Текст книги "Величайший дракон"

Глава 13

Он проснулся и довольно долго считал, что все еще продолжает спать и видит сон. Он был в раю: голый, только что принявший ванну, лежащий на прекрасном прохладном белье в большой мягкой кровати. Кто-то даже побрил его.

У него внутри пробежал холодок. Небеса? Или вот так и просыпаются в Покоях Ганго? Он уже присоединился к Легиону мертвых?

Он вытянул руки. Белье было очень гладким. Через несколько мгновений он начал чувствовать себя слишком реально, слишком прохладно. Он сел и обнаружил, что находится в большой, хорошо обставленной спальне со свежевыкрашенными в белый цвет стенами, с черными дубовыми рамами и дверями. На спинке стула лежал отрез прекрасных марнерийских кружев – следовательно, он все еще в городе. Гонго, да пусть даже и сам Повелитель Мертвых, не станут заботиться о таких мелочах. На полу лежал коврик из голубой материи, что подтвердило его пребывание в мире смертных.

Прикосновение прекрасного гладкого белья к обнаженной коже было необычным, но очень приятным. Обычно он спал, завернувшись в одеяло, в подвесной койке, высоко под потолком, в стойле дракона. В поле он спал прямо на земле или в гамаке, подвешенном между деревьями. А спать в такой кровати – это чувство было просто изумительным.

Затем он покраснел. Кто-то вчера вечером вымыл его в ванне и уложил в постель. Все это он проспал и продолжал спать всю ночь вплоть до первых солнечных лучей. Кто-то вымыл его и побрил, а он так и не знает, кто это сделал.

Его одежды не было видно. Он завернулся в простыню и попробовал открыть дверь. Она легко отворилась, и он оказался в небольшой комнатке с двумя рядами шкафчиков с выдвижными ящиками. Его одежды, выстиранные, сладко пахнущие, были сложены на маленьком столике.

Одеваясь, он задумался, как он будет объяснять свое отсутствие всю ночь, когда вернется в Драконий дом. Он был уверен, что Кузо заметил его отсутствие. Боги! Они же могли поднять тревогу и начать его искать. Неприятное положение, в которое он внезапно попал, могло стать еще неприятнее.

Другая дверь вывела его в большой внутренний холл. По лестнице он спустился на этаж ниже, где встретил служанку, вытирающую руки о передник. Она широко улыбалась и была очень приветлива.

– Приятно видеть молодого господина вставшим и опять бодрым. Принести вам келута? На кухне его как раз приготовили.

Горячий, дымящийся келут был великолепен. И, прихлебывая его, он немного поболтал со служанкой, Эльзер. Он узнал, что госпожа Селима еще не поднималась, а госпожа Марда, та, что помоложе, уже ушла из дома в храм.

Эльзер обращалась с ним с веселой бесцеремонностью, и это его смущало. Повар и Эльзер были единственными слугами, оставшимися в доме. Все остальные убежали из города.

Он попивал келут и обдумывал, как ему вести себя с Кузо. Ему надо будет все откровенно рассказать. Он был слишком чистым и ухоженным, чтобы уверять, будто он спал на улице. Этот номер не пройдет.

– Да, Эльзер, вот что скажи-ка мне. Если мне вдруг потребуется подтверждение, что я эту ночь провел здесь, ты сможешь это подтвердить?

– Ну, конечно, молодой господин. Это я и леди Селима укладывали вас в кровать, так что я прекрасно знаю, что вы все время спали здесь. И всю ночь напролет.

– Ага.

Эльзер одарила его милой улыбкой. Сказать по правде, она получила большое удовольствие, купая молодого человека. У него было прекрасное тело, хотя и испещренное шрамами.

Релкин не мог взглянуть ей в глаза, внезапно охваченный странной неловкостью. Он жил в мужском мире Драконьего дома и своего эскадрона. Он жил с женщинами, но только в далеких землях, как, например, в руинах Урдха или в лодке на реке в древних джунглях земель Эйго.

Эльзер похлопала его по руке.

– Ну, спасибо, Эльзер.

– Для меня это было просто удовольствием, молодой господин.

Он покинул высокий дом и отправился на холм. Охранники привычно, кивнули ему, значит, шум по поводу его отсутствия еще не поднят.

Базил уже проснулся и был в дурном настроении. Но хуже всего было то, что он был голоден.

– Ах, – заявил он, при виде Релкина, – так, значит, мальчик все-таки живой!

– Слушай, мне действительно очень жаль. Я заснул у одной леди. Я просто вымотался вчера до предела.

Базил фыркнул. У него было свое представление об интересах Релкина.

– Даже во время чумы ты должен оплодотворять яйца?

Люди, с точки зрения Базила, были помешаны на сексе, превосходя в этом отношении драконов во много раз. У драконов неудержимое влечение было особой природной силой, но это пламя продолжалось очень недолго, просто вспышка света в темноте – и все прошло. Для людей этот процесс был длительным и сопровождался огромными сложностями и эмоциями, которые Базилу было трудно понять. В этой области жизнь у драконов была проще.

– Нет, это вовсе не то.

Огромные глаза в ответ только подмигнули ему, очевидно, в полном неверии.

– Правда. Меня попросили заговорить зубы одной женщине, которая собиралась броситься с крыши. Она хотела умереть.

– Судя по твоим словам, это скорее работа для ведьм, а никак не для драконира.

– Я был лучшим, что им попалось под руку.

– Недолго, видимо, они искали.

Релкин почесал макушку у себя под шапкой. Дракон здорово на него обиделся, и для этого у него были все основания. Когда драконы служат в Легионах, они во всем зависят от своих дракониров.

– Слушай, я понимаю, что подвел тебя. За последние дни все немного спуталось, правда?

– Очень. Дракон голодный. А это очень плохо.

– Ты уж меня извини. Мне еще предстоит дьявольская головомойка от Кузо.

– И совершенно справедливо, – раздался знакомый невеселый голос из коридора.

Из-за угла высунулась голова Кузо.

– Я бы хотел поговорить с вами, драконир Релкин. Вы знаете, где расположен мой кабинет.

– Да, командор Кузо.

Кузо удалился. Весь ужас Релкина вырвался наружу, сумасшедшим танцем, которым руководили его злейшие враги. Релкин вздохнул. Старые Боги никогда не делают его жизнь слишком простой.

– Итак, ты поговорил с женщиной на крыше, – виверн был все еще зол.

– Именно. И у меня получилось. Она решила не бросаться с крыши.

– А потом ты оплодотворил ее яйца?

– Да нет же! Она была пожилой леди.

Релкин не хотел, чтобы дракон даже думал о нем такие глупости. Неужели он действительно бабник? Ему так не казалось. Как ни крути, а все было как раз наоборот.

– И это тебя остановило? Раньше тебя ничто не останавливало.

– Ну давай, пинай лежачего, может, это и поможет.

– Ба! Этот дракон голодный!

– Да, правильно. Минуточку.

Релкин вышел в галерею и прикатил огромный фарфоровый чан с едой. Затем он пошел на встречу с Кузо, которая не обещала быть слишком простой, что на самом деле и случилось. Теперь его судьба зависела от той леди, из дома на Фолуранском холме. Кузо хотел получить подтверждение этой истории. Если получит, то данное приключение останется без последствий.

Драконир побрел обратно в стойло. Дракон отправился на утренние упражнения, поднимать полутонные тяжести. У Релкина была всего минута передышки, прежде чем начали собираться ребята-дракониры, которые тут же начали подшучивать над ним.

– И какова же она была из себя? – поинтересовался Свейн, никогда не отличавшийся тонкостью в обращении.

– Ей было около семидесяти, у нее все волосы седые, как снег, если уж тебя это действительно так интересует. Я там остался только потому, что уснул, как только сел. Сам понимаешь, мы вчера, черт подери, работали весь день. Я выдохся, как костер. Проснулся только сегодня утром.

– Это где?

– На Фолуранском холме.

Релкин снова рассказал свою историю, ничего не прибавляя от себя, как бы плаксиво она ни выглядела.

– Правдоподобная история, – проворчал Свейн. – Ты просто не хочешь, чтобы мы узнали, что же случилось на самом деле.

– Брось, ты думаешь, я изменяю Эйлсе? Ты же меня хорошо знаешь, Свейн.

– Драконы тоже кое-что о тебе знают. Должно быть, от Хвостолома.

– Великолепно! И ты веришь драконьим сплетням? Сам же прекрасно знаешь, что этим сплетням грош цена.

– Кончай, Релкин. Все тебя знают. Ты всегда аккуратен: и сам чистенький и одежонка в порядке.

– Было то, что я тебе продолжаю вдалбливать: я просто отговорил эту леди прыгать с крыши. Они собирались дать мне что-нибудь выпить и закусить. А я отключился, как только сел.

Как только стало ясно, что им из него больше ничего не вытянуть, парни отстали и перешли к звучащей на всех углах теме чумы.

Ночные новости были сенсационными. Ни одного случая за шесть часов.., несколько случаев утром и потом опять ничего.

Похоже, ведьмы оказались правы. Кампания против блох шла успешно.

– Джак вернулся, – сказал Свейн. – Ну, и что там, в лесу Затерявшегося оленя?

– Все еще продолжают копать. Я слышал, что уже похоронено десять тысяч.

– Храни нас Рука, – пробормотал кто-то.

– А я вот что вам скажу, – вмешался Мануэль. – В Драконьем доме не осталось ни одной живой блохи.

– Хэй, да и в городе-то их теперь не намного больше осталось, – воскликнул Курф.

– Могу поклясться, что есть. Такое добро всегда можно найти, – проворчал Энди.

– Но чума-то прекратилась…

Разговор перекрыл голос Кузо, зовущего ребят на построение.

Начиналась работа.

Со стонами и ворчаньем они побрели строиться.

Оставшаяся часть дня прошла в основном так же, как и предыдущий день. Они работали в нижнем городе: уничтожали крыс, окуривали дома. Когда они уже не могли продолжать, их отправили присматривать за драконами, а затем спать.

Так продолжалось еще три дня, и за это время не было ни одного случая чумы. Все кончилось.

Черная чума была остановлена в Марнери на полном ходу, но при этом умерли тринадцать тысяч сто пятьдесят пять человек; большинство из них было похоронено в общих погребальных ямах в лесу Затерявшегося оленя. Заразились еще девять тысяч четыреста шесть человек, но эти выжили, хотя многие из них умерли в течение следующего года-двух.

После городской церемонии в лесу Затерявшегося оленя был заложен монумент в память о погибших. Еще один был заложен в ряду памятников на парадной площади перед Сторожевой башней.

На нем должны были быть выгравированы имена тех, кто погиб в борьбе с чумой. Среди этих имен должен был значиться и Эфин из дома Дебун.

А жизнь продолжалась. Все дома на Рыбном холме снесли, и городские проектировщики начали осуществлять свою давнюю мечту: расчистить все трущобы и проложить новые торговые улицы, что позволило бы расширить торговые площади Широкой и Башенной улиц.

Марнери испытал тяжелый удар, но стряхнул с себя все плохое и выстоял, не склонив головы.

Везде в городах Энеада ситуация с чумой была взята под контроль. Дольше всего она продолжалась, конечно, в Кадейне, где в десяти больших ямах вдоль дороги Кадейн-Минуэнд захоронили более ста тысяч тел.

Риотва и Во – оба города чума пощадила – работали не покладая рук, производя все необходимое для пораженных городов. Из Во корабли шли в Вуск и Талион. Из Риотвы была послана помощь во все южные города, даже в Марнери, несмотря на остатки былой неприязни, которая все еще существовала по отношению к большому городу на Лонгсаунде.

Летней ночью Лессис, Серая Ведьма, стояла вместе с Лагдален на внешней пристани Марнери. У них за спиной, в темноте среди деревьев, маячила фигура телохранителя Мирка. Стоя под фонарем у верстового столба, они ожидали прибытия ведьмы по имени Крусса. Невдалеке, в лесу Заплутавшего оленя, маячили огни.

– Хорошие новости, леди? – спросила Лагдален, когда Лессис свернула небольшой свиток, который только что прочла.

– Да. В Минуэнде с чумой покончено. За три дня – ни одного нового случая.

– Слава Великой Матери, услышавшей наши молитвы.

– Но это было предупреждение. Наш враг ударил смертельным оружием, и мы чуть было не погибли.

– У него голова полна злых дел, – Лагдален передернуло. – Ваакзаам еще с нами не закончил. Мы должны быть готовы к новым ударам.

Глава 14

Вновь Релкин вошел в здание верховного суда Марнери.

О Боги, подумал он, не слишком ли много времени провел я здесь?

Знакомство с юриспруденцией началось с долгого суда за убийство торговца Дука в верховьях реки Арго. Затем последовало длительное разбирательство, касающееся Портеуса Глэйвса, бывшего командира Восьмого полка Второго легиона. На этот раз подсудимым опять был он сам, над ним висело серьезное обвинение в ограблении, совершенном на территории павшего города Мирчаза.

Ограбление рассматривалось как суровый проступок, хотя само положение под номером 545 в Книге Легионов трактовало ситуацию довольно туманно. Воровство лагерного оборудования или похищение кавалерийских опилок рассматривались как куда более важные проступки.

Пятьсот сорок пять, «незаконное владение украденными вещами, приобретенными путем кражи в период прохождения службы за границей». Предъявление такого обвинения было редким явлением в жизни солдат армии Аргоната, что, очевидно, и объясняло низкий приоритет, присвоенный этому проступку.

Были и другие проступки, которые подпадали под закон Легионов о финансовых нарушениях, – это относилось к счету, который Релкин открыл в Королевском Земельном банке Кадейна во время краткой остановки в этом городе. Но это обвинение было несерьезным и вряд ли кто-то вспомнил бы о нем, если бы не первое.

Когда драконир занял свое место на передней скамейке, он заметил кривой взгляд, брошенный в его сторону Ушером. Ну, хорошо, они его уже знают. Привет, с вами снова шалопай Релкин.

На первом процессе его признали невиновным в убийстве. Показания дракона сняли с него обвинение. Больше того, после процесса и сам закон был изменен. Показания драконов теперь в некоторых случаях принимали во внимание. И вот он опять вернулся сюда, но на этот раз судьи могут с ним не возиться. У них есть капитальное обвинение. Его враги могут потирать руки: однажды преступник – всегда преступник.

Вошла Лагдален и уселась прямо за его спиной. Они тщательно подготовили его к суду. Лагдален выбрала его адвокатом леди Бертонн, она будет выступать по делу и вести опрос свидетелей. Лагдален предпочитала работать, а не отрицать вглухую все с самого начала. Немногие адвокаты были так хороши, как Бертонн.

Она брала огромные гонорары, но стоила этих денег.

Совсем немногие люди проникли в зал заседания суда. Похоже, дело Релкина все же вызвало некоторый интерес. Двое пожилых мужчин были сторонниками Аубинаса. Они не совершили никаких преступных действий, а потому оставались на свободе, хотя их симпатии и были всем хорошо известны. Они уселись в задних рядах.

Как раз сразу за Лагдален сидела пара мальчиков-дракониров.

Мальчики организовали дежурство, они будут меняться в течение дня, но один или два все время будут здесь присутствовать. Сто девятый хотел иметь своих собственных наблюдателей на этом процессе. У них в этом деле был и личный интерес: король Хулапут дал золото, чтобы основать пенсионный фонд для всех дракониров, участвовавших в кампании в Ог Богоне. На карту было поставлено две тысячи золотых, а это значительное состояние.

Военным обвинителем в данном случае был капитан Плейк, человек с мягким вкрадчивым голосом, с кожей оливкового цвета и с широкой деланной улыбкой.

Релкин посмотрел на отполированную деревянную скамью судьи, но тут открылась дверь, и в зал вошла судья.

В первый момент он даже не понял, что привлекло вдруг его внимание, но потом его осенило, что под шапочкой судьи было лицо Марды Дебун, женщины, которая просила его отговорить мать от самоубийства.

Сначала он оторопел. Он вспомнил выражение лица женщины – когда он назвал свое имя. Она выглядела так, будто увидела привидение. Она прекрасно знала, что в недалеком будущем он предстанет перед ней на суде.

Судья Марда не смотрела на обвиняемого. Она только поприветствовала адвокатов и ударом молотка открыла заседание.

Адвокаты встали, и сержант суда зачитал клятву. Обвинитель Плейк попросил суд рассмотреть дело Легиона против драконира Релкина из Сто девятого марнерийского эскадрона.

В поддержку своего обвинения он предъявил суду то, что назвал «признанием» обвиняемого. На самом деле это была таможенная декларация, которую Релкин заполнил по приезде из Эйго, перечислив все золото, кроме кучки таби, которые он предусмотрительно решил утаить. Если бы только он послушал дракона, он бы вообще здесь не стоял! Ведь его даже не спрашивали, что он с собой везет, когда он сходил на берег в Кадейне. Он легко мог провезти золото контрабандой. Так нет, ему понадобилось пойти законным путем, оформить документы и устроить себе этот кошмар.

Обвинитель Плейк продолжил представление дела в обманчиво бесстрастной манере.

– Мы уже имеем собственное признание обвиняемого о том, что золото является награбленным. Таким образом, нет смысла вести дальнейшее расследование по этому делу.

Бертонн очень быстро поднялась и очутилась около скамьи судьи.

– Ваша честь, обвинитель не удосужился упомянуть многие относящиеся к делу факты. Обвинение избрало такой образ действий, который я нахожу вызывающим сожаление, даже бесчестным и несомненно дискредитирующим самого представителя обвинения. Я должна задать вопрос, почему дело было представлено в таком странно перекошенном виде. Например, только часть золота, которым владеет обвиняемый, является предметом разбирательства.

Большая часть золота была свободно передана обвиняемому королем Ог Богона. И как вещественное доказательство мы можем представить вам письмо короля по этому поводу. Это письмо было предъявлено обвинителю несколько недель назад, так что его небрежность, касающаяся неупоминания этого факта, выглядит довольно странно. Можно только прийти к заключению, что, прежде чем предоставить какие-либо доказательства, здесь стараются очернить имя моего клиента и настроить против него суд.

На губах судьи Марды появилась тонкая, без тени юмора, улыбка.

– Да, Бертонн, я склонна согласиться с вами, что капитан Плейк нарисовал слишком уж мрачную картину. И все же вы пока не ответили на вопросы, которые он поставил Почему бы не начать разбирательство с золота, которое считается награбленным?

Бертонн на мгновение поджала губы и быстро и непринужденно изменила тактику.

– В самом деле, ваша честь, в этом случае множество неясных вопросов. На некоторые из них мы надеемся получить ответ здесь. Например, почему вообще было предъявлено это обвинение.

Далее, мы докажем, что, хотя Релкин и вывез золотые таби из дома Повелителя Эльфов в городе Мирчаз, он рассматривал их как плату за выполненную службу. Мы также уверены, что со временем получим подписанное подтверждение от нынешнего правительства Мирчаза, которое официально обозначит золотые таби как плату подзащитному и его дракону Хвостолому из знаменитого Сто девятого эскадрона.

– Со временем? Что это Значит? Пожалуйста, объясните нам это, адвокат Бертонн.

– Мирчаз лежит на краю света, как вы помните, ваша честь.

Наш первый посыльный пропал по пути и так и не добрался до этого города. Наш второй посыльный прислал весть из Эйго, что он путешествует на юг по морю из Согоша и надеется обогнуть мыс Ветров… Это должно было произойти в конце прошлого месяца. Еще больше времени уйдет у него, чтобы добраться до самого Мирчаза. После этого он сможет вернуться с ответом правительства Мирчаза.

– Мы можем ждать этого целый год, а то и больше.

– Возможно.

– Но ведь мы даже не знаем, кто сейчас является правителем Мирчаза?

– Нет, ваша честь, пока не знаем.

– Спасибо, адвокат Бертонн. И в самом деле, в данном случае надо получить ответы на многие вопросы, и я надеюсь, что мы получим некоторые ответы еще до конца процесса. Тем не менее, по его собственному свидетельству мне, обвиняемый признал, что часть золота можно считать награбленным. Таким образом, мы имеем дело с немедленным признанием вины, разве не так? Исходя из этого, я не вижу причин, почему мы не можем начать суд по данному делу, не откладывая его в долгий ящик. Правила в данном случае вполне определены.

У него за спиной Лагдален тяжело вздохнула.

– Таким образом, я решаю вопрос в пользу обвинителя. Суд состоится в ближайшее время в соответствии с судебным расписанием. Обсудим все в моем кабинете и назначим дату.

Судья Марда подняла взгляд и коротко кивнула адвокатам.

– Суд принял дело к рассмотрению.

Удар судейского молотка по столу поставил точку.

Релкин медленно покачал головой. Вот вам и помощь от могучей семьи Дебун. Он спас мать Марды, но судья не захотела даже дать ему законную отсрочку, чтобы он мог представить свидетельство в свою пользу.

Выйдя из суда, Лагдален попробовала успокоить его, но он видел, что она сама волнуется.

– Судья Марда оказалась тверже, чем мы ожидали. Прежде она всегда, разбирая дела дракониров, казалось, симпатизировала им. Я надеялась, что она согласится с нашей защитой.

– Ну, и что теперь? Будет суд?

– Да. И мы должны подготовить нашу защиту без свидетельства из Мирчаза, подтверждающего твою невиновность. Судья требует от нас признания вины. Похоже, она уже определилась со своим решением.

– А если мы признаем, что виновны?

– Тогда суд сразу перейдет к приговору. А это может быть все, что угодно. Вплоть до десяти лет принудительного труда на островах Гуано.

Релкина пробрала дрожь. Десять лет копать птичий помет на скалистом острове и жить на жидкой каше и муке!

Лагдален взяла себя в руки и попробовала приподнять ему настроение, но это оказалось неразрешимой задачей. Он расстался с ней у дверей ее конторы на Водяной улице и пошел зигзагами по склону холма в направлении Драконьего дома.

В то время, как Релкин, несчастный, направлялся к Драконьему дому, он не единственный был озабочен юридическими проблемами. На самом деле в этот самый момент четыре очень важные персоны, далеко на востоке, высоко над землей, обсуждали его дела.

В имперском городе Андиквант, на острове Кунфшон стоит башня Ласточек, изящное строение, известное морякам всего мира.

На вершине башни Ласточек на тайное совещание собрались Великие Ведьмы. Председательствовала старейшая из старых, Рибела, Королева Мышей. Рядом с ней сидела Лессис, Королева Птиц. Ирена, Королева Океанов, была облачена в свой обычный коричневый твид. Загадочная Бельверия, одна из Королев Верхнего Воздуха, носила простые белые стихарь и рубаху. Ирена руководила особым Отделом Дознания от Службы Необычайного Провидения, имеющим информаторов в каждом крупном порту по всему миру. Бельверия занималась сбором информации, касающейся Высших королевств и Нижних миров, и работала под руководством Рибелы.

Ирена и Бельверия не были так близко знакомы с Релкином из Куоша, как старшие Великие Ведьмы, но они все знали об его неладах с законом.

– Он был обвинен в грабеже, – педантично сказала Ирена.

– Ax, да, – пробормотала Рибела, – это вполне уместно для нашего юного героя. В конце концов, он все же драконир.

Знакомство Рибелы с Релкином было таким же продолжительным, как и у Лессис, но включало странный эпизод взаимного проникновения в разум. С того момента, как она чуть было не умерла в Эйго, она не могла сдержать взрыв эмоций каждый раз, когда произносила его имя. Лессис давно уже гадала, что бы это могло значить. Что-то случилось в Эйго, что-то, связанное с проявлением освобожденного левиафана, массового разума Мирчаза. Но это все, что ей было известно; Рибела никогда не вдавалась в детали.

– Ив самом деле, – пробормотала Ирена. – Глупо ожидать, что в Легионах может выжить святой.

– Мы все знаем, что он помечен.

– Они хотят его, это определенно так, – подтвердила Бельверия.

– Значит, он не должен отбывать заключение на островах Гуано.

– Нет, его надо взять сюда и держать подальше от чужих глаз, пока мы будем работать с ним и попытаемся понять, что с ним происходит.

Лессис проговорила эти слова печально, понимая, что фактически выносит бедняге Релкину своего рода приговор. Жизнь Релкина будет вырвана из общей, несмотря на его способность выживать в опасностях.

– Можем ли мы использовать приговор как юридическое обоснование для того, чтобы держать его здесь? – поинтересовалась Ирена.

– Если потребуется, – да. Император прикажет, если будет такая необходимость.

Император тоже знал этого драконира.

– Они этого и хотят?

– Кто знает?

– Имея дело с Синни, нам не следует о чем-то судить, – откровенное использование Бельверией имени Величайших привело всех в изумление.

– Они слишком заняты: им угрожает Обманщик. Он знает, что они нарушили древнее соглашение.

– Он сам нарушил его и в гораздо большей степени.

– Правда. Оно никогда ничего не значило для Ваакзаама Великого.

– Не произноси это имя здесь, – проворчала Лессис и наложила разрушительное заклинание.

Они спокойно кивнули.

– Чума была делом его рук, мы в этом уверены.

– Чума была встречена и отражена, – заметила Ирена.

– Цена оказалась слишком высокой, – возразила Лессис.

– Эта болезнь, слава Великой Матери, никогда не достигнет наших островов, – сказала Бельверия.

– Ни одному кораблю из Аргоната не позволено здесь швартоваться, – заметила Ирена. – И мы произвели самую тщательную зачистку крыс и блох, какой еще не видел мир.

– Прекрасные дни для производителей щеток, – пробормотала Лессис.

В ее родном городе, Вальмесе, находилась большая фирма по производству щеток. Там наняли еще две дюжины рабочих, чтобы справиться с внезапным потоком заказов на щетки.

– Уверена, что это оказалось хорошей тренировкой для всех, – с тонкой улыбкой сказала Рибела.

– Все это его рук дело, – повторила Лессис. – Его тень все еще висит над нами. Что бы ни случилось в Высших королевствах, он еще вернется к нам, если только не погибнет.

– Что мы знаем о его местопребывании?

– Он оставался в Хаддише. Но некоторые его эмоции совсем недавно проникли в верхние слои. Именно это расстроило Высочайших.

– Мы можем узнать, если он объявится на Рителте?

– Не сразу, но его отсутствие в Хаддише мы сумеем обнаружить достаточно быстро.

– Разве мы не можем обнаруживать его здесь? – заинтересовалась Ирена.

– Только не на расстоянии и только если точно знаем, где он может появиться.

– В Падмасе, как мне кажется, – сказала Бельверия.

– Тогда нам об этом дадут знать, – сказала Лессис. – Наша сеть раскинута в самом сердце этого ужасного королевства. Если Обманщик собирается вернуться туда, мы об этом очень скоро узнаем.

– Но у нас нет агентов во всех местах, которые он может выбрать для своего появления в нашем мире, так что, скорее всего, мы не сумеем узнать о его возвращении заранее.

– И тогда?

– Хороший вопрос. Мы должны попытаться предугадать и предотвратить его следующий шаг.

– Жаль, что мы не смогли уничтожить его полностью во время сражения в доме Вексенна.

– Очень жаль, – согласилась Лессис, вспомнив, что дракон едва не зарубил Ваакзаама, но тот успел исчезнуть. – Мы были к этому очень близки, очень близки. Этого он тоже не забудет.