Текст книги "Святой Владимир"

Преподобноисповедник Владимир (Терентьев), игумен Зосимовский

Преподобноисповедник Владимир родился в 1872 году в деревне Шибаново Псковского уезда Псковской губернии в семье крестьянина Терентия Терентьева и в крещении наречен был Василием. 15 августа 1898 года Василий поступил в пустынь Святого Духа Параклита в Александровском уезде Владимирской губернии. 25 мая 1901 года он перешел в Смоленскую Зосимову пустынь и проходил здесь послушание кровельщика и маляра. 28 марта 1907 года Василий был пострижен в монашество с именем Владимир. 31 мая 1912 года он был переведен в Царицынский Свято-Духов монастырь Саратовской епархии и проходил здесь послушание помощника казначея. 30 июля 1912 года он был рукоположен во иеродиакона и 5 августа того же года – во иеромонаха. 8 августа 1912 года иеромонах Владимир был назначен временно управляющим Царицынским Свято-Духовым монастырем. С 6 апреля 1913 года по 14 апреля 1917 года состоял духовником братии в Соловецкой пустыни Симбирской губернии и проходил чреду священнослужения, исполнял малярные и кровельные работы.

14 апреля 1917 года он снова стал подвизаться в Смоленской Зосимовой пустыни, где проходил чреду священнослужения и исполнял послушание кровельщика. В 1923 году иеромонах Владимир был возведен в сан игумена. В этом же году пустынь была безбожниками закрыта и преобразована в сельскохозяйственную артель; отец Владимир прожил в ней до ее упразднения большевиками в 1927 году, после чего поселился в Сергиевом Посаде, подрабатывая у частных людей в качестве кровельщика.

В конце 1929-го – начале 1930 года, когда советская власть возобновила широкомасштабные гонения на Русскую Православную Церковь, все монастыри были закрыты, монахи и монахини изгнаны и расселились по городам и весям Руси. Но и вне монастырских стен они вели монашеский образ жизни, как бывало и в древности, зарабатывая на жизнь рукоделием и служа в оставшихся незакрытыми храмах. Большинство из них вели замкнутый образ жизни, мало сообщаясь с крестьянами, чтобы не быть обвиненными при проходящей повсюду коллективизации в антисоветской деятельности.

В апреле-мае 1931 года сотрудники ОГПУ Московской области арестовали монахов и монахинь, обосновавшихся после закрытия обителей в селах и городах области. Их обвинили в том, что они будто бы объединились в церковно-монархическую организацию, созданную под флагом защиты Православной веры от преследующей ее советской власти для проведения антисоветской работы. Всего по этому делу было арестовано шестьдесят человек.

Игумен Владимир (Терентьев) был арестован 5 апреля 1931 года и после краткого допроса в Загорске заключен в Бутырскую тюрьму в Москве; туда же перевезли всех обвиняемых, объединенных сотрудниками ОГПУ по одному делу.

1 мая 1931 года следователь зачитал отцу Владимиру постановление о предъявлении обвинения и задал несколько вопросов. Выслушав их, игумен Владимир сказал: «Мне приходилось говорить с верующими об антихристе, но эти разговоры могли быть только шуточными, так как срок появления антихриста никому не известен и никакого знамения на этот счет еще не было. Появление советской власти я таким знамением не считаю, так как эта власть попущена Богом для наказания русского народа за грехи и для вразумления. Поскольку советская власть не признает никакого Бога, поэтому она и проводит политику гонений… Как долго будут продолжаться гонения – не знаю, все это зависит от воли Божией… Виновным себя в предъявленном мне обвинении… не признаю, так как в антисоветской организации я не состоял… в разговорах об антихристе ничего противного советской власти с моей стороны допущено не было».

6 июня 1931 года коллегия ОГПУ приговорила отца Владимира к пяти годам ссылки. Игумен Владимир (Терентьев) скончался в ссылке в Казахстане 3 марта 1933 года и был погребен в безвестной могиле.

Священномученик Владимир Алексеев

Священник Владимир Алексеев служил настоятелем Успенского собора в городе Оханске Пермской губернии. В ходе массовых репрессий в Пермском крае 16 декабря 1918 года отец Владимир был расстрелян большевиками и сброшен в реку Каму.

Священномученик Владимир Амбарцумов

Владимир Амбарцумов родился 20 сентября 1892 года в Саратове. Его отец, Амбарцум Егорович, происходил из города Шемахи Бакинской губернии и был почетным гражданином этого города, одним из сподвижников основателя обучения глухонемых в России Федора Андреевича Рау. Первая жена Амбарцума Егоровича умерла при родах, оставив мужу трех малолетних детей. После ее смерти он переехал в немецкую колонию Сарепту под Царицыном в поисках воспитательницы для осиротевших младенцев. В местной кирхе ему порекомендовали благочестивую девицу из лютеранской семьи Каролину Андреевну Кноблох; она согласилась взять на себя заботы о детях Амбарцума Егоровича и со временем стала его женой. Во втором браке у него родилось еще трое детей, младшим из которых был Владимир. Детей воспитывали в лютеранской вере.

Дочь священномученика Владимира, Лидия Владимировна Каледа, пишет: «Для старшего поколения родственников отца Владимира были характерны духовные искания и активная общественно-религиозная жизнь… В роду Кноблох были миссионеры, активная религиозная жизнь была характерна и для рода Амбарцумовых, брат Амбарцума Егорыча, Саркис, был видным религиозным деятелем в Армении».

В Саратове Амбарцум Егорович содержал частную школу для глухонемых. Будучи человеком милостивым, нестяжательным (детей бедняков он учил безвозмездно) и, по-видимому, непрактичным, он не смог справиться с финансовыми трудностями и разорился. Из Саратова семья Амбарцумовых в конце 1890-х годов переехала в Москву и поселилась на Шаболовке. Владимир поступил учиться в Московское Петропавловское училище при Петропавловской лютеранской церкви.

После окончания училища в 1911 году Владимир поступил в Московский Императорский университет, где проучился полтора года, затем продолжил образование в Берлинском университете, считавшемся лучшим в мире по техническим наукам. Здесь он познакомился с христианским студенческим движением, целью которого была проповедь слова Божия среди молодежи, а основной формой деятельности – изучение Евангелия в небольших кружках. Владимир Амбарцумович стал активным членом движения.

Вернулся он из Германии в Россию накануне Первой мировой войны и окончил физико-математический факультет Московского университета. В те годы в университете также существовал христианский студенческий кружок, и Владимир принял активное участие в его деятельности. Владимир Амбарцумович был талантливым физиком, и его ждала блестящая карьера, однако после окончания университета в 1917 году он оставил научную деятельность, стал зарабатывать на жизнь частными уроками и продолжал трудиться в кружке. За активную деятельность по организации молодежного христианского движения проповедник в 1920 году был арестован. Это был его первый арест.

В начале 1920-х годов христианское студенческое движение получило развитие во многих городах России. Его объединяющим центром стал Центральный комитет христианских студенческих кружков, председателем которого был избран Владимир Амбарцумович. Комитет вел организационную работу, устраивал съезды представителей кружков.

До 1924 года христианские студенческие кружки пользовались всеми правами легальных общественных организаций, проводили публичные лекции на религиозные темы, в том числе и в Политехническом музее. В 1924 году христианское студенческое движение было запрещено, но Владимир Амбарцумов считал, что в такое сложное и бурное время, какими были послереволюционные годы, христианское просвещение в России необходимо, и продолжил деятельность нелегально. В эти годы под его непосредственным руководством занимались Николай Овчинников (впоследствии иеросхимонах Нектарий, служивший в соборном храме Ельца), Валерий Поведский (впоследствии священник Таллинской епархии), Василий Евдокимов (впоследствии священник Ташкентской епархии), врач Сергей Сергеевич Утешев, психиатр Дмитрий Евгеньевич Мелихов.

В середине 1920-х годов среди близких знакомых Владимира Амбарцумовича появилось много православных; тогда же он познакомился с отцом Валентином Свенцицким, оказавшим большое влияние на его духовную жизнь. В 1925 году в Никольской церкви на Ильинке Владимир крестил детей, а в начале следующего года в возрасте 33 лет и сам принял православие. Став прихожанином Никольского храма на Ильинке, Владимир Амбарцумович сразу включился в жизнь прихода, начал прислуживать и читать в церкви, принял участие в организации и осуществлении паломничеств в Дивеево и Саров.

4 декабря 1927 года он рукоположен во диакона, а 11 декабря – во иерея, назначен настоятелем московского Князь-Владимирского храма в Старосадском переулке.

В 1928 году отец Владимир разошелся с отцом Валентином Свенцицким из-за крайних неповиновенческих взглядов последнего и перешел под духовное руководство архимандрита Георгия (Лаврова). В эти годы отец Владимир был близок с епископом, впоследствии митрополитом, Мануилом (Лемешевским), отцом Сергием Мечевым, Сергеем Алексеевичем Никитиным, впоследствии епископом Калужским и Боровским Стефаном.

В 1929 году Князь-Владимирский храм был закрыт. С 1930 года отец Владимир стал настоятелем храма Святителя Николая у Соломенной Сторожки; вместе с ним служил будущий священномученик отец Михаил Шик.

Отец Владимир сумел сохранить и укрепить никольскую общину. Его службы и проповеди собирали полный храм. Со свойственной ему ревностью он заботился о благолепии храма, уделял много внимания церковному хору. Обладая прекрасным музыкальным слухом и красивым голосом, он хорошо знал и любил богослужебное пение и часто обсуждал с регентом предстоящие службы, выбирая соответствующие песнопения. Он считал, что в храме ничто не должно отвлекать внимание от молитвы. Как-то он сказал регенту правого хора Ольге Павловне Шпор: «Выхожу на амвон, смотрю на ваш хор – цветник, а не церковный клирос: платочки и шапочки всех видов, цветов и узоров». После этого девушки-певчие стали надевать черные платки, и хор внешне воспринимался как единое целое.

Священномученик Владимир обладал твердым, не терпящим компромиссов характером и в то же время был очень миролюбив и не переносил ссор. С каждым человеком, за очень редким исключением, он разговаривал как с самым важным и дорогим. Его близкие вспоминают, как он подолгу молился, стоя в углу комнаты, в которой жизнь шла своим чередом: кто-то разговаривал, ел, спал и т. д. «Когда вспоминаешь его, – писал протоиерей Глеб Каледа, – стыдно оправдываться и слушать оправдания других, что не было условий для молитвы».

Отец Владимир признавал иерархическую власть митрополита Сергия, но сомневался в каноничности его местоблюстительства, поэтому он принял решение выйти за штат и в сентябре 1931 года поступил на службу в НИИ птицеводства. Находясь на гражданской службе, он продолжал активную духовно-религиозную работу: руководил своими духовными детьми, совершал службы в домах наиболее близких из них. Сам испытав тяготы лишенства, отец Владимир разыскивал семьи репрессированных и организовывал им постоянную материальную помощь, ограничивая потребности своих собственных детей, оставляя самый минимум и не допуская никакого излишества. «Помню, у меня были туфли, – пишет Л. В. Каледа, – а кто-то подарил мне синие резиновые тапочки, папа их у меня отобрал и отдал нуждающейся семье». Своих духовных детей, имеющих достаток, он благословлял помогать семьям лишенцев, требуя, чтобы помощь поступала регулярно в договоренном объеме и в четко определенный срок.

5 апреля 1932 года отец Владимир был арестован органами ОГПУ как «активный участник Всесоюзной контрреволюционно-монархической организации Истинно-Православная Церковь». На допросе он дал следующие показания: «…Формулу, введенную Сергиевским Синодом, о поминовении властей я считал для себя неприемлемой (как новшество) и поэтому ее не употреблял. Это, в частности, было одним из мотивов моего ухода от священнической деятельности. Как верующий человек я, естественно, не могу разделять политики соввласти по религиозному вопросу… Фамилии своих знакомых предпочитаю не называть, дабы не навлечь на них неприятностей».

После освобождения отец Владимир продолжал работать научным сотрудником в ряде научно-исследовательских организаций, занимался разработкой и конструированием различных приборов и установок, имел авторские свидетельства на изобретения. В середине 30-х годов отец Владимир стал духовным сыном иеромонаха Данилова монастыря Павла (Троицкого). Вместе с ним у отца Павла окормлялась и вся семья.

В августе 1937 года начались массовые аресты. В ночь с 8 на 9 сентября сотрудники НКВД явились в дом на окраине села Николо-Архангельское, неподалеку от Москвы, где в то время в двух маленьких проходных комнатках жила семья Амбарцумовых. Начался обыск. Следователь искал священные сосуды и антиминс. Он с радостью хватал каждую шелковую тряпочку и все спрашивал: «Где это?» (он забыл слово «антиминс»). Но, по слову Церкви: «Яко одушевленному Божию Кивоту да никакоже коснется рука скверных» – святыни остались неоскверненными. Забрали много всяких бумаг, писем, книг, молитвенники, комплект облачений, наперсный серебряный крест. Хотели забрать медальон с частицей мощей святителя Николая, отложили его с другими вещами на стол, но сын Евгений потихоньку забрал его и спрятал.

Отец Владимир был заключен в Бутырскую тюрьму. Допрашивали его 20 и 21 сентября и 12 октября 1937 года. Как видно из протоколов, на вопросы о знакомых, сотрудниках по Христианскому студенческому движению, близких духовных чадах и собратьях-священниках отец Владимир называл или покойных, или лиц, находящихся вне досягаемости властей, или просто отказывался отвечать; говорил он лишь о том, что и без него было известно сотрудникам НКВД.

2 ноября было составлено заключение по следственному делу; отец Владимир обвинялся в том, что был активным участником и организатором контрреволюционной нелегальной монархической организации церковников, среди своих единомышленников проводил большую контрреволюционную работу, направленную к свержению соввласти и реставрации монархического строя в СССР.

5 ноября 1937 года отца Владимира по приговору тройки расстреляли на полигоне Бутово под Москвой. На запросы родных отвечали: «Осужден на 10 лет без права переписки». В начале 1956 года сын отца Владимира, уже ставший в это время священником, подал в прокуратуру заявление с просьбой предоставить сведения о судьбе отца. В полученном ответе говорилось, что отец Владимир умер 21 декабря 1942 года в лагере от заболевания почек. Дата эта родными не была воспринята как день смерти, и о ней не вспоминали.

Чтобы узнать подлинные обстоятельства кончины священномученика Владимира, его дети и внуки в течение многих лет молились святому великомученику Артемию, помогающему отыскивать пропавших. Весной 1989 года родственники подали заявление в Прокуратуру с просьбой выдать копию свидетельства о реабилитации и в августе получили справку, в которой говорилось, что постановление тройки от 3 ноября 1937 года аннулировано «из-за недоказанности преступления». В управление КГБ был подан запрос о причине и месте смерти.

1 ноября, накануне дня памяти святого великомученика Артемия, Лидия Владимировна читала его житие и молилась; ночь со 2 на 3 ноября прошла почти без сна. На утро 3 ноября один из внуков отца Владимира был приглашен в КГБ. Там ему сообщили, что именно в этот день, 3 ноября, в 1937 году постановлением тройки отец Владимир был приговорен к расстрелу и 5 ноября того же года расстрелян.

Из христианского движения, в котором участвовал Владимир Амбарцумов, вышел целый ряд церковных деятелей, а среди его потомков – двенадцать священников, два диакона, игумения монастыря, инокиня и учащиеся духовных школ. Внук священномученика Владимира священник Кирилл Каледа – настоятель храма во имя Святых новомучеников и исповедников Российских, построенного в Бутово, где был расстрелян отец Владимир и многие другие мученики за веру.

Младшая дочь матушки Лидии и отца Глеба, принявшая монашеский постриг с именем Иулиания, – игумения Зачатьевского женского монастыря в Москве. Кроме того, в роду три дьякона и два семинариста. Одна из внучек священномученика Владимира, Мария (матушка отца Александра Ильяшенко), с детства мечтала иметь много детей, чтобы больше было православных людей. Господь исполнил ее желание: у них с отцом Александром шесть сыновей и шесть дочерей.

Священномученик Владимир Белозеров

Владимир Ильич Белозеров родился в 1869 году. В 1889 году он окончил Пермскую духовную семинарию и был рукоположен во священника. Его направили служить в Богоявленской церкви села Савинское Осинского уезда Пермской губернии. Впоследствии он служил в Троицкой церкви в селе Асов Кунгурского уезда, в Вознесенской церкви и в Благовещенском соборе в городе Кунгуре Пермской губернии. Отец Владимир был расстрелян в ходе массовых репрессий в Пермском крае безбожниками-большевиками в сентябре 1918 года.

Священномученик Владимир Василевский

Владимир Николаевич Василевский родился 6 января 1892 года в Ташкенте. В 1924 году был рукоположен во иерея, служил и жил в селе Введенка близ Чугуева (с 1932 г. районный центр в Харьковской области). Отец Владимир был арестован 22 декабря 1937 года. Расстрелян в Харькове 11 января 1938 года.

Священномученик Владимир (Димитриевич) Введенский

Владимир Димитриевич Введенский родился 14 июля 1881 года в селе Погост-Архангельский Калязинского уезда Тверской губернии в семье священника Дмитрия Введенского. По окончании Тверской духовной семинарии он был рукоположен в сан священника и служил в храме села Скнятино Калязинского уезда.

7 октября 1937 года отец Владимир был арестован и заключен в Кашинскую тюрьму, где его допрашивали в течение трех дней. Были вызваны свидетели. Учитель из Скнятино передал свою беседу со священником: «В 1937 году, примерно в январе, в квартире сына Введенского в присутствии жены и сына Введенского, Михаила, и его жены Введенский в своем разговоре упорно отстаивал правильность идеализма, опровергая точку зрения материализма, говоря, что в основе всего существующего в мире есть идеальность, то есть Сам Бог. И это в скором будущем будет осознано большевиками, хотя они и отрицают Бога, но отрицают искусственно, закрывают народу глаза, а по существу уже к этому даже подошли сейчас. Вот возьмите новую конституцию, в ней уже прямо говорится о незапрещении отправлений религиозного порядка. Кроме того, второй факт: служителей культа лишали прав голоса, а сейчас их восстанавливают и даже не запрещают им служить. Большевики начинают одумываться, и придет время, что Церковь не будет отделена от государства, а будет восстановлена так же, как восстанавливаются культурные учреждения».

Заведующий складом станции Скнятино сообщил, что знает отца Владимира девятнадцать лет, и показал: «Введенский говорил, что колхозы невыгодны для крестьянина, крестьянину в них жить очень трудно, хотя большевики и говорят, что в колхозах крестьянин будет жить хорошо, но, по-моему, из этих колхозов ничего не выйдет и они развалятся… Введенский говорил, что советская власть только пишет в газетах, что Республиканская армия Испании имеет победы над мятежниками, но это все наоборот. Республиканская армия Испании успехов не имеет, а имеет одни поражения, а Советский Союз пишет для того, чтобы замазать народу глаза. В 1936 году Введенский при исповеди детей дошкольного возраста говорил им, по слухам, чтобы почаще ходили в церковь молиться Богу, поменьше читали советскую литературу».

После подобного рода допросов сотрудник НКВД составил обвинительное заключение, где писал, что хотя обвиняемый не признал себя виновным, но «достаточно изобличается свидетельскими показаниями». Отца Владимира обвинили в «антисоветской агитации» (которая заключалась в «отстаивании идеализма… то есть Бога», в советах священника детям чаще ходить в церковь, словах о том, что крестьянам трудно жить в колхозах). 1 ноября тройка УНКВД по Калининской области приговорила отца Владимира к расстрелу. Священник Владимир Введенский был расстрелян через день после вынесения приговора, 3 ноября 1937 года.

Священномученик Владимир (Федорович) Введенский

Владимир Федорович Введенский родился в 1869 году в городе Шуе Владимирской губернии в семье псаломщика Федора Введенского. В 1889 году он окончил духовную семинарию и женился на девице Софии. Впоследствии у них с женой родилось четверо детей. 10 марта 1891 года Владимир Федорович был рукоположен во священника к Рождественской церкви в селе Лежнево Ковровского уезда Владимирской губернии, в которой он прослужил всю жизнь; в 1920-х годах он был в ней настоятелем. В первый раз отец Владимир был арестован в 1922 году по делу о сопротивлении изъятию церковных ценностей, но вскоре освобожден.

В начале 1930 года власти приняли решение о закрытии Рождественской церкви, и поскольку ни прихожане, ни священники не собирались отказываться от богослужений, то прекратить их можно было, лишь арестовав священников. 4 февраля были допрошены лжесвидетели. Вот несколько показаний этих «свидетелей»:

«Поп Владимир Введенский через церковь и молебны по домам разносит антисоветскую заразу – свои религиозные суждения, ведет агитацию против колхозов, налогов и других мероприятий советской власти. С амвона произносит проповеди почти после каждого богослужения, и главным образом у священников происходят собрания верующих по своему плану, где они дают инструкции сей черни».

«Священник Владимир Федорович Введенский очень осторожен и своих взглядов на советскую власть прямо не высказывает. Бывая с требами по домам, иногда говорит, что вот, жмут православную веру, этого допускать не нужно».

«Вокруг церкви поселка Лежнево группируются антисоветские элементы из бывших торговцев во главе со священником Владимиром Федоровичем Введенским, который до сих пор читает проповеди, по существу антисоветские».

В тот же день отец Владимир был задержан, все его имущество было переписано, а жене было запрещено продавать или передавать его кому-либо. 5 февраля 1930 года власти допросили священника; отвечая на вопросы следователя, отец Владимир сказал: «Лично я веду свою жизнь замкнуто, никаких посещений между нами, церковным причтом, не бывает и не было, за исключением случаев исполнения религиозных обрядов. Так, на праздник Рождества в 1929 году вместе со священником Кумашенским я заходил к священнику Побединскому… У меня никогда ни с кем из прихожан не было разговоров о политике советского правительства в связи с закрытием церкви, хозяйственными и другими вопросами».

Следователь спросил, как отец Владимир относится к обновленчеству, которое, будучи активно поддерживаемо властями, было весьма сильно в этих местах. Отец Владимир на это ответил: «В период обсуждения вопроса о переходе в обновленческую ориентацию, когда особо в этом инициативу проявляли члены причта Смирнов и Цветков, я лично и остальной церковный причт были не согласны с этим, как, например, в части хотя бы того, что церковные служители при этом должны были выполнять только исключительно свои обязанности как бы “технически”. В это обсуждение приходской совет не был втянут; после этого строй церковной службы остался прежний, сейчас этот Смирнов вышел из церкви (в 1923 г.), а Цветков служит священником в селе Хомутово Тейковского района».

6 февраля 1930 года власти перевели отца Владимира в тюрьму в город Шую. Тогда же в селе Лежнево, после предварительных допросов, были арестованы священники, члены церковного совета и монахини, несшие в храме послушание алтарниц и псаломщиц.

11 февраля следствие было закончено. В обвинительном заключении следователь написал, что антисоветская группа в Лежневе вела «антисоветскую агитацию и пропаганду, направленную к срыву проводимых мероприятий и возбуждению крестьян и рабочих Лежневского района против советской власти. Группа спаяна на почве единства религиозных воззрений и общности политических интересов. Встречаясь в церкви после молений под видом решения церковных дел, разрешали вопросы антисоветского характера».

15 февраля тройка ОГПУ приговорила отца Владимира к трем годам заключения в концлагере.

30 марта священник прибыл в Соловецкий лагерь особого назначения. Здесь он работал дневальным, сушильщиком белья, сборщиком утильсырья. Начальник командировки писал в характеристике о нем: «Трудолюбивый и исполнительный работник, несмотря на свой преклонный возраст. Дисциплинирован и вежлив. Взысканиям и вообще замечаниям не подвергался. В культурной работе не участвует как служитель культа».

Оставшиеся дома жена священника София Николаевна, дочери Мария, Анна, Вера и сын Василий, как лишенные всех гражданских прав, были лишены и средств к существованию. 6 марта 1930 года Мария написала заявление председателю ВЦИКа Калинину: «По распоряжению местной власти я и ряд других девиц поселка Лежнево, как лишенцы, посланы на лесозаготовительные работы наряду с мужчинами. Труд наш нисколько не разделен с ними; мы, как и они, пилим лес, валим деревья, что зачастую подвергает риску нашу жизнь, так как мы совершенно с этой работой незнакомы. Этот труд, безусловно, для нас непосилен… В заключение моего заявления я прошу Вас рассмотреть просьбу, войти в тяжелое положение; может быть, найдете возможным освободить от этой работы или облегчить хотя бы сколько наш труд. Тяжело и морально быть угнетенными, потому что мы лишенцы, обращаются с нами не как со всеми. Но ведь мы ничем не виноваты, что мы дети лишенцев».

29 апреля 1930 года дочери отца Владимира Мария и Анна направили заявление в Иваново-Вознесенский горсовет с просьбой о восстановлении их в гражданских правах, в котором писали: «Президиум Лежневского поссовета в своем заседании от 10 апреля 1930 года, рассмотрев наше заявление о восстановлении нас в избирательных правах, отказал в нашей просьбе, мотивируя это тем, что будто мы до сего времени являемся иждивенцами священнослужителя. Эта мотивировка в отношении нас не является справедливой, так как, будучи по социальному происхождению детьми священнослужителя, мы все же с момента достижения совершеннолетия и до сего времени фактически не были иждивенцами отца. Окончив в 1924 году школу 2-й ступени и не имея возможности устроиться на службу, мы вынуждены были до начала текущего года проживать совместно с родителями. К этому нас обязывали преклонный возраст и болезнь матери, а также наличие в семье двух несовершеннолетних детей (брата пяти лет и сестры десяти лет). В домашнем хозяйстве родителей мы все время выполняли физическую работу: стирка белья, мытье полов, уход за коровой и так далее и, кроме того, по мере свободного времени, занимались шитьем и ручной работой на сторону. Выполняемая нами работа давала и дает нам право считать, что мы существовали на заработанные нами средства и не пользовались иждивением родителей. Своим трудом мы сами помогали родителям, брату и сестре в их существовании. В настоящее время тем более нельзя нас считать иждивенцами священнослужителя, потому что с 4 февраля сего года наш отец выслан, и мы, имея на своих плечах мать-старуху и двоих несовершеннолетних детей, вынуждены искать и добывать средства к существованию.

Просим Вас пересмотреть решение президиума Лежневского поссовета и восстановить нас в избирательных правах».

16 февраля 1931 года президиум Иваново-Вознесенского горсовета постановил: «Введенские самостоятельно общественно-полезным трудом не занимаются, живут на средства, ранее добытые отцом. Как не имеющим самостоятельного заработка и живущим до сего времени на нетрудовой доход в ходатайстве отказать».

5 марта 1931 года на отца Владимира администрацией Соловецкого концлагеря была составлена характеристика, в которой говорилось об антисоветской настроенности.

13 марта при амбулаторном обследовании отцу Владимиру был поставлен диагноз: «Миокардит, артериосклероз, истощение и старческая слабость». В это время он находился в отделении поселка Анзер на командировке «Голгофа» в 4-м лагере.

26 марта в связи с ухудшением состояния здоровья был помещен в стационар, располагавшийся в Голгофо-Распятском скиту. Священник Владимир Введенский скончался 3 апреля 1931 года в половине восьмого вечера и был погребен 5 апреля на кладбище у Воскресенской церкви на острове Анзер.

Семья вскоре узнала о смерти отца. 28 июля 1932 года дочь священника Анна написала новое заявление в Лежневский РИК с просьбой восстановить ее в гражданских правах. Она писала: «Президиум Лежневского поссовета на заседании 22 марта 1932 года, рассмотрев мое заявление с ходатайством о восстановлении в избирательных правах, постановил в просьбе мне отказать «за отсутствием трудового стажа». Эта мотивировка в отношении меня является не справедливой, так как в настоящее время, достигнув совершеннолетия и не имея третий год отца, работаю самостоятельно в должности старшей кухарки при Лежневских детяслях. До этого работала временной уборщицей в аптеке, затем работала на пригородном хозяйстве, потом работала ватерщицей в прядильном отделе Лежневской фабрики и работала по найму в качестве прислуги. Итак, перечислив целый ряд пройденных мною работ и прилагая в достоверность к заявлению справки о моих работах, я в заключение моего заявления прошу РИК меня в правах гражданства восстановить».

1 сентября 1932 года Лежневский РИК выслушал ее дело и постановил: «Введенская лишена избирательных прав как иждивенка служителя культа, отец последней административно выслан в Северный край, сама Введенская лояльности к советской власти не проявила, достаточного трудового стажа не имеет. Ходатайство отклонить. Введенскую оставить в списках лишенных избирательных прав».