Текст книги "Лафраэль и доспехи тьмы"

Пролог

Перо двигалось быстро, изящно и… не смотря на мастерство владельца, дрожало, а между тем на абсолютно белой бумаге начали появляться первые торопливые слова.

«Фиор, я знаю, что в последний раз плохо с тобой обошелся. Мне стоило быть вежливым и все-таки пригласить тебя в гости, а не кричать на тебя и прогонять словно оборванца… Знаю, что ты все же не обиделся! Ты не мог на меня обидеться! Я знаю… знаю…

В последнее время я сам не свой. Я не понимаю себя, своих мыслей, а тем более поступков – они меня пугают! Мне кажется, что я схожу с ума…

Что мною движет? Что я делаю? Реальность представляется мне размытым стеклом, запотевшим от нечистот. Разум как будто в огне.

Мне нужна помощь!!! Кроме тебя, мне не к кому обратиться…»

Человек в шелковом халате вздрогнул, отчего на письме появились асимметрично расплывающиеся кляксы. Он услышал, как дверь в кабинет потихоньку, со скрипом отворяется. Пламя свечи заколыхалось от сквозняка, словно в испуге.

Мужчина повернулся в сторону шума, страх отразился в его серых глазах, но он не подал вида.

– А, Грегор,– как можно спокойнее сказал мужчина, но щека все же непроизвольно дернулась, отражая весь ужас, обуявший взрослого человека.– Что тебе?

– Господин, пора принимать лекарство,– настойчиво-тихо произнес вошедший.– Вы уже долгое время работаете…

– Мне некогда,– почти истерично взвизгнул ученый, не сумевший взять себя в руки.– Убирайся прочь!!!

– Я не могу,– возразил Грегор, словно ничего сверх странного не происходило, как будто такое поведение его господина было ожидаемо.– Вам необходимо выпить отвар!

– И что? Ты хочешь меня заставить? Тебе не удастся этого сделать!– неуверенно начал мужчина, четно пытаясь нащупать правой рукой боевой посох, который он перед этим оставил в гостиной.

– Господин,– приятный баритон пришельца пробрал до самых костей, страх в груди колдуна стал почти осязаемым,– вам следует принимать отвар каждую неделю. Если вы долго отказываетесь от него, то это отражается на вашем разуме. Я не враг вам! Я ваш верный лакей, который обязан заботиться о вашем здоровье, даже если вы сами этого не желаете. Поверьте мне!

– Но… но я ничем не болен!..

– Господин, вы уже давно страдаете недугом, просто не хотите в этом признаться. Ведь ваш разум страдает!..

– Мой разум страдает…– повторил мужчина, успокаиваясь.– Неужели я болен?

– Да, господин,– тут же подтвердил Грегор.– И уже довольно давно.

– Да, я что-то такое припоминаю! Что-то связанное с маниакальными и навязчивыми идеями и видениями, повторяющимися из-за влияния артефакта…

– Все верно, господин,– любезно согласился Грегор, оказавшийся уже перед мужчиной.

Мужчина сел за свой рабочий стол, напрягая все свои душевные силы, чтобы просто сосредоточиться и собраться, однако мысли не поддавались.

– Я знаю, что вам не хочется, но лекарство нужно принимать еженедельно, противное чревато обострениями.

С последними словами слуга протянул чашу, в которой плескалась зеленая жижа. Запах был весьма приятный, но вид пойла удручал.

– Хм, а это что у нас?– внезапно спросил лакей, с интересом разглядывая клочок белой бумаги, исписанный рукой господина. Грегор поставил чашу с лекарством на рабочий стол и без какого-либо стеснения и разрешения поднял интересующую его вещь.– Письмо?

– А ну отдай,– воскликнул по-детски беспомощно мужчина, однако ярость ненадолго придала ему сил.

– Боюсь, мне придется отказать вам в этом, господин!– грубо ответил лакей, бесцеремонно принимаясь за чтение.

Мужчина беспомощно заерзал. Наступила томительная тишина. Прикусив губу, он с животным страхом ожидал реакции своего лакея.

– Теперь игры закончились!– зловеще провозгласил Грегор, дочитав текст до конца и сминая письмо в своей руке.– Подумать только, ты чуть не предупредил Гильдию! Еще чуть-чуть и донесение добралось до чертога исследователей! А нам этого не нужно, по крайней мере сейчас!.. Уж прости, господин, но этого я тебе позволить не могу.

Мужчина резко встал, охваченный паникой и гневом. Пусть эмоции всегда ему мешали, но, когда дело доходило до действий, опыт подстегивал и помогал ему. С мастерством заядлого бретера в считаные секунды колдун подготовил нужное заклятие, черпнул силы из перстня с алым камнем, одетым на безымянный палец правой руки, и уже готов был спустить молнию с обоих ладоней, как вдруг был остановлен. Грегор, голой рукой и простым движением умелого вышибалы развеял сложное плетение уже сформировавшегося заклятия, что очень удивило чародея. Ранее он никогда не сталкивался с подобным, ведь заклятие должно было уничтожить руку глупца, вознамерившегося физической атакой нарушить связь уже структурированного волшебства. Даже на этапе подготовки боевое плетение представляло из себя непосредственную опасность как для колдующего, так и для стоящих рядом людей, не говоря уже о его законченном варианте. По сути, лакей своей ладонью остановил одно из опаснейших заклинаний из арсенала колдуна, именуемое Цепью молний. Все каноны и правила, так скрупулезно изучаемые в Башне магии и втолковываемые в неокрепшие умы неофитов многие столетия, были попраны в какие-то мгновения.

Между тем, Грегор продолжил нападение. Он с нечеловеческой силой схватил колдуна за тощую шею, приподнимая его над полом, словно соломенное чучело. Мужчина тщетно пытался освободиться, у него ничего не получалось.

Чернильница, бумаги на столе, канцелярские принадлежности разлетелись в разные стороны. Некоторое время мужчина беспомощно хрипел и барахтался в воздухе, однако рука Грегора так и не разжалась, пока жертва не затихла.

– Дозу лекарства нужно будет увеличить, господин… Мы ведь не хотим испортить такой чудесный план, когда он уже близок к завершению!

1.

Плывет корабль по чистой глади, лишь волнам подвластен его мерный ход, взглянешь издали, и глаза рябит от количества их, то возникающих, то пропадающих в омуте этого нескончаемого океана.

Закатного солнца не видать, ведь небо уже давно затянуто серой дымкой облаков, из-за чего корабль принял какой-то тусклый оттенок, стал неприятен и холоден.

Настроение матросов сильно испортилось в последнее время, многие стали угрюмы, неразговорчивы, брюзгливы и злы.

Корабль был обширный, купеческий, на таких путешествуют богатые торговцы, нанимая суда в дальние странствия. Чаще всего корабли покупают в гильдиях торговцев, там купцы и сговариваются между собой для осуществления опасных авантюр, которые должны набить их карманы золотом.

Вот и возвращался один северный купец из дальнего странствия.

Почти два года он путешествовал по южному континенту, дошел до самых границ пустоши, до красных песков и дальше за горы, к горизонту. Где только не побывал он, что только не видел он, везде его вострые глаза искали выгоду.

Незаметно для себя он стал богат.

Теперь со своими товарищами в гильдии купил корабль, чтобы отплыть домой. Его многие уважали, многие не любили за одни и те же качества. Был он дельный, верткий и, при этом всем, сообщительный и честный человек, конечно, в пределах торговых помышлений.

Торговец имел осанку могучую даже можно сказать богатырскую. Он часто рассказывал, что в их стране все такие же точно, как и он сам, а чаще всего и того больше – что ростом, что телом.

Несмотря на это, одет он был как истинный торговец-южанин: простая, но разноцветная накидка из грубого сукна, да тюрбан, укрывающий темень. Единственное, что его отличало от обитателей юга, помимо огромного телосложения, его курчавая рыжая борода да большие голубые глаза. Цвет лица его был когда-то белым, но за время долгих странствий успел преобразиться в красный, только под одеждой он оставался исконно прежним.

Звали его Еверий Кравий, родина его была в далеких северных землях, на другом континенте, куда он держал путь через Океан Ветров.

Друзья его по ремеслу, решившиеся ехать вместе с ним на север, все время проводили в чреве корабля, пили без меры и лишь изредка выглядывали наружу. Опухшие, с красными глазами, они немного дышали соленым морским воздухом, чертыхались и снова прятались в своих обширных каютах. Их толстые фигуры никого не удивляли и не приковывали внимания.

Матросы все чаще озирались лишь на одного из путешественников – молчаливого мальчика-попутчика лет пятнадцати, небольшого роста, с темной кожей и непривычно раскосыми глазами. Одет он был в странный темный плащ с капюшоном, который закрывал подростка полностью, скрывая его тело и даже ноги. Волосы его были длинны и аккуратно заплетены в косичку. Он ни с кем не затевал беседы, ни к кому не обращался, вел себя примерно и нелюдимо. С Еверием он заговорил лишь однажды, чтобы попроситься на борт, это случилось перед самым отплытием, около двух недель назад.

– Ну, не знаю, мы едим в далекие северные земли, возможно, что и не доплывем до намеченного пункта вовсе,– озадаченно ответил Еверий на просьбу незнакомца, которого с любопытством рассматривал.– Потом, это торговое судно, брать попутчиков нехорошая примета, да и товарищи, наверняка, будут против,– но увидев, что мальчик говорил серьезно, торговая жилка все же взыграла, поэтому сразу поинтересовался:– А чем платить будешь?

Мальчик, вытащил два золотых из-под плаща, и протянул их торговцу. Монеты звякнули и аппетитно блеснули на солнце.

– Этого хватит?– не спуская своего пытливого взгляда с собеседника, спросил мальчик.

Еверию сразу же стало не по себе. Что-то было странно-холодное в глубине этих карих глаз. Торговец бы сказал нечеловеческое…

Сначала купец хотел схитрить, оставаясь верным своим торговым привычкам, а также сложившейся у него общей практике, но взгляд мальчика его насторожил, поэтому он не решился обманывать незнакомца. Да и цена, которую предложил мальчик, была несравненно высока для такого путешествия, хватило бы и тридцати серебреников, а тут золотые. Еверий даже невольно облизнулся.

– Этого вполне хватит, молодой человек,– только и сказал купец.

Дело было решено, и попутчик отправился в путешествие с торговцами. Ему была отведена отдельная каюта, а также питание, как почетному гостю на судне.

С собой мальчик взял орла,– по-видимому, это был его домашний питомец, коих часто выращивают на потеху молодой аристократии южных царств,– малый узелок и какую-то украшенную резьбой темную палку.

Вниз, к каютам, незнакомец спускался лишь для того, чтобы поесть и поспать. При этом ел он мало, к необыкновенному счастью скаредного Еверия и его коллег, иногда брал пищу с собой и кормил орла, чаще все же находился на свежем воздухе, вглядываясь часами в небо, где парила его птица, пугая морских чаек.

Первое время некоторые из купцов хотели было продать или о чем-либо сговориться с попутчиком, по своей всегдашней промысловой тяге, но быстро теряли интерес к, по-видимому, богатому, но замкнутому и молчаливому подростку, так как последний не произносил ни слова на все их заученные тирады, внимательно меряя говоривших взглядом, пробирающим до поджилок.

Вопрос: «Кто он?», часто мучил многих поначалу, но и к мальчику в скором времени привыкли, уже не заботясь о его прошлом. Мало ли их на свете богатых и… глупых, бросивших отчий дом на радость странствий и эфемерной свободе, тем более, что мальчик был почти незаметен, не доставлял проблем и особых забот… однако матросы на него все более и более косились.

Прошло уже две недели в пути, ночью капитан судна ориентировался по звездам, а днем сверялся с солнцем, так что путь пролегал более или менее по маршруту.

Накануне корабль заехал в один из попутных портов, где путешественники закупили воды и провизии. Мальчик остался верен себе, поэтому в порт не выходил, оставаясь все так же на палубе, наблюдая за небом.

Уже даже Еверий стал замечать, что члены экипажа все недоброжелательнее высказываются по поводу молодого пассажира, бросая на него недовольные взгляды. Но коль дело всегда заканчивалось тихим роптанием и одним лишь поворотом головы в сторону палубы, где сидел мальчик, то Еверий не придавал этому особого значения.

Путь продолжался…

Земли уже видно не было, как и оставленного позади порта, вновь только бескрайняя рябь безмолвного океана.

Вечером в один из однообразных дней к Еверию пришел капитан судна, чем-то очень встревоженный. В то время Еверий уже лег спать, услышав стук посетителя. Он недовольно скинул с себя покрывало, которым перед этим тщательно укутался, и направился к нежданному гостю, попутно вспоминая все ругательства и проклятия, известные по ту и эту сторону океана.

У него болела правая нога, а также уже довольно давно ныла проклятая спина в пояснице, поэтому он был в прескверном настроении.

Судно качалось в такт волнам, скрипя досками, и небольшой огонь, зажженный в лампе, предательски колыхался, разбрызгивая тени по серой каюте. Заметно пахло сыростью и крысиной шерстью.

Еверий раздраженно впустил капитана к себе, после того как последний сообщил, что причина визита веская и требует его внимания. Гость молча присел на один из стульев, пока Еверий медленно передвигался, чтобы зажечь дополнительную свечу, которую поставил в специальную выемку в центре стола. Торговец плеснул в кружку капитана ром и занял свое место неподалеку.

– Понимаете, уважаемый Еверий, ваш гость очень волнует мою команду, они его считают ни от мира сего!..– начал поздний визитер, представляющий из себя человека средних лет, с красными свисающими щеками, которые то и дело неестественно подпрыгивали из-за морской качки. Лицо капитана напоминало Еверию помидор с маленькими глазками. Губы капитана были толстыми, мясистыми, выдающимися вперед, а сальное и потное лицо испещрено следами оспы. Еверию был неприятен этот морской волк, но дела торговые не всегда согласовывались и шли в ногу с желаниями купца. Между тем капитан продолжал:

– Его молчаливость, взгляд, от которого холодеет все внутри, да и то, что он почти все время проводит на палубе, сильно нервирует моих ребят… Я, конечно, понимаю, что он просто дикарь, но мои ребята все же беспокоятся.

– Ну и что?– спокойно ответил на это купец.– Их тревога меня не волнует! Я им не за это плачу! Все это не такая уж диковинная вещь, чтобы из нее делать событие. Южане всегда были варварами. Но если они дают за проезд полновесные золотые, разве это имеет какое-либо значение. Я, как честный торговец, обязан выполнить все условия, включенные в наш с ним договор. Ограничения из-за его повадок и привычек не допустимы. Услуги должны и будут оказаны должным образом, ведь он ничего не нарушает и никому, в сущности, не мешает. Я деловой человек… Или вы предлагаете мне отказаться от золотых, капитан?!

– Ни в коем случае,– энергично замотал головой старый моряк, поднимая руки ладонями вперед.– Я все понимаю, н-но…– начал заикаясь капитан, и затем, выпив залпом кружку с ромом, продолжил более спокойно, но так же взволнованно, как и прежде: – Ведь его считают виноватым в том, что он приносит несчастья кораблю.

Тут Еверий невольно удивился и его брови поползли вверх. Такое он слышал впервые.

– Просто такая погода на всех действует угнетающе! Да, тем более что этот мальчик все время на виду у команды… ну и еще…– вдруг сказал капитан, заговорщицким голосом.– Мои ребята, люди небогатые, выросшие в трущобах, половина из них банальные разгильдяи и, откровенно говоря, бандиты. Не по ремеслу, конечно, а по призванию. Ну, вы меня понимаете!

Капитан противно захихикал, отчего его лицо приобрело еще более отвратительный вид.

– Они не трогают торговцев, так как я им за это оторву голову и в первом же порту доложу куда следует!.. Но вот ваш попутчик совсем другое дело, он может пострадать, тем более всем известно о его богатстве, а также его палка…

– Не понимаю? Хм-м…– прервал словоохотливость капитана Еверий.– Погода действительно последнее время выдалась не из лучших, но это не такая уж и проблема, ведь она испортилась недавно, а мальчик с нами в пути с самого начала. Я думаю, что вскоре ветер подует в наши паруса, и предрассудки неотесанных болванов развеются. И что ты говорил про «палку»?.. Что ты имеешь в виду?– переспросил купец.– Причем здесь она?

– Так вот, в палку… в рукоятку этой палки, которую повсюду таскает этот пацан, вделан огромных размеров рубин, алый как кровь. Мой помощник увидел это мельком, рассказал за выпивкой приятелям, и сейчас они могут отправиться за добычей… и натворить дел!..

– Так что ты сразу не начал с этого?– взорвался Еверий, вставая и намереваясь броситься на палубу, но капитан неожиданно его остановил, осторожно схватив за руку.

– Не нужно,– заикаясь стал то ли говорить, то ли умолять капитан,– они пьяны… и могут начудить… лучше оставить все как есть, завтра ребятки протрезвеют, осознают, тогда и поговорим с ними, не сейчас… сейчас они и вас не пожалеют!.. Лучше переждать бурю, отдать им мальца, ведь он, по сути, никто для нас! Пусть забирают его добро, а завтра все решим, может и нам что перепадет…– при последних словах капитан зловеще улыбнулся.

Только сейчас Еверий стал понимать, к чему клонит этот человек и почему, собственно, так неожиданно пришел к нему. Капитан был соглядатаем в этом гнусном преступлении, а возможно и зачинщиком. Он намеревался уговорить Еверия, который нанял судно, молчать. Наверняка с его товарищами, купцами, разговор уже состоялся, осталось «уболтать» теперь только его – Еверия.

В это время сверху донеслись крики.

– Ну, началось,– продолжая улыбаться, сказал капитан, и еще больше обнажил свои гнилые, объятые болезнью зубы.– Все будет скоро кончено, уважаемый, только не волнуйтесь… давайте лучше выпьем, посидим, поговорим… а это скоро закончится, а потом все решим… потом… потом все будет решено за нас!..

Комнату вновь озарила улыбка, которая раздражала купца все больше и больше, от нее разило спиртным и кровью.

Из всего, что было сказано в этой каюте, Еверий понял, что мальчик не жилец. Даже если они его не убьют в момент разбоя, им нужно будет замести следы, а для этого они либо выбросят еще живого, но раненного парня за борт, чтобы не марать рук самим, либо предварительно перережут глотку несчастному прямо на судне и опять же скормят тело акулам и чудовищам океана.

Мальчик нигде не записан как пассажир, не числится в судовом журнале и ни в одном порту, его никто не видел, чтобы наверняка запомнить, и если будут искать,– ну хотя бы, предположим, родственники,– то ничего так и не обнаружат. Мальчик без сомнения богат, Еверий понял это в тот момент, когда мальчик расплачивался с ним за проезд, видимо, это не укрылось от алчных матросов и капитана.

Судьба мальчишки решена, а завтра капитан обнаружит, что один пассажир таинственным образом пропал, поэтому добро мальчика нужно будет поделить между всеми, в том числе и Еверием, чтобы он молчал, а в противном случае пропадут двое. Лишней огласки капитану не нужно, поэтому он и пришел договориться с торговцем, пока, вероятно, «по-доброму».

Торговцы сами по себе люди не всегда честные: порой их руки случайно, а порой преднамеренно мараются о темные делишки, которые приносят барыш; порой их торговля только на том и строится, как на устранении конкурентов, каким-либо известным и неизвестным способом – яды, подосланные убийцы, стрела наемника, злая магия, а чаще всего, якобы, несчастные случаи.

Устранение неугодных иногда заканчивается простым запугиванием, а иногда кровью и навсегда поломанными судьбами. Страдают и вполне неповинные люди – семьи конкурентов, их деловые партнеры, случайные прохожие, которым не посчастливилось попасть под боевую волшбу или стрелу.

Еверий, как представитель торговой братии, знал обо всех нелегальных способах, на которые могли пойти его коллеги по цеху, но пользоваться ими он не спешил. Изучал же он их лишь для того, чтобы быть готовым, ведь известно, что если у тебя есть информация, то ты уже наполовину победил.

Торговец, хладнокровно выслушав собеседника, молча подошел к своему скарбу, открыл дубовый сундук, из которого вытащил металлическую дубину, изготовленную ему одним искусным кузнецом в далекой восточной стране за целых сорок серебреников. Дубина имела шипы, была громадна, как раз по фигуре ее обладателя.

Капитан, сначала подумав, что купец полез за выпивкой, очень обрадовался, а затем его лицо исказил испуг, когда он увидел аргумент, ничего хорошего ему не суливший.

– Что это вы?.. Уважаемый…

Еверий приблизился к гостю, и, ничего не ответив, со всего размаха влепил кулаком по красному лицу. Щеки капитана вздрогнули несколько раз, прежде чем морской волк, перелетев через стул, рухнул навзничь и больше не поднимался. Алая струйка крови брызнула по каюте.

– Я вам покажу, как грабить честный народ, разбойники,– яростно проревел Еверий, обращаясь к потерявшему сознание капитану.– Я вам покажу, как марать мою честь. Ребенка вздумали погубить из-за золота, никчемные изверги! Я вам покажу, как меня в зверя превращать! Я вам покажу, как впутывать меня в ваши дрянные интрижки! Мне кровавого золота не надо!!!– уверенно произносил Еверий скороговоркой, крепко сжимая в руке свое оружие и поднимаясь наверх к палубе.

Честь, братство и добродетель – для нашего купца были не пустым звуком. Он сугубо важно к этому всегда относился, порой даже в ущерб себе.

Небольшой коридор, слабо освещенный одним факелом, ознаменовался вонью протухшей рыбы. В конце коридора была лестница, состоящая всего лишь из семи изношенных ступеней, которые вели на палубу.

В этом коридоре из небольших кают, сделанных для гостей, а также для самого капитана, Еверий чувствовал себя как орк в панцире паладина – слишком узко, мерзко и совсем неудобно, так как не могла развернуться его дородная фигура.

Выйдя наверх, он первым делом увидел, к своему изумлению, лежавшие на палубе тела пятерых человек, разрубленных на части. Руки, ноги, наконец, туловища и головы бедолаг валялись вперемешку отделенные друг от друга, залитые алой человеческой кровью.

Первое время Еверий был ошеломлен таким видом, но быстро взял себя в руки, выучка и закалка старого воина брала свое.

Впереди он заметил испуганных и толпившихся людей, являвшихся матросами-заговорщиками, а напротив них стоял пассажир, тот самый мальчик, только взгляд у него был яростный.

Вдруг, один из матросов, обреченно развернувшись, побежал в сторону прохода к каютам, надеясь таким образом укрыться от противостояния, но мальчик не дал ему этого сделать,– молниеносно вытащив нож из-под плаща и кинув его в беглеца. Смертельное оружие безошибочно нашло свою цель, и обмякшее тело повисло на руках у купца, издавая предсмертные хрипы.

– Очень быстро и профессионально!– тут же отметил про себя Еверий, осторожно укладывая убитого на пол.

В руках у мальчишки был длинный странный меч, такой Еверий видел впервые. Оружие было узкое, прямое и имело двустороннюю заточку. Этот клинок отражал собой какую-то неуловимая легкость, пропорциональность.

– Но откуда он его взял?– снова подумал купец.

Ответ на вопрос предстал перед ним почти сразу. Еверий увидел подле ног мальчика ту самую палку, с которой он все это время ходил по судну. Рукоять палки была сейчас рукоятью меча, значит, палка служила чем-то вроде ножен, скрывая в себе заточенное и смертоносное лезвие.

– Очень тонкое,– раздумывая уже вслух, произнес Еверий, внимательно оглядывая меч.– Как оно не сломалось от ударов тяжелых сабель матросов?

Тем временем, пока купец предавался рефлексии и анализу, пассажир действовал, собирая свою жатву.

Он снял плащ и под ним оказалась простая темно-синяя одежда, удобная для быстрых движений и местами обшитая мягкой кожей. Опоясывающий ремень был снабжен отсеками, в которые были вдеты несколько метательных ножей, а также кинжал с изогнутым односторонним лезвием.

Четверо матросов с обнаженными саблями, не дожидаясь нового маневра мальчика, попытались подойти к нему с разных сторон, но каких-то пара верных и неуловимых движений, и их окровавленные туши упали на пол, отдаваясь глухим ударом при соприкосновении с деревом.

Началась паника, все матросы разбежались в разные стороны от методичного убийцы, а мальчик кинулся за ними, видимо решив истребить каждого, кто был причастен к нападению.

Снова едва видимое движение мечом, и двое тел вновь упало в предсмертной агонии. Он попадал только в жизненно важные органы, нанося удары наверняка. Каждый взмах оружием неминуемо заканчивался чьей-то гибелью. Мальчик выкашивал своих противников, словно сама смерть, невзирая на все их попытки защититься.

Опешивший от увиденного Еверий, стоял как истукан, но, когда прямо перед ним мелькнуло, словно молния, тонкое лезвие меча, разрезав наполовину матроса, пробегавшего рядом, он все же пришел в себя.

Капли крови, человеческий то ли вздох, то ли крик, смесь самых разнообразных запахов, а также глаза погибшего, напомнили купцу давно минувшие дни, когда смерть бродила рядом с ним на поле брани, как самый верный из попутчиков.

– Зачем?..– невольно вырвалось у него из груди, и голос его почему-то ему самому представился ненатуральным, чужим, так как в нем был страх.

Еверий сразу же разозлился на себя за слабость. Мирская жизнь расслабила его, сделала неподготовленным к жестоким вывертам судьбы.

Он поудобнее схватил дубину, поднял над собой и бросился к мальчику, который двигался неподалеку словно тень. Купцу удалось отбить очередной выпад подростка, который грозил смертью еще одному, спасавшемуся от кары, бедолаге.

– Не нужно!.. Хватит!!!– властно гаркнул могучий торговец, но мальчик, распаленный схваткой, уже смотрел на купца, как на нового врага.

Глаза этого молодого человека, как показалось Еверию в ту секунду, были опустошены. Мальчик весь дрожал и был бледен как морская пена.

– Парень не надо,– уже не так уверенно начал купец, стараясь успокоить подростка.– Хватит на сегодня смертей! Они уже поплатились за корысть! Они больше не будут нападать на тебя, но ты должен остановиться!

Слова не возымели эффекта, мальчик шел к купцу, пропуская мимо ушей любые увещевания. Еверий понял, что боя не избежать. Он вовремя приподнял свою дубину, чтобы почувствовать, как по ней тут же вихрем пронеслось тонкое лезвие, отрезав от цельного куска металла значительный ломоть.

– Да как такое может быть?– всполошился торговец, разглядывая поврежденную дубину. Между тем, мальчик не дал ему возможности передохнуть. Снова раздался звон металла, и еще одна часть дубины отлетела в сторону.

Только тут Еверий осознал, что с мальчуганом ему не совладать. Третий удар был почти у самой шеи торговца, но купец с величайшим трудом смог все же его немного парировать. Лезвие голодного до смерти меча южанина со скрежетом отскочило, оставив на шее купца алую линию.

Мальчик неотвратимо надвигался на Еверия, а купец пятился назад. Пот лился рекой, горло пересохло, руки уже начали уставать, а спина предательски начала ломиться, отдаваясь ноющей болью при каждом рывке, дыхание же стало подводить гораздо раньше – оно было прерывистым и тяжелым.

Еверий стоически переносил неудобства и продолжал держать свою дубину так, чтобы в нужный момент отбить выпад молодого пассажира, стремившегося отсечь голову купца. Спасения ждать было неоткуда, надежда на благополучный исход постепенно таяла: мальчик не выказывал признаков истощения и, по-видимому, не собирался останавливаться.

Еверия охватила паника, а за ней пришло и отчаяние. В этот момент он проклинал всех: и жадного капитана с его командой, и мастеров, что изготовили для него эту дубину, которая под натиском тонкого лезвия мальчика превращалось в обрубок, и богов, которые подбросили ему такое испытание. Смерть неминуемо приближалась, и времени оставалось совсем мало.

Торговец за свою жизнь побывал во многих переделках, везде ему сопутствовала удача или он добывал ее сам, своими собственными руками, но не в этот раз. Даже его разносторонний и богатый опыт не помогал в этой критичной ситуации, справиться с которой без внешней помощи у него не получалось.

Когда он что-то хотел предпринять, мальчик тут же об этом догадывался и пресекал всякие попытки маневра. Однако, Еверий, наконец, решился и нанес первый свой удар, и… и дубина разлетелась на мелкие части, превращаясь в невзрачный ошметок. Несколько верных разрезов мальчика и куски металла отделились от основной части дубины, купленной у отличного, как его уверяли, кузнеца.

– Да кто он такой?– пронеслось в голове у купца перед тем, как лезвие мальчика остановилась в миллиметре от его горла.

Мальчик остановился не оттого, что ему стало жалко купца, и не оттого, что он проявил сострадание, свойственное многим людям, просто в это самое мгновение с неба, словно птица счастья всех странствующих торговцев, и Еверия в частности, спустился огромный серый орел, приземлившийся на плечо мальчика. Когти хищника впились в тело южанина, и он словно очнулся от сна.

Подросток убрал свой меч от горла купца и осмотрелся по сторонам. Птица тут же взлетела в небо, укрываясь в его чертогах, а мальчик неторопливо сложил свое орудие обратно в палку, предварительно протерев лезвие о одежду ближайшего трупа. Затем все так же неторопливо забрал метательные ножи, которые без промаха настигли своих жертв, после чего надел свой ранее брошенный плащ, валявшийся у мачты.

Еверий, а также оставшаяся часть матросов, попрятавшихся в различных местах палубы, были неподвижны, их испуг еще не прошел.

Мальчик двигался спокойно, уверенно, но медленно, словно собирая багаж перед путешествием. Эта медлительность и кажущаяся вялость уже никого не могли ввести в заблуждение, мальчик был мастером владения как мечом, так и другими видами оружия, имеющимися в его скудном арсенале.

Когда этот ребенок, закончивший забирать свое оружие, хотел было уйти в каюту, расположенную в том самом коридоре, в котором жил и Еверий, на палубе появился один из обезумевших матросов, которому схватка торговца позволила скрыться в чреве корабля. Матрос держал в руке арбалет.

– Умри-и-и-и, чудовище!– заорал он.

Звякнула струна и стрела полетела в цель, но резкий удар коротким кинжалом, тем самым, который был недавно на поясе мальчика, отправил разрубленную стрелу на пол. Еверий даже не увидел этого движения, не заметил мелькания лезвия, все произошло мгновенно. Обезумевший матрос упал на колени и зарыдал, а мальчик, словно ничего не произошло, направился в каюту.

Палуба, полная трупов и крови, представляла печальное и пугающее зрелище. Из-за туч вышел тонкий месяц.

2.

– Слава Всевидящему Аларю,– тихо произнес Еверий, обращаясь к самому себе, предварительно заперев дверь каюты,– с его божественной помощью, я все же выжил!

Он тут же потрогал шею, на которой остался след в виде кровоточащей линии.