Текст книги "Страсти по Распутину. Убийство, которое изменило ход истории"

Вообще, обитатели дома 64 на Гороховой мечтали избавиться от такого жильца, как Распутин. У него ежедневно бывало множество людей, и эта нескончаемая цепочка просителей превращала приличный дом в проходной двор. Поэтому соседи писали доносы в полицию на непристойное поведение Григория Ефимовича, который сделал из квартиры «вертеп», и не гнушались привлекать СМИ, чтобы разобраться с неудобным соседом. Для них исчезновение Распутина стало решением серьезной проблемы. Попель это прекрасно понимал.

Если Распутин действительно вышел из дома через черный ход, что с ним случилось дальше? Это мог знать дворник.

Фрагмент карты Санкт-Петербурга 1914 года, по которой можно проследить маршрут Распутина в роковую ночь.

«Протокол от 18 декабря – подполковник Попель.

Коршунов Федор Антонович, 30 лет от роду, православный, крестьянин Тверской губернии, Новоторжского уезда, Прудовской области, дер. Иванцево, дворник на Гороховой, № 64.

В ночь на 17 декабря я был дежурным и находился на улице у ворот этого дома. Приблизительно в начале второго часу ночи к воротам подъехал большой автомобиль защитного цвета, с брезентовым верхом и окнами из “небьющегося стекла”, сзади была прикреплена запасная шина. Автомобиль приехал по направлению от Фонтанки и, сделав поворот в ту же сторону, остановился. Из автомобиля вышел неизвестный мне человек, который направился прямо в калитку. На мой вопрос, к кому он идет, ответил: “К Распутину”. И я открыл калитку и сказал: “Вот парадная дверь”, но неизвестный ответил, что пойдет по черному ходу. Затем он быстро и прямо направился к черному ходу. По всему было видно, что этот человек очень хорошо знал расположение этого дома.

Приметы неизвестного: выше среднего роста, лет тридцати, с небольшими черными усами, без бороды, кажется, без очков.

Минут через тридцать неизвестный вышел с Распутиным и сел в автомобиль – уехали по направлению к Фонтанке. Приметы неизвестного: выше среднего роста, среднего телосложения, лет тридцати, с небольшими черными усами, без бороды, кажется, без очков, был одет в большой длинной оленьей дохе (шерсть наружу), на голове черная шапка, которую я не разглядел хорошо. На ногах у него были одеты высокие сапоги. Шофер выглядел несколько старше неизвестного, лет ему было около тридцати пяти, с черными, средней величины усами, без бороды; одет был в черное пальто с барашковым воротником, в меховой шапке и красных длинных перчатках».

Судя по описаниям неизвестного, свидетели указывали на причастность к исчезновению Распутина князя Феликса Феликсовича Юсупова. Готовы ли были дознаватели опросить самого князя? И кто мог дать полномочия для такого дознания?

Князь Феликс Юсупов, 1916 год.

Глава 3
Следствие вели

Сегодня Юсуповский дворец превращен в музей.

Давайте восстановим хронологию событий ночи с 16 на 17 декабря, чтобы понять, почему охранная полиция принялась за поиски Распутина так быстро, буквально через несколько часов после его исчезновения.

Итак, со слов дежурного дворника дома, где проживал Распутин, мы знаем, что тот уехал с Гороховой около часа ночи с человеком, который по описаниям походил на Феликса Юсупова, на автомобиле с брезентовым верхом. Что далее? Куда поехала эта машина?

Дежурный дворник дворца князей Юсуповых показал, что примерно в два часа ночи автомобиль прибыл к дому 94 на реке Мойке.

Дежурный дворник дворца князей Юсуповых Лазуков показал, что примерно в два часа ночи данный автомобиль прибыл к дворцу, а точнее, к дому 94 на реке Мойке (Юсуповым также принадлежало соседнее владение 92). Однако он не заметил, кто вышел из автомобиля – было темно.

Около половины третьего ночи постовой городовой Ефимов, дежуривший у Министерства внутренних дел, расположенного напротив дворца Юсуповых, через Мойку близ Поцелуева моста, услышал четыре револьверных выстрела. Их также услышал городовой близлежащего поста на углу Прачешного и Максимилиановского переулков Власюк. Он подбежал к Ефимову, чтобы удостовериться в том, что не ошибся и были слышны именно выстрелы, а не хлопки лопнувших шин. Затем Власюк поспешил к дворцу Юсуповых и в садике при доме 92 застал Юсупова с его дворецким Бужинским в одних гимнастерках и без головных уборов. Князь заверил Власюка, что стреляли холостыми патронами из пугача.

Успокоенный городовой вернулся на свой пост. Было примерно пять утра. Однако минут через двадцать к Власюку подошел дворецкий Юсупова Бужинский и заявил, что князь требует его к себе. Князь встретил городового в кабинете, с ним был неизвестный человек, одетый в китель защитного цвета с погонами действительного статского советника. У него были небольшая русая борода и усы. Имел ли он на голове волосы, или же был лысым, а также был ли в очках или нет – Власюк не приметил. Между городовым и неизвестным произошел разговор следующего содержания:

– Ты человек православный? – спросил незнакомец.

– Так точно!

– Русский ты человек?

– Так точно! – ответил православный 48-летний крестьянин родом из Бердичевского уезда Киевской губернии Степан Федосеевич Власюк.

– Любишь государя и родину? – незнакомец пристально посмотрел на городового. А удовлетворившись подтверждением его лояльности, спросил, узнал ли тот его. Получив отрицательный ответ, господин неожиданно спросил:

– А про Пуришкевича ты что-либо слышал?

– Слышал, – ответил Власюк, не понимая, к чему все эти вопросы.

– Вот я сам и есть, – ответил незнакомец. И тут же задал следующий вопрос: – А про Распутина слышал и знаешь?

– Не знаю, но слышал о нем, – все более удивляясь устроенному допросу, ответил Власюк.

– Распутин погиб, и если ты верный слуга царю, то молчи и не говори об этом никому!

В замешательстве и недоумении Степан Власюк вернулся на свой пост. Минут через двадцать туда подошел обходной околоточный надзиратель Калядич, которому Власюк рассказал обо всем случившемся. Степан Федосеевич предположил, что странный разговор в кабинете князя мог быть неким испытанием. Как он поступит, получив такое заявление? Никакого волнения или смущения князя и неизвестного во время разговора в кабинете Власюк не заметил, разве что человек, который представился Пуришкевичем, говорил скороговоркой и задавал слишком много вопросов. Признаков, указывающих на то, что произошло убийство, никаких не было – в доме все было чисто. А как и где погиб Распутин, Власюку не сказали.

«Любишь государя и родину?» – незнакомец пристально посмотрел на городового. – А про Пуришкевича ты что-либо слышал?»

Обсудив эту довольно странную ситуацию, Власюк с Калядичем решили отправиться к парадной двери дома Юсупова, чтобы еще раз проверить, все ли там в порядке. У подъезда они увидели мотор «наготове». На вопрос, кому подана машина, шофер ответил: «Князю». Мотор был собственный юсуповский, Феликс Феликсович всегда на нем ездил. Власюк хорошо знал этот небольшой автомобиль коричневого цвета. Он совсем не подходил под описание машины, которая увозила Распутина из дома на Гороховой.

После этого Калядич пошел в обход, а Власюку приказал остаться и посмотреть, кто будет уезжать на машине. Калядич заходил в комнату старшего дворника и расспрашивал, слышал ли тот ночные выстрелы, но дворник ушел в отказ.

Между тем из парадной двери дома 94 вышел один Юсупов, сел в машину и поехал по направлению к Поцелуеву мосту. Когда князь отбыл, Власюк попросил провожавшего Юсупова дворецкого Бужинского подождать Калядича, но тот, ссылаясь на бессонную ночь и то, что буквально валится с ног от усталости, пообещал переговорить с околоточным надзирателем уже днем.

Депутат Госдумы от Бессарабии Владимир Митрофанович Пуришкевич (1870–1920).

Власюк, прождав еще некоторое время у дворца и не увидев никого больше, возвратился на свой пост. Это было уже в начале шестого часа утра. Минут через десять – пятнадцать возвратился с обхода Калядич. Узнав, что Юсупов уехал из дома один, а Бужинский ушел спать, он решил все же, что времени терять нельзя. Они с Власюком вновь пошли к дому 94 в надежде разбудить Бужинского. Однако никого, кроме дежурного дворника, не застали. Тогда, оставив Власюка на его посту, Калядич отправился в участок. Но вскоре вернулся, чтобы позвать Власюка к приставу полковнику Рогову, которому они доложили обо всем происшедшем – и о таинственных выстрелах, и о непонятном разговоре с человеком, назвавшимся Пуришкевичем.

Пристав 3-го участка Казанской части Александр Рогов, в свою очередь, поспешил доложить полученные сведения градоначальнику. По распоряжению последнего был произведен осмотр двора дворца Юсуповых. При нем обнаружили… следы крови, которые вели от маленькой боковой двери дома и не доходили до выезда из ворот «сажени на две».

Легенда отечественного сыска Аркадий Францевич Кошко (1867–1928).

Последний министр внутренних дел Российской империи Александр Дмитриевич Протопопов (1866–1918).

Пристав 3-го участка Казанской части Александр Рогов (1855 – неизвестно).

В тот же час о возможном убийстве Распутина было доложено в Министерство внутренних дел. Именно МВД поручило генерал-майору Петру Попову взять это дело под свой личный контроль и произвести необходимое расследование обстоятельств происшедшего в порядке военного положения. Напомним, что Российская империя к тому времени уже более двух лет как была втянута в Первую мировую войну в составе блока Антанта – Англия, Франция и Россия, выступавшего против Тройственного союза – Германии, Австро-Венгрии и Италии. Распутин был ярым противником войны России с Германией и всячески старался отговорить от нее царя и заключить сепаратный мир с немцами. Об этом мы поговорим позднее. На данный момент важно понять, что Россия находилась на военном положении, и полицейские ресурсы были существенно ограничены: основные силы прежде всего направлялись фронту.

Тем не менее Петр Ксенофонтович Попов сразу же снарядил на поиски Распутина отряды конной полиции и по совету министра внутренних дел Александра Протопопова привлек к делу мастера сыска Аркадия Францевича Кошко. Последний на тот момент уже был всемирно известен: он разработал уникальную систему идентификации личности преступника, основанную на дактилоскопических и антропометрических данных. В 1913 году на Международном съезде криминалистов в Швейцарии русская сыскная полиция, возглавляемая Аркадием Францевичем, была признана лучшей в мире!

Кошко на тот момент уже был всемирно известен: он разработал уникальную систему идентификации личности преступника.

Сам генерал-майор Попов, лично занимавшийся дознанием свидетелей, тоже был не так прост. Он родился в 1868 году в Оренбурге, получил образование в Оренбургском Неплюевском кадетском корпусе и позднее окончил 3-е Александровское военное училище. На службу вступил в 1886 году, служил в разное время в Таганрогском, Харьковском, Полтавском и Севастопольском округах, а в апреле 1914-го его перевели начальником Петербургского охранного отделения. В декабре 1915 года за многочисленные заслуги перед Отечеством Попова произвели в звание генерал-майора. К моменту расследования дела Распутина он был награжден орденами Св. Станислава 2-й степени (1904); Св. Анны 2-й степени (1908); Св. Владимира 3-й степени (1912). Так что вполне логично, учитывая послужной список Попова, что министр внутренних дел Александр Протопопов поручил возглавить данное дело именно ему.

А тем временем 17 декабря в полдень мостовой сторож Федор Кузьмин заступил на свой пост на Большом Петровском мосту. Около 2 часов дня к нему подошли двое рабочих и рассказали, что заметили на мосту следы крови. Кузьмин пошел проверять и увидел, что на панели и на брусе перил, а также на одном устое имеются кровавые пятна. Также на устое были видны небольшие капли крови. Кроме того, на льду возле была найдена калоша темно-коричневого цвета.

«Гости приезжали из бокового подъезда и входил и прямо в столовую и кабинет князя, слышно было только хлопанье двери и игру граммофона».

В 2 часа дня городовой Курдюков (значок № 1876), заступая на свой пост, получил информацию от сторожа Федора Кузьмина и полицейского надзирателя – околоточного Асонова о том, что на четвертом пролете Петровского моста была обнаружена кровь, а в пространстве между деревянными устоями моста – мужская калоша: теплый ботик коричневого цвета № 10 фирмы «Треугольник». По приказанию околоточного Асонова Кузьмин достал ее с помощью багра и оставил у себя на хранении до полуночи. А позже по требованию властей вместе с городовым Курдюковым доставил калошу в 4-й Петроградский участок. Как мы уже знаем, 18 декабря домочадцы Распутина опознали в ней ботинок Григория Ефимовича.

Теперь вернемся к дознанию, которое параллельно сыскным действиям проводил генерал-майор Попов, взявший себе в помощь подполковника Попеля.

Прибыв на место по адресу Мойка, 94, Попов допросил денщика Юсупова Нефедова и выяснил следующее:

«Досье: Иван Григорьевич Нефедов, 39 лет, вероисповедания молоканской секты. Звание – крестьянин Рязанской губернии, Касимовского уезда, Бетинской волости, д. Рудаково. Рядовой 2-го запасного батальона, состоит денщиком при генерал-адъютанте князе Юсупове.

Парадная лестница Юсуповского дворца.

На вопросы ответил: 16 декабря сего 1916 года около 5 часов вечера молодой князь приказал: “Сегодня у меня будут гости, накрой в столовой внизу все, что нужно, к 10 часам вечера”. И уехал, после этого князя в тот вечер не видел до ночи. Я приготовил в столовой все что нужно, чай, вина, фрукты на 7 или 8 персон, так как это число мне указал князь. Все было готово к 10 часам вечера. В парадном подъезде д. № 94 на Мойке находились попеременно я и смотритель дома Бужинский. При мне в этот вечер через парадный ход в столовую и кабинет князя никто не проходил. Около 11 или 12 часов вечера я ненадолго отлучился из парадного подъезда, а когда возвратился, Бужинский мне сказал, что приехал великий князь Дмитрий Павлович и прошел в столовую. Просидели мы с Бужинским в парадной до 4 часов утра, и в это время ни один из нас в столовую не входил, так как князь предупредил, что будут дамы, и не приказал туда входить. Гости приезжали из бокового подъезда от д. № 92 и входили прямо в столовую и кабинет князя, слышно было только хлопанье двери и игру граммофона. Ключ от бокового подъезда князь Юсупов всегда имел при себе. Было раньше еще два-три случая таких вечеринок у князя, и прислуга тоже в столовую и кабинет не ходила. Никаких выстрелов ни в столовой, ни на улице в ночь на 17 декабря я не слышал.

Фото из полицейского альбома с мест обнаружения следов крови. Вверху: на балке Петровского моста. Внизу: во дворе дома Юсупова.

Около 4 часов утра раздался звонок, по коему я вошел в кабинет князя, где гостей уже не было, а князь мне сказал: “Сходи во двор, посмотри, что там такое случилось”. Я вышел через боковой ход во двор дома № 92, но там никого уже не было, и я ничего не заметил, о чем я и доложил князю. Через несколько минут он опять мне позвонил и приказал посмотреть на двор, так как там лежит убитая собака. Я вышел через боковую дверь во двор дома № 92 и в этот раз увидел лежащую у решетки собаку, которую я поднял и оттащил в сад дома Юсупова, где она лежит и в настоящее время. После этого сам князь вышел из парадного подъезда и сказал позвать городового, что я исполнил. Был ли в это время кто-нибудь в кабинете князя, я не знаю. Затем я ушел спать и как уехал князь, я не знаю.

«Через несколько минут он опять мне позвонил и приказал посмотреть на двор, так как там лежит убитая собака».

Утром 17 декабря столовую убирал я, все в столовой было в порядке: судя по количеству выпитого вина, ночью гости должны были уехать изрядно выпившие. Князь Юсупов также был в тот вечер навеселе. Убитая собака – дворняжка в доме Юсупова. Более ничего показать не имею».

Тут следует пояснить, что свидетель Нефедов принадлежал к молоканской секте. Секта эта сложилась в конце XVIII века на Тамбовщине. Создал ее портной из села Уварово Тамбовской губернии Семен Уклеин (1733–1809). Главным заветом молоканства он провозгласил приближение к тому простому образу жизни, которым жили первые христиане еще две тысячи лет назад. Молокане не подчиняются Русской православной церкви, не признают священства, отрицают крестное знамение, нательный крест и иконы. Из христианских праздников отмечают лишь некоторые, выборочно – например Пасху празднуют, а вот Рождество нет. Среди молокан строжайше запрещено есть свинину, пить, курить, сквернословить.

В свою очередь православная церковь считала это течение христианства ересью. В середине XIX века царь Николай I даже подписал указ, по которому молокан переселяли на новые южные границы в Армению, вполне резонно размышляя: «Как-никак и мятежников из центра страны уберем, и русские на новой земле нашей появятся». Так что принадлежность крестьянина Распутина к православной церкви, как и близость к царю Николаю II, никак не помогали, а, напротив, мешали получить достоверную информацию в дознании молоканина Нефедова. Впоследствии действительно окажется, что Нефедов, по факту, помогал тащить труп Распутина и дал ложные показания. Для истового молоканина он был неверным грешником и заслуживал смерти как воплощение порока. Однако Нефедов был одним из многих и отнюдь не главным в деле о расследовании обстоятельств исчезновения «старца».

«Я сказал уклончиво, что, когда возвратится жена из Крыма, можно будет увидеться, но сам не хотел Распутина вводить в свой дом».

Все улики указывали на то, что князь Юсупов каким-то образом причастен к исчезновению, а возможно, и к гибели Распутина. И наконец Попов опросил самого Феликса Феликсовича. Вот какие показания он дал впоследствии:

«1916 года, декабря 18-го дня, в г. Петрограде я, Отдельного корпуса жандармов генерал-майор Попов, на основании 23 ст. Правил о местностях, состоящих объявленными на военном положении, допрашивал нижепоименованного, который объяснил:

“Зовут меня – Феликс Феликсович, князь Юсупов, граф Сумароков-Эльстон. От роду имею 29 лет, вероисповедания православного. Проживаю – во дворце великой княгини Ксении Александровны в г. Петрограде.

На предложенные мне вопросы отвечаю: с Григорием Ефимовым Распутиным я познакомился около пяти лет тому назад в доме Марии Евгеньевны Головиной. В последующие годы встречался с ним раза два в доме Головиных. В настоящем 1916 году встретил его в ноябре месяце тоже в доме Головиных, причем он произвел на меня гораздо лучшее впечатление, чем в предыдущие годы. Так как я чувствую боль в груди, и медицинское лечение не приносит мне осязательной пользы, я говорил по данному поводу с Марией Евгеньевной Головиной, и она мне посоветовала съездить на квартиру к Распутину и с ним поговорить, так как он многих излечил и сможет быть мне полезным. В конце ноября я отправился к Распутину вместе с Головиной, Распутин делал надо мной пассы, после которых мне показалось, что будто бы наступило некоторое облегчение в моей болезни. Во время моих последних посещений Распутина последний между прочим сказал мне: “Мы тебя совсем поправим, только нужно еще съездить к цыганам, там ты увидишь хороших женщин, и болезнь совсем пройдет”. Эти фразы Распутина произвели на меня неприятное впечатление. Около 10 декабря Распутин звонил ко мне по телефону и предлагал поехать к цыганам, но я отказался под предлогом, что у меня на другой день должны быть экзамены.

Интерьеры Юсуповского дворца.

Река Мойка.

Феликс Феликсович Юсупов с женой и дочерью Ириной. Роды были тяжелыми, и Ирина Александровна поправляла здоровье в Крыму.

Во время свиданий Распутин заводил разговор о моей супруге, где и как мы живем, и высказывал желание познакомиться с моей супругой, на что я сказал уклончиво, что, когда возвратится жена из Крыма, можно будет увидеться, но сам не хотел Распутина вводить в свой дом. Я отделывал спешно помещение в своем доме на Мойке, № 94, и великий князь Дмитрий Павлович мне предлагал устроить у себя вечеринку по случаю новоселья. Решено было пригласить на эту вечеринку Владимира Митрофановича Пуришкевича, несколько офицеров и дам из общества. По вполне понятным причинам я не хочу назвать фамилии дам, бывших на вечеринке. Не хочу называть и фамилий офицеров, присутствовавших на вечеринке, так как это может возбудить какие-либо толки и повредить этим офицерам, буквально ни в чем невиновным, по службе.

Вечеринка была назначена на 16 декабря. Чтобы не стеснять дам, я приказал прислуге все приготовить для чая и ужина, а потом не входить. Большинство гостей должны были приехать не с парадного подъезда дома № 94 по Мойке, а с бокового хода от дома № 92, ключ от какового входа я имел лично. Я приехал домой около 10 часов вечера и, кажется, твердо не помню, вошел в квартиру с бокового хода от дома № 92. В столовой и кабинете приготовлено было для гостей все в исправности. Около 11½ часов вечера приехал великий князь Дмитрий Павлович с парадного подъезда, а потом съехались и остальные гости. Все дамы приезжали безусловно с бокового подъезда от д. № 92, а как подъезжали мужчины, не помню.

Собравшиеся пили чай, играли на рояле, танцевали и ужинали. Около 12½–1 часа ночи приблизительно я поднялся в свой кабинет в этом же помещении, и тут раздался звонок. Оказалось, что по телефону говорил Распутин и приглашал меня приехать к цыганам, на что я ответил, что не могу, так как у меня гости. Распутин советовал бросить гостей и ехать, но я отказался. Но вопрос мой Распутину, откуда он говорит, он не хотел мне сказать. Вопрос этот я задал Распутину потому, что при разговоре по телефону слышны были голоса, шум и даже визжание женских голосов, отчего я вывел заключение, что Распутин говорит не из дому, а из какого-нибудь ресторана или от цыган.

После этого разговора я спустился в столовую к гостям и сказал им: “Господа, сейчас со мной говорил Распутин и приглашал ехать к цыганам”, на что последовали со стороны гостей шутки и остроты, предложение поехать, но все остались и продолжали ужинать. Около 2½–3 часов ночи две дамы пожелали ехать домой и вышли боковым ходом, с ними уехал великий князь Дмитрий Павлович.

«Слышны были шум и даже визжание женских голосов, отчего я вывел заключение, что Распутин говорит из ресторана или от цыган».

Когда они вышли, я услышал выстрел во дворе, почему позвонил и приказал какому-то из служителей посмотреть. Возвратившийся служитель доложил, что все уехали, и на дворе ничего нет. Тогда я сам вышел во двор и во дворе увидел лежащую у решетки убитую собаку. При моем выходе во двор от собаки скоро пошел на улицу какой-то субъект, одетый в серую рубаху, как бы в военной форме, худощавый, хорошо рассмотреть его я не мог вследствие темноты. Возвратившись в квартиру, я приказал служителю убрать собаку со двора. Тут же я соединился по телефону с великим князем Дмитрием Павловичем и стал ему говорить об убитой собаке, на что его императорское высочество ответил, что собаку убил он. На мои возражения, что этого не следовало делать, так как произошел шум, является полиция и происходит огласка устроенной мною вечеринки с дамами, Дмитрий Павлович ответил, что это пустяки – не стоит обращать внимания.

После этого я приказал позвать с улицы городового, которому сказал, что если будут спрашивать о выстрелах – скажи, что убил собаку мой приятель. Бывший в это время в кабинете Пуришкевич стал что-то говорить городовому, что он говорил, я полностью не слышал, слышал только, как он кричал: “Я член Государственной думы Пуришкевич” и размахивал руками. Говоря об убитой собаке, великий князь Дмитрий Павлович между прочим сказал, что, когда он стрелял, с одной из бывших с ним дам сделалось дурно. Не помню, каким ходом уехал от меня Пуришкевич. Я уехал из дома № 92 по Мойке около 4 часов утра на автомобиле во дворец великой княгини Ксении Александровны, где я живу.

Юсупов отрицал свою причастность к исчезновению Распутина. Возможно, он втайне надеялся, что следствие быстро зайдет в тупик.

Утром 17 декабря, намереваясь выехать в Крым к больной супруге, я хотел сообщить об этом Марии Евгеньевне Головиной. При разговоре по телефону она меня спросила, где Григорий Ефимович, на что я ответил, что не знаю, так как его не видел, а только говорил с ним по телефону и он приглашал меня ехать к цыганам. Тогда Головина мне сообщила, что прислуга Распутина удостоверяет, что около 1 часу ночи я увез Распутина из его квартиры. Но это глубокая ошибка, так как 16 декабря ни днем, ни вечером я у Распутина не был и всю ночь на 17 декабря провел в своем доме на Мойке, № 92, что могут удостоверить моя прислуга и бывшие у меня гости. Все вышеизложенное, во избежание роковых ошибок, я счел нужным сообщить 17 декабря местному полицеймейстеру и петроградскому градоначальнику и г. министру юстиции. От полицеймейстера я узнал, что, по показаниям городового, Пуришкевич, будучи у меня в кабинете, говорил будто бы какую-то фразу о гибели Распутина. Поэтому я переговорил по данному поводу с Пуришкевичем по телефону, и он мне объяснил, что с городовым он говорил что-то о Распутине, но, будучи сильно выпивши, теперь не помнит, что именно говорил. Я думаю, что лица, организовавшие убийство Распутина, если действительно таковое произошло, глубоко обдумали план убийства и намеренно связали мое имя и устраиваемый у меня вечер с этим преступлением”.

Подлинный подписали: князь Феликс Феликсович Юсупов – граф Сумароков. Отдельного корпуса жандармов генерал-майор Попов».

Опрошенный 18 декабря князь Юсупов отрицал свою причастность к исчезновению Распутина. Возможно, он втайне надеялся, что следствие быстро зайдет в тупик и у обвинения не найдется достаточно улик, чтобы доказать его причастность к случившемуся. Тем более что труп Распутина не был найден по горячим следам, несмотря на все усилия конной полиции. Однако то ли случайно, то ли нарочно Юсупов указал еще на одного важного свидетеля, который мог бы пролить свет на происшедшие события, а именно на члена действующей императорской семьи великого князя Дмитрия Павловича.

Феликс Феликсович и Ирина Александровна Юсуповы считались одним из самых блестящих союзов своего времени.

Тут необходима краткая справка о новом фигуранте дела Распутина, чьи имя и статус в оригинале протокола допроса выделены заглавными буквами.

Дмитрий Павлович Романов родился 6 сентября 1891 года. Он был внуком Александра II, двоюродным братом императора Николая II, единственным сыном великого князя Павла Александровича и великой княгини Александры Георгиевны, урожденной принцессы греческой и датской. К несчастью, мать Дмитрия, которая приходилась своему супругу двоюродной племянницей, умерла от эклампсии, когда мальчику было всего шесть дней от роду. Отец впоследствии повторно женился, на этот раз руководствуясь не долгом, а чувствами, и фактически наплевав на правила императорского дома. Его женой стала Ольга Пистолькорс, разведенная жена гвардейского полковника. В ответ на морганатический брак, позорящий царскую фамилию, Николай II запретил Павлу Александровичу и его новой семье приезжать в Россию. А Дмитрий Павлович и его старшая сестра Мария были переданы на воспитание бездетным родственникам, а именно родному дяде – великому князю Сергею Александровичу и его жене Елизавете Федоровне, которая приходилась родной сестрой императрице Александре Федоровне.

Князь Дмитрий Павлович с сестрой Марией, 1908 год.

Когда в 1905 году Сергей Александрович, бывший московским губернатором, погиб от бомбы террориста Ивана Каляева, его вдова Елизавета Федоровна решила посвятить себя служению Богу и ушла от мирских страданий в монастырь. Известно, что Елизавета Федоровна самолично собирала останки своего мужа после покушения. А они после подрыва кареты разлетелись в радиусе нескольких метров. После ухода в монастырь она навестила убийцу своего мужа в тюрьме и нашла в себе силы простить его.

Вновь оставшихся без попечения детей забрал на воспитание сам Николай II. Несмотря на то что Дмитрий приходился императору двоюродным братом, по возрасту они вполне могли бы быть отцом и сыном. В 1912 году Дмитрий Павлович даже сватался к дочери самодержца, а своей двоюродной племяннице великой княжне Ольге. Однако императрица Александра Федоровна отговорила мужа давать согласие на этот брак по наказу Григория Распутина, который прекрасно понимал, что Дмитрий Павлович метит на место императора всея Руси, учитывая болезнь наследника престола цесаревича Алексея – гемофилию. Об этом ходили разговоры внутри семьи. Впрочем, и Ольга Николаевна не горела особым желанием выходить за Дмитрия Павловича. Она была влюблена в совершенно другого человека – молодого корнета, который не мог претендовать на руку и сердце царской дочери. Отец и вовсе мечтал выдать ее за балканского принца.

Поняв, что с великой княжной ему ничего не светит, Дмитрий Павлович переключил свое внимание на еще одну особу царских кровей, равную ему по статусу и положению, – двоюродную племянницу Николая II Ирину Александровну Романову. Да-да! Ту самую Ирину Александровну, которая в результате стала женой князя Юсупова!

То ли случайно, то ли нарочно Юсупов указал еще на одного важного свидетеля, а именно на члена императорской семьи великого князя Дмитрия Павловича.

Надо отметить одну маленькую, но важную деталь: Распутин неспроста хотел познакомиться с молодой женой Феликса Юсупова. В царской семье ходили двусмысленные толки о слишком близкой дружбе Дмитрия Павловича с Феликсом Феликсовичем.

В этом смысле Ирина Александровна была отнюдь не камнем преткновения, а, напротив, хорошим прикрытием их отношений.

Эта причина для православного царя Николая, который, вопреки воле родителей, женился хоть и династическим браком, но не на той, кого ему прочили в невесты, зато по великой любви, не позволила заставить его дочь Ольгу сломать себе жизнь таким «браком».