Электронная библиотека » Л. Хилтон » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Ультима"


  • Текст добавлен: 19 февраля 2019, 11:41


Автор книги: Л. Хилтон


Жанр: Остросюжетные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Л. С. Хилтон
Ультима

L. S. Hilton

ULTIMA


Copyright © L. S. Hilton 2018

The moral rights of the author have been asserted

All rights reserved

Published in Russia by arrangement with The Van Lear Agency and Bonnier Publishing Fiction.


© Н. А. Пресс, перевод, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018

Издательство АЗБУКА®

* * *

Майклу Платту, с благодарностью



Пролог

Накануне аукциона мы, взявшись за руки, гуляли по вечернему городу. Лондон словно преобразился: ночь выдалась на редкость теплая, фонари выстроились в ряд, заливая фосфоресцирующим светом поверхность реки, неподвижно застыли по-летнему густые аметистовые тени деревьев Сент-Джеймс-парка.

Позже, уже в спальне, он поцеловал меня, и я ощутила собственный, едва уловимый вкус на его губах. Свет включать не стала, просто открыла окно. Мне хотелось окунуться в сладкий, грязный воздух Лондона, ощутить его прикосновение к разгоряченному телу. Я опустилась на него, чувствуя, как его язык оказывается ровно между моих половых губ. Медленно отклонилась назад, изгибаясь всем телом навстречу члену. Сильная мужская ладонь уверенно сжимала мою шею чуть ниже затылка, тело выгнулось дугой в предвкушении, на секунду я замерла, а потом он перевернул меня на бок, так что мои ноги оказались вытянутыми вдоль его груди. Целуя мои щиколотки, он вошел в меня ленивым, неторопливым движением, поглаживая раскрытой ладонью низ моего живота.

– Ti amo, Джудит. Я люблю тебя.

– Докажи.

– Куда?

Куда? Да повсюду.

– Прямо туда! И на волосы, в рот, на кожу, на попу! Хочу все, до последней капли. Хочу пить тебя, пить твою сперму!

Он снова перевернул меня и поставил на четвереньки. Я уперлась ладонями в изголовье кровати, но он схватил меня за запястье, выкрутил мне руку за спиной, толкнул на подушки и обрушился на меня всем весом, одним тяжелым, неотвратимым движением. Я раздвинула ноги пошире, приглашая войти во влажную расщелину.

– Еще?

Очередной толчок.

– Еще? – спросил он, опускаясь на колени и входя в меня одним пальцем, потом двумя, потом тремя. – Хочу, чтобы ты меня умоляла. Давай умоляй! Скажи, что жить не можешь без моего члена!

– Пожалуйста! Не останавливайся! Трахни меня! Пожалуйста!

– Хорошая девочка!

Я так вспотела, что его ладони скользили по моей коже, когда член снова вонзился в меня. Изогнувшись, я взяла в руку его яйца, крепко сжала, движения становились все быстрее и быстрее, попадая в самую сердцевину меня, и наконец, с резким стоном я кончила.

– А теперь перевернись и открой рот.

Потом мы лежали в темноте, и я гладила его лицо, целовала веки, уголки рта и любимую впадинку за ухом.

– Можно задать тебе вопрос? – спросила я, уткнувшись ему в шею и чувствуя губами ровное, ставшее родным биение его пульса.

– Все, что угодно, дорогая.

– Когда конкретно ты планировал убить меня?

Пульс остался ровным. Ни малейшего напряжения, никакой реакции. Он приподнялся на локте, наклонился ко мне, наградил меня долгим поцелуем взасос, потом отстранился и прошептал:

– Завтра, любимая. Или послезавтра.

Часть первая
Холст

1

Шестью месяцами ранее


Раньше мне не доводилось бывать на юге Италии, но, судя по всему, этот визит должен был стать первым, последним и недолгим. Главным образом потому, что инспектор Ромеро да Сильва из финансовой полиции целился из своего пистолета мне прямо в сердце. Мы стояли на берегу моря где-то в Калабрии, а точнее, на бетонной платформе посреди темного, свинцового моря. Метрах в ста от нас на волнах покачивался небольшой ржавый грузовой корабль, толстый резиновый шланг соединял его с водоочистными сооружениями поблизости. Можно было бы попробовать добраться до него вплавь, но да Сильва уже сообщил мне, что если он не прикончит меня, то за него это сделает течение. И хотя за последние несколько часов я имела возможность убедиться в том, что на фоне да Сильвы мои способности к ведению двойной жизни находятся, мягко говоря, на любительском уровне, тут я почему-то ему поверила. С другой стороны, риск меня возбуждает. К тому же я увидела кое-что, чего да Сильва разглядеть не мог. У него за спиной по пляжу в нашу сторону медленно, но целеустремленно шел какой-то мужчина. Вряд ли это был случайный прохожий, потому что в руках у него была снайперская винтовка.

– Либо закончим все здесь, либо ты едешь со мной, и попробуем некоторое время поработать вместе, – уверенно произнес да Сильва, не спуская меня с прицела.

– Поработать вместе? – сквозь зубы процедила я.

Подходящий момент задуматься обо всем, что я сделала, обо всем, что привело меня сюда, обо всем, чем я была и чем я стала. Но я решила действовать по-другому и ответила:

– Что ж, давай! Давай стреляй! Вперед!

Раздался выстрел, лицо да Сильвы исказилось от удивления. Второй раз за неделю меня пытались убить. Но пуля вылетела не из «каракала» да Сильвы, который продолжал целиться мне прямо в сердце, а сзади, с пляжа. Медленно, не меняя положения тела, да Сильва повернул голову и увидел человека у подножия скалы. Тот дал предупредительный выстрел в воздух. Я едва сдержалась, чтобы не сказать, что, по крайней мере, кто-то здесь ведет себя по-деловому, но момент был неподходящий. В воздухе едва ощутимо запахло порохом, в мрачное, серое декабрьское небо поднимался дымок.

– Девчонка! Мне нужна девчонка! – прокричал снайпер.

– Ты умеешь плавать? – шепнула я да Сильве.

– Слишком сильное течение, – медленно произнес он. – Это не шутки.

– Схвати меня и держи перед собой! Потом по трубе!

– А если он тебя застрелит?

– Ты же сам только что собирался это сделать!

Снайпер направил на нас винтовку, и тут да Сильва бросился вперед, схватил меня за плечо, резким движением развернул спиной к себе и, кружась, словно в танце, поменялся со мной местами, оказавшись спиной к морю. Теперь винтовка была направлена на меня. Ну что ж, хоть какие-то изменения.

– Ты меня не расслышал? Отпусти девчонку!

Не спуская нас с прицела, снайпер уверенно двинулся в нашу сторону по заваленной мусором гальке. Прикрываясь моим телом и держа меня за горло согнутой в локте рукой, да Сильва сделал шаг назад, потом еще один и еще один, и я почувствовала, как его хватка ослабла, он отпустил меня, над моей головой просвистела вторая пуля, и я бросилась на бетон, прикрывая голову руками. Всплеск – и тишина. Я осторожно приподняла голову. Да Сильва только что сказал мне, что если я брошусь в море, то не протяну там и нескольких минут, но ему удалось доплыть до трубы. Я видела, как он отчаянно борется с волнами. Снайпер приближался, у меня оставалось секунд двадцать, не больше, – маловато для принятия взвешенного решения. Труба была слева, пара-тройка движений руками – и я там. Перекатившись на бок, я сделала глубокий вдох, задержала дыхание и бросилась в воду.

Да Сильва сказал правду: подводное течение было настолько сильным, что я слышала его глухое, мощное гудение, слегка заглушаемое гулом трубы под давлением. У меня перехватило дыхание, но не от холода, а от силы течения. Тяжелый пуховик уже превратился в мокрый саван и намотался на голову. Я извивалась, пытаясь сорвать его с головы, ослепленная соленой водой и жуткими приступами паники. Стоило мне всплыть на поверхность, как рядом ударила еще одна пуля, и я в отчаянии, из последних сил дернулась в сторону неровного края трубы. Мне почти удалось перекинуть одну ногу, я прижалась щекой к скользкой, отвратительной резине, покачивавшейся на волнах, вцепилась зубами в пуховик, порвала его, высвободила правую руку. Не успела я высвободить левую руку и поудобнее ухватиться за трубу, как волна ударила мне прямо в лицо и пахнущая тухлыми водорослями вода наконец сорвала с меня этот чертов пуховик. По комплекции я была меньше да Сильвы, труба оказалась слишком широкой, и я не могла спрятаться под ней, не задохнувшись. Мне пришлось схватиться за край, подтянуться и залезть на нее. Так я, по крайней мере, могла более или менее видеть, что происходит. Хотя лучше бы не видела. Мужчина на пляже сидел верхом на трубе, в месте ее соединения с платформой, и готовился выстрелить снова. Раздался выстрел, но целился мужчина не в меня. Видимо, да Сильва где-то в воде, чуть дальше. Мужчина двинулся вперед, оседлав трубу, словно ковбой лошадь. На качавшемся неподалеку корабле никаких признаков жизни не наблюдалось. Если мы втроем сможем добраться дотуда, то дальше нам предстоит решать наши проблемы уже на палубе. У меня не было никаких средств самозащиты, кроме разве что заколки в заднем кармане джинсов, которые я надела вчера, еще в Венеции, когда решила, что да Сильва хочет арестовать меня за убийство. Когда все еще было спокойно. Самое время поностальгировать, вот только времени на это нет.

Заколка, то есть металлический зажим для волос, оказалась примерно десять сантиметров длиной, ее можно было согнуть и заколоть волосы узлом. Окоченевшими от холода пальцами я с трудом вытащила заколку из кармана. Думай, Джудит, думай! В качестве оружия я ее использовать не смогу, даже если стрелок вдруг подпустит меня достаточно близко. Больше он церемониться не станет и вряд ли будет взвешивать потенциальный риск нанесения ущерба. Зажав заколку в зубах, я в отчаянии двинулась вперед, проползла несколько метров, потом снова слезла с трубы, продолжая держаться за нее ногами, взяла заколку в руку и набрала полные легкие воздуха. Глаза щипало от соли, острые края трубы врезались в ладонь, я занесла руку вверх и со всей силы воткнула заколку в толстую резину шланга, она вошла туда целиком. С усилием дернув, я вытащила ее, шланг изогнулся, словно гремучая змея, вырвалась струя воды – давление там было приличное. Меня вытолкнуло на поверхность, но следующая волна снова затянула меня вниз. Я попыталась обхватить трубу руками, но она была слишком толстая, руки скользили, шланг извивался с безумной силой, дергая меня туда-сюда. Кое-как мне удалось всплыть на поверхность и глотнуть воздуха, хотя течение упорно тянуло меня вниз. Стрелка в зоне видимости не было. Задыхаясь, я изо всех сил работала ногами, горло горело от соли. Я беспомощно молотила руками и ногами по воде. О том, чтобы попытаться плыть, не было и речи: я уже выдохлась, мокрая одежда затрудняла движение, я могла разве что пытаться не утонуть. Просто некоторое время оставаться на плаву. Помню, как, опустив голову в безразличную, холодную глубину, я подумала, что мне, на удивление, уже не холодно.

– Сюда! Давай сюда!

Интересно, почему я не услышала мотора шлюпки? Голос да Сильвы почти заглушала свистящая песня моря, игравшая у меня в голове, как будто я приложила ухо к раковине. Крики итальянца мешали мне наслаждаться этой тихой, убаюкивающей мелодией. Ну почему просто не оставить меня в покое? По крайней мере, я смогу лишить его удовольствия победы, подумала я и перестала двигать ногами, ускользая в ласковые объятия моря.


Когда я открыла глаза, было темно, – наверное, наступила ночь. Угольно-черные облака, редкие проблески полумесяца. Проснулась я от холода. Промокшая, жесткая от морской соли одежда облепила тело, я вся дрожала, зубы стучали, как у заводного Щелкунчика. Похоже, я лежала на дне шлюпки, и каждый раз, когда снизу ударяла волна, казалось, что она бьет меня прямо в поясницу. Гудение двигателя отзывалось болью в ушах. В свете светодиодов я увидела, что да Сильва спокойно сидит на корме и правит. А вдруг я попала в ад, подумалось мне. Вдруг я обречена вечно плыть в лодке по реке Стикс в компании да Сильвы? Но у меня так болели ноги, так пересохло в горле, что с некоторым разочарованием я была вынуждена признать, что все еще нахожусь в царстве живых. Я попыталась сесть и ударилась головой о заднее сиденье шлюпки.

– Значит, ты в порядке, – обернувшись на звук, произнес да Сильва.

С удивлением я заметила, что моя правая рука лежит над головой в каком-то крайне неудобном положении. Я попыталась пошевелить ею, но тут же ощутила, как по мокрой коже запястья скользит металл. Да Сильва приковал меня к ножке скамьи.

– У тебя там есть вода.

Пошарив левой рукой под скамейкой, я нащупала пластиковую бутылку «Эвиан». На вкус вода показалась мне куда лучше, чем «Лафит» семьдесят третьего года.

– Засранец, – произнесла я, чтобы поддержать разговор.

– Почему?

– Я тебе, вообще-то, жизнь спасла! Он бы тебя в два счета пристрелил. И меня заодно.

– Так и я тебя спас, забыла? – тут же ответил он, и мне пришлось признать, что некоторая доля логики в его словах есть.

– Куда мы плывем?

– Заткнись!

– Я замерзла!

– Заткнись!

Я вытянула ноющие от боли ноги, но до итальянца мне было не достать. Да и зачем? Даже если мне удастся сбросить его за борт, в наручниках до управления я не доберусь. Но даже если случится чудо, что мне делать дальше? Без денег, без телефона, без паспорта? Если мне и удастся добраться до суши, до Венеции отсюда 700 миль, не меньше. Можно, конечно, автостопом… но в квартире в Венеции меня ждет труп – не самая приятная перспектива. К тому же чувствовала я себя отвратительно: меня тошнило, ведь я изрядно наглоталась соленой воды, руки и ноги нещадно болели, от мокрой футболки и джинсов было ужасно холодно – не май месяц. И вот я дрейфую непонятно где, в компании продажного итальянского полицейского, который несколько часов назад хотел меня пристрелить, а потом, судя по всему, сам чудом избежал пули снайпера. Вот такой незапланированный мини-отпуск…

– Откуда шлюпка?

– Позаимствовал! Снял с грузовой баржи. Времени спросить разрешения не было, отвязал и поплыл.

– А ты видел, что стало с нашим другом?

– Течение там жуткое, я же говорил. Он больше не будет нам докучать. Кстати, я уже два раза попросил тебя заткнуться!

– Мне надо в туалет! – взмолилась я.

– Какая разница, сходи здесь, у тебя все равно одежда мокрая. Развязывать тебя не собираюсь, даже и не мечтай.

– Как мило!

– Я же сказал: заткнись!

Мне не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать за кучевыми облаками, то и дело проступающими из темноты. Устав от этого, я стала разглядывать да Сильву. Когда надоело и это, каким-то образом я умудрилась снова провалиться в сон.


В следующий раз я проснулась от толчка – шлюпка скребла дном сушу. Да Сильва склонился надо мной и, мило прижав меня коленом к скамейке, расстегнул наручник. Следы на палубе подсказали мне, что на шлюпке мы были не одни, хотя ничего, кроме груди да Сильвы, мне не было видно.

– Шлюпку можно бросить прямо тут, – спокойно произнес он, но я чувствовала исходящий от него соленый, с кислинкой запах пота – полицейский явно чего-то боялся. – Поднимайся!

Я послушно встала. Корма шлюпки, где раньше сидел да Сильва, все еще покачивалась на волнах. Чьи-то руки подняли меня, я изо всех сил вглядывалась в темноту, пытаясь рассмотреть лицо, но как только мои ноги снова коснулись земли, мне тут же завязали глаза. Все было проделано так быстро и профессионально, что я сразу поняла: кричать бессмысленно.

– Вы двое ведете ее. Я – за вами, – сказал да Сильва на каком-то южном диалекте, который я понимала с трудом, и меня тут же подхватили под локти.

– Сюда, синьорина, – произнес чей-то голос.

От говорившего несло рыбой и луком. От холода у меня совсем занемели ноги, но я, спотыкаясь, полезла вверх по крутому песчаному склону.

– Минутку… Вот мы и на месте, – по-деловому бесстрастно произнес Вонючка, как будто для него все это было обычным делом. – Теперь садитесь в машину. Вот так. Attenzione alla testa[1]1
  Осторожно голову (ит.). – Здесь и далее примеч. ред.


[Закрыть]
.

Я с облегчением рухнула на мягкое кожаное сиденье. Вонючка пристегнул меня, и машина слегка просела, когда в нее залезли мужчины. Тепло, наконец-то мне тепло! Какое блаженство и какая роскошь! Если они избавятся от меня сейчас, я имею все шансы умереть счастливым человеком!


В начале пути я пыталась считать секунды, чтобы знать, на каком мы расстоянии от моря, но скоро бросила эту затею. Все эти приемчики, которыми рекомендуют пользоваться в случае похищения, не особенно актуальны: посылку с моим отрезанным ухом и послать-то некуда… Скорее всего, они везут меня в какую-нибудь дыру в сельской местности, пристрелят там и выбросят тело в канаву.

– Пора выходить, – раздался голос да Сильвы, как только заглох двигатель.

Мы с Вонючкой снова проделали странный кульбит «преступник – полицейский»: он вывел меня из машины, пригибая мне голову вниз.

– Сюда.

В груди глухими толчками забился страх. Из последних сил я сдерживала импульс попытаться сбежать, потом раздался щелчок замка, мой охранник толкнул меня вперед. Еще один щелчок. Непроизвольно я начала считать шаги, они включили свет, и теперь сквозь темную повязку я различала едва заметное свечение.

– Стой где стоишь! – приказал да Сильва. – Когда услышишь, что дверь закрылась, можешь снять повязку. Не раньше. Поняла?

С трудом, но я все-таки кивнула. Раздались шаги, скрип петель, дверь хлопнула, вспыхнула лампочка под потолком.

Комната напоминала гараж или сарай – бетонные стены, пыльный бетонный пол, ни одного окна. В углу валялся потрепанный голубой спальник, рядом стояли пластмассовый садовый стул и ведро. На спинке стула висела на удивление аккуратно сложенная мужская рубашка, а сверху – полотенце. Рядом со стулом обнаружилась фарфоровая тарелка в цветочек, а на ней – сэндвич и апельсин. Двухлитровая бутылка воды. Больше ничего. Несколько минут я простояла, прижавшись к стене и дрожа, прислушиваясь к малейшему шороху. Наконец, убедившись, что я в одиночестве, я, словно дикое животное, набросилась на сэндвич, проглотила его, практически не жуя, и выхлебала полбутылки воды, чтобы сухой хлеб и ветчина не так сильно царапали воспаленное от морской воды горло. Даже не помню, когда я ела в последний раз, – два дня назад? Доев все до последней крошки, я налила немного воды на ладони и смыла соль с лица, с трудом стянула с себя джинсы и надела рубашку. Апельсин решила оставить на потом, чтобы растянуть удовольствие.

Несколько кругов по бетонному полу, растяжка, чтобы оживить затекшее от бездействия тело, – вот и все развлечения на вечер. Подойдя к двери и прислушавшись, я не услышала ничего: ни щелканья зажигалки, ни разговоров вполголоса, ни шарканья ног. С внутренней стороны двери ручки не было, поэтому я толкнула ее ладонями, чтобы узнать, услышит ли меня кто-то. Совершенно неизвестно, где я нахожусь, но сейчас меня явно оставили одну. Медленно почистив апельсин и разделив его на дольки, я уселась на пол. Если они собираются меня убить, то зачем оставлять мне еду? И кто такие «они»? Полагаю, коллеги да Сильвы, вот только не в форме финансовой полиции. Меня не особенно радовала перспектива спать в мешке на полу, но тем не менее я забралась в него, согрелась и калачиком свернулась в углу. Голая лампочка под потолком освещала центр комнаты, оставляя тусклые тени по углам.


Из-за крайней степени усталости и перевозбуждения мозг работал в бешеном ритме, и мне никак не удавалось уснуть. Когда я наконец задремала, подсознание выдало мне нарезку из событий последних дней: падающий на пол моей венецианской квартиры скелет Элвина Спенсера, допрос у да Сильвы в участке, долгая, безмолвная поездка на машине через всю Италию. Проснувшись, я попыталась привести мысли в порядок, но, когда в дверь вошел Кэмерон Фицпатрик с охапкой окровавленных простыней, я поняла, что все еще сплю и вижу кошмар. Фицпатрик давно мертв. Кому знать, как не мне, ведь именно я убила его несколько лет назад в Риме. Потом мне приснился да Сильва. Черное небо, шлюпка плывет по морским волнам, но вскоре море превращается в ванну, холодная вода едва уловимо пахнет миндалем и мягко-мягко затягивает меня на дно…

Резко проснувшись от собственного храпа, я с трудом пошевелила онемевшими от сна на бетонном полу конечностями в монотонном свете лампочки. Сначала я даже не могла сообразить, сколько прошло времени – несколько минут или дней? Из-под двери виднелась узкая полоска света. Не вылезая из спальника и извиваясь, как гусеница, я подползла к двери, прихватила по дороге бутылку с водой и села.

Я думала, что веду свою игру, что сама устанавливаю правила. Однако моя игра оказалась лишь частью чужой игры, огромной сети, которую начали плести задолго до меня, и теперь эта невидимая паутина облепила меня, лишая возможности двигаться.

С трудом заставив себя выбраться из спальника и встряхнуться, я попыталась сосредоточиться. Раздалось едва слышное шуршание, и я вздрогнула – крыса? Черт, а вдруг скорпион?! Но это оказался банальный жук размером с мой большой палец, он тупо бился жирными, маслянистыми надкрыльями о бетонные стены. Мне показалось, что я наблюдала за ним несколько часов, прежде чем он наконец упал на пол, перевернувшись на спину, беспомощно и жалко засучил лапками, а потом, кажется, умер. Я осторожно дотронулась до жестких надкрыльев – ничего. Почему-то эта история взбодрила меня. Взяв обрывок обертки от сэндвича, я подхватила жука и положила его на пол в центре комнаты. Потом порвала на мелкие кусочки кожуру апельсина. После морской воды мои волосы напоминали мочалку, я долго пыталась оторвать один из колтунов, наконец у меня в руках оказалась прядь волос, и я обвязала ею один из кусочков кожуры. Так, это у нас будет Джудит. Я положила конструкцию рядом с жуком, которому предназначалась роль да Сильвы. Ромеро да Сильва. Который следил за каждым моим шагом с самого начала. Да Сильва – полицейский. Да Сильва работает на мафию. Он привез меня в Калабрию. Зачем? Я принялась выкладывать кусочки кожуры вокруг жука, словно цифры на циферблате часов. На каждом кусочке я выцарапывала ногтем инициалы. Вот Руперт, мой бывший шеф, глава лондонского аукционного дома «Британские картины», где я когда-то была девочкой на побегушках. А вот – я выцарапала очередную руну – арт-дилер Кэмерон Фицпатрик. Руперт и Фицпатрик собирались нагреть нашу контору на приличную сумму, продав с молотка подделку – картину, которую я украла после того, как Руперт уволил меня, а я убила Фицпатрика. Руну «Ф» я убрала из круга. Фицпатрик работал с человеком по фамилии Монкада и торговал поддельными картинами через итальянский банк-посредник. Пошли дальше: рядом с кусочком кожуры с буквой «М» появился следующий игрок. Клере. Рено Клере. Полицейский, коллега да Сильвы. Клере я убила, поэтому легким щелчком пальцев я убрала из круга и этот кусочек.

Что дальше? Мозг заработал четко, пытаясь решить поставленную задачу. Я переехала в Венецию, сменив личность. Джудит Рэшли исчезла, превратившись в Элизабет Тирлинк, куратора и владелицу галереи «Джентилески». Осторожно вытащив нитку из моей начавшей подгнивать футболки, я повязала ее на кожуру «Джудит». Следующий: «К», Казбич. Монкада вел дела с Казбичем и его боссом Баленски. Следующий кусочек. Эта парочка отмывала на арт-рынке деньги, полученные с продажи оружия. Монкаду и Баленски я из круга убрала. Оба мертвы. Какая жалость! Кто же остается?

Перышко из спального мешка ознаменовало появление на сцене новой фигуры: Ермолов. Павел Ермолов, состоятельный русский коллекционер и ценитель искусства. Казбич пытался продать ему Караваджо. Точнее, картину, которую он выдавал за Караваджо. Мы с Ермоловым раскусили его план и вывели на чистую воду Казбича, Монкаду и Баленски. Ермолова я оставила в кругу. Чего я никак не могла понять, чего я совершенно не замечала, так это присутствия да Сильвы, следившего за мной все это время. Склонившись над тем, что со стороны показалось бы кучкой мусора, я бормотала себе под нос и, наверное, напоминала колдунью вуду. Так, дальше… «Э» – Элвин Спенсер. Элвин… оказался не в том месте и не в то время. Тусовщик из мира искусства, много связей в «Британских картинах». Стал совать нос не в свое дело, точнее – в мои дела. Поэтому его пришлось пустить в расход, только вот от улик почему-то я на этот раз избавиться не потрудилась. Взяв в руки этот кусочек кожуры, я положила его рядом с трупом жука. Да Сильва разнюхал про Элвина и сделал вид, что собирается арестовать меня. Только вот арестовывать меня он не стал. Я легла и стала задумчиво разглядывать образовавшуюся на полу мозаику из артефактов.

Да Сильва хочет, чтобы я работала на него. Он сам сказал мне об этом на пляже. А если я откажусь? Вероятно, здесь от меня избавиться будет легче, чем в Венеции. Разумеется, у да Сильвы есть друзья, есть связи – люди, которые привезли меня сюда, где бы я сейчас ни находилась. Мафия. Ноги меня все еще слушались с трудом, поэтому, перекатившись на другой бок, я подползла к кожуре и расположила обрывки вокруг жука в другом порядке. Монкада – мафиози, Казбич и Баленски тоже имели связи с мафией. Да Сильва – вот недостающее звено! Звучит безумно, но я почему-то подвинула всех апельсиновых человечков поближе к жуку, напоминая себе ребенка, играющего с фигурками из лего.

О мафии я знала довольно много, несмотря на то что многие влиятельные люди в Италии продолжали упорно отрицать сам факт ее существования. Всего лишь лет двадцать назад или около того архиепископа Палермо допросили на суде против нескольких крупных мафиози. Когда прокурор задал ему вопрос, что такое мафия, епископ ответил, что, насколько ему известно, это такая марка стирального порошка. Сицилийская церковь, как выяснилось позднее, имела тесные связи с боссами «Коза Ностры». Такое официальное отрицание самого факта существования организованной преступности говорило о том, насколько глубоко мафия интегрирована с государством. Если можно купить архиепископа, почему не купить полицейского? Это вполне объясняло ту легкость, с которой да Сильве удалось незаметно доставить меня сюда, но, с другой стороны, если у него такие связи, то кто же тот человек на пляже? Наемник, чье тело морское течение неспешно несет к побережью Апулии? В этот момент у меня наступило затопление от переизбытка информация, и я снова уснула – на этот раз глубоким сном. Проснувшись, я сразу заметила, что полоска света из-под двери исчезла.


Я лежала на боку, подложив под голову спальник. Видимо, снова вырубилась. Стало еще холоднее. Ночь. Ощущение более плотной, более мягкой тишины в невидимом мире за стенами моей тюрьмы. Я опять принялась разглядывать построенную на полу модель, которая имела смысл для меня одной. За пределами круга на полу валялся кусочек хлеба. Взяв хлеб двумя пальцами, я стала перекатывать его туда-сюда, пока он не стал мягким, а потом слепила из мякиша крошечную голову и тельце. Кэтрин. Моя сестра Кэтрин.

В полицейском участке в Венеции я призналась в убийстве Элвина Спенсера. А что еще мне оставалось делать, если его труп сидел в кресле в моей собственной квартире? Не успела я избавиться от трупа и замести следы. Когда да Сильва спросил меня, почему я этого не сделала, почему-то я не смогла думать ни о чем, кроме моей маленькой сестренки Кэтрин, которая умерла. В ванне, пахнувшей миндалем.

Я никогда не думала о Кэтрин. Просто не могла себе этого позволить. Потому что воспоминания затягивали меня в мутный, маслянистый водоворот. Ты знаешь, что ты сделала. Но ты же не виновата? Правда ведь не виновата? Это мама во всем виновата.

Второпях я собрала всю импровизированную мозаику, прихрамывая, отошла в противоположный угол комнаты и выбросила все в ведро с мочой, где этому мусору и было место. Жук предательски всплыл на поверхность.


Не знаю точно, сколько времени я провела в одиночестве, но думаю, что-то около трех дней. Во второй раз я проснулась от громкого стука в дверь. Голос – кажется, это был Вонючка – на ярко выраженном диалекте итальянского громко приказал мне встать в угол, отвернуться лицом к стене и надеть на глаза повязку. Я поспешила сделать все, как он сказал. Один за другим со скрипом отодвинулись три засова, и охранник вошел в комнату, молча направился в дальний угол, что-то поставил на пол, потом послышался тихий плеск – он взял ведро, и тут я обрадовалась, ведь для него это наверняка была унизительная работа. Дверь открылась и снова закрылась, но я изо всех сил пыталась различить хоть какой-то запах: выхлопные газы, оливковые листья, возможно, удобрения или даже запах хлеба – что угодно, что могло бы подсказать мне, где я нахожусь. Тщетно. Здесь пахло только пылью. Замки снова защелкнулись, затем голос произнес, что я могу снять повязку. Я бросилась к двери, прислушалась к замирающим в тишине шагам, а потом к едва уловимому звуку отъезжающей машины.

Мой паек, как оказалось, состоял из еще одной бутылки воды, упаковки влажных салфеток, еще одного сэндвича с ветчиной, упаковки шоколадного печенья, маленького полотенца с бахромой, банана и клубничного йогурта. Ложка мне не полагалась. Я помылась как смогла, а потом натянула влажные джинсы, от которых уже начало пахнуть плесенью. Завернувшись в спальник, я медленно ела, осознанно наслаждаясь каждым кусочком пищи. Неплохо было бы покурить, но, с другой стороны, чистка организму тоже не помешает. После еды я вытерла зубы влажной салфеткой и шершавой внутренней стороной кожуры банана.

Точно такой же ритуал повторился на следующий день. Какое-то время я ходила кругами по комнате, делала отжимания и выпрыгивания из положения лежа, чтобы не замерзнуть, а потом в деталях планировала побег. Пластиковый стаканчик из-под йогурта, конечно, мне особо не поможет, но можно попробовать спрятаться за дверью, плеснуть мочой из ведра в лицо Вонючке и сбежать, пока он будет утираться. Судя по звуку шагов, он шел вниз, а потом налево, к машине, значит можно попробовать побежать направо – вот только куда? Даже если у Вонючки нет оружия, откуда мне знать, что, кроме него, тут никого нет? К тому же у меня не было обуви: кеды, которые я надела еще в Венеции, утонули в море. Если этот сарай, или как его там, находится в глуши, а судя по тишине, так оно и есть, недалеко я уйду по пересеченной местности от как минимум одного мужчины, которого предварительно искупаю в дерьме. Может, придушить Вонючку повязкой? Такой фокус я уже пробовала, но охранник точно сильнее меня, а врасплох мне его застать не удастся. К тому же в отличие от Элвина Спенсера, погибшего от удушения в моей ванне в Венеции, Вонючка явно был профессионалом.

Есть еще один вариант: встретить Вонючку голышом и предложить ему потрахаться в обмен на свободу. Зеркала у меня под рукой не было, но что-то подсказывало мне: сейчас я не очень-то похожа на жрицу любви. Хотя если ему очень хочется секса, заткнет нос или потерпит, ничего страшного, к тому же Вонючка и сам, кажется, не очень-то следил за личной гигиеной. Однако, даже если я очень расстараюсь, вряд ли он будет в таком восторге от моей дырки, что рискнет обмануть да Сильву и отпустить меня. План занимательный, но дерьмовый. Если бы да Сильва хотел меня убить, то уже сделал бы это. Кажется, он что-то говорил про работу… Значит, у меня есть что-то, что ему нужно, что-то, что я могу сделать, хотя ценность моей работы пока что измеряется только в сэндвичах и бананах.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации