Текст книги "Барышня. Нельзя касаться"

16 глава. Катя

   Ненормальная дура! Сумасшедшая идиотка! Ни о чем толком не расспросила его! Ничего не узнала! Даже… Даже забыла спросить то, зачем вышла – куда он едет и как связана поездка с Гришей! А теперь вот стой и думай! И переживай! Ведь сумела перебороть себя! Ведь вышла – разговаривала, сдерживалась, не истерила, не убежала, хоть и пыталась! А могла спрашивать обо всем! О том, откуда он все обо мне знает, какие предположения о пропаже Гриши у него есть… да мало ли о чем еще – столько всего сейчас нахлынуло, столько мыслей закрутилось в голове, стоило мне только спрятаться в спасительную темноту родного подъезда.

    Я знала, что нужно идти в квартиру. Не столько для себя самой даже, сколько для того, чтобы Марк смог уехать. Он сказал, что поедет только после того, как я выгляну в окно. Я не спрашивала, почему он так решил. Не задумалась сначала об этом даже. А сейчас замерла, прижавшись спиной к входной двери, уткнувшись лицом в сладко пахнущие нежные лепестки.

       А потом, медленно топая вверх по ступенькам, я вдруг на половине дороги остановилась… Мысли буквально взорвались пониманием – не так уж и страшно мне было рядом с ним! Я минут сорок стояла буквально в метре и только один раз попыталась сбежать! Уму непостижимо!

     И вот ведь удивительно – мне чудилось, что розы пахли вовсе не розами! Мне чудилось, что они пахли Марком… Точнее, той самой туалетной водой, запах которой я так явно чувствовала, когда он ходил возле меня. И, шагая наверх по ступенькам, не могла оторваться  от цветов, то и дело прислоняла букет к лицу и дышала их ароматом.

    … Не спится. Знаю, стоит только провалиться в спасительную пучину, начнется тот же сон – необычный, яркий, словно о другом человеке рассказывающий. А мне столько обдумать нужно. Входящее сообщение на   watsap  телефона становится неожиданностью.

   Незнакомый номер:

– Проверка связи. Надеюсь, не разбудил? Барышня, ответь, чтобы я знал, что номер твой…

    Я волнуюсь так, словно вновь стою перед Марком у двери подъеда. Я волнуюсь и не могу сразу придумать ответ – мысли разбегаются в разные стороны и никак не ухватить ни одну из них за хвост. Я волнуюсь, но не боюсь! А руки уже сами набирают:

– Я в отпуске, поэтому подолгу не ложусь спать.

    Марк:

– Отпуск – это здорово! Значит, тебе нечем заняться и скучно?

     Я хочу написать, что привыкла к одиночеству и умею занять себя и не страдать от скуки. Но это кажется мне немного унизительным – признаться ему в том, что живу вот так – одиноко и однообразно. Поэтому пишу только часть своей мысли:

– Ну-у, мне редко бывает скучно.

   Марк:

– Хочешь мне помочь в поисках Гриши?

– Конечно. Что нужно сделать?

   Я была бы рада быть полезной. Тем более в таком важном деле. Около десяти минут я жду и вот:

   Марк:

  1. Понаблюдать за матерью Гриши. Не специально. Но обрати на неё внимание – гуляешь со своим монстром, посматривай по сторонам.

   2. В сети нужно собрать информацию о Мерцалове Александре. Он – известная личность в Краснодаре, должно быть много всего. Я скину адрес электронной почты – ты мне файл на нее.

– Монстр, стесняюсь спросить, это кто? И кто этот человек?

    Марк:

– Он – дядя Гриши по отцу. А монстр – это псина твоя. Я понаблюдал немного за ним – премерзкое создание.

– Ты наблюдал за мною???

   Марк:

– Нет, что ты! Только за твоим псом. Вчера вечером, когда вы гуляли. Ты – милая. Он – мерзкий. Вы не пара.

– Кто тогда пара?

   Марк:

– Ему – псина какая-нибудь, конечно. А тебе – Я! И не спорь, сама скоро это поймешь.

   Я смеюсь – он ведь шутит! И, не думая ни о чем, не переживая из-за своих проблем и заморочек, быстро печатаю в ответ:

– Он – мой друг! А ты мне зачем?

   Марк:

– Я могу все, что может он. И даже больше. Выгуливать меня можно? Можно! Кормить можно? Даже нужно! Лаять я умею. Только хвоста нет…

– Это – существенный недостаток! Без хвоста ты мне не подходишь!

   Марк:

– Я буду спать на коврике возле двери! Я буду кусать мужиков, бросающих тебе вслед взгляды! Я буду тапочки приносить!

– Джонни не носит  тапочки – он слишком старый для этого.

   Марк:

– Во-от! А я еще совсем молод. И полон сил! Слушай, а пойдешь со мной на свидание? В кино или ресторан?

    И хоть я даже представить себе не могу, как иду с Марком в кино и уж тем более в ресторан, мне почему-то приятен тот факт, что он пригласил! Мне приятно, что он ясно даёт понять, что я ему интересна! А ведь совсем недавно чужое внимание ко мне вызывало ужас!

    И я с каким-то странным восторгом набираю его имя – четыре буквы, но они звучат так необычно, так странно и так подходят ему… Пишу и вдруг ловлю себя на том, что произношу себе под нос это имя!

– Марк, а куда ты поехал? Это как-то относится к Грише?

– Вот домой к Мерцаловым, в Краснодар, и поехал! Мы предполагаем, что семья Гришиного отца выкрала мальчика у матери…

    Марк описывает, что его агентство узнало об отце мальчика, о его родственниках, о том, где Гриша с матерью жили раньше. Потом рассказывает о возможных вариантах того, где мальчик мог бы быть. Я задаю наводящие вопросы. И, выяснив все, что только приходило в голову, сама, без стеснения и страха, неожиданно для себя шучу!

– У меня образовались мозоли на пальцах – я столько не печатала никогда…

– Так и быть, спасем твои пальцы – завтра, когда мы будем в гостинице, я позвоню тебе. Возьмешь трубку?

   Не знаю. Это ведь тоже страшно – чужой голос, раздающийся у самого твоего уха! Это жутко – и слишком близко, и неприятно… Я по телефону разговариваю только с самыми близкими. Долго раздумываю над этим его предложением и понимаю, что уже очень поздно только тогда, когда Марк пишет:

– Прости, Барышня, моя очередь сесть за руль! Мы решили выехать ночью – трасса загружена меньше.

    Укладываясь спать, я пытаюсь убедить себя в том, что мною движет исключительно желание помочь соседскому мальчику, попавшему в беду. Это и ничего больше. Только почему-то вспоминаются сообщения Марка, только зачем-то я легко представляю себе его лицо… И даже могу нафантазировать, как он улыбается, когда свои шутки пишет! Вот откуда у меня такие мысли? Я видела его всего пару раз в жизни! А впрочем, он один из немногих людей, кого я сумела так подробно разглядеть…

17 глава. Барышня

   …– Папа! – Катя ворвалась в отцовский кабинет без стука, чего обычно не позволял себе никто из членов семьи. Да и Катя делала это очень редко и только в детстве. Но вопрос был слишком серьезен, чтобы ждать – нужно было спасать Гришу! – Папа! Мне нужно с тобой погово…

   – Катюша, – неожиданно радостно откликнулся отец и даже, встав из-за стола, шагнул навстречу дочери. – Ты очень вовремя, дочка. Я как раз собирался за тобой послать. 

    И хоть Фёдор Игнатьевич обращался к Кате, с каким-то странным, не присущим ему выражением лица, он смотрел на человека, сидящего спиной к застывшей в дверях девушке.

     У Малейкиных в доме часто бывали чужие люди – положение  отца обязывало «приносить работу домой», как глава семьи любил повторять. И обычно на детей эти чужие люди внимания практически не обращали, как, впрочем, и дети на них. Отец четко разделял работу и семью, поэтому одно с другим почти никогда не смешивалось. Вопросы решались в кабинете, люди уходили, попутно поздоровавшись с теми, кто встречался на пути, и на подобные визиты никто не обращал особого внимания. 

    Но сейчас мужчина, вальяжно развалившийся в кресле, повел себя иначе, чем и заставил Катю приглядеться к себе. Он неспеша повернул голову в сторону девушки. Прищуренные, словно у близорукого человека, глаза пристально уставились в Катино лицо. И Катя смутилась. Во взгляде этого человека она каким-то непостижимым образом почувствовала жгучий интерес к себе самой, который был непонятен и необъясним, потому хотя бы, что мужчина казался Кате незнакомым. И это ведь было даже неприлично так рассматривать! И папа должен был обязательно сделать замечание! Но не сделал… И Кате стало неприятно настолько, что она неожиданно для себя тоже смерила взглядом незнакомца, гордо выпрямив спину.  

    – Познакомься, Катенька, это Радулов Виктор Антонович, промышленник, владелец мебельных фабрик, сталилейного завода, ювелирных… – наконец, очнулся Федор Игнатьевич.

    – Друг мой, ни к чему перечислять девушке все источники моего дохода, – неожиданно низким и неприятным голосом перебил Малейкина посетитель. 

    Он всё также не сводил глаз с Кати. И ей почему-то подумалось, что примерно так он выбирает товар на рынке… приценивается к ней, как будто она – это не она вовсе, а… самовар с медалями! Это тот самый Радулов-кровопийца? Или другой? Но разве такие совпадения бывают? 

   – Катерина, – между тем продолжал Радулов. – Я бы хотел сопровождать вас и вашу семью на бал! 

   – Это вам, наверное, с папенькой решать нужно, – не понимая, куда он клонит, неуверенно ответила девушка. 

   – Что же ты, Фёдор, дочери не объяснил, не рассказал, зачем я приду? – мерзкий взгляд, наконец, переполз на отца, и Катя с облегчением выдохнула, желая сейчас только одного – побыстрее убежать из отцовского кабинета. 

    – Катя, – смущенно, неуверенно как-то, словно сомневаясь в собственных словах, проговорил отец. – Виктор Антонович оказал нам великую честь – он хочет просить твоей руки, дочка!..

   … – Барышня… Нет, Катюша мне всё-таки нравится больше, скажи, только честно, думала обо мне сегодня?

    Глубокий, мягкий голос, словно бархатом касается моей кожи. Хотя, как он касаться может – Марк ведь находится в нескольких сотнях километров от нашего города. Но у меня ощущение именно прикосновения! И мурашки бегут по телу – от страха… и совсем немного от странного необъяснимого удовольствия. Хотя почему необъяснимого – его голос ведь не зря напомнил мне бархат, он прекрасен…

    И мне совсем не страшно с ним разговаривать! И пусть целый вечер накручивала себя и была уверена, что не возьму трубку! Пусть взяла только на третьем звонке! Сейчас-то мне страшно не было совершенно! Он ведь далеко? Так чего бояться?

– Катя, ты меня слышишь? – тревожно спросил он. – Это ты вообще? Или у тебя телефон сперли?

18 глава. Катя

– Я. Это всего лишь я. Слышу. Молчу потому, что твой голос непривычно звучит в трубке телефона – не сразу узнала, – безбожно вру, но сказать правду о том, что мне хотелось его просто послушать, даже в слова не вникая, конечно, не могу.

– Ты вяжешь? – спрашивает он.

– Нет. Выполняю твое задание – ищу информацию по Мерцалову.

– Много удалось нарыть? – в вопросе мне явно слышится улыбка.

– Ну, кое-что нарыла, – не могу скрыть нотки довольства в голосе, ведь, порывшись в сети, я узнала практически всю биографию этого мужчины, а также – историю жизни его брата, Святослава Мерцалова, отца Гриши. – Как тебе это передать?

– Я пришлю тебе сообщением адрес электронной почты – скинешь на неё все.

– Мать Гришину я сегодня не видела…

– Катя-я, – как-то странно, протяжно вдруг говорит он.

– Да?

– Давай перейдем в Ватсап и включим видео-режим?

    Нет-нет, Я так не могу! И не хочу так! Мне и без всяких видео трудно!

– Зачем?

– Видеть тебя хочу, – хрипло выдыхает он. – Ты знаешь, что у тебя безумно красивый голос? И он очень действует на меня. Прямо-таки все инстинкты пробуждает к жизни!

   И ведь понимаю, что не нужно ничего спрашивать! Понимаю! Но губы сами выталкивают изо рта слова:

– Какие-такие инстинкты?

– Обычные мужские, – бархатно смеется мне в ухо он. – Завоевать, поцеловать, обнять… И дальше по списку.

  Меня передергивает от ужаса! Рука сама, я вроде бы даже не думала о таком, отбрасывает в сторону телефон. Он скользит по покрывалу на кровати и утыкается в подушку.

– Катя? – доносится чуть слышно из трубки. – Что случилось? Ты упала? Я что-то не то сказал?

    И тут вместо страха меня охватывает ярость! Да что же это такое! Чего он хочет от меня? Зачем мучает своими намеками? Я дотягиваюсь до трубки и громко говорю в неё:

– Слушай, Марк! Мне все это не нужно! Я всего этого не хочу! И не могу! Оставь меня в покое! Зачем тебе такая, как Я? Найди себе нормальную девушку, если уж с женой не сложилось… Такому красивому мужчине это просто сделать! Только от меня отстань!

– Ты считаешь меня красивым? – из всей моей пламенной речи он почему-то выхватывает только эту фразу! И я в запале иду у него на поводу:

– Ты – потрясающе красивый мужчина! И не говори, что не знаешь об этом!

– Я-то знаю, – самодовольно произносит он. – А вот то, что и ты это заметила, меня очень радует! Ты мне нравишься. Врать и говорить, что нравишься исключительно, как человек, не буду. Как женщина нравишься. Кроме того, что красивый, я еще настойчивый и терпеливый. Я добьюсь…

    Ярость переполняет, клокочет внутри меня. Мне хочется… зубами вцепиться в телефонную трубку, из которой потрясающий мужской голос продолжает спокойно вещать:

– Мой номер в гостинице на десятом этаже находится, представляешь? Окна огромные. А внизу – насколько глаз хватает – огни большого города! Слева колесо обозрения ещё работает, и кто-то очень смелый и такой же глупый сейчас умирает от страха в кабинке, чтобы увидеть то же самое, что вижу в безопасности я…

   Это сбивает меня с толку! Только что об одном говорил, а теперь вдруг – раз, и о другом совершенно! Я ловлю себя на том, что, склоняюсь к телефону и слушаю, едва сдерживая нервный смех. Вот такой перепад эмоций, он несвойственен для меня! Я всегда другая! Безразлично-спокойная или испуганно-дерганная, но в одном режиме, в одном ритме! А чтобы вот так переключаться и не иметь сил при этом избавиться от раздражителя!!! Этого не было со мной никогда!

    Я – в раздрае! Я не понимаю, чего мне хочется больше – отключить телефон и не слышать больше ничего, или приложить трубку к уху и слушать, слушать бархатный, глубокий голос! А он, чтобы добить меня, не иначе, вдруг говорит:

– Ты боишься высоты?

    И я явно слышу в его голосе нотки ужаса! Не могу пересилить свое любопытство и все-таки снова подношу телефон к уху.

– Нет, вроде бы, – хриплю в трубку.

– А я, оказывается, боюсь! Только ты смотри, никому об этом не говори! Пожалуйста!

   И, забыв о недавней злости, я шучу над ним!

– Это ты просто из окна смотришь? А что было бы, если бы с колеса обозрения?

– Остановка сердца, вот что! И тебе пришлось бы делать мне искусственное дыхание!

– Меня там нет! – расслабляюсь и смеюсь я!

– Пока нет! Но когда-нибудь мы поедем с тобой… Куда бы ты хотела поехать? – сбивает с толку окончательно.

   И я понимаю, что он меня переиграл, но все равно говорю:

– В… Сочи? Или нет! В Крым!

    И он хохочет – заразительно, с оханьем, так понятно, так по-доброму, что и я не могу удержаться – смеюсь вместе с ним. Ведь только что почти ненавидела! А теперь сама согласилась… И при этом почему-то не испытываю ни ужаса, ни обиды!

– Катюш? – вдруг совсем другим тоном, как-то сдержанно и грустно говорит он.

– Что? – затаив дыхание, спрашиваю я.

– Ты про свои сны рассказывала… Вспомнил… Я тебя тоже во сне видел. Ещё до того, как узнал, что Барышня – это ты.

– И что я в твоем сне делала?

– Любила меня…

19 глава. Марк

– Тимур, давай я за руль? – то, что парень измотан, я заметил километров через сто от города. Прошлую ночь мы перекантовались в гостинице, сегодня целый день мотались по городу, а к вечеру рванули домой.

     И ведь все указывало на то, что родственники Гришиного отца могли выкрасть мальчика у матери! Даже тот факт, что его дядя, Александр Мерцалов, несколько дней назад был в нашем городе. Это подтвердила Анна Мерцалова, Гришина мать. Женщина даже встречалась с ним. Правда, дать нам информацию о том, что хотел от неё Александр, она наотрез отказалась.

    Кроме того, сама мать Гриши, похоже, думала так же, как и мы, – говорила, как родственники бывшего мужа её ненавидят, как угрожали из-за того, что она развелась со Святославом, когда тот сел в тюрьму. Мы выяснили, что братья Мерцаловы были очень близки, с детства горой стояли друг за друга. И старший, рано лишившись отца, помогал матери учить младшего – Александр закончил МГУ по какой-то привилегированной специальности.

   Самого Александра дома мы не застали. Жена утверждала, что он был в командировке в Крыму. Причем, поехал туда на своём автомобиле… Либо врала, либо, на самом деле, не была осведомлена. А мать, бабушка Гриши, вообще, лежала в больнице с воспалением поджелудочной железы. То есть ребенок точно был не у неё. Толком ничего не выяснив, мы решили уезжать, оставив Леньку с Альбиной временно в Краснодаре, следить за домом Мерцаловых и ждать возвращения Александра.

– Ещё часок порулю и тебе отдам, поспи пока, – Тимур потер указательным пальцем правый глаз и продолжил вглядываться в темноту. Разделительная полоса раздражала взгляд – то рябила прерывистыми линиями, то белела длинной сплошной. На трассе знаков было меньше, чем в населённых пунктах и вблизи от них, но те, редкие, которые все-таки встречались, выхватывались из кромешной тьмы фарами и отблеском на мгновение слепили глаза. Если я себя так чувствую, то Тимуру, третий час сидящему за рулем, наверное, ещё хуже.

    Настоять надо было! Прогнать мальчишку на заднее – дать перекемарить пару-тройку часов! Но мне в голову пришла мысль, что он ещё потерпит, а я сейчас наконец-то могу с Катей попереписываться!

    Вчера вечером мы так здорово поговорили!

    Доставая телефон, брошенный куда-то на заднее сиденье, я ловил себя на мысли, что улыбаюсь! О Кате было приятно думать. Она оказалась девушкой с юмором и при этом так искренне всему верила, так неподдельно удивлялась и так явно стремилась ко всему новому, что хотелось показать, дать попробовать, научить, увезти туда, где она ещё не была! И смотреть, смотреть со стороны, как восхищенно горят её глаза, как, склонив на бок рыжеволосую голову, Катя рассматривает… море… горы… лавандовые поля в Крыму… в котором она, оказывается, никогда не была!

    Да и вообще нигде на была! Дальше своего города никуда не ездила. Ничего не видела. И она бы, конечно, обиделась, но я жалел её. Очень жалел. Никогда бы не сказал этого ей вслух, но помимо всевозможных других эмоций, которые появлялись в моем сердце при воспоминании об этой женщине, была в нём и жалость тоже… Такая странная жалость… Когда хочется спрятать себе за спину и сказать: "Здесь не страшно. Не опасно. Я защищу тебя от всего на свете. Тебе больше нечего бояться!" И потом всегда держать свое слово…

    Ни сети, ни, тем более интернета, к сожалению, не было. Покрутив в руках бесполезный телефон, я бросил его обратно на заднее сиденье.

    Поспать что ли часок перед тем, как сменить Тимура?

– Тим, разбудишь ровно через час. И попробуй только не сделать этого – выговор получишь… с занесением…

– Спи уже, командир. Разбужу! Я своему здоровью не враг!

    Что она там рассказывала о своих снах удивительных – она была в них Катенькой Малейкиной, дочерью дворянина какого-то? Интересно, как бы она выглядела в старинном платье с кринолином… Совсем уж глупые мысли лезли в голову. И я посмеивался сам над собой в глубине души, но продолжал представлять себе это все…

    А нужно было думать о мальчике. Это было сейчас самым важным. И хоть Олег прорабатывал версию похищения ребенка маньяком, кем-то, не имеющим отношения к отцу мальчика, она пока не подтвердилась. Ребенок словно сквозь землю провалился!

    Если выкрал Мерцалов-младший, то есть дядя, то зачем он приводил ребенка на вокзал – Александр ведь на машине уехал из дому?

   Если с целью выкупа украли – почему до сих пор требований никаких не выдвинули?

     Если кто-то по просьбе отца, то смысл в этом какой? Святослав Мерцалов сам недавно поселение получил, ему проблемы сейчас ни к чему. Но, с другой стороны, ему теперь встречи с родственниками разрешены в неограниченном количестве и даже совместное проживание не запрещается… Но если Анна Сергеевна в полицию обратится и мальчика найдут у отца, залет ему обеспечен и отмена смягчения приговора тоже. А не поэтому ли она в полицию и не пошла? Мужу бывшему навредить боится? Хм, нужно поговорить с ней после возвращения…

    Проснулся я вовсе не от того, что машину резко повело в сторону, и даже не от того, что яростный визг тормозов, казалось, взорвал салон, а от испуганно выкрикнутого Тимуром мата.

   Сориентироваться быстро не получилось. Единственное, что успел понять и запомнить – яркий свет фар встречной машины, идущей в лобовое с нами…