Текст книги "Культурология и глобальные вызовы современности"

Наблюдается совершенно очевидная потребность современного общества зафиксировать теперешнее свое состояние и положение дел в достаточно емких и по-своему амбициозных категориях. Если не сбрать такие культовые определения и ориентировки как «постмодернистская эпоха», которые по понятным причинам, не могут претендовать на конструктивный образ нашего времени, то можно отметить, что социологический пафос все больше и больше сосредотачивается на старой и добротной идее, какой является идея «цивилизации».

Проблема, однако, обнаруживает себя самой неожиданной стороны. В лоне современной цивилизации идёт процесс, который по сути своей является прямой противоположностью цивилизации. Речь идет о симптомах и реальности такого феномена как «децивилизация». В самом общем виде этот процесс может быть определён как утрата социумом как в сфере инструментов (средств), так и в области целеполаганий основных признаков цивилизованности. В этом смысле цивилизация определяется и заслуженно оценивается как состояние противоположное варварству и дикости.

Современный феномен децивилизации может быть прослежен и идентифицирован по нескольким направлениям. Физический план: уязвимость «сложных» и «сверхсложных» систем. Менталъный план: «антропологическая катастрофа» постклассического сознания (Мамардашвили). Культурный план: эксперименты с телом и игра со смертью (Ю. Давыдов). Социальный план: само цивилизованное общество оппортунистически культивирует мотивацию, несовместимую с поддержкой основ цивилизации.(Ортега-и-Гассет). Политический план: шовинистический и черносотенный decline теперешних цивилизаций (Мих. Лифшиц).

Алармизм, который несёт в себе такая категория как децивилизация, может быть выражен почти афористично – «варварство всегда рядом!»

Задача борьбы с «децивилизацией» – это задача управления децивилизацией. Последняя может выполнить как «санитарную», так и сугубо разрушительную роль. Иначе говоря, децивилизация может вернуть общество «на шаг назад», чтобы уберечь его от худшего кризиса, а может и не встретить сопротивления «человеческогоматериала» и остановить свою работу в точке, которую сегодня с подачи одного известного политтехнолога называют «околонуля» (в одно слово).

2. Гуманизм и научно-образовательная культура

XXI век в связи с новыми глобальными угрозами требует выдвижения на повестку дня неординарной приоритетнейшей проблемы – самосохранение человечества. Исходным условием ее решения должен стать переход от стихийного, технократического, ненормально стремительного для живой системы и крайне деструктивного типа развития к осознанно регулируемому, гуманистически направляемому типу человечества. Этого можно достичь посредством гуманистического преобразования важнейшей культурной формации эпохи – мировой цивилизации. Именно в достижении данной цели должен состоять гуманизм текущего столетия. В связи со сказанным, в течение последних лет в Международной ассоциации стратегий выживания и развития разработан проект – «Гуманизм XXI столетия Идеология самосохранения человечества». Он был опубликован в 2008 г. в книге под тем же названием (см. сайт www.rim.inion.ru).

Достижение этой цели потребует от народов, всего глобального сообщества качественного изменения всего характера деятельности, ее ритма, мобилизации нравственного и интеллектуального потенциала. Такая мобилизация станет возможной лишь благодаря созданию соответствующей общей атмосферы на планете, атмосферы тревоги. Самосознание народов всего мира должно приобрести новые качества, стать не только национальным, но и глобальным в силу общих планетарных угроз. На данном критическом витке человеческой эволюции требуется, прежде всего, создание на планете посредством системы ООН соответствующей нравственной атмосферы, атмосферы тревоги, побуждающей к адекватным действиям. Проблема эта чрезвычайно сложна и многопланова, в частности, в силу того, что императивно требует серьезнейших институциональных преобразований с целью приведения основных институтов в соответствие с реалиями современности. Ключевой задачей при этом выступает реформирование научно-образовательной системы, которая, явно не соответствуя условиям планетарного кризиса, не способна в наличном своем состоянии решать стратегические проблемы выживания и развития.

Дело в том, что ее развитие носит крайне диспропорциональный характер. На одном полюсе находятся физические систематически развитые теории, другой же полюс образуют теоретически дезинтегрированные общественные науки. Между тем, для решения обсуждаемой задачи требуются системные, интегральные знания об общественной жизни людей, которые не производятся в мире. И это естественно, если учесть то обстоятельство, что общественные науки постоянно выпадали и продолжают выпадать из приоритетов развития науки и образования. Общество сегодня пожинает плоды своего поразительно несерьезного отношения к общественным наукам, в результате которого попала в западню, в том числе познавательную.

Физика или же химия, конечно, очень важные науки, но они никак не рассчитаны на преобразование того деструктивного типа развития, который ведет человечество к глобальной катастрофе, или же выведению человечества из углубляющегося планетарного кризиса. В упомянутом проекте обосновывается точка зрения, согласно которой кризис является болезненным патологическим состоянием общества или же его подсистем и что выведение из кризисного состояния возможно благодаря принципам диагностирования, выявления и устранения (или нейтрализации) первопричин общественной патологии. Эти принципы обычно ассоциируются с медицинской практикой, в действительности же они носят универсальный характер. Поэтому они могут и должны быть использованы и для выведения общества из кризисного состояния. В проекте они интерпретируются как универсальные способы лечения болезненных состояний жизни. Применительно к общественной практике данные принципы были названы функциональными эквивалентами медицины.

Однако, они эквивалентны лишь на уровне теоретической формулировке принципов, разительно отличаясь на уровне их приложения. В общественной практике они находятся на уровне инновации, продуцированной и взятой на вооружение небольшой исследовательской группой в Армении. Осознание огромной потенциальной значимости этих принципов, привело к созданию в 1994 г. Международной ассоциации стратегий выживания и развития с целью сделать полученные знания достоянием человечества. Несколько позже была обоснована общая теория кризисных ситуаций (кризисология). Данная научная дисциплина стала возможной именно благодаря использованию обсуждаемых принципов. Привлечь внимание к ним мировой научной общественности пока не удалось, не мы в АСВР надеемся, что обсуждаемый проект, вызвавший интерес в мире, привлечет внимание одновременно также и к принципам функциональных эквивалентов медицины.

Вопрос о том, почему пока не удалось привлечь внимание к ним и к кризисологии, обоснованной во множестве публикаций (несмотря на то, что весь мир за последнее время заговорил о кризисе), заслуживает того, чтобы на нем остановиться специально. Думается, что одна из главных причин коренится в теоретически крайне дезинтегрированном состоянии социальной философии и общественных наук. Оно становится сразу же очевидным при сравнении общественной практики с практикой медицинской. Во всем мире существует широкая сеть медицинских учреждений, в которых в течение длительного времени происходит подготовка будущих врачей, проходящих многостороннюю выучку. Студентов обучают анатомии и физиологии организмов, они получают знания о законах психической деятельности, о функционировании данных организмов в норме и патологии, им передается накопленный опыт лечения болезней.

Ничего подобного не имеет места в общественной практике разработки и реализации антикризисных программ. Уже в течение нескольких десятилетий стал очевидным планетарный кризис. Особую роль в этом сыграло создание Римского клуба. Но до сих пор не проведена работа с целью установления его диагноза, не выявлены основные причины и не проведена должная работа в направлении их устранению. Естественно возникает вопрос: почему? Прежде всего, в силу того, что три рассмотренных принципа не взяты на вооружение соответствующими учреждениями. Но если даже эти принципы и были бы освоены, то вряд ли они могли бы быть использованы в силу поистине жалкого состояния знаний о том типе жизни, который характерен для общества.

Он был назван мною социокультурным типом, ибо культура пронизывает весь общественный организм, все его состояния и сферы человеческой деятельности. Между тем, обычно этот феномен совершенно произвольно сводится к одному из многочисленных его компонентов – к искусству. Поразительный произвол, который царит в использовании важнейших категорий общественных наук, имеет своим результатом крайнее искажение реалий окружающего нас мира. В результате люди оказывается в состоянии подлинной западни, в том числе познавательной.

В своих последних исследованиях я обосновываю нематематический тип строгости научных знаний. Он выражается, прежде всего, в определениях исследуемых явлений и процессов. Если определение схватывает саму их суть, то этим создается исходная предпосылка для продуктивного поиска. Если же нет, то исследователь остается на поверхности изучаемых им явлений и процессов. В случае с культурой мне повезло. Прежде чем определить данное явление, мне хотелось бы отметить, что когда говорят о функциях, в том числе о жизненных функциях, осуществляемых деятельностью, то не задумываются о том как, благодаря какому механизму они осуществляются. И действительно давайте зададимся вопросом о том, каким образом осуществляется ее стимуляция и мотивация, как она программируется и исполняется, как общественная жизнь воспроизводится и изменяется, регулируются взаимодействия между людьми и обществами, между обществами и окружающей средой?

Мне же пришлось над данным вопросом задуматься в ходе проводимого мною в 1960-х гг. поиску, в ходе которого я открыл для себя феномен культуры, ибо отмеченный механизм как раз и выражен в нем. Я начинал свою деятельность как социолог и историк философской мысли, именно в тот период, когда в мире началось широкое системное движение в науке и управленческой практике. Я же в тот период искал тему для своей докторской диссертации.

Тогда системные исследования проводились на материале физико-технических, биологических наук и никто даже не помышлял о системном изучении общества. Заинтересовавшись принципами системного анализа, решил посвятить диссертацию методологическим проблемам системного изучения общественной жизни людей, не представляя те огромные трудности, которые ожидали меня в ходе решения этих проблем. Они были обусловлены как самой сложностью и многоплановостью темы, так и отсутствием в мире прецедентов, на которые можно было бы опереться в процессе ее выполнения. Пришлось самому его создавать. И это окупилось с лихвой. По сути дела, проделанная работа означала не что иное, как выработку ядра общей социологической теории. Но, работая над этой проблемой, я стал культурологом, а затем также и политологом.

Обычно культуру рассматривают как эпифеномен общества, но это принципиально неверно! В процессе генезиса общественной жизни людей, именно зарождение, развитие культуры и создало общество. Мною культура была определена как надбиологически выработанный способ (технология) человеческой деятельности, носящий универсальный характер, осуществляющий аккумуляцию, а также реализацию социокультурной энергии.

Я защитил докторскую диссертацию в 1967 г. Популярное изложение ее основных идей вышло в свет под названием «Вопросы системного исследования общества» в Москве с некоторым опозданием в 1972 г., поскольку сразу же после защиты приступил к реализации программы подготовки ряда работ. Я очень кратко остановлюсь на них в ряде последующих работ, они позволят понять, как удалось разработать исходные принципы идеологии самосохранения, нашедшие свое выражение в отмеченном проекте «Гуманизм XXI столетия». Первой вышла в свет книга «Очерки теории культуры» (1969); вслед за ней была опубликована книга «О генезисе человеческой деятельности и культуры» (1973).

Данные работы и серия статей опубликованных в журнале «Вопросы философии» и в ряде других московских журналах вызвали оживленную, длительно не затихающую дискуссию об обществе, культуре, о ее месте и роли в функционировании общественной жизни людей, ее специфике. В ходе ее сформировалось влиятельное интегративное направление мысли. Позже в России она получила наименование армянской культурологической школы. Эта междисциплинарная дискуссия позволила дать ответы на многие вопросы, находящихся в центре внимания представителей общественных наук. Но ответ на один из фундаментальных вопросов продолжал оставаться открытым: как воспроизводится и развивается общественная жизнь. Иначе его можно сформулировать как проблему репродуктивной и эволюционной динамики этой жизни.

Фундаментальность данной проблемы обусловлена тем, что лишь решив ее, можно будет понять законы и механизмы самоорганизации человеческого общества, ее глубинные тайны.

Ключ к ее решению был найден совершенно неожиданно. В Ереване на симпозиуме «Методологические проблемы исследования этнических культур» (1978 г.) его участники пришли к выводу, что одним из самых слабых звеньев общественных наук является теория традиции. На этом симпозиуме присутствовал Главный редактор журнала «Советская этнография» К. В. Чистов и было принято решение об организации круглого стола «Узловые проблемы теории культурной традиции» и мне было предложено подготовить установочный доклад для данного совещания. Оно состоялось в Москве. В процессе подготовки и проведения его, выразившейся в интереснейшей дискуссии, родилась новая дисциплина – «Традициология». Благодаря ее принципам как раз и удалось получить ответ на искомый вопрос. Материалы круглого стола опубликованы в отмеченном журнале за 1981 г. №№ 2 и 3.

Для того, чтобы сделать понятным как данный ответ был получен, следует обратиться к моей книге «Интегративные тенденции во взаимодействии общественных и естественных наук» (1977). В данной работе особое внимание было уделено интегративному взаимодействию общественных и биологических наук. С этой целью был проведен сравнительный анализ информационных основ социокультурного и биологического типов организации жизни. Благодаря этому анализу удалось выявить законы преобразования жизненного опыта, благодаря которым и был получен ключ к решению проблемы. В данном случае речь идет о взаимодействии опыта, содержащегося в инновациях и коллективных стереотипах деятельности живых систем (традициях). Суть проблемы состоит в следующем: инновация, пройдя отбор, принимается группой и стереотипизируется в ней. Так возникают традиции и так они обновляются. Трудно поверить, что эта на вид простая схема позволила осуществить настоящий научный прорыв и позволила понять, как воспроизводятся общественные системы любого уровня и как они изменяются, как происходит развитие!

Укажу еще на две теоретические составляющие оснований проекта «Гуманизм XXI столетия». Они касаются принципов решения проблем, которые кажутся настолько сложными и неразрешимыми, что к решению данных проблем даже не подступаются. Имеются в виду ненормально стремительный характер развития современной цивилизации и присущие ему структурные диспропорции.

Подступы к решению данных проблем удалось наметить благодаря потенциалу двух теорий – теорий жизненного опыта и машинной цивилизации. Теория машинной цивилизации была разработана мною в конце 80-х гг. Первой работой, в которой она изложена, явился проект «Императивы экологического выживания и развития: Поиск новой стратегии». Отмечу здесь два исходных элемента данной цивилизации машинную индустрию и практически ориентированную науку.

До Промышленной революции, ознаменовавшей вступление человечества в качественно новую фазу развития, названную мною машинной цивилизацией, люди приобретали жизненный опыт эмпирически в процессах взаимодействия друг с другом и с окружающей средой. Данный способ позволял поддерживать баланс между сферами и видами активности. Это дало основание назвать указанный способ поддержания баланса универсальным стабилизирующим механизмом самоорганизации общества. Но после вступления общества в фазу машинной цивилизации, этот механизм был разрушен.

Это разрушение явилось непосредственным результатом односторонних приоритетов развития науки и образования. Наиболее приоритетными областями Новой науки, начиная с XVII столетия, были физика и материальная инженерия. Для того, чтобы убедиться в этой односторонности приоритетов, достаточно сравнить две основные макро-сферы жизнедеятельности: общую социально-управленческую практику и материальное производство. В то время как первая макро-сфера продолжает функционировать преимущественно посредством опыта, приобретенного эмпирически в процессах взаимодействия индивидов и групп между собой и с окружающей средой, в массивах опыта, который используется в материальном производстве, постоянно принимает участие практически ориентированная наука. Этот вид науки, наряду с машинной индустрией, возник после Промышленной революции.

Для того, чтобы показать, насколько, ненормальным является подобный способ функционирования существования, функционирования общества, мною используется аналогия. Предлагается представить себе организм, у которого исполнительные органы постоянно совершенствуются, в то время как его нервная система, включая ее центральную подсистему, не развиваются и находятся в примитивном состоянии. Такой организм обречен на скорую гибель.

Ценность этой аналогии состоит в том, что она позволяет образно продемонстрировать, насколько ненормален существующий тип эволюционной динамики общества, социокультурного организма, вектор которой задается материальными исполнительными органами данного организма, многообразными средствами осуществления человеческой деятельности, выраженными в соответствующих материальных технологиях. Фактически рассматриваемая динамика превращена в некий самоценный процесс развития и совершенствования. Как бы ни были они важны, их развитие и совершенствование ни в коем случае не должно превращаться в самоценный процесс. Наоборот, они, как и другие составляющие цивилизации должны быть подчинены достижению самой приоритетной цели – самосохранению человечества!

С чего следует начинать решение проблем, перед человечеством? Исходной предпосылкой для той сложнейшей работы, которую следует провести с целью самосохранения всего человечества, должно стать создание соответствующей атмосферы тревоги на планете. Она чрезвычайно важна для мобилизации нравственного и интеллектуального потенциала народов мира, для направления их социокультурной энергии с целью создания потребного будущего. Только посредством их информирования о нависшей над ними общей смертельной угрозе удастся создать такую атмосферу с целью разрешения различных конфликтов, преодоления столь часто проявляемой жестокости и взаимной ненависти.

Такими принципами должны руководствоваться все поколения, особенно же важны для молодежи. И именно благодаря этому, в частности, станет возможным предотвращение частых, бессмысленных убийств и самоубийств, которые совершаются в школах и университетах различных стран. Данные преступления происходят в силу того, что лицам, совершающим их, не были с детства привиты ориентиры потребного будущего, а также гуманистические принципы, сквозь призму которых смысл жизни и ее ценность предстают в совершенно новом свете.

Описанная, императивно требуемая атмосфера должна создаваться мировыми, региональными, а также национальными институтами. Реформированная институциональная структура ООН, несомненно, предстает в качестве ключевого в данном случае учреждения, которое способно организовать и координировать этот процесс. Думается, что ЮНЕСКО способна стать важнейшей структурой в создании такой атмосферы.

Недавно вышла в свет моя работа моя работа «Программные предложения по реформированию ЮНЕСКО Тезисы о научно-образовательной культуре двадцать первого века». В ней показано, какой огромный потенциал заложен в этой международной организации в создании такой атмосферы. Хорошо известно о том, что интеллект без должных нравственных принципов и установок может оказаться деструктивной силой. Имеются все основания полагать, что лишь идеология самосохранения человечества, восприняв эту нравственную установку, окажется способной сформировать гуманизм двадцать первого столетия.