешь сказать? – Тодд посмотрел на нее так, словно у нее было заразное заболевание.

– Просто пошутила, – улыбнулась Таня. – Я о тебе позабочусь. Дай мне коды доступа, и я исправлю весь твой файл, черт возьми.

Улыбнувшись в ответ, Тодд протянул ей устройство.

Когда Таня его включила, появившееся изображение напомнило луч света из параллельной реальности.

23

Вечером ей позвонила Одиль.

– Как у тебя дела? – спросила она.

– Более или менее. Мне нужно уехать из города.

– Все настолько плохо?

– Я не могу объяснить. Все будет в порядке.

– Давай встретимся. И ты лично все мне расскажешь.

– Мне нужно собраться. Встретимся, когда я вернусь. Это ненадолго.

– Обещаешь?

– Да, – подтвердила Таня, стараясь убедить в первую очередь себя. – Что с тобой сделали?

– К счастью, я уже достаточно взрослая, и мамаша больше не может держать меня дома взаперти, – сказала Одиль.

Таня рассмеялась впервые за последние несколько дней.

– Но, полагаю, она наняла частного сыщика, – продолжала Одиль.

– Что?

– Что слышала. Одну очень странную женщину, которая постоянно попадается мне на глаза.

– У тебя просто мания преследования.

– Лишняя предосторожность никогда не помешает. Только не здесь. Хотя я порой и бываю чересчур самоуверенной.

– Справедливо, – согласилась Таня. – Если сможешь, пришли картинку. Я тебе еще позвоню.

Позднее, собираясь в дорогу, Таня размышляла о снимках Сига, которые видела в его личном деле. Гадая, где ему довелось побывать. Если чутье ее не подводит, Сиг должен вернуться в Миннеаполис. Если он по-прежнему может исчезать в городе, словно лишенный шерсти енот, как он это делал в детстве.

Перебирая вещи, Таня гадала, что ей понадобится, чтобы затеряться в толпе диссидентов. Ей будто предстояло вырядиться для альтернативного ответвления своей собственной жизни. Достаточно было лишь вспомнить отцовских подружек или собственные наряды, которые она носила в колледже до тех пор, пока не уяснила свой путь. Задача заключалась в том, чтобы найти из оставшегося в гардеробе что-нибудь подходящее. У Тани по-прежнему сохранилась поношенная черная водолазка, которую она в холодные зимние дни надевала под пиджак, и потрепанные черные джинсы, которые она носила в свой редкий выходной день.

Надев водолазку и не заморачиваясь с косметикой, Таня посмотрела на себя в зеркало. По-прежнему чего-то недоставало.

И тут ей пришла в голову мысль распустить волосы.

Когда Таня вышла из душа и вытерла голову, позволяя волосам беспрепятственно струиться как им вздумается, из зеркала на нее взглянула совершенно незнакомая женщина. Удивительно, но ей понравилось то, что она увидела.

Возможно, компьютер определяет черты характера человека гораздо лучше, чем она полагала.

Таня бросила взгляд на фотографию мамы на туалетном столике. Она не сомневалась в том, что найдет Сига. Гораздо сложнее было определиться с тем, что делать дальше.

Часть третья
Пожар в прериях

24

Они ехали на юг, ночью, по проселочным дорогам, которые и дорогами-то нельзя было назвать. Единственными знаками были названия крохотных населенных пунктов, о которых Сиг никогда не слышал; одни были названы в честь тех, кто жил здесь раньше, другие – в честь тех, кто эти места у них отобрал.

Когда небо на востоке начинало светлеть, становилось видно, какая же это пустынная местность. Плоская, словно поверхность озера, как будто ее выскоблила рука бога. Затем Сиг увидел огромную машину, которая когда-то обрабатывала эти поля, застывшую вдалеке в снегу, настолько большую, что управлять ею, наверное, мог только Поль Баньян[6]6
  Поль Баньян – вымышленный гигантский дровосек, персонаж американского фольклора.


[Закрыть]. Тот самый Поль Баньян, срубивший все деревья, которые росли на этих полях прежде.

– Здоровенный робот, правда? – восхищенно сказал Моко.

Моко был тем парнем, которого прислали, чтобы переправить Сига туда, где он сможет безопасно скрыться, после чего ему дадут важное задание. Моко был чуть постарше Сига, тощий коротышка из Гондураса, покрытый татуировками. Он появился, одетый в ветровку, хотя погода настаивала на пуховике. Сигу сказали, что Моко знает что к чему, но Сиг забеспокоился, увидев машину Моко, видавший виды старенький «Фудзи», который, судя по внешнему виду, не смог бы доехать до окраины города.

Сиг посмотрел в окно машины на робота, любуясь тем, как от металлических поверхностей отражается розовый рассвет.

– Сейчас здесь больше не могут выращивать обыкновенную кукурузу, – продолжал Моко. – Здесь вырастает такая, какую не едят даже свиньи, из семян, произведенных в лаборатории, и из нее делают топливо для машин. А еще дальше к югу есть большие участки земли, где вообще ничего не растет, что бы с чем ни скрещивали. Вот почему приходится искать новые земли в других странах.

– Нужно просто оставить все в покое, – сказал Сиг.

– Это ты им скажи, – рассмеялся Моко.

Они проехали мимо старой заброшенной фермы, в которой уже давно никто не жил.

Крыша сарая провалилась и поросла травой.

В дороге Сиг по большей части спал. Женщина-врач дала ему таблетки от боли, но Сигу не понравилось то, как у него от них кружилась голова, поэтому он ограничивался одним аспирином. Ему стало значительно лучше, но он все равно время от времени непроизвольно запускал руку под рубашку, убеждаясь в том, что шов не разошелся. Пока Сиг спал, Моко слушал кассету, на которой о чем-то возбужденно говорила какая-то женщина. Кассету эту он вставлял в какой-то обшарпанный ящик, подключенный к радио. Но теперь Моко слушал наполненный треском сигнал, поступающий из эфира. Сначала Сигу показалось, что это прогноз погоды, но где-то через минуту он догадался, что диктор предупреждала, куда нельзя ехать.

– Что это такое? – спросил Сиг.

– Амплитудная модуляция[7]7
  Амплитудная модуляция – вид модуляции, при которой изменяемым параметром несущего сигнала является его амплитуда. Со второй половины XX века амплитудная модуляция постепенно начала вытесняться из радиовещания и радиосвязи на УКВ частотной модуляцией.


[Закрыть], парень. Древняя технология, на заброшенной частоте, сообщает нам последние известия.

– Кто это говорит?

– Не знаю, но мне всегда нравился ее голос. – Моко улыбнулся, но было видно, что мысли его заняты другим.

– Эхо Дельта один шесть пять, – произнес голос по радио. Звучал он так, словно доносился из противоположного конца земного шара, хотя почему-то чувствовалось, что источник совсем близко. – Уолтер магия Уолтер.

Схватив лежащую на приборной панели сложенную карту, Моко положил ее на рулевое колесо, чтобы смотреть на нее, управляя машиной. Это была старая бумажная карта дорог, подклеенная на сгибах скотчем, с дополнительными пометками карандашом и ручкой.

– Держи, – сказал Моко, протягивая карту Сигу. – Сейчас я развернусь и поеду другой дорогой.

Усевшись прямо, Сиг оглянулся по сторонам. Задрав голову, он посмотрел на серое небо, но не увидел ничего, кроме ворон.

– Все будет в порядке, – заверил его Моко. – Ополченцы не такие уж и страшные. Точнее сказать, их там мало. Их пришлось удалить, чтобы освободить место для роботов.

Когда Моко выехал на обочину, чтобы развернуться, Сиг увидел вдалеке черный пикап, направляющийся к ним.

– И, к счастью, – добавил Моко, улыбаясь, но в то же время начиная заметно нервничать, – моя колымага гораздо шустрее, чем кажется.

25

– Жаль, что мне не позволили допросить своих родителей, – пошутил охранник, проводивший Таню в комнату.

Таня ничего не ответила. Мельком взглянув на его лицо, нездорово-бледное от длительного пребывания при искусственном освещении, она попыталась представить, какие родители могли произвести на свет этого констебля.

Федеральное строение МСП-4, оно же «Ящик», представляло собой практически квадратное в плане пятиэтажное здание неподалеку от аэропорта, бывший административный комплекс, впоследствии разделенный на маленькие каморки, где можно было содержать людей. От расположенного поблизости делового центра «Ящик» отделяла ограда из бетонных блоков.

Сойдя с самолета, Таня направилась прямиком сюда. На этот раз она была в списке.

Массивные двери лифта открылись, и Таня увидела перед собой коридор из пуленепробиваемого стекла, заканчивающийся стальными воротами до потолка. Слышались не такие уж отдаленные голоса заключенных, бильярдными шарами отражающиеся от стен и пола, крики и приглушенная речь, смешанные с негромким механическим шумом самого здания. У главных ворот, ведущих в тюремный комплекс, дежурили два охранника. Один кивнул провожатому Тани и нажал на кнопку. Раздался гудок такой громкий, что Таня вздрогнула от неожиданности, хотя и старалась изо всех сил сохранять самообладание.

Ее отвели в комнату за толстой металлической дверью, на которой имелась нанесенная по шаблону надпись: «СБ-2.223».

– Вам точно никто не нужен в помощь? – спросил охранник.

– Ни в коем случае, – ответила Таня. – И я также хочу, чтобы отключили прослушивание. Как мы с вами договаривались.

– Устраивайтесь как вам удобнее, – сказал охранник. Он набрал код на цифровом замке, и дверь открылась также с гудком. – Двадцать минут – это максимум, что я могу вам дать.

Таня прошла в камеру.

Там сидела мама, закованная в цепи.

Таня вскрикнула, затем проглотила крик и, бросившись к матери, крепко ее обняла. Мама не могла ответить ей тем же из-за оков. По крайней мере, так объяснила себе это Таня.

– Тебя били? – спросила она, совладав с собой и усаживаясь за металлический стол, напротив мамы.

– Все в порядке, – сказала мама. – Это не в первый раз, да и другим доставалось гораздо хуже. Вот только я становлюсь уже слишком старой для подобных развлечений. Возможно, твоя мысль была правильной, моя дорогая законопослушная гражданка.

Таня никак не отреагировала на это язвительное замечание. Старательно не смотря маме в глаза, она окинула взглядом желтый костюм, гадая, из какой он ткани, хлопчатобумажной или синтетической. Рассматривая кандалы, привязавшие все четыре конечности к кольцам в полу, Таня размышляла, с чего начать. Она посмотрела на мамины руки, крепкие рабочие руки; кожа по-прежнему оставалась красивой и очень темной, гораздо темнее, чем у Тани, по поводу чего они прежде шутили, что именно этим объясняются их различные жизненные позиции.

– Таня, посмотри мне в лицо, – сказала мама.

Повиновавшись, Таня вытерла слезинку и увидела глаза, одновременно строгие и любящие.

– Почему ты впутываешь нас обеих в неприятности, а виноватой чувствую себя я?

– Знаешь, нас прослушивают.

– Сомневаюсь, – сказала Таня. – В любом случае это не имеет значения. Потому что я здесь для того, чтобы помочь тебе. Помогая им.

– А это правильно? – спросила мама.

– Да, правильно, – подтвердила Таня. – Знаю, тебе не нравится то, что я работаю на государство, но мы с тобой на одной стороне. Просто я предпочитаю вести борьбу изнутри, находясь ближе к власти.

– И как, у тебя получается? – спросила мама.

– Недавно я оказалась совсем рядом с президентом и выкрикнула оскорбление прямо ему в лицо.

– Правда?

– Правда. Казалось, моими устами говорила ты.

– Нет, я имела в виду, ты правда только крикнула ему? Но это же просто глупо! Ты даже представить себе не можешь, что сделала бы я, оказавшись рядом с ним.

– Поверь мне, могу. Но по большей части я занимаюсь этим в уединении своего кабинета, выявляя одно преступное деяние за другим. Я рассказывала тебе, как мы убрали армейского полковника, который переправлял детей на продажу через свободную торговую зону Панамского канала.

– Это даже попало в выпуски новостей. «Приглашенные рабочие».

– Совершенно верно. Вот чем я занимаюсь. По крайней мере, до тех пор, пока не закончится мой контракт.

– Хорошо. Возможно, дальше ты сможешь заняться страшной эксплуатацией, которая процветает и здесь. Ты полагаешь, в частных тюрьмах ситуация другая? В Детройте?

– Мама, я пришла сюда не для того, чтобы спорить с тобой. Особенно о том, как я выполняю свою работу. Я пришла, чтобы спасти тебя от отправки в Детройт. А для этого нужно, чтобы ты помогла мне разыскать Сига.

– Ты хочешь помочь своей матери, выдав брата.

Мать забыла изобразить удивление. Это означало, что ей известно о его возвращении.

– Господи, теперь ты говоришь совсем как они. Сиг мне не брат, а тебе не сын. Он нам даже не родственник.

– У тебя всегда хорошо получалось лгать. Этим ты пошла в своего папашу.

– Мама, где Сиг?

– Я не видела маленького оборванца с тех самых пор, как он сбежал после бунта. Значит, несколько лет.

– А вот ты никогда не умела лгать. Он что, по-прежнему в городе?

Мать лишь молча посмотрела на нее с выражением крайнего разочарования.

– Я не знаю, где Сиг. Если хочешь знать мое мнение, скорее всего, его уже нет в живых.

– Я тебе не верю.

– Это я уже много раз слышала.

– Мама, я просто хочу вытащить тебя отсюда.

– Тогда найди мне хорошего адвоката! – взорвалась мама, ударяя кулаком по столу. – Поскольку ты, по-видимому, к таковым не относишься!

Таня застонала в отчаянии. Она встала.

– У вас там все в порядке? – послышался из переговорного устройства бестелесный голос охранника.

– Да!

Таня посмотрела на маму. Ту трясло, и она тщетно пыталась это скрыть.

Подойдя к матери, Таня опустилась перед ней на корточки и взяла ее за руку. Долбаные цепи оказались жутко холодными.

Таня погладила маму по голове, стараясь ее успокоить.

– Мама, послушай. Плохо, что ты мне не доверяешь и не хочешь рассказать, в чем дело. Но я хороший юрист, хоть ты в этом и сомневаешься. Пока что я не могу добиться твоего освобождения, но я уже устроила, чтобы тебя перевели в Бошвитц-Хаус. Там гораздо уютнее, и тебе больше не придется отвечать ни на какие вопросы.

Бошвитц-Хаус был старинным особняком, названным в честь местного политического деятеля[8]8
  Речь идет о сенаторе от Миннесоты с 1978 по 1991 год Рудольфе Бошвитце (род. 1930).


[Закрыть], которого когда-то поместили под домашний арест в своем собственном жилище, еще во времена Генерала. Теперь это было благотворительное заведение, где в целях обеспечения спокойствия содержались политические «преступники», признанные достаточно смирными.

Похоже, эта мысль пришлась маме по душе.

– Мама, как мы дошли до такого?

– Идя на соглашательство, – ответила мать. – Позволяя нашим врагам разъединять нас. Они знают, как заставить всех тех, кто должен быть вместе, воевать друг с другом из-за ничего не значащих мелочей. Расы, религии, местожительства, мировоззрения. И люди становятся настолько нищими и измученными, что прекращают борьбу, по крайней мере за настоящие перемены, и начинают выживать. Но скоро подует новый ветер.

– Какой ветер, мама? – Таня схватила мать, подобно нетерпеливому ребенку.

– Тебе нужно вернуться домой и самой это узнать. Работать вместе с нами. Ты все увидишь. Нам очень пригодились бы твои знания и опыт. Я знаю, что сердце у тебя правильное.

Таня посмотрела матери в лицо.

– Мама, насколько глубоко ты во всем этом?

– Я только обеспечиваю жильем и едой, предоставляю место для встреч, предлагаю крепкий кофе, печенье и время от времени дельный совет.

– Знаю. Так помоги же мне найти Сига, и тогда ты сможешь вернуться к своим занятиям.

– Там тоже много работы, – покачала головой мать. – Оставь брата в покое. Ему и так уже пришлось достаточно вытерпеть.

– Знаю, – сказала Таня. – Но…

Смягчившись, мама положила ладонь ей на голову. Наконец она улыбнулась.

– Что у тебя с волосами?

– А? – встрепенулась Таня.

– Мне нравится, – сказала мама.

И тут дверь с грохотом распахнулась. Вошли охранники, чтобы увести Таню и отправить ее мать обратно в камеру.

– Не спасай меня, Таня, – сказала мама, когда ее отвязали от пола и подняли на ноги. – Спасай себя. Спасай будущее.

26

Сиг приготовился запустить игрушечный самолет Фрица, покрутив пальцем крошечный винт. Резиновая лента завязалась в узелки вдоль всего фюзеляжа из бальзы. Самодельный летательный аппарат помещался на ладони и весил не больше коробка спичек.

Ветер прогнал облако прочь, и в застекленной террасе на задней половине дома, где жили Фриц и Билли, стало светлее. Ребята называли свое жилище неприкосновенным убежищем, однако Сиг по-прежнему краем глаза следил за любым движением.

Сиг выглянул в окно на маленький двор к югу от дома, ведущий к ручью. Дом стоял недалеко от старого шоссе, соединяющего Айова-Сити с Седар-Рэпидс. Вдалеке виднелась автострада, обсаженная деревьями, чернеющими на фоне пылающего оранжевым заходящего солнца.

Слева из леса выбежал большой енот, возвещающий о скором наступлении сумерек. Сиг проводил взглядом зверька, который осмотрелся по сторонам в поисках опасности, после чего направился трусцой к огромной компостной куче в углу двора.

– Не перекрути, – предупредил Фриц.

Палец Сига застыл. Фриц бросил взгляд поверх очков в железной оправе, почесал длинные седые волоски своей раздвоенной бородки и издал какой-то нечленораздельный звук.

Усмехнувшись, он едва заметно кивнул, предлагая Сигу продолжать.

Сиг взял самолетик большим и указательным пальцами, удерживая винт другой рукой. Попробовав определить характер движения воздуха в комнате, он мягким броском запустил самолетик, подражая тому, как это сделал у него на глазах Фриц.

Самолетик рассек горячий воздух, нагретый солнцем, подобно большой стрекозе. Каркас из бальзы был обклеен папиросной бумагой, два железных крючка удерживали резинку и ось с винтом. Самолетик облетел комнату под самым потолком, как и в предыдущий раз, когда его запускал Фриц.

Сиг улыбнулся.

– Рекорд равен четырнадцати минутам, – сказал Фриц. – Установлен в спортивном зале колледжа Никсона.

Закурив самокрутку, Фриц выпустил облачко дыма, превратившееся в расползающийся вихрь, сквозь который медленно пролетел самолетик.

Солнце выглянуло из-за высокой сосны, и стало еще светлее.

Задев за потолок, самолетик свалился на пол, внезапно потеряв изящность движений.

Фриц положил самокрутку в керамическую пепельницу, рядом с остатками другой, с марихуаной, которую они с Сигом выкурили после обеда, после чего наклонился и поднял самолетик с пола.

Взобравшись на вершину компостной кучи, енот выбрал из свежих отбросов то, что хотел, копаясь в них когтистой лапой.

Дверь открылась.

– С днем рождения! – воскликнула Билли, выходя на террасу с тортом в руках.