Текст книги "Демон в белом"

Глава 5
«Тамерлан»

Под нами сиял розово-золотой Форум, настолько огромный, что заполнял собой половину Вселенной. В боковой иллюминатор я наблюдал за океаном облаков. Вечный Город уже исчез из виду, его высокие башни и сверкающие купола скрылись за эмпиреями. Впереди одинокими свечами во Тьме вспыхивали дюзы. Когда люди представляют себе космос, то нередко рисуют в нем множество кораблей, пролетающих столь близко друг к другу, что экипажи могут перекрикиваться.

Это не так.

В Вечном Городе поговаривали, что вокруг газового гиганта дислоцировано десять Марсианских легионов. Они всегда начеку, а их общая огневая мощь достаточна, чтобы стереть в порошок планету в десять тысяч раз бо́льшую. Однако лично я никогда их там не видел. Раз или два я замечал свечение ионных двигателей и вспышки термоядерных ракет, но красно-золотой шар Форума так и висел молча, горделиво среди архипелага своих спутников.

– Вон он! – прижавшись к стеклу, указал я на сияющий в темноте одинокий наконечник стрелы. С такого расстояния он выглядел не больше ногтя, но быстро увеличивался.

– «Тамерлан»? – спросил Александр, вытягивая шею.

– Дом, – ответил я.

Он прищурился и протянул руку, дотронулся пальцами до стекла и развел их, чтобы увеличить изображение. Ничего не изменилось.

– Это просто алюмостекло, – со смехом сказал я. – В пассажирских шаттлах не нужны тактические экраны.

Я откинулся на гладкую спинку кресла, позволив юноше ближе рассмотреть корабль, вот уже несколько десятилетий бывший моим домом.

«Тамерлан».

Линкор класса «Эриэль» был подарен мне императором вместо земельного надела, когда я стал рыцарем и был восстановлен в правах палатина. Он был более двенадцати миль в длину от кончика носа до дюз и напоминал заостренный нож, под которым дугой располагались ионные двигатели и три больших конусообразных термоядерных. Прочная надфюзеляжная броня в свете солнца отливала глянцем, орудия были скрыты за очерченными золотом люками. Ангары, топливные баки и помещения для команды прятались под броней, как перевернутый город из башен или лес, изогнувшийся от бурь. На борту постоянно проживало более пятнадцати тысяч человек, и еще почти семьдесят пять тысяч спали долгим ледяным сном в просторных трюмах.

Сквозь переборку мне не были слышны переговоры пилота, но я предполагал, что она уже получает разрешение на посадку.

– Извините, что так быстро отозвал вас из города, – сказал я двум гоплитам в форме Красного отряда, сидевшим напротив.

– По правде говоря, милорд, я рад поскорее убраться оттуда, – ответил один, поправляя ремни безопасности, и вдруг спохватился, вспомнив, что перед ним императорский потомок. – Ни в коем случае не хотел оскорбить вас, юный господин.

Не сомневаюсь, что его лицо за черным визором залила краска.

– Я ваш принц! – резко парировал Александр.

– Не хотел оскорбить вас, мой принц.

Почувствовав, что дело может принять дурной оборот, я вытянул руку между Александром и гоплитом.

– Ты ведь Баро?

Солдат выпятил грудь:

– Так точно, сэр!

Я узнал облупившуюся картинку с голой женщиной на левой бедренной пластине его брони. Твердых правил на этот счет не существовало, и я просил центурионов не обращать внимания на такие штучки, если дело не касалось парадной формы. Вокруг полного бедра женщины обвивалась змея.

– Александр, Баро никогда раньше не встречал членов императорской семьи. Простите его! Он хороший солдат. – Я опустил руку. – Тебя ведь произвели в декурионы? Кажется, я видел приказ…

– После Аптукки. Благодарю вас, сэр. – Он хлопнул по красной полоске с наружной стороны рукава, обозначающей его звание. – Приятно, что вы вспомнили.

– Ты это заслужил, – сказал я, внимательно наблюдая за Александром.

Снаружи «Тамерлан» все приближался, черный корпус блестел в желтых лучах. У борта по-прежнему висела заправочная станция, рукавом соединенная с топливным резервуаром корабля. Подготовка к отправлению еще не завершилась. В этом не было ничего плохого. Приближаясь, наш шаттл взмыл ввысь, ускоряясь, чтобы лечь на верхнюю орбиту «Тамерлана».

– Это всегда так? – спросил Александр.

Он зажмурился и втянул голову в плечи. Похоже было, что его тошнит. Я же настолько привык к нулевой гравитации, что не чувствовал никакой разницы.

– Привыкнете.

Вскоре мы приземлились в маленьком ангаре на самом верху, прямо под надфюзеляжной пластиной. Меня вдавило в кресло, когда мы оказались под действием супрессионного поля «Тамерлана». Искусственная гравитация накрыла нас, словно мокрое одеяло.

– Тяжело, – процедил принц.

– Здесь притяжение в полтора раза выше стандартного, – ответил я. – Это сделано специально, чтобы сохранять силу и не терять мышечную массу.

Александра это не убедило, и я добавил с искренним сочувствием:

– К этому вы тоже привыкнете.

Вечный Город парил над морем жидкого металла в сердце газового гиганта на высоте, где атмосферное давление было терпимым, а сила притяжения приближена к земной, насколько возможно. Принц жил в условиях, специально созданных для комфорта человека, максимально похожих на те, что были на нашей утраченной и разрушенной родине. Теперь его ждали резкие перемены.

Спустя секунду магнитные швартовочные защелки плотно схватили шаттл и потянули его в ангар. Я услышал шипение пневмоприводов и тихий свист герметизирующих атмосферных перемычек. Дверь шаттла отъехала вперед и вниз, превратившись в трап.

Поднявшись, я протянул Александру руку:

– Добро пожаловать на борт, ваше высочество.

Команда, собравшаяся у трапа, чтобы поприветствовать принца, была разношерстной. Имперские офицеры, наемники, палатины и плебеи, гомункулы и прочие отщепенцы, каких только можно было сыскать в этих краях. Впереди стояла Отавия Корво в черной капитанской форме. Несмотря на незнатное происхождение, эта норманская наемница была настоящей великаншей. Почти семи футов ростом, мускулистая, широкоплечая, с кофейного цвета кожей и вьющимися светлыми волосами, нимбом обрамлявшими голову.

Ее сопровождал старший помощник Бастьен Дюран, в проволочных очках и с привычным обиженным выражением на лице. Рядом с ним был Тор Варро, схоласт-халцентерит в зеленом сюртуке, на котором, как солдатские медали, блестели бронзовые пластины – сертификаты, подтверждающие всевозможные ученые степени. За ними собрались старшие офицеры. Бандит – Карим Гароне, – теперь произведенный в лейтенанты-коммандеры, начальник службы безопасности корабля. Айлекс, зеленокожая дриада с болотного цвета волосами. Мои мирмидонцы и кутильеры Паллино, Элара и Сиран стояли поодаль. Женщин, как и Паллино, тоже произвели в патриции, и теперь они выглядели молодыми и пышущими здоровьем – даже моложе, чем в день нашей встречи на Эмеше несколько столетий назад. С тех пор как я покинул Делос, минуло уже почти четыреста земных лет, из которых я бодрствовал около сотни.

Еще дальше собрались прочие офицеры, среди них старший медик Луана Окойо, навигатор Адрик Уайт и рулевой Коскинен. Позади всех опирался на тросточку юный Аристид.

Не было только Валки, но и немудрено. Сдался ей этот принц?

– Босс, есть приказ улетать? – лениво взмахнув рукой в знак приветствия, спросил Бандит.

– На Гододин, – бросил я и потряс его руку.

Развернувшись, я пристроился между ним и Корво. Принц следовал за мной по пятам.

– Отавия, Бастьен, Бандит, это принц Александр из дома Авентов. Мой принц, позвольте представить вам капитана Отавию Корво и коммандера Бастьена Дюрана, – указал я на каждого из них. – А это лейтенант-коммандер Карим Гароне.

– Можете звать меня Бандит, ваше… – Он покосился на меня. – Превосходительство?

– Высочество, – поправил я и объяснил принцу: – Он норманец.

Я повел Александра дальше, представляя всех по очереди.

– Принц отправится с нами по велению самого императора! – повысив голос, объявил я.

Звук эхом отразился от высокого потолка, арок и перекрытий, поддерживавших мостки, к которым швартовались шаттлы.

– Будьте с ним обходительны и вежливы. Он наш дорогой гость. – Для убедительности я положил руку Александру на плечо. – Император сказал закалить его. Он будет моим сквайром и будет квартироваться с младшими офицерами.

– Что? – вздрогнув, принц повернулся ко мне. – Вы шутите?

Я ожидал услышать подобное от юного нобиля и заранее подготовился.

– Нет, я абсолютно серьезен.

– Это… несправедливо! Безобразие!

– Несправедливо? – повторил я. – Вы мой сквайр. Сквайр – это младший офицер, поэтому и жить вам с младшими офицерами.

Александр помрачнел и покосился на команду, видимо отчасти понимая, что выставляет себя на посмешище. Несмотря на уверения, что он не подведет, этого я тоже ожидал.

– Но я принц! – заскрежетал зубами его высочество.

– Вы мой сквайр, – спокойно парировал я. – Вы говорили, что хотите быть рыцарем. Вот первый шаг. Кто сказал, что путь будет легким? Или вам хочется всего и сразу?

Уголки рта Александра опустились, и мне почудилось, что я слышу, как в его голове вращаются маленькие золотые шестеренки.

– Пожалуй, нет.

– Обсудим это потом, – кивнул я и обратился к Эларе, которая занимала на «Тамерлане» должность квартирмейстера: – Помоги ему разместиться и проследи, чтобы все его вещи доставили в каюту в сохранности.

Вещи прямо в эту минуту разгружали с шаттла. Три тяжелых композитных ящика, обитые резным темным деревом. На металлическом решетчатом полу, на фоне скромного шаттла и стен ангара они выглядели абсурдно. Казались неуместными, как и их владелец.

Не сводя с них глаз, я сказал:

– Александр, я пришлю за вами, как только мы отправимся. Нам многое предстоит обсудить.

Успокоившись, юноша позволил увести себя за тяжелые ворота к корабельной трамвайной линии. Младшие офицеры отправились следом, оставив меня с Корво, Дюраном, Бандитом и мирмидонцами. Выждав несколько секунд на случай, если мальчишка прибежит обратно, чтобы последнее слово было за ним, я выдохнул и привалился к перилам.

– Земля и император! – выругался я, глядя на грузовой отсек внизу трюма. – А с ним сложнее, чем я ожидал.

– Могло быть и хуже, – заметил Бандит, и по голосу я понял, что он улыбается, – если бы здесь была Валка.

– Не смешно, – ответил я, переводя взгляд на тройку механиков, обслуживавших двумя уровнями ниже другой шаттл.

– Смешнее некуда! – настаивал Бандит.

Я невольно представил, как Валка отвешивает принцу оплеуху за неподобающее поведение, и тоже едва не хохотнул. Пожалуй, это и правда было бы смешно.

– Щупленький какой-то щеночек, – низким голосом нарушила молчание Сиран.

– Щеночки все такие, – сказал я, поворачиваясь наконец к офицерам.

Я расстегнул две серебряные пуговицы и скинул шинель и, вспомнив об императрице и императоре Вильгельме, добавил:

– Но видели бы вы волков.

– Думаете, он будет трудиться вместе со всеми? – раздался высокий аристократический голос.

Это было глупо, но на миг я решил, что вернулся Александр. Однако говоривший сидел, прислонившись к стене ангара, тонкими руками обхватив трость и серьезно глядя на нас.

Не услышав от меня ответа, юный Лориан Аристид продолжил:

– Присутствие на борту имперского принца нам на руку.

Тишина продолжалась, пока маленький офицер не понял, что все внимательно его слушают.

– Так каков план? Император скинул на нас лишнего отпрыска и мы попытаемся завоевать его расположение? – Он со знанием дела ухмыльнулся, переводя бледные глаза с меня на Корво и далее.

– Аристид, тебе нехорошо? – спросил я, намекая на его положение на полу.

– Нога подводит, ничего более, – хлопнул он ладонью по предательской конечности.

Лориан Аристид был молод, в два раза моложе меня, но проблем у него было хоть отбавляй. Его отцом был великий герцог Патмоса, а матерью – патрицианка-рыцарь. Незаконнорожденный, он, будучи сыном палатина, был обречен на страдания. Лориан был интусом, результатом смешения закодированных родительских генов без присмотра Имперской Высокой коллегии. По правилам мать должна была убить его еще до рождения, но Лисандра Аристид отказалась. Она сохранила бедному ребенку жизнь, и Лориан выкарабкался вопреки всем прогнозам. Он был маленьким, не больше пяти футов ростом, и хрупким. Даже в стеганом форменном сюртуке казался фантомом, скелетом, брошенным гнить у стены. Хромал на одну ногу, и порой все его конечности отказывали по неизвестным даже врачам причинам. Мать умоляла его отца подыскать Лориану место при дворе, но великий герцог, боясь скандалов и кривотолков, которые могло вызвать присутствие его сына-уродца, вместо этого отправил юношу в легионы, где тот скитался по канцеляриям, пока не оказался на службе у меня.

Да, Лориан хромал, но его ум был остер как меч, и соображал он в три раза быстрее любого из нас.

– Кто сказал, что нам надо завоевывать его расположение? – спросил я, склонившись над ним.

– Иначе вы бы не стали его отчитывать, – заметил Лориан. – И уж тем более вы бы не стали его расквартировывать. Сунули бы в фугу и не трогали, пока не разобрались со всеми делами на Гододине. – Он хищно ухмыльнулся. – Я прав?

– У тебя точно нога отказала? – спросил я с такой же ухмылкой. – Или ты притворился, чтобы получить слово?

Усмешка Аристида не померкла.

Смеясь, я перекинул шинель через перила и, сунув пальцы за пояс-щит, пристроился рядом.

– Аристид, тебе следовало пойти в схоласты.

– У моего отца плохо с чувством юмора, – ответил Лориан.

В этом мы были схожи.

– Думаете, он станет сотрудничать? – спросил старший помощник Дюран без обиняков. – Он кажется слишком… – Однако смелости у него было как у писца, и он замолчал.

– Заносчивым? – закончил за него Бандит, потирая острый подбородок. – Непохоже, что он когда-нибудь спустится с небес, чтобы влиться в ряды простых смертных.

На это я не ответил. Культурный шок Александра был мне понятен. Я и сам вырос в замке и прекрасно, как и Лориан, знал, что передающиеся по наследству привилегии – вовсе не привилегии, а клетка.

Александру нужно было повзрослеть.

Я надеялся, что его взросление, ради его же блага, будет отличаться от моего и ему, по крайней мере, не придется, как мне, побираться на задворках Боросево.

Как давно это было! Сколько лет я бегал и прятался в грязных трущобах этого мерзкого города, над которым, словно скипетр небесного судьи, возвышался шпиль замка Матаро, бросая мне вызов, призывая подняться!

Я поднялся и с тех пор не падал.

– Он справится, – сказал Паллино. – Потренируется со мной несколько недель и сразу станет смышленее.

– Это не повредит, – одобрил я. – Но он и сам разберется. Он всю жизнь провел на Форуме. Когда окажется далеко от дома, поймет, кто он на самом деле.

– Так бывает со всеми, – согласилась Корво. – Пойду готовиться к отлету.

– А мне пора к Валке! – воскликнул я, чувствуя, что наше импровизированное совещание подходит к концу.

Как подобает профессионалам, Корво с Дюраном покинули нас мгновенно, стуча каблуками по металлу. Сиран подвинулась, чтобы их пропустить, но сразу вернулась на прежнее место.

– Марло, я одного никак в толк не возьму, – произнес Аристид.

Никаких преамбул, никаких «простите, ваша светлость». По правде говоря, это мне в Лориане и нравилось. Он не тратил время попусту.

– Чем нам все это поможет? – спросил он.

– Александр-то? – Я поднял шинель и перекинул ее через руку.

– Не только, – покачал головой молодой офицер. – Вся эта суета при дворе. На Форуме наверняка есть те, кто считает ваши амбиции чрезмерными и задумывается, чего вы на самом деле добиваетесь.

– Аристид, я не слышу вопроса.

– Они могут решить, что вы метите на престол. Например, хотите вступить с принцем в брак.

– Брак с принцем? – опешил от такого поворота Паллино.

Но Лориан был прав. Можно было представить, что логофеты и политики фантазируют о том, как рыцарь-выскочка соблазняет впечатлительного принца, затуманивает ему голову и тот просит у царственных родителей разрешения на брак. Затем рыцарь становится принцем-консортом и таким образом перепрыгивает сразу несколько ступенек на политической карьерной лестнице.

Лориан поднял костлявую руку и, взглянув на меня бледно-голубыми, почти белыми глазами, сказал:

– Там наверняка рассматривают такой вариант. Они не могут понять, какую игру вы ведете. Мы ведем. Что мы собираемся делать.

Я ответил на хищную улыбку молодого офицера удивленной.

– Нет никакой игры. Мы боремся, чтобы закончить войну. Так… – я взял паузу, и кровь Райне Смайт вновь расплескалась в моей голове, – или иначе. Политика тут вообще ни при чем.

– Ты это им скажи, – буркнул Бандит, глядя вниз через перила.

– Ты прав, – кивнул я Лориану. – Таковы их ожидания. – Я невольно вспомнил принцессу Селену, обнаженную и прекрасную в моем видении, и то, как мы сидели вместе на Соларианском троне. – Но я этого не хочу.

И уж тем более я не хотел никаких интрижек с Александром, пусть такой путь и был удобнее всего, – даже если бы я в самом деле оказался тем, за кого меня принимали имперские аристократы.

– Тогда убедите в этом других, – посоветовал молодой офицер, склонив голову, и положил трость на колени.

Глава 6
Одиночество

Дверь каюты с шипением закрылась за спиной, и некоторое время мне было слышно лишь гудение вентиляционной системы.

Наконец я остался один.

Я положил шинель Полусмертного Адриана Марло в ячейку у двери, а пояс Дьявола Мейдуа повесил на крючок. Наклонившись, расстегнул сапоги сэра Адриана, Викторианского рыцаря, и поставил их в нише под шинелью. То, что осталось от меня после снятия одежды, пересекло прихожую. Внутренние двери, простые, деревянные, открылись от толчка.

Дом.

Мои каюты на «Тамерлане» были больше стандартных. Комната отдыха открытой планировки, с высоким потолком, включала в себя небольшую столовую в правой части и потайной лифт, на котором слуги привозили еду из офицерской кухни четырьмя палубами ниже. За дверьми слева располагался своего рода шлюз, по которому можно было попасть в спальню и отдельную ванную. Короткая лестница вела на верхний этаж, где по кругу стояли шкафы с книгами, микрофильмами и информационными кристаллами. Иллюминаторов не было, однако одну стену полностью покрывал голографический экран, в данный момент демонстрировавший изображение медленно вращающегося под «Тамерланом» газового гиганта. Планетарное свечение отбрасывало на темную мебель и роскошные ковры розовато-золотистые блики. На пристенном столике находилась голова манекена в шлеме мирмидонца. Высоко на стене по правую руку от меня висело золотое знамя с восьмикрылым ангелом – боевой штандарт адмирала Мариуса Вента, убитого мной диктатора Фароса. Мрачный трофей. А черный череп вместо лица у ангела вдвойне заставлял задумываться о смерти.

Здесь были сотни сувениров, напоминавших о моей прежней жизни и о Валке. Керамическая чаша для омовений, подарок Джинан, треснувшая и запаянная серебряным припоем. Рядом на столе – голограмма, на которой мы с Валкой стоим над разломом в Калагахе. Снимал сэр Эломас Редгрейв. С тех пор минуло почти четыреста лет, и сэр Эломас, скорее всего, уже умер. В тот же столик был встроен пульт управления голографическим оборудованием каюты, замаскированный под обычное дерево. Резные цветы служили регуляторами громкости и освещения, а нажатием на стебель или лист можно было вызвать дополнительные панели или включить диктофон. Я часто наговаривал здесь фрагменты текста, что впоследствии стал этой книгой.

– Как там принц? – раздался голос с кресла, пристроившегося на античном ковре в уголке, и я мгновенно забыл обо всем, что меня окружало.

Валка Ондерра Вхад Эдда отложила планшет и встала. Судя по кипе бумаг на коктейльном столике и наполовину скрытой голограмме, она по уши увязла в расшифровке надписей, найденных в руинах Калагаха на Эмеше. За те долгие годы, что мы провели вместе, ей удалось найти определенные закономерности в инопланетных надписях, но даже с помощью встроенного в мозг компьютера она не могла их перевести.

– Нормально. Поныл немного, когда я отправил его жить с младшими офицерами.

Доктор улыбнулась и тонкими пальцами откинула прядь волос с моего лба.

– Ты тоже любил поныть.

Она потянулась и поцеловала меня, потом спросила:

– Ты в порядке?

Я опустил руку и, развернувшись, подошел к застекленному буфету, где хранилось вино. Достал бутылку кандаренского красного и налил в графин.

Четко расставив приоритеты, я повернулся к Валке:

– Устал. Не люблю подолгу находиться в центре внимания.

– Чушь!

– Возможно, – улыбнулся я, несмотря на усталость. – По крайней мере, среди тех людей.

– Anaryoch, – выругалась Валка на родном пантайском. «Варвары».

– Император еще ничего, а вот чертовы министры… – сказал я. – Браанок и Бурбон.

Я снял с пальца кольцо Аранаты и положил его рядом с кольцом из слоновой кости, которое вместо обручального носил на среднем пальце, в умывальник Джинан. Вспомнив о лепестке Галата, я достал его из кармана и опустил туда же.

Мы с Валкой были вместе дольше, чем многие плебеи живут, но она категорически отказывалась выходить за меня замуж. У тавросиан браки давно стали пережитком прошлого. Я убеждал себя, что никакой беды в этом нет, что я сам был палатином, а палатины никогда не женились по любви. Истинные их отношения всегда строились вне брака. Я говорил себе, что мне и так хорошо – или, по крайней мере, терпимо.

Мы постоянно обманываем себя, но крошечная часть нас где-то рядом с сердцем неустанно шепчет: «Ты в это не веришь». Когда я думал о нашей связи, эта часть не умолкала. Лишь присутствие Валки рядом заставляло ее замолчать.

Я немного постоял, держа одну руку в другой, ощупывая искусственные кости, подаренные мне Кхарном. Со дня нашей первой встречи Валка ни капли не состарилась, была такой же бледнокожей, с острыми чертами лица и высокими скулами. Ее красно-черные волосы были небрежно зачесаны назад. Длинная серая рубашка приоткрывала призрачный силуэт бедер. Четкие линии кланового орнамента фракталами сбегали вниз по руке. С тех пор как мы покинули Воргоссос, Валка гораздо больше меня проводила в фуге, и разница в нашем возрасте почти сошла на нет. Она перестала быть умудренной опытом незнакомкой, колдуньей из далекого Тавроса. Она превратилась в обычную живую женщину. Мою женщину.

Между нами не осталось никаких условностей.

– В чем дело? – улыбнулась она.

Раньше она почти никогда не улыбалась.

– Ни в чем, – ответил я, и это было правдой. – Просто я тебя люблю.

– Я тебе верю, – сказала она, отвечая на мои слова улыбкой. – Но с тобой правда все в порядке?

Я вернулся к графину и, не в силах больше терпеть, налил себе бокал и показал хрустальный сосуд Валке, но та помотала головой.

– Все нормально, – сказал я. – Честно. Просто… Императрица спрашивала о тебе.

Валка промолчала. Она давно уже изучила мою манеру рассказывать все по частям и понимала, что я просто собираюсь с мыслями, чтобы выложить то, что меня тревожило.

– Назвала тебя ведьмой.

– То есть ничего нового и необычного, – сказала Валка, желая меня успокоить.

– Но это же сама императрица! – произнес я, обращаясь к своему отражению в кроваво-красном вине. – Я… Они знают, что ты собой представляешь.

Знают, что серое вещество ее мозга пронизано запрещенным компьютерным кружевом. Я запил страх вином. На вкус оно отдавало дымом и перцем.

Я сглотнул.

– Они знают, что я тавросианка, – пожала узкими плечами Валка. – Вы, варвары, убеждены, что мы все напичканы машинами. Но они ничего мне не сделают. К тому же, – она присела на подлокотник дивана, который огибал голографический проектор, – мы покидаем Форум.

– Может, не стоит возвращаться.

– Ты шутишь.

Я сделал еще глоток. Такое утонченное вино не стоило хлебать столь быстро, но мне позарез нужно было выпить. Уснуть, возможно, увидеть сны – как можно дольше. Я подумывал о том, чтобы провести первую часть пути в фуге. Сбежать, отдохнуть, на время перестать существовать, а потом вернуться. Идея была соблазнительной. Поговаривали, что некоторые палатины, старые и уставшие от жизни, специально ложились в крионическую фугу на много лет и даже десятилетий, чтобы таким образом продлить свою и без того невыносимо длинную жизнь. Было принято считать, что они поступали так, потому что хотели пожить подольше; что эти богатеи и могущественные лорды, словно утопающие, цеплялись за соломинку. Но я знал, что все было не так. Эти люди не боялись умереть. Они боялись жить и потому не проживали больше нескольких дней зараз.

– Ты права, – согласился я. – Просто… услышать такое от императрицы… Я за тебя волнуюсь.

– Волнуешься за меня? – удивилась Валка. – Адриан, если твои имперские друзья узнают, что чудеса, которые тебе приписывают, реальны, они мигом забудут обо мне.

Валка видела, как я умер, видела, как князь Араната отрубило мне голову моим собственным мечом. Она видела, как я вернулся, как был послан обратно Тихими по неизвестным мне причинам. Я рассказал ей все: о Ревущей Тьме за границами жизни и смерти, о потоках света, текущих сквозь время, отделяющих то, что было, от того, что может быть.

Я сел рядом с Валкой на подлокотник.

– Сам я не умею творить чудеса. Это все Тихие.

Она положила руку на мое колено и прижалась ко мне. Я предложил ей свой бокал, и в этот раз она согласилась, разом выпив остатки вина. Она протянула мне руку ладонью вверх, и я взял ее, сжав своими искусственными пальцами ее настоящие, плоть к плоти.

– Тебе удалось получить доступ в архивы? – спросила она после мгновения тишины.

– Нет, – буркнул я, принимая бокал обратно. – Думаю, император использует это в качестве объекта для торга. Не знаю почему. Он сказал, что ему решать, чего стоит мое время, или как-то так. Сделал вид, что ничего не знает о моем запросе, и пообещал обсудить его после моего возвращения с этого бессмысленного задания. – Я махнул рукой, как будто выбрасывая что-то. – Извини.

– Эй! – Она сжала пальцы и, подняв мою руку, поцеловала ее. – Ты не виноват.

Я вернулся к бару, чтобы заново наполнить бокал.

– Потом придумаем, как быть дальше, – сказала она.

– Валка, смысл в том, чтобы нам нечего было придумывать. Мы должны провалить миссию, чтобы у императора появился повод убрать любимого народного героя из-под софитов. Или не у самого императора, – покосился я через плечо, – а у его старых шавок вроде Бурбона.

– Бурбон… – поморщилась Валка. – Это тот толстяк?

– Этот толстяк – потомок древних французских королей, которые были изгнаны с Земли после ее захвата мерикани.

– Почему ты его защищаешь?

Наливая второй бокал, я чувствовал, как Валка хмурится.

– Не его, – пояснил я. – Он потомок рода, чьи корни уходят глубоко в Золотой век. Это чего-то да стоит.

Я знал ее ответ до того, как она его высказала. Стоя к ней спиной, я беззвучно прошептал одновременно с ней:

– С чего бы?

– Ты же историк, – повернулся я с улыбкой, поднося к губам бокал. – История важна, разве нет?

– Нет, когда «историей» называют тупого осла.

Валка сделала грубый жест. Моя улыбка не померкла. Валка никогда не встречала министра военных дел Бурбона и знала о нем только с моих слов. Она не жаловала его из-за меня, и я любил ее за это.

– Ты правда считаешь, что нас посылают на верную неудачу? – спросила она и посмотрела на меня так, будто я сам был хрустальным, как бокал.

Никто больше так на меня не смотрел. С тех пор, как я стал рыцарем, – уж точно. А может, вообще никогда.

– Да, – ответил я и в самом деле почувствовал себя хрустальным, когда она обняла меня и прижалась щекой к моей груди.

– Что ж, – сказала Валка, – хорошо, что наша удача или неудача зависит от нас самих.