Текст книги "Чародей в ярости"

Род сидел совершенно неподвижно.

– Я трудился, не жалея сил борясь с этим убеждением. Но я опять лишь мог задавать вопросы, которые напоминали бы разуму о вещах, вызывавших бы у него желание жить – о жене, о детях, о заботливых соседях. Но все бестолку. – Он покачал головой. – Можно было подумать, что он не слышит, ибо в нем по-прежнему звенел медный звон смерти. – Саймон вздохнул, покачав головой. – В конечном итоге, я мог лишь предложить его собратьям отвести беднягу к священнику. – Он пожал плечами. – Я не смог заронить ему в голову мыслей, способных противостоять тому страшному принуждению. Во мне нет такой силы.

Род понимающе кивнул. Саймон был всего лишь телепатом и проецировать не умел.

Саймон взял палку и помешал в костре.

– Он все-таки умер. Не ел, не пил и сморщился, словно ноябрьский лист. А я, удрученный, начал гадать, как же на него свалился такой рок. Ведь он всегда был веселым малым, и я понял, что на него наложили чары. Да, я размышлял, как можно быть таким злым, чтобы совершить столь страшное деяние. И я стал проделывать долгие прогулки по графству, пока не нашел, наконец, то же полнейшее погребение разума. Тут был не один разум, а несколько, так как в одной деревне я обнаружил, что половина ее жителей околдована. Они ходили и разговаривали, как все нормальные люди, но разумы у всех их заполняла одна и та же единственная мысль.

– О смерти? – Род почувствовал, как по затылку у него ползут мурашки.

– Нет, – покачал головой Саймон. – То была хвала Альфару.

– О-о-о, – медленно поднял голову Род. – Поработала команда зачаровывателей колдуна.

– Да, и зная это, я вернулся в собственную деревню. Болтая с соседями задавал один вопрос здесь, другой там. Постепенно представил картину того, что произошло с Томом-пастухом. Он встретил в полях чародея, и тот велел ему встать на колени перед Альфаром. Том плюнул наземь и ответил тому чародею, что его Альфар всего-навсего злодей, связанный в действительности вассальной зависимостью с герцогом Романовым, равно, как и он сам Том-пастух. Тогда чародей велел присягнуть ему на верность Альфару или умереть, но Том рассмеялся ему в лицо и предложил учинить ему самое сильное зло, на какое он способен.

– И тот учинил?

– Да, безусловно, учинил! И тогда, зная это, я отправился обратно в деревню, где половина жителей думала одну думу, и дума эта принадлежала Альфару. Я нашел всего десять человек из ста еще свободных в своих мыслях. Но и те десять жили в постоянном кошмаре страха, ибо я поговорил с некоторыми из них и услышал, что кое-кто из них бросил вызов чародеям и умер так же, как Том пастух. Даже при мне один из них сломался под тяжестью страха и поклялся про себя, что отныне он будет слугой Альфара и избавится от ужаса, – Саймон содрогнулся. – Я покинул ту деревню, как можно скорей.

Он повернулся и посмотрел Роду прямо в глаза, и взгляд его, казалось, проникал Роду в мозг.

– Я не могу позволить существовать таким мерзким ужасам, сидеть, сложа руки, и ничего не делать. – Он медленно покачал головой. – Какой же я был трус, коль подумывал, что могу остаться в стороне.

– Да, – согласился Род. – Да, это невозможно, не так ли? Нельзя устраниться и по-прежнему остаться тем, кто ты есть.

Саймон нахмурился.

– Изложено странно, но совершенно верно.

Несколько минут на биваке стояло тишина, когда оба спутника сидели, глядя на пламя, погрузившись в собственные мысли. Затем Род поднял голову и обнаружил, что Саймон пытливо смотрит на него.

– А теперь, – сказал трактирщик, – твоя очередь, не так ли?

– Для чего?

– Для честности. Зачем ты едешь на север?

Род несколько мгновений держал его взгляд, а затем медленно произнес.

– По той же причине, что и ты, или весьма похожей на нее. Я видел кое-какие дела Аьфара, и меня от них просто мутит. Я не смогу назвать себя мужчиной, если допущу без борьбы, чтобы это происходило. Самое малое, что я обязан сделать, это не дать злу распространиться или самому умереть, пытаясь с ним.

– Что и впрямь может случиться, – выдохнул Саймон. – И все же, это не весь твой ответ, не так ли?

– Да, но большего ты не дождешься.

Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга, клинок взгляда Рода отскакивал от бархатной стены саймоновского восприятия. Наконец, трактирщик кивнул.

– Это, конечно, твое дело. – Похоже, он говорил серьезно. Он снова повернулся к костру. – На настоящее время ты мой союзник. Мне не нужно знать большего, чем то, что колдун твой враг.

– Ну, да, и что мясо уже готово. – Род нагнулся понюхать запах. – Неплохо для полевых пайков. Хочешь кусок?

Когда Саймон завернулся в плащ и лег спать, Род пошел почистить скребницей Векса. Работа эта на самом деле вовсе не была спектаклем. Может лошадиная шкура Векса и находилась в долгу скорее у пластика, чем у генетики, но все равно на ней скоплялось немало колючек и репейников.

– Итак, – Род провел скребницей по холке Векса. – Альфар, начиная свои действия, имел лишь комплекс неполноценности и злость против всего света.

– Обыкновенная параноидная личность, – заметил Векс.

– Да, за исключением того, что он был эспером. И где-то по пути он стал куда более могучим, чем средний чародей. – Он посмотрел на Векса. – Может быть просто потому, что сумел уговорить примкнуть к нему еще несколько ведьм и чародеев?

– Наверное, – в тоне робота звучал сильный скептицизм. – Мне не отделаться от мысли, что тут скрыто нечто большее.

– И ты, вероятно, прав, к тому же… Итак Альфар внезапно пережил резкий рост сил и сколотил банду. А потом начал, как хороший гангстер, нажимать на местное население.

– Процесс этот начинается с запугивания, – отметил Векс.

Род на минуту перестал скрести.

– Может быть… Даже солдаты пугались, когда шли на него в поход… – Он пожал плечами. – Трудно сказать. В конечном итоге он оказался в состоянии подвергать массовому гипнозу целые деревни. Хотя, судя по рассказу солдата, его нужно проделывать углубленно, на индивидуальной основе.

– Солдат подвергли массовому гипнозу в горячке боя, Род, и очень быстро. Крестьянские деревни обрабатывались постепенно, неспешно, судя по утверждениям Саймона, на протяжении многих дней или недель.

– Верно. Поэтому он будет действовать более основательно. Хотя некоторых загипнотизировать потрудней, чем других.

Он снова поднял взгляд на Векса.

– А эсперы похоже невосприимчивы к гипнозу.

– Кажется так, судя по Саймону.

– Да… – Род немного подумал об этом. А затем отмахнулся от подобных размышлений. – Так или иначе. Когда Альфар создал себе достаточно прочную опору, один из местных рыцарей встревожился и попытался сковырнуть его, пока он не стал слишком сильным. Но он уже был слишком силен.

– В самом деле, – согласился Векс. – Он сделался уже достаточно могущественным, чтобы одолеть рыцаря и его деревенское воинство.

Род кивнул.

– К тому времени, когда он сделался достаточно сильным, чтобы одолеть местного барона, он поглотил силы нескольких рыцарей. Поэтому барон пал, и началась цепная реакция – сначала барон, потом граф, а, затем, наконец и сам герцог. И на этом она не заканчивается, не так ли?

– Определенно не кончится, Род. Теперь в его распоряжении ресурсы целого герцогства.

– Да. Мы все знаем, чего он предпримет теперь, не так ли?

– Но ведь Гвендайлон и дети принесли известия Туану и Катарине, Род. Я не сомневаюсь, что Туан уже собирает войска.

– Да, собирает. Но пройдет, по меньшей мере, неделя-другая прежде, чем он сможет выступить в поход на север.

– Альфар, наверняка, не сможет быстро объединить свои новообретенные войска, чтобы оказаться в состоянии напасть на Туана!

– Я думаю, он и в любом случае не напал бы. – Род заглянул в вексовскую имитацию глаз. – Всей герцогской конницы и всей герцогской рати не хватит для борьбы с королевской армией.

– Верно, – допустил робот. – Следовательно, он нападет на графа Тюдора.

– Ты действительно думаешь, что он осмелился нанести удар в такой близи от Туана?

– Возможно и нет. Наверное, он попытается завоевать сперва Габсбург.

– Просто великолепно, иметь выдающихся соседей… И если он сумеет проглотить Габсбург, то ему придется переварить его прежде, чем он сможет приняться за Тюдор.

– Сомневаюсь, что он будет пытаться. Возможно, он и сумеет быстро разбить графа, но ему понадобится время для завершения индоктринации пленных солдат.

– А пока он переваривает, то будет совсем рядом с Туаном. Да, ты прав. Он попытается пройти через Тюдор форсированным маршем и атаковать Туана сразу, и значит, наша задача не дать ему возможности напасть еще на одного барона, прежде, чем Туан нападет на него.

– Какие ты предлагаешь методы, Род?

– Обычные, – пожал плечами Род. – Ударить и смыться, подставить ножку, подложить свинью, распускать слухи – ничего существенного. Постоянно выводить его из равновесия. Что должно оказаться не слишком трудным, но он очень скоро почувствует себя непрочно.

– Конечно, почувствует. И, будучи параноиком, попытается ликвидировать всех видимых врагов прежде, чем уделит внимание нападению.

– Может быть. Но параноик может также решить напасть на соседнего барона быстрее, чем тот успеет напасть на него, а для подавления о внутренних врагах завести собственную тайную полицию. – Род с досадой стиснул кулак. – Проклятье! Если б можно было предсказать, что сделает отдельный человек!

– Радуйся, что нельзя, – напомнил ему Векс – иначе ВЕТО и его тоталитаристы могли бы с легкостью восторжествовать.

– Верно, – проворчал Род. – И коль речь зашла о наших пролетарских приятелях, ты видишь в этом деле какие-нибудь свидетельства их вмешательства?

– Техника Альфара напоминает их приемы, – признал Векс.

– Напоминает? Да тут сбываются все их желания! У него именно та способность, о которой они мечтают – дистанционное, массовое промывание мозгов! Что за это не отдаст любой хороший диктаторишка?

– Наверное, свою душу?

– Шутишь? При тоталитаризме дело обстоит совсем наоборот – другие отдают диктатору свои души.

– Вывод неприятный, но точный. Тем не менее, нет никаких свидетельств активности агентов из будущего.

– Ни тоталитаристов, ни анархистов, да?

– Определенно, Род.

– Даже внезапный, огромный подъем сил Альфара?

– Эта способность меня беспокоит, – признался Векс. – Проецирующий телепат, который способен одолеть в один прием целый приход… И все же, нет причины считать, что за этим стоят тоталитаристы.

– Нет, есть, – возразил Род. – Судя по рассказанному мне Саймоном, а его рассказ подкрепляет то, что говорила Гвен – транс, в котором находятся все эти люди совершенно безличный.

– Можно сказать, почти обезличенный? У меня возникала такая же мысль, Род. Я узнаю это состояние.

– Да, механическое, не так ли?

– Верно. Но это не убедительное доказательство вмешательства агентов из будущего.

– Да, но наводит на размышления, – Род в последний раз прошелся скребницей по синтетической лошадиной шкуре. – Вот! Теперь ты такой новенький и сияющий, словно только что прибыл с фабрики. Ты не возражаешь против длинной привязи, просто для вида?

– Я бы возражал против ее отсутствия. Она необходима, Род.

– Мы должны поддерживать видимость, не так ли?

Род сунул руку в телегу, вытащил длинный кусок веревки, привязал один конец к узде Векса, а другой к подходящей ветке дерева. – К тому же, ты можешь легко порвать ее, если захочешь.

– Я не поколеблюсь это сделать, – заверил его Векс. – Спи пока можешь, Род. Отдых тебе понадобится.

– Какой ты оптимист. – Род вытащил из телеги плащ и вернулся к бивачному костру. – Я не в состоянии скинуть с души груз дневных забот.

– Попробуй, – настаивал робот.

– Я попробую уснуть, но надо быть начеку. – Род улегся и закутался в плащ. – Может быть надо и дальше бодрствовать?

– Не стоит, если ты действительно хочешь уснуть. Я мог бы сыграть тихую музыку, Род.

– Спасибо, но, по-моему, ночные певуньи справляются с этим весьма неплохо.

– Как пожелаешь. Спокойной ночи, Род.

– Надеюсь на это, – отозвался Род. – И тебе того же, Векс. – Он перевернулся к костру… и увидел широко раскрытые, спокойные и задумчивые глаза Саймона

– Э… приветик. – Род выдавил из себя болезненную улыбку. – Слушай, держу пари, ты гадаешь, чего это я делал, бессвязно бормоча. Не так ли?

– Не совсем, – ответил Саймон. – Хотя я нахожу твой разговор весьма любопытным.

– Так оно и есть. – У Рода засосало под ложечкой. – Тебя… э, беспокоит, что я, разговариваю с конем?

– Вовсе нет. – Саймон поднял брови. – Это не так уж плохо разговаривать с самим собой.

– Это мысль…

– И неудивительно, – наградил его довольно мрачной улыбкой Саймон. – Не забывай, я ведь трактирщик, и на моем постоялом двор е останавливались много возчиков. И все, кого я знал, разговаривали со своей лошадью.

– О, – Род надеялся, что его удивление не проявилось у него на лице. – Ты хочешь сказать, что это обычное?

– Только в одном необычное – ты первый из услышанных мной, кто, разговаривая с конем и говорил не бессмыслицу.

Род решил, что это был комплимент.

ГЛАВА 11

Они встали едва рассвело, и на заре уже катили по дороге. Устранив главные вопросы, оба спутника непринужденно болтали между собой. Саймон-трактирщик и Оуэн-фермер. Рассказы Оуэна о своих детях носили поразительное сходство с опытом Рода Гэлоугласа, что едва ли могло удивлять. С другой стороны, во всех этих историях ни словом не упоминались о подростковых ведовских силах. У Рода хватило осторожности не сболтнуть лишнего на данную тему.

Это было нелегко. Род обнаружил, что у них с Саймоном много общего – жены и дети. Он также находил общество Саймона удивительно ободряющим. Вместо обычных страшных опасений о поджидающих отца ужасах переходного возраста, Саймон ограничивался в рассказах о частной жизни детскими болезнями – хотя, признался, что все его дети уже стали взрослыми, и его слова о приближающихся первых родах дочери были чистой правдой. Род опять начал настаивать, чтобы Саймон повернул на юг к дочери, тем более что Саймон упомянул, что жена его умерла уже много лет назад, но трактирщик лишь уведомил Рода, что дочь его жила в действительности к северу от его родной деревни – отчего он был вдвойне трусом, пустившись в бегство. На это Род ничего не мог сказать, поэтому расслабился и наслаждался обществом Саймона. Когда они подъехали к первой деревне, Род чувствовал себя в отличной форме, что было кстати, потому что им встретилась толпа народу.

Крестьяне с воем вынеслись из деревни, швыряя камни и размахивая вилами, но не в сторону Саймона и Рода. Мишенью им служил невысокий малый, который удирал со всех ног, ухитряясь оставаться на дюжину ярдов впереди толпы.

– Бей чародея! – кричали в толпе, – камнями его! Заколоть его! Пустить ему кровь! Сжечь его! Сжечь его! Сжечь его!

Пораженные Саймон и Род уставились друг на друга. Затем Саймон отрывисто бросил:

– Он не может быть из породы Альфара, иначе солдаты изрубили бы этих крестьян! Живо, Оуэн!

– Ты слышал его! – Род щелкнул кнутом над головой у Векса, поддерживая видимость. – Вперед!

Векс рванул галопом. Позади загремели тележные колеса.

Род резко затормозил, когда они миновали убегающего чародея. И Саймон крикнул:

– Забирайся парень! Ради собственной жизни!

Бегущий поднял удивленный взгляд, а затем прыгнул на телегу, в то время, как Саймон поднялся на ноги и выкрикнул голосом, прорвавшимся сквозь крики толпы.

– Я тоже владею магией! Теперь вы столкнулись лицом к лицу с двумя чародеями! Вы по-прежнему желаете зажечь дровишки?

Толпа застыла, призывы к насилию замерли у них на устах.

Саймон стоял, расслабившись, но с лицом, как из гранита. Он медленно обвел взглядом толпу, выделяя здесь и там отдельные лица. Но не сказал ни слова.

Наконец, вперед вышел невысокий толстяк, грозя Саймону дубинкой.

– Посторонись, малый! Убери телегу и лошадь! Мы ссорились с этим подлым чародеем, а не с тобой!

– Нет, – ответил Саймон. – Напротив, дело каждого чародея касается и всех остальных, ибо нас мало на свете.

– Каждого чародея? – негодующе проблеял толстяк. – И дело Альфара тоже тебя касается?

Слова его вызвали угрожающий ропот, становившийся все более сильным.

– Касается ли нас дело Альфара? – расширил глаза Саймон. – А почему бы ему нас не касаться?

Шум оборвался, когда толпа, замерев, уставилась на него. Затем люди начали обеспокоенно, и немного испуганно перешептываться. Одно дело единственный костлявый чародей, но двое вместе при поддержке Альфара…

Голос Саймона прорвался сквозь их шептание.

– Вам лучше разойтись сейчас по домам.

– О чем ты говоришь! – закричал толстяк. – Вернуться по домам? Нет! У нас есть тот, кого надо покарать! За кого ты себя принимаешь…

Голос его замолк под каменным взглядом Саймона. Толпа позади него смотрела во все глаза, а затем снова стала перешептываться. Род услышал обрывки фраз.

– Дурной глаз! Дурной глаз! – и приложил максимум усилий для понимания этой мысли, пристально глядя на толстяка, чуть сузив глаза и оскалив зубы в волчьей усмешке.

– Уходи, – посоветовал толстяку Саймон голосом, подобным финке.

Род едва верил произошедшей трансформации. Он мог бы поклясться, Саймон стал, по меньшей мере, на два дюйма выше и на четыре шире. Глаза его горели, лицо сделалось подвижным и трепещущим. Он так и излучал силу.

Запуганная толпа сбилась теснее, мрачно бормоча что-то. Саймон еще больше повысил голос.

– Мы показали вам, в чьих руках находится истинная сила в нашей стране, но ей незачем обращаться против вас. Ступайте теперь по домам. – А затем улыбнулся, и впечатление о нем, казалось, смягчилось – он показался более мягким и успокаивающим.

– Ступайте, – посоветовал он – и побыстрей.

Эта трансформация потрясла толпу. Ее эмоции дергались то в ту, то в другую сторону; она не знала то ли негодовать на Саймона, то ли быть благодарной ему. Мгновенье она стояла в неуверенности. Затем один крестьянин медленно повернулся, чтобы уйти. Другой последовал за ним. Ушел третий, а затем и четвертый. Потом уже вся толпа двинулась обратно к деревне.

Толстяк в шоке глянул на уходящих, а потом снова на Саймона.

– Возмездие еще придет! – закричал он. – Возмездие и костер для вас, ведьм!

Глаза Рода сузились в щелки, когда он напружинился, но Саймон успокаивающе положил ладонь ему на плечо и мягко посоветовал парню.

– Ступай, иначе и впрямь будет возмездие, и я пальцем не пошевельну, чтобы помешать ему.

Толстячок с внезапным ужасом взглянул на Рода, затем стремительно повернулся и поспешил следом за расходящимися селянами.

Род, Саймон и незнакомец глядели ему вслед, застыв в немой сцене, пока он не исчез среди строений. Когда он скрылся из вида, Саймон испустил долгий вздох и весь обмяк.

– Еще бы, – согласился Род. – Ты часто такое проделываешь?

– Нет, – рухнул на сиденье Саймон. – Никогда в жизни.

– Значит у тебя чертовски большой талант. – Про себя же Род сильно подозревал, что Саймон был чуточку проецируемым телепатом, но не сознавал этого.

Даже при волнении от столкновения с толпой впервые в жизни, Саймон не забыл про беглеца. Он обернулся глядя, в кузов телеги.

– Ты цел, приятель?

– Да, – прохрипел незнакомец. – Спасибо вам, люди добрые. Если бы не вы, от меня бы остался окровавленный кусок мяса. До сих пор дрожу при мысли о них! Благодарю вас от всей души. Буду молить о вашем благоденствии все звезды небесные! Буду…

– Ты будешь жить, – не смог подавить усмешки Род. – И мы этому рады. Но если ты чародей, то почему ты просто не исчез? – Тут его осенила неожиданная мысль, и он повернулся к Саймону. – А чародей ли он?

– Да, – кивнул глядя на незнакомца Саймон. – Есть ощущение, уже дважды бывшее у меня, когда я встречал другого чародея и слышал его мысли, – ощущение пребывания в увеличенном разуме, в большем пространстве души.

Род знал это ощущение, и сам с ним встречался. При разной форме и силе, оно было одной из крупных выгод пребывания в браке с другим эспером и проклятьем самому быть эспером, когда находишься около другого телепата, который не нравится. Какое-то время назад он решил, что дело тут в мысленной, но контролируемой обратной связи. Она должна быть контролируемой, иначе разнесла бы на части оба мозга. Прирожденная ведьма, думал он, должна еще в детстве создать себе некий заслон восприятиям, своего рода блокировочный механизм, переводящий мысленную энергию на комфортный уровень.

– Он чародей, – снова подтвердил Саймон. – Почему же ты не исчез, любезный?

– Да потому, что не мог, – извиняюще улыбнулся незнакомец, разводя руками и чуть склоня голову набок. – Что я вам могу сказать? Я очень неважный чародей, умеющий лишь слышать мысли других, да и то только, когда те неподалеку от меня. И даже тогда я слышу их нечетко.

– Я тоже, – улыбнулся Саймон печально. – Я слышу лишь находящихся в том же доме, что и я.

– А я только, когда они в нескольких ярдах, – кивнул незнакомец. – Иногда мне приходило в голову, невольно кое-что из мыслей других, что такой-то влюблен в такую-то, или что тот желает другому смерти. И время от времени у меня срывалось с языка неосторожное слово. А тот, с кем я говорил, в ужасе глядел на меня и восклицал: «Как ты мог узнать об этом? От меня никто этого не слышал, я никому о том не говорил!»

– И поэтому они догадались, кто ты такой, – кивнул Род.

– Это стоило мне некоторых друзей, какие у меня были с самых ранних лет. И все же я не нажил никаких врагов, ибо, как я сказал, чародей я самый бессильный. Все, слава богу, узнали, что я никому не желал зла.

Этому Род мог поверить. Незнакомец был человеком невысоким, с покатыми плечами и впалой грудью, с вялым небольшим брюшком. Цвет его волос походил на серовато-коричневый. У него были большие, светлые глаза, курносый нос и вечно виноватый вид. Ему могло быть ненамного больше тридцати, но щеки у него уже начинали обвисать. Через лет пять они у него станут совсем бульдожьими.

Вечный неудачник, решил Род, бедолага, который намеренно никогда не причинит вреда, но всегда будет неловок и физически, и светски.

– Никому не хотелось, чтобы ты мозолил им глаза, да? Но они не возражали и против твоего присутствия.

– Да, – подтвердил с грустной улыбкой незнакомец.

– Я знаю, как такое бывает, – вздохнул Саймон. – В моей деревне тоже был такой паренек.

– Так всегда бывает, – сказал Род. – Такой порядок выполняет необходимую социальную функцию. Всем нужен кто-то, чье имя они не могут запомнить.

– Хорошо сказано, – улыбнулся Саймон. – И ты задел мою совесть. Как тебя зовут, любезный?

– Фларан, – ответил с той же улыбкой незнакомец.

– Фларан, – задумчиво повторил Саймон. – Скажи, Фларан, когда начал подниматься к власти колдун Альфар, твои односельчане ожидали, что ты будешь приветствовать его.

Улыбка Фларана стала теплее.

– Ты и сам испытал это, не так ли? – И когда Саймон кивнул, тихо рассмеялся. – Ты говорил подробно о таком, чего я видел сам. Да все мои соседи так и думали, если я наделен подобной силой, то должен кричать, что Альфар – самая большая надежда, которую когда-либо видело наше герцогство. И все же я не кричал. Воистину, я сказал, что не доверяю этому человеку.

Саймон кивнул.

– А они подумали, что ты лжешь.

– Подумали, – согласился Фларан. – И тут же, мои старые друзья и, соседи перестали мне доверять. По мере того, как росли власть и слава Альфара, они все больше и больше сомневались во мне.

– Но ты ведь для них свой, – нахмурился Саймон. – Как ни крути, их рода племени. Вот уж никогда не подумал бы, что они будут травить тебя и закидывать камнями.

– Я тоже надеялся. И сейчас сомневаюсь, что они стали бы. Но через нашу деревню потянулись люди, толкающие перед собой ручные тележки и несущие на плечах узлы. Хоть и невелики у нас запасы еды и эля, мы предлагали им остановиться, передохнуть. «Нет, – отвечали они, – армии колдуна двинулись в поход, и мы бежим от них. Мы не смеем задерживаться, а то они погубят и вашу деревню». Потом они повернули и направились на юг.

Род и Саймон обменялись быстрыми взглядами. Саймон подтверждающе кивнул. Род понял: Саймон был одним из тех, кто проходил через эту деревню и не остановился.

– А тот шарик с длинным языком? – снова повернулся к Фларану Саймон. – Он из твоих односельчан или из чужих?

– Из чужих, – ответил Фларан, – он явился к нам в деревню, призывая гибель на головы всех, кто наделен какими-то силами. Никому нельзя доверять, твердил он, так как все ведовское племя должно ненавидеть обыкновенных людей, и потому все должны бороться с ним. Любая ведьма и любой чародей должны быть слугами Альфара.

– В самом деле? – полыхнул глазами Саймон. – Может, мне не надо было отправлять его обратно в деревню.

– Нет, друг. Ты утвердил бы моих соседей в их ненависти. Но все равно, он натравил на меня моих односельчан. Хотя новости с севера столь насторожили их, что их не понадобилось особо натравливать. Я зашел в трактир выпить пинту эля, но когда оказался поблизости от хозяина, то услышал его мысли, его ярость и недоверие, его тайный страх, что толстячок-незнакомец может быть прав, что, возможно, все ведовское племя следует побить камнями. Тут я выронил кувшинчик и бросился бежать.

– А они, конечно, все ринулись за тобой. – Род понял, что сработал стадный инстинкт.

– Именно так, – содрогнулся Фларан. – Это случилось час назад. Я укрывался и прятался, а потом бежал. Наконец, они обнаружили меня, и я не мог больше спастись. Я побежал к дороге, но устал и с трудом заставлял себя двигать ногами. Хвала небесам, что тут по большаку подъехали вы, а не то б из меня сделали отбивную!

Саймон похлопал Фларана по плечу.

– Смелее друг, эта кровожадность спадет, как спадала прежде. Народ то и дело затевает охоту на ведьм, но она проходит. Пройдет и нынешняя.

Фларан сумел кое-как улыбнуться, но слова Саймона его, похоже, не убедили.

Рода они тоже не убедили – все это дело выглядело чересчур умышленным. Это было заранее спланированное создание настроений, и существовала специально организованная группа, чтобы этим заниматься. Но зачем Альфару вызывать антиэсперские настроения?

Ответ осенил его, словно вспышка: Альфар организует охоту на ведьм для ликвидации конкурентов. В конце концов, единственная сила в герцогстве, способная противостоять ему, – это не примкнувшие к нему ведьмы. Оставленные в покое на долгий срок, они вполне могли собраться для самозащиты вместе, как поступили сейчас Саймон и Фларан. Если они сколотят крупный отряд беглых ведьм и чародеев, то составят силу, способную и впрямь скинуть его с кресла. А какой может быть лучший способ ликвидировать независимых, чем испытанная временем охота на ведьм?

Если посмотреть на происходящее под таким углом, все приобретало блестящий смысл – неприсоединившиеся эсперы будут, скорее всего, против него; они будут наиболее чувствительны к его разновидности гипнотической тирании.

– Скажите-ка, кто-нибудь из вас чувствовал когда-либо, как один из людей Альфара пытается захватить власть над вашим разумом?

Оба подняли взгляд, пораженные его словами. А затем Саймон серьезно кивнул.

– Да. Это было… – он содрогнулся, – …премерзостно, друг Оуэн.

– Я еле почувствовал, – добавил Фларан. – Но у меня выворотило наизнанку желудок и чуть не стошнило. Поднялась такая волна страха, и я думал, что она растрясет меня на куски. Ощущение, будто пальцы гладят тебе мозг… – он оборвал фразу, ему, похоже, опять сделалось дурно.

– Постарайся не думать об этом, – посоветовал Род, кляня себя за импульсивность. – Сожалею, что затронул эту тему. – «А эти двое, – подумал он про себя, – люди мягкие. А что, случится если молодчики Альфара попытаются одолеть более сильного чародея? Или просто любящего подраться? Тот ведь впадет в ярость и станет охотиться за Альфаром».

Мысль о ком-то, пытающимся шкодить с его мозгом, вызвала мрачный прилив гнева. Он узнал его, попытался расслабиться, дать ему вытечь, но в голове у него возник образ Гвен и детей одновременно с мыслью, о каком-то властном молодом чародее, пытающимся тронуть их разум. Ярость взорвалась с внезапностью, сделавшей его беззащитным перед ней, сотрясающая ему тело своей силой, дикой и опаляющей, ищущей мишень, любую мишень, а Рода превратив в свое орудие. Он держался с трудом, пытаясь обуздать ее, не выпустить ее из себя, не дать повредить кому-нибудь еще.

Оба чародея глядели на него во все глаза.

– Друг мой, – участливо спросил Саймон, – Ты здоров?

Такой кроткий вопрос, с такими добрыми намерениями! Но он разбил хрупкую мембрану самоконтроля Рода.

Он бросился прочь с телеги и в поле. Не порань их. Дай ей выплеснуться, но не покалечь их. Ему требовался, какой-то способ канализировать гнев, дать ему растратиться безвредно. Бег был подходящим выходом.

Впереди вырос валун, такая торчащая из земли скала в четыре фута высотой с валунами поменьше у основания. Род схватил камень, примерно, с фут в поперечнике и поднял его над головой, крякнув от натуги. С миг он постоял, держа равновесие, прожигая взглядом валун, а затем изо всех сил швырнул камень, прокричав:

– Будь ты проклят!

Камень ударил по валуну с треском пистолетного выстрела. Полетели осколки, меньший камень раздробился и со стуком упал к основанию валуна.

– Чтоб тебе сгореть в собственной магии! – пронзительно крикнул ему Род. – Чтоб ты провалился в крысиную нору и разучился телепортироваться! Что б тебе запрыгнуть на небо и не вернуться на землю! – он бушевал, изрыгая добрых пять минут неразборчивые проклятия. Наконец, гнев спал, Род опустился на колени, все еще прожигая взглядом валун. Затем медленно опустил голову, хватая воздух открытым ртом, подождал, когда прекратится дрожь. Когда сердце прекратило частить, он встал, немного пошатываясь. Повернулся к стоявшей в пятидесяти ярдах от него телеге – и увидел смотревшего на него Фларана.

Неподалеку стоял Саймон, следя за ним с мягким сочувствием.

Вот именно это и уязвляло – сочувствие. Род скривился от такого зрелища. Оно десятикратно умножало его досаду. Он отвернулся, бормоча.

– Извиняюсь, за такое буйство. Я, э… делаю это не часто.

– Ты сделал то, что хотел также сделать и я, – заверил его Саймон.

– Ну… спасибо. – Но это не помогло. – Просто меня возмутила мысль, что кто-то попирает, других людей, не думая о них!

Саймон кивнул.

– А когда рядом с тобой нет предмета твоего гнева, вынести трудней. Ты хорошо поступил, отыскав для мщения объект с бесчувственностью камня.

– Но сила-то его растрачена зря – именно так ты думаешь? Зачем расходовать энергию, не причиняя ни малейшего вреда тому, на что я гневаюсь?

Саймон нахмурился.

– Такого я не думал. Но теперь, когда ты сказал это, то я согласен. Было б разумней обуздать свой гнев до тех пор, пока появится возможность использовать его силу для исправления безобразий, которые вызывают возмущение.