Текст книги "Демон внутри меня – 2"

Мне было больно представлять его с другими девушками. Больно от того, что Кай продолжает говорить так, будто у меня вообще может быть цена.

Я бесценна, неужели ты еще не понял?

Я вздернула подбородок, на что Кай окинул меня оценивающим взглядом «для меня ты стоишь того, чтобы за тебя побороться».

– Знаешь, почему я изнасиловал тебя? Знаешь, почему трахал в рот, держа у виска пистолет? – Кай в секунду преодолел расстояние между нами и схватил меня за подбородок. В его глазах плескалось дьявольское пламя того зла, что я когда-то увидела в нем. Но он держал его в руках. – Потому что я извращенец. И я принимаю себя таким, какой я есть. Мне нравится причинять боль, поэтому я вытворяю с девушками все эти вещи, которые ты видела на фото. Посмотри правде в глаза, тебе нравится тоже самое. Может, не настолько, но когда я тебя связывал тебя или закрывал глаза, твой оргазм был куда ярче обычного. Я чувствовал это всей кожей. И это не значит, что ты больная и неправильная. Просто ты такая. Так перестань стыдиться своих желаний. Прости себя, а не меня.

– Ты несешь бред, – выплевываю я, не понимая о чем Кай толкует. – Одно дело грубость в сексе между двумя людьми! Другое дело, что ты чуть ли не по кругу меня пустил.

– Ты так ничего и не поняла, – Кай разговаривал со мной, как с маленьким непослушным ребенком. – Я просил тебя, чтобы ты не предавала меня, чтобы не была с другим даже под дулом пистолета. Ты могла изменить тот эпизод, но сдалась. Или бросила вызов, сделав вид, что ты отборная шлюха. Как бы там ни было, своим поступком ты помогла ему сделать выбор и понять, что ты для него значишь.

Почему он говорит «ему»?! Кому?!

Его голос опустился до угрожающего шепота.

– Ты хочешь все вывернуть так, чтобы я чувствовал себя виноватым. Опять. Я хочу, чтобы ты задала себе вопрос: почему ты позволила себе так обращаться с тобой? Ты позволила мне сделать с тобой все эти ужасные вещи. Думаешь, он хотел, чтобы ты отсосала другому?

Кай забыл английский?

– Кто он?

– Кай, – он вдруг моргнул, словно ляпнул лишнего. Я окончательно запуталась. – Мы не хотели этого. Мы оба жуткие собственники. Но я хотел ранить его этой сценой, и мне это удалось. Только ранил так, что это стало триггером. Для его сил.

– Кай, у тебя все хорошо? – я всерьез начала переживать за состояние Стоунэма. Что это? Разговор с самим собой? Галлюцинации?

– Со мной все отлично. Так вот. Меньше всего на свете я хотел делить тебя с другим. Я ясно дал тебе понять это. Я перфекционист, и когда выбираю девушку, я жду от нее, чтобы она была только моя, а я только ее. И что сделала ты? Сосала член другого. Ты трахалась с другими парнями весь этот год, возможно, пытаясь найти меня в них. Не так ли?

Я опустила голову, как беспомощный котенок. Так.

– Прости себя, Лейла, за свои мысли, грехи и жажду некой грязи, похоти. Я бы никогда не выстрелил в тебя. Никогда. И в то же время…если бы ты этого не сделала, он бы никогда не понял, как это его ранит. Как это ранит и меня.

Кай встал с постели, оставляя меня в полнейшем замешательстве. Этот мужчина всегда будет для меня загадкой. То он нежный. То псих с жаждой мести.

– Мне нужно уехать на три дня в командировку. Да и этой ночью много дел. Думаю, когда вернусь, ты уже будешь видеть десятый сон. За эти три дня, ты придешь в себя, и я позволю тебе выпустить пар по приезду…

– Куда ты сейчас? – во рту пересохло.

– В клуб, – в его глазах вспыхнула похоть. – Я сдерживался, но вид…твоих обнаженных сисек в ванной – это выше моих сил. Но я не хочу причинять тебе боль. Ты еще слишком слаба.

Взгляд Кая был прикован к моим соскам, что проступили через белую футболку, в которую он меня закутал.

– Эм…ты идешь в клуб…тот самый клуб? – меня затошнило от воспоминаний. Те фотографии. Этот мужчина только что купал меня, как ребенка, а теперь пойдет трахать баб, подвешенных к потолку?!

Правильно. Правильно, что ты ведешь себя так, Кай. Это отрезвляет меня. И я скорее умру, чем ты еще раз меня трахнешь с таким отношением.

Чтоб меня, чтоб мое беззащитное и податливое для него тело…я сделаю ВСЕ, чтобы не растекаться перед ним, когда его похотливые руки снова прикоснутся ко мне.

– Да. Я иду в клуб. У этого тела есть потребности, которые ты сейчас удовлетворить не можешь. Или ты хочешь, чтобы я тебя изнасиловал и причинил боль? Или…ревнуешь? – Кай провел рукой по своей футболке, имея в виду «это тело». Почему он так странно говорит про себя? То во множественном лице, то «это тело».

– Я не ревную. Не понимаю, зачем ты так поступаешь. То нянчишься со мной, то заявляешь прямо, что идешь трахать других.

– Я этого не говорил. Глупо додумывать за меня. Это манипуляция твоим разумом, Лейла, неужели ты не понимаешь?

– Ты кретин. Идиот! – я кинула в него подушку, набравшись сил, но Кай поймал ее и улыбнулся, словно был мальчишкой. Затем снова нахмурился, сжав подушку в своих руках.

Боже, я думала, он ее в кулак завернет.

– Я останусь, если ты меня приласкаешь, – Кай откинул подушку, чуть не попав ею в Пушу. Кошка отпрыгнула, а потом начала принюхиваться к подушке. – Я могу остаться, малышка, – дразнит Кай, его рука касается молнии на его джинсах. – Если ты позаботишься о нем. Он скучает по твоему маленькому ротику. Пухлым губам, – он втянул воздух сквозь зубы.

Я качаю головой, не веря в то, что он говорит это, а сама свожу ноги, пытаясь научить свое тело не реагировать на эти провокации.

Ну, на самом деле. Нельзя же быть такой слабой размазней.

– Ты можешь сколько угодно сжимать свои ноги, Леа, но ты не забудешь прошлое. Ты помнишь, как хотела его внутри. Как вбирала его меж губ и стонала, получая удовольствия и свою толику власти. Он создан для тебя. Ну так что, мне остаться?

Я выдыхаю. Мерзавец. Я целый год…не чувствовала этого. Предвкушения, желания близости. Боже, как хотелось. Но нет. Я настроена решительно. Чтобы заслужить мое прощение, ему придется очень постараться. И, может, тогда я соизволю его простить. Хотя нет. Не прощу. Никогда!

– Ты никто для меня, Кай Стоунэм. А я никто для тебя. Шлюха. Поэтому я просто выполняла свою работу. Идеальной куклы. А ты так ничего и не понял, – пришло мое время издеваться над ним. – Лучше убей меня, но твой член больше никогда не окажется внутри меня.

– Продолжай, малышка. Скажи, что ты вынесла из последнего урока, – прошептал Кай, а потом крикнул, сжимая кулаки: – Вывод!

– Я никогда больше не позволю тебе так со мной обращаться. Я НЕ ПОЗВОЛЮ!

– Чего ты хочешь?! Давай, говори. Мне нужны твои эмоции.

– Я хочу убить тебя. Я хочу причинить тебе такую же боль, какую причинил мне ты. Моральную и физическую. Только тогда мы будем квиты.

Я чувствую внутри себя небывалую силу. Кай смотрит мне в глаза с лютостью и долей восхищения.

– Ты прекрасна в своей ярости, Лейла Харт, – Кай наклоняется ко мне за поцелуем, но я вовремя успеваю ударить его по щеке. Снова. Кай издает утробный рык и резко хватает меня за челюсть, сжимая до боли. Пренебрежительно откидывает мое лицо, скривив губы. – Спасибо, что завела меня. Для других девочек. Не скучай, киса, – бросил он, спускаясь вниз. – До встречи через три дня.

– Надеюсь, у тебя одно место отвалится! – кричу я, но Кай уже хлопает дверью. Я поджимаю колени к подбородку, чувствуя прежнюю слабость.

Мы вернулись.

Наше безумие снова с нами.

Мне больно, но с другой стороны я чувствую, что Кай…может, глупо на это рассчитывать, но я не верю. Не верю, что после того, как он смотрел на меня в лифте и в ванной, он идет по другим женщинам.

Наивная.

Я никогда не узнаю правды. Мне остается просто наслаждаться тем, что впервые за год я чувствую, что проживаю каждую секунду своей жизни. Проживаю, не просто существую, как комок пустоты в безликой толпе.

Глава 9

Кай

Сидя на заднем сидении автомобиля с бутылкой виски, стараюсь унять головную боль. Знаю, что от алкоголя она только усилится. К тому же я недавно пропил курс сильнодействующих препаратов, а реакция на большие дозы алкоголя может быть непредсказуемой.

У меня такое чувство, будто мой мозг компьютер, и сейчас в нем идет обновление всех программ. Переустановка. И одна, самая важная, очень сильно лагает.

Почему? Потому что я начал слышать ЕГО сильнее, но и начал затыкать или заглушать его голос.

А самое страшное или наоборот восхитительное, что я начал видеть его глазами. Это кажется невероятным, но сейчас, когда мы находились вместе с Лейлой…я видел и слышал все, что он ей говорил. Я не мог контролировать его слова и поступки. Благо, Деймон не сделал никаких гадостей. Но если бы Лейла повела себя агрессивно, он бы ответил агрессией тоже.

Это поведение Деймона. Он больше не хочет ТОЙ боли. Поэтому бьет первым.

Мы были единым целым. Почти…

Я теперь всегда буду наблюдать за ними? Неужели точно также он наблюдает за мной? Страшно представить, что мне придется наблюдать за его похождениями в его клуб и не иметь возможности ничего предпринять.

Меня заводит боль женщины в постели, но совершенно не заводит БДСМ. Эти безвольные рабыни. Боже, они просто жалкие. Дешевые. К тому же я уважаю женщин, и смотреть на то, как они не уважают сами себя, не всегда приятно.

Они безликие. Просто куски мяса, одетые в красивые чулки и дорогое белье. Они пусты для меня.

Я лучше трахну свою руку.

Я действительно отправился в клуб и действительно хотел отвлечься. Я знал, что встречу там Брук Маккартни. Ее семья важна мне, как партнеры для бизнеса, поэтому поддерживать дружеские контакты между нами было необходимостью. Мать Брук и Стелла Стоунэм – лучшие подруги.

Брук поссорилась со своим рокером и весь вечер льнула ко мне. Я пропускал сквозь пальцы ее волосы, представляя вместо белокурых черные локоны. Такие мягкие.

Образ того, как темные волосы Лейлы прилипают к ее влажным сиськам, приводит меня в едва ли не готовое состояние. Это не укрывается от глаз Брук. Она смущается, но смотрит на меня довольно призывно.

Нет. Я не могу трахнуть дочь своего партнера. Не таким образом. Хотя она очень даже ничего.

«Можешь. Трахни ее, Кай. Или я это сделаю. Ты можешь любить свою Лейлу сколько угодно. Хоть до конца жизни. Но неужели ты откажешься от всех женщин, чтобы через год пересытиться ею? В любом случае, как бы ни была сильна твоя страсть сейчас, она обязательно тебе надоест».

– Никогда, – Брук смотрит на меня озадаченно.

– Ты что-то сказал? Никогда что?!

– Не важно, – девушка закусила свои маленькие губки, окрашенные красной помадой. Не нужно было быть гением, чтобы знать, что она уже далеко не так невинна, как год назад. Она познала мужчин, и теперь хочет познать меня.

Я был бы не против выпустить пар, но только не с Брук. Она не заслуживает перепихона в туалете клуба.

– Что будешь пить?

– Что-нибудь покрепче, – она опустила голову, я прижал ее к себе сильнее.

Следующие полчаса Брук рассказывала мне про своего рокера. Как начала с ним встречаться, чтобы позлить отца, но влюбилась. Он писал ей песни, давал пустые обещания. Сценарий стандартный, мужик хотел добраться до ее денежек. В момент, когда рокер предложил Брук наркотики, ее затуманенный влечением разум слегка прояснился, и они поссорились.

Такая еще наивная.

Это подкупает, и Брук нравится мне. Она была бы прекрасным опытом, и мне бы хватило двух недель, чтобы внушить ей, что я – ее мир, а не этот татуированный ублюдок с гитарой в руках.

Но мое сердце занято. Судя по тому, что весь этот год я трахался с другими девушками и не запомнил ни одного лица, не считая Итаны. Тела тоже.

Я провожу вечер в клубе, смотрю на полуголых девиц, танцующих go-go в своих клетках, и обнимаю Брук, плачущую на моем плече.

После того, как она излила мне душу, она по большей части молчит, а я веду внутренний диалог с Деймоном. Он психует. Его раздражает, что я научился контролировать его. Поэтому он бьет меня изнутри, а голова начинает раскалываться от его криков. Его бесит, что я так спокоен и сдержан.

Ему нужен толчок, ему нужна моя агрессия, чтобы вырваться из плена. Или определенная ситуация, связанная с работой, где он чувствует себя, как рыба в воде. Деймон не может выйти из своей клетки, когда я так сдержан.

Поэтому он НИКОГДА не общался с Энджи. Конечно, он знает ее, видел в моих воспоминаниях и не раз. Но я чувствую, как Деймон боится детей. Я понял, что это его слабое место, только сейчас.

Когда я возвращаюсь домой, Лейла крепко спит, и я борюсь с искушением уснуть рядом с моей девочкой.

Боже, даже царапины ее не портят. Они пройдут. Обязательно пройдут. А если и останутся, то мне плевать, потому что мы все не идеальны.

Мне пришлось забивать свои шрамы татуировками, и Леа о них даже не догадывается. Но без них я был бы не я. Шрамы лишь доказательства того, что мы живые люди, а не набитые органами куклы.

– Я не помню секунды, когда не скучал по тебе, – прикоснулся губами к красной отметине на ее щеке – здесь я укусил Леа, пока мыл в ванной и… перестарался.

Это и отличает Лейлу от других девушек в моих глазах. Слишком многих женщин я воспринимаю, как сексуальный объект. Почти всех.

Но когда я впервые увидел ее, кричало не только мое тело. Орала моя душа. И она говорила мне о том, что мне стоит держаться подальше от этой девушки, потому что Леа может стать для меня всем.

Миром. Жизнью. Дыханием. И погибелью – причем мучительной.

Я всю жизнь боялся любить, потому что моя любовь – это не белая фата, розовые пони, и сдувание пылинок с объекта своего воздыхания.

Моя любовь похожа на агонию – как для Лейлы, так и для меня. И я знаю, что наши души либо исцелятся, либо от наших жизней и мира останется пепелище.

Пока она спит, иду в душ и «выпускаю пар» самым доступным мне образом. Таким, который не причиняет ей боли, но позволяет мне быть с ней хотя бы мысленно.

Ну, ничего. Ждать осталось не долго. Через три дня мы либо оба погибнем, либо вознесемся до небес. А может и то и другое, одновременно.

Глава 10

Лейла

Когда-то я гуляла там внизу, на улицах Нью-Йорка. Бежала среди спешащих на работу людей, держа в одной руке блокнот с заготовками для статей, а в другой – капучино с корицей. Не скрою, что частенько поднимала голову, глядя на верхушки небоскребов, и мечтала жить в одной из таких квартир.

Это даже не квартира, это целый центр под куполом. Поскольку апартаменты являлись частью отеля, у меня был свободный доступ ко всему: SPA, фитнес-зал с отдельной застекленной частью только для меня (для Кая). При желании Стоунэм мог выходить и заниматься со всеми, но для меня он закрыл эту функцию. Видимо, не хотел, чтобы эти качки по ту сторону стекла клеились ко мне.

Нет, я не занималась спортом, потому что все еще была очень слаба, но заставляла себя с утра пройтись на беговой дорожке, хоть и еле передвигала ноги. Зато к вечеру я уже почти бежала, пусть каждый шаг довался мне труднее обычного.

Я слишком долго пролежала без движения, и единственный выход – идти через «не могу».

Кай позаботился о том, чтобы я не скучала, и, решив лишний раз не злить его своим «мне ничего от тебя не нужно», я полностью отдалась роскоши, в которой он хотел меня искупать.

Купить? Даже не знаю. Позаботиться? Скорее, да. И искупить свою вину, да только я все тверже для себя решила, что сделаю все, чтобы поменяться с ним ролями.

Пусть ухаживает за мной, пусть. А я уйду к Акселю и помашу ему ручкой. Пускай потом грызет себе локти всю жизнь, жалея о том, что когда-то раздавил меня.

Думать куда легче, чем сделать.

Потому что я скучала каждую секунду. Я несколько раз в день побегала к его шкафу, чтобы потрогать многочисленные рубашки. Наверное, это уже диагноз.

Вынюхивать друг друга, словно мы животные.

От одного соприкосновения с рубашкой, пропитанной ароматом его кожи, мои соски твердели, и я валялась в постели, кусая губы. Мечтала о том, что бы мы сейчас вытворяли, если бы между нами не стояло столько всяких «но». Столько разных стен, которые мы построили, чтобы защититься от яда, что пускаем друг другу по венам.

Да только этот яд пробирается сквозь стены. И я боялась, что стоит Каю перейти к «тяжелой артиллерии», как я уступлю.

Я знаю, что сдамся. Или же нет?

Но это голод. Самый настоящий голод по Каю, и он сводит меня с ума. Я словно целый год сидела на строгой диете и теперь старалась избежать тотального срыва.

Желание «съесть» его – невыносимо. Вкусить каждый участок его тела, и позволить ему исследовать и меня в ответ.

С дурманом помогала справиться только Анджелина. Она объяснила мне, что ее родители уехали, и она закапризничала, не желая оставаться с няньками. Девочке нужна была любовь и забота.

Я была удивлена, что за такое долгое для ребенка время девочка не забыла меня.

– Так, теперь помешивай по часовой стрелке, – распорядилась я, глядя на то, как девочка стоит у кухонного островка. Мы решили испечь шоколадные кексы, потому что выходить мне было запрещено, а Энджи уже сделала все уроки, когда Джейме привез ее из школы.

Я не могла избавиться от материнского инстинкта, который овладевал мной, когда я находилась рядом с Анджелиной. До чего милый неземной ребенок.

Я бы хотела такую дочь. Я бы хотела… Нет, даже думать об этом нельзя.

На глаза навернулись слезы, когда я всего на секунду позволила себе думать о ребенке от Кая.

Нет. Как я могу о таком думать?! Что я расскажу нашим детям?!

– «Как вы познакомились с папой, мамочка?»

– «Ну, знаешь, дочка, твой папа меня похитил, изнасиловал и продолжал творить со мной страшные вещи. Все закончилось тем, что он наплевал на мою честь, почти заставил трахнуть другого и снял это на камеру. Потом я его простила его, и мы жили долго и счастливо».

Кай, я, дети и семья – это несовместимые понятия.

Страсть это одно. Но такая больная любовь, как у нас с Каем, это…разрушение наших будущих детей. Я же видела мать Стоунэма. Я превращусь в нее, если мы останемся вместе. Это очевидно. Ее любовь – сильная и безумная – не исцелила ее больного на голову мужа.

Хотя я не сомневалась в том, что были моменты, когда он был с ней нежен и любил ее.

Если уж мне и суждено выйти замуж, то Аксель вполне подойдет для этого. Для жизни он идеален. Спокоен и в меру заботлив.

Адски скучен для меня, но это не важно. Да, и он не подарок. В любом случае, если я когда-нибудь выйду замуж и заведу ребенка, это будет нормальный мужчина, а не псих, который пожирает меня изнутри и снаружи.

– Ты плачешь, потому что колдунья наложила на тебя заклятье? – Энджи улыбнулась, и я не смогла устоять перед ее ангельским личиком, и в ответ расплылась в улыбке сквозь слезы.

– Заклятье? С чего ты так взяла?

– Твоя… ммм… сыпь. У меня была похожая, когда я болела в этом году. Она жутко чесалась! Кай сказал, что это злая колдунья. Она позавидовала моей красоте и наложила заклятье. Но он пообещал, что все скоро пройдет, потому что придет принц, который победит эту ведьму! – девочка надула губы, а потом продолжила рассказывать сказку с большим энтузиазмом. – И все прошло. Правда, принца я так и не увидела. Но я знаю, кто твой принц, – она хихикнула, дотронувшись до моей руки.

– Ты очень красивая. Еще красивее, чем я тебя помню, моя фея, – прошептала девочка.

Я была тронута до глубины души любовью этой девочки. Я завидовала ее чистоте, наивности, свободному полету фантазии и мысли…как быстро мы забываем, что были детьми. Как часто рано перестаем мечтать, собирая осколки первой же разбитой надежды. Когда таких осколков миллион, мы черствеем и уже не верим во что-то светлое и в сказку. А Энджи верит. Хотя с ее жизнью это даже удивительно.

На девочку всем плевать кроме Кая. Ее тошнит от нянечек и жизни по расписанию. В пять лет она только и делает, что изучает несколько языков, занимается музыкой, танцами и другими делами. Наверное, Стелла решила загрузить ребенка, чтобы девочка не замечала отсутствия матери.

Так ужасно.

– Ты такая выдумщица, Энджи Стоунэм. Люблю тебя, – я провела пальцем по краю сковородки, решив попробовать шоколадный крем на вкус.

– И я тебя люблю, – она звонко рассмеялась, повторив за мной.

Через пять минут у нас у обоих руки были в шоколадном креме.

Энджи спала в отдельных апартаментах. Джейме забирал ее, но на самом деле нас разделял только длинный коридор и пара дверей.

Жильё Кая представляло собой лофт с кухней, несколько ванных комнат, кабинет, одну запертую комната и выход на крышу в сад.

И еще одна до боли мне знакомая комната, которая оказалась не заперта. Она являлась точной копией той комнаты с креслом, которую я уже видела в особняке Стоунэмов. Один вид этого кресла заставлял каждый волосок на моем теле встать дыбом. Только в этой комнате еще было зеркало с десятками трещин и каплями крови.

Мне было жутко от этого места, и я понятия не имела, что за тайну оно в себе несет.

Неужели Кай привязывал к креслу своих девушек, а потом насиловал их так же, как и меня перед зеркалом? Не просто так у него целых две таких комнаты. Но в этой комнате я обнаружила еще кое-что – наглухо запертые дверцы, скрытых ящиков прямо в стене.

Сплошная загадка.

Я изучала Кая вместе с его жилищем. Познакомилась с собакой, у которой также была отдельная зона. Парень – дрессировщик немного рассказал мне о Сакуре – так звали собаку породы Акита. На самом деле она принадлежала не Каю, а Лидии. Девушка завела питомца незадолго до своей смерти. Кай не мог постоянно следить за Сакурой, но судя по тому, как за ней ухаживали, был очень к ней привязан.

Питер – так звали дрессировщика, простой парень, часами разговаривающий о собаках. Уже через день мы с Энджи знали о дрессировке все, но мне казалось несправедливым то, что я не могу выйти гулять вместе с ними.

Ах да. Моя безопасность превыше всего.

Первые два дня я быстро уставала, но на третий день почувствовала себя лучше, будто к приезду Кая.

Не знаю, чего я ждала, но считала секунды до его возвращения. В первую очередь для того, чтобы поговорить с ним.

Что будет дальше?

Ему придется меня отпустить. Другого не дано. В прошлый раз похитить меня и скрыть было проще, но в этот раз…Аксель или Мейсон найдут меня, и даже Кай это понимает. Единственный вариант, когда они не будут искать меня, это если я сама их об этом попрошу.

Мне становилось лучше, лекарства почти покинули мою кровь, не считая многочисленных мазей, которые приходилось наносить на микро царапины. Полагаю, о карьере модели можно забыть. Хотя сейчас нет такой косметики, которая бы не смогла скрыть дефекты человеческой кожи.

Когда Кай не приехал на четвертый день, я заволновалась.

Анджелина, привыкшая к подобным обещаниям «я вернусь через три дня», только пожала плечами и предложила снова что-нибудь приготовить.

А вот я…меня это убивало.

Я скучала.

Боже, он словно специально снова играл со мной! Сказал одно, а потом обманул мои ожидания, чтобы я сгорала от тоски по нему.

Но у меня был мой блог, и самым любимым ритуалом утром и вечером стал процесс написания новых заметок и глав моей истории. Я выбиралась в летний сад, где меня ждал ноутбук и кофе (спасибо домработнице, которая слонялась по квартире, словно идеальный робот).

Вдохновение на крыше стоэтажного небоскреба лилось на меня словно манна небесная. Еще бы. Когда вокруг цветы, свежий воздух и потрясающий вид на Манхэттен, Гудзон и величественные мосты, трудно испытывать творческий кризис.

Хотя, на самом деле, в порыве моего вдохновения был виноват Кай. Он вернулся его в мою жизнь. И наша история для меня и девочек, которые переживали все вместе со мной, продолжилась. Что я только там не писала…

Страшно было представить, если Кай увидит когда-нибудь ЭТО и узнает о моих чувствах. О всей гамме моих противоречивых чувств к нему.

В летнем саду ко мне также был приставлен телохранитель. Он стоял ближе к краю, очевидно, на случай, если я не выдержу и решу спрыгнуть вниз. Кай слишком хорошо помнил, что со мной случилось в его ванной.

На седьмой день мне хотелось выть волком от того, что он до сих пор не вернулся.

Кай Стоунэм – любитель сделать шаг навстречу и отступить на семь шагов назад.

Мой пыл устроить ему истерику, быть злой и непреступной падал все больше и больше.

Теперь я уже думала только о том, как он войдет в эту спальню, и я кинусь к нему на грудь. А лучше запрыгну, обниму его бедра ногами и прижмусь, наконец, грудью к его обнаженной груди, а не к его проклятым рубашкам.

Ох.

Я смотрела на телефон, который он мне дал, часами, но Кай не звонил. Телефона Акселя я не помнила, и поэтому разговаривала только с мамой и Мейсоном, объяснив свое исчезновением тем, что живу у своего молодого человека.

Хорошая дочь. У родителей сгорел дом, а я даже их не навестила.

В последний разговор с мамой прошел гладко – ее настроение улучшилось, потому что Мейсон подарил им путевки в Канаду. Они с папой поедут вместе в небольшой оздоровительный центр.

За родителей я была спокойна.

Если честно, этот дом был давно сожжен в моих мыслях. Не так много приятных воспоминаний связано с этим жилищем. Моя комната в два квадратных метра, попытка изнасилования, убийство, которое совершил Мейсон…Даже вспоминать об этом не хотелось.

Было приятно просто довериться рукам Кая и смотреть на то, как он пытается загладить свою вину.

Что ни говори, но только с ним я чувствую себя, как за каменной стеной, но без почвы под ногами одновременно, потому что не могу быть уверена в нашем будущем.

Даже если я прощу Кая, это ничего не изменит. У отношений с ТАКИМ человеком нет будущего.

На седьмой день я легла спать, переодевшись в майку и шорты из небольшого шкафа, куда перенесли некоторые мои вещи из особняка Стоунэмов.

Чуть было не провалилась в сон, но подскочила на кровати от звукового сигнала и потянулась к айфону:

«Соскучилась по мне?» – всего три слова, которые заставили сердце плясать в опасном ритме.

Сначала я не хотела отвечать. Мой игнор был бы для него блестящим наказанием за невыполненное обещание вернуться через три дня. Но мои пальцы горели от желания пройтись по дисплею и ответить Стоунэму.

Хоть что-нибудь.

«Нет» – сжав зубы, набрала я, страшась того, что он не ответит мне на такое холодное сообщение.

«Упрямая и холодная девочка. Раздвинь для меня ножки, и я вернусь завтра. Я свяжу ремнем твои руки, и если ты будешь хорошо себя вести, зацелую твою тесную девочку».

Ох, мать твою, Стоунэм. У меня пальцы затряслись от одного гребанного сообщения.

«Хорошо, что ты понял, что максимум, что тебе светит от меня, это твой язык внутри меня. Так глубоко, Кай. Так сладко. Ты можешь забыть о НАСТОЯЩЕМ удовольствии со мной» – хихикнув, почувствовала, как кровь прилила к щекам, а на моем лице появилась улыбка (мышцы лица свело, уверена, что выглядела очень глупо).

Ноги раздвинулись непроизвольно, я легла на живот, вжимаясь бедрами в матрац. Ох, черт. Низ моего живота ласкали невидимые языки теплого пламени.

«Готов поспорить, ты сейчас трешься бедрами о матрац, представляя, что ездишь на моем члене, киса. Не мелочись, возьми подушку, лежащую справа от тебя. А если пороешься в тумбочке рядом с кроватью, найдешь тюбик со смазкой, которую можно использовать и для другого. Мне продолжать или ты признаешься, что скучаешь по мне, Леа?»

Ох, черт. Я уткнулась лицом в подушку, оторвавшись от матраца и снова вжимаясь в него. Камеры. Он, по-любому, опять наблюдает за мной. Мерзавец.

«Не возбуждает, Стоунэм. Угомонись» – нахамила я, а сама снова упала лицом в подушку, кусая ее и свои щеки изнутри.

Боже, я не переживу эту ночь, если не удовлетворю свое томление.

Кай мне не отвечает. Время становится бесконечностью, потому что он раскалил меня до бела, но я слишком горда, чтобы позволить ему лицезреть себя на камере.

Нет. Неделю назад он ушел в клуб, как всегда перетрахал толпу телок в латексе…нет. У меня же есть сила воли. Это как отказываться от шоколада и клубники, когда они лежат у меня перед носом.

Все. Я на диете. Кай Стоунэм – продукт, от которого я получу не только безбожный кайф, но и отравление.

И все же, почему он не отвечает?! Сгорая от мук, что терзают мою голову, я кажется, проваливаюсь в сон…

– Маленькая лгунья, – от шока мне хочется кричать. Я вздрагиваю всем телом, но крик застревает в моей глотке, а сильная рука Кая затыкает мой рот.

Я лежу на боку, он прижимается сзади. Господи. Страх возбуждает меня не на шутку. Кай пахнет собой, гелем для душа и своим парфюмом, который мои рецепторы помнят наизусть.

– Ты набралась сил за эту неделю? Теперь хочешь, чтобы я остался? – его шепот напоминал то угрожающее шипение, то нежную ласку. Я сглотнула, стараясь убрать его руку со своего рта.

– Убери руки, Стоунэм, – пыхчу, наконец, я, когда Кай позволяет. – Ты ошибаешься, если думаешь, что я изменила свое решение.

– Думаешь, это твое решение меня останавливает? – Кай усмехнулся, его рука метнулась вниз по моему телу. Он нетерпеливо и резко сжал грудь, доводя меня до стона. Вжался своей эрекцией мне в задницу.

Черт, он слишком твердый. Меня обожгли языки адского пламени.

– Да! – я только это и смогла сказать. Рука Кая рванула ниже по моему телу, он ласково провел пальцами по моему обнаженному животу. (Ему не стоило труда забраться рукой под шелковую майку. И следующая его цель, прикрыта такими же тонкими шортами.)

– Знаешь, что меня останавливает, Леа? – он укусил мочку моего уха, словно безумный зверь. Я почувствовала, как он ласкает самый низ моего живота…но не пальцем. Я не могла понять, что это за маленький предмет, напоминающий маленький круглый…что это?!

– Наверное, то, что я не получу удовольствие, Стоунэм. Ты выдрессировал меня, как зверушку, но мы оба знаем, что мои эмоции к тебе, никогда не были настоящими, – я решила ударить его по больному. Надеюсь, это больное. Хотя какие у Стоунэма могут быть слабые места, о чем я?!

– Нет, глупая. Предвкушение. Вот, что меня останавливает. Знаешь, предвкушение бывает куда слаще, чем сам процесс. Поэтому я так сильно желал и желаю тебя с тех самых пор, как увидел. Если бы ты знала все… – голос его вдруг наполнился отчаяньем, он зарылся в мои волосы, сделав глубокий вдох. – В прошлый раз я не насладился этим предвкушением, взяв тебя слишком быстро. Ты оправдала мои ожидания. Нет. Ты превзошла их. Но предвкушение было таким безумным…помнишь, как я кормил тебя ягодками? Как ты сосала…, – из жара меня бросило в ледяную воду. – Мой палец?

Рука Кая скользнула под мои шорты, и я вскрикнула, когда почувствовала, как ЭТО трется о мой центр. Кай опускает предмет чуть ниже, слегка вводит его в меня…я жадно хватаю ртом воздух. Боже, я готова взорваться, а он даже толком ничего не начал делать…

– Ты вот-вот кончишь, маленькая лгунья? – Кай достал предмет из моих шорт, и я опустила взгляд. Ох, черт.