Текст книги "Убийство у синего моря"

Глава восьмая

Портраш, Северная Ирландия

Элла сидит на кухне своих покойных родителей.

Стрелки часов приближаются к полуночи. Патрик уже лег спать, но у Эллы, даже несмотря на весь выпитый ею шабли, сна до сих пор ни в одном глазу. Обычно, чтобы заснуть, ей хватало и половины бокала шампанского, но в Северной Ирландии правила, судя по всему, изменились.

Мелкий дождик стучит по жестяному скату под окном. Улица пуста, и бледный свет фонарей отражается в мокром асфальте.

Она заварила себе большую кружку чая и теперь пьет обжигающий напиток крохотными глотками. Элла не любит чай, никогда не любила. Зачем она вообще налила эту кружку? Наверное, только потому, что она находится в Северной Ирландии, а здесь все должны пить чай. Это так же естественно, как… Ну как кока-кола в Соединенных Штатах или бокал вина за обедом в Италии. Вино. Может, хоть это поможет ей уснуть? Еще немного алкоголя.

Она встает из-за стола и принимается рыться в кухонных шкафчиках. Сами Патрик с Эллой ничего с собой не купили, но вдруг у мамы остались какие-нибудь запасы? Да уж, если кто любил запасаться, так это мама Эллы. Впрочем, может, именно поэтому здесь так пусто? Может, она успела все выпить, прежде чем болезнь забрала ее?..

За упаковкой таблеток для пищеварения Элла обнаруживает бутылку спиртного. Ром, кажется, или что-то в этом роде. Часть этикетки отсутствует, но, судя по сохранившемуся обрывку, крепость напитка – тридцать процентов. Она достает бутылку из шкафчика и наливает себе полбокала, берет наполовину пустую бутылку кока-колы, которую Патрик купил в аэропорту, и доливает бокал со спиртным до краев. Делает несколько больших глотков и морщится. Слишком крепко и слишком сладко, но сегодня вечером Элле именно это и нужно. Вкус – ерунда, главное – опьянеть и забыться сном.

Один раз еще ничего. Два – уже привычка.

Элла никогда не напивалась. Время от времени парочка бокалов вина за ужином, но не более. И пусть даже сейчас она скорбит по матери, но Элла твердо решила не становиться такой, как она. Никогда.

На самом деле Элла не знает, почему ее мать так часто прикладывалась к бутылке. Просто она постоянно так делала… Сколько Элла помнит, по вечерам у матери в руке всегда был бокал. Она никогда не становилась агрессивной, не разражалась пьяными слезами, ее не тошнило на глазах у семьи, но пила она постоянно. Всегда. Возможно, чтобы что-то заглушить, от чего-то убежать, что-то забыть. Ведь, собственно, для этого люди и пьют, верно?

Элла снова опускается за стол и делает еще несколько глотков. Берет мобильный телефон и проверяет почту. Несколько сотен непрочитанных писем. Все никак руки не дойдут с ними разобраться. С тех пор, как мамы не стало, прошел месяц, и все это время у нее не было сил отвечать на чьи-либо письма. Когда ей звонит агент, она какое-то время разговаривает с ним, в основном чтобы он знал, что она жива. Но в остальном она старается держаться подальше от телефона. Она нуждается в этой паузе, в этих спокойных неделях.

И все же темы писем в папке «Входящие» заставляют ее занервничать.

Интервью для Онгестподдена?[3]3
  Подскаст о психологических проблемах.


[Закрыть]

Тебе пишет твой самый большой поклонник! ПОЖАЛУЙСТА, ОТВЕТЬ!!

Обложка для «Воскресного Экспресса» – СРОЧНО

Элла не может удержаться от фырканья. Ее мама только что скончалась, а «Воскресный Экспресс» уже хочет, чтобы она улыбалась с обложки их приложения. Той самой неприятной улыбкой, которая всегда бывает у знаменитостей в подобных изданиях. Совершенно ненатуральный оскал. А под ним броский заголовок: «Я победила рак костей с помощью черники и медитации!»

Единственный, кто ей не звонит и не пишет с тех пор, как они с Патриком приехали сюда, и кого Элла больше всего хотела бы услышать, это ее сестра. Если бы сестра согласилась помочь, то Элле не пришлось бы ехать сюда самой и справляться со всем самостоятельно. Разгребать тот беспорядок, который оставила после себя их мама. Они могли бы взяться за дело вместе, и тогда все оказалось бы куда проще. Но сестра Эллы придерживается иного мнения. Несмотря на то что они родились почти одновременно, сестра всегда вела себя так, словно она самая младшая в семье. Ранимая особа, у которой все чувства наружу, словно едва подсохшая корка на кровоточащей ране. Которой постоянно требуется помощь и поддержка. Я не справлюсь, прохныкала она, когда Элла попросила ее отправиться вместе с ней в Портраш. Мне очень жаль. Я охотно оплачу твою поездку, Элла. Я вообще готова все оплатить! Но поехать туда сама я не смогу. Бог ты мой! Как будто все дело в деньгах. Вместо этого Патрику пришлось брать отпуск на работе и ехать с ней. Как обычно.

Элла уже несколько недель не разговаривает со своей сестрой.

Один лишь агент и представители массмедиа докучают ей своими звонками.

Порой на Эллу что-то такое находит, и она вдруг понимает, какой сумасшедшей стала ее жизнь.

Как быстро и неожиданно все завертелось.

Прошло пять лет с тех пор, как она окончила Театральную школу в Гётеборге и вернулась обратно домой в Стокгольм. Даже просто поступить туда было подвигом. Спустя несколько лет метаний, когда она разрывалась между дневной подработкой в супермаркете «ИКА» и вечерними курсами по сценическому мастерству, Элла поступила в Театральную школу. И окончила ее. Вышла из нее с верой в то, что она действительно способна играть на сцене.

Первые два года были очень хаотичными. Она снималась в рекламе, довольствовалась эпизодами в фильмах про комиссара полиции Мартина Бека и крохотными ролями в сомнительных постановках мелких частных театров. Но с тех пор минуло уже три года. Она помнит тот день, как будто он был вчера, – когда ей позвонил агент и рассказал, что SVT[4]4
  Шведская общественная телевизионная корпорация.


[Закрыть] собирается спонсировать новый большой проект. Трагикомедия о группе людей, которые работают в одном торговом центре под названием «Галерея», но в разных бутиках. Эллу хотели попробовать на роль Сигрид, веселой жизнерадостной болтушки из магазина одежды. Ей понравился сценарий, и пробы прошли хорошо. Но она никогда не думала, что «Галерея» возымеет столь колоссальный успех у зрителя. Внезапно все узнали, кто она такая, и теперь даже чашечку капучино она не могла купить без того, чтобы кто-нибудь на нее не посмотрел. Узнал ее. Улыбнулся ей.

Потом Элле дали главную роль в большой рождественской комедии «Ищу дом», после чего предложения посыпались на нее как из рога изобилия. Она действительно преодолела все препятствия и добилась успеха. Отныне она не испытывала недостатка ни в деньгах, ни в творчестве.

И все же… все же странно, как быстро сменились приоритеты. Ее агент все так же часто названивает ей и с таким же придыханием сообщает о работе в рекламе, словно это роль в кино. И ладно, если бы речь шла о телевизионной рекламе, после которой ей действительно есть чем гордиться. Так ведь нет, какие-то совершенно посторонние вещи, которые даже не связаны с актерством. Журнал «Амелия» хочет, чтобы Элла начала вести блог на их домашней странице. Канал TV3 изъявляет желание снять документальный фильм об их с Патриком повседневной жизни в Стокгольме. Каждый день она получает по пять запросов об участии в подкастах, а журнал «Веган» изъявил желание сделать ее своим официальным представителем только потому, что в одном из своих интервью она случайно упомянула, что обожает авокадо.

Временами Элла чувствует, что вся ее жизнь, по сути, это одна сплошная работа. А не только актерство.

Она не получает удовольствия от созерцания собственного лица на обложках журналов. Интервью для подкастов отнимают у нее время, которое она могла бы с пользой потратить на другие дела. И она бы не выдержала, если бы за ней и Патриком по пятам круглосуточно ходила съемочная группа. А еще, несмотря на всю свою любовь к авокадо, она вовсе не вегетарианка. Да-да!

Элла выходит из почты и кладет мобильный на стол. Делает еще один глоток чересчур сладкого напитка. На столе перед ней высится штабель картонных коробок. Она искоса поглядывает на сделанные от руки подписи на них. Одежда. Занавески. Фотографии. Почерк мамин. Это ее коробки.

Элла придвигает к себе ту, которая помечена «Фотографии». Снимает пыльную крышку и опускает взгляд в темные недра картонки.

Чего там только нет, начиная от толстых фотоальбомов в красных переплетах и заканчивая пластиковыми файлами с еще не отсортированными фотокарточками.

Она достает один из таких файлов, быстро пролистывает снимки. Смотрит на себя маленькую. Улыбается своим воспоминаниям. У нее было хорошее детство. Сравнительно спокойное, без травмирующих психику моментов. Идиллическим его, конечно, не назовешь – в нем не было ни качелей на яблоне, ни каникул у бабушки в деревне, ни больших шумных застолий, но и сказать, что ее родители где-то серьезно оплошали, у Эллы тоже язык не поворачивается.

На одном из снимков Элла сидит в семейной ярко-зеленой ванне в их доме в Швеции. Маленькая девочка заливается смехом в окружении мыльных пузырей. На другом снимке – мама в платье с коричневым узором. Вьющиеся волосы, в руке – бокал красного вина.

Элла чувствует, как ее глаза начинают наполняться слезами, и решает убрать все снимки обратно в коробку.

У нее пока что недостаточно сил для таких вещей.

Собравшись было накрыть коробку крышкой, Элла вдруг замечает внутри маленький бежевый конверт.

Она достает его и взвешивает в руке. Должно быть, в нем не так много фотографий, потому что по весу конверт довольно легкий.

Элла открывает его и высыпает снимки на стол. Снимки и… вырезки из газет. Черно-белые вырезки, взятые, кажется, из каких-то вечерних изданий. Какое-то время Элла в задумчивости смотрит на них.

Она не знает, что ожидала найти в этом конверте. Скорее всего, еще больше снимков себя самой.

Но среди вырезок на столе лежат три фотографии трех разных женщин. Снимки на вид старые, сделанные, судя по прическам, еще в восьмидесятые годы. При взгляде на их лица Эллу пронизывает неприятная дрожь вдоль позвоночника.

Что-то здесь не так.

Элла делает большой глоток коктейля. Одна из женщин кажется ей очень знакомой. Просто до жути. Но как такое возможно? Теперь, хорошенько рассмотрев снимки, Элла понимает, что перед ней вовсе не три разные женщины. Это все один и тот же человек – просто заснятый в разное время.

Больше Элла не успевает ничего подумать. Нечто заставляет ее кровь застыть в жилах.

Она бросает взгляд на залитую дождем улицу перед домом.

И видит, что за окном стоит какой-то человек.

Глава девятая

Осенний воздух кажется непривычно свежим и бодрящим, когда я бреду по булыжным мостовым Остермальма, возвращаясь из «Бернса». Мы с Рози пропустили по два бокальчика, и теперь я чувствую настоятельную необходимость чем-нибудь их закусить. Очень надеюсь, что Закке уже дома и прямо сейчас готовит что-нибудь вкусненькое.

Выходные в шхерах. С Рози. Совершенно бесплатно. Что может быть лучше? Да еще спа-процедуры. В последний раз я ходила на спа-процедуры, когда еще жила с Данне. Вроде как считается в порядке вещей посещать подобные места, когда ты состоишь с кем-то в отношениях. Чокаться шампанским в махровых халатах, погружаться в побулькивающее джакузи и целоваться под звездами.

Все то же самое мне предстоит делать в компании Рози. За исключением поцелуев, конечно.

Но не успела я добраться даже до Остермальмской площади, как у меня в кармане куртки завибрировал телефон. Обнаружив на дисплее номер Антонии Фьорелли, я моментально протрезвела.

На помощь!

– Силла Сторм.

– Привет, Силла, дорогая, все хорошо?

– Все…

– Приятно слышать. Слушай, у меня есть одна вещь, которую я должна тебе поручить.

– Здорово. Какое-нибудь новое дело?

– Не совсем. Я тут немного поболтала с девчонками из «Кровавого следа» – они просто АБАжают пропавших женщин, ты же знаешь, но, по их мнению, Лайла Дамм это… хм, как бы получше выразиться?.. Не модно, вот!

– Не модно?

– Ага. Совсем.

Трудно быть модным, когда ты исчез тридцать лет назад, думаю я, но Антонии решаю этого не говорить.

– Случай, конечно, прискорбный. Она пропала, никто до сих пор понятия не имеет куда, семья так никогда и не узнала, что с ней случилось, и прочее, и прочее, но мне трудно отыскать в ее случае УТП.

УТП – самый важный показатель в журналистском мире, это мне давно известно. Расшифровывается как «уникальное торговое предложение». Очевидно, одной нераскрытой тайны недостаточно. По мнению Антонии, делу требуется что-то еще. Вот если бы Лайла была всюду сующей нос репортеркой и откопала бы что-нибудь серьезное до того, как ее убили, – то это придало бы делу дополнительную уникальность. А еще лучше, если бы Лайла была замужем за знаменитой персоной, у которой обнаружилась бы склонность к жестокости. Тогда бы дело оказалось настолько уникальным, что Антония Фьорелли не задумываясь продала бы свою почку за кассету с уликами. Пусть даже я много раз сомневалась, есть ли у нее внутри вообще какие-либо органы.

– То есть… я должна совершенно вычеркнуть Лайлу? – разочарованно протянула я.

– Не совсем. Может, стоит приберечь ее для следующего выпуска? Никогда ведь не знаешь, как все повернется, но я хочу, чтобы к следующей неделе ты подготовила материал по совершенно новому делу. Юнас Вилкинс!

– Агась…

Знаю я, кто такой этот Юнас Вилкинс. Король криминального мира. Стоял за многими крупными банковскими ограблениями, ныне сидит за решеткой, но его имя до сих пор не сходит с уст толпы. Тот факт, что он красив, вызывает еще больший интерес к нему – те, кто от него без ума, хотят знать все. Но я не из их числа. Мне нравятся тайны. А этот Вилкинс, несмотря на всю свою красоту и ум, не представляет из себя ровным счетом ничего таинственного. Скорее, он самый обычный взломщик, но по всему видать, этот тип собирается стать тем, от кого будет зависеть мой следующий гонорар.

– Девчонки из «Кровавого следа» обожают Юнаса. Они им просто одержимы. Да мы и сами такие же, верно? Так что ставим его на следующую неделю. Идет?

– Никаких проблем. Я все сделаю!

Я засовываю мобильный обратно в карман куртки и начинаю спускаться вниз на перрон, однако ноги у меня словно свинцом налились. Ступени каменной лестницы устланы мокрой листвой и приходится держаться за поручень, чтобы случайно не поскользнуться. Хмельная дымка от шардоне рассеялась. Вот невезуха. Теперь мне снова предстоит начинать все сначала.

Страшно не хочется отказывать Рози, но у меня нет другого выхода.

Выходные в спа-отеле теперь кажутся ужасно далекими.

* * *

На следующий день разочарование от того, что я не еду в шхеры, никуда не делось – засело внутри, словно головная боль, угнездившаяся между висками и пожелавшая остаться. Суббота октября выдалась серой и дождливой, туман над Свеавэген что-то нашептывал мне, пока я тяжелым шагом поднималась по лестнице городской библиотеки.

С бумажным стаканчиком капучино в руке я подошла к сотруднице и попросила ее провести меня в исторический отдел. Я нацелилась на «Крупные ограбления» Джона Карлена – изданная в конце девяностых годов книга, в которой рассказывалось о знаменитых кражах в истории Стокгольма. Ведущие «Кровавого следа» часто любят начинать свой рассказ с воспоминаний о похожих случаях, прежде чем перейти к главной теме выпуска, и когда я нагуглила эту книгу в интернете, то поняла, что наверняка смогу найти в ней что-нибудь интересное по своей теме.

Закке говорит, что я ужасно несовременная, шляюсь по библиотекам в поисках каких-то потрепанных реликтов с пожелтевшими страницами, когда с таким же успехом все то же самое можно найти в интернете. Но для меня это приятная рутина, хорошее начало для нового задания. И потом, существует много такого, чего нельзя найти в Гугле. Интернет – это водоворот информации, как правдивой, так и ложной, и в нем нет ничего похожего на собранный и рассудительный голос автора, ведущего свой обстоятельный рассказ на страницах книги.

Я делаю глоток капучино и принимаюсь рыться на полках с исторической литературой. И довольно быстро нахожу нужную мне книгу. До чего же она толстая. Джону Карлену явно было что рассказать о знаменитых ограблениях. Я сую увесистый том под мышку, и в ту же секунду из моей сумочки на плече доносится пронзительная трель.

У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Наверное, потому, что я нахожусь в библиотеке. Где принято соблюдать тишину. Какая-то женщина, похожая на библиотекаршу, сердито посмотрела в мою сторону. Одарив ее извиняющейся улыбкой, я поторопилась включить беззвучный режим. И, к своему большому удивлению, увидела, что мне пришло сообщение от Адама.

Привет! Слышал, моя мама собирается умыкнуть тебя на следующих выходных. Ты, кстати, знала, что на Буллхольмене есть спа? Когда открываются водные процедуры? Надеюсь, у тебя найдется время поужинать у меня дома в среду?

Я почувствовала, как мои губы начинают сами собой расползаться в улыбке, но тут же спохватилась, когда поймала на себе сердитый взгляд все той же женщины. Не трудно догадаться, о чем она думает. Черт бы побрал этих подростков с их телефонами. Я уже давно не подросток, мне уже за тридцать, но, с другой стороны, старая карга выглядит так, словно родилась еще до Рождества Христова. Я поскорее запихнула мобильный в сумку, чтобы избежать лишних взглядов.

Как в этой жизни все непредсказуемо, думаю я. Не одно, так другое. Я не смогу поехать с Рози, зато встречаюсь с Адамом Онгстрёмом.

Прошлым летом, когда мы с ним познакомились, меня как раз бросил парень и я пребывала в отчаянии и тоске. А потом в мою жизнь вошел этот стильный мужчина в своем элегантном костюме. Красивый, веселый и обаятельный до невозможности. В тот вечер мы были с ним в ресторанчике в гавани Буллхольмена, а ночь, которую мы после провели с ним в моем садовом домике, намертво врезалась в мою память. Дня не проходит без того, чтобы я не думала о ней, о нем и о том, как он заставил меня вновь почувствовать себя женщиной. Конечно, время для этого было выбрано не слишком удачное, если вспомнить убийства и прочие кошмары, происходившие на острове в тот момент, и тем не менее между нами возникло нечто особенное. Нечто, чего я никогда не чувствовала раньше. Нечто совершенно новое.

Ужин у него дома похож на шаг в правильном направлении. Во всяком случае, я на это надеюсь. И, не удержавшись, я на радостях подпрыгиваю возле стеллажей с исторической литературой.

Я попробовала представить себе его квартиру, в которой никогда не была. Интересно, она похожа на своего хозяина? Такая же прибранная и элегантная? Или все совсем наоборот? У меня так и ёкает в животе, когда я думаю об этом.

Наконец-то. Так держать, Силла!

Но внезапно я замечаю кое-что, что спускает меня с небес на землю под своды городской библиотеки.

Ряд темно-синих корешков передо мной. Тома «Шведской криминальной хроники». Год за годом. И книга, на которой останавливается мой взгляд, – выпуск «Шведской криминальной хроники» за 1988 год.

Год, когда пропала Лайла Дамм.

* * *

Вскоре я уже сидела в крохотной кофейне неподалеку от Свеагатан. Я взяла себе большую чашку зеленого чая (чтобы не начать ходить ходуном после всего выпитого в библиотеке кофеина) и положила перед собой на столик книгу в синей с пятнами обложке. На самом деле я взяла сегодня две книги, просто «Крупные ограбления» остались лежать в пакете.

Совсем скоро я возьмусь за нее. Честное слово.

Но сейчас мне сложно оторваться от «Шведской криминальной хроники» за 1988 год. Я догадывалась, что Лайла обязательно там окажется, и не ошиблась. В книге есть даже ее черно-белый снимок: грива светлых вьющихся волос и широкая улыбка. Очень похоже на фото для портфолио.

Шрифт, которым набран текст рядом со снимком, напомнил мне шрифт старых печатных машинок.

Лайла Дамм (род. 1962) – известная в стокгольмских кругах актриса и публичная персона. Постоянно бывала на премьерах фильмов и мероприятиях с участием знаменитостей, ее часто видели в компании многих известных актеров и актрис Стокгольма. В отличие от большинства своих знакомых, актерскому ремеслу нигде специально не училась. В киноиндустрию попала, играя в дешевых сериалах и работая моделью.

Лайла Дамм пропала в октябре 1988 года. Ее сестра Ингрид сообщила полиции о ее исчезновении 15 октября. Известно, что на момент своего исчезновения Лайла была беременна. Вечером 14 октября один свидетель видел актрису, гуляющей по Кунгсгатан, после чего ее след резко теряется.

Полиция допросила большое количество знакомых Дамм, но задержан никто не был.

Полиция искала Лайлу Дамм даже в летнем домике ее семьи на острове Буллхольмен в Стокгольмских шхерах, но безрезультатно.

На момент написания этих строк никто так и не был схвачен и привлечен к уголовной ответственности за исчезновение Лайлы Дамм, которое, кстати, не может рассматриваться как насильственное. Дамм вполне могла исчезнуть по собственной воле.

Мусоровоз с грохотом и звоном опорожнил контейнер с винными бутылками за окном кофейни. Вздрогнув, я очнулась и сделала глоток горячего чая.

Мой взгляд намертво вцепился в одно-единственное слово в тексте. Буллхольмен.

Ну и дела. Я хмыкнула про себя – до чего же тесен мир.

Возможно, вопреки всему мне не придется говорить Рози «нет».

Выходные в спа-отеле, совмещенные с небольшим любительским расследованием, совершенно неожиданно показались мне совсем неплохим времяпрепровождением. Юнас Вилкинс может и подождать. Как бы то ни было, все-таки я в первую очередь журналист, и мне не привыкать садиться писать материал в последний вечер перед сдачей работы.