Текст книги "Величайший дракон"
Автор книги: Кристофер Раули
Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 10
Лес Затерявшегося оленя был небольшой рощицей из дубов и буков, расположенной примерно в миле от Северных ворот Марнери. Обычно он был тихим спокойным местечком. У Оленьего пруда иногда можно было встретить рыбаков, рассчитывающих поймать на муху форель, на полянках попадались грибники, а зимой встречались дровосеки, вот и все.
Однако в этот день рощица превратилась в поле бурной деятельности. Одна из полян была полностью разрыта и превратилась в большую яму в восемь футов глубиной, десять футов шириной и длиной в сто. Пять громадных драконов орудовали лопатами в яме, а пятеро других работали наверху, складывая выброшенную из ямы землю в аккуратные кучи.
Другие драконы вместе с гражданскими и драконирами расчищали и прокладывали дорогу. Прорубленный след тянулся от самой дороги на Марнери.
Эта деятельность началась предыдущим вечером с прибытия имперских инженеров. Вскоре к ним присоединилась группа рабочих, а потом и драконы с драконирами. Всю ночь первая партия расчищала и подготавливала почву. Команда драконов – обычно пятеро посильней – копала или оттаскивала в сторону бревна и пни.
Драконы Сто девятого марнерийского попали во вторую волну, заменив команду, возглавляемую Вастроксом Великим, местным чемпионом В таких случаях обычно между двумя группами вивернов происходил обмен шутками и колкостями. Однако на этот раз высказываний было мало.
Земля была с камнями, некоторые из них по размеру достигали приличной тыквы. Это замедляло работу, но виверны – чрезвычайно сильные создания, и даже очень большие булыжники не могли устоять против трех драконов, вооруженных ломами и кирками.
В десятом часу ров был готов. Когда яма достигла нужной глубины, об этом дали знать Кузо. Тот пронзительно свистнул в рожок, и драконы опустили лопаты. Виверны в колодце позвали своих собратьев, чтобы те помогли им выбраться наружу. Пурпурно-Зеленый наклонился, чтобы помочь вылезти Альсебре.
– Иногда мне не хочется, чтобы ты была вольной птичкой, – сказал он, восхищаясь фигурой шелковисто-зеленой самки, которая была намного более гибкой, чем он.
Она заметила блеск у него в глазах.
– Думаю, ты уже оплодотворил достаточно яиц для одной жизни.
– Увы, может, так оно и есть. Конечно, теперь, когда я дракон Легионов, у меня в жизни редко выпадают подходящие случаи.
– У нас у всех будет свой шанс, когда мы выйдем в отставку, – сказал Влок, протянувший руку Базилу Хвостолому. 1 – Но только не у него, это будет явной ошибкой, – заметил Пурпурно-Зеленый.
– Этот дракон не хуже других, – прорычал в его защиту Влок.
Пурпурно-Зеленый фыркнул:
– Явное заблуждение.
Базил вылез из ямы, его когти оставили глубокие следы на боковых стенках колодца.
– Оставь Влока в покое, – сказал Базил, – нам сегодня ни к чему неприятности.
– Это делает жизнь интересней.
– Только для тебя, старик, только для тебя.
– Ба!
Влок гневно зафыркал, но быстро остыл. Другие драконы относили кирки и лопаты в большой фургон, который должен был отвезти их обратно в Чащу. Засуетились дракониры, придирчиво осматривавшие, нет ли повреждений на джобогинах.
Появился Кузо и быстрым взглядом осмотрел все вокруг.
– Ну хорошо, слушайте меня внимательно. Мы уходим, поедем по проложенной дороге и вернемся обратно в город. Я не хочу, чтобы кто-нибудь отстал.
Уже разгрузили первую тележку, опрокинув ее и вывалив тела в яму. Сделавшие это люди были одеты в плотно облегающие одежды, обработанные, чтобы отпугнуть блох, пиретрумом.
Впереди прозвучал рожок. Кузо отдал команду, и колонна пришла в движение. Лес затерявшегося оленя скоро остался позади. Впереди лежала широкая дорога, ведущая на север, из Марнери в Ринз и далее, в лагерь Чаща. На перекрестке им пришлось прижаться к краю дороги, чтобы пропустить поток тележек и вагонов, груженных телами умерших. Груды тел покачивались, когда фургоны сворачивали на настланную лесную дорогу, лошади или быки тянули свой груз с трудом. Зрелище было очень мрачным.
Драконы терпеливо ждали. Они старались поменьше думать о котлах, полных лапши, приправленной акхом.
– Хорошо, что драконы не подвержены чуме, – сказал Влок.
– Очень хорошо, – согласилась Альсебра.
– Никто еще не знает, так это или не так, – сказал Гриф.
– Как так?
– Просто это еще не известно, вот и все.
– Я никогда не слышал, чтобы дракон подцепил чуму, – заметил Пурпурно-Зеленый.
– Этот дракон тоже такого не слышал, – кивнул Базил.
– Драконы подхватывали чуму в Эйго. Ты вспомни древний лес. Болезнь тогда убила почти всех нас.
– Это правда, – согласился Пурпурно-Зеленый, и все замолчали.
Телеги и фургоны со своим смертоносным грузом проходили мимо, много, много мертвых тел. Кузо предупредил, чтобы все были готовы продолжить марш, как только пройдут повозки.
Но до того, как они достигли пика Марнери, им еще раз пришлось выстроиться в цепочку, чтобы пропустить новый караван телег с мертвецами.
– Как ты думаешь, сколько человек умерло? – спросил Джак.
– Могу побиться о заклад, что уже, по крайней мере, тысяча, – ответил Энди.
– Чего? Ты что, их считал? – презрительно заметил Свейн.
– Нет, но проехало, по крайней мере, пятьдесят повозок. Некоторые из них были маленькими, но в среднем можно считать, что в каждой было около двадцати тел, я бы так сказал.
– А что с теми, кто умер вчера? Куда дели их? – спросил маленький Джак.
– Я слышал, что они использовали старые каменоломни в Кваве, – ответил Энди. – Мне это сказал Томмо в стойлах.
– Томмо верь, да проверяй, – скептически заметил Свейн.
Релкин был тихим все утро, его настроение было подавленным из-за печального занятия: рытья огромных погребальных ям. Он шел вместе с драконами и скользил глазами по проплывающему мимо пригороду, где среди деревьев местами проглядывали большие виллы. Все его мысли были вместе с Эйлсой.
Она покинула город и отправилась в Ринз, город на перепутье в десяти милях от Марнери. Насколько он знал, чума туда пока еще не добралась.
Им встретились еще повозки, но эти уже везли живых, решивших бежать из города. Потом появилась троица, два всадника и всадница. Релкину была знакома лошадь, на которой скакала женщина: Зверушка, прекрасный серый жеребец из конюшен Башни.
Когда группа подъехала поближе, дракониры Сто девятого узнали Лагдален Тарчос.
– Да здравствует Лагдален! – закричал Свейн.
Лагдален в ответ махнула рукой и крикнула проходящим мимо:
– Привет, милые друзья! Держите головы выше – Великая Мать с нами!
Она проехала и исчезла у них за спиной, обогнав повозки.
– И что ты об этом думаешь? – поинтересовался Свейн.
Релкин только пожал плечами, не желая быть втянутым в рассуждения Свейна.
– Я слышал, из Кунфшона прибыли ведьмы.
– Впервые слышу.
– Могу поспорить, она направляется в Ринз. Едет к королеве.
Релкин кивнул. Если королева в Ринзе, то у Лагдален, должно быть, есть веская причина ехать туда в такой спешке.
Глава 11
Кинд Адем построил себе дом в Парке Ринз на развалинах большой виллы. Со стороны дом, выходящий фасадом на парк, напоминал большую птичью клетку, сделанную из белых колон, возвышающихся на крутом берегу.
Бесита всегда любила приезжать в Ринз. С этим старым домом у нее были связаны приятные детские воспоминания. Со своими отделанными сосной стенами и лестницами из гнутого дерева, дом казался отставшим от времени. Слуги, в основном пожилые, помнящие еще ее отца и деда, были вполне довольны ею. В сравнении с тиранией короля Ваука, некомпетентность королевы Беситы была для них просто странной переменой. Здесь не было скрытых усмешек, которые молодая королева постоянно чувствовала в Сторожевой башне в Марнери.
Она не была ни счастливой королевой, ни хорошей. Так уж получилось. Проклятые ведьмы убили ее брата, чтобы быть уверенными, что корона перейдет к ней, хотя она их об этом и не просила.
Лагдален нашла королеву сидящей на бельведере и смотрящей в парк. У ее локтя стояла бутылка, и сначала сердце у Лагдален екнуло. Но после поклона и реверанса она заметила, что это просто бутылка воды. Бесита не возобновила свою пагубную страсть к алкоголю.
– Очень рада, Ваше Величество, видеть вас такой сильной и здоровой.
– Здоровой? Что заставило тебя прийти к такому заключению? Я вовсе не здорова, Лагдален из Тарчо. Моя спина ужасно болит, левая нога немеет, и снова начали повторяться спазмы в голове. Все доктора заняты этим. Один советует попробовать масло куркума, другие рекомендуют черную вытяжку пимсея, ужасная гадость. Никто из них ничего не знает.
Бесита по привычке надула губки.
– Несмотря на все эти страдания. Ваше Величество выглядит сильной и здоровой. Мое сердце разрывается в заботе о вас.
Бесита фыркнула, затем обернулась. Эта девочка была ставленницей Лессис, но временами у нее, кажется, появляется кое-какая проницательность. Большая, чем эта старая карга выказывала когда-либо.
– И у меня нет ни вина, ни бренди, чтобы облегчить страдания моей бедной души в такие ужасные времена.
– Да, Ваше Величество. Я знаю. К несчастью, вам нельзя.
Вы жизненно необходимы для своего народа.
– Жизненно необходима? Ты говоришь это, а ведь я здесь – бросилась в Ринз при первых же намеках на опасность. Тут до меня не доходят никакие слухи. Я страдаю от недостатка известий.
Я вся дрожу, когда думаю о том ужасе, который царит в моем городе, но никто ничего мне не говорит. Королева я в своем доме или нет?!
– Конечно, вы – королева, Ваше Величество. Я привезла вам привет от леди Лессис.
– Ничего другого я и не ожидала. Ты всегда была посыльной у этой птицы войны. Всегда сопровождаешь ее нежелательные вторжения в нашу жизнь.
Лагдален нахмурилась, но прикусила язычок и ничего не ответила. Какое-то время королева внимательно следила за ней.
– Итак? Что там у тебя на этот раз?
Лагдален передала Бесите свиток. Та резко развернула его и, не отрываясь, одним духом прочитала.
– Хорошо. Я прикажу, чтобы открыли все запасы лепестков хризантем. Советник даст тебе необходимый королевский указ.
Голос королевы изменился Из него пропали жалобные нотки.
Лагдалена подивилась, не положила ли Лессис заклинание на свой свиток, но на самом деле Бесита просто внезапно обрела надежду.
Мрачная туча чумы теперь уже не закрывала все небо, и королева в этой новости обрела новые силы.
– Расскажи мне, дорогая, что творилось в городе, когда ты уезжала?
– Ах, леди, это такое печальное зрелище. Столько мертвых и умирающих! На Рыбном холме людей больше нет. Весь район гавани переполнен умирающими. Когда все это кончится, рыбаков почти не останется.
– Ужасно, ужасно. Я страдаю за свой народ. Как бы мне хотелось сделать для них побольше.
Королева позвонила в колокольчик. Появился помощник, который принес свиток, перо и чернила. Бесита написала инструкции советнику, свернула свиток и опечатала воском, приложив вместо печати свое кольцо.
– Ты вполне можешь взять этот приказ с собой. Я полагаю, это ты и собиралась сделать?
– Думаю, это будет наилучшим решением. Ваше Величество.
– Наилучшим? Сейчас? – Бесита скривила губы.
– Мы должны окурить весь город, – продолжила Лагдален. – Сомневаюсь, что у нас хватит для этого хризантем.
Бесита, кивнув, глубоко задумалась.
– Это потребуется также для каждого города. Цены подскочат до потолка. Купцы разозлятся, если мы не дадим им получить максимальную прибыль.
Лагдален была шокирована от одной мысли, что купцы при нынешних обстоятельствах будут думать о прибыли.
– Ваше Величество, я не думаю, что кто-то воспользуется этим ужасным бедствием, чтобы обогатиться.
Бесита одарила ее усталой улыбкой.
– Моя дорогая, всегда найдутся люди, которые ради прибыли ни перед чем не остановятся. Сама увидишь. Вскоре в этом вопросе на нас начнут оказывать давление, – Бесита знала, что такое давление. Оно существует все время, пока ты королева. Каждый чего-то хочет, и в большинстве случаев того, что ему не положено. – Но мы останемся тверды. Купцы свое получат, но только по цене, которая была до того, как разразилась чума.
– Вполне справедливо. Ваше Величество.
Королева тихо усмехнулась:
– О да, это мы так думаем, но не все с этим согласятся.
– Как быстро мы сможем получить новые запасы?
– Думаю, очень быстро. Минуэнд – главный коммерческий поставщик пиретрума. Даже сейчас, когда мы говорим, там предпринимают огромные усилия, чтобы отправить нам все, что они смогут найти.
Бесита встала.
– Пойдем, Лагдален, пройдись со мной и расскажи мне о своей семье. Я прикажу принести чай. И ты, конечно, должна что-нибудь поесть.
Бесита позвонила и отдала приказ слуге. После чего опять повернулась к Лагдален.
– Ну, как твой отец, этот замечательный человек, Томазо из Тарчо?
Лагдален покорно присоединилась к королеве в ее неспешной прогулке в дальний конец бельведера, где они спустились по ступеням и вышли в изысканный замысловатый цветник, лежащий внизу.
Желтые искорки наперстянки поднимались над розовыми башнями люпинов, в то время как гвоздика и боллюсы бросали желтые и белые цветистые облака на землю. Пурпурные от сока лепестки лилии разрывали тяжелую зеленую листву эсмеральды.
Лагдален вряд ли заметила эту буйную летнюю демонстрацию, так она была занята мыслью о том, как бы побыстрее вернуться в город. Каждая минута означала несколько спасенных или потерянных жизней. Кроме того, нужна была свежая лошадь. Зверушка выдохся после такой скачки от самого города.
К своему удивлению, она обнаружила, что Бесита думает о том же.
– У меня есть для тебя хорошая лошадь, очень быстрая и очень сильная. Ее зовут Геро, я велю приготовить ее для тебя.
– Спасибо, Ваше Величество, как от меня, так и от Марнери.
– Ах, если бы я могла сделать для этого города больше в такое трудное время! Я здесь чувствую себя совершенно от всего отстраненной.
Лагдалена знала, что королева сама настояла на своем отъезде из города, когда услышала, что разразилась чума. Однако она не стала упоминать об этом. Гордость Беситы была отдельной темой.
Чай им принесли на край лужайки. Слуги принесли стулья, стол, чай и кусок охотничьего пирога для Лагдален. Она с удовольствием приняла и то, и другое. Пирог был хороший, свежий, с луком и мясом.
Пока она ела, королева говорила о более приятных вещах: о садах, о своих лошадях и о своих планах на будущее. Лагдаден приободрилась, видя, что королева воспряла духом. Похоже, она покончила с выпивкой, во всяком случае сейчас, столкнувшись лицом к лицу с кризисом.
Вскоре прибежал юный помощник. Лошадь была готова. Лагдален раскланялась с королевой Марнери.
Геро оказался огромным гнедым животным, норовистым и яростным. Он выглядел сильным и выносливым, но, похоже, справиться с ним было не так просто.
Геро посмотрел на нее и громко» фыркнул, затем энергично тряхнул головой, как бы намекая, что поездка на нем будет не из легких. Лагдалена остановилась, задумчиво глядя на него.
– С ним не будет никаких неприятностей?
– О, нет, леди. Геро – конь, взращенный любовью. Он проскачет для вас весь путь, правда, Геро?
Геро раздул ноздри и тихонько заржал. Лагдален это не успокоило, но, когда мальчик подставил ей колено и она вскочила в седло, конь легко подчинился.
– Держите свободней повод, леди. Он не доставит вам никаких неприятностей.
Грум слегка подстегнул коня, и Лагдален понеслась по направлению к городской дороге. Геро вскоре показал свой пыл и пустился ровным галопом, который прямо-таки пожирал мили Когда они подъехали к городу, Лагдален постаралась изгнать страх из своего сердца. Похоронные повозки все еще ездили, все еще продолжали вывозить трупы. Колокол на вершине отдаленной башни храма, казалось, отпевал умерших в белом городе.
У городских ворот стоял стражник, одетый в облегающие одежды – еще одна предосторожность против разносящих болезнь блох. Все старались держаться подальше от выезжающих из города повозок. Не так-то много людей в эти дни въезжали в город.
Лагдален проехала ворота, всего лишь кивнув головой. Ее тотчас же узнали.
У внутренних ворот в Сторожевую башню ее опять поприветствовали и бегло осмотрели. На этом стражнике тоже были плотные обмотки на ногах и длинные перчатки.
Лагдален, слегка запыхавшаяся, немедленно направилась в комнату Лессис со свитком от королевы.
Она застала Лессис в усиленных трудах над Бирраком и томами заклинаний
– Серая леди тренировалась в Блошином заклинании Блохи оказались необычайно трудными для управления.
Четыре молодые ведьмы склонились над своими томами Биррака, пересказывая и запоминая. Лессис оставила их и подошла к Лагдален.
– Моя дорогая, ты очень быстро обернулась. Спасибо.
– Что-нибудь еще, леди?
– Не сейчас. Отдохни.
Лагдален оставила комнату Лессис и спустилась на несколько этажей великой Башни, в покои Тарчосов, где обнаружила ожидающего ее Холлейна. Она со вздохом облегчения бросилась в его объятия.
Глава 12
Мужчины и женщины народов Эннеада продолжали бороться с чумой, добровольно вызываясь на это, несмотря на то, что, как они знали, почти вся первая волна добровольцев пострадала от чумы и многие из них умерли.
Лесные эльфы подвергались намного меньшему риску от чумы.
Многие из них покидали свои мастерские с дрессированными хорьками, присоединялись к группам людей с собаками и вместе с ними истребляли крысиные популяции на Рыбном холме и в районе пристани.
Вот там-то и были открыты адские ворота. Здесь рвота буквально покрывала улицы, надо всем висел запах смерти. Все еще попадались неубранные тела умерших; некоторые старые жилища представляли из себя муравейник клетушек, комнаток и закутков, забитых трупами, по два-три тела в помещении. Смерть прошла по этой толпе, как серп по колосьям. И теперь здесь, в горячем воздухе, поднималась сплошная вонь от тел. Ловцы крыс проверяли у себя манжеты и швы и крепче затягивали воротники. Один укус крошечной блохи мог превратиться в смертельную рану Вагоны громыхали по улицам, увозя тела погибших. Мрачно звенели колокола храмов, сопровождая следующие одни за другими похороны знати. Погребальные ямы начинали переполняться.
По следам истребителей крыс шли команды чистильщиков, мужчин и женщин, вооруженных щетками, тряпками, лопатами и скребками. С собой они приносили запах мыла и извести.
Каждые четыре часа похороны останавливались, и колокола звонили к службе, собирая верующих на молитву. Но для многих этот звук лишь сопровождал глухой яд смерти, разносящийся над катастрофически опустевшим городом.
А чума все еще продолжала отыскивать себе все новые жертвы, и яростная борьба продолжалась.
Вскоре в каждом подходящем для очага месте запылал огонь, повалил густой дым, для чего в пламя постоянно бросали сырые листья. К ним добавляли цветы хризантем, поэтому дым был горьким и едким и наполнял своим запахом весь город. Но, как заметили многие, он, по крайней мере, перебивал более гадкий запах разложения.
Орудуя швабрами и лопатами, щетками и тряпками, люди атаковали старые жилища, очищая грязь и гниль, где бы она ни находилась. Чтобы остановить ход чумы, надо было уничтожить все популяции блох, ведь именно в них и обосновалась болезнь.
День и ночь горели огромные кучи белья и одежды, ковров и мусора. В адском мерцающем свете фонарей и факелов работали команды, поднимая многолетнюю пыль и копаясь во всех уголках города.
Дракониры, конечно, знали об уничтожении крыс и о блохах, знали они и о том, что можно быть укушенным блохой, когда разделываешься с крысиным гнездом. Поэтому они тоже носили плотно облегающие одежды, перчатки и мазали жиром лица. Эти предосторожности свели опасность к единственной потере: юноши Арнала. Курф теперь следил за его драконом, Вонтом.
Громадные виверны были заняты на рытье погребальных ям и на специальных строительных работах на Рыбном холме, где они сносили старые склады. Кроме таких, наиболее тяжелых работ, их старались не беспокоить. В большинстве случаев они оставались в казармах, чувствуя, что в воздухе висит зараза, и от этого испытывали беспокойство. Конечно, дракониры после охоты на крыс при ходили измученными, и на драконов сил у них уже почти не оставалось.
Релкин присоединился к окуривателям. Он разжигал огонь в очагах и печах в нижнем городе, дом за домом, он поддерживал его, давал ему разгореться, а потом заставлял его яростно дымить. После этого он бросал в пламя сухие цветы хризантем, и ядовитое облако дыма проникало и в верхние комнаты. После того, как дом был окурен, туда приходили команды чистильщиков.
Релкин затопил уже более сотни очагов, окурив примерно половину домов, когда наконец сдался и решил отдохнуть. Его легкие саднило от дыма, а глаза покраснели и слезились. Он доложил дежурному сержанту по дымовой команде, и тот разрешил ему отлучиться для восстановления сил.
Релкин направил свои усталые ноги вверх по холму. На вершине маячила Башня, которая в нормальное время олицетворяла силу великого города. Теперь, несмотря на свою мощь, она, казалось, уменьшилась и как-то сжалась. Новый вид оружия одолел город в одну ночь. Все его высокие стены и защитные сооружения оказались беспомощными перед такой атакой.
Проходя мимо заколоченных лавок, Релкин вышел на улицу, пересекающую Фолуранский холм, и остановился, пропуская две тяжелые повозки, вывернувшие из-за угла со стороны Сторожевой башни. Именно в этот день чума нашла дорогу и сюда. Теперь и жители этого холма начнут жечь свои одежды и постели точно так же, как это уже сделали все остальные. Команды нанятых частным образом чистильщиков работали в большинстве больших домов.
Релкин пересек улицу, и, когда уже снова вступал на тротуар, его остановила женщина с горящими глазами и длинными седыми волосами, спутавшимися на голове. На ней было дорогое платье и серебряные туфли.
– Пожалуйста, молодой господин, вы должны помочь мне.
Ради любви Великой Матери, вы должны помочь мне!
– В чем дело, леди?
– Моя мать! Она ужасно больна.
– Тогда вам нужен доктор, леди, а я просто драконир.
– Нет, вы не понимаете. У нее не в порядке с головой. Она забралась на крышу дома и грозится покончить с жизнью. Она и слушать никого не хочет, – женщина начала всхлипывать и протянула ему руку. – Бедная женщина не… Это очень печальное зрелище.
Релкин закусил губу.
– О, пожалуйста, добрый господин, помогите мне в этот час отчаяния.
Он вздохнул:
– И что же вы хотите от меня?
– Поговорите с ней. Отговорите, пожалуйста, ее от этой затеи.
– А почему вдруг она послушает меня?
– Думаю, послушает. Пожалуйста, пойдемте быстрее со мной.
Она повела его вверх, на Фолуранский холм, к высокому дому на северной стороне улицы. В доме они встретили испуганную служанку, вытирающую руки о белый передник.
– Она все еще там, леди. Все еще говорит.
– Спасибо.
Женщина взглянула на Релкина, потом перевела взгляд на верхние ступеньки лестницы.
– На крыше, говорите?
– Да, молодой господин. Извините, я совсем забыла спросить ваше имя.
– Релкин, леди, из Сто девятого марнерийского.
На ее лице отразилось явственное потрясение. Она сделала шаг назад и прикрыла рот рукой. Релкин, застигнутый врасплох, растерялся.
– С вами все в порядке, леди?
Не получив никакого ответа, Релкин направился к лестнице.
Надо было подняться на шестой этаж. Лестница на первых трех этажах была широкой, каменной. Начиная с четвертого, лестница стала поуже и деревянной. На шестом пролете Релкин почувствовал, что запыхался.
Дверь на крышу была открыта. Оттуда лился поток слов, из которого он смог уловить только отдельные фразы, повторявшиеся снова и снова, словно обрывки молитвы.
– Наступает темнота, темнота.
– Мы должны быть бдительными, но все равно это уже слишком поздно.
– Мы погибаем внутри собственной крепости.
Релкин вышел на крышу. Ветер прекратился, и теперь воздух потемнел от дыма бесчисленных костров для окуривания. Над всем этим висела вонь.
В царственной позе женщина с длинными седыми волосами, перехваченными золотой тесьмой, стояла у сточного желоба. Ее руки были плотно сжаты ладонями вместе, она держала их под подбородком, неподвижным взглядом уставившись вдаль. А у ее ног была пропасть – шесть этажей до мощеной улицы.
Пустые окна на противоположной стороне улицы смотрели на них, наполненные каменным безучастием. Несколько человек собралось внизу, но в эти дни трагедии были столь обычным явлением, что терять время на то, чтобы стоять и глазеть на очередную, почти никто не хотел.
Релкин глубоко вздохнул, соскользнул по черепицам крыши и наконец уперся ногой в крайний ряд кирпичей у сточной трубы.
Седая женщина резко повернулась и уставилась на него.
– Кто вы? – резко спросила она.
Релкин старался говорить как можно более ровным тоном. То, что он был настолько уставшим, что засыпал на ходу, очень помогло ему.
– Меня попросили помочь вам. Вот и все, леди.
Он очень медленно приблизился к ней и протянул руку.
Она отшатнулась и повернулась к краю крыши.
– Город погибает, и никто не знает, почему.
– Я здесь для того, чтобы просто помочь вам, леди, – сказал он и потянулся к ней.
Она взмахнула руками, как будто хотела оттолкнуть его.
– Нет, теперь я не могу вернуться, – она вскинула руки в направлении города. – Все пропало, все прах и пепел. Мы все умираем.
– Это не так, леди.
– Мой мальчик, Эфин, погиб. Он слишком рано взят в Руку Великой Матери. Его послали в Эйго, и он выжил. Но он не смог пережить черную чуму.
– Ваш сын не хотел бы, чтобы вы сами отняли у себя жизнь.
Я в этом уверен.
– Мой сын… – женщина начала всхлипывать. Она закачалась да краю, потом восстановила равновесие. – Эфин служил, как и вы, в Легионах. Он попал в первую крысиную команду.
– Он должен гордиться своей смертью, леди. Марнери гордится их смертью. Его имя напишут на монументе, и оно останется там на тысячи лет.
Слегка наклонив голову, она вопросительно смотрела на него.
– Вы драконир?
– Да, леди. Как вы догадались?
– Твои сапоги, это единственная деталь твоей настоящей формы. Я знаю Легионы, дитя мое. Мой отец был командиром Третьего полка Первого легиона. Я выросла в Далхаузи.
– Вы правы, леди. Я драконир. Я из Сто девятого марнерийского.
– У тебя печальное лицо, дитя мое. Ты уже повидал неприглядную сторону жизни.
Она уставилась на него застывшим взглядом.
– Как видишь, я знаю, я знаю, каково это… Эфин видел битвы и выжил. Я знаю, какой это ад. Я знаю, с чем ты сталкивался. Как и мой сын, Эфин, ты уже достаточно повидал войны.
– Да, леди.
Она опять повернулась к краю крыши.
– Мой сын погиб. Перед собой я вижу только мрак.
– До того, как все это кончится, городу еще потребуемся все мы.
Она уставилась на него невидящим взглядом.
– Как твое имя, дитя мое?
– Релкин.
– Релкин? Это имя носят в провинции Голубого Камня. Ты из Кверка?
– Нет, леди, из Куоша.
– Я провела часть своей юности, разъезжая в окрестностях Куоша и Кверка. Это очень милый край.
– Да, леди, это так. И я надеюсь, что мне до смерти удастся еще хоть разок повидать его.
Ее лицо осунулось.
– Но сейчас ты обречен. Мы все умрем.
– Это не обязательно, леди. Чума разносится блохами. Поэтому мы сейчас стараемся избавиться от блох. И мы знаем, как это сделать.
Она посмотрела на него.
– Нет. Мы обречены. Я видела это в знамении.
– Вовсе нет, леди. Мы остановим этот кошмар. Я слышал, что на этот час число жертв уже упало почти до нуля.
Она покачала головой.
– Разве такое возможно?
– Мы выиграем эту войну, леди. Я окуривал дома там, на Рыбном холме. Поэтому я такой просаленный и все такое. Видите эти манжеты, они такие тугие, что даже больно, а когда я был там, то у меня был такой же тугой воротник. Мы также носим вязаные шлемы и натираем лицо жиром. Ни у кого нет желания быть покусанным какой-нибудь блохой. А они очень шустрые, но мы их всех все равно убиваем, а чистильщики подметают их и бросают в огонь.
Она внимательно всматривалась в его глаза.
– Кто ты? Ты не простой драконир. В твоих глазах есть что-то такое, что говорит со мной. Я не знаю тебя, но все равно чувствую какую-то привязанность.
– Я не вру вам, леди. Я просто Релкин из Сто девятого марнерийского драконьего.
Она наклонилась ближе, стараясь прочитать что-то, написанное ускользающим росчерком за пределами обычного зрения.
– Кем ты был? Я имею в виду, кем ты был в других жизнях?
У тебя странная аура, дитя мое. Ты отмечен.
Релкин вздрогнул. Этого он вовсе не хотел слышать.
– Скажи мне, дитя мое, кто ты? – настаивала она.
Кто же он в самом деле, подумал он про себя. Он был Иудо Фэксом, он занимался любовью в самых невероятных местах, от берегов Оона до сумрачного мира магии, где жила Ферла. Он почувствовал, как легла на его плечи тяжелая рука разума-левиафана.
– Я драконир, готовый в любой момент уснуть, леди.
Какое-то время она растерянно на него смотрела, потом черты лица ее смягчились.
– Ты никогда не знал своей матери, не так ли, дитя мое?
– Правильно, леди. Я никогда не знал ни отца, ни матери.
Байстрюк, подкидыш, нежеланный… – Релкин прожил свою жизнь, боясь услышать, но то и дело слыша эти слова.
– Бедное дитя, какой жизнью тебе пришлось жить!
Клянусь Богами, подумал Релкин, в том, что она сказала, что-то есть. Но леди уже не смотрела на край крыши. Релкин надеялся, что это прогресс.
– Эфин умер здесь, сам видишь. Его жена умерла тоже. Теперь их дети – сироты.
– Худшее позади, леди. Мы победим.
– Нет, худшее впереди. После того, как мы оплачем наших покойников.
Сказав это, она повернулась, обхватила его руками и, ткнувшись в грудь, заплакала. Они так и продолжали стоять на краю крыши. Очень осторожно он начал потихоньку вместе с ней забираться по черепицам на конек крыши. На протяжении всего пути он продолжал поддерживать женщину. Теперь она уже шла, не сопротивляясь, и проявляла определенную ловкость.
– Мы сейчас выпьем вина с бисквитами. Вот что мы должны сейчас сделать, – сказала она, задержавшись в дверях чердака.
– Все что угодно, леди, – пробормотал он.
Проходя через дверь, он слегка подтолкнул женщину вперед. Бросив напоследок еще один взгляд на край крыши, она вошла в дом.
Он проследовал за ней до первого этажа, где она позвонила в гонг и предложила ему сесть за длинный стол в комнате, увешанной роскошными гобеленами.
– Отдохните здесь, дитя мое. Я уверена, что вы очень устали.
Релкин, устало вздохнув, сел.
Женщина исчезла в направлении кухни. Через несколько минут служанка принесла миндальные бисквиты и сладкое белое вино. Она нашла Релкина уже спящим; он навалился на стол и положил голову на руки.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?