Текст книги "Ужасный Круз"

Прежде чем я поняла, что происходит, ладонь Придурка Дейла упала с моего локтя, отброшенная другой, гораздо более крупной мужской рукой.

Круз приземлился на край моего лежака, заставив его наклониться в одну сторону.

Теперь он был без рубашки, но в кепке, надетой, как и положено взрослому человеку.

Я была рада, что на мне были очки, потому что могла пялиться на него, не даруя ему тем самым удовольствие.

Его торс был аппетитно мускулистым, кожа золотистой и гладкой. У него были выпуклые руки с венами, которые проступали на предплечьях. Тонкая светлая полоска тянулась ниже пупка и исчезала где-то под шортами.

Мне захотелось провести по ней языком.

Я должна не забыть зарядить вибратор, когда вернусь домой.

Круз обтер блестящее красное яблоко о плавки, затем сочно откусил.

Охваченная неожиданным вожделением к доктору Костелло и необъяснимым желанием поменяться местами с его яблоком, я отвернулась и проигнорировала обоих мужчин.

– Она твоя жена? – пробормотал Придурок Дейл.

– Единственная и неповторимая, – ответил Круз. – Счастливица миссис Вайнер.

– Вайнер, – фыркнул пацан в стиле Бивиса и Баттхеда[28]28
  Герои одноименного американского телесериала для взрослых.


[Закрыть].

– Проблемы? – спросил Круз.

– Нет. Нет. Отличная фамилия. Немецкая, верно?

Наступила пауза. Круз взял лежащий рядом со мной солнцезащитный крем, выдавил щедрое количество белого лосьона на руку и начал втирать его в мою спину.

Святые угодники, как же было приятно.

– Надо беречь тебя от солнца, – сказал он с яблоком, все еще зажатым между зубами. – Ты же знаешь, что только мне можно сделать твою спину красной.

О. Мой. Бог.

Его руки были сильными и уверенными, пальцы длинными, и я сказала себе, что позволяю ему это делать, потому что мне не нужна еще одна ссора с Костелло.

Не потому, что он возбуждал все в нижней части моего тела, и не потому, что как только его руки коснулись моей кожи, я поняла, что, моя спина действительно нуждалась в массаже последние десять лет или около того.

– Ты все еще здесь, – непринужденно сказал Круз, обращаясь к Придурку Дейлу. – Хочешь, чтобы тебе набили морду, или ты ждешь, что я забуду, как ты приставал к моей жене, и пойду возьму себе пива?

– Эмм. Да. Нет. Я… – Малыш Дейл встал, оглядываясь по сторонам, как будто он что-то забыл. Может быть, свою гордость. – Извини. Мой отец… то есть извините! Извините!

– Иди. И скажи своим друзьям, что она занята. Я не хочу, чтобы кто-то из вас приближался к моей благоверной. – Круз напряг мускулы, давая Дейлу билет в первый ряд на выставку оружия.

Должна признаться, я была впечатлена.

Я знала, что Круз был атлетом и что он взял на себя обязанность тренировать младшую бейсбольную лигу в нашей местной начальной школе (что, честно говоря, показалось мне жутким, учитывая, что у него там не было детей), но я не знала, что он настолько накачанный.

Он был значительно выше Дейла, и в нем было по крайней мере на двадцать фунтов больше мышц.

– Хорошо. Да. Справедливо.

Как только Дейл ушел, Круз убрал руки так быстро, как только это было возможно, и переместился на лежак рядом с моим. Я оплакивала потерю его прикосновений, но радовалась тому факту, что теперь, когда парень из студенческого братства ушел, я смогу достаточно расслабиться, чтобы подремать под солнцем еще пару часов до ужина.

– Не за что, – сказал Круз, когда я не поблагодарила его.

Я прижалась щекой к лежаку, глядя на него сквозь очки.

– Тебе очень нравится быть для всех героем, не так ли?

Когда речь шла об этом человеке, лекарства для моей мелочности не существовало.

– Разве это может не нравиться?

Он опирался на локти, его бицепсы выпирали, а живот с шестью кубиками был выставлен на всеобщее обозрение. Рядом с ним лежало яблоко, съеденное до самой сердцевины. Он уничтожил его.

Интересно, ест ли он яблоко так же, как ест кис…

– Герои – такие простые существа, – услышала я свой страстный возглас. – Мне, например, всегда нравятся злодеи в кино.

– Это может кое-что объяснить в твоей жизни.

– Эй, – я изогнула бровь. – Называешь своего лучшего друга злодеем?

Теперь, когда Роб вернулся в город, я была уверена, что они с Крузом возобновят дружбу.

– Нет, я называю тебя женщиной с минимумом моральных принципов.

Я рассмеялась в полную силу, повернулась на спину и закинула одну ногу на другую. Я заметила, что даже Святой Круз не смог оторвать взгляд от моих крупных грудей, что заставило нитки, удерживающие мой бикини-топ, натянуться.

– Ладно, перемирие.

– Что я могу сказать? Ты вызываешь во мне самые худшие чувства, – он покачал головой.

– Тогда почему ты спас меня от мистера Придурка?

– Только одному человеку позволено доставлять тебе неприятности в этом круизе, и этот человек – я.

Я обдумала его слова.

С одной стороны, мне нравилось, что, несмотря на наше подшучивание, Круз Костелло действительно был совершенно безобидным. Я имею в виду, что он никогда не будет жесток или откровенно груб по отношению ко мне. Он просто не был на это способен. По-настоящему хороший парень, который никогда бы не сделал ничего назло. Он бы защитил меня от всяческих Дейлов.

С другой стороны, именно это и делало его таким опасным. В него можно было влюбиться до безумия, а я… ну, я не могла влюбиться. Я не могла позволить себе отвлечься.

Я и так с трудом пыталась выжить.

А у него была Габби. Или нет? Зачем он сказал мне об этом?

Когда я поняла, что мы молчим уже больше минуты, я сказала Крузу:

– Слушай, нам нужно постараться быть милыми друг с другом. Это важно для Тринити и Уайатта.

– Я милый.

– Можешь притвориться, что я не вызываю у тебя отвращения? – подчеркнула я.

– Я могу попытаться.

– Хорошо. Твое одобрение для Фэйрхоупа – как отпущение грехов у папы римского. И, между прочим, мои глаза здесь.

Я указала на свое лицо, когда стало очевидно, что доктор Костелло не может перестать смотреть на мое декольте.

Его скулы покраснели, и он перевел взгляд на бассейн.

– Ты в очках, – сказал он.

– Тогда смотри в другую сторону.

– Уже смотрю.

– Они настоящие, между прочим.

Я фыркнула. Это был один из многих слухов обо мне в Фэйрхоупе. Что я купила себе новую пару сисек на восемнадцатый день рождения, чтобы попытаться заполучить богатого мужа, который согласился бы принять моего маленького сына в комплекте.

По правде говоря, моя грудь так и не смогла полностью втянуться (шучу, конечно) после того, как я два года кормила Мишку грудью (молочная смесь стоила целое состояние).

– Я никогда не верил в эти слухи.

– Тогда почему ты пялился? – спросила я.

– Потому что я мужчина из плоти и крови, а ты… – Он остановил себя, не закончив фразу.

– Что? – переспросила я почти отчаянно.

Еще секунду назад я не смогла бы поверить, что он считает меня привлекательнее теплого ведра слюны.

– Ничего.

Я сорвала очки с лица, перекинула ноги через лежак и села прямо. Моя улыбка блудницы была алой и сверкающей.

– Какая я, Круз?

– Сексуальная, – сказал он хрипловато, его голос был низким, размеренным и полным того, что он хотел со мной сделать. – Крайне сексуальная.

– Ты так считаешь?

– Теперь ты просто напрашиваешься на комплимент.

– Подыграй мне, – сгримасничала я.

– Почему?

Он потер переносицу, которая была слегка розовой в сравнении с остальной бронзовой кожей.

Ха!

Значит, Круз Костелло не покрывался весь идеальным загаром. Этот незначительный недостаток заставил меня чувствовать себя гораздо более счастливой, чем следовало бы.

– Потому что после сегодняшнего дня нам предстоит провести вместе еще восемь в каюте размером с почтовую марку, и я хочу знать, чего ожидать.

– Обилие времени в одиночестве и ничего подобного на шуры-муры.

– Ты только что сказал «шуры-муры», – возможно, я хихикнула, а возможно, и нет.

– У вас глупые шутки, леди. Я ухожу.

Но он не встал, и я подозревала, что знаю почему. Мой взгляд скользнул вниз, к его паху.

Он переместился на оранжевый марокканский шезлонг, скрестив ноги.

Я сгримасничала, делая вид, что не замечаю.

– Я недостаточно хороша для тебя, да?

– Можно подумать, ты об этом задумывалась, Теннесси Лилибет Тернер. Ты бы не была со мной, останься я последним мужчиной на Земле.

Он помнил мое второе имя.

Под моим пупком пробежала дрожь.

– И почему ты так думаешь?

– Потому что ты ненавидишь мужчин. – Его усы дернулись. – Всех. Без исключений. Мы тебя пугаем. Ты ведь понимаешь, что Мишка вырастет и тоже станет таким, да?

Да, и я бы предпочла не думать об этом.

Наступило молчание. Я не стала отрицать его слова. В этом не было смысла.

Мы оба откинулись на шезлонги, наблюдая за людьми, делающими круги в бассейне, за парами, целующимися и обрызгивающими друг друга.

– О чем ты думаешь? – спросил он через несколько минут.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты всегда думаешь о странных вещах. Как та история с жемчугом. История с волдырями.

– Это неопровержимый факт, доктор Костелло.

– Ну… – Он откинул свою кепку, как ковбой, улыбка растянулась на губах под идеальными усами. – Сделай одолжение.

Я нахмурилась.

– Я думаю, что в этой воде столько микробов и полуоткрытых гениталий. Ни за что на свете ты не обнаружишь меня в бассейне круизного лайнера.

Он рассмеялся.

– А ты о чем думаешь? – спросила я.

– О том, что ты не такая, как я думал, – сказал он. – Совершенно другая.

– Без разницы, – ответила я, потому что, хоть и не похоже, что он сказал это в плохом смысле, честно говоря, у меня хватало гордости, чтобы не нарываться на комплименты дважды за десять минут.

– Хочешь поужинать вместе? По-дружески, – спросил он.

– Ты платишь.

– Он бесплатный.

Я вздохнула.

– Напитки тоже?

– Боюсь, что да.

Мимо прошла женщина в шикарном платье.

– Тогда как насчет красивого платья от Prada? Я правда хочу пожить жизнью содержанки, хотя бы один день.

– Нет.

– Эх, – я закатила глаза. – Зараженный вы гонореей муж, мистер Вайнер.

– А у тебя странное отвращение к ругательствам.

Он встал и протянул мне руку, и я приняла ее.

Вот тогда и начались проблемы.

Девять
Круз

Этот круиз и научил меня тому, чему не научила медицинская школа, – помимо того, что у Теннесси Тернер нет будущего в туристическом бизнесе, – у человека действительно может быть трехчасовая эрекция без предписанных лекарств.

Ладно, пятичасовая.

Шести, но, честно говоря, скорее пяти с половиной.

Без. Чертовой. Остановки.

Сначала я увидел ее на другом конце бассейна, в крошечном розовом бикини с фигурой супермодели и загорелой задницей.

Не было ни одного мужчины поблизости, который бы не пожирал ее глазами, пока, наконец, каждая уважающая себя женщина не утащила своего кавалера с этого зрительского ряда, оставив Теннесси в полном одиночестве и легкой добычей.

Я наблюдал за происходящим с безопасного расстояния, большая часть моей крови была сосредоточена между ног, и я снова и снова задавался вопросом, почему Теннесси так трудно избежать на круизном лайнере размером с Лонг-Айленд.

Я планировал просмотреть некоторые медицинские журналы, но единственным, что я узнал во второй половине дня, было то, что у Теннесси Тернер не было плохих ракурсов.

Поверьте мне – я проверял.

Наконец, к ней подкатил татуированный парень.

Я внимательно изучил ее реакцию. По городу ходили слухи, что она была шлюхой, но я предпочитал не воспринимать всякий бред и верил только тому, что видели мои глаза, когда дело касалось людей.

И вот что я заметил за эти годы: Теннесси не только активно блокировала ухаживания всех подряд, но и не встречалась с мужчинами со времен Роберта Гассмана.

По языку ее тела я понял, что Теннесси не оценила внимания своего нового поклонника. Я изо всех сил старался не вмешиваться в ситуацию, пока этот придурок не положил руку ей на локоть.

Я был там через полсекунды, отпихнул его и остался рядом для – подождите – разговора.

Потому что, как оказалось, Теннесси Тернер была чертовски интересной собеседницей. Или, по крайней мере, она не пускала пыль в глаза и не обращалась со мной так, будто я хожу по воде (хотя я ни секунды не сомневался, что она бесцеремонно сбросит меня с корабля, просто чтобы убедиться в этом).

Она была единственным человеком в Фэйрхоупе, который не замечал моего фасадного лоска, и мне было интересно узнать, что именно она видит.

Мы дошли до нашей каюты. Я нес ее соломенную пляжную сумку, благодарный за то, что было чем скрыть мой ревущий стояк, пока она радостно болтала о стратегии, которую мы будем использовать для захвата шведского стола, выбранного на ужин.

Казалось, что она принимает круизный отпуск за войну и очень оживляется по этому поводу.

– В отделе птицы и мяса всегда много народу. Очереди просто огромные, я вчера заметила. Предлагаю тебе встать там и взять каждому из нас по двойной порции, пока я займусь пастой и салатами. Если только ты не хочешь картошку с мясом? Не знаю. Я не думаю, что смогу смотреть на картофель так же, как раньше, с тех пор как начала работать в «Джерри и сыновьях». За эти годы Коултер проделал с ним сколько ужасных вещей.

– Я ем там каждую неделю, знаешь ли.

Она отмахнулась от меня, и я нашел это странно притягательным. Даже ее пальцы были сексуальными.

– Я не имела в виду антисанитарию. Кроме того, ты всегда заказываешь сэндвич с беконом, латуком и томатами и салат.

– Ты меня утешила.

Мы вышли из лифта и свернули в коридор, ведущий к нашей каюте.

Вдалеке я заметил двух женщин, одетых в униформу менеджеров, и пару средних лет, которые оживленно разговаривали.

– Так почему ты никогда не искала другое место работы? – спросил я.

– Я не очень умная.

– Как и многие люди.

Указать на то, что она умна или, по крайней мере, более сообразительна и красноречива, чем все, кого я знал, было бы равносильно подлизыванию задницы.

К тому же у меня было чувство, что она не поверит, что я вижу в ней всесторонне развитое, тонко чувствующее человеческое существо, как бы горячо я ни отстаивал свою точку зрения.

– Фэйрхоуп – маленький город. Здесь не так много возможностей для трудоустройства.

– Они появляются время от времени.

– Да ладно, Круз. Я ценю, правда. Но я не нравлюсь людям, и было бы жестоко заставлять меня пытаться.

Я начинал раздражаться, но не был уверен, было ли это связано с ней, с городом, в котором мы жили, или с тем и другим вместе взятыми.

– Это ситуация курицы и яйца, Тернер. Никто не знает, что было первым. Ты даже не пытаешься. Конечно, люди думают о тебе самое плохое.

– Хорошо. Пусть думают.

По мере того как мы приближались к паре и представителям руководства, их голоса становились громче. Дама средних лет плакала и драматично прижималась к стене, а ее муж с растерянным видом поглаживал ее по спине, пытаясь утешить.

– Я даже не думала, что это произойдет в таком месте. Позор всем вам. Это совершенно неприемлемо, и я хочу, чтобы вы знали, что я уже связалась с адвокатом.

– Мэм, обещаю, мы разберемся. Я уверена, что все можно объяснить.

– Ничего нельзя объяснить! – закричала, вскидывая руки, солидная женщина с ярко-рыжими локонами и драгоценностями, которые казались тяжелыми. – У меня в чемодане было драгоценностей на пятнадцать тысяч долларов. Как вы могли просто оставить его в коридоре?

Два представителя руководства обменялись беспомощными взглядами, а женщина снова начала рыдать, уткнувшись головой в плечо мужа.

– Ну, мэм, такие вещи случаются нечасто. Если произошла путаница…

Мы с Теннесси обменялись хмурыми взглядами, когда остановились перед нашей дверью, которая находилась прямо напротив двери этой пары. Мы оба вежливо улыбнулись, когда я вставил нашу электронную карту в слот.

– Может быть, он у них, – всхлипнула женщина позади нас.

Теннесси замерла, схватив меня за запястье, как маленькая девочка.

– Мэм, мы не можем просить эту пару показать нам их каюту.

– Точно. Я помню эту блондинку. Она вчера ошивалась возле нашей каюты, выглядела бедово, – голос женщины стал громче, смелее.

Я повернулся, одарив ее ледяным взглядом.

– Ну, это потому, что комната этой блондинки здесь.

– Трудно поверить – Женщина окинула Теннесси с ног до головы осуждающим взглядом. – Но даже если это и так, тогда что все это говорит о вас?

Она повернулась и обвиняюще уставилась на меня.

– Что у меня хороший вкус.

Я беспечно усмехнулся.

Ее муж гоготнул, и она толкнула его локтем.

– Все очень субъективно, – огрызнулась она. – Но, как бы то ни было, она моя главная подозреваемая. Выглядит как мошенница, простушка и слоняется по коридору. А теперь покажите нам вашу каюту. Она уже открыта.

Это было правдой. К этому моменту я уже открыл дверь наполовину.

– Нет! – вскрикнула Теннесси, став ярко-красной.

Она не могла выглядеть более подозрительно, даже если бы попыталась, но я не думал, что она действительно что-то украла. Сегодня я ненадолго заходил в комнату после нашего разговора в библиотеке, и все выглядело идеально.

Она занесла оба наших чемодана, но третьего нигде не было видно.

– Вы не можете войти в нашу каюту, – задыхалась Теннесси. – То, что я кажусь вам подозрительной, не означает, что вы можете меня обыскивать. Это Америка!

Одна из представителей – чернокожая женщина – одарила Теннесси «вы серьезно» взглядом, в котором было десять баллов за сарказм и еще десять – за своевременность.

Проблема была в том, что меня все больше раздражал тот факт, что, куда бы мы ни пошли, люди всегда косо смотрели на Теннесси.

Правда, она переборщила с макияжем, откровенной одеждой и прической в стиле шестидесятых. Но это была ее прерогатива, и она не заслуживала того, чтобы ее за это поносили.

Я не знал, что заставило ее испортить свою внешность военной раскраской и кружевами, но это не означало, что люди имели право называть ее проституткой в лицо.

Из других новостей: мой стояк стал в лучшем случае приспущенным. Хорошая новость для мочевого пузыря, в котором сейчас находилось около галлона мочи.

– Нам нечего скрывать, – я одарил ее добродушной улыбкой.

– Отлично! – Женщина всплеснула руками. – В таком случае, покажите нам вашу каюту.

– Нет! – настаивала Теннесси.

– Вообще-то, – перебил ее один из представителей, – вполне возможно, что руководство попросит нас заглянуть в соседние номера и все проверить, так что, если бы мы могли осмотреть вашу каюту сейчас, было бы здорово.

– Без проблем. – Я распахнул дверь до конца, кивнув, что они могут войти.

Нам нечего было скрывать. Мы были невиновны, и я хотел увидеть лицо этой женщины, когда она принесет смиренные извинения Теннесси.

Говоря о последней, она бросилась за мной, тяжело дыша. Рыдающая грубиянка последовала за нами вальсирующей походкой.

– Вот он! – женщина с криком указала на мой чемодан. Ее лицо было потным и красным, и она бросилась к моему чемодану цвета морской волны, как будто это был ее давно потерянный близнец, наклонилась и обняла его. – Это мой чемодан. Я знала, что она его украла. Я знала. Что я тебе говорила, Фред? У меня есть нюх на такие вещи.

– Леди, – прорычал я, – единственное, что я чувствую, это то, что вам нужно проверить глаза. Это мой чемодан, и я был бы признателен, если бы вы перестали тереться о него.

– Не пытайся ее выгородить.

Женщина не только оскалилась на меня, но и выкатила из моей каюты мой все еще застегнутый чемодан.

Я шагнул к ней, преграждая путь. Тем временем Теннесси раскачивалась в углу, наслаждаясь приятным, медленным нервным срывом. Я не знал, что она такая чувствительная. Или что такая актриса.

Эта леди, должно быть, нажала на какую-то адскую кнопку.

– Не смейте, – предупредил я женщину, стоящую передо мной, моя челюсть дергалась от раздражения. Раньше я никогда не был с женщинами ни кем иным, кроме как идеальным джентльменом, и это тоже скорее освобождало, чем настораживало.

Ее глаза вспыхнули.

– Я ухожу со своим чемоданом.

– Он не ваш. Моя спутница уже сказала, что не крала его.

– Мне все равно, что сказала твоя шлюха, – медленно произнесла женщина. – Я забираю его с собой. И, честно говоря, в следующий раз, когда возьмешь в круиз эскортницу, по крайней мере, возьми ту, что подороже. Позоришь себя, расхаживая с ней, как будто мы не знаем, что она собой представляет. А теперь, если вы меня извините, я ухожу.

– Хотите подраться? – Я приподнял бровь.

Она чуть не упала в обморок.

– Вы стоите друг друга, – прошипела она.

– Я очень на это надеюсь.

Раздражать ее было весело, и я не мог позволить ей уйти отсюда, пока она не извинится перед Теннесси из-за путаницы.

В какой-то момент во всей этой неразберихе ее мужу – бедняге Фреду – хватило ума вырвать мой чемодан из ее рук и расстегнуть молнию, показав несколько платьев в цветочек, туфли на высоких каблуках и украшения, которые я точно не брал в круиз.

Он присел, триумфально размахивая в воздухе горстью бриллиантов.

– Видите? Это ее. Написано прямо здесь, на бирке чемодана. Рамона Уоррен. Это моя жена.

На секунду я потерял дар речи. Наверное, потому что никогда раньше не оказывался в подобной ситуации.

Никто никогда не обвинял меня в каких-либо правонарушениях, и сам я никогда не был пойман с поличным (кроме того случая на первом курсе колледжа с Фелицией Ральф).

Теоретически я мог бы сказать, что такая ошибка вполне могла произойти – оба чемодана были синими. Даже я с первого взгляда принял его за свой.

И мне определенно следовало расстегнуть чемодан и проверить его содержимое – что я и сделал бы, если бы имел такую возможность, которой меня лишила Теннесси, заперев дверь накануне вечером.

Но тогда нужно было подумать и о других вещах. Например, кто, черт возьми, не прочитал бирку на чемодане, прежде чем занести его в комнату? Теннесси Тернер, вот кто.

И почему Теннесси вообще так переживала по поводу обыска нашей каюты до того, как выяснилось, что чемодан принадлежит этой женщине?

Что она могла скрывать? Насколько я мог судить, на виду не было никаких секс-игрушек или человеческих экскрементов, из-за которых быстрый осмотр каюты казался настолько дискомфортным.

Я повернулся, чтобы посмотреть на свою спутницу. Теннесси глядела вдаль, в окно, на голубой океан, ее подбородок был вздернут, глаза – два блестящих кристалла.

Она была готова заплакать.

Я обернулся к мистеру и миссис Уоррен.

– Мои извинения.

Управляющие начали болтать о ваучерах на бесплатные напитки и новой системе баллов, которая позволит мистеру и миссис Уоррен получить улучшенный номер, если они снова выберут тот же круиз.

– Держу пари, вы чувствуете себя сейчас довольно глупо, не так ли, мистер Зазнайка?

Милая миссис Уоррен протопала по ковровому полу со злобной ухмылкой и, проходя мимо меня, целенаправленно задела плечом мою руку.

– Все, что я чувствую, это сильное сострадание к моей спутнице, которая совершила ошибку и была вынуждена заплатить за нее встречей с вашим кислым лицом, – спокойно ответил я.

Миссис Уоррен фыркнула, уже выходя за дверь.

– Держи ее на поводке, приятель.

– Хорошая идея. Пожалуй, сделаю это, если она тоже захочет.

Я получил ожидаемый эффект, когда миссис Уоррен побледнела до оттенка, присущего стенам психиатрических клиник.

– Значит ли это, что мой чемодан у вас? – спросил я, будучи практичным придурком.

– В каюте находок есть пара чемоданов. Мы проверим, – услужливо сказала одна из представителей.

А потом мы с Теннесси остались одни.

Она, я и огромный вопрос, который нам обоим не хотелось обсуждать.

* * *

– Это случайность, – пролепетала Теннесси еще до того, как я повернулся, чтобы посмотреть на нее. Что оказалось весьма непростой задачей, поскольку я считал, что она могла украсть чемодан.

Я едва мог смотреть ей в глаза, настолько я был зол.

Конечно, вероятность того, что это была просто ошибка, составляла девяносто девять процентов. Она совершала много подобных ошибок. Но этот один процент беспокоил меня.

Теннесси казалась одержимой деньгами. Ранее она попросила меня купить ей платье. Она хотела вписаться? А что, если она думала, что сможет украсть несколько вещей, прежде чем вернуть чемодан законной владелице?

– Я тебе верю, – сказал я, потому что так было правильно.

– Нет, не веришь, – она упала на кровать с тяжелым вздохом, несмотря на то, что была покрыта кремом от загара и потом после целого дня, проведенного на солнце. – Я вижу это по твоему лицу. Ты думаешь, что я сделала это специально.

– Нет.

Может быть.

Она застонала в подушку.

– Выражение твоего лица было невыносимым.

– Похоже, ты в целом считаешь, что мое лицо подходит для битья.

– Я думала, что это твой чемодан. Правда. В коридоре не было других чемоданов. Должно быть, кто-то взял твой. То, что эти чемоданы наши, казалось само собой разумеющимся. Ты должен мне поверить.

– Верю, – сказал я и, поскольку хотел, чтобы этот неловкий разговор закончился, добавил: – Ты же Неряшка Несси. Такие вещи случаются с тобой постоянно.

Она оторвалась от подушки, и я сразу же понял, что облажался. Она выглядела такой подавленной, такой чертовски несчастной, что я хотел… хотел…

Не заканчивайте это предложение, доктор Костелло. Даже в мыслях. Она не хочет стать вашей проблемой.

– Теннесси… – сказал я вместо этого.

– Чур, я первая в душ, – перебила меня она, встав с кровати и направившись в ванную. – Убедись, что твои ценности исчезнут с глаз долой к моему возвращению. Тебе не захочется увидеть на них мои липкие пальцы.

* * *

К тому времени, как моя соседка по комнате вышла из ванной (зачем ей понадобилось включать все три крана? Неужели в круизе нет более практичных способов утопиться?), один из представителей зашел в нашу комнату с моим чемоданом, объяснив, что он был в каюте находок.

Я дал ему хорошие чаевые, занес чемодан в номер и решил, что, несмотря на мои сомнения, вызванные общей необоснованной дурной репутацией Теннесси в Фэйрхоупе, я ей поверю.

У нас сегодня все было хорошо, и под «хорошо» я имею в виду, что никто из нас не угрожал другому физической расправой, и я хотел, чтобы так было и дальше (хотя сейчас я вспомнил, что утром сказал ей, что собираюсь искупать ее в собственной крови и бросить акулам, если она снова закроет дверь каюты).

Она вышла из ванной, выглядя как модель из каталога Victoria’s Secret… Миссис Уоррен глубоко ошибалась. Если бы Теннесси была проституткой, она стоила бы не меньше двух тысяч за ночь.

Кружевное черное мини-платье облегало ее изгибы, а розовая атласная лента пересекалась по диагонали на спине, стягивая весь наряд. Прическа в стиле Мэрилин Монро выглядела безупречно, а каблуки были достаточно высокими, чтобы она могла увидеть Эмпайр-стейт-билдинг в солнечный день.

Она еще не накрасилась, и я должен был признать, что естественный вид Теннесси заставил мой желудок сжаться, как у подростка, впервые обнаружившего отцовский тайник с «Плейбоем».

Она без комментариев взглянула на мой чемодан и прошла мимо меня к тому, что, как я полагаю, считала своей тумбочкой, доставая из ящика косметичку.

– Они нашли его, – сказал я, имея в виду чемодан.

Она расстегнула косметичку, покраснев под тяжестью моего взгляда.

– О, ну хорошо. Может быть, если ты регулярно будешь делать интимную стрижку, в следующий раз твои яйца будет не так трудно найти.

Мы снова стали врагами.

– Я сказал, что верю тебе.

– О, но я не верю, что ты веришь, – возразила она. – В любом случае, все в порядке. Судя по твоему виду, ты перехотел взять нам двойную порцию мяса.

Теперь мы не будем ужинать вместе?

Это было глупо, но я не собирался ее преследовать. Я никогда в жизни не гонялся за женщинами и не собирался начинать с мисс Сердитые Штанишки.

Я достал чистую одежду и поплелся в ванную. Какой же была температура воды, когда она принимала душ? Это место было похоже на сауну.

Когда я вышел, она лежала на кровати – нашей кровати – и общалась по видеосвязи со своей семьей. Веселая улыбка украшала ее лицо – видно было, что она притворяется.

Я хотел сказать ей миллион вещей. Где-то среди них было и извинение за то, что я был говнюком. Но, прежде чем я успел сделать хоть что-то, зазвонил мой собственный телефон. Это был Уайатт, мой брат.

Я ответил.

– Привет.

– Как там дела? – Уайатт чем-то хрумкал. – Эта дурочка доставляет тебе много хлопот? Ты ведь живешь с ней в одной каюте, да?

Я стиснул зубы. Мне не нравилось, что Уайатт говорил о Теннесси, но это мало чем отличалось от того, как о ней говорили другие.

Годами я спокойно относился к этим нападкам, потому что они не были направлены на меня или моих близких, но правда заключалась в том, что Теннесси была человеком, и ни один человек не должен подвергаться подобному. То, что она уже была взрослой, этого не оправдывало.

Я посмотрел на соседку со своего места у трюмо, прижав телефон к уху, чтобы она ничего не слышала. Теннесси все еще лежала на кровати и выглядела как девушка по вызову.

Почему она не могла одеться как нормальный человек?

Она привлекла бы столько поклонников, если бы не все это дерьмо, скрывающее ее лицо. Я был уверен: Теннесси думает, что предвзятое отношение к ней было из-за Мишки.

На самом деле, судя по тому, что я слышал, Мишка был хорошим ребенком. Он никогда не попадал в неприятности и никогда не оказывался на больничной койке с травмой или переломом, которых не мог объяснить.

Много воды (и скандалов) утекло с тех пор, как он появился на свет. У миссис Кимброу была неудачная пластическая операция, Меган Харрис и Джон Смит оставили своих супругов ради друг друга, и мы были уверены, что новый горожанин находится под защитой свидетелей.

На самом деле люди смотрели на нее свысока, потому что она подбрасывала дровишек и толстую подводку в каждое плохое слово, которое люди говорили о ней.

– Все в порядке, – сказал я резко. – Она держится в тени.

Примерно так же, как Эверест, если подходить технически.

– Думаешь, у тебя получится?

Уайатт засунул в рот еще один хрустящий кусочек. Начос? Такос? Сухая ва… жность его невесты?

Я надавил ладонями на глаза.

– Слишком пошло.

– Я хотел сказать – используй два презерватива. Я не хочу никаких осложнений, особенно в день свадьбы. Мама с папой и так напряжены.

– Почему ты думаешь об этом?

Я начал осматривать все штучки, которые она оставила на туалетном столике, а их было много. Ее следы были по всей комнате. Лак для волос, чулки, дешевые пластиковые аксессуары и обертки от жвачки.

Действительно, неряшливая Несси.

– Они хотят убедиться, что все это не закончится разводом, – поморщился Уайатт.

Мой старший брат был инженером в компании из Уилмингтона. Завидный жених в Фэйрхоупе. Или, по крайней мере, был им до того, как заключил брак со своей первой женой Валери.

Он познакомился с Валери, когда она была в сиськобаре – это его слова, не мои, – и подумал, что было бы неплохо привести ее домой и сделать из нее честную женщину.

Спустя три года, пристрастие Валери к кокаину и опустошенный банковский счет, Уайатт снова вышел на охоту за женой. На этот раз он не искал будоражащей и неистовой.