Текст книги "Философия в будуаре"

Организованный бунт

Пламенный революционер Эдуард Лимонов рассказал о том, почему рядом с ним всегда самые красивые женщины

Соколова: Эдуард Вениаминович, до вашего прихода у нас с Ксенией состоялся небольшой литературоведческий спор. Шекспира обсудили. Гомера. Вас.

Лимонов: Польщен.

Соколова: Я сказала, что считаю вас блестящим русским писателем – единственным после Набокова. Но в жизни вы человек неприятный.

Лимонов: А я и не стремлюсь быть приятным. Если серьезно, я не знаю, хороший я или плохой. Со мной бывает очень легко. Но могу быть и тираном.

Соколова: Именно! Катя Волкова рассказывала, что вы ей джип покупать запрещали. Денег не давали. Тещу из дома выгоняли.

Собчак: Ладно тещу! А кто бросил беременную женщину с ребенком? Роскошную красавицу, которая родила вам – 65-летнему – сына! Это правда, что вы от беременной актрисы Волковой ушли к какой-то малолетке?

Лимонов: Отвратительная ложь! Меня мочат, как политика, с помощью моей личной жизни.

Соколова: Вы прямо какой-то роковой мужчина! В 65 лет, не будучи в списке Forbes, бросаете одну из красивейших женщин страны, а потом вся желтая пресса это обсуждает!

Лимонов: Давайте я раз и навсегда выскажусь на эту тему. Я надеюсь, эта моя правдивая версия приживется и будет распространяться. Во-первых, у меня 17 июля родилась дочь.

Собчак и Соколова: Поздравляем!

Лимонов: Мы решили с Катей назвать ее Александрой. Я поеду в ЗАГС и с удовольствием поставлю себе еще одну печать в паспорте. Мне так нравится, что у меня в паспорте Богдан, а теперь будет еще Александра. А с Катей мы прожили без единого скандала два года, в любви и счастье, а потом, видимо, у нее изменились жизненные ценности. В новый список ценностей я не вошел, не захотел жить по новым правилам. Меня заставить нельзя, я сам командир.

Собчак: И поэтому вы ее бросили?

Лимонов: Я вам эту тему развил, осветил, дальше сами.

Соколова: Ладно, попробуем. Только потом не обижаться. Может, все дело в фатальной возрастной разнице?

Собчак: Вы не думали, что в свои 65 вы для своей жены просто старик?

Лимонов: Господи, да что вы заладили про 65! Русские все-таки бесцеремонные люди. Нигде – ни в Америке, ни во Франции – вам не напоминают про возраст. Здесь – бесконечно.

Собчак: Мне 27, и меня этим практически попрекают!

Соколова: А я по их мерзкому счетчику вообще «ваганьковская».

Лимонов: Мне лично разница в возрасте никогда не мешала.

Соколова: Кстати, вспомнила! Я недавно прочла вашу колонку в одном дамском журнале. Не знаю, насколько искренне, но вы пишете, что с 30-летней женщиной жить нельзя, потому что у нее накоплен негативный опыт разрывов, ее бросило много мужчин.

Лимонов: Это упрощение. Мне позвонили из журнала и предложили написать текст. В первую очередь я, конечно, спросил: сколько вы платите?

Соколова: Ваша чудовищная алчность нам известна не понаслышке!

Лимонов: А что, я этим зарабатываю! Все честно. В той колонке речь шла о возрастах женщин. Я написал, что женщины после 30 очень красивы, красивее любого тинейджера, я их назвал щенками – she dog. Но душа имеет опыт. А совокупляешься именно с душой, а не с телом. Если перед тобой грустная неэнергичная или же агрессивная женщина, зачем иметь с ней дело? После этой статьи на меня обрушились все феминистки. В блогах это вызвало просто бурю. Вот в GQ я пишу, и никто меня не трогает.

Соколова: Вы у нас как-то беззубо пишете.

Лимонов: Потому что мужчины – существа хмурые, мрачные, кулаки в карманах держат. А женщины немедленно обиделись.

Собчак: Ваша концепция очень интересна. Но мне кажется, с женщиной после 30 несравнимо более интересно, чем с 20-летним мало что видавшим в жизни ребенком, годным только для секса. Вы согласны?

Лимонов: Не знаю. Я жил с разными женщинами. В том числе и с некрасивыми.

Соколова: У вас, кстати, в какой-то книжке есть смешной пассаж о том, что некрасивые лучше трахаются, потому что, бедняжки, стараются хоть чем-то понравиться.

Собчак: Вот так и женщины за 30.

Лимонов: Вы уводите меня туда, куда я не хочу идти.

Соколова: Такое ощущение, что вы нас боитесь. Да не будем мы спрашивать, сколько лет вашей нынешней барышне! Успокойтесь!

Лимонов: Давайте о литературе, о политике.

Собчак: Давайте. Мне кажется, склонность к юным натурам у вас не только в сексуальном смысле проявляется. Вы, по-моему, вообще любите иметь дело с щенками, а по сути с обладателями неокрепших мозгов. Их легко отправить хоть в койку, хоть в тюрьму.

Лимонов: Знаете, вы, видимо, очень плохого мнения о людях вообще. Никого никуда отправить невозможно. Все в истории всегда решали, куда им идти, в какую партию.

Собчак: По-моему, за выбор этих людей именно вы несете ответственность. Вы – со своим возрастом, репутацией, интеллектом, должны были думать о том, что эти ребята, делая какие-то вещи, может быть, не осознают меру ответственности. Не понимают, что придется за свои поступки сидеть в тюрьме.

Лимонов: Вы, Ксения, сейчас рискуете попасть в нелепое положение, поскольку не понимаете, что говорите. С 1993 года в той организации, которая ныне запрещена, ни одно решение не принималось единолично. Мы не имели намерения ориентироваться на пенсионеров или на детей, просто старались собирать интересных людей. Там была моя жена Наташа Медведева, Сергей Курехин, Егор Летов, смотрите, сколько мертвецов!

Соколова: Но какую-то ответственность за ваших людей вы чувствуете или полный Ницше?

Лимонов: Чувствую. Еще я чувствую ответственность за происходящее в моей стране.

Собчак: А зачем вы свою партию «национал-большевистской» назвали?

Лимонов: А что? Закономерное название.

Соколова: Ваше название состоит из двух самых отвратительных понятий XX века.

Лимонов: Это вам кажется, с вашим либеральным мышлением.

Соколова: А у вас какое мышление?

Лимонов: Социалистическое.

Собчак: Чушь! Вы же абсолютно буржуазный человек! Эти красивые кольца, костюмчик гламурный. Светский образ, красавицы…

Лимонов: Это дешевые кольца, а пиджак за 70 рублей куплен.

Собчак: Вы не оправдывайтесь, за сколько он куплен. Все равно вы выглядите, как Ленин в Швейцарии.

Соколова: С этой бородкой скорее как Троцкий. Кстати, на фиг вам борода? Она старит.

Лимонов: Борода – свидетельство мудрости. А такую форму делать меня один сокамерник в тюрьме научил – он был приговорен к пожизненному заключению. Советы таких людей как-то слушаешь.

Соколова: Форму сокамерник вам правильную подсказал. А то бывает такая отвратительная мужская растительность котлеткой – на женский половой орган похоже…

Собчак: Все равно у меня не вяжется этот ваш светский лоск с тюремной аскезой.

Лимонов: После того как я побывал на двух войнах и в тюрьме, я взял за правило, когда есть возможность, наслаждаться жизнью. Я никогда никому из партийцев не запрещал этого делать. Живите, пока живется. Посадят завтра. Или угрохают, что тоже возможно в нашей прекрасной стране.

Соколова: А что интереснее, писать или убивать?

Лимонов: Я никого не расстреливал. Убивать – это расстреливать.

Соколова: Хорошо – лишать жизни. Вы были на войне, писали об этом.

Лимонов: Ксения, вы смешная. Если вы идете в атаку, вы не знаете, кто убил: вы убили или тот, кто рядом лежит… Война – это не дуэль. Ни у кого таких ощущений на фронте нет. Есть единственное желание – выжить.

Соколова: Скажите, а зачем писателю вашего уровня вообще заниматься войной и политикой?

Лимонов: Такой у меня темперамент. Мне хотелось знать все, увидеть все, испытать.

Соколова: Моя проблема в том, что у меня хороший вкус. Так вот, мне кажется, что человек, который написал несколько блистательных книжек, может заниматься такой фигней, как современная российская политика, только из каких-то фрейдистских мотивов.

Лимонов: Я в свое время писал стихи. Мне все говорили: что это за стихи? Я начал писать прозу, мне говорили: замечательно, гениально! Потом я стал военным журналистом. Мне говорили: почему ты перестал писать прозу? Потом я основал партию. Мне стали говорить: ты что? Ты писал великолепные романы, был потрясающим журналистом. Мне постоянно говорят о том, что я когда-то делал. И я доказываю каждый раз, что я был потрясающим, когда писал стихи и прозу, я был офигительным журналистом! И я отличный политик.

Соколова: А по-моему, политика для вас – как виагра для импотента. Средство доказать себе и окружающим, что молодость не прошла. Для этого необходим экшн с участием детей и ОМОНа.

Лимонов: Вы не правы. Я уже 15 лет как вошел в российскую иконографию как человек о двух лицах: и как политик, и как писатель. Причем политическая стезя приносит гораздо больше известности, чем литература.

Собчак: Благодаря этой политической деятельности вы стали для многих приличных людей нерукоподаваемым.

Лимонов: Я положил на этих людей. Мне нужен экшн, как всем людям значительным в этом мире. Мой масштаб огромен. Моя любимая цитата из Ницше: «Все вокруг героя превращается в трагедию». И кто мне руку подавать не будет: режиссер П или художник Ж? Да пошли они. Мне с ними неинтересно. У нас сегодня жалкое искусство, жалкая литература, все жалкое.

Соколова: И политика жалкая, между прочим. И вы – часть этой жалкой политики. А были частью великой литературы.

Лимонов: Ей и останусь. Я отношусь к тому поколению, к той среде, которая дала России Иосифа Бродского, Венедикта Ерофеева. То, что происходит сегодня, мне неинтересно.

Соколова: Так зачем вы в это мешаетесь?

Лимонов: Политика – это стихия, поэзия.

Соколова: Бред!

Лимонов: Я 15 лет этим занимаюсь, а вы заглядываете через замочную скважину. Мне надо верить! Политика – это страстная вещь. Не надо говорить, что она грязная. Лучшая политика не грязная. Грязной она становится в руках людей. Лучшую политику делали идеалисты, и она становилась иногда даже кровавой. Идеалисты создали США, еврейское государство, черт знает что.

Собчак: А вот скажите, допустим, мир перевернулся, президент Медведев сошел с ума и национал-большевистская партия победила на выборах. Какое у нас будет государство?

Лимонов: Это будет президентская республика с полностью независимыми институтами власти – главным образом судом. Все ключевые государственные должности будут выборными. Система будет многопартийной.

Соколова: Город Солнца. А по-моему, единственное политическое образование, которое вы можете создать, – это восточная деспотия во главе с собой любимым.

Лимонов: Вы не хотите отказываться от стереотипов.

Соколова: Не хочу. Ваша литература мне гораздо более интересна. У вас был отличный рассказ «Женщина, вдохновлявшая поэта». Там старую женщину – некогда умную и едкую красавицу, русскую эмигрантку – спросили, каково это, быть старой? И она сказала – это как жить в скафандре. Ясное сознание и тело, которым не владеешь. Это одно из лучших описаний старости. Вы сами ее боитесь?

Лимонов: Я совершенно равнодушен к смерти. Последнее время мне кажется, что меня застрелят. Мне даже сны снятся на эту тему.

Соколова: Любой психоаналитик скажет вам, что это страх телесной немощи и есть.

Лимонов: Возможно. Но я надеюсь до телесной немощи не дожить.

Собчак: Какая немощь! Я вижу, вы до сих пор алчно на женщин посматриваете! Я имею в виду свою голую коленку.

Лимонов: Не только посматриваю. Маркиз де Сад имел любовницу 17-летнюю в 82 года.

Собчак: Собираетесь повторить подвиг? А вы уверены, что сможете в 82 удовлетворить женщину?

Лимонов: Я не стремлюсь удовлетворять женщин.

Собчак: Неужели вы стремитесь исключительно к самоудовлетворению?

Лимонов: Я этого не говорил! Вычеркните это из протокола.

Соколова: Тогда скажите мне вот что. Почему у вас всегда лучшие женщины? Вы небогаты, немолоды, не так чтобы офигительно хороши собой. В чем секрет?

Лимонов: Судьба ко мне благосклонна.

Собчак: По-моему, тут комплекс – интеллектуальный туман, харизма, сексуальные извращения.

Лимонов: Вы все время пытаетесь уйти на дорогу извращений, порока. Меня тема Фауста интересует сейчас больше, чем маркиз де Сад.

Соколова: Мечтаете о суперсделке?

Лимонов: Я уже давно подписал бумажку.

Собчак: Это была самая искренняя фраза в интервью.

Брат 2

Виктор Батурин о себе, Яне Рудковской, чучмеках и американской избирательной системе

Соколова: Мы хотели бы обсудить с вами наболевшую в последнее время тему разводов.

Батурин: А я ни с кем не развожусь. Это моя жена со мной разводится. У меня с ней нет проблем. Она блондинка. Умные мужчины женятся так, чтобы при разводе у них не было проблем.

Собчак: При чем тут блондинка не блондинка?

Батурин: Умные мужчины часто бывают богатыми, поэтому они не женятся на умных женщинах. Если умный человек решает проблему продолжения рода, зачем ему умная женщина? С такой женщиной он может дружить, встречаться.

Собчак: Хочу заметить, что не все женятся исключительно ради продолжения рода. И кстати, насчет проблем, чья бы корова мычала, а ваша бы, пардон, молчала. У вас с супругой уж столько проблем было при разводе – скандалы, интервью, дети, которых вы ей не отдаете и водите под охраной. Это разве не проблемы?

Батурин: А где проблемы? Я что, потерял на этом деньги? Или меня посадили в тюрьму?

Соколова: Вы потеряли репутацию.

Батурин: Вы плохо осведомлены…

Собчак: Возможно, ваш светлый образ искажают ужасные телеканалы, но в интервью вы выглядите просто монстром.

Батурин: Почему? Меня вся страна поддерживает. Мужчины поняли, что нашелся наконец нормальный парень. На Руси ведь как было: только жена откроет рот, раз ее по лбу, и все. Помните про купца Калашникова – там без вопросов.

Собчак: Домострой – это хорошо. Но по-моему, это все же не комильфо – отнимать у женщины детей?

Батурин: Если я даже отдам Яне детей, они сами от нее убегут. Потому что детьми занимался только я – я их в буквальном смысле выкормил.

Соколова: Грудью?

Батурин: Нет. Из бутылки. Это не шутки. Яна безумно этому радовалась, потому что она занималась бизнесом, не кормила грудью. Сейчас мои дети все понимают. Они не прощают фальши и предательства. Они считают, что прав папа. И вообще, на сегодня мы с Яной официально не разведены. Я – глава семьи, у меня есть жена, которая по всем каналам телевидения утверждает, что ничего важнее мужа и детей для нее нет. Только почему-то она не живет с детьми дома. А если так, значит, никаких прав ни на детей, ни вообще вякать у Яны нет.

Соколова: Странная логика. Почему у нее нет прав? Она же мать этих детей.

Батурин: В любом деле есть один начальник.

Соколова: Это написано в Семейном кодексе, что начальник семьи тот, кто ее содержит?

Батурин: В Семейном кодексе есть статья 172 о выполнении семейных и родительских обязанностей. Вы обязаны содержать детей и престарелых родителей – в нашей семье выполняю эти обязанности только я, потому что я единственный, кто легитимно зарабатывает деньги.

Собчак: Но ведь Яна занимается продюсерской деятельностью.

Батурин: Может быть. Но я говорю только о том, что можно доказать. Я могу предъявить налоговую декларацию и доказать, что зарабатываю деньги легитимно. Яна тратит только мои деньги. Своих у нее нет, поэтому она тунеядка, находится на иждивении мужа, соответственно, прав никаких не имеет.

Соколова: С точки зрения закона воспитывать детей – это работа и есть.

Батурин: Ну, знаете, в Америке, мать, которая не работает, не участвует в выборах. Она лишена избирательных прав.

Соколова: Пардон?

Батурин: Голосовать в Америке имеет право женщина, которая платит налоги. Если она домохозяйка, она не ходит на выборы.

Соколова: Простите, а эту ценнейшую информацию вы где почерпнули? Может быть, в трудах отцов-основателей? Джорджа Вашингтона? Алексиса де Токвиля?

Собчак: Вы понимаете, что несете ерунду?

Батурин: Слушайте, давайте закончим эту беседу, потому что она бесполезна. Я не собираюсь ставить под сомнение свои слова, потому что я ни разу в отличие от вас не сказал неправду ни в одном интервью.

Собчак: А давайте с вами поспорим, я готова поставить любые деньги на американских домохозяек. Например, 10 тысяч долларов.

Батурин: Давайте еще поспорим, что дважды два четыре. Я не виноват, что вы элементарных вещей не знаете. Если вы находитесь на самой низкой ступени эволюции, то я здесь при чем?

Собчак: Зачем вы нас оскорбляете?

Батурин: Это вы меня оскорбили тем, что не верите моим словам.

Собчак: А почему вас это оскорбляет? Вы же не Господь Бог…

Батурин: Я ни разу во вранье замечен не был.

Соколова: Так поздравляю соврамши.

Собчак: А давайте применим опцию «звонок другу». Виктор, вас устраивает в качестве эксперта г-н Шустерович? Он юрист, окончил Гарвард с отличием, живет в США. Сейчас я его наберу.

Батурин: Какое это имеет отношение к нашей беседе? Мы зря тратим время…

Собчак (по громкой связи): Алло, Сашечка, правильно ли я понимаю, что у тебя юридическое образование? Один вопрос. У нас тут спор возник. Человек утверждает, что домохозяйки в Америке не имеют права голосовать…

Батурин: Неправда, я сказал, что лица, не платящие налогов, не имеют права голосовать.

Собчак: Лица, не платящие налогов, не имеют права голосовать. Это правда? Особенно если эти лица женщины.

Батурин: Большинство неплательщиков, конечно, домохозяйки.

Собчак: Саша, можешь говорить громче? То есть это чушь? Абсолютная бредятина? Полнейшая? Спасибо.

Батурин: Я отвечу ему завтра же в газете. Если он не знает, кто в Америке имеет право ходить на выборы, это не делает ему чести. Я не виноват, что Шустерович, как и вы, не знает, что права женщин и мужчин в Америке не являются одинаковыми.

Соколова: Мы до встречи с вами не знали, что находимся на низшей ступени эволюции.

Батурин: Давайте мы покончим с американской избирательной системой.

Собчак: То есть не судьба тупой блондинке заработать денег. А ведь хочется! Если вас Шустерович в качестве эксперта не устраивает, давайте Фридману позвоним.

Батурин: Фридмана я знаю, он продавал билеты в театр, вместо того чтобы учиться в институте.

Собчак: Хорошо, кто для вас авторитет?

Батурин: Зачем мне авторитет? Если я говорю о том, что Земля круглая?

Соколова: О’кей. Мы поняли. Скажите, а что вам сделали женщины? Почему вы их не любите?

Батурин: Кто, я не люблю? Да у меня детей трое!

Соколова: Я не в этом смысле. Вы как-то агрессивно настроены. Все-таки публичный человек. Особенно теперь – благодаря красивому разводу.

Батурин: Я не публичный человек. Я не олигарх. Те, кто называет себя олигархами, на деле являются обыкновенными шестерками. Да, я имею независимость в силу своего финансового положения. Но я не влияю на государственные решения, не обсуждаю тему партий, мне позволяют быть действительно независимым, поэтому я не являюсь публичным человеком. Для моей деятельности это не надо. Мои деньги любят тишину, моя жена не знала, насколько ее муж богат.

Собчак: А ваша супруга говорит в интервью, что вы завидуете ее успехам.

Батурин: Я не готов это обсуждать. Я не разведен. Моя жена где-то с кем-то живет. Я не виноват, что ей нравится лазить через забор в наш дом, снимать это на пленку и выкладывать в Интернет.

Соколова: А вы не пытались спросить, зачем она все это делает?

Батурин: Я же не психиатр.

Собчак: Но она ваша жена.

Батурин: Жена – это которая живет в семье. А я не знаю, где Яна сейчас живет. Нормальный мужчина не подглядывает за женой, чтобы потратить кучу денег и потом умереть от разрыва сердца. Только ненормальные платят детективам. Как потом она собирается с этим жить – известно только ей. У нас с детьми ничего не поменялось в жизни.

Соколова: То есть вы отец-брошенка?

Батурин: Я не говорю, что я брошен, но это был ее сознательный выбор. К ее выбору отнеслись уважительно.

Собчак: Может, вы просто не хотите платить ей деньги? То обстоятельство, что развод может быть дорогим, способно остановить мужчину?

Батурин: Меня – нет, у нас же все было 50 на 50. В конце 2007-го Яна настояла на заключении брачного контракта.

Соколова: То есть если вы разводитесь, то теряете половину имущества?

Батурин: Есть такой термин – совместно нажитое имущество. Оно делится 50 на 50. Если мне при разделе «Интеко» сестра подарила миллиард долларов, то это имущество не подлежит разделу, так как это дарение моего родственника мне.

Собчак: Кстати, о вашей сестре. Вот пример блондинки, которая далеко не дура.

Батурин: Какая Елена блондинка? Она русая.

Собчак: Батурина – блондинка. У нее как у меня волосы.

Соколова: Зато семья у вашей сестры совсем не такая, как у вас. Крепкая, добротная.

Батурин: Да у нее муж – подкаблучник!

Собчак: Мне кажется, элемент подкаблучничества в семье только на пользу. Не согласны?

Батурин: Категорически. Если семью создают среднестатистические мужчина и женщина, то по определению мужчина делает любую работу лучше жены. Кроме рождения детей.

Собчак: Это единственное преимущество женщины?

Батурин: При прочих равных – да.

Собчак: Я недавно разговаривала с президентом компании «Росгосстрах». У него работают тысячи сотрудников. Он говорит, женщины работают гораздо более эффективно…

Батурин: Вы говорите о взаимоотношениях работодателя и наемного работника. Это отношения рабовладельца с рабом.

Собчак: Я полагаю, что женщины в выполнении работы могут быть эффективнее мужчин.

Батурин: Рабской? Конечно!

Собчак: Во-первых, то, что вы говорите, дико невежливо. Особенно учитывая, что перед вами две женщины. Во-вторых, утверждать, что женщины пригодны только для деторождения, примерно то же самое, что сказать «вот понаехали черножопые в Москву»…

Батурин: Их действительно стало больше.

Собчак: Может быть, вы хотите сказать, что люди кавказской национальности менее эффективны в работе?

Батурин: Нет, я хочу сказать, что мужчины с кавказской наследственностью выбирают русских женщин, потому что от этого улучшается наследственность кавказских наций. А для русских это плохо.

Собчак: Да вы практически Гитлер наоборот!

Батурин: Да хоть Гитлер, хоть не Гитлер. Вот я осеменяю корову с помощью элитного быка…

Соколова: Очень интересно…

Батурин: Эволюция – это улучшение породы. Наследственность может улучшаться только по линии мужчины. Женщина – носитель X-хромосомы. Она сохраняет достигнутую наследственность, а мужчина за счет привнесенной Y-хромосомы может ее или улучшать, или ухудшать.

Соколова: Да вам учебники надо писать!

Батурин: Кавказцы всегда жили анклавами, у них было меньше международного общения, они сегодня активно пользуются русской наследственностью.

Соколова: Как? Женщины же не могут улучшить наследственность?

Батурин (терпеливо и снисходительно): Объясняю еще раз. Есть русские мужчины, средние, и русские женщины, средние. Допустим, коэффициент наследственности у них равен двум, и женщина эту двойку закрепляет. Если ей попадается плохой мужчина с коэффициентом 1, она все-таки пытается вытянуть на 1,5.

Собчак: А как определить, хороший мужчина или плохой? Есть внешние параметры?

Батурин: Я дам вам несколько советов. Например, мужчина с первой группой и отрицательным резусом являются идеальным женихом для любой женщины. Третья-четвертая группы являются по наследственности самыми молодыми, следовательно, самыми непродвинутыми. В основном ими обладают хачи или люди мигрировавшие. Даже если брать статистику по советскому времени, количество браков русских женщин с представителями мусульманских народов увеличилось в разы. Чучмекам это делает честь.

Соколова: А почему, кстати, русские женщины предпочитают чучмеков?

Батурин: А почему Софья, имея возможность выйти замуж за Чацкого, вышла за Молчалина? Женщины постоянно ищут легких путей. А русская нация от этого страдает. Вот евреи – люди мудрые. Они определяют национальность ребенка в зависимости от того, какой ребенок родился. Если хороший, то по отцу. Они ищут хорошего кобеля, женят его на нееврейской девушке, рожают нормальное потомство и объявляют ребенка евреем.

Собчак: А что значит хороший ребенок?

Батурин: Не инвалид.

Соколова: Так. Все, больше не могу! Вы понимаете, какую кошмарную, феерическую бредятину весь вечер несете?! Перед вами человек с двумя высшими образованиями…

Батурин: Вот я и говорю, нормальный человек не будет получать два высших образования. Только сумасшедший тратит на это время.

Соколова: А-а-а-а!

Батурин: Нормальный человек получает высшее образование одно, и то только потому, что положено его иметь. Все остальное образование он получает в порядке самообразования…

Собчак: Спасибо. Достаточно.

Батурин: Если вы не способны образовываться самостоятельно, значит, у вас, так сказать, проблемы с умственной деятельностью.

Собчак: А как насчет вас?

Батурин: Я уважаемый человек. Много сделал для страны. То, что вы этого не знаете, говорит о вашей неинформированности. И правильно я не хотел давать вашему журналу интервью. Сейчас я еще раз убедился, что в этом журнале непорядки с головой у людей, которые там работают.

Соколова: У вас есть последняя возможность извиниться.

Батурин: Не хочу извиняться, извиняются только студенты.

Собчак: Господи, я представляю, как с вами тяжело разводиться!

Соколова: Ладно разводиться, а жить?! Это же как нужно любить деньги!

Батурин: Вам со мной жить не грозит.

Собчак: Ладно, брэйк! Последний вопрос. Мы поняли, что мы профнепригодные существа, находящиеся на низшей ступени эволюции, и такому светочу разума, как вы, с нами разговаривать, в общем, не о чем. Но возможно, в мире существуют люди, которых вы уважаете и чье мнение, в отличие от мнения Шустеровича и Фридмана, является для вас авторитетным. Оппоненты, достойные вас.

Батурин: Мне многие пытались оппонировать. Но это почти никому не удалось.

Собчак: О, это несомненно! Но может быть, кто-то все же является для вас авторитетом? Если не среди современников, то хотя бы из исторических личностей.

Батурин: Да, такой человек есть.

Собчак, Соколова (хором): И кто же это?!

Батурин: Академик Андрей Дмитриевич Сахаров.

Немая сцена. Андрей Дмитриевич Сахаров переворачивается в гробу. Занавес.