Текст книги "Барышня. Нельзя касаться"

4 глава. Катя.

    И хоть еще вчера о том, чтобы выложить фотографии своих работ в интернет, я совершенно не думала, после ухода Алёны с семейством, неожиданно для себя уселась за компьютер.

   Создавать группу в "Одноклассниках" оказалось делом увлекательным – выискивать подходящие картинки в интернете, придумывать надписи, загружать фотографии моих игрушек и эти фотографии делать, возясь с фонами и даже подсветкой. Долго думала, как назвать себя, кем представиться. О том, чтобы настоящее имя и фото показать всему миру, не шло и речи.

    Нашла картинки девушек для аватарки. Долго разглядывала и выбрала – красавицу в платье с кринолином.  Ну, а что, можно же помечтать? Легкомысленная шляпка на голове, завитки волос у лица, открытая улыбка – воздушное, милое создание, располагающее к себе, счастливое, такое, каким я никогда не стану…

    Имя придумалось в то мгновение когда картинка заняла своё место в окошечке в левом верхнем углу экрана. Барышня! А саму группу назову: "Барышня со спицами"! Здорово как!

    …Два дня после создания группы я ждала реакции, надеялась на возможные заказы. И не-то, чтобы я очень нуждалась в деньгах, просто хотелось, чтобы дело моих рук кому-то понравилось, чтобы оценили, увидели, может быть, совсем немного, восхитились даже! К концу первой недели после создания пылу поубавилось. А через месяц он исчез совсем.

    Сегодня вечером, скорее по привычке, чем в надежде увидеть сообщение от возможного заказчика, я включила компьютер. И увидела!

Марк Изотов:

–Здравствуйте, Барышня! Скажите, ваши игрушки продаются?

   Ух, ты! Не может быть! Здорово! Какой-то мужчина хочет купить… Хотя, если подумать, зачем мужику игрушки? Эти подлые существа могут использовать мои поделки, как предлог, чтобы подкатить. Это женщина могла бы игрушку вязаную искать для своего ребенка. А мужики, они, детям разве игрушки покупают? И если вдруг покупают, разве они заказывают их по интернету?

   Конечно, самый простой способ что-то узнать об этом человеке и из полученной информации выудить понимание того, есть ли у него вообще дети или их нет, это залезть на его страничку. Что может быть проще? Только не для меня. Я не могу. Это тоже самое, что зайти в дом к незнакомым людям, это то же самое, что приблизиться к человеку, рассмотреть его вблизи, а мне такое не нужно! Я не хочу и не могу! Я боюсь, что могу увидеть знакомое лицо и вдруг понять, что ОН написал именно МНЕ, а не просто вязальщице игрушек!

    Я долго сомневалась, но не смогла удержаться – всё-таки набрала ответ, успокаивая себя тем, что ОН в любом случае находится сейчас далеко от меня. Он был в сети.

Барышня:

– А вы с какой целью интересуетесь?

   Буквально через несколько секунд пришёл ответ – он что, сидит и гипнотизирует мою страничку?

Марк Изотов:

– У меня дочке скоро исполнится 10 лет, и она хочет вязаную игрушку. Точнее, она хочет куклу. Говорит, что сейчас  в моде какие-то куклы из ниток, у которых есть только глаза, а носа и рта нет. Вы такую смогли бы связать?

    Именно такую Я и вяжу сейчас! Почему-то стало радостно – надо же, кому-то ещё, кроме меня, такая прелесть нравится! Тем более, что четыре красавицы во всевозможных одежках уже готовы!

  Барышня:

– Да, Я вам сейчас  фотографии пришлю. У меня есть похожие на ту, которую вы описываете.

   Пока он рассматривал фотографии, я перечитывала переписку, цепляясь взглядом за имя мужчины – надо же, а я своего бычка-громовержца назвала Марком! Почему-то вдруг стало смешно! Вчера только пришивала бирочку с именем бычку. Имя придумала неспроста – вычитала на каком-то сайте, что "Марк" переводится с греческого, как "молот". Ну вот и назвала, ведь тридцатисантиметровый бычок был связан в образе бога-громовержца, типа героев " Марвел" – с плащем героя, кувалдой в копытах и знаком супергероя на груди.

    Что меня заставило сделать то, что я вдруг, неожиданно для себя сделала, я объяснить бы, наверное, никогда не смогла, только почему-то взяла и отправила ему фотку быка, именно ту, где хорошо видна была бирочка с именем. Потом опомнилась, удалила, но было уже поздно… Тут же пришло сообщение.

   Марк  Изотов:

– Две беру – Марка и куклу в розовой юбке. Сколько они стоят, как перевести деньги и как нам встретиться, чтобы я смог их забрать?

    Два первых вопроса были просты. Цену я давно подсчитала, как советовала одна знакомая девушка-вязальщица, давно продававшая свои игрушки, потом урезала её до минимума, а деньги решила переводить на с трудом созданный недавно Яндекс.Кошелек и  написала сразу же:

   Барышня:

– По 900 рублей каждая.

 На самом деле, за эти деньги едва-едва окупится материал, ушедший на изготовление игрушек – нитки, глазки, ткани, волосы для куколки, ботиночки из кожи для бычка… Но сам факт того, что кому-то мои игрушки понравились настолько, что их готовы были купить, стоил гораздо больше денег!

   Марк Изотов:

– Как забрать?

    И ни слова о том, что дорого! Ура!  Я даже подхватилась со стула и заплясала вокруг него от избытка чувств. Потом села, вспомнив, что совсем не продумала момент доставки. Как же их ему передать? Личная встреча совершенно исключена…

    Барышня:

– Вам завезет, куда нужно, мой родственник.  Пишите адрес.

    Он неожиданно воспротивился.

     Марк Изотов:

– Так не пойдет. Я не хочу обременять. Давайте, я сам заеду.

    Только как объяснить совершенно незнакомому человеку, как рассказать, что даже на минутную встречу с ним я не смогу решиться? Не напишешь же, что я психически ненормальная и до ужаса боюсь мужчин?

 …Утром на площадке меня и Джонни уже поджидал Гриша. В руках пакетик, в пакетике открытая и ополовиненная упаковка от кошачьего корма. Два дня назад, когда мальчик протянул пакетик мне, убеждая, что корм собачий от корма кошачьего практически ничем не отличается – он знает наверняка, он пробовал… Я не смогла отказать. Джонни тоже не смог. Более того, корм из кролика, как значилось на упаковке, очень понравился моему псу. Настолько, что Гриша получил позволение почесать за ушком.

– Кать, а можно с вами погулять?

– Ты же говорил, что мама не разрешает от дома далеко уходить, а мы с Джонни до конца парка доходим! Вдруг она выйдет, а тебя нет на месте?

   Гриша расстроенно вздохнул. Я уже давно поняла, что он буквально до дрожи боится свою мать и не брала его с собой не потому, что не хотела, а потому только, что эта высокомерная, недобрая женщина могла отругать мальчика, расстроить его.

    А он оказался очень милым – открытым, добрым, общительным, веселым. Была в нем какая-то искра, что-то располагающее, привлекающее к себе.

– Кать, а вечером вы во сколько гулять выйдете? Как обычно в восемь?

5 глава. Марк

  В соседней комнате надрывным, слезливо-пьяным голосом моей жены вещалось:

…Не думай, что здесь – могила,

Что я появлюсь, грозя…

Я слишком сама любила

Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились…

Я тоже была, прохожий!

Прохожий, остановись! (1)

    Мне не спалось. И дело было вовсе не в том, что в комнате Инны набирали обороты поминки или что там на этот раз происходило… Шуметь, драться и делать что-то подобное после моего возвращения домой эти долбанные интеллигенты не посмели бы, потому как бывали мною не единожды биты, выбрасывались неоднократно на улицу, сдавались в полицию. Меня боялись. Но все равно ходили в мой дом! И, сука! Я ничего с этим не мог поделать! Развестись с Инной, означало потерять Марину, оставить ее одну с "этими". А кто знает, на что способны они в пьяном угаре на своей, не на моей, территории? А Инне я бы даже котенка не доверил, не говоря уж о девочке, которую считал своей дочерью!

    Может, я не понимаю чего-то? Может, сам виноват – не оценил метаний творческой души бывшей жены? И как же это всё достало! Как же достало-то! С легкой завистью вспомнился друг и напарник Олег Якунин, с которым вместе пять лет назад ушли из полиции, сменив серые будни оперов на веселую жизнь детективов собственного агентства, специализирующегося на розыске людей. Он и его жена Светлана – образец любящей семьи, где заботятся друг о друге, где ждут по вечерам домой…

    Усилием воли заставил себя думать о работе, о деле, которое знал и любил. Розыск людей – не единственное, чем мы занимались. За последние годы чего только не делали! Собирали доказательства измены жены для важного дипломата, параллельно уголовному отделу расследовали дело о хищении крупной партии бриллиантов, поступивших на склад фабрики ювелирных изделий "Аметист", кучу всего еще… и даже разыскивали породистого кота старой генеральши, загулявшего по случаю весны. Наши услуги стоили дорого, работа выполнялась качественно… и всегда выполнялась, чего не скажешь о полиции. Поэтому клиентов было предостаточно.

   И завтра, как обычно, будет нелегкий день! И завтра снова в конце него возникнет соблазнительная мысль остаться на работе или, наконец, ответить взаимностью на влюбленные взгляды нашего нового администратора, милой девушки Альбины, дипломированного юриста, между прочим, и отправиться не домой, а куда угодно, только подальше отсюда! И завтра я снова приду сюда, проклиная Инну, обстоятельства, нехватку времени и усталость…

    Единственное, что радовало – это воспоминания о том, как сегодня в кафе принес для Маруськи из машины большую коробку, перевязанную алыми лентами. Закрывал глаза и видел восторженное, восхищенное, изумленное дочкино лицо. Помнил, как, уронив стул, она бросилась навстречу, как дрожащими руками развязывала ленты. Как кривились ее губы, не от недовольства, нет! От явно сдерживаемых слез радости! От счастья!

   …И с благодарностью вспоминал незнакомую женщину, называвшую себя в сети Барышней, которая зачем-то собрала в подарочную коробку помимо заказанных мною вязаных игрушек, море всяких милых мелочей – энциклопедию для девочек, заколочки для волос, детский лак для ногтей, наушники, сладости! Все это было красиво переложено стильной упаковочной бумагой, украшено какими-то бусиками, цветочками, открыточками. И вдруг меня осенило – да она ж затратила больше, чем я ей заплатил!

     Сон пропал окончательно. Глухо загудел включенный компьютер. В двенадцать ночи она была в сети. Не зная, с каких слов начинать благодарить ее, я просто сбросил с телефона несколько фотографий, где Маринка с подругами разбирает коробку, где прижимает к себе игрушки, где счастливо хохочет, размахивая игрушечным быком.

    Барышня:

– Спасибо вам огромное! Вы очень-очень порадовали меня!

    Э-э… хм… Это ж должны были быть мои слова? Или я что-то не так понял? Несколько раз перечитал, пытаясь вникнуть в смысл фразы. ОНА МЕНЯ благодарит! ОНА!

   Марк Изотов:

– А как вы порадовали меня! И меня, и мою дочку! И, по-моему, всех посетителей кафе, не говоря уж о подружках моего ребенка! Она сейчас обложилась вашими игрушками и спит… Это вам спасибо! А мне совершенно не за что!

    Барышня:

– Здорово, когда отец так любит свою дочь, так заботится о ней!

    Марк Изотов:

– Я думаю, это естественно.

    Барышня:

– Да, вы правы… Наверное. Просто я не помню своего отца. Он давно умер, еще когда мы с сестрой были маленькими. Я очень рада, что сделанные моими руками вещи кому-то так понравились! Не думала, что испытаю такие чувства приятные!

    Марк Изотов:

– Я бы хотел заплатить за всё остальное, что было в коробке. И за саму коробку тоже. Я знаю, что все эти "мелочи" стоят немало и как бы не больше того, что я перевел вам за игрушки.

   Барышня:

– Я не возьму ваших денег. Это от чистого сердца.

    Марк Изотов:

– Я обижусь на вас!

    Барышня:

– Мы с вами совершенно незнакомы. И никогда не увидимся! Обижайтесь на здоровье!

    Улыбающиеся смайлы говорили мне о том, что девушка шутит. И ничего такого особенно веселого написано не было. Но я ловил себя на том, что губы невольно растягиваются в улыбке. Почему-то хотелось поговорить с ней. И это совершенно не важно, что мы абсолютно не знакомы. Даже, наверное, это хорошо – не нужно обрисовывать весь бред, в который превратилась моя жизнь!

   Марк Изотов:

– Разрешите вам задать вопрос? Это очень важно для меня.

     Не понимал, зачем пишу это, ведь, в принципе, можно было позвонить Олегу или даже сестре, если бы уж так припекло поговорить по душам. Они бы выслушали, посоветовали… Хотя все их советы были мне давно известны. Я даже мог воссоздать наш возможный разговор с каждым из них дословно. Сейчам мне хотелось взгляд со стороны увидеть – услышать мнение постороннего, незаинтересованного человека. Просто она была единственной, с кем в соцсетях я общался не по работе.

 Барышня:

–Спрашивайте!

Марк Изотов:

– Хотел спросить: "Что нужно женщине для счастья?" Но, наверное, проще так сформулировать: "Что нужно для счастья человеку? "

Барышня:

– Не уверена, что знаю ответ, но могу предположить, что семья, наверное, дети в первую очередь.

Марк Изотов:

– Тогда так: что нужно женщине ещё, если у нее есть уже и семья, и ребёнок?

Барышня:

–Деньги?

Марк Изотов:

–А если и деньги есть?

Барышня:

–А что это за феномен такой, счастье? Оно есть?

Марк Изотов:

– Ой, только не говорите, что с вами не было такого, чтобы… ну, эйфория, удовольствие от жизни, от всего в ней происходящего, когда все хорошо и, кажется, скоро будет ещё лучше!

Барышня:

– Может, и было, но я этого не помню.

Марк Изотов:

– А что помните?

   Она долго не отвечала. Я видел, что печатает, сочиняет что-то, но в итоге после почти получасового ожидания на экране появилась всего одна странная строчка…

Барышня:

–Вам этого лучше не знать.

   Она отключилась, а  я ещё долго перечитывал наш диалог и понять не мог – чем обидел, что написал не так.

    1– Марина Цветаева. Идешь на меня похожий…

6 глава. Катя

  Зачем отвечала ему вчера? Зачем переписывалась? Может быть потому, что это был в тот момент для меня не мужчина, не представитель ненавистного мне противоположного пола, а просто человек, выражающий свои мысли, задающий свои вопросы? Я ж не видела его! А на аватарке изображено что-то настолько мелкое, что разобрать черты лица было попросту невозможно.

    Укладываясь спать, я почему-то то и дело подходила к компьютеру, словно ждала еще одного сообщения от него. И уже потянувшись рукой к мышке, чтобы выключить, внезапно сделала совсем другое – несколькими щелчками открыла его профиль…

    Глаза уставились на фотографию мужчины. Сердце на мгновение замерло, а потом понеслось вскачь, как мячик с горы. Мне казалось, что чужие мужские глаза на фотографии видят меня насквозь, видят все мои страхи, всю мою поднаготную! И меня на части разрывали два противоположных ощущения – страх и желание рассмотреть, увидеть… запомнить. И, наверное, впервые в моей жизни второе пересилило первое.

    Из скромных пяти фотографий выбираю портрет. Смуглая или загорелая кожа, чёрные брови вразлет. Глаза карие, яркие, смеющиеся. Аккуратный нос, легкая улыбка, приподнимающая один уголок губ чуть выше другого, короткая стрижка, темные волосы, но не чёрные, скорее коричневые, насыщенного медового оттенка, совсем немного вьющиеся, небрежно откинутые назад. Интересное лицо. Запоминающееся. А самое главное… Самое главное, что лицо это было не страшным! Не отталкивающим, не пугающим, а наоборот, притягательным, таким странно-привлекательным, что я долго не могла оторвать от него взгляд.

     "Мне не страшно, потому что он далеко," – убеждала себя. Этот человек находится где-то там, в самом дальнем от меня конце города! Мне ничего не угрожает! Я никогда не встречусь с ним. И совершенно нет причины его бояться! Этот мужчина вчера всего лишь спросил мое мнение, как… человека, как… женщины?

     Я понять не могла, зачем уселась снова за компьютер! Зачем, вместо того, чтобы отправиться спать, вдруг залезла в чат с Марком Изотовым и начала печатать. Просто его не было онлайн… А когда он там появился, я, увлеченная своими мыслями, быстро формирующимися в текст, не заметила…

– Счастье – это когда соседи и знакомые смотрят на тебя с любопытством потому, что ты – интересный, красивый человек, а не потому, что знают о тебе что-то такое, что тебе самой забыть хочется, то, что они до конца своих дней помнить будут и говорить новым своим знакомым: "Это та, помнишь, о которой я тебе рассказывала вчера! Да-да, бедная…" Счастье – это когда ты не лишний, не за чертой, не за гранью общих интересов, общества всего… Это когда ты вместе с людьми. Это отсутствие одиночества в общем… Наверное…

   И вдруг, перебивая мою следующую мысль, еще не успевшую сформироваться, на экране появилось:

Марк Изотов:

– Это когда тебя понимают, да? Помните, как в фильме "Доживем до понедельника"? Старый такой был когда-то, чёрно-белый ещё…

   Барышня:

– И это тоже. Понимают, принимают, без жалости, без подозрения, как равного, как обычного человека.

   Марк Изотов:

– А каким по вашему должен быть мужчина в семье?

   Хороший вопрос. А главное, задан он человеку, который абсолютно, совершенно ничего в этом не смыслит – ни в мужчинах, ни в семейных отношениях!

   Барышня:

– Не знаю. Я никогда не была замужем.

   Марк Изотов:

– Правда? Извините за вопрос, но вы, наверное, молоды? Я не хотел бы показаться вам дяденькой, который в сети пристает к девочкам. Просто нужен был совет. Очень нужен. И именно женский совет. И, желательно, человека, который ничего о моей семье не знает. Чтобы объективно…

   Все можно было прекратить – и общение это непонятное, и странное желание мое читать сообщения от него. Можно было просто написать сейчас, что так, мол, и так – да, я – молодая девушка, и мне неинтересно переписываться с вами.

     Барышня:

– Мне тридцать семь. Просто моя жизнь не сложилась. Совсем. Поэтому мои советы – курам на смех…

    И вдруг неожиданное.

    Марк Изотов:

– Вы любите читать?

   Барышня:

– Обожаю.

   Марк Изотов:

– Что именно?

   Барышня:

– Все – от любовных романов до фантастики, даже Зигмунда Фрейда на досуге…

   Марк Изотов:

– Серьезно? Фрейд… это интересно?

 Барышня:

– Хм… Ну, не так, как можно подумать… И ответов на свои вопросы пока не нашла.

   Марк Изотов:

– А какие вопросы тебя мучают?

   Я долго не могла решиться написать правду. Но он сейчас казался мне не совсем реальным человеком – так, картинка на экране, буквы, складывающиеся в слова. И почему-то захотелось поделиться… Почему-то хотелось рассказать ему… Пусть не все, пусть не самое главное, но выплеснуть, выдавить из себя, описать что-то из бед, отравляющих мою жизнь. Я даже не заметила, что мы уже перешли на ты…

   Барышня:

– Хочу понять, как такого изгоя, как я, вернуть в общество обычных людей?

   Написала. Отправила. Потом только стало стыдно и за то, что зачем-то рассказываю об этом чужому человеку, и за то, что я такая – больная, ненормальная, а этот… красивый мужчина теперь об этом знает! И почему только? Почему вдруг стало так важно, что обо мне думает какой-то человек? Почему вдруг захотелось, чтобы он написал что-то ободряющее, что-то хорошее в ответ? Только бы не начал сейчас неискренне убеждать меня в обратном, в том, о чем понятия не имеет, в том, что я – прекрасна, что все мы имеем недостатки…

   Марк Изотов:

– Ты уверена, что нужно туда возвращаться? Может быть, свой, особенный мир, лучше? Только близкие люди… А общество, оно, никуда не денется – пусть существует параллельно!

   Барышня:

– Мои близкие люди – это старенькая мама и такой же старенький шпиц.

    Зачем, вот зачем я это пишу? Чтобы он меня пожалел? И вдруг…

    Марк Изотов:

– Давай встретимся?

    Минут десять я невидящим взглядом всматривалась в эти два слова. Потом только дошло. Волна ужаса подняла волосы на затылке дыбом, прошлась по всему телу, судорогой сведя пальцы на левой руке. И я, выдернув шнур из розетки, выключила компьютер.

7 глава. Катя

     Не могу заснуть. Знаю, что нужно расслабиться… Не только тело расслабить, но и мозг тоже – выбросить из головы все мысли, все тревоги, думать только о том, о чем думается, что само, без напряжения, без усилий формируется в голове… А думается о переписке с Марком Изотовым. Я расслабляюсь, выбрасываю из головы все лишние мысли и… ловлю себя на том, что продолжаю «беседовать» с ним! И даже представляю себе его ответы!

    "– Зачем нам встречаться?

– Поговорим. Пообщаемся. Как все. Ты же хотела вернуться в социум – вот и будет такая возможность!

– С тобой пообщаемся?

– Ну, а с кем? Со мной, конечно.

– С тобой я не могу.

– Почему это?

– Потому что ты мужчина!"…

  … – Потому что ты – мужчина! – с нажимом, как само собой разумеющееся, сказала Катенька Грише, прижимая к кровоточащей ссадине на щеке мальчика белоснежный носовой платок. – А ревущих мужчин мне в своей долгой жизни видеть пока не приходилось! 

    – Какая же она долгая-то у тебя, барышня? Вот у деда Мирона – долгая, а у тебя – так… У тебя и коса ещё белой не стала! 

   Катенька отвлекала мальчика разговором, а сама осторожно уводила его к своему дому. На вид ребенку было лет пять-шесть, а может, и того меньше – грязный, с давно нечесанными вихрами, торчащими в разные стороны из-под старой, рваной шапки, он встретился девушке, когда та возвращалась с учёбы. Мальчик воровал на торгу, куда Катенька с подружкой Варварой по пути из гимназии зашла за петушками. 

    И ведь понятно, что воровал не от хорошей жизни – вон какой худющий, одна кожа да кости! Тулупчик не по размеру, в заплатках, этого скрыть не мог! Но ведь нехорошо это…

    Толстая торговка пирогами и булками грозилась в другой раз, как увидит его, сразу жандармов позвать! А он так быстро убегал, так ловко уворачивался от множества ловящих рук, так петлял по торговым рядам, что напомнил Катеньке зайца, из последних сил удирающего от гончих! И смешно было – не поймали ведь, и горько – если поймали бы, никто бы не посмотрел, что он совсем ещё малыш, наказали бы жестоко. 

    А нашла она мальчика случайно. Расставшись с Варенькой у её дома, пошла дальше вдоль по мостовой, скрипя подошвами новеньких сапожек по слепящему глаза, искрящемуся в лучах солнца, снегу. Он выскочил из подворотни и врезался в неё сбоку. Оба упали в сугроб. 

    Со двора с палкой наперевес бежал старичок, махал своим оружием и ругался. Катенька быстро догадалась, что, видимо, и здесь мальчишка успел набедокурить! Споро подхватилась с земли и, запихнув его к себе за спину, собралась давать отпор обидчику, да только делать этого не пришлось – старичок то ли плохо видел и попросту не заметил мальчика, то ли решил не связываться с приличной барышней – выкрикнув напоследок: «Ну, я тебе покажу!», махнул ещё раз палкой и повернул обратно. 

    Катенька не стала сразу расспрашивать, что еще успел натворить мальчик, и даже не подала вида, что видела его недавно на торгу. 

    – Как тебя зовут? – спросила, как можно ласковее. 

    – Гринька! – ответил мальчик, настороженно поглядывая на неё. 

    – Пойдешь ко мне в гости? Я тебя петушком угощу! 

    Он боялся. И в гости точно не хотел. Но петушок, вытащенный из кармана и показанный мальчику, легко сумел перебороть страх. Растирая кровь по щеке Катенькиным платочком, Гриша ответил:

    – А батька твой меня не поколотит? 

   – А у меня дома только старенькая нянечка да кухарка. Они добрые. А больше никого. Маменька с папенькой к брату в гости уехали в Борщень. Знаешь, где это? 

    – Где? – любопытные глазенки уставились на девушку. 

   – Ну, деревня далеко от города! Теперь хоть бы к балу успели вернуться. У моего старшего брата, он там, в Борщени, с семьей в имении живет, вчера сын родился – вот родители на крестины-то и отправились! 

    Так за разговорами, отвечая, почему её не взяли в Борщень, на каких конях поскакали, да чем угощают на крестинах, они пришли к дому…    

    …Вечером после работы, наскоро поужинав и погладив выстиранную вчера куртку, я вместе с Джонни сходила в продуктовый за молоком и яблоками, а потом, занеся продукты домой, решила отправиться в парк – собаке прогулки в магазин было явно недостаточно. Раньше, когда Джонни был помоложе, такой тяги к пешим прогулкам за ним не наблюдалось, а пару лет назад вдруг взял, да и полюбил! И я привыкла каждый вечер подолгу ходить, благодаря чему, наверное, сильно похудела в последнее время.

     Мы уже возвращались домой – лето заканчивалось, и в девять вечера начинало темнеть. Чуть в стороне от сидящих на скамейках пенсионеров снова в одиночестве гулял мой новый друг – Гриша Мерцалов.

– Привет, Джонни! Привет, Катя! – мальчик радостно бросился навстречу. Нет, ну, это, на самом деле, странно – ребенок который вечер сам по себе, одинокий! За ним никто не присматривает, никто не покрикивает с балкона, проверяя, на месте ли он, не пропал, не исчез ли, – так делала в нашем с Аленкой детстве мама.

– Привет, Гриша! – улыбнулась я.

    Мальчик стойко выдержал мой трехдневный негатив, явно показанный при знакомстве, и сумел расположить к себе любопытством своим, жизнерадостностью и искренним взглядом, который как бы говорил без слов: "Хоть ты не гони меня! Поговори! Послушай!" Я знала отчего так бывает, как такой взгляд появляется у человека… От одиночества. Когда люди вокруг имеются, и ты окружен заботой, да только нет того человека, кому искренне интересно, что ты думаешь, что видел по пути домой, что смотрел по телевизору, что ел, в конце концов, на завтрак! Это такое необычное одиночество, когда ты и не один вроде бы формально, но на деле – никому не нужен, неинтересен…

    Мне тоже всегда было одиноко. Мама в силу возраста говорила на строго ограниченные темы – Милочка с Аленой, болячки, сериал любимый и новости от нескольких подружек, с которыми общалась на лавке у подъезда или во времена сезонных обострений, когда "проклятый радикулит" не позволял выходит из дому – по телефону.

   На работе в архиве мы, конечно, дружили с девочками и любили поговорить. Но городок у нас небольшой, а значит, невелик размерами и наш архив. Пять сотрудников были рассредоточены по огромному зданию, заполненному стеллажами с документами, подшивками, папками, стопками… А работы было море! Мы и виделись-то утром-вечером, да на обеде, когда в специальной маленькой комнатке накрывали маленький столик, питаясь не каждый своим, принесенным из дому, а все вместе, как бы вскладчину, щедро выставляя незамысловатые повседневные блюда.

   Алену теперь, после рождения Милы, я видела достаточно редко – и это понятно, у сестры была семья, любимый муж, дочка. А вечерние короткие разговоры с нею часто прерывались плачем ребенка или важным вопросом от Ивана…

   Вот, пожалуй, и весь мой круг общения… Ну, разве еще с соседками иногда остановлюсь возле дома, да к старушке-коллеге, давно вышедшей на пенсию, заеду накануне праздника.

    Мы с Гришей были родственными душами. Поэтому, наверное, так сразу потянулись друг к другу. Вот уже который вечер встречались возле подъезда и, отыскав свободную лавочку или просто отойдя подальше от любопытных взглядов пожилых соседей, болтали, играли с Джонни, смотрели ролики в его телефоне.

– Кать, а можно я завтра с вами в парк схожу? Во сколько вы выходите? – в нашем доме были дети, но как-то так получилось, что подходящих Грише по возврасту не оказалось – две девчонки постарше, парень-студент и малышня детсадовского возраста. А далеко уходить, к соседнему дому например, он явно не решался – видимо, родители не позволяли.

– Можно. Только у мамы разрешения спроси! Скажи, что я обещаю за тобой приглядеть!..