Текст книги "Род и отношения. Как история семьи влияет на личную жизнь?"

Горевание

«Тяжелое горе – реакция на потерю любимого человека – отличается таким же страдальческим настроением, потерей интереса к внешнему миру, поскольку он не напоминает умершего, – потерей способности выбрать какой-нибудь новый объект любви, что значило бы заменить оплакиваемого, отказом от всякой деятельности, не имеющей отношения к памяти умершего. Мы легко понимаем, что эта задержка и ограничение «я» являются выражением исключительной погруженности в горе, при которой не остается никаких интересов и никаких намерений для чего-нибудь иного. Собственно говоря, такое поведение не кажется нам патологическим только потому, что мы умеем его хорошо объяснить». З. Фрейд «Горе (скорбь) и меланхолия».

Как это ни странно, вся наша жизнь наравне с радостью и другими яркими чувствами сопряжена с горем. Переживая утрату с самого рождения, мы приобретаем опыт, связанный с сепарацией, – всем, что готовит нас к выходу во взрослый мир, чтобы мы могли в нём функционировать. В буквальном смысле «горевать», означает полный отказ от обладания чем-либо в обмен на новый опыт.

Горе (по классификации Д. Трунова) состоит из трех этапов: отрицание, страдание, принятие.

Проявления горя:

• Утрата (смерть) близкого (не только люди, но и животные);

• Утрата физических возможностей (внешней красоты, ампутации, операции, требующие хирургического вмешательства);

• Разочарование в идеалах, крах мечты;

• Духовный кризис;

• Взросление;

• Первая разлука;

• Окончательное расставание;

• Необходимость делать выбор;

• Остановка в развитии и т. д.

В чем причина того, что мы отказываемся от горя? В ощущении несправедливости момента, обиды на обстоятельства или человека. На момент того, когда это происходило, мы не были подготовлены к тому, чтобы принять ситуацию как данность – смириться с тем, что иного выхода не существовало.

«Почему я? Это несправедливо!»

«Это не может быть правдой!»

«Я никогда не смогу согласиться. Никогда!»

«Как ты мог бросить меня одну с детьми?»

«Почему эти лишения свалились мне на голову? Я этого не заслужила».

Работая с родом, мы наделяем горе «лицом» – образом предка, который нанёс семейной системе трансгенерационную травму. Несовершённый им траур трансформируется в родовое наследство, которое отойдет следующим поколениям.

Явление объектов инкорпорации (тех самых психических фантазмов) из родового бессознательного – это заявление, которое делают наши предки. Да, они не могут сказать что-то словами, но выражают желание скорби, подкидывая нам подходящие ситуации, отзываясь телесными реакциями – покашливаниями, мигренями, удушьем, желанием как можно скорее покинуть какое-то место – странными воспоминаниями и снами.

Все эти действия, оставаясь незавершёнными, манипулируют нами, словно марионетками, и не всегда это бывает плохо. Просто никогда не является нашим личным выбором, а следствием ранее принятого кем-то другим сценария. Именно это мы имеем ввиду, когда произносим: «Я чувствую, что живу не свою жизнь».

Но благодаря знаниям о роде, его порядках и мироустройстве мы можем сделать видимыми все лояльности, которые ограничивают нас, и предотвратить будущие несчастья, болезни и фатальные события, которые влекут за собой неестественную смерть (как например в семьях, где мужчины систематически погибают в определённом возрасте или после рождения второго ребёнка).

Существуют несколько задач, которые решает горевание (вне зависимости от серьезности утраты):

1. Смирение с реальностью, с тем, что произошло.

Первая естественная реакция в случае смерти – отрицание её факта, необратимости процесса.

Например, если человек в процессе тяжелого развода говорит, что ничего не испытывает, то скорее всего он не находится в моменте проживания. Такой супруг продолжает делать вид, что отношения продолжаются, и даже может обманывать окружение годы напролет.

Со смертью ситуация аналогична: многие люди продолжают делать вид, что их умерший супруг все еще жив – не выбрасывают вещи, готовят ужин и ведут свой быт как делали бы это с партнером. А вдруг он вернется?

Для семейной системы отрицание смерти чревато появлением замещающих детей – тех, которые «приходят» на замену умершим родственникам, заранее обречённых на проживание нескольких судеб одновременно.

Жизнь такого ребёнка всегда подвержена риску: он рискует родиться не того пола или выбрать другой профессиональный путь, чем обрушит на себя гнев разочарованного родителя.

Принятие судьбы, подчас несправедливой, жестокой и неумолимой – это важнейший этап горевания:

• Присутствие на похоронах,

• Поминки по усопшему,

• Посещение могилы и облагораживание территории,

• Установка памятника,

• Угощение для покойника.

Также можно устроить символическую церемонию прощания, с использованием предметов, изготовлением импровизированных мемориалов или устраиванием церемоний в особые даты (ежегодно для своих студентов я провожу курс «Осенние деды», где рассказываю о том, как почитать предков и обращаться к ним за поддержкой).

2. Принятие того, что утрата причиняет боль.

Парадоксальность родовых программ состоит в том, что они производят «раскол» в генеалогическом древе: всегда есть сторона, над которой совершается насилие, и та, которая насилие совершает. Мы не даем этому места в нашей жизни, потому что стыдимся, точно также как до последнего можем скрывать от близких страшный диагноз. А вдруг обойдется? Но не в случае Родовой системы, когда вы просто молча передаете своим потомкам задачу реабилитироваться.

В «Печали и меланхолии» Зигмунд Фрейд впервые заговорил об инкорпорации – особом психическом акте, когда давно умерший родственник продолжает «жить» в нашей психической реальности, потому что мы не отгоревали его уход.

Это становится катализатором для преобразования горя в межпоколенческую травму – обесценивание значимости боли, которую мы испытываем. Так, моя прабабушка навлекла на нашу семью самопроклятие. Когда с фронта принесли «похоронку», она пообещала никогда вступать в брак по любви и сосредоточилась на воспитании детей, запретив себе чувствовать – тогда так было принято. Но через какое-то время она вновь вышла замуж, чем нарушила обещание. Потребовалось несколько поколений «сломанных» женских судеб, прежде чем мне удалось освободиться от него.

Отказ от боли условно решает проблему на какое-то время, приводя нас к бесчувствию и появлению «мертвых матерей» – эмоционально не участвующих в жизни своих детей. Также люди могут:

• «Топить» горе в алкоголе, наркотиках, зависимостях, обратная реакция – трудоголизм, помешанность на спорте, чрезмерное увлечением своим телом и т. д.;

• Идеализировать умершего;

• Изолироваться от социума;

• Отправиться в путешествие, переехать или ввязываться в авантюры, которые позволяют не думать о случившемся и собственных чувствах, погоня за впечатлениями.

Одним из важнейших аспектов коммуникации в психологии является тело. Оно способно отразить любые эмоциональные состояния, установки, чувства. Язык бессознательного не такой, как обычная речь, а обладает своей особой логикой и способностями (отрицания, переносы, вытеснения).

Наше тело – «язык», который «говорит» с миром без нашего осознанного участия через (по Я.Л. Морено):

• Мимику,

• Позы,

• Интонации,

• Ритм движений,

• Физические особенности и изъяны,

• Болезни и неврозы.

Непроработанная боль найдет выход через тело, проявившись физически – симптомами, болезням или психическими отклонениями.

3. Научиться жить в новой реальности

На этом этапе мы выходим из стадии внутреннего кризиса, связанного с утратой: внешне (физическое приспособление), внутренне (самовосприятие) и духовно (ценности). Когда человек соглашается с изменившимся раскладом и учится:

1. Новым социальным ролям, например, ведению быта. Часто только после смерти человека мы можем по-настоящему оценить значимость его вклада в нашу жизнь.

2. Переоценке собственного Я. Утрата партнера может сформировать ложное ощущение ненужности – «меня никто больше не полюбит таким, какой я есть», что спровоцирует депрессию. Задача «под звёздочкой» на этом этапе – ответить себе на вопрос «Кем я являюсь в настоящее время?»

3. Поиску нового смысла, который неизбежен в том случае, если один из партнеров полностью посвятил себя другому.

Всякая утрата болезненна, но не каждая трагична. Иногда мы все же можем быть готовы к смерти близкого, если она произошла в глубокой старости, т. е. не была внезапной или несправедливой. В таком случае, процесс адаптации к новым жизненным условиям проходит проще.

Обратная ситуация – необходимость прожить траур человека, которого мы не знали (дальнего родственника), или того, кто умер, когда мы были еще детьми. Это является неотъемлемым для исцеления от трансгенерационной травмы поколений.

Для этого существует дополнительная задача – предоставление умершему места в роду. Так мы сохраняем память о предке, но не даем ему стать фантазмом – призраком, чья боль сдерживает и ограничивает нас. Если мы не проходим эту стадию, то естественное развитие семейной системы невозможно, а травмирующие ситуации будут повторяться из раза в раз, как «заезженная пластинка».

Одна из главных задач рода – продолжаться во чтобы то ни стало. И наша задача – помочь ему в этом, сохраняя в памяти всех близких людей, но не отождествляясь с ними и не принимая удары их судьбы на себя.

Что влияет на наш контекст?

Организм в стадии эмбрионального развития уже обладает памятью, которая запоминает все события, сопряжённые с яркими эмоциями: так позитивные способствуют формированию талантов, а стресс может нанести урон психофизическому состоянию ребёнка – сексуальные отклонения, склонность к депрессии, психосоматические расстройства и т. д. Брехман делает особый акцент на том, что перинатальная психология вскрыла проблематику «нежеланных детей»: низкая самооценка, потребность в признании, зависимости, неврозы и психопатические черты.

Большой вклад в развитие направления перинатальной психологии внесли Отто Ранк, Шандор Ференци, Ганс Густав Грабер, Уильям Лайли, Станислав Гроф (сформулировал теорию базовых перинатальных матриц), Афанассиос Кафкалидес, Фрэнк Лэйк. Парадоксально то, что трое последних (Гроф, Кафкалидес, Лэйк), пользуясь одними и теми же методами и не зная друг друга, пришли к одному и тому же выводу – у человека присутствует дородовая память. Однако уделяли внимание совершенно разным факторам: Гроф – впечатлениям младенца в процессе родов, Кафкалидес – влиянию стресса на весь период беременности, а Лэйк – тому, как проходит первый триместр.

Если мы действительно углубимся в изучение данного вопроса с точки зрения Рода (попытаемся «воскресить» в памяти матери те эмоции, которые она испытывала в процессе беременности и какой была обстановка в окружавшей ее среде не только семейной, но и социальной в целом), то получим логичное объяснение многим своим особенностям, странным привычкам и программам, которым бессознательно следуем.

Крайне важным для понимания аспектов наследования являются события, которые происходили с обоими родителями:

• Был ли ребёнок зачат вследствие насилия или по взаимной любви?

• Являлся ли он желанным или плод «принесли в подоле»?

• Не был ли ребёнок рождён как «замещающий» в связи со смертью кого-то из братьев/сестёр?

• Не стало ли рождение причиной, по которой родители вступили в брак до совершеннолетия матери?

• Было ли так, что ребёнок родился «не того» пола?

• Мог ли это быть единственный сын после 3–4 дочерей?

• Привело ли рождение ребёнка к смерти матери?

• Сопряжено ли ожидание малыша со страхом за мужа, находящегося на полях сражений, который может не вернуться домой?

• Если зачатие состоялось, могло ли оно носить «политические» мотивы, для заключения выгодного союза между знатными родами, но при этом родители испытывали друг к другу открытую неприязнь и т. д.

У одной женщины, которая в период беременности оканчивала геодезический институт и волновалась во время сдачи дипломной работы, сын в сложные периоды рисовал географические карты. Другая не могла понять, почему ребёнок не слышит хруст кусаемого яблока, пока не вспомнила, что испытала сильнейшую истерику, обнаружив, что муж-студент съел килограмм этих фруктов, купленных на её последние деньги.

Контекст зачатия имеет огромное влияние на всю дальнейшую жизнь человека: какие наставления от предков он получит и те пророческие слова-предсказания, что прозвучат у изголовья детской кроватки. Остановимся на этих факторах подробнее:

Социальная среда

Одна мама поет своему, еще не родившемуся, малышу песни, поглаживая живот. Другая – холодная и отстранённая, будто ребёнок для нее – обуза и проклятие. Этот период первых месяцев жизни «до жизни» закладывает основной контекст, формирует идентичность будущего человека.

Как с нами взаимодействует окружение: вступает в активную коммуникацию и выражает позитивные эмоции от предвкушения скорой встречи или игнорирует, дистанцируется и проявляет враждебность?

Положительное влияние оказывают:

• Рассказывание сказок;

• Прослушивание музыки, пение;

• Называние по имени, ласковое обращение;

• Поглаживания и «слушания»;

• Прямые обращения и разговоры с ребёнком и т. д.

Отрицательное влияние оказывают:

• Физическое насилие над матерью, помимо ударов в живот, самоповреждение;

• Моральное давление и угнетение женщины;

• Холодное, равнодушное отношение, дистанцирование;

• Отказ от взаимодействия;

• Выражение агрессии и открытой неприязни;

• Попытки прерывания беременности, в т. ч. продолжительное обдумывание аборта и т. д.

Нередко ребёнок «помнит» побои, которые отец нанес матери во время беременности, или же то, что было еще до (драки на почве ревности, которые прекратились лишь на время особого положения, вызывающие перманентный страх). Не редки случаи, что именно в период физиологической уязвимости женщины в семьях начинает проявляться насилие. Поэтому гармонизация отношений между супругами так важна.

«Пренатальный стресс может быть причиной тяжелых психических заболеваний типа неврозов и психозов. Они могут проявляться в виде навязчивых состояний, фобий, страхов, обнаруживаемых в детстве в виде боязни темноты, пауков, змей, иногда очень необычные и экзотические фобии типа боязни звонков, текущих кранов. Наши наблюдения поддерживают мнение о том, что эмоциональные переживания матерей во время беременности могут быть одним из факторов риска возникновения шизофрении и биполярных аффективных расстройств» (Г.Брехман).

Напутствия тому, кто приходит в мир

Женщина, чей единственный сын только-только стал отцом, едва взглянув на внучку, вдруг произносит: «Не надо нам больше детей». И на лице читается явная брезгливость, несмотря на то что девочка имеет здоровый цвет лица, хороший вес и характерный, «родовой» нос. Но вот родинка не щеке… как у нелюбимой невестки, которую терпят в доме только потому, что она из интеллигентной семьи.

Придется терпеть вторую такую же. Но никак нельзя допустить, чтобы это продолжалось!

Свекровь не находит ничего лучше, чем передать послание единственной внучке, наполненное неприязнью к её матери. Будьте уверены, эта девочка не посмеет ослушаться наказа. Несмотря на стать, красоту и мудрость, она станет последней женщиной рода, на которой все закончится.

Та же самая бабушка, глядя на сына своей старшей дочери, может наградить внука посланием «У нас все мужчины – добытчики», памятуя о собственном щедром отце с большой любовью. Тем более этот мальчик так похож на прадеда.

Не всякое напутствие передается, разумеется, а только то, которое несет в себе тайное, невысказанное, постыдное. Или наоборот – счастливое и радостное.

Здесь стоит сделать разграничение между:

Интергенерационным – тем, что мы сознательно транслируем своим потомкам «из уст в уста» (например, это передача семейной легенды «в нашем Роду мужчины – герои» или «в нашей семье все работают врачами»). Эта часть наследия в основном содержит напутствия, которые составляют семейную гордость – то, о чем не стыдно заявить открыто, во весь голос.

Трансгенерационным – тем, что скрыто из-за стыда или слишком сильной злости – ранние смерти, несправедливость, унижения, обиды. Порой боль не поддается осмыслению настолько, что её даже сформулировать невозможно. Словно вы пытались бы заткнуть пробоину в обшивке корабля тряпкой.

Но почему же в таком случае несмотря на то, что свекровь предсказала единственному внуку быть добытчиком в роду, он умер в том же возрасте, что и её любимый отец?

Думаю, что вы уже понимаете почему. Несмотря на безмерную любовь и гордость, женщина так и не сумела принять факт смерти. Что закономерно привело к тому, что внук получил не просто напутствие, а всю судьбу прадеда целиком.

Семейный гроссбух: среда, идеалы и порядки в роду

В своей первой книге «Зов рода» я уже касалась темы влияния окружающей среды на семейный гомеостаз, в рамках которого мы развиваемся. В этом суть любой системы – если она стагнирует, то погибает. Это применительно в т. ч. и к роду: стабильно большое количество людей в «мертвом» поле (исключенных, больных, зависимых, бесплодных и т. д.) приведет к погибели.

Социальная среда примечательна еще и тем, что именно она лежит в основании геносоциограммы (очевидно из названия) и дает нам наравне с кровными родственниками «эмоциональных», будь то пожарный, который спас бабушку из огня, заклятый враг или «общая температура по больнице».

Сюда же можно отнести межличностные отношения внутри семьи, социальную дистанцию и как по отношению друг к другу себя проявляют члены рода, и кто с кем проживает на одной территории.

Роль в семье

Здесь базируются все ожидания от нас и те функции, которые нас обяжут исполнять: кто-то рождается на замену умершему брату, кто-то будет должен стать родителем своим родителям или до конца дней своих оставаться самым младшим ребёнком, который никогда не выпорхнет из гнезда.

Виды ролей:

• Нежеланный / желанный;

• Наследник состояния;

• Мать матери (парентификация);

• Помогающий пережить утрату;

• Замещающий;

• Тот, кого принесут в жертву;

• Спасающий отношения;

• Рождённый под давлением общества/требование времени;

• Приносящий позор, бесчестие;

• Тот, кому суждено стать «богатым приданым»;

• Тот, кто вернет роду былую славу;

• Тот, кого будут «клевать» и наказывать и т. д.

Семейная мультикультурность

То, что мы живем в одной стране, на обозначенной территории, не означает, что люди, её населяющие, говорят на одном языке. Это расслоение отлично прослеживается в городах-миллионниках, таких как Москва или Санкт-Петербург, где на одной и той же улице могут проживать русские и узбеки. При этом последние могут спокойно общаться внутри семьи на родном наречии, за её пределами – на общепринятом.

Впрочем, под языком не следует буквально понимать набор слов и звуков. Это и ласковые прозвища, которые мы даем детям, и выдуманные слова, и телесные проявления. У одной из моих доверительниц настоящее имя бабушки узнали только после смерти благодаря документам, хотя всю жизнь называли её Светой. А она была Ларисой.

Замечали ли вы, что коренные англичане, американцы, австралийцы могут очень плохо владеть родной речью, еле ворочая языком? В то время как русских американцев с потрохами выдаст «слишком идеальный» английский. Точно также происходит и с именами: многие эмигранты, чтобы ассимилироваться, могут назвать ребёнка социально пригодным именем. Культурная двойственность проявляет себя как должно семейной тайне – через нахмуривание бровей, вздох, прикосновения, першение в горле, нервные сглатывания. Или через бурную эмоциональную реакцию, например, ненависть. Помните, как главный злодей из «Гарри Поттера» боролся за чистоту крови, хотя сам Волан-де-Морт был рожден от отца-не волшебника?

Нити преданности роду

Возвращаясь к тезису о том, что любая семейная система подчиняется законам стабильности и развития, и всё в ней основано на невидимых лояльностях. Мы бессознательно чтим эти традиции, ведь только благодаря им ничего не развалилось. Как бы не так: члены семьи могут неосознанно принимать на себя роли или идентифицироваться с определенными чертами или проблемами своих предков, что может привести к повторению тех же динамик и трудностей.

Невидимая лояльность может быть проявлена различными способами:

• поддержка неразрешенных конфликтов;

• скрытые союзы;

• выбор партнёра;

• взаимозависимость;

• повторение травматических событий;

• проявление синдрома годовщины;

Часто лояльность может создавать преграды для роста и изменений в семейной системе.

Мария из семьи простых работяг может постоянно сталкиваться с проблемами в офисе только лишь потому, что первой в своём роду получила высшее образование по настоянию родителей. Но те же самые мама с папой будут с пренебрежением относиться к интеллектуальному труду, ведь на этом «нельзя заработать». Чтобы не разочаровывать их, Мария становится неудачницей, которая сводит концы с концами. При том, что институт она окончила с красным дипломом и сразу же получила приглашение в престижную компанию.

Если мы не осознаем давления, оказываемого лояльностью, то обречены разрываться между желанием принести в род новый опыт, получить развитие и страхом быть исключенными из семьи.

«Я добьюсь успеха. Из-за этого принятый уклад нарушится. Я стану врагом и изгоем! Я очень этого боюсь и ни в коем случае не должен допустить!»

Отсюда «растут ноги» большинства финансовых проблем, всевозможных блокировок, которые не дают выбрать другой сценарий и улучшить материальное положение.

Разблокировка невидимой лояльности является важным аспектом в работе семейного терапевта. Через осознание и исследование этих невидимых лояльностей можно начать процесс изменения и создания новых, более здоровых и функциональных динамик в семье. Это включает понимание ролей, связанных с предками, и их влияния на текущие отношения, а также исследование семейных секретов и неразрешенных конфликтов.

Прочие факторы:

• Важные, особые даты в жизни семьи (положительные проявления «синдрома годовщины»);

• События, связанные с территорией (Чемпионат мира по футболу, вынужденная миграция, военные действия и т. д.);

• Исторический период и нравы (насилие над пленными, гаремы, крепостничество и т. д.);

• Социальный слой, в котором мы находимся (отношение к семейным ценностям, трудовые права и обязанности, стиль общения, порядки общины);

• Проработка трансгенерационной травмы и выбор нового сценария, изменение характера лояльностей.