Текст книги "Маг-крестоносец"

Кристофер Сташеф
Маг-крестоносец

Глава 1

Королевское семейство наслаждалось одним из тех редких часов, когда оно ощущало себя семейством. Королева Алисанда и ее супруг, лорд-маг, сидели в саду и любовались своими детьми – сыном и дочерью. Детишки резвились на траве под деревьями, озаренные золотистыми лучами закатного солнца.

– Как славно, что они играют на воздухе, – довольно вздохнула Алисанда, – и что они с нами. Признаться, порой я жалею о том, что я – королева. Тогда я могла бы проводить с детьми часы за часами, стоило бы мне только этого захотеть.

– Если бы ты не была королевой, – заметил Мэт, – у тебя и выбора бы не было. Тогда бы ты непременно проводила с детьми часы за часами, хотела бы ты этого или нет.

– О... но если бы я была, скажем, графиней или...

– Ну тогда – да, – рассеянно кивнул Мэт. – Но на самом деле этой стране грозила бы большая беда, если бы ты не была королевой.

– Ну а я не сомневаюсь, что кто-то другой так же, как я, сумел бы править страной, – поскромничала Алисанда, однако улыбнулась – похвала пришлась ей по сердцу. Однако она тут же нахмурилась. – И все же бедняжкам, наверное, порой бывает скучновато от того, что они играют только друг с дружкой.

– Зверушка, – решительно объявил Мэт. – Им нужен какой-то домашний зверек.

– Зверек? – изумилась Алисанда. – Чтобы принц и принцесса возились с каким-то животным?

– Неплохо было бы завести собаку. Это научит их ответственности и состраданию.

– Как же, интересно, собака может научить состраданию?

– Когда имеешь дело с собакой, приходится учитывать ее чувства, – объяснил Мэт. – Если слишком сильно потянешь за хвост, она даст тебе понять, что это ей не нравится, а если будешь делать это слишком часто, со временем она просто перестанет с тобой играть. Собаке-то, понимаешь, все равно, кто ее хозяин – принц или нищий.

– Но ведь собака может укусить ребенка, – опасливо проговорила Алисанда.

– Она должна быть хорошо выдрессирована, – ответил Мэт. – А дрессируя собаку, дети сами выдрессируются.

– Дрессированная принцесса?! – Алисанда поежилась и перевела взгляд на детей. – Неслыханно!

– Между прочим, я замечал, что ты неплохо ладишь с лошадьми, – заметил Мэт. – Да и с гончими отлично управляешься.

– Да, но... это на охоте! – воскликнула Алисанда. – Несомненно, всякий принц и принцесса должны быть обучены верховой езде. Но ухаживают за лошадьми конюшие, а за собаками – псари. Мы не держим гончих во дворце, и уж тем более – лошадей!

– Это верно, – согласился Мэт. – Я имел в виду животное поменьше – какую-нибудь симпатичную, дружелюбную, неуклюжую собачку, пожалуй. Пуделя, ретривера – кого-нибудь в этом роде.

Алисанда явно была недовольна и, пожалуй, даже оскорблена, но постаралась проявить здравый смысл.

– Но как животное может научить ребенка ответственности?

– За счет заботы о нем, – ответил Мэт. – Надо объяснить детям, что никто не станет за них кормить животное или выводить на прогулку, потому что оно принадлежит им. Да и само по себе обладание собственным животным способно сотворить чудеса с чувством собственного достоинства. Кроме того, когда ребенку одиноко, принадлежащий ему питомец становится для него прекрасной компанией.

– Детям из королевских семейств часто бывает одиноко, – задумчиво проговорила Алисанда, запрокинула голову и вспомнила собственное детство. – Товарищей по играм у наших детей нет, кроме детей наших родственников, но они приезжают нечасто. – Она брезгливо поежилась. – Но все-таки... кормить и поить животное... Нет, это вряд ли годится для особ королевской крови.

– Годится, если больше никому не будет позволено прикасаться к королевскому любимцу, – возразил Мэт.

Алисанду это, похоже, не слишком убедило. Она проговорила:

– Собака – животное слишком грязное и неуклюжее, чтобы держать ее во дворце. Вот кошка... кошка – другое дело.

– Уж лучше кошка, чем ничего, – согласился Мэт. – Но кошек не надо выгуливать, и ответственности с ними в общем-то никакой. Кошка не составит тебе компанию, если только сама того не пожелает. Есть у них такое противное свойство.

– Но они маленькие и такие грациозные, – заметила Алисанда. – Собака скорее разобьет вазу или кувшин, а кошка лучше годится для того, чтобы поселить ее в доме.

– Я думал о маленькой собаке, – уточнил Мэт. – О спаниеле или скотч-терьере. Какой-нибудь такой, чтобы ее можно было взять на колени и погладить.

– Как кошку? – улыбнулась Алисанда. – Но тогда почему не завести именно кошку?

– Собака может сама вспрыгнуть тебе на колени, принести брошенный мячик, – возразил Мэт. – С собакой можно играть.

– Ну да, – фыркнула Алисанда. – Собака принесет мячик, весь его оближет, а потом ребенок возьмет этот мячик в руки? С кошками тоже можно играть – они гоняются за веревочками. И они не такие противные.

– Ну, в общем, я бы предпочел собаку, – заявил Мэт, – но и против кошки ничего не имею. Ну, где мы ее отыщем?

– Погоди! – возмутилась Алисанда. – Я еще не сказала, что мы заведем животное! Я только сказала, что если заведем, то это будет кошка!

– Хорошо, давай несколько дней подумаем на эту тему, – примирительно проговорил Мэт. – Идея очень недурна. Между прочим, я слыхал о короле, который держал на коленях кошку, сидя на троне.

Он не стал упоминать о том, что Людовик XIV правил в мире, который существовал на триста лет старше королевства Алисанды.

– Можно было бы стать законодателями мод в этом смысле, – рассудительно произнесла Алисанда, не спуская глаз с детей. – Я подумаю.

Каприн ни с того ни с сего вдруг толкнул сестренку. Она упала, с визгом покатилась по траве, но тут же вскочила и, схватив с травы кубик, швырнула в братца со всей силой и точностью, на которую способна трехлетняя девочка. Кубик угодил Каприну по носу. Мальчик согнулся, вскрикнул, зажал нос руками и, сверкая глазами, бросился на сестру.

– Дети! – воскликнула Алисанда и вскочила.

Ее опередила нянька. Она разняла детей и укорила обоих:

– Стыд какой, Алиса! Поругаться – это я еще понимаю, но кубиками бросаться! А вы-то, Каприн, хороши: вам должно быть отлично известно, что джентльмен никогда не ударит леди!

– А я еще не джентльмен никакой, – проворчал шестилетний принц.

– Это вас не оправдывает.

– Пожалуй, все-таки стоит завести животное, – признала Алисанда.

– Только не откладывай это решение надолго, – посоветовал ей Мэт.

Они очень скоро должны были получить ответ на возникший вопрос, и ответу этому уже исполнилось шестнадцать лет. Все началось далеко на востоке, в северной долине, со всех сторон окруженной горами, на самом краю пустыни Гоби. Все началось посреди хаоса, но в течение нескольких минут обстановка была вполне мирная...

Восточный сад при свете луны выглядел волшебно. Воздух был напоен ароматами экзотических цветов. В ветвях цветущих деревьев шуршал легкий ветерок. Терпеливые садовники много лет старательно придавали деревьям нужную форму. Мелодично позванивали легкие колокольчики. Роскошная лужайка под луной казалась темно-зеленой. На травинках серебрились капельки росы. Причудливой формы колючие кусты обрамляли вырезанную из слоновой кости беседку.

Такой прекрасный сад должен был бы хранить тишину и покой – тишину, которую нарушали только шелест листвы да журчание ручейка, пробегавшего по лужайке и вертевшего колеса игрушечных водяных мельниц и покачивавшего миниатюрные лодочки, на ночь привязанные к крошечным причалам.

Тишине в саду суждено было царить еще несколько минут, создавая иллюзию мира и безопасности. Но потом за благоухающими деревьями вспыхнет пламя – запылают казармы воинов-конников, ветер донесет до сада ржание обезумевших от страха лошадей и людей, шум битвы, бряцание стали.

По лужайке опрометью пробежала женщина. Шлейф ее белого шелкового платья метался по росистой траве, почти до земли свисали длинные рукава. В руках она сжимала небольшую коробку. Подбежав к ручью, женщина упала на колени и опустила коробку на воду.

Подняв крышку, которой была закрыта коробка, женщина в последний раз устремила взгляд на личико младенца, завернутого в парчовое одеяльце. Младенец крепко спал, напоенный молоком, в которое мать добавила капельку маковой настойки.

Глаза женщины наполнились слезами.

– Лежи здесь, мое сокровище, – прошептала она, – и не просыпайся, пока волны не донесут тебя до безопасного места.

Все ближе звучал звон мечей. Женщина ахнула, обернулась, торопливо накрыла коробку крышкой и подтолкнула.

– О духи Ручья и Реки! – воскликнула она. – Молю вас, защитите мою девочку! Отнесите ее подальше от этих злобных варваров! Даруйте ей какое-нибудь обличье, дабы оно защитило ее от людской жестокости!

Маленькая коробка закачалась на волнах. Женщина провожала ее взглядом, заливаясь слезами.

Но тут женщину заставили обернуться дикие крики. Она в ужасе ахнула. Трое варваров скакали к ней по лужайке на маленьких, но крепких пони и что-то вопили на своем непонятном наречии. Сверкали в свете луны их сабли.

– Нет! – вскричала женщина и бросилась к беседке, но один из всадников отделился от остальных и загородил ей дорогу к ненадежному убежищу. Женщина в неуверенности остановилась, потом бросилась в другую сторону, но всадник резво подскакал к ней и схватил за руку. Женщина закричала. Подоспел второй всадник, схватил ее за другую руку. Она хотела было укусить злодея за пальцы, но он опередил ее, с силой ударил ее по затылку рукоятью сабли, и женщина потеряла сознание и обмякла.

Втащив ее на пони и уложив поперек седла, всадник осклабился и взглянул на своих спутников.

– Еще одна для жертвоприношения, – пробасил он. – Ангра Майнью будет доволен!

– Вот уж не возьму в толк, с чего это иноземный колдун дал такое ненашенское имечко повелителю демонов, – оскалился в ответ другой всадник. – Да только как мы его ни называли, нынче ночью он утолит свою жажду.

* * *

Двое духов воды, услыхавших мольбы обезумевшей от отчаяния матери, выплыли из прибрежных тростников. Скорее, они сделали это не из доброты, а из любопытства. Казалось, духи сотворены из речных трав и кувшинок, но при том они были наделены руками, а лица их были совсем как у юных девушек.

– А я думала, что эти смертные женщины никогда не расстаются со своими детишками, – сказала одна нимфа, ухватив зелеными холодными пальцами плывущую по ручью коробку.

– Значит, она была очень сильно напугана, если поступила так, сестрица Шаннаи, – сказала вторая нимфа. Она взглянула в сторону берега, заметила варваров, скакавших прочь с похищенной матерью младенца, и наморщила нос. – Ох уж эти варвары, которые каждый день загрязняют наши реки! Можно понять, почему она так напугалась.

– Ну так давай же лишим их хотя бы этой добычи, – сказала первая нимфа, Шаннаи. Она сняла крышку с коробки и взглянула на малышку. Ласково улыбнувшись, она коснулась зеленой ладонью лба ребенка. – Погляди, Арлассер! Как сладко она спит!

– И вправду, как сладко. – Арлассер коснулась рукой груди младенца. – Ах! Какой она вырастет храброй! Я чувствую это! Но давай позаботимся о том, чтобы она не проснулась, пока мы не доставим ее к берегу подальше отсюда, где бы ее не нашли эти варвары.

– Да-да, давай позаботимся об этом, – кивнула Шаннаи и произнесла нараспев заклинание, призванное наделить малышку сладкими сновидениями до тех пор, пока речные нимфы не решили бы, что ее пора разбудить. Затем Шаннаи вместе со своей сестрицей поплыли по ручью, нежно подталкивая коробку, в которой спала девочка.

Нимфы смеялись, и смех их был подобен журчанию ручья, плыли и время от времени толкали коробку друг к другу, пока не доплыли до реки, в которую впадал ручей. Продолжая свою веселую игру, они проплыли еще с милю. По пути к ним присоединилось семейство выдр и подключилось к игре. Наконец, порядком устав от этой забавы, нимфы столкнули коробку с ребенком в ручеек, вытекавший из реки и затем впадавший в тихое речное озеро. Там они оставили девочку, мирно спавшую в коробке, но прежде чем следом за сестрой погрузиться в воду, Шаннаи прокричала:

– Духи деревьев, помогите нам, духам воды! В этой коробке лежит новорожденное людское дитя! Ее мать умолила нас спасти ее от конников, которые во множестве хлынули на наши равнины! Помогите этой крошке-беженке, молю вас, ибо она не принадлежит нашей стихии. Это дитя должно жить на суше!

С этими словами нимфа нырнула в глубины озера следом за сестрой и тут же и думать забыла о младенце.

По берегам лесного озера набухли стволы деревьев. Выпуклости на стволах задвигались, отделились от стволов, и к воде шагнули женщины с кожей коричневой и шершавой, словно кора. Вместо волос с их голов ниспадали густые зеленые ветви, и от груди до бедер они были одеты в листву, которая росла из их тел.

– Что же это за чудо такое? – проговорила одна из дриад, протянув руку к маленькой белой коробке. – Это сделано не из дерева, уж это точно!

– Это сделано из скрепленных между собой кусков длинных слоновьих бивней, – объяснила ей другая. – Скреплена надежно. При свете луны эта коробочка так дивно хороша, не правда ли, сестры?

– Это верно, – кивнула третья дриада, одетая в листву дуба, опустилась на колени. – Ну, что там за сокровище, поглядим...

Она сняла с коробки крышку. Дриады собрались вокруг и залюбовались малышкой, издавая восторженные возгласы:

– Какая хорошенькая!

– Как сладко она спит!

– Какое чудное дитя!

– Редко мне доводилось видеть смертного приятной наружности, – призналась дриада-Дуб, – но эта девочка – просто сокровище.

– Но как же мы защитим ее от варваров? – спросила дриада-Вяз.

– Спрячем ее, – предложила Липа.

– Допустим, мы ее спрячем, – проговорила Береза. – Но кто станет ее кормить и нянчить?

– Хороший вопрос, – нахмурилась дриада-Дуб. – Да и где нам ее спрятать?

– Может быть, подбросить крестьянам? – предложила дриада-Вяз.

– Нет. Варвары и до крестьян доберутся, – возразила Береза.

– Тогда... караванщикам? – спросила дриада-Терновник.

– Да станут ли они водить караваны, когда со всех сторон наступают варвары? – неуверенно проговорила дриада-Дуб.

– Если и станут, – сказала Терновник, – то только если позаботятся о своей безопасности и о безопасности своих товаров.

– Славная мысль, – похвалила дриада-Дуб. – Ведь даже варварам нужен чай и шелка из Китая. Но караванщики ни за что не возьмут с собой младенца.

– Тогда пусть это будет не младенец, – заявила дриада-Вяз.

Остальные дриады в недоумении уставились на нее.

– Нельзя же сделать так, чтобы она в мгновение ока стала взрослой, – сказала Береза. – Тогда ее разум останется младенческим.

– Нет, если превратить ее в какое-нибудь животное, – возразила дриада-Вяз. – Скажем, в выдру или... в кошку!

Остальные долго озадаченно смотрели на нее, но потом разулыбались.

– В кошку, конечно! – воскликнула дриада-Терновник. – На что караванщикам выдра?

– Но зато любой караванщик мечтает защитить свои товары от мышей и сверчков, – рассудительно проговорила дриада-Дуб.

– Ну, значит, решено? – Дриада-Вяз взяла малышку из коробки и заботливо подняла на руки.

– Да! Да! Да! Да!

– Но давайте наделим ее даром превращения в человека, когда она подрастет и сама пожелает этого, – предложила дриада-Терновник.

– Верно. И даром превращения в кошку, если людям снова будет грозить беда, – добавила Береза.

– Какие же мы умные! – воскликнула дриада-Вяз. – Но поторопимся, сестры! Возложите руки на младенца и повторяйте за мной заклинание!

Руки древесных духов легли на крошечный сверток из парчи, голоса, подобные шелесту листвы под ветром, начали произносить заклинание. Они говорили нараспев, а младенец у них на глазах изменялся. Наконец вместо шестимесячной девочки на руках у дриады-Вяза оказалась молоденькая кошечка. Шерстка у нее была такого же цвета, как то парчовое одеяльце, в которое был прежде завернут ребенок. Голоса, похожие на шелест листвы, утихли. Помолчав немного, дриады заговорили вновь.

– Но будет ли она сильной и резвой?

– Да, ибо шестимесячные котята проворны и смелы.

– Будет ли она достаточно разумной и сумеет ли выжить?

– Да, потому что разум шестимесячного котенка более зрел, чем разум малого ребенка.

– Будет ли она знать, как ходить, как охотиться, как прятаться?

– Нет, но этому мы обучим ее, прежде чем отпустим на волю.

– Не сможем же мы обучить ее этому, пока она спит, – заметила дриада-Терновник и коснулась лба котенка. – Малышка, просыпайся.

Котенок зевнул во всю свою маленькую пасть, открыл глазки и с любопытством огляделся по сторонам.

– Не бойся, маленькая, – успокоила котенка дриада-Вяз. – Мы – духи, и мы уже одарили тебя своей любовью.

– Мы будем охранять тебя, когда это тебе понадобится, – заверила котенка Береза. – Мы одарим тебя заклинанием, благодаря которому тебе на помощь всегда придут все другие духи лесов и гор.

Котенок уселся на ладони у дриады-Вяза и, вздернув хвостик, с интересом обвел глазками дриад. Потом юная кошечка замерла, в удивлении широко раскрыла глазки и уставилась на кончик собственного хвостика.

Улыбаясь, дриада-Вяз опустила котенка на землю. Хвостик вильнул. Котенок тут же затеял за ним погоню.

– Надо дать ей имя, – сказала Береза. – Не было ли чего-нибудь написано на той коробочке, в которой она лежала?

– Нет, – покачала головой дриада-Терновник. – Но помнится, на ткани, в которую она была завернута, было вышито слово из странных букв, которые принесли с собой греческие купцы.

– Я тоже заметила вышитое слово, – подтвердила дриада-Вяз. – «Балкис», по-моему.

– Так пусть она зовется Балкис, – объявила Береза. С тех пор так они и называли кошку.

– Мы должны научить ее всему необходимому, – напомнила дриада-Дуб.

Дриады принялись обучать котенка разным премудростям. Первым делом, взяв Балкис за лапки, дриады поскребли ими по земле. Сработал инстинкт, и с этого мгновения кошечка научилась забрасывать землей то место, где сходит по-большому. Дриады показали своей воспитаннице мышку, научили искать мышей по запаху, а потом, напрочь забыв о чувстве собственного достоинства, стали опускаться на четвереньки и учить Балкис ползать и бросаться на добычу. Кошка подражала дриадам и вскоре самостоятельно поймала мышь. Еще дриады показали ей сверчков, цикад, майских жуков и прочие кошачьи деликатесы – вот только ловить рыбу они ее не научили. Вернее, они втолковали ей, что рыбу ловить нельзя – ведь первыми друзьями девочки, превращенной в кошку, были духи воды.

Когда Балкис исполнилось девять месяцев, дриады произнесли заклинание, призванное оградить ее от наступления зрелости до тех пор, пока по человеческим меркам ей не исполнится четырнадцать лет. А еще через месяц одна из дриад, обитавшая на самом краю леса, заметила приближающийся караван. Дриада сообщила об этом своим сестрам, а когда весть дошла до дриады-Дуба, она сказала кошечке:

– Мы бы с радостью оставили тебя у себя навсегда, но по этим краям каждый день проезжают злобные всадники. Если они увидят тебя в обличье девочки, они могут тебя убить.

Кошечка уже успела к этому времени выучить язык, на котором разговаривали между собой дриады. Человеческий мозг, умещавшийся в голове котенка, улавливал смысл слов. Балкис широко раскрыла глаза и задрожала от страха.

– Для тебя будет лучше, если ты отправишься в путь с караванщиками. – Дриада-Дуб отвела Балкис к опушке леса и указала на приближавшийся караван. – Эти люди будут рады обзавестись кошкой, если пока у них кошки нет. Но ты должна подружиться с ними, если хочешь, чтобы они отвезли тебя далеко на запад, куда не добираются эти страшные всадники.

Кошечка Балкис кивнула, но глаза ее заволокло слезами.

– Понимаю. Мы тоже будем скучать по тебе, малышка, – сказала дриада-Дуб. – Но для нас важнее твоя безопасность, чем возможность видеть тебя каждый день. Видишь – купцы остановились и разбивают шатры. Им нужна вода для себя и лошадей – вода из озера в нашем лесу. Поймаешь мышку, которая хочет полакомиться запасами, которые везут с собой караванщики – и они будут тебе очень благодарны и полюбят навсегда! Ну, по меньшей мере до тех пор, пока не доберутся до страны под названием Русь. Ну, иди же, ступай на свою дорогу в жизни!

Дриада опустила котенка на землю и легонько подтолкнула.

Растерянно, непрерывно оглядываясь, Балкис крадучись пошла по кругу около разбивавших лагерь караванщиков. Дриада-Дуб и ее сестры провожали свою любимицу ободряющими взглядами и улыбками. Пока они не слишком горевали – к вечеру Балкис должна была вернуться в лес.

* * *

Услышав мяуканье, караванщики обернулись.

– Кто это там бродит возле наших товаров? – нахмурившись, проговорил старший караванщик.

– Кошка, похоже, – отозвался один из возниц.

– Надо посмотреть, – сказал старший. – Омар, пойди-ка, погляди.

Омар только успел подняться, как от корзин с товарами к людям побежала золотистая кошечка, державшая в зубах пойманную мышь. Она подбежала к Омару и бросила задушенную мышь к его ногам, после чего устремила на него выжидательный взгляд.

Омар выпучил глаза.

– Мышь! Клянусь звездами, эта кошка спасла тюк с полотном!

– А может, и фунт специй, – согласно проговорил старший караванщик.

– А что это она так глядит на меня, господин Иван? – спросил Омар озадаченно. Он был очень молод – почти мальчик.

– Так ты, видать, к собакам привык? – усмехнулся Иван. – Это она, парень, награды от тебя ждет. Думаешь, ей на обед хватит одной маленькой мышки?

– А, вот оно что!

Омар улыбнулся, присел, отрезал кусок жареной курицы и протянул кошке. Кошка взяла угощение зубами, быстро сжевала и снова побежала к корзинам с товарами.

– Ну надо же, – обиженно проговорил Омар. – Ни «спасибо» не сказала, даже не обернулась. Получила то, за чем пришла, и поминай как звали.

– Я и сам так не раз поступал, – признался один из возниц.

– Ага, это мы знаем, – хихикнул другой. – Жена твоя рассказывала, Сандар.

Остальные караванщики дружно расхохотались. На самом деле все знали, что никакой жены у Сандара нет. Когда смех утих, юная кошечка снова подбежала к костру и притащила в зубах еще одну мышь. На этот раз она бросила ее к ногам Сандара.

– Вот умница! – воскликнул Сандар и бросил кошке кусок мяса.

Кошка схватила мясо, съела и снова направилась к корзинам с товарами.

– А почему она мышей не ест? – осведомился один из возниц.

– А ты бы сам стал их есть, Менчин? – спросил Иван. – Если тебя мяском угощают?

Его вопросы были встречены новым взрывом хохота. Когда люди отсмеялись, кошка вернулась к костру с третьей мышью в зубах.

Караванщики захлопали в ладоши, а Омар сказал:

– А она трудится изо всех сил, как и мы.

– Надо бы взять ее с собой, – предложил Сандар.

– Да, верно, – кивнул Иван.

Судьба Балкис была решена.

Когда на следующее утро взошло солнце, караванщики позавтракали, залили водой костры, навьючили мулов и верблюдов и вывели их на дорогу. Маленькая золотистая кошечка устроилась на седле самого последнего мула. Караван тронулся, и Балкис бросила последний взгляд в сторону леса и жалобно мяукнула на прощание. Только она могла различить среди раскачивающихся на ветру деревьев силуэты своих подруг и защитниц.

Невидимые для людей дриады поднимали руки, даря Балкис свое благословение. Они распевали охранные заклинания, а по щекам их текли слезы. Вот почему, если вы внимательно присмотритесь к деревьям, что растут в лесу у озера, вы порой сможете заметить на закате на их стволах капли воды.

* * *

Через несколько месяцев караван добрался до Новгорода – города, огороженного частоколом из остро заточенных бревен. Все дома в этом городе были деревянные, их фасады были изукрашены затейливой резьбой, и вся эта красота была создана с помощью единственного инструмента – топора. Балкис глазела по сторонам, впитывая все богатство и прелесть незнакомого зрелища, звуки и запахи. Но вот она вздрогнула, заслышав лай собак. Балкис, шипя, прижала уши и спряталась за корзинами с рулонами тканей. Сердечко ее часто колотилось. Что же это за странные огромные звери с такими громкими голосами и такими здоровенными зубищами? Она решила, что останется с караванщиками так долго, как получится.

Возницы отправились перекусить в кабак. Омар протянул к кошке руки и негромко прищелкнул языком. Балкис прыгнула к нему на руки, и Омар посадил ее за пазуху, после чего направился следом за товарищами. Там караванщики заказали мяса и пива. Балкис настороженно принюхивалась – не пахнет ли опасными громкоголосыми зверями. Убедившись в том, что этих зверей поблизости нет, она осмелилась выбраться из-за пазухи Омара и стала подбирать лакомые кусочки под столом.

Уписывая кусок жестковатого мяса, она слушала, как купец Иван и возницы разговаривают с другими торговцами. Человеческий разум, зреющий внутри мозга молодой кошки, помогал Балкис улавливать хотя бы общий смысл разговора.

– Случалось ли тебе встречаться с татарами, Иван? – спросил чей-то незнакомый голос. – Не мешали ли они тебе?

– Мы им заплатили, Михаил, – откликнулся Иван, – и они нас не трогали. Мы отдавали им каждый десятый рулон тканей и каждый фунт специй из двадцати.

Эта новость была встречена недовольным ропотом.

– Ты им доверяешь? – спросил кто-то другой.

– До тех пор, пока они не отправятся в набег на Новгород, Илья, или на какой-нибудь другой русский город, – ответил Иван. – Пока мы были в пути, их воины осаждали Ташкент. Их вождь хвастался, будто бы татарский хан послал Орду в Китай и что будто бы они с налета взяли Шанхай. Он заверял нас в том, что час Новгорода пока не пробил.

– Пока? – мрачно проговорил еще кто-то.

– Пока, – подтвердил Иван.

Балкис, почувствовав, что люди вокруг забеспокоились, выглянула из-под стола. Ей стало настолько не по себе, что она даже забыла про непроглоченный кусок мяса.

– И когда же он пробьет? – спросил Михаил.

– Не говорили они про это, – ответил Иван. – Но только я больше на Восток караван не поведу в этом году.

– Как же будешь без прибыли жить? – спросил Илья.

– Половину шелков и специй в Новгороде продам, само собой, – отозвался Иван. – Потом куплю бус янтарных, мехов соболиных. А потом пойду с этими товарами и с остатками шелков и специй на Юг и на Восток – в Варшаву, в Краков, что в Польше, потом – дальше на Запад пойду – в город Прагу, что в Богемии, а может – в Заксбург, что в Баварии.

Балкис, конечно, понятия не имела о том, где находятся эти места со странными названиями, но догадалась, что они расположены еще дальше оттуда, где бесчинствуют конники-степняки. Она решила, что отправится вместе с караваном господина Ивана на Запад.

Долго-долго шел караван по березовым рощам. По ночам кошка от караванщиков не отходила, потому что в темноте до нее доносился запах, очень похожий на тот, что исходил от страшных зверей, которых она повидала в Новгороде. Она уже знала, что звери эти называются «собаки». Но в лесах было полным-полно мышей и других мелких грызунов, и каждое утро Балкис приносила своим хозяевам множество даров. Люди вознаграждали ее за старания разным вкусным мясом, поскольку так часто, как могли, они охотились или ставили капканы. Свежее мясо было куда вкуснее соленой свинины, которую караванщики брали с собой в дорогу. Балкис понемногу знакомилась с дикой природой и узнавала ее все лучше и лучше. Порой караванщики угощали кошку свежепойманной рыбой, но стоило Балкис только понюхать ее, как запах сразу вызывал у нее глубочайшее отвращение. Она предпочитала есть мышей, которые, в общем, были довольно аппетитны – на кошачий вкус, разумеется. Уж чего-чего, а мышей в лесах было изобилие.

Встречались в лесах и разбойники. Дважды караванщики отбивали их налеты, дрались палками, топориками и мечами. Во время этих сражений Балкис пряталась между тюков с шелками и широко раскрытыми глазами следила за тем, как скрещивались мечи с топорами, как падали люди, пронзенные стрелами. Одного возницу убили, еще несколько были ранены, но как только разбойники понимали, что купец и его люди не станут для них легкой добычей, они спасались бегством. В конце концов, что такое какие-то ткани, специи и меха в сравнении с собственной жизнью?

Балкис очень обрадовалась, когда караван вышел из леса на широкие равнины. Здесь ей понравилось намного больше: здесь не так пахло зверями, похожими на собак, а мыши постоянно наведывались к корзинам с товарами и пытались добраться до специй. И речек и ручьев здесь было меньше. Балкис догадывалась, что не любить рыбу – это для кошки не правильно, но так уж оно выходило. Ей была нестерпима сама мысль о том, чтобы полакомиться хоть одним чешуйчатым созданием. А вот любоваться рыбами она обожала. Устроившись на берегу речки, она могла подолгу следить за тем, как поблескивает золотом и серебром рыбья чешуя в глубине. Порой Балкис вытягивала лапку, повинуясь желанию поиграть с рыбами, но они этого ее желания не разделяли.

Наконец караван добрался до Варшавы – города, во многом похожего на Новгород, но в чем-то совсем на него не похожего. Многие дома здесь были выстроены из кирпича или камня, а в мехах или толстой шерстяной одежде здесь люди попадались реже. И намного больше здесь было людей, говоривших на странном, гортанном наречии. Когда Балкис подслушивала людские разговоры, сидя под столом, она узнала, что эти люди называются аллюстрийцами.

Господин Иван продал остававшуюся у него половину шелков и специй, а на вырученное золото накупил столько польских товаров, что пришлось ему купить еще и трех мулов. Разговоры в кабачках снова велись о продажах и покупках. Частенько Балкис слышала взволнованные вопросы о варварах. От таких вопросов просто отбоя не было и у самого господина Ивана, и у его возниц. Других купцов совсем не радовали вести о том, что варвары со временем собирались двинуться на запад. Многие гадали, далеко ли продвинутся злодеи. Доберутся ли они до Варшавы и даже до Заксбурга? Никто, конечно, не знал этого наверняка, но все думали о самом худшем, и оттого становилось невесело. Словом, Балкис очень порадовалась, когда нагруженные товарами мулы и верблюды вышли из города и через какое-то время снова зашагали по равнине.

Земля мало-помалу шла под уклон вверх, и наконец Балкис увидела впереди поросшие лесом холмы. Караван пошел по этим холмам. Как же удивилась Балкис, когда оказалось, что противоположные склоны каменистые. Скалы поросли плющом и мхами, а внизу текла широкая река. Караванщики снова передвигались по лесистой местности, и ночью снова стало пахнуть зверями, которые были похожи на собак, только были еще злее и страшнее. Но на счастье, здесь Балкис слышала успокаивающие ее голоса древесных духов, которые были, похоже, не слышны глупым людям.

– Что же это за создание, что просто светится волшебством?