Текст книги "Скорость убегания"

– Лейтенанты спросили генерала, как им выбрать самого достойного.

Шаклер ответил: достаточно выкрикнуть имя лейтенанта и пусть каждый, кто испытывает к нему полное доверие, поднимет руку.

– И как прошли выборы?

Никак. Ни один не набрал большинства. Тут лейтенант Мэндринг вновь поставил на голосование кандидатуру генерала Шаклера.

– Долго думали?

– Достаточно долго, чтобы понять, как каждый присутствующий проголодался. Когда подняли руки, то «за» проголосовало триста шестьдесят из четырехсот.

– И это за человека, который прятался в крепости, когда остальные сражались? Ничего не понимаю.

– Наверное, парням надоела анархия. А еще потому, что его советы помогли победить – потерь было немного. Солдаты ценят того, кто их не считает пушечным мясом. Шаклеру объявили, что он выбран на руководящий пост.

– Мне кажется, он остался доволен таким исходом.

– Трудно сказать. Парни, которые ходили к нему, рассказывали, что генерал только вздохнул и попросил содействия в формировании парламента.

Так что после завтрака народу пришлось заняться конституцией.

– Конституцией? В тюрьме?

– Почему бы и нет. Мы же избрали Шаклера демократическим путем. И это был поворотный пункт, с которого мы стали считать себя колонией. Когда писалась конституция, мы называли своего вдохновителя не генералом, а губернатором.

– Как щедро с вашей стороны, – фыркнула Самми, – называть его так, когда Терра уже присвоила Шаклеру этот титул.

– Да, но мы-то не принимали в этом участия. А раз он получил поддержку населения, то мог теперь губернаторствовать легитимно. Как только его позиция упрочилась, он предложил Совету провести ряд реформ.

– Совету?

– Да, нашему законодательному органу. Даже вольмарцы теперь норовят провести в него своих представителей. И первой реформой Шаклера стало введение денежного обращения на всей территории Вольмара.

– Ха! А для чего на тюремной планете деньги?

– Для начала Шаклер уговорил Чолли организовать свой бизнес, а потом и другие заклю... колонисты стали заниматься предпринимательством. Отсюда и пошло оздоровление экономики.

– Должно быть, теперь у вас полно доморощенных капиталистов?

– Это вопрос перспективы. Во всяком случае, появилась нужда в кредитках. Кто-то начал их копить. Потом Чолли стал платить бешеные деньги за трубочный лист...

– Опиумный король?

– Можно сказать и так. Понимаешь, для этого наркотика созрел готовый рынок сбыта. У него интересный эффект: никакой эйфории, никакого кайфа, он не устраняет боль, как морфий, зато замедляет старение. Им очень заинтересовались крупные консорциумы.

– Понятно, – хмыкнула девушка. – В воздухе запахло крутыми бабками.

– Затраты на организацию поставок влетели в копеечку, особенно поначалу, однако Чолли сумел договориться с аборигенами на взаимовыгодных условиях, и торговля с ними расцвела пышным цветом.

– Вследствие торговых контактов вольмарцы, конечно, уже перестали быть столь воинствующими?

– Смотри, какая догадливая, – Дар ковырнул землю носком сапога. – Дальше было совсем просто договориться о показательных сражениях.

– Итак, торговля разрастается, замаячило процветание, вы делаете первые шаги к единому обществу на планете и... – Самми оборвала себя и тряхнула головой. – Невероятно! Центральные планеты погрязли в коррупции и пришли в упадок, а вы здесь, находясь по уши в дерьме, умудрились создать энергично развивающееся общество! На Терре давно отчаялись что-либо изменить, потому что потеряли веру в способность повлиять на происходящее.

– Что?! – Дар был потрясен. – Но у жителей Терры есть все. У них...

– ...нет ни черта, – разозлилась Самми. – На Терре каждый знает, что до смерти будет вкалывать на той же работе, как и его отец, и ничего не сможет изменить. Есть своя конура, свои сервороботы, свой паек. И на этом точка!

– Но ведь у вас даже нищие имеют такие роскошные виллы, что диву даешься. Никому в голову не придет заниматься домашним хозяйством, все делают роботы. Остается масса свободного времени.

– Да? И чем же его заполнить?

– Делай, что пожелаешь! Даже такой простак, как я, слышал, что входит в ваш паек.

Самми пожала плечами:

– Ну, да. Если способен напиваться каждый вечер, ходи на благотворительные коктейли. Если падок на сексуальные излишества, не пропускай «обнаженных шоу»... Фу, какая гадость!

Дар потрясенно поцокал языком: очевидно, перед его затуманенным взором замелькали картинки из «обнаженных шоу», как он их себе представлял.

– А дальше что?! – продолжала Самми обнажать язвы современного общества. – К чему мы придем? Чего на этом пути достигнем! Конечно, – она криво ухмыльнулась, – если родился в семье члена правительства, то это меняет дело, но даже среди продажных политиканов полно сомневающихся в правильности выбранного пути!

– Но ведь, – Дар обвел рукой небосвод, – там тысячи незаселенных миров, которые ждут людей!

– Подумаешь, – горько усмехнулась она. – Люди уже обживают другие планеты, но на Терре от этого лучше не становится.

– Не становится?! Повторюсь, но у вас любой живет словно удельный князь!

– Да, ты так считаешь? – Глаза Самми заблестели. – А где все его слуги, музыканты, придворные, рыцари, готовые сразиться за одну лишь улыбку принцессы?

– Роботы, видеозаписи, голограммы тебя уже не устраивают? – голос Дара сочился сарказмом.

– Видишь ли, принцессой можно ощутить себя лишь повелевая подданными, а их не купишь ни за какие деньги.

Дар с интересом уставился на нее, присвистнул и покачал головой:

– Послушай, но это же чушь собачья!

– А еще декадентство и стагнация, – ехидно добавила Самми. – Все давно протухло. Чего я не могу понять, так это того, как вам удалось избежать подобных явлений?

– Наверное потому, что мы и так на самом дне. Я имею в виду, нам некуда дальше скатываться, остается только ползти вверх.

В глазах Самми вспыхнули огоньки надежды:

– Действительно. Вы – на границе обжитой части Галактики. Терра далеко и на ее помощь рассчитывать не приходится. Остается надеяться лишь на самих себя. К тому времени, когда правительство Федерации пришлет вам рекомендации по поводу той или иной сферы деятельности, окажется, что вы давно уже их или нарушаете или им следуете. И вообще им на все...

– ...наплевать? – Дар понимающе усмехнулся. – Потому что Вольмар клоака на краю обитаемой вселенной, и сюда ссылают тех, кого хотят сгноить? Меня не удивит, если узнаю, что и от Шаклера хотели избавиться.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Шаклер – человек действия. Он способен всколыхнуть стоячее болото, в котором каждая лягушка мнит себя подводной лодкой. Я его прекрасно понимаю, сама из той же породы.

– Неужели? – бросил Дар, пряча улыбку.

– Но ты еще не рассказал, как вам удается облапошивать аборигенов.

– Времени не было. Потерпи до заката, увидишь собственными глазами.

Глава 2

– Костер разжигают не так, – воскликнула Самми.

– Кто бы говорил, – огрызнулся Дар, наваливая в кучу сучья и свежую зелень. – Ты же горожанка.

– С чего ты взял?

– Сама сказала. Ты прибыла с Терры, а это один гигантский город.

– Это правда, но у нас имеется несколько парков и заповедников, вроде Скалистых гор. Я знаю, что для костра нужно использовать только сухое дерево.

– Абсолютно верно, – Дар со снисходительной улыбкой обозрел столб клубящегося черного дыма, окрашенного багровым закатом.

Самми вздохнула:

– Ладно, так бы и сказал, что хочешь привлечь внимание к кострищу. Что у нас сегодня на обед?

– Не беспокойся, – Дар порылся в мешке. – У нас есть сыр и крекеры. Не считая вина, конечно.

Опустилась ночь и появились первые гости – пятеро вольмарцев, каждый с тюком на плече.

– Добро пожаловать! – Дар потер руки и потянулся за стаканами.

– Хочешь их споить, пока они не начали торговаться, – фыркнула Самми.

– Ха, они выпьют все, что у меня есть, и глазом не моргнут. Выпивка всего лишь дружественный акт, – Дар поднялся навстречу гостям, показывая им бутыль.

– Ну, как?!

– Ты предлагать, я не отказываться, – хмыкнул первый абориген. – Рад видеть Дар Мандра.

– И я рад повидаться с тобой, Хиршмаер, – Дар раздал стаканы, разлил вино и поднял тост:

– За торговлю!

– И прибыль! – добавил Хиршмаер. Он разом осушил полстакана. – Отлично мало-мало принять на грудь после долгая прогулка и жаркий день, занятого сбором трубочного листа.

– Сочувствую, – сказал Дар. – Особенно, когда платят за сбор так мало.

– Пять и тридцать восемь сотых квахера по данным биржи на Либре, – вставил тут же второй вольмарец.

– Эти данные только что прибыли с грузовиком. Вам-то откуда они известны? – удивился Дар.

– В прошлом месяце ты продал народу отличное радио, – напомнил Хиршмаер. – Кстати, передай сержанту Уэлстоку благодарность за превосходное составление музыкальных программ.

– Передам обязательно, – Дар черканул в блокнот.

– Правда, этот парень чересчур увлекается ударными, – задумчиво прокомментировал третий вольмарец.

– Наверное, считает, что если мы туземцы, то без ума от тамтамов. А настоящий абориген, – он мечтательно закатил глаза, – предпочитает Вивальди, Бартока и Шнитке.

– Будет сделано, Слотмаер, – согласился Дар, склонившись к блокноту.

– Кому еще вина?

К нему потянулись все пять стаканов. Дар обошел всех с бутылью и только после этого подобрал с земли тюк.

– Неплохо, неплохо. Сейчас посмотрим, с чем вы пожаловали.

Он положил тюк на чашу весов, вмонтированных в гравинарты.

– Двадцать семь и тридцать две сотых килограмма, – деловито отрапортовали интеллектуальные сани. – Девяносто семь процентов составляет organum translucem, остальные три – трава, листва и прочий мусор.

– Мусора многовато, – укоризненно заметил Дар, кладя тюк между собой и Хиршмаером.

– Ты говорил правду, что эта штука неживая? – забеспокоился кто-то из вольмарцев.

– Конечно. Но в ней живет дух.

– У машины не может быть духа, – безапелляционно заявил беспокойный вольмарец.

– Хлопцы, – сказал Дар. – Не вам ли я продал серию книг по истории философии?

– Нам, – подтвердил Хиршмаер, – в прошлом году. Благодаря этой серии половина племени теперь исповедуют доктрину Локка* [7]7
  Локк Джон (1632-1704) английский философ, утверждал, что все человеческое знание проистекает из опыта; в педагогике исходил из решающего влияния среды на воспитание


[Закрыть].

– Локка? – изумился Дар. – Я считал, что вас сильнее заинтересуют Беркли* [8]8
  Беркли Джордж (1685-1753) – английский философ; утверждал, что внешний мир не существует независимо от восприятия и мышления


[Закрыть] или Сартр...* [9]9
  Сартр Жан-Поль (1905-1980) – фр. писатель и философ; противопоставлял объективность и субъективность, свободу и необходимость


[Закрыть]

– Локк – устаревшая концепция, – фыркнул Слотмаер, – но она впитана с молоком матери. Ты забываешь, что наши предки – отломанная ветвь с общего древа цивилизации.

– К сожалению, я об этом все время забываю, – сознался Дар. – Ладно, с философией завязываем! Как насчет двухсот тридцати четырех кредитов за тюк?

Хиршмаер отрицательно покачал головой:

– Грабеж среди бела дня! Это гораздо ниже биржевой стоимости на Либре. На сегодняшний момент котировка твоего векселя – всего восемьдесят процентов от либранского стеллара.

– Погоди, погоди, – проворчал Дар, – дай перекинуться парой слов с сержантом Уэлстоком. И пусть моя цена на двадцать процентов ниже, не забывай, нам приходится оплачивать фрахт до Либра...

– ...а твоему боссу Чолли платить тебе комиссионные, – добавил Слотмаер. – Мы ничего не забыли, Дар Мандра.

– Если не считать того, что Чолли должен в налоговой декларации показать хоть какую-нибудь прибыль, иначе он в два счета потеряет лицензию! – взвился Дар. – Ну, хорошо, пожалуй, могу согласиться на двести пятьдесят семь.

– Да это всего одна десятая квахера! – возмутился Хиршмаер. Он вскочил и подхватил тюк, всем своим видом демонстрируя, что не продаст его так дешево. – Приятно было поболтать с тобой, Дар.

– Ладно, ладно. Не взвихряй атмосферу, двести восемьдесят.

– Двести девяносто, – тут же прибавил Слотмаер.

– Хорошо, будь по-твоему. Двести восемьдесят пять, – Дар глубоко вздохнул, сокрушенно качая головой. – И на что я иду ради вас, парни. Понимаю, что это уже не ваша забота. Но если в следующем месяце меня не увидите, надеюсь, что новый коммивояжер вам понравится больше.

– Не беспокойся, мы скажем Чолли, что намерены иметь дело только с тобой, – ухмыльнулся Хиршмаер.

– Чем на этот раз собираешься нас порадовать, Дар Мандра?

– Немножко этим, чуть-чуть тем, – Дар кивком показал на нарты. – А ну-ка дружно, ребята!

Вшестером они стащили несколько ящиков на землю. Дар щелкнул замками и открыл крышки. Вольмарцы сгрудились вокруг затоваренной ящикотары, обмениваясь восторженными репликами.

– Это что за штука? – потребовал разъяснений Слотмаер, тыкая пальцем в прозрачный кубик, отливающий красным.

– Рубин для лазера, – ответил Дар. – Синтетика, но служит дольше, чем натуральный.

– Гляди-ка, братва, вот и питание к лазерам, – радостно хихикнул другой вольмарец.

– Это та модель, для которой ты в прошлый раз всучил нам руководство? – Хиршмаер подбросил на ладони ванадиевый аккумулятор.

– Совершенно верно, – поддакнул Дар. – Два икс четырнадцать. Такими пользуется исключительно флот.

– А это что? – один из вольмарцев высвободил из промасленной бумаги край чугунной станины.

– Деталь для токарного станка, – ответил Дар.

Слотмаер сдвинул брови:

– Токарный станок? Никогда не слышал!

Лицо Дара расплылось в широчайшей улыбке:

– Инструкция по эксплуатации продается всего лишь за двадцать пять квахеров.

– Двадцать пять?!

Улыбка Дара расползлась еще шире:

– Да, двадцать пять и ни на один квахер меньше.

Хиршмаер смерил пилота гневным взглядом, поморщился и сказал убежденно:

– Ты, Дар, разбойник с большой дороги.

– Не согласен, скорее, с проселочной, – возразил Дар. – Чолли утверждает, что я пока не гожусь для больших дорог.

– Пусть будет по-твоему. Лучше скажи, сколько стоят запасные части к лазеру?

Дар вынул отпечатанный прейскурант из кармана и подал Хиршмаеру.

– Пока будете изучать, я взвешу ваш товар, – и он принялся за дело, не обращая внимания на возмущенный шепот.

Самми подошла к Дару и постучала по плечу:

– Дар, а что случилось с их акцентом?

– Что? – Дар оглянулся. – Ах, с акцентом, так ведь они же меня знают как облупленного, да и я их тоже насквозь вижу. Завидев тебя, они притворились для соблюдения этикета. Ломаный язык заменяет на Вольмаре верительные грамоты.

– Ладно-ладно, острослов доморощенный, пусть будет так, – пророкотал голос Хиршмаера. – Мы берем три рубина, десяток аккумуляторов и набор деталей для токарного станка.

– Заметано, – Дар пощелкал клавишами на грависанях и те выдали результат:

– Стоимость выбранных товаров – сорок два тридцать пять.

Дар добавил:

– Общая стоимость трубочного листа – пятьдесят семь и тридцать семь сотых, Хиршмаер. Вы можете выбрать дополнительно товара еще, на тысячу пятьсот два кредита.

– Не надо нам больше ничего, – хмыкнул Слотмаер.

Хиршмаер его поддержал и протянул ладонь.

– Было бы славно получить разницу наличными.

– Можете оставить ее в банке, – предложил Дар. – Для постоянных клиентов Чолли открыл новый вид кредитных услуг.

Хиршмаер помотал головой.

– Слышали, он выплачивает дополнительно какие-то пять процентов квартальных. Да я лучше на эти деньги поиграю в покер с солдатами!

– Но это же очень выгодный вид вклада, – упорствовал Дар. – Ваши проценты плюсуются ежеквартально.

Хиршмаер насупился:

– Плюсуются? Как прикажете понимать!

– Это значит, что в конце каждых трех месяцев ваши проценты складываются с суммой вклада, и уже с новой суммы начисляются проценты в следующем квартале.

– Таким образом, за второй квартал Чолли станет выплачивать процент с суммы в тысячу пятьсот два кредита, которые мы можем положить на свой счет с сегодняшнего числа?

– Правильно. А за третий квартал он выплатит уже с тысячи пятисот семидесяти семи и одной десятых. Значит, за год фактически набежит двадцать один с половиной процента.

– Выплачивая такие проценты, Чолли обанкротится! – рявкнул Слотмаер.

– Нет, чем больше клиентов откроет у него счета, тем большую прибыль получит банк. На каждые вложенные пять тысяч Чолли приобретет сертификаты банка Федерата, по которым выплачивается двадцать три процента.

Слотмаер медленно поднял голову. Глаза его округлились. Он схватил Хиршмаера за набедренную повязку:

– Соглашайся, тупица!

– Ты уверен? – спросил Хиршмаер с сомнением.

– Уверен ли я? Конечно, ведь Чолли тоже получает прибыль. Отличная сделка. Отними от его двадцати трех процентов наши двадцать один с половиной и сразу поймешь, как из воздуха делаются деньги!

Несколько минут Хиршмаер пристально разглядывал что-то под ногами, потом решительно поднял голову и отрывисто сказал:

– Уговорили! Мы открываем счет в заведении Чолли.

– Поставь автограф прямо здесь, – жестом провинциального фокусника Дар вытащил документ и подсунул Хиршмаеру.

Слотмаер вырвал его из рук компаньона и бегло просмотрел, бормоча про себя. Когда бумага вернулась к Хиршмаеру, тот схематично изобразил родовой тотем и поставил жирный крест, взятый в скобки.

Дар засунул договор в щель ксерокса грависаней, машина поурчала и выплюнула копию вместе с приятного формата и колера сберкнижкой.

Коммивояжер удостоверился в правильности записи увековеченного вклада и передал документы Хиршмаеру. Вольмарец свернул их в трубочку, выпрямил плечи и попрощался, снова коверкая язык:

– Прекрасный работа, Дар Мандра. Я будет рад всегда иметь тебя в деле.

– Взаимно, – ответил Дар и взмахнул бутылью. – На посошок?

* * *

Пока Дар проверял крепление груза на грависанях и закутывал ящики в брезент, Самми неотступно следила за исчезающими в ночи вольмарцами и наконец спросила:

– А почему их товар называют трубочным листом?

– Да ты присмотрись внимательнее, – посоветовал Дар.

Самми подошла ближе и пощупала один из тюков:

– Ага, понятно. Крошечные трубки.

Дар накрыл тюк углами брезента и пристегнул последнюю застежку.

– Отличного качества сырье. Неплохо поторговали этой ночью.

– Да как можно так говорить! – взорвалась Самми. – Тебе не осталось практически никакой прибыли.

– Почему же? Остаток, как и подсчитал Слотмаер, целых полтора процента, – Дар распрямился. – Совсем неплохо. Чолли был бы рад даже простому отсутствию убытка.

Самми подбоченилась:

– Сначала узнаю, что он профессор, а теперь выясняется, что он к тому же и филантроп!

– Вдобавок еще учитель, – напомнил Дар, – и политик. Чолли хочет одного – научить вольмарцев торговать. Его, как и Шаклера, интересует единая экономическая система, объединяющая вольмарцев с солдатами. Ну и все плюсы, из этого вытекающие, конечно.

– Конечно, – эхом отозвалась Самми. – Я полагаю, что ты в каждом путешествии замечаешь что-нибудь новенькое в культуре вольмарцев.

– И тотчас докладываю Чолли, а уж он-то позаботится распустить слушок, – засмеялся Дар. – Лет через десять и мы, солдаты, и вольмарцы будем знать все про друг друга.

– Да, я уже заметила, что аборигены неплохо ориентируются в финансовых вопросах.

– Чтоб ты знала, Слотмаера больше тянет на юриспруденцию, – весело заметил Дар. – И на этой стезе у него намечаются успехи.

– Ты прямо как учитель – восторгаешься успехами своего... Ой! Ну, конечно, я должна была сразу сообразить, – стукнула она себя по лбу. – Чолли нанимает не коммивояжеров – он вербует учителей.

– Нечто в этом роде, – подтвердил Дар. – Но нам все же приходится беспокоиться о прибылях и убытках.

– А как насчет убытков, которые несет армия?

– Каких убытков?

– Я говорю о проданных деталях к лазерам.

Улыбка погасла на лице Дара.

– Ну же, – продолжала приставать девушка, – ты можешь мне довериться. В конце концов, я узнала достаточно для того, чтобы утопить тебя с головой.

Дар расхохотался:

– Как же, утопить! Мы и так здесь на самом дне.

Самми закусила губу.

– Почем ты знаешь, а вдруг я шпионю для Бюро. Стремлюсь выяснить, чем в действительности занимается Шаклер. Может быть, после моего возвращения на Терру Шаклера отзовут с Вольмара.

– Ты действительно можешь... – начал Дар.

Самми медленно попятилась, как шаловливая мышь, внезапно заметившая, что кот, вокруг которого она выкомаривала, проснулся.

– ...но совершенно очевидно, что на это ты не способна, – закончил он.

– Откуда ты знаешь? – возмутилась Самми.

– Во-первых, вряд ли кого-нибудь на Терре заботит то, что происходит здесь.

– Шаклер вполне может подготавливать себе опору, – сказала Самми.

– Опору для чего? – удивился Дар.

– Например, он не в состоянии победить вольмарцев и подумывает об отступлении.

– Ему не нужно никаких побед. Наш губернатор пытается сплавить в единое целое всех обитателей Вольмара, как коренных, так и пришлых...

– ...а в результате выстроит из них лестницу, чтобы добраться до Терры, – убежденная в своей правоте закончила мысль Самми.

– Шаклер не карьерист! – заявил Дар, подбирая с земли пластиковый куб. Он подбросил его и ловко поймал. – Я вовсе не считаю тебя шпионкой, скорее, ты можешь оказаться репортером, но каким ветром сюда могло занести репортера?

– В погоне за новостями, – сказала Самми мстительно. – На Терре абсолютно ничего не происходит, ничего. Скучища!

– Пусть так. Но что тебе светит? Десять минут репортажа об этих ужасных, беззаконных событиях на никому не известной планете Вольмар.

– В общем, да. Но хоть Терра далека от Вольмара, репортаж станет сенсацией года. Поверь, Дар, на Терре и в самом деле ничего не происходит, а тут зрителя побалуют настоящей экзотикой.

– Что ж, будем мозолить экран дней шесть, – предположил Дар.

– Десять.

– Ага, десять. После чего армия заявит: «Силы небесные! Мы не представляли, что там творится!» И Шаклеру направят официальный меморандум примерно следующего содержания: «Ах, какой вы шалунишка, разве можно так цацкаться с заключенными? Перестаньте немедленно, из закоренелых преступников не выйдет жителей утопического города Солнца* [10]10
  утопическая модель идеального государства, придуманная Томмазо Кампанелла (1568-1639)


[Закрыть]!» А Шаклер, я уверен, найдет не меньше сотни убедительных доводов в свое оправдание и закончит так: «Раз вы так хотите, господа, будь по вашему, я сделаю все, как вы рекомендуете», в ответ на что штаб-квартира придет в умиление: «Вот и прекрасно, хороший мальчик стал паинькой». Об этом поведают средства массовой информации и зрители смогут удовлетворенно откинуться на спинки кресел с чувством выполненного долга. А вскоре об этом благополучно забудут.

– А на самом деле Шаклер ничего предпринимать не станет?

– Почему не станет? Даст мне неделю нарядов вне очереди за излишнюю болтливость, против чего трудно возразить.

– Верю, – вздохнула Самми. – Но тебе же самому хочется рассказать о деталях к лазеру.

– Хочется, но я убежден, что ты воспримешь сказанное через призму кривого зеркала. Ладно, задавай свои вопросы.

– Лазеры вольмарцев армейского образца?

– Ну, а какие же еще? Не представляю, где генерал может взять лазеры другого типа.

– Они исправны?

– Я не способен обманывать несчастных туземцев, всучая им негодный товар.

– Разве это не коррупция?

– Какая коррупция? Лазеры используются для того, для чего предназначались.

– А для чего предназначались лазеры?

– Какие вы, женщины, все-таки недогадливые! – сказал в сердцах Дар. – Назначение лазеров – выведение из строя живой силы противника.

– Вот! – взорвалась Самми. – Вы продаете оружие вольмарцам, чтобы те потом выводили из строя колонистов. Что за двуличная политика?

– Наверное, можно и так назвать, – помявшись, согласился Дар.

– «Наверное!» – передразнила девушка его слова. – Какие все-таки вы, мужчины, недогадливые! Разве непонятно, что вы подписываете себе приговор.

– Пока на планете царит мир, нам ничто не угрожает, – сказал Дар. – Шаклер больше верит в торговлю, чем в силу оружия. Трудно вообразить себе пальбу по собственным покупателям. А начнись настоящая война, нам все равно конец. Тысяча на одного. Лазеры лишь ускорят процесс.

– А почему бы не продать им обычные бластеры?

– Самми, как ты объяснишь поставку бластеров на тюремную планету? – с укоризной произнес Дар. Он нажал кнопку, утопленную в одной из граней куба. Тот тихо загудел, словно подтверждая слова Дара. – С другой стороны, не забывай, если мы продаем запчасти и руководство по сборке, то у аборигенов появляется шанс чему-нибудь научиться, – Дар улыбнулся, отрешенно уставившись в небо. – И тогда их заинтересует, как эти штучки работают. Чтобы сохранить наше реноме, придется объяснить им технологию производства. Погоди, они еще намучаются с токарным станком, ведь даже для простого запуска шпинделя им предстоит столько узнать!

– В тебе проснулся садист, да?

– Таковы все учителя, – Дар швырнул куб наземь и проследил, чтобы из него выросла палатка, а не что-нибудь малопригодное для отдыха. – Пора спать.

Самми замахала рукой.

– Если бы я знала...

– Эй, подруга, я же не обещал тебе шелковых простыней и глицериновую постель с подогревом!

– Нет, нет, – замахала руками девушка, – я вовсе не об этом. Я об обществе, которое здесь создается! Если бы я только подозревала, что собирается претворить в жизнь Шаклер, своими бы руками подложила бомбу в звездолет нового губернатора!

Дар замер.

– Прости, не совсем понял.

– Новый губернатор, – Самми наморщила лоб, – должен прибыть сюда утром.

– Мне об этом ничего не известно, – произнес Дар. Лицо его окаменело. – И никто на Вольмаре об этом не слышал.

– Разве вам не сообщили? Наше Бюро послало нового губернатора, наделенного всеми полномочиями, чтобы отослать Шаклера обратно. На Терре обеспокоены, что проблема Вольмара не находит решения.

– Ого, – выдохнул Дар. – Как тебе удалось узнать такую потрясающую новость? Неужели на Терре она стала достоянием гласности?

– Я бы не сказала, что это известие взбудоражило общественность...

– Согласен, – грустно сказал Дар, – вряд ли Вольмар много значит для Терры.

– В тот день, когда я увольнялась, – пояснила свою осведомленность Самми, – через мои руки прошел циркулярный запрос о средствах транспортировки на Вольмар губернатора Балабахера и его адъютантов.

– И каков он, этот Балабахер?

– Да ничего особенного, – Самми пожала плечами, – обыкновенный служака. Консервативен, особенно, когда дело касается дисциплины и всяческих предписаний... Ты чего?

– Складываюсь, – Дар ткнул в кнопку, чтобы палатка свернулась в куб.

– Мы возвращаемся в город. Ладно, задавай свои вопросы.