Текст книги "Летний сон в алых тонах"

Глава одиннадцатая

Йенни лежит в своей постели, но сон никак не идет. Все медленно качается вверх-вниз, словно она очутилась в межпланетном пространстве. Она так и не сумела привыкнуть к этому. К жизни на яхте.

Странная это жизнь. Несмотря на то, что мама (после долгих лет поисков) наконец-то нашла себе мужчину с деньгами, и несмотря на то, что его яхта куда вместительней и роскошней большинства других в Буллхольменской гавани, ей по-прежнему здесь тесно. Куда бы ты ни шел, нужно все время нагибаться. Крохотный камбуз, где есть место только для одного человека, туалет напоминает клаустрофобный шкаф (не говоря уж о том, что приходится самим откачивать мочу и все остальное), и, кроме того, Йенни уже несколько раз стукнулась головой о потолок, когда выбиралась по трапу на палубу.

То ли дело Стокгольм. На Йердет все прочно и незыблемо. Небольшая трехкомнатная квартирка у парка Тессин, может, и не самая уютная, но, по крайней мере, там не укачивает.

Это уже второе лето, которое она проводит в Буллхольменской гавани со своей новой семьей. Три мучительные недели на том же самом островке. С мамой плюс новой «сестрой» и новым «папой».

Прошлым летом погода выдалась на редкость хорошая.

Йенни ненавидит хорошую погоду.

Погожие деньки выставляют слишком много требований, внушают слишком много тревог. Йенни любит черные тучи, ливень и гром. Самая подходящая погода для человека, который хочет лежать в своей каюте и читать книги. Именно так Йенни провела бы всю свою оставшуюся жизнь. За чтением книг и в одиночестве. И чтоб ее никто не трогал. Из-за этой так некстати выдавшейся прошлым летом хорошей погоды ее мать Лена чувствовала себя обязанной по нескольку раз на дню трясти Йенни и говорить: Эй, разве ты не видишь, как хорошо сегодня на улице? Иди прогуляйся, пообщайся с людьми. Возьми с собой Каролину, покупайтесь вместе! Веди себя как обычный подросток!

И Йенни делала все, что ей говорили. Но только потому, что деваться ей было некуда, а сцен закатывать не хотелось. Но это было ужасно. Йенни частенько думала о том, что она не создана для общения. Или даже для общества вообще. Она вспоминает, как в тот раз подумала, что следующее лето вряд ли сможет стать хуже, чем предыдущее. Но в этом году они снова сюда приплыли. А вчера утром Каролину Аксен, ее новоиспеченную «сестру», нашли утонувшей на той стороне острова.

Последние два дня выдались невероятно странными. Словно в кино. Все началось с того, что она проснулась от крика. Пронзительного вопля, который резал ее и скреб вдоль позвоночника, словно острый коготь. Йенни резко вынырнула из сна и вскочила с постели. А когда выбралась на палубу, то увидела, как ее мама лежит, скорчившись, на причале, а ее отчим Людвиг Аксен стоит рядом и дрожит всем телом перед двумя взрослыми мужчинами, которых Йенни приняла за полицейских.

В тот момент сердце Йенни забилось с такой силой, что она подумала, что оно сейчас разорвет ее грудную клетку, выпрыгнет и приземлится на палубу, прямо на одну из подушек марки «Лексингтон», словно дрожащий окровавленный кусок мяса.

Впрочем, что ни говори, а Каролина была как раз из тех, кто рано или поздно должны столкнуться с чем-то подобным. Кого однажды проглотит море. Слишком у нее все было хорошо. Слишком красивая, слишком успешная. Поэтому ничего удивительного, что в один прекрасный день некая всемогущая сила должна была забрать у нее жизнь и тем самым восстановить гармонию и равновесие в мире.

С тех пор как они получили страшное известие, минуло уже почти восемнадцать часов. Парня Каролины арестовали. Йенни никогда не думала о Бенжамине плохо, вовсе нет, но есть что-то подозрительное в личностях со столь безупречным фасадом. Бенжамин был чересчур хорош для того, чтобы это походило на правду. Слишком симпатичный, слишком мускулистый, слишком обаятельный. Всегда безупречно одет и к тому же лучший игрок футбольной команды. От него даже пахло хорошо. Не парнишка, а просто ходячая реклама «Ганта»[15]15
  Известный бренд одежды.


[Закрыть] какая-то. А теперь он в руках полиции. Тут тоже все дело во всеобщем равновесии.

Последние восемнадцать часов на яхте царит непривычная тишина. Только само судно медленно и боязливо покачивается на спокойной воде. Людвиг по нескольку раз в час звонит в полицию – все пытается узнать, нет ли новостей. Мама беспрерывно плачет. Над кокпитом надвинули купол, чтобы никто не мог заглянуть внутрь, и теперь она сидит внутри и пялится на вечернее море сквозь прозрачный пластик.

После того как Йенни рассказали о случившемся с Каролиной, ни Людвиг, ни мама больше с ней не разговаривали. Вчера вечером они ужинали в тишине. Только покашливания, молчаливые всхлипы и тяжелые вздохи. Сама Йенни понятия не имеет, как ей относиться к случившемуся. Ведь Йенни не знала Каролину, на самом-то деле. Они прожили почти два года как сводные сестры, но за все время едва ли обменялись друг с другом тремя десятками слов. Они были слишком непохожими, словно с разных планет. Так что Йенни пребывала скорее не в скорби, а… во тьме. Во тьме, которая и есть наш мир. Где люди совершенно неожиданно могут утонуть и пойти ко дну.

Из-под купола доносится отчаянный мамин всхлип. Людвиг поднимается и садится рядом с ней. Утешает. Йенни все слышно через тонкую деревянную дверь каюты, в которой она спит по ночам.

Она засовывает в уши наушники. Включает тихую фортепьянную музыку – единственное, что подходит для чтения. После чего снова открывает свою книгу – «Грозовой перевал» – и с головой уходит в мир, в котором она, в отличие от мира реального, чувствует себя как рыба в воде.

Глава двенадцатая

– Ну… вот и все!

Я посмотрела, как имейл с моей последней статьей уходит к Гунилле Джонс, после чего захлопнула крышку ноутбука. Рози радостно вскрикнула и победно подняла бокал.

– Отличная работа! И как раз вовремя. Потому что ужин будет готов через несколько минут.

– Превосходно.

Мы сидели в тенистом саду у Рози. Она выставила свое лучшее приобретение за все годы – муурикку. Я сперва подумала, что она говорит о финском стриптизе, но когда Рози достала из сарайчика с инструментами большое, напоминающее гриль, устройство, я почувствовала умиление. Оно выглядело как кухонный аналог космического корабля. Широкий железный поднос, который можно размещать прямо над костром и жарить на нем все, что угодно.

Прямо сейчас она жарила на муурикке два тонких пласта хлеба. Предполагалось, что в конце они должны стать пиццей. Рози сбрызгивает горячий хлеб оливковым маслом и переворачивает. Тесто шипит и пахнет просто божественно. Словно я внезапно очутилась в Тоскане и рядом со мной стоит итальянская бабушка и готовит ужин. И лишь емтландский говор Рози говорит о том, что мы далеки от виноградных лоз и зеленых живописных долин.

Я наливаю себе немного сладкого, с цветочным ароматом пино-гри из Эльзаса и чокаюсь с Рози.

– Как же здорово, что я наконец-то ее отправила, – говорю я. – На редкость трудная статья.

– Да, понимаю. По какой-то особенной причине?

– Не сказала бы, просто порой дело продвигается очень медленно. Репортаж о любовных взаимоотношениях всегда занимает в «Шансе» пять страниц и, кроме того, должен строиться по определенной схеме. Драматургической.

Лицо Рози приобрело задумчивое выражение.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, сперва нужно изобразить влюбленность, следом должны появиться проблемы, запахнет разрывом. Но потом происходит примирение, и все заканчивается хорошо.

– Словно в любовном романе?

– Точно, как в любовном романе.

– А что делать, если пишешь о паре, у которой не было никаких проблем?

– У всех пар бывают проблемы. А если они не столь очевидны, то мы стараемся… заострить внимание на различных деталях.

– А, понимаю. Стремитесь придать немного интриги.

– Именно.

– О боже, Силла. Какая у тебя интересная работа!

– Уф.

– Нет, в самом деле!

Рози ненадолго оставила муурикку и подошла ко мне с бокалом вина в руке.

– Сама я всю жизнь носилась по рыбному отделу в супермаркете на Карлаплан. Не то чтобы я страдала, напротив, мне там вполне нравилось. Но разделывать тридцать лет треску – не назовешь интересной работой.

– Вы проработали там тридцать лет?

– Да, почти. Я выросла в Эстерсунде, но потом повстречала Леннарта, мою большую любовь и отца Адама. Он был таким же стильным красавцем, как и Адам сейчас. И кроме того, он был стокгольмцем, так что в тридцать лет я переехала в большой город. Мы снимали жилье на Риндогатан в районе Йердет. Чудесная трехкомнатная квартирка с балконом.

Рози подняла глаза к вечернему небу, вид у нее сделался ностальгический.

– Вы там больше не живете?

– Нет, пришлось обменять ее на квартиру этажом ниже. Леннарт десять лет назад умер от рака. Я уже не могла жить одна в такой большой квартире. Адам к тому времени уже съехал от нас и жил отдельно.

– Очень сожалею.

Рози отмахнулась от моих сожалений, словно от назойливой осы.

– Ах, это было давно. Но все равно спасибо. Та маленькая двухкомнатная квартирка, в которой я живу сейчас, она тоже ничего. А главное – дешевле. И, кроме того, у меня теперь есть дача.

И она с умилением в глазах обвела взглядом свой участок. Очень надеюсь, что в будущем я тоже смогу смотреть на свой сад с такой же любовью.

– Выходит, вы именно тогда купили дачу? – спросила я. – Когда не стало вашего мужа?

– Да, точно. У меня была мечта приехать сюда. Не то чтобы в Йердете мне было плохо, но сама возможность сесть на паром на пристани Нюбру и приплыть прямиком в этот рай – это ни с чем не сравнимо.

Рози бросила взгляд на шипящий мууриккан и с триумфом уперла руки в бока.

– Ну вот. Ужин готов!

Час спустя мы сидели, откинувшись на спинки плетеных стульев, сытые и довольные. Рози приготовила две разные пиццы: одну с сыром маскарпоне, маринованным красным луком и рукколой, а вторую – с сыром «Филадельфия», поджаренными молодыми помидорчиками и уймой базилика. Обе получились на вкус просто фантастическими. Мы открыли еще одну бутылку вина – на этот раз обещанный каберне-совиньон – и теперь сидели и слушали пение птичек, которые прыгали по веткам вокруг нас.

– Тебе надо было стать поваром, Рози. Это просто сказка. Я не могу вспомнить, когда в последний раз ела столь вкусную пиццу.

– Ты очень добра, Силла. Должна признаться, всего несколько лет назад все мое кулинарное искусство сводилось к поджаренным рыбным палочкам и картофельному пюре. Можешь сама спросить Адама, чем его пичкали в детстве. Это жизнь на пенсии заставила меня взяться за готовку по-настоящему. Ведь только теперь у меня появилось время, которого у меня никогда раньше не было. И потом, не все же целыми днями поливать цветы, верно?

И Рози заливисто рассмеялась. А в моей голове снова всплыл образ Адама. Судя по тому, что сказала Рози, Адам унаследовал свою внешность от отца. Рози, конечно, тоже очаровательна. Но когда мы все трое оказались вчера в одном саду, я воочию убедилась, как одна и та же кровь может по-разному течь в венах.

– А у Адама есть братья или сестры? – спросила я.

Рози покачала головой.

– Нет. Мы родили только одного. Понимаешь, Силла, я никогда не мечтала превратиться в наседку и устроить частный детский садик на дому. В этом отношении я сильно отличалась от жительниц нашей маленькой деревеньки в окрестностях Эстерсунда. Тамошние женщины беременели и рожали детей так же часто, как и коровы. Уфф. Я никогда не стремилась к подобной жизни.

– Но с Леннартом у вас все-таки получился ребенок?

– Да, незапланированный. Но от этого не менее любимый.

– В этом я не сомневаюсь.

Я сделала еще один глоток вина и задумалась о широких плечах… в смысле, об Адаме. Что-то он сейчас поделывает? До сих пор сидит на своей работе? Думаю, полицейские часто работают допоздна. Ведь они обычно стоят возле белой доски с кучей фотографий на магнитиках и рисуют стрелочки и вопросительные знаки. Решают загадки, как иные решают кроссворды. Или, быть может, он уже дома? Сидит в своей темной квартире и потягивает виски? Нет, вроде бы это не в его стиле. Наверное, он не один. А может быть, даже женат, откуда мне знать? Сидит и ужинает в компании жены. Рассказывает ей о том, как прошел день, а потом они вместе обсуждают предстоящие выходные и вылазку с друзьями куда-нибудь на природу.

Я искоса глянула на Рози.

– А Адам живет один или с кем-то?

Стоило мне это спросить, как Рози удивленно вскинула голову. Ну да, на ее месте я подумала бы то же самое. К чему такой вопрос?

– А в чем дело? – спросила она. – Ты заинтересовалась?

– Что? ХА-ХА! Нет. Нет, нет. Боже, конечно, нет. Ни в коем случае.

– Так, значит, нет?

И Рози хитро улыбнулась.

– Просто мне немного любопытно. С моей работой это вполне естественно. Семейные отношения – мой конек. Я уже привыкла мыслить новостными таблоидами и заголовками статей.

– Понимаю. Что до моего таблоида, то он пуст. Ты, наверное, уже заметила, насколько одиноким может стать человек. Единственное, что оживляет мою жизнь, это морковка!

Я засмеялась.

– Но чтобы не оставлять твой вопрос без ответа, скажу так: неясно. Это я про Адама. Несколько лет он встречался с одной женщиной по имени Сабина. Они то сходились, то снова расходились.

Слово «женщина» Рози произнесла с явным неудовольствием.

– Я так понимаю, Сабина вам не нравится?

– Да нет, она нормальная. Но совсем такая девочка-девочка, если ты понимаешь, что я имею в виду. Она живет в районе Эстермальм и имеет такие длинные ногти, что ее руки похожи на грабли. Просто женский вариант Эдварда Руки-ножницы. Хотя и симпатичная. Просто конфетка.

Я сглотнула и кивнула в ответ. Конечно, у него такая девушка. Я могла бы догадаться. Подобное притягивает подобное.

– Но, глядя на Адама, я поняла, что с ней не просто живется.

– Да? Это в каком смысле?

– Скажи, ты же не собираешься писать об этом статью?

Я замотала головой.

– Что вы, нет!

– Ну так вот, у нее бывают перепады настроения. То вверх, то вниз. Кричит. Уходит, хлопнув дверью. Чтобы через час вернуться обратно и клятвенно заверить, что любит и будет с ним до конца жизни. Представляешь? И со всем этим как-то приходится справляться.

Я подумала о Данне. Наши с ним отношения были далеки от драматичных. Не то чтобы отношениям полагается быть драматичными. Но такие вот нервные дамочки обычно хороши в постели. Я так и вижу этого Эдварда Руки-… в смысле, Сабину перед собой. Как она вся просто излучает сексуальность, даже когда велит Адаму проваливать к чертям собачьим. От нее наверняка пахнет медом и свежим бельем. Мне никогда не стать такой женщиной.

Вот интересно, они из тех парочек, что занимаются сексом в душе, как в фильмах? Наверняка они именно такая пара. Готова побиться об заклад. Мы с Данне как-то пробовали заняться любовью в душе. А точнее, в нашей сидячей ванне. Началось все довольно мило и трогательно, а закончилось тем, что я поскользнулась на флаконе с бальзамом и стукнулась головой о кафель, а Данне в это время на ногу упала душевая лейка, и он так громко завопил, что я подумала, что оглохну.

Какое-то время мы с Рози сидели молча. Слушая пение птиц и потрескивание костра на соседнем участке.

– Здесь и впрямь как в раю, – призналась я после долгой паузы. – В смысле, на Буллхольмене.

– Верно. Рай, но не без темных пятен.

– Это вы про Каролину?

Рози кивнула и сделала глоток вина.

– Я все пытаюсь понять и не могу, – сказала она.

– Я тоже.

– Статистика утверждает, что когда речь заходит о насилии или, хуже того, об убийстве – то почти всегда виноваты мужчины. Поэтому ничего удивительного, что все считают виновным Бенжамина.

– Но Пол, кажется, думает иначе, – заметила я.

– Верно. Его послушать, так этот девятнадцатилетний малыш просто настоящий святой. Но мы-то все знаем, что внешность бывает обманчива. Иной раз страшно представить, на что способны иные люди.

У меня по спине пробежала дрожь. Подумать только, сколько в мире подобных неприятных неожиданностей. Не только войны, ксенофобия и прочее, но еще и люди, которые теряют разум. Люди, которые могут жить на той же улице, что и ты. Или даже в квартире снизу. Или работать вместе с тобой. Это в самом деле страшно. Хотя и приятно щекочет нервы. На ум мне снова пришла Марга, шведка с финскими корнями, которая пишет репортажи о преступлениях для «Шанса». Вот у кого действительно интересная работа. Переделывать жизненные драмы в занимательные истории. И если получается хорошо, это говорит о превосходном знании человеческой натуры. И это не может не привлекать. Именно эта черта больше всего мне нравится в Марге. Она – крутая. И действительно разбирается в том, что пишет. Конечно, мне с моими любовными историями вначале тоже такое удавалось. Но если быть полностью откровенной, то меня уже достало, что в последнее время я топчусь на одном месте. Сколько еще я буду брать интервью у участниц шоу «Одинокая мама в поиске», расспрашивая их на тему «Как лучше всего провести лето»? Всю жизнь? Больно такое осознавать, но возможно, я никогда не отважусь на что-то большее.

Я печально вздохнула, и это не укрылось от внимания моей соседки.

– О чем ты думаешь, Силла?

– Не знаю… об убийстве, наверное.

– То есть?

– Да вот способ, каким Каролина была убита. Ведь кто-то, похоже… утопил ее. Привязал груз к ноге и столкнул в воду. Это так… жестоко.

– Да, я согласна с тобой.

– Зачем Бенжамину понадобилось лишать ее жизни таким способом? Это так сложно, так изощренно… Может, он просто хотел избавиться от трупа? Спрятать его?

Рози решительно покачала головой и откусила кусочек от лежащей на ее тарелке пиццы.

– Нет, я так не думаю. Ведь ее нашли у самого подножия скал, на мелководье. Он должен был понимать, что очень скоро кто-нибудь ее там да обнаружит. Будь я на месте Бенжамина, я бы расчленила труп.

Я немедленно поперхнулась пино-грисом.

– Что вы такое говорите, Рози!

– Прости. Я просто хочу сказать, что это единственный удачный способ избавиться от тела. Или же сжечь его. Но во втором случае костер наверняка привлек бы к себе внимание.

– По меньшей мере.

Мы снова замолчали, обдумывая сказанное. Летнее небо почти сравнялось по цвету со спелой морошкой. «Серебряная стрела» оглашала остров хриплыми гудками, сообщая, что от берега вот-вот отчалит последний паром до Стокгольма.

– Кстати, Рози…

– Да?

– Вы ведь упомянули еще один случай, который произошел здесь на острове. Десять лет назад, и тоже… убийство.

– Точно. Шахтер.

– Шахтер?

– Ну да, так его прозвали. Своего рода легенда Буллхольмена. На самом деле ничего удивительного, большинство здешних островов и шхер имеют свои легенды.

– Этот Шахтер кого-то здесь убил?

Я и сама понимала, как глупо это звучит, но Рози отнеслась к моему вопросу со всей серьезностью.

– Некоторые в самом деле так думают. Но в действительности все было куда сложнее. На мой взгляд.

– Но кто же тогда погиб?

– Одна девочка. Ее звали Юсефиной. Кажется, ей лет десять было, не больше. Невероятно трагическая смерть. Я даже не помню ее фамилии, но она принадлежала к одной из самых богатых семей яхтовладельцев, которые постоянно приезжают сюда на лето. И я знаю, что это случилось десять лет назад, потому что именно в то лето я купила здесь участок. Уф, какое совпадение! Надеюсь, ты не думаешь, что Буллхольмен приветствует всех новичков свежим трупом?

– Нет, конечно. Но что же тогда случилось?

– Это до сих пор остается загадкой. Я буквально терроризировала своего сына, чтобы он поделился со мной информацией, но он упрямо хранил молчание. Знаю только, что там были замешаны дети. Никаких взрослых преступников. Вот почему все оказалось так сложно.

Я слизнула с уголка губ остатки маскарпоне.

– Дети? Какой ужас.

– Да, настоящая трагедия. Даже газеты об этом не писали. Но у нас на острове об этом до сих пор ходят слухи. Все обсуждают, что же на самом деле случилось тогда с той маленькой девочкой. Лично я не верю в легенды. Едва ли Юсефину Эрикссон прикончил Шахтер.

Я кивнула. Похоже на истории, которые рассказывала мне в детстве мама, когда у нее еще бывали периоды просветления. Больше никто не умел рассказывать таких захватывающих историй, только она. Мама учила меня, как нужно правильно рассказывать. И от ее историй у меня всегда мурашки бежали по коже. И если уделом папы, на которого я, к сожалению, слишком похожа, были постоянные тревоги и волнения по любому поводу, то мама «отвечала» у нас в семье за создание напряжения.

И почти тут же я подумала про отца Каролины. Можно ли продолжать называть человека родителем, если его единственного ребенка больше нет в живых? Или он снова становится обычным человеком?

– Тут что-то не совсем сходится, верно? – спросила я.

Рози согласно кивнула.

– Да. Что-то здесь не сходится. Я не могу представить, что это сделал Бенжи. Людей не топят в воде просто так, лишь под влиянием минутного порыва. Это не то же самое, что прикончить кого-нибудь случайно, по оплошности. Жестокость в столь близких отношениях обычно выглядит иначе. Грубее, импульсивнее. Здесь же, похоже, все было спланировано. Кто-то… – Рози набирает в грудь побольше воздуха. – Кто-то хотел, чтобы она помучилась перед смертью.