Текст книги "Что ты делаешь"

На Центральном авторынке его ждали, поэтому он управился довольно быстро. Какой-то давний знакомый сослуживца Виктора занимался в городе К. продажей подержанных дорогих иномарок. Сбережений Виктора хватало на почти новый полноразмерный кроссовер33
  Кроссовер – автомобиль повышенной проходимости, в большей степени объединяющий в себе качества внедорожника, но также имеющий недостатки и преимущества других классов автомобилей (в основном с кузовом «универсал», «хетчбэк» и «минивэн»).


[Закрыть] «ауди».

Когда Виктор, следуя четким указаниям сослуживца, отыскал продавца и увидел приготовленную для него машину, у него дух перехватило от восхищения. Огромный пятиметровый в длину автомобиль сиял черным лакированным кузовом в утренних лучах солнца.

Продавец, мужчина лет сорока в дорогом костюме, издалека увидев Виктора и профессионально, на уровне инстинкта, определив своего клиента по внешним признакам, проворно распахнул все двери автомобиля, демонстрируя убранство салона и простор багажного отделения. Потом, посадив Виктора за руль, продавец, дотянувшись рукой с пассажирского сиденья, повернул ключ в замке зажигания. Мощный дизельный двигатель сыто заурчал.

Виктор застеснялся накрывшего его с головой детского восторга. Никогда еще у него не было такого автомобиля! И, как знать, может, если б не Римма, никогда бы и не было.

Показав автомобиль со всех сторон и получив безоговорочное согласие Виктора на его покупку, продавец аккуратно пересчитал наличные деньги, передал Виктору ключи и документы, и, не удержавшись, напоследок спросил:

– Женщина-то красивая?

– Очень, – утвердительно покивал головой Виктор и, пожав продавцу руку, сел в свою новую машину.

Вопрос с автомобилем был решен, и Виктор, предвкушая удовольствие от предстоящей поездки по трассе из города К. до городка, поехал в сторону торгового центра.

Покупка одежды в этой стране, в особенности в магазинчиках города Б., для Виктора всегда была проблемой, и дело было вовсе не в деньгах.

Одежду в город Б. (и не только в город Б., а вообще в любой город мира), преимущественно, привозили из Китая. Каждый раз, когда дело доходило до примерки, Виктора доводили до белого каления попытки продавщиц втиснуть его в маломерные брюки или рубашки, больше подходившие для подростков, чем для взрослого мужчины. При росте под метр девяносто Виктор носил как минимум пятидесятый российский размер одежды, а то и пятьдесят второй. Но периодически под натиском продавщиц, которым нужно было продать товар независимо от того, подходит он покупателю или нет, Виктор приобретал какую-нибудь вещь заведомо маленького размера. Эти вещи складывались им в специально отведенный для них пакет и ни разу в жизни не надевались. Пакет с годами пополнялся все новыми и новыми экземплярами и занимал все больше и больше места в шкафу.

«Нужно отдать его Вере Петровне, как только вернусь», – подумал Виктор, паркуя автомобиль возле трехэтажного торгово-развлекательного центра, на фасаде которого пестрели вывески известных торговых марок.

В городе Б. таких моллов44
  Молл – крупный торговый комплекс с множеством павильонов, продающих потребительские товары. Среднестатистический покупатель остается в молле около 80 минут и тратит 75 долларов США за визит.


[Закрыть] не было, поэтому все надежды Виктор возлагал на этот торгово-развлекательный центр.

«Может, хоть тут найдутся вещи моего размера», – разговаривая сам с собой, вздохнул он и шагнул внутрь.

Спустя полчаса хождений Виктор нашел то, что искал, – просторный магазин мужской одежды различных иностранных марок, в ассортименте которого была и одежда, и обувь, и аксессуары. Едва он переступил порог, как к нему поспешили две продавщицы. Они так круто взяли его в оборот, поднося к примерочной кабинке все новые и новые вещи, что меньше чем через час выжатый как лимон Виктор, оставив на кассе кругленькую сумму, вышел из магазина с горой пакетов, в которых лежали вещи на все случаи жизни.

Теперь у жениха-капитана не было шансов.

Виктор отнес покупки в машину, сложил их в багажник, не упустив при этом возможности опять полюбоваться своим приобретением. Потом он вернулся в торговый центр перекусить в ресторанчике.

После вкусного обеда он, выйдя из ресторана, чуть задержался у стеклянных дверей парикмахерской, но, вспомнив о том, как подобает выглядеть офицеру, прошел мимо и двинулся в обратный путь.

Новый автомобиль превзошел все его ожидания. Мощный, устойчивый на дороге, комфортный. Виктор ехал обратно и наслаждался поездкой.

Из города К. он приехал поздно вечером. Автомобиль следовало поставить на учет в дорожной полиции города Б., поэтому Виктор не поехал в городок, а заночевал в городе Б. Он выбрал гостиницу на окраине города Б. с собственной парковкой, поставил машину и, не чувствуя ног от усталости, поплелся спать.

* * *

В городок Виктор въезжал, словно рыцарь на вороном коне. В дорожной полиции он получил государственные регистрационные знаки на машину, оформил все документы и к одиннадцати часам утра был у выкрашенных белой краской ворот КПП. Миновав их, Виктор на развилке взял левее и с достоинством двигался мимо заброшенного, с годами заболоченного стадиона, действовавшего автопарка, овощехранилищ и холодильных камер военторга, котельной, повернул направо и из-за крутого поворота, заросшего ивами, выехал на пятачок к магазину «Космос».

У магазина было отчего-то людно, и появление Виктора не могло остаться незамеченным.

И тут из дверей «Космоса» вышла Она. В легком пестром платьице, открывавшем стройные ноги, обутые в сандалии. Непривыкшее к палящему солнцу лицо Она скрывала под широкими полями соломенной шляпки, плечи тоже были спрятаны под цветным полупрозрачным палантином. Она старательно следила за тем, чтобы не обгореть на солнце. В левой руке Она сжимала телефон, в правой – вместительную тряпичную сумку, доверху заполненную продуктами.

Из-за изолированности городка и отсутствия поблизости каких-либо других магазинов в «Космосе» все было очень дорого. Экономные жители городка, у которых были свои автомобили, только в самых крайних случаях покупали продукты в «Космосе» – цены по местным меркам кусались. Люди предпочитали съездить раз в неделю на рынок города Б. и там закупить все необходимые продукты, чем платить втридорога местному предпринимателю.

Те, у кого транспорта не имелось, а также неопытные пресловутые молодые лейтенанты, которые только приехали в городок (Виктор в свое время тоже не был исключением), наоборот, были постоянными покупателями в «Космосе» благодаря которым бизнес у хозяина-проныры процветал.

Со временем Виктор, поддавшись настроению окружающих, перестал покупать продукты в «Космосе». Никаких неудобств ему такой вариант не доставлял. Довезти по жаре кусок сливочного масла, чтобы оно не превратилось на заднем сидении в топленое, было единственной проблемой в летнее время.

Увидев Ее, Виктор, не контролируя себя, подъехал к ней и опустил пассажирское стекло.

– Здравствуйте. Подвезти? – поздоровавшись, спросил он, выразительно качнув головой в сторону сумки с продуктами.

– Здравствуйте, спасибо, мне не тяжело, – уголками губ улыбнулась Она.

– Может, все-таки подвезти? – настаивал Виктор.

– Нет-нет, спасибо, я недалеко живу, – пробормотала та, внимательно следя взглядом за чем-то, движущимся за спиной у Виктора. – Мне пора.

С этими словами Она быстро зашагала по ухабистому асфальту Приморской улицы в сторону озера.

Виктор обернулся и увидел проезжавшую мимо него тентованную «газель», к которой было приковано внимание его очаровательной собеседницы.

Подъехать к дому Виктора можно было со стороны бродвея или заброшенных домов, и он, заинтересовавшись «газелью», решил в некотором смысле проследить за ней. То, что Виктор увидел дальше, немало удивило его.

«Газель» с откинутым наверх тентом стояла под разгрузку у второго подъезда дома №43, крайнего слева в ряду одинаковых асимметричных домов из серого кирпича.

Виктор проехал чуть дальше, притормозил у «генеральского домика» (замаскированной под ветхую избушку сауны для VIP-гостей командира части) и, повернувшись вполоборота, посмотрел сквозь стекло задней пассажирской дверцы.

Жених-капитан с важным видом («Как павлин», – хмыкнул про себя Виктор) прогуливался возле «газели», контролируя процесс разгрузки. Как заметил Виктор, разгружали, пожелавшие подхалтурить работяги из гражданского персонала городка, стройматериалы.

Оказалось, за считаные дни, что Виктор был в отъезде, сладкая парочка успела получить служебное жилье и заняться его капитальным, судя по количеству материала в «газели», ремонтом. Такой прыти Виктор, признаться, не ожидал.

«Обживают любовное гнездышко, – подумал он. – Зря».

Тем временем работяги продолжали таскать из «газели» в подъезд пластиковые ведра со шпатлевкой, канистры с грунтовкой, бумажные мешки с сухой смесью для заливки пола, гипсокартонные листы и алюминиевые профили для них.

Виктор засек по часам, сколько времени требовалось работягам, чтобы сделать одну «ходку» с материалом до квартиры и обратно, и с большой долей уверенности предположил, что квартира сладкой парочки находилась на последнем, четвертом этаже. Ему пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, что как раз тринадцатая квартира на четвертом этаже пустовала с тех пор как уволился главный балагур и массовик-затейник городка – однокурсник Виктора с женой и маленькой дочкой.

Новость о ремонте не слишком обрадовала Виктора, но придала ему еще большей решимости. Ему бы тоже не помешало обновить интерьер. Ну, это дело поправимое.

Он отъехал от «генеральского домика», припарковал машину возле своего дома и, вспомнив про обновки, по-прежнему лежавшие в пакетах в багажнике, поспешил с ними домой.

Чтобы новая одежда поместилась в платяном шкафу, Виктор основательно проредил свой гардероб. Мешок с ненужными ему вещами, который он приготовил для Веры Петровны, оказался неподъемным. Пришлось разложить его на два поменьше. Наконец он все развесил на плечики и, утомленный этой возней, прилег подремать перед заступлением на боевое дежурство.

* * *

Теперь каждое боевое дежурство, особенно, ночное Виктор проводил в мыслях и мечтах о ней.

Он был начальником боевого расчета. Вместе с ним на боевое дежурство всегда заступали еще три человека: инженер боевого расчета – офицер младше по званию, и два старших оператора – как правило, солдаты срочной службы.

Боевое дежурство (БД) – высшая форма поддержания боевой готовности. Боевое дежурство является выполнением боевой задачи. Личному составу дежурной смены при несении боевого дежурства запрещается (в том числе) отвлекаться, заниматься делами, несвязанными с выполнением обязанностей по несению боевого дежурства.

Несмотря на вышесказанное, весь боевой расчет, несший боевое дежурство по ночам, спал. Особенно, солдаты-срочники. Виктора, конечно, бесило, когда телефонный аппарат разрывался от оглушительных звонков, а солдат, специально посаженный возле него, чтобы не проспать важный звонок от командования, продолжал сладко спать. И чем громче и дольше звонил телефон, тем слаще был солдатский сон. Но поделать с этим ничего было нельзя. Виктор был слишком порядочным человеком и начальником, чтобы спать самому, а солдат заставлять бодрствовать. Поэтому спали всем боевым расчетом.

Но с Ее появлением в городке Виктор потерял сон. И стал отвлекаться. С идиотским выражением лица он сидел теперь ночами на боевом посту над сборником общевоинских уставов и мечтал. Случаев, когда солдаты, заступавшие вместе с ним на боевое дежурство, не могли сдержать смеха при виде романтически настроенного начальника, было не счесть. Но Виктору было наплевать на них. В предстоящей схватке с женихом-капитаном он был сам за себя, и тактик, и стратег одновременно. Для него крайне важно было правильно настроиться.

Виктору понадобилось почти две недели, чтобы от теории перейти к практике – отважиться и приступить к атаке. Эти две недели он постоянно пересекался с ней то на улице, то, как ни странно, на работе.

Вскоре выяснилось, что Она военный психолог. Модная, но, к сожалению, малооплачиваемая специальность. Вообще военная психология обрела самостоятельность как особая дисциплина в начале двадцатого века. Глобально, задачами ее являлись такие на первый взгляд серьезные вещи, как: определение психологических критериев отбора личного состава по родам войск и для специальных заданий и психологическая подготовка личного состава; разработка психологических основ боевой подготовки; изучение взаимоотношений между начальством и подчиненными; изучение поведения человека в специфических условиях и поиск путей повышения эффективности восприятия; исследование особенностей мышления военачальников разных уровней; разработка методов психологической войны (иначе, спецпропаганды – психологического воздействия на войска противника и население с целью их деморализации и склонения к прекращению сопротивления); изучение влияния стресса, вызванного боевой обстановкой, на поведение человека; оказание психологической помощи военнослужащим, членам их семей и гражданскому персоналу; психологическое просвещение военнослужащих; психологическая профилактика нарушений воинской дисциплины.

По факту обязанности военного психолога в городке сводились к минимуму: беседа с солдатами перед каждым боевым дежурством, чтобы, зная их психоэмоциональное состояние, сделать выводы о психологическом климате в роте; периодические, проводимые согласно уставу совместно с начальником медицинской службы городка, командирами подразделений и их заместителями по воспитательной работе, мероприятия по выявлению военнослужащих с отклонениями в физическом и психическом развитии (склонных к алкоголизму, токсикомании, наркомании) и принятие мер по их лечению.

Обращаться за психологической помощью к военному психологу в городке было не принято – все боялись пересудов и сплетен. Хотя если б не пустые домыслы, сколько печальных событий удалось бы предотвратить…

В общем, работа была непыльной.

Предыдущий военный психолог, щуплый молодой человек лет тридцати с совершенно невыразительной внешностью, углубился в науку – честь ему и хвала, разумеется, – и уехал из городка в Санкт-Петербург, воплощать свои теории в жизнь. А на его место приехала в звании капитана переводом к новому месту службы из аналогичного военного городка в Московской области Она. Заманили Ее приличной зарплатой. Уж что-что, а с финансовой стороны служба в городке была гораздо выгоднее службы, например, в той же Московской области.

Поперебивавшись несколько лет с хлеба на воду, грея душу мыслью, что Москва близко – только руку протяни (если, конечно, не протянешь с голоду ноги), Она наконец не выдержала и приступила к решительным действиям. Действия эти возымели результат, и через полгода, в середине лета Ее изящная ножка ступила на как всегда, запыленную, выжженную солнцем землю городка. А вместе с ней в городок переехал Макс, Ее жених. Они были знакомы со школы, вместе заканчивали военную академию.

Младший брат Макса на гражданке занимался бизнесом в интернете. Де-юре этот бизнес принадлежал только ему, а де-факто доход от этого бизнеса делился пополам между братьями. Поэтому жених, военнослужащий, правда, как и Она, капитан (но это мало что меняло в денежном выражении) мог безболезненно переезжать с невестой куда угодно, лишь бы под рукой была связь и доступ в интернет.

После той ситуации с попыткой подвезти Ее Виктор чувствовал себя неловко. Вроде бы ничего смертельного не произошло, и в то же время неприятный осадок у него остался. Происхождение этого осадка было ему не понятно, но воспоминания о том случае вызывали у него внутреннюю досаду и смущение.

Виктора мучило желание познакомиться. И судьба благоволила к нему.

* * *

Как-то в выходной день, повинуясь странному чувству, чуть ли не инстинкту, Виктор рано-рано утром отправился на прогулку. Путь его лежал в реликтовую туранговую55
  Туранга сизолистная (или тополь сизый) – дерево средней высоты с искривленным стволом, толстой, рыхлой корой и негустой шатровидной кроной. Благодаря своей мощной корневой системе, погруженной в почву на глубину до пятидесяти метров, туранга способна «качать» воду из-под песков и может выживать в суровых степных условиях, где летом почти все живое высыхает. Узкие длинные и широкие яйцевидные листья с обеих сторон у нее покрыты сизым налетом. Туранга – реликтовый тополь, т.е. дерево, пережившее ледниковый период.


[Закрыть] рощу, расположенную на берегу озера километрах в семи на север от городка. С этой реликтовой туранговой рощей и несколькими другими неподалеку все было очень серьезно – как уникальный памятник природы и редкий, исчезающий вид они находились под охраной государства.

Виктор шел и шел по степи вдоль озера, пока не заметил маячивший перед ним метрах в семистах и странно подпрыгивавший силуэт. Он ускорился и немного погодя понял, что впереди бежит Она. Одетая в темно-синие обтягивающие штаны и тонкую футболку, Она стремительно двигалась к туранговой роще.

Оттого что бежала Она отнюдь не трусцой, а скорее, как заправский спринтер, у Виктора закралось тревожное подозрение: либо за ней кто-то гонится, либо что-то случилось. Он невольно прибавил шаг, но расстояние между ними никак не сокращалось. Тогда он тоже побежал.

Припустив за ней, Виктор мысленно похвалил себя за то, что надел на прогулку спортивный костюм и подходящую обувь, и заодно добрым словом вспомнил Султанову, которая однажды в мимолетном порыве похудеть купила себе, и ему за компанию, хорошие фирменные кроссовки.

Бегал он всегда неплохо. В академии и позже на службе ему довольно легко давалось так называемое ускоренное передвижение (в частности, марш-броски). Правда, в последнее время он стал слишком часто налегать на бутерброды – примитивную холостяцкую еду. Вариантов их было несколько: хлеб, сливочное масло и толстый кусок сыра; хлеб, нарезанные кольцами помидор и репчатый лук, и толстый кусок копченого мяса; хлеб и толстый слой фруктового или ягодного повидла, джема или, реже, домашнего варенья (баночку которого иногда дарила ему благодарная Вера Петровна). Хлеб был его врагом номер один. Неудивительно, что на середине дистанции дыхание его стало чуть ли не оглушающим.

Подбегая к туранговой роще, Она, услышав за спиной шорох чьих-то шагов, не оборачиваясь, постепенно стала замедляться. Когда Виктор нагнал Ее в роще, Она вдруг остановилась как вкопанная, и резко обернулась. Этого он не ожидал, реакция торможения сработала с опозданием, и он чуть не сбил Ее с ног. Их лица оказались так близко друг перед другом, что Виктор чувствовал Ее участившееся дыхание. От Ее лица его отделял лишь козырек его бейсболки.

– Вы?! – удивленно выдохнула Она, вскинув брови. – И без машины? – продолжала вопрошать Она и сама ответила: – Сегодня я не отказалась, если б вы предложили подвезти меня – слишком далеко убежала.

Виктор от неожиданности вытаращил на нее глаза.

Она откинула с лица выбившуюся из зачесанных в конский хвост волос белокурую прядь, внимательно посмотрела на него и расхохоталась:

– У вас такой растерянный вид!

Виктор беспомощно развел руками. В тот момент он пытался сделать два дела одновременно: по возможности незаметно восстановить дыхание и справиться с одолевшим его смущением.

– Римма. – Она протянула ему узкую ладонь с длинными тонкими пальцами.

– Виктор, – слегка сжал он ее ладонь своей лапищей и поспешил убрать руки в карманы серых спортивных штанов с резинками на щиколотках. После бега дыхание у него восстановилось, и он спросил: – А почему так далеко убежали?

Римма загадочно улыбнулась, пошарила пальцами над вырезом футболки и, нащупав провод наушника, протянула его Виктору.

– Послушайте.

Виктор воткнул наушник в левое ухо и прислушался к раздававшимся звукам.

– Латино? – через несколько секунд пробормотал он.

Провод наушника был коротким, Виктору пришлось подвинуться поближе к Римме, и он поспешно, чуть ли не силой всучил ей этот чертов наушник.

– Разбираетесь? – прищурилась та.

– Что вы… – покачал головой Виктор. – О чем они поют?

– Обычно о несчастной неразделенной любви, – усмехнулась Римма. – У вас классная бейсболка.

– Спасибо.

Бейсболка у Виктора была дорогая и действительно красивая – зеленого, скорее изумрудного цвета, с вышитыми золотистыми нитками надписями на иностранных языках. Он купил ее в молле в городе К. и, оказывается, не зря.

– А вот еще послушайте, – Римма вновь протянула ему короткий провод наушника.

На этот раз он заслушался. Песня брала за душу.

Римма с интересом за ним наблюдала.

Со стороны это, наверное, выглядело чересчур интимно. Малознакомые мужчина и женщина стоят посреди рощи, близко-близко друг к другу, скрытые деревьями от посторонних глаз. Она не свободна. Он с первого взгляда влюблен в нее, и она это чувствует. На последних аккордах Виктор спохватился и слишком резко отпрянул от Риммы.

– Вам не пора возвращаться?

– Ну-у-у… что ж… – Она вскинула вверх левую руку, на запястье которой свободно болтались строгие часы на черном кожаном ремешке, и посмотрела на циферблат. – Пожалуй, пора. Только не бегом, – пошутила она.

Хорошо воспитанный Виктор поддержал ее шутку сдержанным смешком.

Они вышли из тени рощи и, болтая, не спеша побрели в сторону городка. Раннее утро перешло в позднее, а позднее утро постепенно переходило в знойный день. Солнце припекало, и прогулка превращалась в испытание. Виктор и Римма непроизвольно зашагали быстрее.

По дороге она рассказывала о себе. Оказывается, ей было почти двадцать девять лет. Одиннадцать с лишним из них она отдала военной службе. А ведь и к Виктору тоже подкрадывался четвертый десяток.

– Вам никогда не хотелось бросить все и уйти со службы? – спросил Виктор, шагая по степи.

– Если честно, нет, – пожала плечами Римма. – Это часть моего плана по достижению карьерных высот. – Она рассмеялась.

А вот у Виктора неоднократно появлялись мысли уехать из этой дыры к чертовой матери. Останавливало одно – необходимость при таком раскладе более-менее регулярного общения с родителями. С ними у него как-то с самого начала не сложилось теплых отношений. Нет, они его любили, даже обожали, но он всегда чувствовал какую-то дистанцию. С годами, проведенными вне родительских стен, и без того непрочные взаимоотношения утекли, словно песок сквозь пальцы.

Последним днем, проведенным в родительском доме (если точно, квартире), был день накануне его отъезда на вступительные экзамены в Ленинградскую область.

Виктор звонил родителям лишь несколько раз в год: в их дни рождения, но Новый год, матери – на 8 Марта, отцу – на 23 февраля, а они ему – в октябре на его профессиональный праздник, чем немало нервировали его, потому что себя он до конца военным так и не начал ощущать, и на день рождения.

Он поморщился. Темы родителей он касаться не любил и старательно ее избегал.

– Что-то не так? – незамедлительно отреагировала Римма.

Виктор сообразил – пока он предавался не слишком приятным воспоминаниям, Римма что-то рассказывала ему, а он прослушал. Пальцы сами сжались в кулаки у него в карманах. Еще не хватало отвлекаться от нее на такую ерунду!

Конечно, он понимал, что странная, давно ставшая критической, ситуация с его родителями – совсем не ерунда, но и решать эту проблему, существовавшую много лет, ему не хотелось. Пусть все остается на своих местах. Вероятнее всего, такое положение вещей устраивало не только его, но и родителей.

– Все в порядке, – запоздало ответил он на ее вопрос.

Повисло неловкое молчание.

– А ты видела поющий бархан? – выпалил он и, вспомнив, что они не переходили на ты, густо покраснел.

– Нет, не видела, – не обратила внимания на допущенную бестактность Римма или искусно сделала вид, что не обратила. Зато заметила, как лицо Виктора мгновенно приобрело свекольный оттенок. – Сегодня опять жарко. Тебе плохо?

Нет, Виктору от ее слов стало очень хорошо.

Вот так они непринужденно перешли на ты.

Оставшийся путь до городка они преодолели еще более быстрым шагом – жара усилилась, находиться на солнцепеке было невыносимо. Их разговор крутился около первых впечатлений Риммы от нового места службы и перешел, было, на тему хобби в свободное от работы время, но впереди показались остовы заброшенных автомобильных гаражей и ряд заброшенных домов, и Римма быстро сказала:

– Спасибо, что составил компанию и проводил. Тебе прямо, а мне направо – нужно зайти в магазин, купить молотой корицы к кофе.

Виктор был сбит с толку этой молотой корицей – ему трудно было представить, чтобы Алишер, хозяин-проныра «Космоса», вообще знал о существовании такой специи и когда-либо задумывался о таком изысканном ассортименте.

– Заходи в гости, если что. Я живу в сорок втором доме, первый подъезд, первая квартира, на первом этаже слева, – напоследок на одном дыхании сказал, что в голову взбрело, Виктор и осекся.

Сбрендил он, что ли. Так похабно разговаривать с женщиной и предлагать ей всякие непристойные вещи. Это все из-за дикой жары – расплавила ему все мозги.

Римма плутовато сощурила синие глаза:

– Значит, на первом этаже слева?

– Так и есть, – снова покраснел, как помидор, тот и сдавленным голосом повторил: – Если что…

– Если что – зайду, – одарила она его на прощание милой улыбкой и зачем-то подмигнула.

Окончательно сбитый с толку Виктор и не заметил, как Римма скрылась из виду, а он остался стоять на перекрестке, ругая себя на все корки за безудержную болтовню.

Но самым потрясающим было то, что спустя чуть больше недели Римма все-таки зашла к нему в гости!

* * *

Выходной день выдался у Виктора бестолковым.

Утром он пришел с боевого дежурства и по привычке прилег поспать. Но не тут-то было. Едва он закрыл глаза, как понял, что в квартире дышать нечем – жара не спадала все дни с той прогулки в туранговой роще и, казалось, было видно, как перегретый воздух вязким бесцветным киселем заполняет все свободное пространство.

Коротко выругавшись, он встал и, подтащив напольный вентилятор поближе к кровати, включил его. Стало только хуже. На него дуло чуть ли не кипятком.

Виктор рванул в душ. Пришлось пропустить нагревшуюся в трубах воду – такого варварства раньше он себе никогда не позволял – и, дождавшись воды из озера, он, стиснув зубы, чтобы не заорать, подставил разгоряченное тело под холодные струи. Немного охладившись, он промокнул капли воды на теле и, бросив мокрое полотенце на пол, упал в кровать.

Сквозь тяжелый, словно бетонная плита, сон он услышал какой-то грохот и за ним – звон посыпавшегося стекла.

«Воры!» – мелькнуло в сонном мозгу Виктора, и он взвился над кроватью. Вот они, прелести жизни на первом этаже, пусть и в таком малюсеньком военном городке.

На улице было темно, как будто наступил поздний вечер. Проспал он действительно долго – часы на журнальном столике показывали почти четыре часа дня, – но не до ночи же.

Виктор покрутил головой. Стекла обоих окон в комнате целы. Значит, звук был откуда-то из кухни.

Прихватив стоявший на полу утюг, Виктор в одних трусах кинулся в кухню и замер на пороге.

Никого.

Линолеум был весь усыпан осколками.

Сквозняком распахнуло дверь лоджии и от удара об холодильник разбило в ней стекло.

Громко и забористо матерясь, Виктор поставил утюг на обеденный стол и поплелся в ванную за совком и веником.

Собрав куски стекла, он высыпал их в мусорное ведро и вышел на лоджию.

На улице собиралась гроза. Небо заволокло густыми черными тучами, ветер стих, все замерло, концентрированный жар повис в воздухе. Звенящая тишина городка превратилась в зловещую.

Виктор минуту посмотрел в окно и вернулся в кухню вскипятить чайник. Наливая воду, он почувствовал, что голоден. Пошарив в морозильном отделении холодильника, он извлек оттуда пачку пельменей. В ожидании вкусного позднего обеда, переходящего в ранний ужин, Виктор поставил на плиту кастрюлю с водой, бросил туда щепотку соли, немного душистого горошка и пару сушеных лавровых листьев и пошел одеваться. В трусах он себя чувствовал некомфортно даже дома. Хоть к нему и редко приходили без предупреждения, он предпочитал всегда быть во всеоружии на такой случай.

Он открыл шкаф и задумчиво заглянул внутрь. Где-то там, в глубине должны лежать его шорты…

Сквозь пустовавший проем в двери лоджии в квартиру ворвался оглушительный треск – мощнейший раскат грома. И тотчас за ним – какофония сирен сработавших автомобильных сигнализаций. Виктор с интересом выглянул в окно. Дождя еще не было. Где-то вдалеке беззвучно мерцали молнии. Природа затаилась в ожидании бури.

На городок надвигался ураган, первый за это лето. Наученный горьким опытом и ставший с годами предусмотрительнее, Виктор поспешил закрыть окна на лоджии и в комнате. Одного стекла из двери лоджии он уже лишился, не хватало еще, чтобы разбило остальные.

Поднялся ветер. Было видно, как по пустым улочкам городка мело песок. Если не закрыть окна, добрая половина этого песка окажется внутри квартиры.

Виктор захлопнул последнюю фрамугу на лоджии, задвинул шпингалет и снова посмотрел в окно. Ветер безжалостно трепал и без того нестройные ивовые деревца. Шквалистый порыв прошелся по водной глади озера, пустив рябь, а затем и по городку, подняв в воздух новые порции песка и пыли.

Он шагнул с лоджии в кухню, но замер прислушавшись. Виктор явственно услышал какой-то стук – тук-тук-тук-тук, – но не понял откуда.

«Дождь начинается», – решил он и обернулся проверить.

Дождь не начинался.

Виктор стоял одной ногой на лоджии, другой – в кухне, ничего не понимая.

И снова раздался настойчивый стук.

Тук-тук-тук-тук.

Виктор догадался, что стук происходит от ударов снаружи по ограждению его лоджии. Он со скоростью света метнулся к окну и распахнул створку настежь.

Никого.

Едва он высунул голову из окна, как услышал знакомое «тук-тук-тук-тук» в комнате. В два прыжка преодолев расстояние от лоджии до окна комнаты, Виктор, напрочь позабыв о песке, широко раскрыл его и высунулся по пояс наружу.

Никого.

Он поспешно захлопнул окно и в смятении хотел было присесть, но так и застыл в нескольких сантиметрах над стулом, застигнутый врасплох трелью дверного звонка.

Сначала это «тук-тук-тук-тук», теперь звонок, да еще обстановка на улице, хоть фильм ужасов снимай…

«Да что такое! – взъярился Виктор, вскакивая. – Мужик я, или где?!»

Он подлетел к входной двери и с такой силой дернул за ручку, что чуть не сорвал ее с петель.

На пороге стояла Римма, кутавшаяся в белый вязаный кардиган. От неожиданности Виктор застыл, как изваяние.

– Привет, – поздоровалась она, с любопытством заглядывая через его плечо в квартиру.

Взбудораженный подозрительным стуком, а потом внезапным появлением Риммы, Виктор ошарашенно кивнул и продолжил стоять.

– Можно войти? – Римму привлекало его странное поведение и разжигало в ней все больший интерес.

Он посторонился, пропуская ее в прихожую.

– Не разувайся! – замахал он руками, увидев, что она наклонилась расстегнуть застежки на красивых замшевых туфлях. – У меня не прибрано.

Римма мягко рассмеялась, но туфли снимать не стала.

Они продолжали стоять в прихожей.

– Ты сказал заходить в гости, я и зашла, – неуверенно пробормотала Римма.

Волнение Виктора передалось и ей.

– Такой ураган. Я ни разу не видела. Макс на БД, а мне страшно одной дома.

– Правильно сделала, что пришла, – отмер Виктор и, рассеяно покрутив головой, наконец предложил: – Чаю?

– Лучше кофе, если есть.

Виктор направился в кухню и тут же, нечленораздельно матерясь, ринулся к плите, на которой, отчаянно бренча крышкой кастрюли, кипела вода для пельменей.