Текст книги "Не просто устала. Трудная правда о послеродовой депрессии"

Глава 1
Осознание

Как это случилось со мной

Во время беременности я твердо знала: моему будущему ребенку нужно быть счастливым, и я готова приложить для этого все усилия. Я читала книги и статьи о детско-родительских отношениях (и активно подсовывала их мужу). Мы заранее выбрали сыну имя: решили, что он будет Ильей. Мы вместе ходили в группу поддержки будущих родителей, где изучали взаимодействие с ребенком с практической и психологической сторон. Мы посещали курсы подготовки к родам. Я старалась узнать обо всем, что может ждать нас после рождения ребенка, – и о послеродовой депрессии тоже. Но я все равно оказалась не готова к тому, что со мной произошло.

Почему никто и никогда не говорил мне, что новорожденный – это так нечеловечески сложно? Неужели я прослушала, что можно не испытывать любви к малышу, который три сезона жил у меня в животе? Почему у меня в голове так плотно засел стереотип о материнстве как синониме счастья – мне ведь всегда было свойственно критическое мышление? И как так вышло, что я перестала принадлежать себе ровно в ту секунду, как переступила порог роддома?

У меня было плановое кесарево сечение. Во время операции случилось осложнение – я ненадолго потеряла сознание из-за синдрома сдавливания нижней полой вены (это когда матка давит на нижнюю полую вену так сильно, что в положении лежа на спине у женщины сильно падает давление), и врачи вытащили ребенка очень быстро, на второй минуте вмешательства. Я увидела его пятки, потом его унесли. Я не слышала, как он плакал, но через несколько минут его принесли снова, чтобы приложить к груди. Сразу после этого нас разлучили: мне предстояло сутки провести в реанимации. Помню, как я лежала там и радовалась, что все позади и теперь у меня есть такой прекрасный ребенок (и вновь обретенная способность видеть свои ноги).

Впрочем, точнее будет сказать, что я очень старалась радоваться – обстановка вокруг была мрачноватой. Большая палата, где все пациентки подключены к аппаратам, всем больно и страшно, врачи приходят редко и мало что объясняют. Среди всего этого я бодрилась и даже строчила в соцсетях ответы на праздничные комментарии. Мой настрой окончательно испортился на следующий день, когда меня перевели в отделение.

Всякий раз, когда я слышала крики младенцев за дверью с надписью «Детское отделение», я начинала рыдать. Там плакал и мой Илья, но я еще не отличала его голос от остальных. С ребенком мы были разделены почти неделю. Шесть раз в день его приносили мне, а в остальное время, если он плакал, кормили смесью. Это мешало налаживать грудное вскармливание – как правило, когда сына приносили, он не был голоден и спал. Никто не объяснял мне, как правильно прикладывать ребенка к груди: персонал роддома, особенно медсестер, вообще трудно было назвать заботливым. Я считала минуты до выписки и была уверена, что мы решим все наши проблемы, стоит нам только вернуться домой. В какой-то момент я даже устроила мужу что-то среднее между скандалом и истерикой: я кричала, что больше не могу здесь оставаться, что мы с ребенком страдаем. Помню, что я дико злилась. Позже я поняла, что тот необычный по силе гнев мог быть одним из первых симптомов начинающейся депрессии.

Когда наконец настал день выписки, злость сменилась радостью. Еще бы: в последний раз мы уезжали из дома вдвоем, а вернулось нас уже трое. Но на смену радости быстро пришла тревога: еще несколько дней назад я была совершенно другим человеком, а теперь стала матерью и должна нести полную ответственность за беззащитного и как будто испуганного младенца, которому пока сильно не нравится этот мир и который может выражать свой дискомфорт только через крик, плач и кряхтение.

В первые дни мы с мужем совершенно не понимали, как вести себя с ребенком и что нужно сделать, чтобы ему было хорошо. Мне по-прежнему не удавалось наладить грудное вскармливание. Я знала про сонастройку – процесс взаимного привыкания матери и младенца, когда происходит и физиологическое приспособление (молоко начинает появляться именно тогда, когда ребенок голоден), и эмоциональное взаимопонимание (женщина учится различать оттенки плача и определять, в чем именно сейчас нуждается малыш). У меня не получалось ни то ни другое – во всяком случае, я была уверена в этом. Это приводило в отчаяние. А еще мне не повезло с платной специалисткой по грудному вскармливанию. Она терпеливо объяснила технологию правильного прикладывания, но, увидев, что у меня получается плохо, не предложила никаких альтернатив. Я рыдала в три ручья прямо во время консультации. Представьте картину: ребенок кричит от голода, а я третий час безуспешно прикладываю его к груди и плачу от боли и страха. Она обещала заехать проверить, как идут дела, и скорректировать «технологию», если будет нужно, но в какой-то момент просто перестала отвечать на сообщения.

Из каждого утюга будущая мать слышит: «Кормление грудью – это самое полезное, что женщина может дать своему ребенку, и главный способ наладить прочную эмоциональную связь с ним». Всю беременность (и даже до нее) я мечтала, как буду кормить своего ребенка, но приучить сына качественно прикладываться к груди или приспособиться к процессу самой мне так и не удалось, хотя молока у меня было много. Это переживание стало одним из самых болезненных в первые недели материнства. Меня не покидало навязчивое ощущение, что я неправильная мать.

Дома я рассчитывала быстро восстановиться после кесарева сечения, но не тут-то было. Во-первых, сын плохо спал. Когда он все-таки засыпал, то постоянно издавал какие-то звуки: кряхтение, сопение, всхлипывания. Новый звук раздавался примерно раз в десять секунд, и я каждый раз вздрагивала и ощущала, что у меня горят уши. Естественно, в таком состоянии мне было очень трудно уснуть самой: стоило мне только провалиться в беспокойную дрему, как он тут же просыпался и начинал звать нас жалобным криком. Илью мучил не только новый мир, в котором он так внезапно оказался. Насморк мешал ему нормально дышать носом (носовое дыхание у младенцев в принципе развито плохо), а из-за колик он постоянно плакал. В целом в первые недели дома он много бодрствовал и с трудом ел – опять-таки из-за насморка.

Поначалу мне казалось, что я просто очень устала и никак не отойду от операции. Но через несколько дней после возвращения домой к моей измотанности добавилось ощущение паники. Я стала бояться подходить к сыну, потому что у меня плохо получалось его успокаивать. Ко всему прочему добавилась тоска, которая быстро стала невыносимой. Никакие техники самоуспокоения и медитации, которые помогали мне раньше, не работали. Было начало зимы, за окном была серая, холодная и темная Москва, что тоже не добавляло оптимизма.

Вскоре я поняла, что не испытываю к своему ребенку материнских чувств, о которых столько слышала: ни нежности, ни желания защитить, ни даже умиления, которое раньше у меня вызывали чуть ли не все дети. У меня было ощущение, что у нас в доме появился лишний человек, оказавшийся очень требовательным и капризным. Я не могла избавиться от навязчивых мыслей о том, что моя жизнь больше никогда не будет принадлежать мне. Я четко осознавала, что так жить не хочу. Я очень боялась сына. Здесь важно уточнить: я боялась не за него и его здоровье – он сам был источником страха. Я не контролировала его, зато он управлял моей жизнью, не оставляя свободы и пространства для маневра.

Мое физическое состояние тоже оставляло желать лучшего: шов после операции все еще болел, голова гудела от недосыпа. Мне было сложно справляться со стандартными материнскими обязанностями, и к этому добавлялось нежелание брать Илью на руки. Я не боялась, что он окажется хрупким, не волновалась, что с ним что-то может произойти, – мне просто не хотелось иметь с ним ничего общего. Я чувствовала себя ужасно виноватой. Как такое могло случиться со мной? Станет ли мне лучше? Что мне сделать, чтобы это поскорее закончилось?

Ситуацию усугубляло и то, что мне всегда казалось, что материнство – мое главное жизненное предназначение. Мои родственники и друзья тоже были в этом уверены: у меня всегда получалось находить контакт с чужими детьми, мне часто улыбались незнакомые дети – особенно мальчики! – а я всегда заигрывала с ними и умилялась им.

Мой муж понимал, что со мной что-то не так. Он постоянно спрашивал, что случилось и как он может помочь, но я не могла ничего ему рассказать – только отвечала, что мне очень плохо. Никогда раньше мне не доводилось испытывать ничего подобного, и я была уверена, что даже если смогу описать происходящее, никто меня не поймет. А если и поймут, то помочь все равно не смогут. Ко всему прочему, мне было стыдно признаваться в своих чувствах – настолько ужасными и неуместными они мне казались.

Почти сразу после того, как мы вернулись из роддома, Данила стал ходить на работу: длительный отпуск ему не дали. Мне было до дрожи страшно оставаться с ребенком наедине – на мое счастье, в первую неделю ко мне часто приезжала мама. Она готовила еду, подсказывала, как правильно держать и пеленать ребенка, и несколько раз предлагала поспать, пока она побудет с сыном. Я соглашалась, но вместо того чтобы спать, по несколько часов ворочалась, мучаясь от тревоги. Я рыдала и постоянно думала о том, что нужно сделать, чтобы все это закончилось. Когда я вновь оставалась с сыном одна, я названивала Даниле, просила его как можно скорее вернуться домой и снова плакала.

Я не понимала, что происходит. У меня были прекрасная семья и крепкие отношения с мужем, которого я считала одним из самых сильных и любящих людей на свете. Ребенок рос во мне девять месяцев. Я придумывала ему прозвища, обустраивала детскую и покупала малюсенькую одежду. Он пинал меня, когда был в животе, и это вызывало восторг и радость. Я думала, меня ждет новая огромная любовь, а на деле я не могла поверить, что это мой родной человек. Вместо того чтобы идти дальше, я думала только о том, как несправедлива ситуация, в которой я не могу отмотать жизнь назад. Я ощущала себя заложницей положения, беспомощной и растерянной женщиной, у которой нет надежды на будущее. Мысль о том, что кто-то может решиться пройти через такое снова, родив еще одного ребенка, приводила меня в ужас. Все матери, которых я знала, стали казаться мне сверхлюдьми.

Я с трудом впихивала в себя еду. Все чаще у меня появлялись мысли о том, что это, скорее всего, послеродовая депрессия. Впрочем, как я узнала позже, депрессия – не единственное расстройство, с которым может столкнуться молодая мать.

Как бывает: виды послеродовых психических расстройств

Послеродовый блюз (или беби-блюз)

В первую неделю после родов женщины часто испытывают физический и психологический дискомфорт, который специалисты называют послеродовым блюзом, или беби-блюзом. Его распространенность по разным данным варьируется от 26 до 80 % (такой огромный разброс – следствие отсутствия единых критериев диагностики). Самые частые симптомы беби-блюза: подавленность, плаксивость, перепады настроения, беспокойство, бессонница, потеря аппетита и раздражительность. Как правило, их интенсивность снижается на 10–12-й день после родов – за исключением случаев, когда беби-блюз перетекает в эпизод послеродовой депрессии [5, 6]. В отличие от депрессии, во время блюза грустное настроение и слезы сменяются периодами радости и удовольствия. Чаще всего избавиться от этого состояния помогает поддержка близких, отдых или смена обстановки.

Послеродовая депрессия

Если симптомы блюза усиливаются и продолжаются больше двух недель, есть все основания предполагать у матери послеродовую депрессию. National Institute of Mental Health – крупнейшая в мире исследовательская организация, занимающаяся психическим здоровьем, – дает такое определение послеродовой депрессии:

«Аффективное расстройство (то есть расстройство настроения. – Прим. Науч. ред.), которое может развиваться у женщин после родов. Матери с диагнозом „послеродовая депрессия“ испытывают чувства глубокой тоски, тревоги и усталости; все это негативно сказывается на их способности ухаживать за собой и другими» [7].

Среди симптомов послеродовой депрессии (подробно я расскажу о них ниже) – уныние, слабость, плаксивость и постоянные чувства вины и усталости. К психическим могут добавляться и физические проявления – например, головные боли и учащенное сердцебиение. Многих женщин особенно беспокоит недостаток материнских чувств к новорожденному ребенку. Большинство пациенток, столкнувшихся с послеродовой депрессией, хорошо реагируют на лечение – как медикаментозное, так и психотерапевтическое.

Депрессия может начаться у женщины еще до беременности или во время нее, и тогда технически она не может называться «послеродовой». Но чаще всего расстройство атакует в промежутке между первой неделей и месяцем после рождения ребенка [8].

Послеродовые тревожные расстройства

Помимо депрессии, а иногда и параллельно с ней у женщины после родов могут развиться тревожные расстройства. К ним относятся генерализованное тревожное, посттравматическое стрессовое, обсессивно-компульсивное, паническое и социальное расстройства. Нередко проявляющиеся симптомы – например, беспокойство, избегание дискомфортных ситуаций и навязчивые идеи – оказываются недостаточно выраженными, чтобы врач мог уверенно поставить серьезный диагноз «тревожное расстройство», но достаточно неприятными, чтобы омрачить ежедневное существование женщины. Во многих случаях от такой тревоги можно избавиться без таблеток – исключительно с помощью когнитивно-поведенческой психотерапии (подробнее об этом подходе я расскажу в третьей главе).

Послеродовой психоз

Примерно в одном-двух случаях на 1000 родов у женщин развиваются психозы. Симптомы возникают практически сразу после рождения ребенка: это резкие колебания настроения, смятение и выраженные когнитивные нарушения, которые похожи на бред (ложные суждения и умозаключения, не поддающиеся коррекции), причудливое поведение, бессонница, зрительные и слуховые галлюцинации. Послеродовой психоз может стать первым в жизни проявлением биполярного аффективного расстройства, шизофрении и шизоаффективного расстройства. Психозы всегда требуют немедленного медицинского вмешательства, чаще всего – госпитализации и приема лекарств [9].

В 2013 году Питтсбургский университет (США) проводил исследование, в котором приняли участие около 10 тысяч женщин, недавно родивших в Magee-Womens Hospital (медицинский центр университета). Психические нарушения выявили у 14 % участниц – это 1396 женщин. Из них у 68,5 % была депрессия; почти две трети также страдали от тревожных расстройств. У 22,6 % испытуемых было выявлено биполярное аффективное расстройство [8].

Данные того же исследования демонстрируют, что из тысячи случаев депрессии, связанной с родами:

– у 27 % пациенток расстройство началось еще до беременности;

– у 33 % – во время беременности;

– 40 % заболели депрессией в течение четырех недель после родов.

Почему это происходит: предпосылки и факторы риска

Послеродовая депрессия может случиться у любой женщины – вне зависимости от возраста, расы и этнической принадлежности, экономического статуса и обстоятельств, которые сопровождали беременность и роды [8]. Психические расстройства во время беременности и в течение года после родов иногда связывают с изменением уровня половых гормонов [10, 11, 12, 13], однако прямых доказательств этой теории у ученых пока нет [12, 14].

Ключевые факторы риска послеродовой депрессии [15]:

– наличие депрессии у близких родственников;

– сложные обстоятельства во время беременности или вскоре после родов – например, потеря работы, смерть близкого человека, домашнее насилие или тяжелая болезнь;

– медицинские осложнения во время родов, в том числе преждевременные роды или заболевания и травмы у ребенка;

– негативное отношение к беременности (вне зависимости от того, была ли она запланирована);

– отсутствие эмоциональной поддержки от партнера, семьи или друзей;

– алкоголизм или наркомания.

По словам репродуктивного психолога Марины Юминовой, есть также множество психологических предпосылок возникновения послеродовой депрессии. Например, если будущая мать активно строит планы и мечтает о том, как прекрасно у нее все будет после рождения ребенка, а потом жизнь идет не по ее плану, это фрустрирует, и такая фрустрация тоже может стать предвестником депрессии. А еще отличное топливо для возникновения расстройства – бессилие, ощущение, что ты ни на что не можешь повлиять и не принадлежишь себе.

Психолог Вера Якупова добавляет, что психические сложности в послеродовом периоде возникают у тех, кому не хватает психологической гибкости, чтобы адаптироваться к серьезным жизненным переменам. «Все по-разному привыкают к обстоятельствам: кто-то любит новизну, а для кого-то это сильнейший стресс; так что когнитивная ригидность – важнейший фактор риска развития депрессии», – рассказывает она.

Еще один психологический фактор послеродовой депрессии – перфекционизм. «Женщины, которым он свойственен, стремятся успеть везде: убрать квартиру, приготовить еду, погладить вещи, каждую секунду быть заботливой и терпеливой матерью, – рассказывает Вера Якупова. – Это вызывает усталость и подавленность, которые, в свою очередь, могут усугубить состояние женщины после родов». Также риск возникновения расстройства увеличивают сложности, связанные с родами и первыми днями жизни ребенка: сильная родовая боль, трудности с кормлением, физические послеродовые осложнения.

Депрессию может спровоцировать и поведение родственников. «Родительская позиция „Ты справишься, ты хорошая мать, я буду рядом, чтобы помочь“ – такая редкость, – рассуждает Вера Якупова. – Да, старшие родственники часто помогают физически: ходят гулять с ребенком, приезжают готовить еду и так далее. Но иногда помощники подкрепляют ощущение некомпетентности молодой матери. Бывает, что под видом помощи у женщины отбирают инициативу. Помощь с позиции „Ты не справляешься, у тебя ничего не выходит, я сделаю это лучше тебя“ может привести к ощущению полной прострации и несамостоятельности».

Можно ли предотвратить послеродовую депрессию или максимально от нее обезопаситься?

На этот вопрос я попросила ответить профессиональную доулу и психолога Дарью Уткину:

«Никакой гарантии, что человек избежит депрессии, если предпримет что-то конкретное, нет. Тем не менее можно попробовать заранее подготовиться к возможности такого поворота. Во-первых, нужно обращать внимание на то, как проходила беременность: многие депрессии пускают ростки еще в период ожидания ребенка. Во-вторых, если у женщины в анамнезе были депрессивные эпизоды, а перед беременностью она резко бросила пить лекарства, к моменту родов она может оказаться в глубокой депрессивной яме. В-третьих, нужно иметь в виду происходящее во время родов: то, что значительно выходит за границы ожиданий женщины (насилие врачей и акушерок, непредвиденные реакции организма), может ее травмировать. В-четвертых, для стабильного состояния необходимо, чтобы время пребывания в роддоме и первые дни с младенцем протекали спокойно. В-пятых, трудно переоценить важность поддержки близких.

Чаще всего депрессия – результат сочетания нескольких факторов: накапливается критическая масса проблем, и какая-то одна деталь становится последней каплей. Таким образом, профилактика послеродовой депрессии – это внимание к существующим и потенциально возможным факторам риска и „подстилание соломки“ в нужном месте».

Как понять, что это случилось с вами: симптомы послеродовой депрессии

Я заподозрила у себя послеродовую депрессию примерно через неделю после родов. Позже я поняла, что у меня было примерно 80 % симптомов, которые идеально вписываются в классическую клиническую картину расстройства.

Типичные симптомы послеродовой депрессии – подавленное настроение, навязчивое чувство, что ты плохой родитель, нарушения сна и аппетита, снижение внимания. Многим женщинам с этим диагнозом в голову приходят контрастные мысли о причинении вреда своему ребенку (контрастными называют навязчивые мысли, которые резко отличаются от того, что сознательно желает человек. – Прим. Науч. ред.) [16]. Если депрессия не усугублена психозом, женщина не поддается им, однако матери с тяжелой формой расстройства, сопровождающейся суицидальными мыслями, могут даже убить своего ребенка. Причем не из-за гнева, а из-за стремления облегчить его жизнь с плохим родителем [9].

«Я была как овощ, могла весь день пролежать на кровати, – говорит 20-летняя Маргарита, героиня материала „Медузы“ о послеродовой депрессии. – Самое страшное было – понимать, что ничего нельзя отмотать назад. Ребенок – это навсегда, и я думала, что моя жизнь мне больше не принадлежит». Беременность стала неожиданностью для Маргариты, ситуацию осложняли тяжелые отношения с мужем и непростая финансовая ситуация.

«Беременность проходила легко, без токсикозов, угроз выкидыша, отеков и лишнего веса. <…> А когда ребенку было два месяца, я стала писать подругам, что моя жизнь превратилась в ад. Я все время плакала, – рассказывает 24-летняя Марина в интервью проекту „Сноб“. – Потом у меня начались приступы агрессии: я срывалась на маму. Мне хотелось, чтобы меня спасли от моего материнства и разделили со мной тяготы и трудности. Когда ребенку было пять месяцев, мне было тяжело все: гулять, куда-то ездить, ходить в бассейн». Марина всегда мечтала о ребенке; случившаяся с ней депрессия была для нее неожиданной.

«Моя жизнь, которую я выстраивала по кирпичикам именно так, как мне нравилось, вдруг рухнула, – это слова 31-летней Софии, героини статьи „Афиши Daily“. – Все шло не так, у меня ничего не получалось. И я не видела никаких перспектив. Мне хотелось только спать и плакать». Софию поддерживали родные и друзья, муж помогал с ребенком, но она все равно не могла справиться с депрессией без врачебной помощи.

Часто послеродовые психические расстройства не диагностируют, потому что их самые распространенные симптомы (например, усталость и бессонница) кажутся неотъемлемой частью материнства или ассоциируются с гендерным стереотипом о роли матери. «А чего вы ожидали? Конечно, матери не спят ночами!», «Вы что, думали, это отпуск?», «Разумеется, дети – это сложно, решила стать матерью – терпи!» Все это можно услышать от родственников, врачей, а иногда и от платных специалистов вроде консультантов по грудному вскармливанию.

Ниже я перечислила характерные симптомы послеродовой депрессии. Список основан на данных МКБ-10 о депрессии, но я дополнила его описанием собственных ощущений.

– Чувство грусти/пустоты/потрясения. Причем оно не ограничивается ощущением, что материнство – это сложно. Чаще всего к таким мыслям добавляется уверенность в том, что вы не справляетесь с новым положением дел.

– Плаксивость без видимых причин.

– Усталость и отсутствие энергии, которая не восполняется, даже если вам удалось поспать в течение долгого времени.

– Неспособность получать удовольствие от того, что раньше было в радость, – массажа, горячей ванны, хорошего фильма, спокойного разговора при свечах или долгожданной встречи с другом (список можно продолжать бесконечно).

– Сложности с концентрацией внимания, запоминанием, принятием решений. Не получается сосредоточиться, слова не идут на ум, когда вы хотите что-то сказать. Вы не помните, что планировали сделать, в голове постоянный туман.

– Чувство вины. Вы считаете, что должны справляться с материнством лучше, чем у вас получается. Вы думаете, что ваш ребенок заслуживает большего. Вы задаетесь вопросом, понимает ли он тяжесть вашего состояния и чувствует ли, что вы не испытываете радости от общения с ним.

– Беспокойство или чрезмерная тревога. Она становится фоновым переживанием, от которого до конца не избавляют ни успокоительные лекарства, ни расслабляющие процедуры. Кто-то в этот период боится конкретных вещей: гибели близких, похорон, страшных аварий; другие испытывают беспричинный ужас.

– Угрюмость, раздражительность, чувство злости или ярости. Бесить могут ребенок, муж, родственники, друзья – кто угодно. Невымытая сковорода может вызвать гневную истерику.

– Нежелание видеться с родными и друзьями. Нелюдимость может не нравиться вам и вашим родственникам, но сделать с ней ничего не получается.

– Сложности с формированием эмоциональной связи с ребенком. Вам кажется, что вы очень далеки от младенца. Возможно, вы думаете о том, что ему нужна другая мать. Вам тяжело настроиться на ребенка, общение с ним не приносит вам никакого удовольствия, а наоборот, ухудшает состояние и усугубляет чувство вины. Иногда вы можете думать, что не любите своего ребенка.

– Сомнения в своей способности ухаживать за ребенком. Вы считаете, что все делаете неправильно, что он плачет из-за того, что вы неправильно прикасаетесь к нему и не можете понять его потребности.

– Постоянная сонливость или, наоборот, неспособность уснуть, даже когда ребенок спит. Могут встречаться другие нарушения сна: например, вы просыпаетесь ночью и не можете снова уснуть, даже если очень устали. Как бы то ни было, ваш сон совершенно ужасен – и, кажется, дело тут не только в том, что у вас появился кричащий по ночам ребенок.

– Нарушение аппетита: вы либо испытываете постоянный голод, либо не можете впихнуть в себя даже небольшое количество еды.

– Полное отсутствие интереса к сексу.

– Головная и мышечные боли.

– Ощущение безнадежности. Кажется, что это состояние никогда не пройдет. Жуткий страх, что эти тяжелые переживания с вами навсегда.

– Мысли о том, чтобы причинить вред себе и/или ребенку. Ваше состояние становится настолько невыносимым, что сознание начинает искать выход, – порой самый радикальный. Часто отношение к таким мыслям критическое, но само их появление переносится очень тяжело.

– Мысли о том, что лучше умереть, чем продолжать испытывать все эти чувства. Помните: если у вас появились суицидальные мысли, вам срочно нужна помощь.

У каждого родителя могут проявляться один-два симптома из списка выше, но обычно они сменяются моментами хорошего самочувствия и оптимизма. Те же, кто страдает послеродовой депрессией, часто находят у себя большинство симптомов, а иногда и все сразу – и они не проходят неделями. Если вы заметили у себя четыре или больше проявлений из списка и осознали, что живете с ними больше двух недель, это повод обратиться за помощью к врачу. Помните, что диагноз «послеродовая депрессия» может поставить только специалист, а ни в коем случае не эта книга.

Как оценить свое состояние: Эдинбургская шкала оценки послеродовой депрессии

Для скрининга послеродовой депрессии шотландские психологи Дж. Л. Кокс, Дж. М. Холден и Р. Саговски в 1987 году разработали так называемую Эдинбургскую шкалу послеродовой депрессии [17]. Это самоопросник, состоящий из десяти пунктов. Чтобы проверить себя, подчеркните ответ, который наиболее полно соответствует тому, как вы чувствовали себя в течение последних семи дней (важно: НЕ тому, как вы чувствуете себя сегодня).

1. Я была способна смеяться и видеть смешные стороны жизни

☐ Так же часто, как и обычно (0 баллов)

☐ Немного реже, чем обычно (1 балл)

☐ Однозначно реже, чем обычно (2 балла)

☐ Совсем нет (3 балла)

2. Я смотрела в будущее с удовольствием

☐ В той же степени, что и обычно (0 баллов)

☐ Меньше, чем обычно (1 балл)

☐ Однозначно меньше, чем обычно (2 балла)

☐ Практически никогда (3 балла)

3. Я винила себя необоснованно, когда что-то складывалось не так

☐ Да, в большинстве случаев (3 балла)

☐ Да, иногда (2 балла)

☐ Не очень часто (1 балл)

☐ Практически никогда (0 баллов)

4. Я тревожилась и переживала без видимой причины

☐ Практически никогда (0 баллов)

☐ Очень редко (1 балл)

☐ Да, иногда (2 балла)

☐ Да, очень часто (3 балла)

5. Я чувствовала страх и панику без видимой причины

☐ Да, довольно часто (3 балла)

☐ Да, иногда (2 балла)

☐ Нет, нечасто (1 балл)

☐ Практически никогда (0 баллов)

6. Я не справлялась со многими делами

☐ Да, в большинстве случаев я совсем не справлялась (3 балла)

☐ Да, иногда я не справлялась так хорошо, как обычно (2 балла)

☐ Нет, в большинстве случаев я справлялась достаточно хорошо (1 балл)

☐ Нет, я справлялась так же хорошо, как и всегда (0 баллов)

7. Я была так несчастна, что не могла нормально спать

☐ Да, в большинстве случаев (3 балла)

☐ Да, иногда (2 балла)

☐ Не очень часто (1 балл)

☐ Совсем нет (0 баллов)

8. Я чувствовала себя грустной и несчастной

☐ Да, большую часть времени (3 балла)

☐ Да, довольно часто (2 балла)

☐ Не очень часто (1 балл)

☐ Совсем нет (0 баллов)

9. Я была так несчастна, что плакала

☐ Да, большую часть времени (3 балла)

☐ Да, довольно часто (2 балла)

☐ Только иногда (1 балл)

☐ Нет, никогда (0 баллов)

10. Мне приходила в голову мысль причинить себе вред

☐ Да, довольно часто (3 балла)

☐ Иногда (2 балла)

☐ Почти никогда (1 балл)

☐ Никогда (0 баллов)

Результат

0–8 баллов: низкая вероятность депрессии.

8–12 баллов: вероятнее всего, вы имеете дело с беби-блюзом.

13–14 баллов: потенциальная возможность послеродовой депрессии; необходимо принять профилактические меры.

15 баллов и больше: высокая вероятность возникновения клинической депрессии.