Текст книги "Любовь.com"

Сказав это, Ольга еще больше расстроилась. Как настоящий юрист, она могла пережить все, кроме того, чего не понимала. А в данный момент она не понимала, куда ушел супруг, и что вообще происходит. Ведет себя, как распоследний идиот. Катя же, глядя на маму, тоже расстроилась и тоже не могла понять, что происходит в семье.

Надо сказать, что дочка считала своих родителей почти идеальной парой. Ну, не без проблем, конечно… У кого ж их нет? Но если бы какая-то высшая сила осведомилась у Кати, какой бы она хотела видеть свою будущую семью, то она, не колеблясь ни минуты, выбрала бы в качестве образца своих родителей. «В качестве базовой матрицы, разумеется, вернее, в качестве парадигмы», – все же добавила бы Катя, воспользовавшись языком высокой науки. Высокой наукой для Кати уже пять лет была математика. В Кракове она постигала тонкости работы математического аппарата с точки зрения применения оного в вычислительной технике. Дабы потом их с успехом применить в психологии – науке, которую ни Ольга, ни Андрей считать наукой не могли.

На улице было холодно, и Андрей поднял воротник пиджака, отчего, понятно, намного теплее не стало. Недалеко от него остановилось такси, и из него вышла девушка. Андрей сделал неуверенный шаг навстречу, но следом за девушкой из машины показался импозантный мужчина. Андрей уступил им дорогу и вышел из-под козырька. Огромная капля, то ли с неба, то ли с карниза упала прямехонько на тлеющий кончик сигары и, конечно, потушила ее. Чертыхнувшись, Андрей бросил окурок прямо на землю, что, без сомнения, было свинством с его стороны. «Мог бы и в урну», – мысленно отчитал себя Андрей.

«Ладно, – подумал он, посмотрев на окурок, лежащий прямо посреди дороги. – Попробуем решить простую задачу. У нас есть девушка – одна штука. Надо к ней подойти. Но сделать так, чтобы Ольга с Катюшкой не заметили. Спрашивается – как это сделать? Никак. Разве что поймать ее прямо у входа».

А если она уже внутри? Да, скорее всего, она уже давно пришла. Сидит, ждет его, может быть, даже нервничает. Что она подумает? И какими словами назовет его? Если вообще захочет разговаривать или согласится ответить на его покаянное письмо.

Андрей вошел в ресторан и направился к знакомому метрдотелю. Тот с готовностью улыбнулся постоянному клиенту, обозначив желание оказать практически любые услуги.

– Сюда девушка не заходила? – поинтересовался Андрей. – В смысле, женщина?

– Так девушка или женщина? – уточнил метрдотель. – Какого примерно возраста?

– Ну, женщина, наверное… – глупо улыбнулся Андрей. – Не знаю. Моего, думаю.

– Одна? – поинтересовался метрдотель.

– В смысле? – не понял Андрей.

– Одна или с мужчиной? С мужчинами двое прошло. Поодиночке тоже две входили.

– Наверное, одна.

– А как выглядит? – спросил метрдотель.

– Не знаю, – начал злится на самого себя Андрей. – Ладно, извини. Я тут посижу, если ты не против.

– Пожалуйста, – кивнул метрдотель. – Вот, за столик садитесь. Журналы полистайте.

Андрей присел за столик и открыл первый подвернувшийся под руку журнал, набитый рекламами турагентств и алкоголя. Несколько раз нервно перелистав страницы, он бросил журнал обратно на стол. Взял было другой, но, не раскрывая, положил обратно.

«Фигней какой-то занимаюсь, – резюмировал он и встал. – Пойду-ка лучше в зал».

– Спасибо, – сказал он метрдотелю. – Если меня спросят… Хотя, кто меня спросит?

И, вернувшись в зал, сделал круг почета между столами. Звучала фортепианная музыка. А в зале за разными столиками в разных уголках сидели три одиноких девушки. А примерно посреди зала столик занимали две подружки, одна из которых тоже могла быть его виртуальной собеседницей Ольгой, для храбрости прихватившей подружку на первое свидание…

Но, похоже, сегодня был не его день – никто из этих девушек не посматривал вопросительно на двери, никто не косился на часы.

«Вернуться, что ли, в семью?» – подумал Андрей. Похоже, вариантов не было. Тем более что и Ольга, и Катька пристально наблюдали из-за своего столика за его беспорядочными передвижениями по залу ресторана. Еще раз осмотрев зал, он подошел к своим прекрасным дамам.

– Что, уже покурил? – удивилась Ольга. – Так быстро?

– Да… – рассеянно ответил Андрей. – То есть нет… В смысле – дождь на улице. И вообще, погода мерзкая.

– Причем тут дождь? – переспросила Ольга.

– А мы заказали шампанское, – радостно сообщила Катя. – Уже принесли, надо открывать бутылку.

– Молодцы, – хмуро ответил Андрей.

– Что молодцы? – удивилась Катя. – Теперь вы с мамой должны подкинуть монету, кто сегодня за рулем! Или вызовем драйвера?

– Да ладно… – расстроено сказал Андрей. – Я поведу. Что-то не хочется мне сегодня шампанского.

– Какой ты, отец, зануда! – расстроилась Катя. – Ну ладно, открывай бутылку. Только с хлопком.

– Как скажешь, с хлопком так с хлопком… – Было видно, что мысли Андрея очень далеко и от ресторана, и от сегодняшнего невеселого праздника. – Пьем, танцуем и уходим.

Он взял бутылку шампанского из ведерка и с досадой принялся судорожно открывать ее. Пробка, вместо того, чтобы выскочить с легким хлопком, громко выстрелила. Игристое вино полилось прямо на белую скатерть, Катя едва успела подставить бокал, который до краев наполнился белой пеной.

Да, видимо, сегодня был совершенно не его день… не его…

Глава 5

11:00 PM

From: Andrew

To: Olga

Привет!

В первых строках своего письма, любезная Ольга… не знаю, как тебя по батюшке, хочу принести свои искренние и глубочайшие извинения. Чувствую себя совершенным подонком. Нет мне прощения! И не может быть.

Но, может быть, ты все-таки меня простишь? А?

Понимаешь, такая глупая ситуация сложилась… Не могу толком объяснить, но поверь, я не смог к тебе подойти… Тем более я даже не знаю, как ты выглядишь. …Я же не мог подходить ко всем девушкам и говорить: «Привет, Ольга!»

Вот, как видишь, без труда придумал нелепейшую отмазку. Но еще раз прошу прощения. И еще сто раз прошу его же! Готов компенсировать испорченный вечер всеми мыслимыми и немыслимыми способами!!!

Sincerely,

Andrew

Андрей без будильника проснулся в полшестого утра, как будто его кто-то дернул. Быстренько умылся и оделся, стараясь не разбудить супругу. Не вышло. Когда он натягивал носки, Ольга открыла один глаз и удивленно посмотрела на часы, а потом еще более удивленно на супруга.

– Ты куда в такую рань? – хриплым со сна голосом осведомилась она. – Еще и шести нет.

– Много работы… – ответил Андрей, натягивая второй носок. – Конец квартала.

– Вынеси мусор, ладно? – вновь засыпая, пробормотала Ольга. – Все время забываешь с утра…

Выносить мусор – настоящая мужская работа, это одна из немногих оставшихся настоящих мужских работ. А что делать? Мамонты в наших широтах уже давно не водятся. Но если бы и водились, их наверняка бы загнали на специальные фермы, где накачивали бы анаболиками и комбикормами. А потом продавали бы под брендом «Наш мамонтенок» или, например, «Сертифицированный мамонт». А спустя время наверняка научились бы эту самую мамонтятину производить из модифицированной сои с добавлением ароматизаторов, идентичных натуральным, и красителей, аналогичных естественным.

Так что на охоту, как водится, за мясом мужчины выходят разве что на рынки, где из чувства охотничьего азарта торгуются с бабульками или мясниками. А иногда берут и так, не торгуясь, еще похожую на настоящее мясо говядину и свинину. Или просто берут с полки в супермаркете упакованную в целлофан курятину или индюшатину, отдаленно напоминающую мясо. А бойцовский инстинкт успокаивают компьютерными «стрелялками» да просмотром сериалов про суперментов и суперворов, которых к тому же в разных сериалах играют одни и те же актеры. По принципу «сегодня мент – завтра вор». Что частенько случается и в жизни (и, к сожалению, куда чаще, чем в сериалах).

Чтобы совсем не ожиреть без охоты и погонь, ходят в спортзалы таскать железо. Однако, когда действительно приходит нужда в перетаскивании тяжелых предметов, предпочитают нанять грузчиков. А если все-таки доводится самому перетащить какой-либо тяжелый предмет – сразу же начинают требовать за это стакан-другой крепкого алкоголя под жирную закуску, стократно компенсирующую калории, затраченные на такой подвиг. Не говоря уже о том, что о подвиге этом вспоминают долго и с такими подробностями, которым могли бы позавидовать все сказочники мира.

В это утро Андрей со своей мужской работой не справился. Он просто забыл о ней. Запамятовал. Не про то думал он, когда уходил на работу.

Открыл предательски заскрипевшую дверь, на цыпочках вышел из квартиры и вызвал лифт. Единственное, чего ему хотелось – это поскорее открыть свою почту.

До мусора ли тут было?

8:00 AM

From: Andrew

To: Olga

Доброе утро и прости.

Ну пожалуйста, прости меня. Я виноват, очень-очень виноват. Я это понимаю и стократно каюсь.

Прости, что испортил тебе вечер. Прости меня… Давай встретимся? Где хочешь. Давай сегодня. Или лучше завтра? Завтра я могу в любое время. Хочешь днем? Я могу взять отгул. Или вечером. Когда тебе удобно? Я понимаю, что виноват перед тобой. И готов компенсировать свое поведение любым мыслимым и немыслимым способом :).

Sincerely,

Andrew

Поставив довольно жалко выглядящий в подобной ситуации смайлик и отправив письмо, Андрей немного посидел, тупо уставившись в монитор. Несколько раз нажал кнопку «Отправить и получить». Попытавшись утешить себя надеждой, что, может быть, она еще не пришла на работу, или, к примеру, у нее что-то случилось с компьютером, отправился заварить кофе.

На офисной кухне было довольно людно – как всегда бывало по утрам. Сотрудники расступились, пропуская начальство к кофейному автомату, но Андрей демократичным взмахом руки показал, что готов терпеливо ждать своей порции кофеина. Тем более что спешить было действительно некуда. В офисе был растворимый кофе «на шару» («безвозмездно, то есть даром» – как любила говорить Мудрая Сова), но почему-то все сотрудники предпочитали растворимой бурде из банки вареную бурду из железного гроба с надписью «Нескафе». Наверное, в глубине души все они были детьми, которые любят машинки и роботов. Автомат с урчанием поглотил купюру, выплюнул пластиковый стаканчик, выплеснул в него порцию бодрящей бурды, прошипел сахаром, а после всех этих невидимых эволюций довольно звякнул. Загорелась надпись: «Напиток готов».

Взяв кофе, Андрей вернулся к компьютеру и снова проверил поступившую почту. И вот что-то полезло… увы, нет, это была обычная утренняя рассылка, расписание выходных и рабочих дней на следующий месяц, дни рождения сотрудников в этом же месяце. Андрей отхлебнул кофе и еще раз нажал «Отправить и получить», понимая, что это глупо. Что-то пришло, но снова совсем не то, что он хотел получить. Еще раз, потом еще…

От этого увлекательного занятия его оторвал Павел, который зашел и, гордо, но скромно улыбаясь, шлепнул ему на стол распечатку статьи. Андрей поднял глаза. Бодрый вид молодого сотрудника порядком раздражал. Дурацкая рубашка в полоску, которую Павел обожал и носил почти не снимая, тоже раздражала. Статья, распечатанная на стандартных листах… правильно, тоже раздражала.

– Здравствуйте, Андрей Петрович. У вас есть минутка? – радостно улыбаясь, спросил выспавшийся, румяный и готовый к труду Паша. – Я исправленный материал принес. Заголовок тоже переписал. Вместо «Лебединого озера» предлагаю помягче. «Гадкий утенок». Как вам? «Лебединое озеро», вы правы, действительно слишком. Ну, и добавил уважения к нашим читателям.

– Доброе утро. Оставьте. Я посмотрю, – попытался улыбнуться в ответ Андрей.

Улыбка вышла довольно кислая. Прямо скажем, без энтузиазма вышла улыбка. Однако Павел, видимо, был намерен сидеть в кабинете главного редактора до того мига, пока статья не будет прочитана и получены новые ЦУ и, возможно, похвалы. Без очков было видно, что, получив эти ЦУ, он хочет сразу же ринуться в бой. И мечтает сдать эту статью сегодня же, причем желательно до вечера.

«Да что же он, не понимает, что ли, ничего? – подумал Андрей. – Никакого чувства такта… Статья какая-то… Шел бы он к себе, включил бы, например, «стрелялку» какую-нибудь… Молодой же парень, а прицепился, будто это последняя статья в его жизни…»

Андрей снова печально посмотрел на журналиста. Тот истолковал его взгляд по-своему.

– Я все углы загладил, – схватил со стола распечатку Павел. – Все красиво сделал. «Желтые» подробности убрал и все углы… Убрал, в общем. Ну, и добавил биографию певицы. Вот смотрите.

Он сунул распечатку прямо под нос начальству, видимо, рассчитывая, что вот прямо сейчас редактор прочитает и…

Андрей же тем временем еще раз нажал «Отправить и получить». И письмо пришло…

8:15 АМ

From: Olga

To: Andrew

Привет!

Ты только не обижайся…

Извини, но мне кажется, что наши отношения зашли… слишком… далеко!

Best regards,

Olga

Андрея оглушила тишина, посреди которой огромным молотом гулко бухало сердце. Перед глазами стоял туман. И откуда-то издалека, из этого густого тумана, едва доносился голос Павла.

Андрей попытался сосредоточиться.

– Вот тут я пишу: «После этого звезда решила предъявить гостям, прошу прощения за физиологические подробности, содержимое своего желудка, которое она выложила прямо на барную стойку…» – читал Павел вслух. – То есть принес извинения читателю, ну, как бы уважение проявил, извинился.

Андрей взял себя в руки – надо было прийти в себя хотя бы для того, чтобы дослушать этого недоучку и вытолкать его вон. Давление пришло в норму, звуки и краски приобрели привычную яркость. Он еще несколько раз вдохнул и мельком взглянул на Павла. Тот перелистывал свой переделанный шедевр.

– И здесь, мне кажется, отлично получилось… – Павел показал, где оно, собственно, «отлично получилось». – Вот, давайте я вам почитаю: «За звездой примчался автомобиль представительского класса, по всей видимости, «Мерседес», который увез ее в неизвестном направлении, но вряд ли в отделение милиции…»

– «Лексус»… – глухо произнес Андрей.

– Что, простите?

– «Лексус» ее увез, – глубоко вздохнул Андрей, – в неизвестном направлении.

– Откуда вы знаете? – удивился Павел такой осведомленности начальства.

– Знаю. Спасибо. Работайте, Паша, – оборвал его Андрей и застучал по клавиатуре «с бешеной скоростью» (как все-таки Андрей любил штампы!). Раньше по такой скорости набора выбирали в радисты при формировании диверсионных групп элитного спецназа.

8:16 АМ

From: Andrew

To: Olga

Стой, стой, стой!!!!

В смысле? Подожди!!! Почему далеко?!!!! Я сейчас все тебе объясню!!! Подожди!!!!

Sincerely,

Andrew

– Андрей, я все-таки хочу с вами посоветоваться. По поводу концовки. Есть два варианта… – никак не унимался Павел. – Но мне, сразу скажу, больше нравится первый.

Монитор привлекал к себе взгляд, притягивал и, казалось, неотступно и как-то по-дружески подмигивал. Вот-вот, еще минуточка, сейчас она одумается и ответит… Она просто расстроилась вчера… Естественно, любой бы на ее месте расстроился. С другой стороны, ее тоже можно понять… А вот и ответ. Надо было сосредоточиться.

– Паша, спасибо… – сухо ответил Андрей. – Идите работать. Я прочту и поговорю с вами.

Андрей открыл письмо.

8:17 АМ

From: Olga

To: Andrew

Я сама с трудом верю в то, что пишу!!!

Мне кажется, нам лучше прекратить общение.

Прости меня!

Best regards,

Olga

– И все-таки… – попытался продолжить разговор Павел, – по поводу концовки.

– Твою мать, Паша! – заорал Андрей. – Иди, работай! Ты глухой?! Я тебе десять раз уже сказал!

– Ну, извините… – промямлил Павел, – я ж как лучше хотел… Чтобы потом опять не переписывать…

Павел обиженно вышел из кабинета. Андрей сразу же забыл о его существовании и в последней надежде грянул всеми десятью пальцами по клавиатуре.

8:18 АМ

From: Andrew

To: Olga

Погоди. Оленька, подожди! Умоляю!!!!

Ну пожалуйста!!!!

Дай мне еще один шанс!

Sincerely,

Andrew

И тут же, как назло, запел мобильный. Интересно, бывает ли вообще такое чудо, чтобы мобильный позвонил вовремя? Андрей взял трубку.

– Отец, ты очень занят? – поинтересовалась Катя на другом конце. – Можно тебя отвлечь?

Зависла какая-то тяжелая тишина, во время которой Андрей пытался осознать, где он и как ему отвечать.

Не-е-ет, господа, так нельзя – тяжко вырываться из одной атмосферы в другую: из реальной жизни падать в вирт, а потом из вирта выныривать в реал… Надо помещать людей в барокамеру, как водолазов или космонавтов, для декомпрессии. Ну, не сразу же вот так – бери и отвечай… Гагарину же не сразу после приземления вопросы задавали!

Андрей непонятно к чему вдруг вспомнил психологическую характеристику первого космонавта из статьи, которую сам писал когда-то на День космонавтики: «Настроение у Юрия обычно немного приподнятое, вероятно, потому, что у него юмором, смехом полна голова. Вместе с тем трезво-рассудителен. Наделен беспредельным самообладанием». И еще: «Отношения с женой нежные, товарищеские».

«Надо же», – подумал Андрей тогда. А сейчас спросил:

– А что ты хотела, Катя?

– Может, отвезешь меня в аэропорт? – в своей обычной манере попросила Катя. – Нет, если ты занят, то не дергайся – я такси вызову. Просто хотела тебя увидеть напоследок.

Андрей почти не раздумывал – он понял, что свалить к чертовой матери от компьютера и отвезти дочку в аэропорт – это именно то, что ему сейчас нужно. Окунуться в суету, полюбоваться на встречи-расставания, поглазеть на расписание с названиями других городов, самолеты… Про Гагарина вспомнилось не просто так. Да и Катьку хочется увидеть. Теперь ведь месяца на два пропадет, а то и на три. До Нового года, наверное, или когда там у них сессия заканчивается?

– В аэропорт? – ответил он. – Хорошо, сейчас я за тобой заеду. Ты дома? Дождись меня, пожалуйста.

– Спасибо, отец. Обязательно дождусь. Я тебя возле подъезда буду ждать.

Андрей накинул пиджак, прихватил ключи от автомобиля и, даже не взглянув на надутого Пашу, направился к выходу из офиса. Единственное, чего ему сейчас хотелось, – вдохнуть свежего воздуха. Прохладного, сырого ноябрьского воздуха с отрадным и успокаивающим ароматом выхлопных газов.

Глава 6

До регистрации оставалось еще двадцать минут, и не было никакого желания входить в здание аэропорта, пропахшее кофе, коньяком и радостью встреч. А самолеты были видны и из окна машины.

Аэропорт всегда притягивал Андрея – еще с тех пор, когда он вместе с такими же юными романтиками улетал из этого здания строить сибирский металлургический гигант. Он вспомнил, как Ольга, официально тогда еще даже не невеста, пришла его провожать: в коротком пальто в крупную клетку и с букетом в руках. Они сфотографировались всем курсом на память вот там, слева, где сейчас киоск с журналами, а потом в строительном вагончике в Сибири Андрей прикрепил фотографию к стене.

Тогда хотелось жить так всю жизнь, вдыхать воздух тайги, Енисея. Андрей хотел устроится редактором металлургической многотиражки и даже написал заявление. Но потом оказалось, что всем не до гигантов, не до производственных планов и не до пятилеток в три года. А вот за статьи о шоу-бизнесе, ресторанах и стиле реально платят. Аэропорт уже был не тот – по крайней мере Андрею последние пару лет так казалось. Какой-то он стал стильный, весь в ресторанах и плакатах звезд шоу-бизнеса. Селебретис взирали на мир с сити-лайтов, а их «живые» копии периодически выходили из раздвижных дверей VIP-терминала.

Андрей вспомнил, как он вышел из этой двери, чтобы жениться на Ольге, остаться здесь и реализовать себя. И как очнулся от любовной эйфории через год в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом. Номер года не расстраивал молодую семью, но и ничем особым не радовал.

Тогда редактор Будников, вернувшись с комсомольских строек, возглавил многотиражку шинного гиганта, где исправно печатал на первой полосе заявление М. С. Горбачева о программе полной ликвидации ядерного оружия во всем мире, о визите кометы Галлея в Солнечную систему, об убийстве Улофа Пальме, о торжественном открытии Игр Доброй Воли и начале производства зерноуборочного комбайна «Дон-1500».

ТАСС передавал, что на орбиту выведены первые модули станции «Мир», и Андрей увлеченно представлял и старался описать, как происходит стыковка.

Вот моджахеды потерпели крупное поражение и отряды Исмаил-хана неудачно пытались прорвать «зону безопасности» вокруг Герата. И сразу же Андрей прекрасным слогом повествовал о количестве жертв с их стороны, помещая архивные фото басмачей времен Гражданской в немыслимых цветастых халатах. Вот в Нижневартовске добыта двухмиллионная тонна нефти – и в тот же день в многотиражке появлялась статья, в которой живописались характеры нефтяников Нижневартовска, невероятно походя при этом на характеры героев произведений Джека Лондона.

В те же дни друзья Андрея, которых опасалась его жена Ольга за то, что по ночам они пьют портвейн и слушают «Голос Америки», рассказывали, что в Москву из ссылки возвращается Сахаров; а это значит, что «к нам тоже прислушались», что в Казахстане массовые беспорядки, и были даже уличные бои, а Политбюро планирует вывести войска из Афгана в течение двух ближайших лет.

Андрей и Ольга радовались всему этому, но как-то издалека – у них родилась Катя. Они были по-настоящему счастливы в одной из трех комнат коммуналки, доставшейся от бездетной Ольгиной тетки, а денег хватало на все.

Правда, Андрей не раз замечал, что за время пребывания в тайге он подрастерял все нужные связи.

– Ну и что, – рассеивала его робкие сомнения Ольга, накладывая себе в тарелку зеленый горошек. – Подумаешь, связи! Работа у всех такая же, как и у тебя. Зато ты побывал в таких местах, что я просто завидую! О них, между прочим, барды поют.

Нет-нет, но Андрея иногда удивляло, что однокурсник Сеня Ландышев уже сотрудник одного из центральных органов печати, а Ярик Яцюк, поступивший в институт по направлению из колхоза, ездит с личным водителем на райкомовской «Волге».

Жизнь у знакомых складывалась, причем как-то удачно, куда удачнее, чем у него, Андрея. Это было видно по костюмам-тройкам, запонкам и импортным авторучкам в карманах. Однокашники, увидев его, снисходительно улыбались, похлопывали по плечу: «Старик, все в своей многотиражке?» – и обещали помочь, если что. А когда помощь действительно понадобилась, то все оказались ужасно занятыми, просто поглощенными новым занятием, которое, собственно, и переводится как «занятость», – бизнесом.

Да, с восемьдесят шестого Андрей и Ольга жили в своем прекрасном, романтичном и нежном мире. Ольга училась в аспирантуре и работала над диссертацией «Право личной собственности в СССР», думая о собственности чисто казуально и теоретически. Но когда гром грянул и случилось непредвиденное – «встал» шинный гигант, супруги Будниковы впервые оглянулись. Тогда Кате было четыре, Ольга работала на кафедре, а ее мужу предложили получить заработную плату шинами для трактора «Беларусь МТЗ-102». Андрей возмущенно отказался, а когда рассказал об этом Ольге, то узнал, что в доме нечего есть.

– Берите, чем есть, – резонно заметила Андрею заботливый кассир Галина Никифоровна, у которой Будников осведомился насчет зарплаты в виде купюр, – скоро и этого не будет.

Андрей взял, краснея и оглядываясь, не видит ли кто его позора. Стараясь спрятаться от самого себя, предложил шины на рынке, и их взяли.

Денег хватило недели на две, а потом прикрыли многотиражку. Андрей, еще не осознавая всех масштабов неприятностей, собрал личные вещи, сложил грамоты и дипломы в папку, снял со стены портреты Пастернака, Есенина и Веры Засулич, закрыл на ключ несгораемый шкаф, запер кабинет, а ключ сдал под роспись на вахте.

– Андрюша, – тем же вечером Ольга попыталась поговорить с Андреем. – Ты мне можешь объяснить, что происходит? Я ничего не понимаю.

Андрей ел пюре, уткнувшись в тарелку – жене в глаза смотреть он не мог. И объяснить, что происходит вокруг, тоже не мог. В это время в Новороссийске была задержана партия танков, которую кооператив «АНТ» пытался вывезти за рубеж, и таможенники с пограничниками с неподдельным удивлением заглядывали в стволы и разглядывали накладные, по которым боевые машины проходили как «аппараты для консервации фруктов». Азербайджанская ССР объявила войну Армянской ССР, и лихие джигиты с дедовскими кинжалами и с современными гранатометами пугали мир. В Москве открыли первый ресторан «Макдональдс», и столичные интеллигенты, купив гамбургер в бумажном кульке, чинно рассаживались за пластиковыми столиками, а потом рекомендовали «ресторан быстрого питания» знакомым из провинции. СССР (как ни странно, все еще существующий, но все больше и больше агонизирующий) наконец установил дипломатические отношения с Ватиканом, и папский нунций привез в Москву верительные грамоты.

В общем, в мире происходило много интересного. Но вот что делать людям, самым обычным людям в этой стране, понять не мог никто.

– Оля, – доев, решительно сказал Андрей, – получается, что я вынужден обратиться за работой к Яцюку.

– Андрей, забудь об этом ничтожестве, – воскликнула Ольга, осторожно вытирая Кате рот, – он никогда двух слов толком связать не мог! Вспомни, как тебя на кафедре хвалили! А конкурс «Есенинские чтения» кто выиграл? Ты или Яцюк, скажи мне?!

– Оля, я очень люблю тебя и Катю. И поэтому я хочу…

– И я тебя очень люблю. И поэтому прошу – не ходи к этому человеку.

– Хорошо, – кивнул Андрей.

Дом, где жил Ярослав Яцюк, стоял на окраине города, в так называемом «Царском селе», до которого можно было добраться или пешком или на машине. Машины тогда у Андрея не было, вот и пришлось месить декабрьскую грязь поселка до самых ворот с калиткой.

Андрей отметил про себя неухоженность гектара, выделенного под застройку, и отсутствие какой-либо растительности вокруг бетонных заборов и коробок.

«В «Молодой Гвардии», – подумал Андрей, поеживаясь, – я о таком читал: когда немцы пришли в город, они сразу вырубили вокруг домов все деревья и кусты, чтобы партизаны не могли спрятаться».

От безрадостных мыслей его отвлек охранник, открывший перед ним дверь во владения Ярослава, или Ярика, как его все называли в институте. Как все, поступившие по колхозному направлению, Ярик был сыном руководителя колхозных пролетариев (в данном случае зоотехника), и должен был вернуться в свой район преподавать литературу в школе. Но, быстро разглядев все преимущества жизни в городе (горячая вода, тротуары, девки), Ярик решил задержаться в мире стекла и бетона. В качестве первых шагов он начал эффектно выступать на комсомольских собраниях. Примерно так, как должен был бы выступать Василий Шукшин – простой парень из народа, из самой глубинки, от истоков. Вузовский инспектор по кадрам Раевич, вытирая слезы смеха после первого такого выступления, выразился кратко: «Берите этого зоотехника в актив». Его послушались и взяли Ярика в актив – Раевич никогда не ошибался.

Позже, в Тель-Авиве, издав книгу мемуаров «Бандитский СНГ», Раевич скромно упомянул в предисловии, что будущее многих из персонажей, как он выразился «атаманов 90-х», было им предсказано еще на собраниях комсомольских активов. Но тогда Раевич еще не жил в Тель-Авиве, 90-е только начинались, а Ярик вполне дружелюбно протянул Андрею руку и предложил садиться в огромное кресло у камина, прямо под головой кабана.

– С пацанами в лесу завалили, с трех жаканов, – гордо сказал Яцюк, указывая на оскаленные клыки. Но видя, что Будников ничего не понял, пояснил: – Ну, пуля такая специальная.

– А! – сказал Андрей, и спросил: – Чем вообще занимаешься?

Ярослав пустился в пространные объяснения, а Андрей вдруг представил лицо Ольги, которая как всегда, когда догадывалась, что Андрей общается с неприятными ей и ему людьми, смотрела на него молчаливо и грустно. Андрей в это время прятал глаза, обнимал ее и виновато говорил: «Ну Оля…»

Болтали недолго, а в конце беседы Яцюк барски предложил:

– Заходи завтра. Устроим тебя в штат.

– Ну, Оля… – проговорил Андрей, когда вошел в свою квартиру слегка во хмелю после посиделок у однокашника.

Андрей ушел от Яцюка, не задумываясь, что такое «штат» и куда это его и за что берут. Потом были синие глаза жены, необходимость что-то придумать и потом запомнившиеся на всю жизнь слова Ольги:

– Андрей, мне выдали зарплату шампанским…

А потом были свечи и потрясающее настоящее «Советское шампанское Абрау-Дюрсо», на этикетке двенадцать медалей, полученных на международных выставках. Тогда Андрей и Ольга занимались любовью так, как никогда, – ни раньше, ни позже.

Утром Андрей ни к какому Ярику не пошел. Тогда им казалось, что чувства их нерушимы, как горы рядом с Абрау… А вот крепость Яцюка оказалась картонной: на следующее утро ее разнесли из гранатомета какие-то залетные, которым было дело до добра зоотехника.

Андрей увидел сюжет по телевизору и с тех пор иногда думал, что Ольга обладает даром ясновидения. Хотя, думается, все любящие супруги наделены этим даром – вот только само умение любить, любить по-настоящему, с каждым днем становится куда большей редкостью, чем ясновидение вкупе с умением читать мысли.

Интересно, догадывается ли Ольга, что сейчас они с Катей обсуждают то, что, в принципе, жене и матери знать не следует?

Отец и дочь сидели в авто, припаркованном возле входа. Отец за рулем, а Катя – на заднем сидении. Сзади справа – это было ее место с самого детства, с первых «Жигулей» еще старой седьмой модели. До сих пор никто не мог заставить Катю сесть вперед, по крайней мере, в родительской машине. Это было место «штурмана». А «штурманом» традиционно могла быть только мама. По капоту барабанил дождь. Дворники елозили по стеклу, как кошки по сердцу. Андрей виновато поймал в зеркале вопросительный взгляд дочери.

– А какие-то координаты у твоего «неизвестного» есть? – спросила Катя, – фамилия там, место работы, адрес? Ну, хоть что-нибудь, что можно в поисковик забить.

Андрей пожал плечами. Откуда им, этим координатам, было взяться? Если б было что-то – не спрашивал бы …

– Не знаю, пап, не знаю… – вздохнула Катя, еще раз посмотрев на отца, – наверное, никак не найдешь. Нереальные задачи ставишь.

Андрея поражало умение Кати угадывать его настроение и, что самое страшное, без ошибок и пропусков читать мысли. Вот и в этот раз она угадала почти безошибочно. Еще у подъезда, умостившись на заднем сиденье, Катя заглянула в глаза отцу и принялась расспрашивать, расспрашивать… Задавать какие-то вопросы, смысл которых до него не очень доходил. Андрей вел машину, отвечал рассеяно, чаще невпопад. То погружался в себя, то ни с того ни с сего смеялся вслух.

В общем, все, что поняла Катя – это то, что отец в Сети потерял человека. А может, она о чем-то догадывается? Надо было бы ее спросить. Но как именно спросить?