Текст книги "Тень былой любви. Часть 2"

Глава 7

Между тем, нельзя было сказать, что беременность сильно красила Киру.

За эти несколько недель она изрядно поправилась и даже подумывала слегка обновить гардероб. К тому же внезапно началась аллергия на всю косметику, и потому Громова совсем перестала краситься.

Гормональный сбой делал своё дело, и в какой-то момент Киру начали одолевать сомнения – а любит ли её Громов на самом деле?

Ведь одно дело – добиваться внимания красивой женщины, и совсем другое – каждый день быть с человеком, таким, какой он есть. Тем более рядом с беременной, у которой то одно, то другое, то третье.

Реальных поводов к подозрениям не было, но Кира мастерски накручивала себя и оттого часто расстраивалась. Совершенно некстати её стали одолевать головные боли, и теперь она всё чаще проводила время на диване, пока Громов хлопотал по хозяйству.

Хоть Кира и прикидывалась, что всё нормально, в душе у неё всё так же царило смятение. Новая жизнь была совсем не за горами, но Громова совершенно не представляла, что её ждёт. Её окончательно доканало самочувствие. Хотелось только лежать и плевать в потолок.

Нельзя было сказать, что Громова это полностью устраивало. Он всё-таки так же, как и Аверин, придерживался традиционных взглядов на ведение быта, а потому был неприятно удивлен, что его супруга так запросто сложила с себя полномочия по поддержке домашнего очага.

Конечно, он понимал, что это, скорее всего, временное явление. Да и готовил Герман весьма недурно, а некоторые блюда так вообще заслужили особое место в домашнем меню Громовых.

Однако он подметил, что местами Кира стала его раздражать.

В этот день они праздновали 9 лет со дня встречи.

– Ну, за тебя! – поднял свой бокал Громов и выпил, даже не глядя в сторону супруги.

«Что происходит? Что со мной не так? Бррр… не могу на неё такую смотреть… а что, если? Да нет, глупости, не может же она такой остаться на всю жизнь?»

Кира заметила этот взгляд и потупила взор.

«Конечно, это раньше я была вся такая недоступная красотка… а теперь беременность… да ещё эти проблемы со здоровьем… чёрт, надо что-то с этим делать…»

Знакомое чувство поселилось в душе Громовой.

Она вдруг вспомнила, как много лет назад Аверин точно так же, с ноткой омерзения, смотрел на её расплывшуюся от гормонального сбоя фигуру и не стеснялся высказываться, откровенно сравнивая жену с Ангелиной.

– Чего ты добиваешься?

– Ничего. Просто то, что я вижу – это трэш. Как можно было так себя запустить вообще? Да твоим пузом укрыться можно нам обоим.

– Обеим, – поправила Аверина Кира, – потому что ты ведешь себя, как баба!

– Чтоооо? – возмутившись, Аверин с размаху бросил обручальное кольцо об пол и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– Кретин, – тяжело вздохнула Кира, подбирая украшение и аккуратно складывая его в шкатулку, – господи, дай мне мозгов, а?

Впрочем, Господь услышал Киру весьма нетривиальным образом – и буквально через месяц она убедилась, что отношения Аверина и Ангелины – вовсе не плод её больного воображения.

Из пучины воспоминаний Киру вырвал настойчивый звонок мобильника. Звонила Лекса:

– С годовщиной вас, солнышки! Мы заедем вечером!

– Ок, дорогая! Ждем.

Кира повернулась к Громову:

– Лекса звонила, скоро приедут.

– Да, я слышал.

– Что-то не так?

Громов потёр переносицу, затем поставил бокал на стол и притянул Киру ближе к себе. Обнимая супругу, он вдруг почувствовал, как колотится её сердце. Внезапно на него обрушилась целая волна нежности.

«Гера, ты кретин. Такое счастье – всё то, что у нас сейчас происходит. Нашёл, к чему придираться!»

– Всё так, солнце, извини меня, – с этими словами он нежно поцеловал её в губы, – спасибо, что девять лет назад ты приехала отмечать день рождения к ребятам! Подожди-ка…

С этими словами Герман исчез в комнате, откуда вернулся с маленькой атласной коробкой в руках.

– С днём рождения, солнышко! Ты что, думала, что я забыл?

– Ну, честно говоря, да, – потупив взор, ответила Громова.

– Какие глупости, – с этими словами Герман надел на руку возлюбленной симпатичное колечко. – Нравится?

– Очень! – Кира оценивающе посмотрела на украшение.

«Миленькое. Дорогое, наверное…»

В тот день больше никто ничего не выяснял. Позже приехали Алекса и Петр, и ребята продолжили празднование в кругу друзей.

Мужчины, как и девять лет назад, травили анекдоты, а Лекса рассказывала Кире о прелестях материнства, тем самым стараясь успокоить и развеять страхи своей подруги.

Глава 8

Прошло ещё несколько месяцев.

Холода отступали, уступая дорогу первому теплому весеннему солнцу. На дворе стоял апрель, и настроение у Киры было романтичным, как всегда бывало в это время года.

Она и представить не могла, что эта весна перевернет всё с ног на голову.

В один прекрасный день Громова по обыкновению заварила себе чай и нарезала мясо для бутербродов. В какой-то момент её отвлек шум за окном.

Когда она снова вернулась к нарезке, в голове отчетливо вертелась мысль, что с мясом что-то не так. Откуда взялась мысль, Кира так и не поняла, но с ужасом обнаружила – она совершенно не помнила, что случилось буквально пять минут назад.

«А вдруг…»

Куча бредовых мыслей вертелись в голове беременной Киры, которые пугали её и стопорили от самых обычных вещей.

С того самого дня ситуация с памятью начала резко ухудшаться. Громову Кира пока ничего не говорила, но он почувствовал, что с его любимой что-то не так.

В один прекрасный день он всё-таки заподозрил неладное. Приготовив завтрак, Герман заварил им чай. Накрыв на стол, он позвал любимую к столу, а сам тем временем решил переодеть футболку.

Когда вернулся – застал свою супругу в полнейшей растерянности. На столе расположились четыре кружки с чаем.

– Мы ждём кого-то? – удивленно вскинув брови, поинтересовался он.

– Нет… – потупив взор, Кира поглаживала живот, – я.. просто забыла, что чай уже заварен… а теперь мне кажется, что я его посолила…

– Что? – Герман в недоумении смотрел на любимую. Затем он взял кружку и сделал большой глоток чая. – Нет, ты вообще ничего не добавляла. Чай несладкий и не солёный. Успокойся, пожалуйста. Сядь.

«Вот так номер! Это что ещё за история?! С чего бы ей вдруг иметь проблемы с памятью?!»

Новое положение дел пугало Громова, однако он старался не подавать виду, чтобы случайно не обидеть Киру.

Кира смотрела в окно и думала о том, что беременность пугает её всё больше, несмотря на заверения родных и друзей о том, что это – самый чудесный период в жизни каждой женщины.

Этим вечером Кира всё-таки набралась смелости и позвонила матери:

– Мам, слушай… тут такое дело.

– Какое? – раздалось в трубке.

– Кажется, у меня начались проблемы с памятью… это могло быть как-то связано с детскими болячками?

– Понятия не имею, – растерянно ответили на том конце провода, – ну я бы на твоём месте записалась к врачу. Есть свободное время сейчас?

– В принципе – да, спасибо, так и поступлю.

– Если что-то будет не так, пиши, пожалуйста, – ответила Кире мама и положила трубку.

Немного поразмыслив, Кира набрала в клинику, где наблюдалась у Марины Вячеславовны, и попросила записать её к неврологу на осмотр.

Кира проводила мужа на работу, а сама попыталась отвлечься, занимаясь повседневными домашними делами, которые, правда, с этого дня доставляли немало дискомфорта.

Глядя на очнувшийся от зимней спячки город, Громова думала, что она просто обязана преодолеть все сложности ради их с Германом ребенка.

Глава 9

Как и ожидала Кира, посещение невролога оказалось профилактическим.

– Всё у вас хорошо, нет причин для беспокойства, – сказала доктор, отмечая что-то в карте пациентки. – Когда у вас ПДР?

– Ставят примерно на июль… скажите, пожалуйста, а это ничего, что я периодически отекаю?

– По моим сведениям это никак не связано с вашей болезнью, – пожала плечами доктор. – Спросите у вашего ведущего врача, может, она посоветует, чем можно снять отёк?

– Так, пожалуй, и сделаю, – ответила Кира и покинула кабинет невролога.

Этот визит во многом принёс Громовой облегчение. По крайней мере, теперь она доподлинно знала, что с ней всё в порядке.

Собственно, об этом она и сообщила супругу за ужином.

– Это хорошо… – задумчиво протянул Герман и уткнулся в телефон. Кире оставалось лишь догадываться, почему у её мужа снова «скачет» настроение.

Ответ лежал на поверхности – даже через столько лет Громов вспоминал ту измену, которая произошла много лет назад. Несмотря на то, что он неоднократно проговорил эту ситуацию со своим психологом, Полина Коваленко так и не смогла убедить его, что он всё придумал.

В его понимании Кира поступила подло и низко, и несмотря на то, что они давненько всё обсудили, Герман время от времени продолжал изводить себя воспоминаниями.

«Сам всё вернул», – в очередной раз мелькнуло в его голове, и Громов не мог с этим не согласиться.

Пока Кира готовилась ко сну, Громов остался наедине с кружкой чая и своими воспоминаниями.

«Жизнь прекрасна… Шинь де насна, твою мать… Почему не получается выкинуть из дурной башки все эти события столетней давности? Что происходит?»

Подумав пару минут, он достал из кармана мобильник и набрал Коваленко.

– Полин, у вас окошко назавтра есть?

– И вам здравствуйте, – раздраженно ответили на том конце провода.

Договорившись о встрече, Громов отправился спать. Глядя на спящую Киру, он подоткнул ей одеяло и, обняв, улегся рядом. Лежа рядом с любимой женщиной, Герман чувствовал тепло её тела, слышал размеренное дыхание, и дурные мысли потихоньку покидали его голову.

Наутро от них не осталось и следа.

Когда Герман открыл глаза, Кира уже вовсю колдовала на кухне, откуда доносились поистине божественные запахи.

– Привет…

– Я слышала, как ты вчера говорил с психологом. Может, нам стоит съездить вдвоем?

«А почему бы и нет, собственно? Может быть, так реально будет понятнее, что делать?»

Герман обнял Киру за плечи, целуя в шею:

– Как пожелаешь, любимая.

Он уже тысячу раз пожалел о своих ночных настроениях, но и поход к специалисту было неудобно откладывать.

Так они и поступили.

В назначенный час супруги Громовы стояли у знакомой Герману двери в приёмную Полины Коваленко.

– Здрааавствуйте, Герман, – протянула мозгоправша, оглядывая парочку, – а вы – Кира?

– Всё верно.

– Ооочень приятно познакомиться. Что ж, проходите, располагайтесь, я сейчас подойду.

Когда всё было готово к приёму, Полина расположилась напротив Громовых, поправила очки и принялась расспрашивать, что же привело их спустя столь долгое время. В этот раз Герман предоставил слово любимой женщине первой. Вздохнув, Кира упёрлась взглядом в статуэтку на полке:

– У меня не получается окончательно забыть бывшего мужа.

Громов вздрогнул, как от выстрела. Заметив это, Полина поняла, какой оборот может принять эта встреча, и потому попросила Громова подождать за дверью, в небольшом уютном холле. Когда за ним захлопнулась дверь, Кира облегченно вздохнула:

– Я знаю, что он у вас не впервые. Но мне хотелось бы прояснить некоторые моменты. Я действительно встретила Громова всего через полгода после развода, и… чёрт, вы не представляете себе, сколько общего у него с бывшим… Это какой-то кошмар! Ладно бы, всё ограничивалось именем и профессией, но нет же… даже привычки, какие-то повадки – один-в-один! И главное, я вроде и понимаю, что они разные, и характеры у них диаметрально противоположные… Я искренне чувствую, что муж меня любит… Но я никак не могу выкинуть из головы этого..! Чёрта! Слов других нет.

Коваленко прекрасно понимала, о чём говорит Кира. Более того, ей стали понятны мотивы Громовой, когда та столь резко прервала общение с будущим мужем и вернулась к ПТУ-шнику Федору. Об этом она попросила рассказать Киру более подробно:

– Кира, можно на «ты»?

– Конечно, так даже проще, – было видно, что Громова испытала облегчение.

– Кир, что ты чувствовала, когда вернулась к Фёдору?

– Я? Да облегчение я чувствовала, что ж ещё! Ты же должна понять! Одно дело, бесконечно контролировать каждый свой шаг, и совсем другое – даже не думать, что о тебе подумает твой любовник. С Германом я чувствовала себя, словно на минном поле. Ну ты сама посуди – где я, где он? На тот момент, имею ввиду. Что он перед собой видел? Красивую мордашку? Ну супер, а дальше что? Ни работы, ни перспектив. И насколько его хватило бы?

– Так, не совсем понимаю, в чём проблема?

– Ну как?! Доверять мужчинам? После всего перенесённого? Расслабиться рядом с ним? Да ну нахрен!

Коваленко незаметно усмехнулась. Ей определенно нравилась Громова.

«Уууу, да это просто кладезь для психотерапевта…»

– А как получилось, что передумала?

– Ну, пока мы были с Фёдором, я, конечно, не сидела сложа руки, искала себе место. В конце концов поняла, что, независимо от Германа, Фёдор не вариант от слова «совсем». А как нашла рабочее место и притёрлась там, стала всё больше вспоминать Громова. Тут в один прекрасный день смотрю – написал! Я только что до потолка не прыгала от счастья! Ну сдержалась, ты ж понимаешь! Весь вечер прокручивала – стоит, не стоит? Ну и решилась. А потом мы встретились… и всё, понеслась. Романтика вся эта, мне так её не хватало!

Полина Коваленко что-то записывала в блокнот, вновь усмехнувшись. Она так и представляла себе Киру, и утвердилась в своих подозрениях, что Герман многое преувеличил:

– Скажи… ты честна с мужем? У тебя к нему искренние чувства?

– Сейчас – точно да. Вот сто процентов. – с этими словами Кира погладила круглый животик, – иначе я не смогла бы довериться и уж тем более забеременеть от него. Слишком многое поставлено на карту. У меня, знаешь ли, столько проблем со здоровьем… Если бы я не была в нём уверена – всего этого не было бы.

– Скажи, решение беременеть было точно осознанным?

– Что ты имеешь ввиду? – Кира в недоумении приподняла бровь, – я 8 лет пила противозачаточные из 9-ти, что мы женаты. Конечно, более чем осознанным.

Теперь настала очередь Полины удивляться.

Громов, который не очень-то честно подслушивал под дверью, медленно стёк по стене прямо на пол и нервно хихикнул:

– Ни… фига себе, актриса, блин…

Девушка с ресепшена с удивлением глянула в его сторону, и Громов поспешил на улицу – проветриться.

Закурив впервые за несколько лет, он закашлялся. Глубоко вдохнув едкий дым, Герман смотрел на звёздное небо и готов был взорваться на месте.

«Подумать только! 9 лет лжи! Я, значит, хожу по врачам, её таскаю, а она… противозачаточные пьёт! Охренеть! Просто охренеть можно! Ну Кира! Просто нет слов! Никаких, кроме матерных!»

В кармане завибрировал телефон, и Громов, успокоившись, поднял трубку:

– Да, да, Полин, сейчас подойду.

Затушив бычок о край мусорки, Герман стряхнул невидимую пылинку и вернулся к психологу.

Увидев супругу, которая сидела на кушетке, поджав под себя ноги, он смерил её суровым взглядом. Однако, несмотря на испытанный шок, присел рядом с Кирой и приобнял за талию.

– Скажите мне, Герман… – и тут Полина впервые за многолетнюю практику, растерялась, – чего вы хотели от своих визитов и моей работы?

– Перестать додумывать!

– Видите ли, Герман… Ваша супруга, к сожалению, слишком глубоко травмирована ошибками юности, тут и парой сеансов не обойдёшься. Но если вы готовы работать над отношениями, я возьмусь помочь вам.

Громов посмотрел на Киру, которая стыдливо опустила глаза «в пол», ожидая его слов, как приговора.

«Опять… опять бороться, как тогда, много лет назад… ох стерва, все нервы мне измотала, несносная… Да что ж такого делал этот Аверин, что она его забыть не может?! Поди такой же идиот, как этот её, Федя…»

Громов вспомнил ту, самую первую встречу со своим противником, и помнил, насколько Аверин ему не понравился.

Герман снова посмотрел на жену и улыбнулся:

– Мы готовы.

С этими словами он легонько сжал ладонь Киры, которая мгновенно успокоилась, почувствовав тепло руки любимого мужчины.

Когда Громовы уже собирались покинуть кабинет психолога, Коваленко окликнула Германа:

– Задержитесь, пожалуйста.

И впервые за много лет Громов услышал достойное объяснение всем странностям, которые вытворяла Кира. Удовлетворенный ответами психолога, Герман захлопнул дверь, и они с супругой отправились домой.

Глава 10

В тот день он, как когда-то давно, пригласил Киру в ресторанчик на Чистых прудах.

На дворе стояла середина июня.

С самого утра Кира стояла перед зеркалом в новом, атласном платье цвета спелой вишни, наряжаясь и примеряя к нему самые разные украшения. Герман подошёл сзади и глянул через плечо любимой, поправляя галстук.

– Чудесно выглядишь, солнце, – констатировал он, легонько шлёпнув супругу по заднице.

Громова зарделась, смутившись.

Уже через полчаса машина затормозила около «Шатра».

Помогая Кире выйти из авто, Герман учтиво распахнул дверь и подал ей руку.

– Прошу…

И вот они снова сидели за столиком у окна, любуясь на пару лебедей, рассекающих водную гладь. Герман внимательно наблюдал за своей любимой.

– Какая ж ты зараза, Кира, а? Чего боишься, глупая? Разве я хоть когда-нибудь давал повод усомниться в себе?

Громова вздрогнула. Впервые за всё время он сказал это вслух.

– Нет, всё всегда прозрачно…

– Ну, а в чём дело, милая? Ты представляешь, как я себя чувствовал, узнав, что ты скрывала всё это время? Да нет, я не виню тебя, можно понять… Просто… и ты пойми – это невероятно обидно, когда ничего и не замышляешь, а тебя подозревают во всех смертных грехах…

«Как не понять. Свежи ещё воспоминания, как Аверин донимал меня совершенно беспричинной ревностью, а я вот точно так же, как ты, отбивалась, не понимая, что он ко мне пристаёт».

Так подумала Кира, но вслух, конечно, ничего не сказала. Вместо этого она сделала маленький глоток воды с лимоном и посмотрела куда-то вдаль:

– Спасибо тебе за то, что ты рядом… Я люблю тебя.

– И я тебя, милая, очень… – Герман с нежностью провёл пальцами по щеке своей любимой. – я так жду встречи с нашей малышкой…

Он мечтательно закатил глаза и стал перечислять все симпатичные ему женские имена, которыми хотел бы назвать дочь.

Кира смотрела на Громова и вдруг увидела его, словно впервые.

Она с интересом рассматривала его лицо, мимику, жестикуляцию… Улыбаясь, она вдруг впервые за эти месяцы подумала, что девочка, должно быть, родится очень красивой.

Поздним вечером Герман притормозил около дома.

Выпустив Киру из машины, он отправил её домой, а сам поехал парковаться на стоянку неподалеку.

Возвращаясь с парковки, Герман приостановился на пару секунд, прикуривая сигарету.

Он снова чувствовал это странное смятение… Словно всё, чего он так долго добивался, больше не имеет для него никакого значения.

«Так странно… столько лет я боролся за неё… за нас… Так хотел, чтобы она была со мной рядом как можно дольше… А теперь… теперь мне даже домой торопиться не хочется…»

Он прекрасно знал, что наутро тоскливые мысли его покинут.

Но сейчас Громов отчетливо понимал – прежних ласковых чувств к супруге он больше не испытывает. Словно перегорел.

Герман тяжело вздохнул и посмотрел на усыпанное звёздами небо. Вспоминая их первую встречу и свою первую, робкую влюбленность, он с горечью осознавал – в тот момент он не имел для Киры ровным счётом никакого значения. От этого осознания становилось ещё горше.

Вспомнил, как гнал по заснеженной трассе, пытаясь успокоиться после очередной её выходки.

Как горстями глотал успокоительные, пугая близких.

Как шёл наперекор советам всех родных и друзей оставить эту идиотскую затею – вернуть расположение Киры несмотря ни на что.

Память услужливо подсовывала всё новые и новые воспоминания…

«Какой же кретиииин» – думал Громов, вспоминая, как Кира отшила его с предложением руки и сердца. Ему вдруг стало стыдно за своё великодушие.

Вроде никто не заставлял его повторять своё предложение…

От осознания того, что его столько времени держали «про запас», у Германа всё похолодело внутри.

– Господи! – в сердцах крикнул он в пустоту, – да пошла ты нахрен, дура!

Ему стало страшно. Ведь до появления малышки на свет оставались считанные недели.

«Как мы будем жить?! Да как мне в глаза-то ей смотреть после такого?!»

С этими невесёлыми мыслями Громов ещё немного прогулялся, а после – поплёлся домой, совершенно не представляя, что будет дальше.

Глава 11

Кира резко открыла глаза.

На часах было четверть третьего ночи, а она обнаружила себя на диване в гостиной. Раздраженно потирая сонные глаза, подумала:

«Странно… Почему Громов меня не разбудил, когда вернулся… А он вернулся вообще?..»

Прислушалась – ничего.

Тогда Кира тихонько прокралась в спальню, придерживая каменеющий живот.

«Этого ещё не хватало», – пронеслось у неё в голове.

Впрочем, она быстро успокоилась – её муж раскинулся на кровати «звездой» и уже видел десятый сон.

«Наверное, будить не хотел», – подумала Громова и отправилась на кухню заваривать чай.

Она была абсолютно спокойна. Закинув в рот спазмолитик, Кира запила его водой, после чего принялась готовить ароматный напиток.

Глядя на то, как расправляются ошпаренные кипятком лепестки, становясь красивым украшением чашки, она подумала, что с людьми, наверное, происходит тоже самое. Пока не шокируешь человека, не встряхнешь побольнее – так и будет скрывать свои привлекательные стороны сморщенным сухим цветком.

По большому счёту ей, конечно же, было грустно от осознания всего происходящего. Она была далеко не дурой, и прекрасно понимала, отчего произошли все эти перемены в поведении супруга.

Стоя у открытого окна с кружкой горячего чая, Кира смотрела на занимающийся рассвет и понимала – прежнего Громова больше нет.

Вопреки собственным ожиданиям, никаких озарений и сожалений с ней не случилось. Конечно, за годы, проведенные вместе, она полюбила Германа, и даже искренне к нему привязалась, но…

Но с тех пор, как Аверин сжёг все мосты, Кира так и не смогла заново научиться расслабляться и доверять остальным людям. А это значило, что и полноценно любить она больше не могла.

Мысленно выстраивая предположения, как она в одиночку будет справляться с малышкой, Кира тихонько пробралась в спальню, скинула пеньюар и устроилась рядом с Громовым. Во сне он что-то бессвязно промычал, заворочался, а потом и вовсе отвернулся к ней спиной. Впрочем, она последовала его примеру, после чего мгновенно вырубилась.

Этой ночью Громовой совершенно ничего не снилось, и потому удалось чудесно выспаться.

Наутро была суббота.

Громова проснулась в отличном расположении духа. Потянувшись, она поднялась с кровати и накинула пеньюар.

Оглянувшись, Кира заметила, что Герман ещё спит. Тихонько выскользнув из-под одеяла, она словно кошка прокралась в душевую и заперла дверь изнутри.

Раньше двери ванной комнаты всегда были открыты, ведь Кире очень нравилось, если Громов иногда разделял с ней утренний душ. Однако сегодня Громову словно отбросило на много лет назад.

И вновь она смотрела на Германа, словно на отражение бывшего.

Расположившись за столом, Кира неторопливо завтракала, и в это время на кухню вошёл заспанный Громов.

– Доброе утро, – сухо поприветствовал он некогда любимую женщину и уселся на табуретку у подоконника. Разминая затёкшие шейные мышцы, краем глаза он заметил подаренное Кире много лет назад обручальное кольцо.

Оно лежало на микроволновой печи и красиво переливалось в лучах утреннего солнца.

– Не понял сейчас, – Герман удивленно приподнял бровь, – это что за новости?

– Вообще-то, – парировала Кира, – я уже неделю его не ношу из-за отёков. Внимательный ты мой…

«А не надо было разъедаться до размеров слона и поглощать всякую гадость», – пронеслось у Громова в голове. Вслух он, конечно, ничего не сказал, но его взгляд, полный досады и отвращения, был красноречивее любых слов.

– Знаешь, что?! – супруга окинула его гневным взглядом и вышла из кухни, оставив Громова наедине со своими мыслями.

Запершись в комнате, она заплакала, как и много лет назад. Малышка вела себя беспокойно, пиналась, и потому Громова ещё сильнее нервничала, переживая за чрезмерную активность ребенка. В конце концов, чтобы не изводить себя подозрениями и учитывая ночные приключения, Кира решила не рисковать.

Переодевшись, она предупредила Германа, что вернется, скорее всего, поздно, а сама отправилась в клинику, где наблюдалась по беременности.

– Ничего не понимаю, – рыженькая недоуменно водила датчиком по животу Киры, – в прошлый приём всё было идеально…

Громова напряглась.

«Что могло пойти не по плану???»

Рыженькая напряженно вглядывалась в экран монитора, потом взяла телефон и набрала гинекологу:

– Марина Вячеславовна, у меня Громова на приёме, подойдите, пожалуйста. Дело серьёзное.

Спустя 10 минут гинеколог и узистка в 4 глаза рассматривали малышку, которая мирно сопела в утробе матери и совсем не подозревала, что что-то пошло не так.

Марина с серьёзным видом смотрела в монитор, и вдруг как гром среди ясного неба раздалось её:

– У девочки порок сердца. Нужна операция, чем скорее, тем лучше.

Кира пришла в ужас от происходящего:

«Нет. Нет, это всё сон. Какой-то дурацкий, очень хреновый, сон!»

Внезапно она почувствовала резкое облегчение – это рыженькая, заметив состояние Громовой, вколола ей успокоительное.

– Кира, предупреди мужа, чтобы привёз тебе одежду и всё необходимое где-то на неделю. Сама операция не особо сложная, но вам нужно будет некоторое время наблюдаться у нас. – с этими словами Марина Вячеславовна села заполнять карту Громовой.

Врач умолчала, что при таких операциях риск для жизни матери высок так же, как и для ребенка.

«Незачем ещё больше пугать несчастную…»

Дрожащими руками Кира нашарила в кармане платья телефон и набрала Герману:

– Алло… привет, Громов, у меня не очень хорошие новости…

Выпалив всё на одном дыхании, Кира сообщила номер больницы и часы посещения, а также дополнительные координаты, с помощью которых Герман сможет отыскать её, если не дозвонится на мобильный.

Закончив все необходимые процедуры, Громова добрела до палаты, ополоснула руки, скинула сумочку на кресло, и забылась тревожным сном…