Текст книги "Попаданка на факультете пророчеств"

– Подождите! Я хотел с вами поговорить.

– У меня нет времени, мистер Грифленд.

– Я в этом не уверен.

– Вы правы, – согласилась я и снова обернулась к нему. – Тогда вот вам правдивый ответ: у меня нет желания разговаривать с вами, и к тому же мне холодно.

Я натянула на руки рукава, жалея, что классическое пальто Амелии не предусматривает карманов. Наверное, надо было взять перчатки, но в утренней спешке я их не нашла.

Я не без зависти взглянула на Грифленда. На нем было теплое и удобное пальто с высоким воротом и капюшоном. Последнее – дань молодежной моде. Амелия тоже такое хотела, но продемонстрировать бунтарский дух и знание новых веяний моды ей мешал статус преподавателя.

Я удивленно моргнула и остановилась, когда на мои плечи легло рассматриваемое секунду назад пальто. Его щедрый владелец остался в одной рубашке. От вида его оголенной шеи мне стало еще холоднее.

– Это… что? – строго спросила я, скосив глаза на лацканы пальто.

– Вы же мерзнете, – пожал плечами Грифленд. – А я хочу с вами поговорить.

– Да вы… – Я замолчала, припоминая, можно ли оскорблять студентов и не грозит ли это увольнением. Мне только-только удалось его избежать.

– Я бы пригласил вас в кофейню, где хотя бы тепло, но вы же не пойдете.

– Держите ваше пальто, – сухо сказала я, скидывая с себя предмет чужого гардероба. – Не превращайте наш диалог в фарс.

Парень криво усмехнулся и подхватил свое пальто на лету, а затем так же быстро снова накинул мне его на плечи.

– В деканат на вас нажаловался не я.

Удивленная резкой сменой разговора, я перестала стягивать с себя мужское пальто и недоверчиво посмотрела на Грифленда.

– И кто же тогда?

– Не знаю, – признался тот и повел широкими плечами под тонкой рубашкой. На пронизывающем ветру этот жест смотрелся эффектно. – Записка была анонимная.

– Удобно, – пробормотала я, снова сбросив с себя чужое пальто.

– Но я узнаю, – грозно пообещал он.

В его голосе прорезались рычащие нотки, и я замерла. Смена масок произошла так стремительно, что я упустила момент, когда беззаботный ловелас превратился в опасного противника. Такому лучше дорогу не переходить: глотку перегрызет. Молодые львята бывают опаснее взрослого льва: безрассудство и сила у них уже есть, а вот здравый смысл пока еще отсутствует.

Я вздохнула.

– Мистер Грифленд, я не сержусь на вас из-за этого доноса. Ректор вызы… приглашал меня по другому поводу.

В этой академии новости разлетаются быстрее, чем в деревне. Я только вышла из кабинета ректора, а уже все любопытные в курсе, что я там была. Нет, здесь придется держать ухо востро. Малейшая ошибка, и ты попалась, Лия!

– Я рад, мисс Бартон, что вы не держите на меня зла. – На губах Грифленда появилась уже знакомая томная улыбка сытого котяры, но она быстро исчезла, когда он серьезно добавил: – Но доносчика я все равно найду.

На последних словах он забрал пальто из моих рук и снова накинул его на мои плечи.

– Позволите, я вас провожу?

– Нет!

– Я все равно провожу.

Даже не оборачиваясь, я скорее почувствовала, чем увидела, его наглую самоуверенную ухмылку и закатила глаза.

– Мистер Грифленд, немедленно оденьтесь!

– Вас волнует мой полуобнаженный вид?

Мы медленно шли к общежитию преподавателей и препирались на ходу. Я несколько раз уже всучила Грифленду пальто, тот с не меньшим пылом его мне возвращал. Кажется, мы оба понимали, что выглядим глупо, но остановиться не могли. Нашла коса на камень.

Я фыркнула. Полуобнаженный вид! У человека в рубашке и брюках? Хотя в темноте и на осеннем пронизывающем ветру Грифленд и правда казался мне практически голым.

– Я волнуюсь исключительно за вашу простуду, которую вы, без сомнения, уже подцепили.

– Переживаете, что я заболею?

Он подмигнул мне и быстро облизнул сухие губы.

– Переживаю, что вы пропустите мои лекции и не сдадите зачет.

– Вы такая принципиальная, мисс Бартон.

Он сказал это с тем выражением, с каким другие произносят: «Вы очень красивая».

Я споткнулась на ровном месте и с облегчением выдохнула: мы пришли.

– Мистер Грифленд, возьмите свое пальто. Премного благодарна вам за… – Прогулку? Флирт? Обещание разобраться с доносчиком? – За содержательную беседу.

– Всегда к вашим услугам, мисс Бартон.

Я уже потянулась к ручке входной двери, когда раздался еще один мужской голос, хорошо запомнившийся мне своими холодными нотками.

– Мисс Бартон, мистер Грифленд?

К нам приближался некромант. Прямое черное пальто было аккуратно застегнуто на все пуговицы, а короткие волосы оказались взлохмачены злым ветром. На набалдашнике трости, которую держал в руках мужчина, сверкало серебристое изображение черепа.

Издержки специфического чувства юмора?

– Мистер Блэк, – поздоровалась я и занервничала, взглянув на Грифленда, – мы тут…

Плюшками балуемся.

– Обсуждаем мой доклад, – подсказал парень.

– Замечательно, – равнодушно одобрил некромант и ровно спросил: – Закаляетесь, мистер Грифленд? – Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Вы выбрали опасную погоду. Я бы на вашем месте накинул пальто, которое так сердобольно протягивает вам мисс Бартон.

Я вспыхнула. Ничего не сердобольно! Нормально я протягивала.

Двое мужчин уставились друг на друга с таким напряженным вниманием, что я поняла одно: мне пора делать ноги.

– Собственно, уже поздно, – кашлянула я, снова потянув на себя ручку входной двери. – Доброго вечера, джентльмены.

Тихонько улизнуть не получилось.

– Постойте, мисс Бартон, – окликнул меня Блэк. – Кажется, это ваше.

Он вложил мне в руки меховую накидку. Ту самую, что я потеряла.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я. – Где вы ее нашли?

– Вы забыли ее… – Блэк сделал паузу и усмехнулся, заметив, как напрягся Грифленд. – В столовой.

Грифленд расслабился. Он ожидал окончания фразы в стиле «в моей спальне»?

Я фыркнула и, чопорно попрощавшись, исчезла за дверью. Меня встретил просторный холл с высоким потолком и старым паркетом на полу. Вдоль стен тянулись узкие диванчики и мягкие кресла. Между ними прятались растения в больших кадках.

Поворот налево вел в женское крыло, направо – в мужское.

Я все еще топталась на пороге, когда входная дверь снова заскрипела, и мне пришлось подвинуться: в холл вошел Блэк. Он чуть приподнял бровь при виде меня.

– Мисс Бартон, вы еще не ушли?

– Уже почти, – стушевалась я и зашагала в сторону лестницы. Моя комната была под чердаком. Можно сказать, пентхауз.

– Мисс Бартон, – ровно сказал Блэк, когда я уже коснулась ладонью перил, – надеюсь, с мисс Клер вы поссорились не из-за мистера Грифленда?

Я подняла голову, но ответить ничего не успела.

– Пункт одиннадцать параграфа пятьдесят четыре «Свода правил для преподавателей» гласит, что за интимную связь преподавателя со студентом должно последовать незамедлительное увольнение первого и исключение второго.

– Невероятно познавательно, – устало сказала я, – но у нас с мистером Грифлендом самая что ни на есть высокодуховная связь. Такая высокодуховная, что его преосвященство будет иметь все основания для причисления моего имени к лику святых.

– Рад это слышать, – все так же равнодушно заметил Блэк и направился в правое крыло – очевидно, к себе в комнату.

Я сгорбилась и прислонилась лбом к холодным металлическим перилам с затейливой резьбой.

Что это сейчас было? Меня отчитали или предостерегли?

Во всяком случае, уж точно не приревновали.

Медленно ступая по высоким ступеням, я неохотно поднималась к себе. Я мечтала об одном – упасть и уснуть мертвым сном.

Кто бы мог подумать, что во сне я увижу Амелию?

Глава 4

Я долго возилась с книгами, найденными на столе Амелии. Сначала я листала их торопливо, а затем – медленно, стараясь вникнуть в формулы и схемы. Память играла со мной в кошки-мышки, и лучше всего мое состояние описывала известная фраза: «Тут помню, там не помню».

Информации о двойниках нашлось до обидного мало. Мне не попалось ничего толкового кроме того абзаца об обмене душами. Я также нашла упоминание, что дар у двойников, несмотря на внешнее сходство, может быть разным и даже противоположным друг другу (как это часто бывает у близнецов), но мне до таких деталей не было никакого дела. Я уже поняла, что у меня дар отсутствует напрочь.

Наверное, я уснула прямо так, сидя за столом, потому что шею ломило, а момент укладывания в кровать в памяти не остался. Снова, как и во сне с зеркалом, я четко знала, что сплю.

Я очутилась на небольшой зеленой лужайке рядом с округлым чистым прудом. Его берег был окаймлен плакучими ивами, и его прозрачная гладь виднелась лишь в просвете зеленых ветвей. На мне были мои любимые рваные джинсы, черная футболка с многозначительной надписью «Not today» и белые кеды на толстой подошве. Волосы снова оказались обрезаны, и я повертела головой, наслаждаясь ощущением свободы. Длинные волосы – это, конечно, красиво, но ту легкость, которую дарит стрижка, ничто не может заменить.

Постояв на месте и прислушиваясь к щебетанию птиц, я не спеша двинулась к пруду. Шелковистая трава под моими ногами легко приминалась, тишина и уединение навевали умиротворение. Я даже не удивилась, увидев у пруда Амелию. Я же думала о ней перед сном, так что подсознание лишь выполнило мое желание, подсунув негодницу мне под нос. Эх, жаль, что ненастоящую!

Я медленно, наслаждаясь теплым воздухом и запахом воды, приблизилась к Амелии и опустилась на траву немного поодаль от нее. Она задумчиво всматривалась в разложенные перед собой карты. Белое кружево на краю ее длинной желтой юбки оказалось испачкано в зелени, но Амелию, судя по всему, тревожило не это. Ее лоб был нахмурен, а губы сжаты. Белая блузка с пышными манжетами и желтая шляпка на макушке прекрасно завершали ее романтический образ. Для полноты картины не хватало только плетеной корзинки и клетчатого пледа.

– Вы все-таки пришли, – сказала она, не отрываясь от карт.

– А что, должна была потеряться в пути? – фыркнула я.

Амелия удивленно моргнула, подняла на меня спокойный взгляд и покачала головой.

– Нет, такого не могло случиться. Все дороги ваших снов ведут сюда, к пруду.

– Не пруд, а прям-таки Рим, – с уважением протянула я, посмотрев в сторону чуть колеблющейся воды.

– В каком-то смысле, – согласилась Амелия и передвинула одну из карт левее. – Но я бы скорее сравнила это место с карманом между мирами.

Она тяжело вздохнула и смела карты в кучу.

– Нет, ничего не вижу.

– Так ты гадаешь? – с пониманием спросила я, сорвав травинку и прихватив ее кончик зубами.

– Предсказываю! – уязвленно поправила Амелия и с досадой добавила: – Сколько ни раскладываю карты, не могу увидеть лица убийцы.

Надо же, во сне даже у Амелии прорезалась совесть! А иначе с чего бы моему двойнику пытаться увидеть лицо преступника? Ей-то смерть уже не грозит.

– Почему? – без особого интереса, скорее чисто из вежливости спросила я, лениво развалившись на траве.

В глаза светило солнышко, и я довольно зажмурилась. Разговоры об убийце меня не пугали. Разве это важно, когда сейчас так хорошо?

– Не знаю, – неохотно призналась Амелия. – У меня сильный дар, – не без гордости продолжила она, – и обычно я могу увидеть хоть что-нибудь. Если молчат карты, я обращаюсь к магическому шару или к кофейной гуще. Иногда даже серебряные монеты могут указать путь и дать подсказку. Но в этот раз… ничего не выходит. Словно кто-то накинул на зеркало темную ткань.

– Это подозрительно, – отозвалась я и прикрыла ладошкой глаза, всматриваясь в белые облака на пронзительно синем небе. – И грустно.

– Я рада, что вы так спокойно все воспринимаете, – с ноткой облегчения проговорила Амелия.

– Глупо злиться на то, что тебе снится, – пожала плечами я. – Об играх подсознания еще Фрейд говорил.

Повисла пауза. Амелия молчала. В душу закралось подозрение, заставившее меня перевернуться на живот и приподняться на локтях. Всматриваясь в свою притихшую собеседницу, я уточнила:

– Ты же мне сейчас снишься, верно?

Амелия прокашлялась и принялась изучать свои аккуратно подстриженные ноготки на руках.

– В каком-то смысле…

– То есть, – вкрадчиво спросила я, медленно вставая с травы, – ты не плод моей фантазии?

– Нет, я настоящая, – сказала Амелия, тоже вставая с колен и осторожно пятясь, не спуская с меня глаз. – Разве это что-то меняет?

– О, еще как! – хищно улыбнулась я.

Мы рванули с места одновременно: я за Амелией, а она – от меня.

– Стой, стерва! – закричала я. – Я тебя все равно поймаю! Ты у меня еще попляшешь!

– Я отвратительно танцую, – бросила она, ловко перепрыгивая через толстые корни ивы, распластавшиеся по земле. Амелия, подоткнув край юбки за широкий пояс на талии, передвигалась с удивительной ловкостью. Я в джинсах и кедах едва поспевала за ней. – Вам не понравится мой танец!

– Понравится-понравится! – мстительно заверила я и прибавила скорость.

Мы три раза обежали вокруг ствола ивы. Каждый раз, когда мне оставалось чуть-чуть, чтобы ухватить рыжую негодяйку за плечо, та уходила от моего захвата, как заяц от зубов волка. Я даже клацала зубами от злости так же, как этот несчастный (клянусь вам, несчастный!) волк.

Все-таки мировая справедливость существует. При очередном прыжке, больше похожем на па из балета, Амелия зацепилась стопой за корни дерева и с громким ругательством, явно недостойным леди, рухнула на землю.

– Попалась!

Амелия молча, как герой из боевика, отползла к стволу дерева и прислонилась к его шершавой коре спиной. Она посмотрела на меня, будто принимая свою судьбу. Я даже замерла. Ну и что с ней делать? Отпинать ногами и потаскать за волосы? Мама меня такому не учила.

Мама…

– А теперь возвращай меня обратно домой, – твердо сказала я, нависнув над Амелией. – Поиграли – и хватит.

– К сожалению, я не могу.

– Это еще почему?!

– Соглашаясь на обмен, ты дала магическую клятву, что поможешь мне.

– Что-то я такого не припомню, – сощурившись, сказала я.

Память тут же невозмутимо подсунула мои собственные слова:

– Ты согласна помочь?

– Да согласна я, согласна!

Ноги перестали держать, и я опустилась на землю, прямо рядом с Амелией. Та смотрела на меня с проблесками сочувствия и даже немного подвинулась, уступая место.

– Это ж с какого, простите, перепуга мои слова приравниваются к магической клятве?

Амелия пожала плечами.

– У неинициированных магов слова, сказанные в приступе сильных эмоций, часто несут с собой какой-то посыл. В минуты гнева они могут проклясть, сами того не желая. Причем так замысловато, что потом ни один лекарь не поможет. Твоя паника выплеснулась в виде клятвы.

Амелия перешла на «ты», но я, погрузившись в размышления, даже не сразу это заметила. Впрочем, «выкать» в нашей ситуации было бы странно.

– Лучше б я тебя прокляла, – искренне посетовала я. – Дай-ка догадаюсь, неисполнение клятвы грозит смертью?

– Это настолько очевидно?

– Да у вас, магов, шаг влево – темница, шаг вправо – смерть. Тьфу!

– Прости? – не поняла Амелия.

– Да на ваш мир тьфу! – раздраженно пояснила я и снова выругалась: – Какая же ты мерзавка, дорогуша!

Амелия опустила глаза, ее ресницы подрагивали.

– Я струсила, признаюсь. Обычно в раскладах мне доступны варианты судеб, но в этот раз… Не было ни малейшего намека на разветвление троп и на возможность исправить будущее!

– Спасибо, – саркастично прокомментировала я, борясь с желанием стукнуть рыжую прохвостку, – я уже поняла, что дело ты мне подсунула бесперспективное.

Амелия выпрямилась и сложила ладони на коленях. Учитывая, что сидела она на голой земле, а не на стуле, обитом парчой, смотрелось это забавно.

– Если бы у тебя в руках оказалась возможность избежать смерти, неужели ты бы ее упустила?

– Если бы вместо меня на гильотину пришлось взойти другому человеку, то как-нибудь бы сдержалась, – мрачно огрызнулась я.

Амелия снова опустила глаза, рассматривая свои ногти.

– Я… понимаю, – ее голос дрогнул.

Между нами легло молчание. Я водила пальцем по коре дерева и предавалась нерадостным мыслям. Я умудрилась попасть, да еще как! Останусь в мире Амелии – умру от рук отравителя, вернусь в свой (если еще мой двойник согласится на обмен, а у меня по-прежнему были на этот счет сомнения) – тоже погибну из-за невыполнения дурацкой клятвы. Мне даже иллюзию выбора не оставили.

– Ну и чего ты заявилась ко мне в сон? – все еще злясь, спросила я у притихшей Амелии. – Позлорадствовать?

Та покачала головой и неуверенно ответила:

– Я хочу помочь.

Последний раз я так смеялась на конкурсе СТЭМа в университете. Там мои сокурсники шутили так же странно, и их нескладные диалоги в конце концов заставляли хихикать из-за абсурдности происходящего.

– Нет, правда, – заволновалась Амелия. – Мне стыдно за свой поступок. Ты не представляешь, как трудно жить, зная, что повинна в чужой смерти!

– И что, – хмыкнула я, – ты бы обратно поменялась со мной местами, будь такая возможность?

Румянец окрасил бледную кожу Амелии. Нет, она точно что-то с ней делает. Ни одной веснушки, удивительно!

Я разозлилась на себя.

Господи, Лия, нашла о чем сейчас думать.

– Возможно… – тихо ответила Амелия, избегая встречаться со мной взглядом.

Я гневно выдохнула через ноздри.

Отличный ответ! Ну что ж, зато честный…

Я отодвинулась, боясь не совладать с мелочным желанием пнуть негодяйку ногой. Драться я не собиралась. Это все эмоции, а мне сейчас нужно включить логику.

Как там говорил Шерлок Холмс? Серые клеточки должны работать? Или так уверял Эркюль Пуаро? Черт, не помню.

Лия, соберись! Потом будешь вспоминать классиков.

– И как ты собираешься помочь? – максимально спокойно спросила я.

Фантазия в этот момент подсунула картину, где мои ладони сошлись на шее Амелии, и я трясу ее, словно грушу. Пришлось цыкнуть на разыгравшееся воображение. Об этом я еще успею помечтать. Чувствую, не единожды.

Амелия, не подозревая о моих кровожадных мыслях, приободрилась. Она деликатно поправила съехавшую на лоб шляпку и проговорила:

– Ясновидение – сложная наука.

Я фыркнула на последнем слове, но, встретившись с неодобрительным взглядом своей собеседницы, натянула на лицо самое серьезное выражение.

– Конечно, – с готовностью откликнулась я. – Невероятно сложная.

Амелия, не уловив ехидства, кивнула.

– Работая с вариантами судеб, нельзя забывать о теории вероятности и том самом случае, который зачастую полностью меняет увиденную картину.

– Занятно, – вяло протянула я. – При чем здесь я?

– Ты – тот самый случай.

Я пожевала губами, пытаясь уложить в голове новую информацию. Получалось плохо.

– Поясни, – потребовала я после паузы.

Амелия вздохнула, отогнала от себя жужжащего шмеля и продолжила. В ее голосе появились менторские нотки. Наверное, именно так она говорила со студентами.

– Существуют две разные теории. По одной – будущее неизменно и вмешательство в него бесполезно. Другая точка зрения гласит, что пророчества для того и даруются небесами, чтобы человек мог изменить свою судьбу. Первая для нас бесполезна, – Амелия с легкостью отбросила в сторону тот вариант, где я гарантированно умру. Я кисло улыбнулась. – Вторая же дает надежду, что мы можем остановить ход колеса Судьбы.

– И как же?

– Я не договорила, – укоризненно заметила Амелия. – Изменить увиденный расклад может случай. Это сравнимо с тем, как в клетку с грызунами запускают новую крысу. Начинается возня. Чаши весов могут покачнуться. Рисунок будущего, как чаинки в чашке чая, ляжет немного иначе.

– Сравнение со случаем мне нравилось больше, чем с крысой, – задумчиво заметила я.

– Изначально я хотела прибегнуть к метафоре с пауками.

– Молодец, что выбрала крыс, – похвалила я, и Амелия польщенно улыбнулась.

– Словом, – снова заговорила она, – как только ты появилась в моем мире, расклад изменился. Теперь будущее стало еще более туманно – чаши весов колеблются.

– И?

– И у нас появился шанс! – Под мое цоканье Амелия поправилась: – У тебя появился шанс остаться в живых.

– И вернуться домой?

– И вернуться домой, – кивнула она, – после того как клятва будет исполнена. Ты обещала помочь мне выжить.

– Ну что ж, – решительно подытожила я и рубанула ладонью в воздухе, – значит, мне нужно вычислить и поймать преступника.

Рот Амелии приоткрылся. Она с удивлением посмотрела на меня.

– Я имела в виду, что тебе придется подождать, пока я с помощью ясновидения не укажу тебе на убийцу.

– Э, дорогуша, – протянула я, – мы этого можем ждать, как дождичка в четверг.

– Прости? – снова не поняла Амелия.

Я лишь отмахнулась.

– Это так, поговорка. В общем, ты, конечно, можешь и дальше трясти своим магическим шаром или чем ты там трясешь… – Я с сомнением посмотрела на Амелию, обиженно поджавшую губы. – А я лучше обращусь к более понятным мне материям.

– У полиции нет улик, – уязвленно напомнила она.

– У них нет, – согласилась я, – а у меня будут!

В конце концов, у полиции недостаточно мотивации. Умирать-то они не собираются! У них вагон времени. Чего не скажешь обо мне…

Амелия убрала невидимые глазу пылинки со своей юбки и медленно подняла на меня задумчивый взгляд.

– Хорошо. Мне нравится этот план. Так и работает случай.

Для кого-то случай, а для меня – единственный шанс выжить и вернуться домой, к маме.

Мама…

– Я надеюсь, ты не расстраиваешь маму? Смотри, чтобы с работы тебя не выгнали! Ей только таких переживаний не хватало!

Амелия, сбитая с толку резкой сменой темы разговора, подумала и робко уточнила:

– А уволиться нельзя? Понимаешь, финансовые отчеты…

– Нельзя! – отрезала я. – Не смей мне маму расстраивать!

– Но ты же и сама хотела….

– А ты даже не думай! – огрызнулась я.

Амелия надулась, посопела, но промолчала. Все-таки зачатки совести у нее были. Отказать мне в таких мелочах она не посмела.

Впрочем, у моего двойника смелости оказалось больше, чем совести. Найти меня во сне и взглянуть в глаза после провернутой подлости? Признаться, я впечатлена!

Мамочка, я обязательно вернусь. Разберусь с этим убийством и вернусь. И даже выйду замуж, как ты хотела! Обещаю.

Сглотнув ком в горле, я с трудом переключилась на деловой лад и воскресила в памяти все прочитанные и просмотренные детективы.

– Что ты можешь рассказать мне об убитом?

Амелия взглянула на меня с легким недоумением.

– То же, что ты и так знаешь. Ты обладаешь моими воспоминаниями.

– Только почему-то они подчиняются мне через раз, – мрачно заметила я.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась она. Ее тонкие брови взлетели вверх.

Я вздохнула, встала и, сделав несколько шагов, уселась на стоящий поодаль высохший пень.

– Воспоминания о твоей жизни появляются спонтанно и фрагментно. Я не могу контролировать этот процесс.

– Интересно… – протянула Амелия и отклонилась немного назад. Одной рукой она обхватила себя за талию, а другой потянулась к подбородку и задумчиво коснулась губ указательным пальцем.

– Да не особо, – честно призналась я. – Скорее муторно.

– Я не об этом, – покачала головой она. – Дар принадлежит душе, но воспоминания – телу. Ты получила мое тело, а значит, и мою память.

Я фыркнула и пожала плечами.

– Не обижайся, подруга, но память у тебя глючная. Если она так же работала и у тебя, не представляю, как ты дожила до своих… наших лет.

Амелия проигнорировала мою подколку. Она перевела взгляд на спокойную гладь пруда и медленно проговорила:

– Твои трудности могут говорить только об одном.

Только не шизофрения, пожалуйста!

– Ты не принимаешь тело, не считаешь его своим. Оборвана связь телесного и духовного.

Слава Богу, не шизофрения!

Я выдохнула с облегчением. Смысл слов, сказанных Амелией, дошел до меня не сразу.

– Подожди-подожди, ты хочешь сказать, что я должна полюбить свое новое тело и все такое прочее, о чем любят потрепаться в новомодных тренингах?

Амелия ненадолго примолкла. Мне подумалось, что сленг и некоторые словечки она понимает не сразу, будто ждет, когда сработает переводчик в ее голове. Занятно.

– Ты утрируешь, – поморщилась она, не оценив иронии, – но в целом верно. Ты будто не хочешь стать одним целым с телом, сопротивляешься. Отсюда все сложности.

– Нет, ну в принципе твое тело мне нравится, – растерянно пробормотала я, призадумавшись. – И волосы, и кожа… Скажи, как ты избавилась от веснушек? – вдруг неожиданно для себя с любопытством спросила я.

Амелия приосанилась и натянула маску ложной скромности.

– Это все природная красота. – Под моим взглядом она сдулась и призналась: – В сундуке под кроватью, под стопкой нижнего белья, пузырек с розовым зельем – втирай в кожу как обычный лосьон, два раза в день.

– О!

– Для волос не забудь использовать шампунь с чешуйками золотого дракона. Матушка выкупила его на аукционе магических редкостей, поэтому расходуй, будь добра, экономно. Иначе отец снова начнет хвататься за сердце.

Я прикинула цену такой вещи и мысленно присвистнула. А Амелия еще завидовала коллекции ректора! Тот хотя бы скупал предметы искусства, а не косметику стоимостью небольшого имения.

Амелия между тем продолжила:

– В голубом флакончике – флер, придающий блеск волосам и корректирующий их цвет. Наноси два раза в неделю. Притирания, выравнивающие тон лица, в шкатулке с драгоценными камнями. Используй по утрам. Бальзам для губ лежит в круглой коробочке-медальоне. Масло для тела с вытяжкой василиска найдешь в шкафу, за кипой книг. Не переставляй его! Василиски питают слабость к знаниям, и их кровь, даже после смерти, играет магией рядом с книгами.

– Я постараюсь ничего не перепутать, – неуверенно пообещала я, жалея, что не прихватила с собой блокнот и карандаш.

– Я надеюсь, – кивнула Амелия. – Мне не хотелось бы, чтобы ты запустила мое тело.

Она ничего больше не добавила, но окинула меня выразительным взглядом. Я вспыхнула и пригладила свое каре.

– Вот не надо, я нормально выгляжу.

– Конечно, – невозмутимо согласилась Амелия.

Я насупилась. Ну нет у меня отца-аристократа, готового исполнить любую мою прихоть. Нашла чем хвастаться! С деньгами возможностей ухаживать за собой заметно больше.

– Вернемся к делу, – сухо напомнила я. – Так что ты мне расскажешь о… – я сделала паузу, припоминая имя, – о мистере Томсоне?

Амелия помолчала, раздумывая над ответом.

– Право слово, даже не знаю. Было бы легче, прими ты свое новое тело. Все воспоминания запечатаны в твоем сознании.

– Аутотренингом займемся позже, – не поддалась на провокацию я. – Так что?

– Мистер Томсон… – со вздохом протянула Амелия и тоже встала. Дойдя до меня, она остановилась и взглянула в сторону пруда: – Достойный человек, представитель славного и древнего рода, талантливый маг. Он преподавал у нас теоретическую магию и был одним из лучших в своем деле.

Очередная картинка-воспоминание пронеслась в голове. Теоретическая магия – сложный предмет, дающийся далеко не всем. Маг, специализирующийся в этой сфере, создавал новые заклинания.

Мистер Томсон часто работал в связке с магом-артефактором, не просто придумывая что-то, а воплощая свои идеи в жизнь. Из недавних изобретений большой шум наделали порталы, заключенные в предметы. Носишь с собой неприметное кольцо, а в нужный момент надеваешь его на палец и под удивленные взгляды врагов исчезаешь, оказываясь в безопасном месте.

– И правда талантливый человек, – призналась я, вынырнув из воспоминаний и прислушиваясь к рассказу Амелии. – Наверное, у него было много недоброжелателей?

– Завистники сопровождали его всю жизнь, – согласилась Амелия. Она стояла чуть поодаль от меня, и приходилось запрокидывать голову, чтобы поймать ее взгляд, но ни одна из нас не изменила позу. – Едва ли кто-то из этих коршунов мог его отравить.

– Все может быть… – пробормотала я. – Ты не знаешь, чем он занимался в последнее время?

– У него была какая-то новая разработка, которой он посвящал все свое время. Деталей он не раскрывал.

Я притихла, погрузившись в размышления. Мог ли мистер Томсон изобрести что-то опасное? Или что-то настолько ценное, за что можно и убить, лишь бы получить изобретение в свои руки?

Амелия, словно подслушав мои мысли, заговорила снова:

– Полиция вызывала некроманта. Тело профессора поднимали. Был ли от этого толк, я не знаю.

В мире, наполненном магией, даже смерть не является основанием увильнуть от допроса. Мило!

– Наверное, все сведения занесли в протокол.

– Конечно, – согласилась Амелия, – но доступа к нему не имеют даже члены семьи. Да и большой вопрос, сумела ли полиция что-то узнать.

– Да, нужно уметь задавать правильные вопросы. Особенно покойникам.

Я снова замолчала. Эх, если бы я увидела полицейский протокол! Но мечтать не вредно. Конечно, если бы я могла поговорить с мистером Томсоном…

– Прорицатели не работают с душами умерших, – серьезно сказала Амелия, встретив мой вопросительный взгляд.

Я вздохнула. Ладно, это была хорошая попытка.

Мне необязательно зацикливаться на одной версии. Возможно, причины убийства никак не связаны с профессией мистера Томсона.

– Вероятно, семья покойного могла бы рассказать о нем что-нибудь интересное… – медленно проговорила.

– Он был одинок: ни жены, ни детей. Только родственники со стороны сестры. – Амелия поморщилась, когда до нее дошло, на что я намекаю. – Ты же не собираешься общаться на эту тему с Джеймсом?

Джеймс, ага. Парня мы помним по имени.

– Почему нет? – пожала плечами я. – Надо же где-то искать зацепки.

– Он невыносим! – воскликнула Амелия и всплеснула руками. – Только время потеряешь!

– Посмотрим, – неопределенно ответила я. Мои мысли снова перескочили на другой предмет. – Как часто мы сможем с тобой видеться?

– Я постараюсь приходить к тебе каждую ночь, – пообещала Амелия.

Ее взгляд стал напряженным, когда поверхность пруда, в сторону которого она смотрела, заволновалась и пошла кругами.

– Ты просыпаешься, Лия.

– Что? – Я с непониманием посмотрела на рябь воды. – О чем ты?

– Времени мало. Запомни: у неинициированного мага дар может проявиться в любой момент. Не пугайся, когда это произойдет.

– Какой дар? – глупо спросила я, запоздало припоминая начало нашего разговора.

Амелия проигнорировала мой вопрос. Ее голос стал доноситься глухо, как сквозь вату, а сама она поблекла, сохранив лишь прозрачные очертания.

– Постарайся скрыть свой талант. У мага может быть только один дар. Если у меня появятся новые способности, люди начнут задавать вопросы.

– Подожди! Что ты имеешь…

– Мисс Бартон!

Я успела лишь мысленно чертыхнуться, когда незнакомый женский голос ворвался в мой сон и заставил открыть глаза.

– Мисс Бартон, простите, что разбудила. Я принесла грелку для постели.

На пороге стояла дородная женщина средних лет в белом чепчике и переднике, повязанном поверх простой черной юбки. На ее бледном невзрачном лице, которого уже коснулись морщины, читались смущение и неловкость.

– Все в порядке, – пробормотала я.

Встав из-за стола, я покрутила шеей и поморщилась от боли. Заснуть сидя было явно плохой идеей.