Текст книги "Любовь.com"

Глава 2

8:00 AM

From: Olga

To: Andrew

И снова привет!

Чем занимаешься? Если, конечно, чем-то занимаешься. Я уже выпила утренний чай и пробежала новости. Чай был сладким, а новости – скучными и обыденными. Вот думаю, еще выпить чаю или приступить все-таки к работе. Как думаешь?

В данный же момент я поглядываю на минутную стрелку и, признаюсь, она меня удивляет. Время уже вплотную подошло к восьми, а меня еще никто не дернул. Или никого не интересуют правовые вопросы, или все умерли.

Вот черт, сглазила!.. Как сказал когда-то Корней Чуковский: «У меня зазвонил телефон…» Работа пошла. Это на четыре часа – минимум. А значит, следующее письмо я тебе напишу никак не раньше обеда. А так много хотелось написать. Ну, до обеда.

Best regards,

Olga

Телефон, отзвонив положенное количество раз, замолчал, а немного подумав, принялся трезвонить снова. Ольга решила его проигнорировать – вряд ли кто-то звонил в восемь утра, чтобы поинтересоваться, как она себя чувствует или для того, чтобы пожелать хорошего дня. Звонки прекратились, а вместо них в кабинет с коротким робким стуком заглянула секретарша Леночка. Юная студентка юрфака, блондинистая, худенькая и втайне мечтающая увеличить грудь до второго (а лучше до второго с половиной) размера.

– К вам Сергей Владимирович сейчас зайдет, он уже от себя вышел, мне Рита Дмитриевна звонила, – выпалила она приглушенной скороговоркой. – Через две минутки буквально будет…

Ритой Дмитриевной звали помощницу генерального. А Сергеем Владимировичем, понятное дело, самого шефа.

Через долгих десять, а вовсе не «через буквально две минутки» в приемную пожаловал и сам шеф-генеральный, при виде которого Леночка, как и все секретарши, бухгалтерши, водители и курьеры, испытывала иррациональный страх. Ольга посмотрела на лицо восемнадцатилетней помощницы и пожала плечами: бóльшую часть этого побледневшего лика занимали панически расширенные глаза.

Сама же Ольга никогда перед начальством страха не испытывала – не в ее это было характере. Ну что реально может сделать начальник? Ну, уволить в самом крайнем случае. Еще вопрос, кому от этого увольнения будет хуже, сотруднику или фирме? Тем более что шеф был как шеф – Сергей Владимирович Лебедев. Ничего экстраординарного. На вид уверенные сорок с хорошим хвостом, кризис среднего возраста пока не наступил, но ясно, что он не за горами. С рыбалки уже перешел на гольф, так же как с «Хонды» пересел на «Мерседес». Связи еще с университетских времен, потом райком комсомола, с тех же пор – некая грусть в глазах и романтизм в поступках.

Секретарши, к сожалению, этого не понимали. Ольга даже слышала, как Леночка по большому секрету рассказывала бухгалтерше Вере, что однажды Сергей Владимирович… Но это, конечно же, были всего-навсего слухи, щедро сдобренные домыслами.

– Пусть заходит, – ответила Ольга. – И, Леночка, не тряситесь как осиновый лист. Иначе я подумаю, что шеф отвешивает вам подзатыльники.

За те тридцать секунд, что генеральный, по-утреннему бодро и энергично улыбаясь, входил в кабинет, Ольга успела поправить волосы, нажать «Enter», свернуть все окна на рабочем столе и перевернуть пустыми страницами вверх договор, который генеральному видеть было еще рановато.

– Сергей Владимирович, доброе утро! – поднялась ему навстречу Ольга, протягивая руку. – Что же вы меня не вызвали? Или что-то случилось?

– Нет-нет, ничего не случилось, просто вот как раз был у вас на этаже, – неловко соврал шеф, сперва пожав Ольге руку, а затем поцеловав в щечку, такой у них был ритуал. – Решил заглянуть к своему любимому юристу. Посмотреть, что тут и как, чем живут мои дорогие сотрудники. А то, знаешь, эти бесконечные совещания, заседания, тренинги, стратегические сессии… Чувствую, скоро совсем не буду знать, что в коллективе происходит.

– Господин Лебедев, вы мне льстите, но продолжайте, – обворожительно улыбнулась Ольга. – Чайкý, может быть? Зеленого и с медом. Как вы любите.

Генеральный солидно кивнул в ответ и грузно опустился на диван в углу кабинета, тем самым давая понять, что пришел не по работе. А Оля тем временем нажала кнопку селектора.

– Леночка, завари чай, как Сергей Владимирович любит. Ну, ты поняла…

– Хельген, тут такое дело… – начал шеф, закидывая ногу на ногу.

«А-а-а, “Хельген” – это серьезно», – подумала Ольга. Последний раз он так называл ее, должно быть, еще на пятом курсе. Тогда и она еще называла Сергея Владимировича «Серый»….

Ольга присела в кресло напротив и приготовилась внимательно слушать.

8:30 АM

From: Andrew

To: Olga

Доброе утро второй раз за это утро.

Я изволил отведать кофею с молоком и закусил его холестериновым гамбургером с добавлением, очевидно, чего-то столь же «полезного». Кроме того, сообщаю, что меня порадовало удачное сочетание ароматизаторов, идентичных натуральным, с усилителями вкусов, идентичных натуральным же. Теперь же я сижу, затаив дыхание, и прислушиваюсь к звукам за стеклянными стенами редакторской загородки, которая отделяет меня от всего остального коллектива. Впрочем, это единственная моя привилегия. Хотя нет, вру. Еще одной привилегией, несомненно, является бейджик, а также широченный жидкокристаллический монитор и непонятно откуда взявшееся уважение коллег. Но суть не в этом…

Да, скоро все начнется! Я уже слышу, как внизу паркуются машины, шумят лифты и завывают кофейные аппараты. Сейчас в пустом офисе солирует моя клава, но скоро застучат и остальные. А щелчки мышек и шуршание принтеров поддержат их. И это мы называем работой. Ты, случайно, не знаешь, почему перекачивание мегабайтов информации с одного сервера на другой оплачивается лучше, чем рубка дров или выращивание хлеба? Ну да ладно, вопрос, в общем-то, глупый… Пора бы уже и мне засучить рукава и перекачать свою долю мегабайтов. В конце концов, я деньги за это получаю. До обеда.

Sincerely,

Andrew

Офис был пуст и тих, как и любой офис до начала рабочего дня. Только позвякивала неисправная люминесцентная лампа в другом конце редакционного зала, да где-то вдалеке попискивал телефон. Какой-то бедняга в несусветную рань пытался дозвониться до редакции. Наверное, хотел поделиться чем-то жизненно важным и насущным, придурок. Таких звонков с жалобами на неисправные дороги, ненадлежащее поведение властей предержащих, неожиданные появления НЛО и проявления полтергейста бывало в редакции и по три десятка в день.

Сначала над ними смеялись, потом они стали раздражать, ну а теперь вызывали равнодушное уныние. Хотелось очередного звонящего выслушать и, клятвенно заверив, что меры непременно будут приняты, тут же про обещание это забыть и выбросить его из памяти навсегда. Вот так человеческие проблемы и обесцениваются. Как в той притче, где мальчик кричал: «Волк, волк!!!», а когда действительно пришел волк – никто не вышел ему на подмогу. То же самое и со звонками. Столько пустопорожних, идиотских жалоб, столько ложных сенсаций, что за ними действительно важную проблему или встречу с подлинным чудом не заметит уже никто и никогда.

Кроме того, в редакцию частенько звонили всякие сумасшедшие, желающие поделиться своей интерпретацией теории заговора или предупредить беззаботных сограждан о надвигающемся завтра апокалипсисе.

Жаловали скромных журналистов и истеричные гражданочки, которых «убивали» или же «собирались изнасиловать» либо сотворить и то, и другое сразу, что, скорее всего, было плодом разгулявшегося воображения.

Любили названивать и начинающие «звезды», мечтавшие собственноручно принести приглашение на концерт в богом забытом зальчике где-то на окраине с целью последующей шумной восторженной рекламы. Но эти хотя бы обещали бутылку виски или коньяка выставить и диск подписать. Правда, диски их мало кому были нужны, а коньяк, если и выставлялся, был таким же дешевым, как сами эти «звезды» с их шлягерами-однодневками, и столь же малопригодным для употребления.

Вдалеке раздались шаги. Кто-то в дорогих мужских туфлях на жесткой кожаной подошве торопился к началу рабочего дня, пусть и не такого раннего, как рабочий день на заводе или в поликлинике. Андрей знал, кому принадлежат эти шаги, и надеялся, что они прошествуют мимо. Но вот шаги утихли неподалеку от «загородки», которую он занимал, немного помялись и…

– Конечно – Будников Андрей Петрович! Кто же еще?! Наш просто самый главный «жаворонок»! А я думаю, какой дурак приперся на работу в понедельник, да еще и в полдевятого?! – раздался голос друга и начальника Юрия, а следом за голосом в кабинет Андрея вторгся и он сам: – Привет, дружище, как ты?

Не дожидаясь ответа, да и не предполагая, что Андрей и в самом деле станет рассказывать, как именно дела, Трофименко поочередно блеснул проплешиной, которую маскировал под модную лысину, и запонками в виде черепов, долженствующих означать, что нацепивший их менеджер – человек творческий. Затем посмотрел на свой «Ролекс» так, чтобы и все окружающие видели, что на его руке подлинный фирменный «Ролекс». И только после этого пожал Андрею руку.

– Как начальник – выражаю благодарность и восхищение, а как друг – хочу спросить… – Юрий понизил голос, хотя в этом не было особой необходимости. – У тебя с Ольгой все нормально? Может, произошло что? Поссорились?

– С Ольгой? – Андрей от неожиданности даже привстал. – Д-да… Все нормально.

И, опровергая собственные слова, продолжил, убеждая Юрия, что вовсе не все и далеко не в порядке:

– Ну да, точно, все нормально. В смысле, в пределах разумного. А что, блин? Чего это тебя так вдруг заинтересовали наши с Ольгой отношения? Или случилось что?

– Что «чего»?! – переспросил с возмущением Юрий. – Ты приперся ни свет ни заря. Хотя раньше к десяти только-только раздуплялся. И завтрак у тебя, судя по бумажному пакетику с характерным ароматом, из фастфуда, а не из дома, приготовленный заботливыми женскими ручками. Неужели кризис среднего возраста лишает героя радости домашней еды? Или… О Господи, меня осенило. Я понял, что с тобой в последнее время не так. Ты, брат, любовницу завел! Это ты молодец. Это правильно. И вообще, давно пора уже!..

Андрей, досадливо смяв упаковку от гамбургера и стаканчик из-под кофе, отправил их в корзину под столом. Как всегда, промазал и от этого еще больше разозлился. Попытался оправдаться, но…

«Хотел как лучше, а вышло как всегда…» Ох, как метко сказал господин Черномырдин!

– Ехал вот, увидел рекламу… На бил-борде. Ну, и повелся, в общем, – неубедительно лепетал он.

– И как, вкусно? И полезно, наверное? – продолжил пытку Юрий. – А главное – питательно.

– Нет. Совершенно не вкусно, если честно… – разозлился Андрей. – Доволен? Теперь отстанешь? А с чего ты вообще заинтересовался моими гастрономическими предпочтениями? Завидно? Так если бы я знал, что ты вот-вот появишься, взял бы двойную порцию и тебя бы угостил! А так, извини пожалуйста, все сам сожрал!

После этой тирады Андрей демонстративно рухнул в кресло, уставился в монитор и некоторое время злобно пыхтел. Юра посмотрел на него с сочувствием и, вздохнув, продолжил:

– Да-а, случай с тобой, коллега, серьезный. Нервы у тебя вовсе ни к черту…

К счастью, лучший друг Андрея, Юра Трофименко, был совершенно не обидчив. Более того, он еще минуту смотрел на покрасневшего коллегу и, помедлив, все-таки спросил:

– Слушай, дружище. А что, если… Хотя, наверное, нет… Да нет, ничего…

– Ну, говори уж, раз начал! – еще больше разозлился Андрей. – Не нуди, знаешь же, я этого терпеть не могу!

– Да такое… Не напрягайся.

– Что ты, как девочка, ломаешься?! Говори давай.

– Короче. Без обид… – отчего-то смутившись, все-таки продолжил Юрий. – Есть у меня одна массажистка знакомая…

Юрий очень любил свою жену. Дочку он тоже любил, очень и очень. А сынишку, младшенького, Ванечку, и вовсе обожал. Был у него еще старший сын, Василий. Он служил на Дальнем Востоке, штурманом флагмана Тихоокеанского флота, крейсера «Варяг». Его Юрий тоже любил, хотя и видел крайне редко.

Однако полигамия ему, как и любому самцу, была весьма и весьма присуща. До такой степени, что хотелось ему практически любую особь женского пола, появившуюся в его поле зрения.

Однако опыт, годы и интуиция бабника и ловеласа заставили его выработать несколько правил, здорово облегчающих ему жизнь. Бросался он только на тех, кто не мог нанести серьезного урона его семейной идиллии. То есть: никаких служебных романов, никаких подружек, а тем более родственниц супруги, никаких публичных променадов. Да и жена должна быть удовлетворена как минимум два раза в неделю. Что при его уровне тестостерона особого труда не составляло. Таким образом, в круг его интересов попадали в основном массажистки, девочки по вызову, ни на что не претендующие дамы с различных сайтов знакомств, ну, и так, по мелочи – официантки, медсестры в санатории… Одним словом, никого, кто может зацепить всерьез и надолго. Кроме того, никаких романтических походов в общественные места, никаких серенад и долгих отношений. Ресторан за городом – вино – койка – душ – такси – домой. После чего на звонки не отвечать, СМС сразу стирать, письма удалять от греха подальше. И, конечно же, никакого второго раза. Ну, а если второй раз все-таки произошел, то третьего раза точно быть не должно. Случались, конечно, и на опытную старуху несколько серьезных прорух. Но об этом речь пойдет дальше.

– Есть у меня одна массажистка знакомая… – задумчиво произнес Юрий. – А у нее есть подружка… Вернее, коллега. Обе – конфетки. Обслужат тебя с моими скидками как по двойному тарифу! А у меня – почти шара. Дать телефончик? Хотя могу и компанию составить. Ну, не в смысле, что все вместе, а в смысле, что я к одной, а ты к другой. Ну, ты понял…

– Нет, Юр, спасибо… – успокоился и даже улыбнулся Андрей, поняв, что друг ему желает добра, пусть и на свой лад. – У меня с этим все нормально. Честно, все нормально… И даже очень нормально. В общем, не волнуйся.

Последние слова было откровенным враньем. Не было у Андрея «с этим» ничего нормального. А было «это» редко и все реже и реже. Но признаться в подобном даже себе самому, увидеть, что это ненормально, Андрей не мог. Да и, в конце концов, кто может определить, что «нормально» в таком тонком деле? Люди разные, темпераменты разные… Да, можно, не сходя с места, привести еще сто пятьдесят оправданий, лишь бы не признавать, что с «этим» проблемы.

– Ну, смотри… – пожал плечами в ответ Юрий. – Врачи говорят, что в этом деле чем чаще – тем дольше. В нашем возрасте особенно. Сам понимаешь, любая фигня уже может быть. И простатиты, и вообще все, что угодно. Ладно, я – к себе. Посмотри там, пожалуйста, статью по Лебедевой. Паша, как обычно, тормозит, а статья-то проплаченная. Я тебе сейчас на мыло сброшу. И Пашу пришлю, как появится. Только не откладывай.

– Посмотрю, посмотрю. Не волнуйся, – кивнул Андрей. – Только прямо сейчас сбрасывай. А что хоть за статья?

– Платная, сказал же, – уходя, повторил Юрий. – Бабло, кстати, уже пришло. Вот все бы были такими клиентами, так мы бы процветали.

Таблоид, в котором трудился Андрей и который давал ему право причислить себя к творческой интеллигенции, в основном продавался в переходах метро и электричках. Если в вашем окружении преобладают умные интеллигентные люди – сто процентов вы эту газету и в глаза не видели.

Причудливая мысль ее американских соучредителей объединила в одном издании вещи, казалось бы, несовместимые. Кровавые криминальные хроники и рецепты блюд для похудения, звездные сплетни и сканворды и, конечно же, телепрограмму на все (ну, почти все, ибо на все не хватит никакой газеты) телеканалы. Но то ли американцы правильно поняли русскую душу, то ли душа эта ничем не отличалась от штатовской.

С некоторых пор (речь о тех временах вас ждет чуть дальше) Андрей и сам обрел чутье на эти вечные темы, привлекающие публику: грудастые модели в мини, кровища, обильно льющаяся со страниц, скандалы со звездами и сплетни о звездах, гороскопы, сводки предчувствий погоды и попытки заглянуть в щель между жизнью и смертью, сенсационные заголовки, подзаголовки и слоганы, теснящиеся на пестрой обложке.

Это было самым нужным и важным среди редакторских умений – подобрать и правильно подать материал. Где этому научился Андрей, он вспоминать и рассказывать не любил. Хотя немного позже вы об этом, конечно, узнаете.

Зато американские соучредители очень любили вспоминать о своем образовании. Звали их Пол и Фил. Закончили они, конечно же, Гарвард, как утверждали сами, но Андрей думал, что был это, скорее всего, Вест-Пойнт плюс курсы при ЦРУ.

Гарвард закончили восемь президентов США, тридцать шесть лауреатов Пулитцеровской премии, а также Давид Рокфеллер, Билл Гейтс, Натали Портман, Дарен Аронофски и Метт Деймон. Об этом Андрей писал в своем таблоиде. Фил и Пол не были похожи ни на кого из упомянутых знаменитостей. Дорогущие пиджаки этих двоих были застегнуты, как военные кители. Оба были готовы немедленно поддержать демократию, но почему-то у Фила на столе стояла фотография Сталина, а у Пола – Берии. «Это, – отвечали соучредители, – для понимания тонкостей управления персоналом». Управляли они, не очень напрягаясь: Юра Трофименко с давным-давно раскрывшимся талантом советского администратора и сам справлялся прекрасно. От двух «цээрушников», как их называл Андрей, исходили идеи корпоративных мероприятий, удивлявших господ журналистов своей «нужностью» и «полезностью»: поездка на пейнтбол, товарищеский матч между футбольными командами районов и прочие столь же занимательные вещи.

Пол и Фил открывали непонятные офисы, как сказала бы Ольга, «по выращиванию и взрыванию мозга», встречались со странными людьми и финансировали непонятные программы. Юре, в принципе, все это было по барабану, а Андрей поначалу сильно дергался. Он попытался что-то понять, но так и не понял. Осознав, что Пол и Фил в свободное время играют в гольф и финансируют революции в странах со слабо развитой демократией, Будников махнул рукой и успокоился. Тем более что результаты его работы были впечатляющими – газета три раза в неделю разлеталась почти миллионным тиражом. И даже излишне навязчивая реклама чудо-лекарств и всевозможных экстрасенсов не отпугивала массового читателя.

Вспомнив об этом, Андрей протер глаза, подтянул себя вместе с креслом поближе к столу и принялся за работу.

Работы всегда, да и сегодняшним утром, было много. Две статьи о футболистах, литературный обзор (наполовину проплаченный), обзор компакт-дисков и DVD-новинок (проплаченный полностью), ресторанная критика (если и не проплаченная, то как минимум прокормленная) и подвал о чудо-средстве не то от импотенции, не то от бесплодия, не то от обеих напастей сразу. Андрей, уж на что бывалый журналист, успел удивиться тому, что и такие чудеса случаются. Ниже, сколотая полосатой скрепкой, лежала статья о каком-то элитарном художнике, то ли модернисте, то ли постмодернисте. Но ее Андрей решил даже не читать, все равно места на публикацию не хватало.

И наконец последней только что распечаталась статья про Лебедеву, черт бы ее подрал. И проплаченная вдобавок. Кто мог такой скандалище проплатить? Загадка.

– Хельген, тут такое дело… – начал шеф, закидывая ногу на ногу и взглянув искоса на Ольгу, которая опустилась в кресло напротив, – личного характера. У меня опять проблемы… С Татьяной… Слышала про скандал в клубе «Дориан Грей»? Ей звонил какой-то журналист из редакции твоего мужа. Таня была сильно не в форме. Наверное, наговорила чего… Да наверняка наговорила. Понимаешь?

– Да… – внутренне напрягаясь, кивнула Ольга. – А чем я-то помочь могу?

Супругу Серого, Татьяну Лебедеву, Ольга не любила. Очень не любила. Впрочем, ее никто, кроме Лебедева, не любил. Это была вечно подающая надежды певица – звездочка очень средней руки, которой не помогали ни финансовые вливания, ни третий уже по счету выписанный из иностранного далека продюсер. И если первые два, приехав и взяв задаток, просто лежали на диване в студии, лакали виски, требовали себе штат администраторов, потом ругались с Татьяной на почве непонимания и творческой несовместимости и исчезали в сопровождении молчаливого лебедевского охранника, то третий взялся за дело.

Не прошло и трех дней, как он удивил Серого концепцией раскрутки Татьяны, выполненной в виде презентации «Power Point» и немалым счетом, написанным от руки, который был приколот к смете, безукоризненно составленной в «Excel». Посмотрев в огромные, прикрытые пушистыми ресницами глаза жены, Лебедев вздохнул, достал свой «Монблан» с золотым пером и все подписал…

И закрутилось. Таня начала превращаться в «скандально известную звезду», причем настолько «скандально», что пришлось обратиться к юристу… Благо, юрист свой. Хотя для полного счастья Ольге как раз не хватало заниматься еще и личными делами семьи Лебедевых…

Чем торговала фирма, в которой Ольга проводила бóльшую часть жизни, сказать было непросто. Она, как любая женщина, не очень понимала разницу между резистором, транзистором и, к примеру, тиристором – не говоря уже о том, что трансформаторы отождествляла с серыми будками, на которых написано: «Не влезай! Убьет!». Кто покупает эти самые трансформаторы – транзисторы – тиристоры, понять было еще труднее. Однако покупали. А купив, умудрялись сломать. И обращались с жалобами и судебными исками. Вот в этот момент и наступал ее, Ольги, звездный час. Встречные иски, мировые соглашения и прочие юридически обоснованные способы сказать человеку, что он дурак. Дура лекс[1]1
  Первая часть латинского изречения Dura Lex Sed Lex – «Закон суров, но это закон».


[Закрыть], и он таки дурак. Странно, но почувствовавший себя дураком человек снова обращался в ее фирму за очередным трансформатором. Этого феномена она понять никогда не могла. Но работы тем не менее хватало. Текущей работы. И Лебедева с ее скандальными похождениями мало того, что была совершенно некстати, так еще и никоим образом не вписывалась в служебные обязанности. Однако отказать любимому шефу тоже не было никакой возможности…

– Ты спроси, пожалуйста, у Андрея, что там и как? – продолжил Лебедев. – Что за материал они готовят? Ведь наверняка же готовят, иначе какого рожна нужно было тому борзописцу?

Ольга кивнула, про себя удивившись тому, что шеф еще чего-то не понимает. Явно статейка будет скандальная и явно на голову Татьяны Лебедевой выплеснется не одно ведро помоев.

Однако Сергей Владимирович продолжил:

– То есть мне понятно, про что оно будет – скандал, он скандал и есть. Но вот поконкретнее все ж таки хотелось бы узнать. В каком, так сказать, разрезе статья получается? Ну, типа, совсем ее, Татьяну-то, порвут или какое-никакое, но живое место все-таки оставят? Ты не подумай, я вовсе не хочу, чтобы он слил конфиденциальную информацию… Просто интересно знать заранее.

– Хорошо, я спрошу у Андрея, – пообещала Ольга. – Сегодня же спрошу.

– Сейчас у Татьяны, сама понимаешь, не самое лучшее время, – вздохнул шеф. – Не очень она сейчас в форме… Мучаюсь, мучаюсь с ней уже который год. И клипы ей снимаю, и альбом новый каждый год выходит. А что-то все-таки не получается. Где-то я промах совершил, где-то не в ту сторону карьеру ее повернул. Да и чего уж скрывать – она сейчас уже из всех чартов выпала.

«А то она в этих чартах когда-то была!» – подумала Ольга, но вслух не сказала ни слова, лишь сочувственно покивала, мол, ты прав, шеф, дорогой – тяжела жизнь большого таланта, пусть даже и выпавшего из всех чартов. Кивок этот, как она понадеялась, должен был также показать, как она сочувствует любимому начальнику, который с таким неподдельным усердием разрывается между двумя нелегкими служениями – маммоне и Мельпомене.

А тем временем Леночка внесла поднос с чайником, китайскими чашками, медом и вишневым вареньем – действительно, все, как Сергей Владимирович любит.

– Чай, – выдавив из себя испуганную улыбку, прошелестела она. – Приятного аппетита, Сергей Владимирович.

– Извини, Леночка, в другой раз, – демократично улыбнулся в ответ генеральный, вставая. – Олечка, я на тебя надеюсь. Я бы, конечно, по такой мелочи своего главного юриста в другое время не обеспокоил, но сейчас очень надо.

Шеф поднялся, еще раз улыбнулся Ольге, потом улыбнулся Леночке, потом улыбнулся каким-то своим мыслям и, наконец, покинул кабинет. Ольга проводила его долгим взглядом и велела Леночке свернуть всю чайную церемонию, которая Лебедеву так и не понадобилась. Убрать отсюда к чертовой матери и как можно скорее. А как уберет, занести наконец бумаги, которые ждут в приемной.

В общем, настроение испортилось. Не помочь шефу было никак нельзя. А помогать ему совершенно не хотелось.

А в это время на другом конце города муж Ольги как раз читал статью, которая так волновала Сергея Лебедева. И настроение Андрея с каждым словом и даже с каждым печатным знаком портилось все больше и больше. И дело было не в стилистике статьи, не в оборотах речи и даже не в фактаже, к которому он был всегда особенно внимателен. К сожалению, он знал и Сергея, и жену его, Татьяну. Так уж вышло…

Напротив него на краешке стула почтительно внимал начальству юный журналист Павел. Тот самый, которому Лебедева нахамила по телефону. Он изо всех сил тянул шею, переводя взгляд с монитора на распечатанные и исчерканные листки, а потом с них на лицо начальства.

– «Лебединое озеро»… – еще раз прочитал Андрей название статьи. Павел гордо кивнул в ответ. – А при чем тут озеро, Паша? К слову, ты хоть знаешь, кто «Лебединое озеро» написал? Большинство твоих сверстников, я уверен, будут колебаться между Майклом Джексоном и Людвигом ван Бетховеном.

– Чайковский написал, Петр Ильич. У меня ж высшее образование. Да вы читайте, читайте… – загадочно улыбнулся Павел. – Там все аллюзии оправданы, все ассоциации на месте, все емко и четко. Вам понравится, вот увидите.

– Ну-ну, – продолжил чтение Андрей, которому и заголовок, и эта статья, и молодой журналист Паша нравились, как уже сказано, с каждым печатным знаком все меньше и меньше.

Павел в редакции считался кем-то средним между опытным стажером и начинающим журналистом. Это промежуточное состояние гордо называлось иностранным словом «стрингер». А на деле означало, что, сколько сей стажер-сотрудник знаков написал – столько денег и заработал. Как правило, знаков было много, а денег совсем отчего-то мало. По крайней мере так считал Павел.

Юрий же имел на этот счет совсем другую точку зрения, по крайней мере, в данном конкретном случае. «Притащишь реальную сенсацию – дам больше бабла или вообще в штат возьму», – примерно так он очерчивал Павлу перспективы его карьерного роста.

И Павел старался. Изо всех своих сил старался. Да вот как-то не везло ему. Бывает такое – не фартит человеку, хоть плачь. Может, не в тот день родился или не ту профессию выбрал. Паша мог бы стать чемпионом мира по непрухе в журналистике. Причем в самой престижной категории, если бы таковая была.

Как-то раз он договорился об эксклюзивном интервью со звездой балета, хоть и стареющей, однако мирового масштаба. Но тот полез целоваться, и интервью сорвалось по причине брезгливости журналиста. Павла до сих пор передергивало при виде пожилых мужчин с седыми эспаньолками. И балет, кстати, с тех же пор он возненавидел. Ненавидел он балет и как явление музыкальное, и как жанр вообще. Особенно он не любил Чайковского и Рудольфа Нуриева.

В другой раз Павел поймал одного известного политика на посещении некой дамы, называющей себя «госпожа Ирма». Ему даже удалось раздобыть фотки политика, исполняющего роль жеребца. Причем в прямом смысле этого слова. То есть под седлом и со стременами. «Госпожа Ирма» на этих фотографиях была всадницей и держала в руках внушительный кнут. Но таблоид в политику не лез принципиально. Кроме того, Павлом заинтересовались компетентные органы. Причем все сразу. С Пашей они разговаривать даже не стали, обратились напрямую к Юрию. Что-то они ему рассказали за закрытыми дверями… Что именно, знает только Юрий. Но после этого разговора фото пришлось подарить политику для личного альбома.

Несмотря на всю непруху и все накладки, Павел не унывал. Та же статья, которую, морщась, читал Андрей, действительно тянула на сенсацию. Но… Но откуда же ему было знать, что сéмьи Лебедевых и Будниковых (да-да, того самого главного редактора) дружат достаточно давно? Сенсация срывалась, правда, Павел об этом пока даже не догадывался. А если бы и догадывался, вряд ли хоть что-то он смог бы сделать.

– «Лебединое озеро»… – Андрей еще раз прочитал название вслух. – Озеро, значит, лебединое…

Павел в очередной раз гордо кивнул в ответ. Заголовок ему особенно нравился. Он был вписан в печатный текст особым шрифтом, словно бы от руки. Очевидно, Павел придумал его в первую очередь. Хотя, может быть, просто думал над ним долго и усердно.

– Ага… – продолжил чтение Андрей. – «После чего звезду Лебедеву вытошнило на стойку. В драке с охраной клуба она победила и забаррикадировалась в женском туалете… Патрульный наряд, вызванный администрацией ночного клуба… Была доставлена в отделение… На телефонный звонок журналиста ответила матерно…» Ну, понятно и далее везде…

Павел внимательно всматривался в лицо начальству, ожидая, куда же дальше повернет. Повернуло не совсем туда, куда ему бы хотелось. Но хорошо, хоть повернуло, а не с ходу зарубили…

– Павел, – Андрей на секунду замолчал. Поднял глаза и, увидев нетерпеливый кивок Паши, продолжил: – У нас ведь довольно серьезное издание. А ваш текст попахивает желтизной. Я понимаю, материал изначально скандальный. Да, нам именно таких материалов всегда не хватает. Но все-таки перепишите. Сгладьте углы. Я не прошу уважать героиню статьи, понимаю – она вам нахамила. Отнеситесь более уважительно в первую очередь к читателям. Ведь основная их часть – это семейная аудитория. Причем взрослая семейная аудитория, даже пожилая. Вот представьте себе вашу бабушку. Будет ей интересно читать такое? Нет, скажем так, будет ли ей приятно читать: «вытошнило на стойку»… Неужели нельзя сказать то же самое, но другими словами?

– Я понял. Переписать, сгладить и – более уважительно к читателю, – бодро ответил Павел. – И «вытошнило на стойку» сформулировать другими словами. Без проблем. На когда?

– На завтра, – демонстративно отвернулся к монитору Андрей. – На утро, максимум – на после обеда. А обед у нас заканчивается в четырнадцать ноль-ноль. Удачи.

– Так я пошел? – зачем-то переспросил Павел. – Работать. Над статьей… Завтра сделаю, не сомневайтесь…

В ответ Андрей забарабанил по клавиатуре, делая вид, что работает и настолько занят, что не может больше уделить ни минуты своего драгоценного времени, разбирая бесталанные статьи всяких там невезучих стажеров.