Текст книги "Песочные замки Уолл-стрит. История величайшего мошенничества"

Пришло время мобилизовать все имеющиеся средства и методы борьбы. Джейкобс велел провести всесторонний тщательный анализ бизнеса Бельцбергов в надежде найти хоть какой-нибудь компромат, который можно было бы использовать в борьбе против них. В конце 1979 г. покопаться в грязном белье Бельцбергов было поручено Биллу Джоунсу, бывшему агенту ФБР, а ныне начальнику службы безопасности Bache. Он перерыл горы материалов и представил найденное группе юристов фирмы, в которую помимо прочих входили приглашенный специально для этого случая известный юрисконсульт по ценным бумагам Артур Лимен и Кларк Клиффорд, бывший министр обороны и советник пяти президентов США, имевший юридическую практику в Вашингтоне. Несмотря на все свои таланты, в первые недели расследования они так и не сумели накопать хоть чего-нибудь стоящего.

Bache не оставалось ничего иного, как возводить защитные бастионы. Для начала она обратилась к инвестиционной компании First Boston[5]5
  В 1988 г. приобретена Credit Swiss и получила название Credit Swiss First Boston, с 2006 г. имя FB перестало быть официальным названием. – Прим. пер.


[Закрыть], поручив ей поиск крупного институционального инвестора, который мог бы приобрести долю в брокерской фирме. В документе, который рассылается акционерам, согласившимся на голосование за них по доверенности на ежегодном общем собрании акционеров, в качестве одного из пунктов повестки дня значились поправки к внутреннему регламенту фирмы. Если бы акционеры одобрили эти изменения, то поглощения не произошло бы. И все же Джейкобс боялся, что даже в этом случае, если дело дойдет до суда, их шансы отстоять фирму будут невелики.

Беспокойный от природы Джейкобс в эти трудные времена сделался чрезвычайно нервным. Он постоянно созывал совещания, то в шесть утра, то в десять вечера, то в любой другой час между шестью и десятью. Он дошел до того, что ловил в коридоре младших служащих, требуя, чтобы они высказали свои соображения по спасению фирмы. Однако прежде, чем они раскрывали рот, чтобы ответить, он уже прерывал их следующим вопросом. Его невроз усугублялся с каждым днем. Сидя за столом и слушая кого-нибудь из коллег, он тихонько вытягивал из лотка для бумаги лист и начинал рвать его на кусочки, сначала крупные, потом все мельче и мельче. Когда бумага превращалась в конфетти, он смахивал обрывки на пол и хватал другой лист.

И вдруг нашлось подходящее решение: Bache следовало спрятаться под крыло тому, у кого больше денег, чем у Бельцбергов, тому, кто согласился бы скупить имеющиеся на рынке акции Bache. Это должен быть партнер, связанный с фирмой длительным сотрудничеством, кто-то, кто поддерживал ее руководство.

Джейкобс полагал, что знает таких людей.

Техасский клан Хантов считался богатейшим в стране. Им ничего не стоило купить и продать Бельцбергов со всеми потрохами. Они были потомками выходца из Иллинойса «дикого» нефтеразведчика Ханта, которого судьба вознесла до небес, когда он неслыханно разбогател на нефтеносном участке в восточном Техасе. Они управляли своей многомиллиардной империей, не афишируя ее и сохраняя в тайне операции, которые проворачивали.

После смерти Ханта, последовавшей в 1974 г., бразды правления империей перешли к его старшему сыну Нельсону Банкеру Ханту, чего никто в семье не оспаривал. Выглядел он внушительно, весил порядочно за центнер, носил очки с толстенными линзами, отчего его маленькие глазки, фамильная черта Хантов, казались еще меньше. Он считался в семье генератором идей, а его брат Герберт брал на себя заботу о деталях. Герберт в отличие от брата был импозантным, любил здоровую пищу, элегантные костюмы, но в делах неизменно полагался на суждения Банкера.

В 1979 г. братья Ханты уже восемь лет как были клиентами Bache. За это время у них сложились тесные взаимоотношения, особенно окрепшие после того, как Bache согласилась работать на Хантов на условиях, которые прочие брокерские фирмы отвергли как неприемлемые. Ханты активно занимались биржевыми спекуляциями фьючерсными контрактами на серебро. При покупке таких контрактов они, как правило, покрывали небольшую часть стоимости из собственных средств, а остальное – за счет заемных. Львиную долю своих операций братья проводили через фирму Shearson Loeb Rhoades, покупая на миллионы заемных долларов контракты с отложенным сроком исполнения на приобретение этого полудрагоценного металла. Но если основная масса фьючерсных трейдеров продавала такие контракты еще до указанного в них срока исполнения, то Ханты поступали наоборот. Они дожидались наступления срока поставок, принимали серебро в огромных количествах, но оставляли на рынке лишь самый минимум, тем самым взвинчивая цены.

В сентябре глава Shearson Сэнфорд Уэйлл потребовал от братьев Хантов дополнительных финансовых гарантий: теперь вместо 7,5 тыс. долл. на каждый контракт они должны вносить по 25 тыс. долл. Как считал Уэйлл, это позволит существенно снизить риски в случае внезапного обвала цен на рынке серебра. В то же время это связывало братьям руки, отвлекая наличность, которая требовалась, чтобы непрерывно заключать новые контрактов, и, соответственно, вызвало у Хантов законное недовольство.

Они перекинули свои 2,4 тыс. контрактов из Shearson в Bache, руководители которой, потирая руки от радости, согласились снизить ограничения на размер наличных гарантийных взносов. И потому, когда Джейкобс стал размышлять о состоятельном союзнике, первым делом ему на ум пришло имя Хантов. При том, что Bache так сильно доверялась Хантам, логично было рассчитывать на их ответную помощь. Через посредника Джейкобс прозондировал Хантов на предмет желания купить крупный пакет акций Bache.

Те с готовностью согласились. За пять дней октября они приобрели 50 тыс. акций. Итак, Bache все же удалось выковать тайное оружие против Бельцбергов. Обрадованный Джейкобс написал Хантам благодарственное письмо, где горячо благодарил «лучших друзей Bache», отмечая, что усилия братьев «никогда не будут забыты, что бы ни случилось в дальнейшем».

Плановое заседание исполнительного комитета Bache в феврале 1980 г. имело очень плотную повестку. Продажи все еще оставляли желать лучшего, и поэтому важным ее пунктом было обсуждение всевозможных стратегий по повышению эффективности работы сотрудников продаж. Другим пунктом повестки числился запрашиваемый Банкером Хантом заем в 186 млн долл. А поскольку решить этот вопрос было куда проще, чем рассуждать о стратегиях, резолюция по нему было принята очень быстро. Разногласий между членами комитета по этому вопросу не наблюдалось, и на одобрение займа Хантам ушло всего лишь нескольких минут. Спустя годы присутствовавшие на том заседании искренне недоумевали, как они с такой легкостью приняли решение, едва не уничтожившее Bache.

У Хантов возникла острая нужда в средствах, так как их стратегия закупок серебра по фьючерсным контрактам начала давать сбои. В течение многих месяцев они привлекали новые займы, используя в качестве их обеспечения свои запасы серебра. Это в свою очередь толкало вверх цены на серебро, повышая ценность инвестиций братьев, что позволяло получать новые займы на покупку новых фьючерсных контрактов, и далее – по кругу. Непрерывность цикла обеспечивалась либо за счет постоянно растущего рынка, либо за счет увеличения братьями запасов серебра. Но практически все свободные средства уже были вложены в контракты, и Хантам нужны были заемные деньги, чтобы цикл не останавливался. В противном случае рынок мог упасть, потянув за собой гарантии обеспечения их займов, и тогда брокеры потребовали бы дополнительного обеспечения по контрактам.

В начале января 1980 г. Bache превратилась для братьев Хантов в излюбленное место финансового шопинга, в своеобразный финансовый супермаркет, где не сходя с места можно проводить любые операции. Через Bache Ханты проворачивали свои спекуляции с серебром и у нее же занимали сотни миллионов на покрытие своих растущих долгов. Им трудно было отказать – к тому моменту Ханты возглавляли список VIP-клиентов Bache. В те трудные времена их заказы способствовали повышению дохода фирмы и формировали многомиллиардный капитал для международных финансовых операций, в которых участвовали связанные с Хантами богатейшие арабские семейства с огромными запасами нефти. Но еще важнее было то, что братья Ханты располагали внушительной долей акций Bache. По состоянию на 16 января они контролировали 5 % акционерного капитала. Согласно законодательству о ценных бумагах, когда на руках у акционера 5 %-ный пакет акций, он обязан представлять в SEC Форму 13-D, где должен быть указан точный размер доли. Однако Ханты не потрудились сделать это. К 18 марта они владели уже 6,5 % акций Bache. И не единой душе за пределами фирмы, исключая самих братьев, об этом не было известно.

К концу февраля общий объем предоставленных Хантам займов достиг 233 млн долл. В свою очередь, Bache добывала для братьев деньги, беря кредиты у банковского консорциума, куда входили First National Bank of Chicago, Irving Trust и Bankers Trust. Для Bache это был громадный риск: если спекуляции на рынке серебра потерпят крах и братья Хант станут неплатежеспособными, на шее Bache камнем повиснет четвертьмиллиардный долг, почти что равный ее суммарному капиталу.

Но даже при том, что Bache очертя голову ввязалась в опасную авантюру, помогая Хантам, их спекуляциям на рынке серебра грозил крах. 18 января цены на серебро достигли исторического максимума в 50,35 долл. за тройскую унцию, взлетев за последние 12 месяцев с 6,5 долл. более чем на 800 %. Такой рост вызвал подозрения у руководства Comex, подразделения Нью-Йоркской товарной биржи и основной площадки для торговли серебром. Многие месяцы там с беспокойством наблюдали за вакханалией Хантов, полагая, что они создали спекулятивный пузырь. Когда он лопнет, это застигнет врасплох банки и биржевые фирмы, предоставившие займы на покупку серебра, а некоторым и вовсе грозит банкротство. Было решено, что пора укротить шустрых Хантов.

На следующий день торгов, 21 января, биржа объявила, что будут приниматься только заявки на закрытие «длинных» позиций. К следующему дню серебро упало в цене на 10 долл., и это за одну торговую сессию! Брокерские конторы немедленно потребовали от Хантов дополнительного обеспечения на миллионы долларов. Братья оказались в ситуации острой нехватки средств. Естественно, они обратились к Bache, и фирма согласилась выдать им еще один заем.

В марте того года спекуляции Хантов с серебром окончательно лопнули. За первые две недели марта цены рухнули более чем на 14 долл. – до 21 долл. за тройскую унцию. Серебряный запас Хантов потерял в стоимости 2 млрд долл.; рынок обратил в прах их обеспечение. Требования допобеспечения уже поступали не потоками, а целой лавиной. 19 марта панический звонок Вирджила Шеррилла из Нью-Йорка застал Джейкобса в поездке по Австрии. Братья Хант только что выполнили последнее требование по дополнительному обеспечению контрактов, сообщил Шеррилл, но только вместо денег от них поступили слитки серебра. Это было все равно что заплатить минимум по огромной задолженности по кредитной карте, передав в качестве платы купленные по ней в прошлом месяце мужские сорочки. В общем, дела у Хантов были плохи. Джейкобс немедленно прервал свое путешествие и первым же рейсом вылетел в Нью-Йорк.

После бесплодных попыток собрать деньги 25 марта Банкер Хант сдался. Братьям не из чего было покрывать требования по дополнительному обеспечению. Через помощника он отправил своему брату Ламару крайне лаконичное сообщение для передачи Герберту. Там было всего два слова: «Прикрывай лавочку».

В середине того дня Джейкобс вызвал по телефону Герберта Ханта, чтобы озвучить требование не позже следующего утра внести на имя Bache 135 млн долл. в качестве дополнительного обеспечения по последнему выставленному фирмой требованию.

«Мы не можем сделать этого», – невозмутимо ответил Герберт.

У самого богатого семейства Америки и самого важного в истории Bache клиента кончились деньги. Едва пришедшие в себя от такого потрясения, менеджеры Bache решили ликвидировать клиентский счет Хантов. На следующий день они продали серебра на 100 млн долл. Однако Ханты задолжали фирме еще 36 млн. Искусственная подпорка в виде умышленно занижавшегося предложения, при помощи которой братья держали спекулятивные цены на рынке серебра, исчезла. Впереди отчетливо замаячил финансовый крах.

Джейкобс обрывал телефон, умоляя людей в Вашингтоне и Нью-Йорке прекратить торги на рынке серебра. Теперь, когда распространилась весть о дефолте Хантов, утверждал он, цены начнут падать все ниже, что нанесет непоправимый ущерб Bache. Потом они с Шерриллом понеслись в деловую часть Манхэттена и долго сидели под закрытыми дверями зала заседаний Comex, пока там проходило экстренное совещание. Но и это оказалось лишь пустой тратой времени – биржевые и федеральные регуляторы наотрез отказались закрыть рынок из опасения, что это на годы подорвет доверие к нему.

На следующее утро к отчаянным попыткам Bache лоббировать свои интересы подключились Ханты. В восемь утра Герберт Хант лично позвонил в Комиссию по срочной фьючерсной торговле сырьевыми товарами (CFTC), федеральное ведомство по вопросам регулирования биржевых операций. Он добивался, чтобы инвесторов принудили закрыть «длинные» срочные позиции по цене закрытия рынка предыдущего дня. Но если рынок все же откроется, предупредил он, последствия будут самые плачевные.

«Семейство Хантов разорится, – говорил Герберт, – мы останемся без гроша».

В течение каких-то минут после этого звонка юрисконсульт Bache связался по платному телефону с CFTC, вновь настаивая на закрытии рынка. Именно тогда он впервые признал тот факт, что Bache предоставила Хантам 233 млн долл. займов для спекуляций серебром. «Если рынок продолжит падение, – говорил он, – Bache станет банкротом».

Но приговор регуляторов был окончательным и обжалованию не подлежал. Правительство не пожелало закрыть весь финансовый рынок ради спасения одной безрассудной брокерской фирмы.

В тот день, 27 марта 1980 г., рынок серебра обрушился. При открытии торговой сессии цена фиксировалась на уровне 15,8 долл. за унцию. Но рынок будоражили слухи, что братья Хант не сумели выполнить требование о довнесении залога в 1 млрд долл. и что Bache идет ко дну. Цена на серебро немедленно упала на треть, до 10,8 долл. за унцию. Общая паника быстро распространилась, и вскоре на финансовых рынках творилось нечто невообразимое.

Обвал рынка серебра потряс даже высшие эшелоны государственной власти США. Министр финансов Дж. Уильям Миллер как раз готовил речь для выступления в Национальном пресс-клубе, когда стали поступать сообщения о нарастающем кризисе. Миллер тут же сделал экстренный звонок председателю Федеральной резервной системы Полу Уолкеру, но толку не добился. В пресс-клуб он прибыл с опозданием и выглядел крайне подавленным. Во время вступления он держался чрезвычайно скованно, а в одном месте своей речи даже допустил прискорбную оговорку – вместо слов «Лицом к нации», он произнес «Лицом к нагим» (перепутав англ. nation, что означает «нация», с naked, обнаженный, голый. – Прим. пер.).

В Bache царила безысходность – все ожидали конца. Весь коридор отдела по работе с драгметаллами был заставлен штабелями серебряных слитков, поступивших от Хантов в виде залога по контрактам. Только что стало известно, что SEC приостановила биржевую торговлю акциями фирмы. С утра в Bache засела группа ревизоров Нью-Йоркской фондовой биржи; они штудировали учетные книги, проверяя, удовлетворяют ли оставшиеся у фирмы активы минимальным требованиям к капиталу – иными словами, достаточно ли у Bache денег, чтобы остаться в бизнесе. В середине дня представители SEC принялись обзванивать конкурентов Bache, выясняя, не желают ли они приобрести офисы ее региональных отделений. Словом, плановый процесс демонтажа Bache пошел полным ходом.

Вечером того дня на заседании совета директоров Bache царили самые мрачные за всю историю фирмы настроения. Решалась ее судьба, которая напрямую зависела от уровня цен на серебро на завтрашних биржевых торгах. Наблюдая, как участники совещания до цента высчитывают, как низко может упасть цена, чтобы оставить фирме шанс выжить, осунувшийся Джейкобс все глубже погружался в отчаяние. Прогноз был неутешительным – если цена за унцию серебра потеряет еще 2,8 долл., Bache перестанет удовлетворять требованиям к минимальному размеру капитала, если же цена снизится на 4 долл., весь капитал фирмы пойдет прахом. Надеяться было не на что.

Посреди вялого обсуждения начальника отдела арбитражных операций Уайзер-Пратта вызвал с совещания его секретарь, сказав, что звонят из бельгийской инвестиционно-банковской фирмы. Уайзер-Пратт прошел к телефону и снял трубку. Голос на том конце провода сообщил, что представляет интересы крупного производителя кинофотоматериалов, которому для технологических нужд требуется серебро. Не согласится ли Bache продать весь свой запас серебра? Уайзер-Пратт почувствовал, как у него перехватывает дыхание – названной цены с лихвой хватало, чтобы назавтра Bache не пришлось повесить на свои двери замок.

Обрадованный Уайзер-Пратт бегом бросился в зал заседаний с возгласом: «Эй, у нас хотят купить все запасы серебра!»

В зале послышался вздох всеобщего облегчения. Полученное предложение означало, что рынок серебра оживляется, раз снова появился спрос. Значит, цена достигла дна и теперь пойдет вверх. Окрыленные новостью, члены правления отвергли предложение бельгийцев, решив поискать более выгодной цены. Слава богу, теперь рынок серебра не убьет Bache.

Однако над фирмой все еще висели черные тучи. Прошло несколько недель, и банки с новой силой вцепились в Bache: они требовали увеличить залог по ее займам. Совещание юристов фирмы с представителями банков длилось всю ночь, и наконец к утру им удалось достичь соглашения. Стороны договорились, что в качестве дополнительного залога Bache внесет значительную долю своего собственного капитала. В сущности же банкам ничто не мешало просто «проглотить» Bache. Оставалось только поставить под соглашением подпись. Послали за кем-нибудь из высшего руководства Bache.

Неспешной походкой в зал проследовал Вирджил Шеррилл. Он сел за стол и придвинул к себе документы, которые следовало подписать. Измученные ночными переговорами, с суточной щетиной и сбившимися галстуками, участники совещания молча наблюдали, как свежевыбритый, аккуратно одетый Шеррилл без спешки дотошно изучает каждую букву соглашения, которое угрожало лишить Bache независимости.

Ознакомившись наконец с соглашением, Шеррилл отложил его в сторону и поднялся. «Джентльмены, – обратился он к представителям банка, – под данные займы вы уже получили от нас в качестве обеспечения серебряные слитки, и возражений с вашей стороны не последовало. Это было единственным обеспечением, которое мы предоставили, это и впредь останется единственным обеспечением, на которое вы когда-либо можете рассчитывать по этим займам. Хорошего всем дня».

Произнеся эту короткую тираду, Шеррилл энергично удалился, оставив юристов и банкиров с разинутыми от удивления ртами.

Bache посчастливилось пережить «серебряный» кризис. Более того, каким-то чудом ей удалось вовсе избежать убытков – чему она во многом обязана талантам товарного трейдера Фредерика Хорна. Этот парень, абсолютно невозмутимый, с вечной сигаретой в зубах, изловчился сбыть весь груз серебра Хантов. К тому моменту, когда он провернул последнюю операцию, Bache уже смогла указать скромную прибыль в отчете за первый квартал 1980 г., когда и произошло падение рынка серебра.

Зато кризис не пощадил семейство Хантов, сорвав завесу секретности с финансовых операций их частной империи. Чтобы заплатить долги, они распродавали активы, в том числе долю в некоторых объектах канадской нефтяной промышленности. Чтобы предоставить обеспечение по займам на сумму более чем в миллиард долларов, братьям пришлось заложить и значительную часть личного имущества, включая контракты на аренду газо– и нефтеразработок, углеразработок, а также объекты недвижимости, животноводческие фермы и предметы антиквариата. Печальной участи не избежали даже наручные часы марки Rolex и шикарный Mercedes-Benz.

Пока бывший любимый клиент Bache шел ко дну, ее топ-менеджеров больше всего заботила судьба принадлежавшей Хантам 6,5 %-ной доли в фирме. Долгие месяцы Джейкобс и его коллеги по правлению раздумывали, что станется с этим пакетом акций. В конце ноября обнаружился ответ на мучивший их вопрос. В документах, поданных братьями Хант в SEC, значилось, что существенная часть пакета акций Bache была продана группе под названием First City Financial. Увы, топ-менеджерам Bache слишком хорошо было известно это имя: First City представляла собой костяк империи Бельцбергов.

Старинный враг снова стоял у ворот Bache. Однако теперь, с 15,5 %-ной долей фирмы в руках, Сэм Бельцберг значительно укрепил свои позиции и имел все основания более решительно заявить о своих претензиях. Он настаивал на встрече с Джейкобсом. Тот же, лишившись своего секретного оружия, вынужден был уступить и отправился на встречу в аэропорт La Guardia. Bache оказалась почти беззащитной. Вздумай Бельцберг вновь открыть военные действия по захвату фирмы, шансы Джейкобса отразить натиск были бы мизерны.

Попасть в орбиту нового скандала было самым последним, что могла себе позволить в тот момент Bache.