Текст книги "Хроники Известного космоса (сборник)"

Глаз осьминога

Это был колодец.

Генри Бедросян и Кристофер Луден склонились над краем и заглянули в ослепительную черноту. Позабытый мотоцикл стоял в сторонке на мелком, как тальк, песке чудесного розового цвета, что тянулся в бесконечность к плоскому горизонту, постепенно перенимая цвет неба. Небо было кроваво-алым. Так мог бы выглядеть огненный закат в Канзасе, но крошечное солнце все еще стояло в зените. Полупрозрачные граненые блоки, составлявшие устье колодца, казались святотатством на фоне дикой и смертельно-ядовитой пустыни, которой на самом деле и был Марс.

Колодец возвышался на четыре фута над поверхностью пустыни, почти правильный круг с диаметром около трех ярдов. Он был сложен из шершавых, изъеденных временем блоков высотой в один фут, шириной в пять дюймов и толщиной, вероятно, тоже в фут. Из какого бы материала они ни были высечены, в их глубине как будто играло голубое пламя.

– Он такой человеческий! – сказал Генри Бедросян, и в голосе слышалось изумленное разочарование, отразившееся на темном, словно бы тоже высеченном из камня лице.

Крис Луден понял, что он хотел сказать.

– Это естественно. Колодец так же прост, как рычаг или колесо, в нем мало что можно изменить. Ты обратил внимание на форму камней?

– Да, они странные. Но их тоже мог бы создать человек.

– В таких условиях? Вдыхая окись азота и запивая ее красной дымящейся кислотой? Но… – Крис глубоко вздохнул. – К чему жаловаться? Это жизнь, Гарри![3]3
  Так Луден называет Бедросяна.


[Закрыть] Мы обнаружили разумную жизнь!

– Нужно рассказать Эйбу.

– Правильно.

Однако они еще долго не двигались с места, стоя над колодцем в своих ярко-зеленых скафандрах на фоне розового песка, уходящего к багровому горизонту, и вглядываясь в манящую темноту на дне. Затем вернулись к марсоходу и забрались в него.

Спускаемый аппарат стоял строго вертикально, как огромная стальная шариковая ручка. Нижняя ступень с тремя расходящимися в стороны посадочными опорами включала твердотопливный ракетный двигатель и грузовой трюм, уже опустевший на две трети. Верхняя предназначалась для возвращения на орбиту. Далеко за изгибом дюны белым пятном маячил отброшенный тормозной парашют.

Марсоход – знаменитый двухместный мотоцикл с большими толстыми шинами и множеством специальных приспособлений – пристроился рядом с посадочной опорой. Генри выскочил из него и поднялся в кабину, чтобы вызвать Эйба Купера, оставшегося в орбитальном корабле. Крис Луден забрался в трюм и долго копался там, пока не отыскал в беспорядочной куче разнообразных полезных предметов моток веревки, металлическое ведро и тяжелый геологический молоток, прошедший антикоррозионную обработку. Крис сбросил все это поближе к марсоходу и спрыгнул сам.

– Посмотрим, посмотрим, – бормотал он под нос.

По трапу из кабины спустился Генри.

– Эйб рвет и мечет, – сообщил он. – Говорит, если не будем докладывать ему каждые пять минут, он сам сюда прилетит. Эйб хочет знать, каков возраст колодца.

– Я тоже, – помахал молотком Крис. – Отколем кусочек и проведем анализ. Идем.

Колодец находился в полутора милях от корабля и сливался по цвету с окружающей пустыней. Они могли бы запросто не найти его, если бы не оставили метку.

– Для начала давай узнаем, какая там глубина, – предложил Луден.

Он привязал конец веревки к ручке ведра, поместил туда молоток и опустил в колодец. Стоя в жуткой сверхъестественной тишине марсианской пустыни, они прислушивались… Веревка почти кончилась, когда ведро ударилось обо что-то. Через мгновение донесся слабый всплеск. Генри заранее разметил веревку, чтобы можно было определить глубину. Получалось около трехсот футов.

Они подняли ведро, до половины заполненное мутной маслянистой жидкостью.

Крис передал его напарнику:

– Гарри, хочешь сам провести анализ?

Смуглокожий Генри вздернул острую бородку и усмехнулся:

– Предоставляю эту честь тебе. Мы оба прекрасно знаем, что это такое.

– Разумеется, но анализ все равно нужен.

Они разыграли на пальцах, кому этим заниматься. Генри проиграл. Он отправился назад к кораблю, раскачивая ведро в руке, так что жидкость выплескивалась через край.

Камень, из которого был сложен колодец, напоминал кварц или даже какой-то особый мрамор без жилок. Сильно выветрелый, он был и старательно отполирован мелким марсианским песком. Крис Луден выбрал подходящий блок и ударил по нему молотком в том месте, где, как ему показалось, была трещина.

Он успел ударить еще два раза, прежде чем молоток превратился в бесформенную массу.

Луден повертел молоток в руках, разглядывая смятые и закругленные кромки. В голубых глазах застыло озадаченное выражение. Он понимал, что правительство могло сколько угодно экономить на весе оборудования, но только не на его качестве. Доставка этого молотка на Марс стоила десятки тысяч долларов, и он должен быть изготовлен из самой прочной легированной стали. Значит…

Он приподнял голову, пробуя на вкус безумную идею.

– Гарри!

– Да?

– Как у тебя дела?

– Я как раз захожу в шлюз. Дайте мне пять минут на то, чтобы определить, что это вещество – азотная кислота.

– Хорошо, но у меня к тебе еще одна просьба. Ты не потерял свое кольцо?

– Алмазную подкову? Нет, конечно.

– Тогда прихвати его с собой, но надень поверх скафандра. Не забудь: поверх скафандра.

– Подожди, Крис. Это очень дорогое кольцо. Почему бы тебе не воспользоваться своим?

– Как же я сам не догадался! Сейчас сниму скафандр и… Ох, что-то шлем никак не отстегивается.

– Стой-стой, я все понял.

Послышался щелчок отключаемой рации.

Луден присел, поджидая напарника.

Солнце сползало к горизонту. Они совершили посадку вчера вечером, незадолго до заката, и успели заметить, как быстро пустыня меняет цвет с розового на непроглядно-черный и как мало света дают крохотные луны. Но до заката оставалось еще четыре часа.

Дюны по-прежнему изгибались дугами такой правильной формы, как будто были созданы человеком. По какой-то неведомой причине ветер здесь дул в одном направлении, словно земные пассаты. Казалось, дюны с неторопливостью улитки ползли вслед за ветром.

Сколько лет тем камням за спиной? Если это и в самом деле… Глупая, странная идея, но Крис не вызвался бы лететь на Марс, не будь он хотя бы наполовину романтиком. Если это и в самом деле алмазы, значит они ужасно старые, раз так износились под воздействием обычного песка. Они намного старше пирамид и годятся в отдаленные предки самому Сфинксу. Наверное, раса, создавшая колодцы, давно исчезла. Многие писатели-фантасты предполагали, что марсиане вымерли. Может, когда-то в этих колодцах действительно была вода.

– Алло, Крис?

– Я здесь.

– Это и правда азотная кислота, грязная и не слишком крепкая. В следующий раз можешь поверить мне на слово.

– Гарри, нас сюда послали не для того, чтобы выдвигать гениальные гипотезы. Их было достаточно, пока строили корабль. Мы здесь для того, чтобы установить факты, правильно? Правильно.

– Буду через десять минут, – ответил Генри и со щелчком отключился.

Взгляд Лудена бесцельно бродил по пустыне, но затем что-то привлекло его внимание. Одна из дюн имела неправильную, несимметричную форму – дуга переходила в пологий вытянутый рукав. Она выделялась на фоне других, как груша среди яблонь.

В запасе у Лудена оставалось десять минут, а идти до дюны было не так уж и далеко. Он встал и направился к ней.

Остановившись возле дюны, Луден оглянулся. Колодец был отлично виден, и расстояние оказалось намного меньшим, чем он решил поначалу. Близость горизонта сбила его расчеты.

Покатый склон дюны поднимался вверх на четырнадцать футов.

Что нарушило ее форму? Может, просто скала, не настолько высокая, чтобы ее острая вершина поднималась над песком. Нужно будет потом проверить эхолокатором.

Скала должна находиться под этим рукавом.

– Крис, где тебя черти носят?

Луден подскочил от неожиданности. Он совсем забыл о Генри.

– Посмотри строго на юг от колодца, и увидишь меня.

– Почему ты не остался на месте, придурок? Я уже решил, что тебя занесла песчаная буря.

– Извини, Гарри. Меня тут кое-что заинтересовало.

Луден с озабоченным видом остановился на искривленном рукаве дюны и добавил:

– Попробуй поцарапать какой-нибудь блок колодца своим кольцом.

– Дурацкая затея, – усмехнулся Генри.

– А ты все-таки попробуй.

В тишине Луден ощутил дыхание ветра и посмотрел вниз, на песок, пытаясь представить себе, что за преграда остановила его здесь. Не обязательно что-то большое, и не в глубине, а с наветренной стороны… В начале изгиба… вон там.

– Крис, я поцарапал его. Очень отчетливая царапина. Так что он легко поддается… Упс! А-а-а! Крис, ты обречен! Только смерть спасет тебя от моего гнева!

– Что тебя так расстро…

– Мой бриллиант! Я испортил его!

– Не переживай. Ты можешь получить вместо него миллион других только из одного блока этого колодца.

– Предположим, ты прав. Но нам понадобится лазер, чтобы отрезать его. И они могли использовать алмазную пыль вместо цемента. Сколько понадобится топлива, чтобы перевезти…

– Гарри, у меня к тебе просьба… Подгони…

– Последняя твоя просьба обошлась мне в три тысячи долларов.

– Подгони марсоход сюда. Я хочу устроить небольшие раскопки.

– Жди.

Через минуту марсоход остановился вплотную к зеленому скафандру Криса. Судя по улыбке Генри, царапина на бриллианте не оставила шрама в его душе.

– Где будем копать?

– Прямо тут, где я стою.

Марсоход был оборудован двумя вертикальными пневмореактивными двигателями для преодоления высоких препятствий. Под днищем машины располагался вместительный резервуар, куда воздух закачивался насосом прямо из марсианской атмосферы. Генри включил двигатели и завис над тем местом, где стоял Крис, поерзав немного по сиденью, чтобы уравновесить машину. Крис отошел в сторону, но Генри с усмешкой удвоил напор струи, так что напарника обдало песком. Через полминуты давление ослабло, и Генри пришлось приземлиться. Марсоход задрожал, снова наполняя резервуар сжатым воздухом.

– Не люблю задавать лишних вопросов, – сказал Генри, – но для чего мы это делаем?

– Там, внизу, что-то твердое, и я хочу его выкопать.

– Ну хорошо, если, конечно, ты уверен, что точно определил место. Иначе можем полгода даром потратить.

Они потратили даром три минуты, молча наблюдая за тем, как марсоход закачивает воздух в резервуар.

– Эй, – снова заговорил Генри, – как, по-твоему, мы можем подать заявку на это месторождение алмазов?

Крис Луден, сидевший на крутом склоне дюны, глубокомысленно почесал заднюю часть шлема:

– А почему бы и нет? Мы не встретили здесь ни одного живого марсианина, так что никто, кроме нас, не может претендовать на него. Разумеется, мы имеем право подать заявку; в самом худшем случае нам просто откажут.

– Еще одна деталь. Я не хотел говорить, пока ты сам не увидишь, ну да черт с ним. Один из блоков весь покрыт царапинами.

– Они там все такие.

– Не совсем. Это очень глубокие царапины, и все они проведены под наклоном в сорок пять градусов, если только у меня не разыгралось воображение. Они слишком тонкие, чтобы утверждать наверняка, но я думаю, что это какие-то письмена.

Не дожидаясь ответа, Генри поднялся в воздух на реактивных двигателях. В этом деле он был мастер и напоминал сейчас балетного танцора. Сам он мог шевелиться, ища равновесное положение, но машина висела в воздухе неподвижно.

Что-то появилось из-под песка. Но вовсе не скала.

Это было нечто напоминающее современную скульптуру, бесполезную и бессмысленную, но в то же время по-своему красивую. Нечто, раньше бывшее механизмом, а теперь превратившееся в ничто.

Генри Бедросян завис над конической ямой, которую вырыли его двигатели. Артефакт почти очистился от песка. Следом за ним показалось еще что-то.

Мумия.

Марсоход плавно снизился на последних запасах сжатого воздуха. Когда Генри выпрыгнул из него, Крис уже спускался по коническому склону ямы.

Мумия была гуманоидом, ростом приблизительно в четыре фута, с длинными руками, хрупкими сужающимися пальцами и, в полном соответствии со сложившимися представлениями, непропорционально большим черепом. Подробностей было не разглядеть, до такой степени все ссохлось и истерлось. Крис не смог даже точно определить, сколько пальцев у гуманоида. На одной руке сохранились два, на другой – только один, и вдобавок плоский оттопыренный большой палец. На ногах пальцев вообще не было. Существо лежало лицом вниз.

У артефакта, теперь полностью освобожденного от песка, можно было разглядеть больше деталей. Только эти детали казались бессмысленными. Толстые изогнутые металлические прутья, тонкие закрученные провода, два больших погнутых кольца с какой-то полусгнившей тканью, прицепившейся к ободам.

И тут в голове у Генри что-то переключилось, и он объявил с той же легкостью, с какой разбирался во всевозможных схемах и приборах:

– Это велосипед.

– Ты с ума сошел.

– Нет, ты присмотрись. Колеса очень большие и…

Это был фантастически уродливый велосипед: колеса около восьми футов в диаметре, низкое седло, рассчитанное на карлика, система шестеренок с очень низким передаточным отношением, заменяющая цепь. Седло располагалось почти вплотную к заднему колесу, а искореженный руль крепился к втулке переднего. Какая-то сила смяла механизм, как мужская рука сминает пачку сигарет, а затем азотная кислота разъела металл.

– Хорошо, это велосипед, – согласился Крис. – Велосипед Сальвадора Дали, но все-таки велосипед. Наверное, они во многом были похожи на нас, а? Велосипеды, каменные колодцы, письменность…

– Одежда.

– Где?

– Она наверняка была. Видишь, его торс поврежден меньше. Можно даже разглядеть морщины на коже. Одежда защищала его, пока совсем не сгнила.

– Возможно. И он разрушает все наши теории об исчезнувшей расе. Ему не может быть больше нескольких тысяч лет. Скорее, даже сотен.

– Значит, они все-таки пьют азотную кислоту. Что ж, партнер, мы пролетели с алмазным месторождением. Судя по всему, у него есть живые наследники.

– Не стоит рассчитывать на то, что они в точности похожи на нас. Все, что мы нашли, – одежда, письмена, колодец, – все это разумные существа просто обязаны были изобрести. А двуногое строение тела можно объяснить параллельной эволюцией.

– Параллельной эволюцией? – переспросил Генри.

– Возьми, например, глаз осьминога. Он совпадает по строению с человеческим глазом. Тем не менее осьминог даже отдаленно не похож на человека. Для большинства сумчатых можно найти близнецов среди млекопитающих. Ладно, давай попробуем поднять его.

Любой археолог со спокойным сердцем расстрелял бы их за это.

Мумия оказалась легкой и сухой, как пробка, и, похоже, не собиралась разваливаться на части прямо у них в руках. Они надежно привязали тело к багажному ящику и забрались в марсоход. Крис возвращался назад медленно и очень осторожно.

Крис Луден поставил ногу на первую ступеньку трапа и поправил мумию на левом плече.

– Нужно опрыскать его пластиком перед взлетом, – сказал он. – У нас же должен быть спрей?

– Что-то не припомню. Давай лучше сфотографируем его, пока он не развалился.

– Правильно. В кабине есть камера.

Крис поднялся по трапу, а вслед за ним и Генри. Они без происшествий доставили мумию к воздушному шлюзу.

– Я вот что подумал, – начал Генри. – Та азотная кислота не была разбавленной, но все-таки в ней содержалось немного воды. Может быть, биохимия этого парня устроена так, что он поглощал воду из кислоты.

– Дельная мысль.

Они бережно опустили мумию на груду одеял и принялись искать камеру. После пяти минут безуспешных поисков Крис демонстративно постучал головой об стену.

– Я брал ее вчера, чтобы снять закат. Она в грузовом трюме.

– Ну так принеси ее.

Генри остался в воздушном шлюзе, наблюдая, как Крис спускается по лестнице. Через мгновение он уже выскочил из трюма с висевшей на плече фотокамерой.

– Я тут тоже подумал, – сказал Крис, но голос, казалось, донесся откуда-то со стороны, а не от его поднимающейся фигуры. – Вряд ли алмазы встречаются здесь в таком уж изобилии, и вырезать из них блоки, видимо, было непросто. Почему именно алмазы? И зачем нужна была надпись на колодце?

– Какие-то религиозные причины? Возможно, марсиане поклоняются воде.

– Именно так я и подумал.

– Не сомневаюсь. Эта идея так же стара, как гипотеза Лоуэлла[4]4
  Персиваль Лоуэлл – американский астроном и математик, выдвинувший гипотезу о существовании на Марсе развитой цивилизации.


[Закрыть].

Крис поднялся наверх. Они зашли в шлюз и подождали, пока закончится цикл санитарной обработки.

Наконец внутренняя дверь шлюза открылась. Оба астронавта уже сняли шлемы и одновременно почувствовали запах. Резкий и приторный. От древнего трупа поднимались клубы густого дыма.

Генри среагировал первым. Он кинулся в кухонный отсек к пароварке. В ней еще оставалось немного воды; Генри схватил ее и плеснул водой на тлеющую марсианскую мумию, свободной рукой открывая кран, чтобы набрать еще.

Мумия вспыхнула, подобно бомбе с напалмом.

Генри отпрыгнул в сторону и протаранил головой что-то твердое и плоское, так что искры из глаз посыпались. Он упал, но тут же попытался встать, смутно осознавая, что нужно сделать что-то срочное, но так и не вспомнив, что именно. Он увидел, как Крис, все еще не снявший скафандр, метнулся навстречу разноцветному пламени, ухватил мумию за лодыжки, зашвырнул в воздушный шлюз и нажал на кнопку «Полный цикл обработки». Внутренняя дверь с шумом захлопнулась.

Крис склонился над Генри:

– Где болит? Гарри, ты можешь говорить? Можешь шевелить руками?

Генри попытался выпрямиться:

– Со мной все в порядке.

Крис облегченно вздохнул и вдруг расхохотался.

Слегка пошатываясь, Генри поднялся на ноги. Голова раскалывалась от боли. Запах в кабине не был совсем уж невыносимым, и кондиционер жужжал, старательно очищая воздух. Красноватый дым вытекал через открытую наружную дверь шлюза.

– Почему он взорвался? – спросил Генри.

– Из-за воды, – ответил Крис Луден. – Ну и диковинная же у него биохимия! Хотел бы я взглянуть на его живого сородича.

– А как же колодец? Они пользовались водой.

– Да, пользовались. Еще как пользовались, черт возьми. Я ведь тебе рассказывал, что глаз осьминога практически не отличается от человеческого?

– Рассказывал. Но колодец остается колодцем, правильно?

– Только, Гарри, если он не служит крематорием. Да и как могло быть иначе? На Марсе нет огня, но вода способна полностью разложить труп. И я бы не отказался узнать, какие прощальные слова здешние гробовщики вырезают на алмазных блоках для своих клиентов. Самое твердое из всех веществ, известных людям и марсианам! Почти вечный памятник дорогим усопшим!

Как умирают герои

Только полная беспощадность помогла бы Картеру выбраться с базы живым. Никто из бегущей за ним толпы не остался охранять марсоходы, потому что Картеру понадобилось бы слишком много времени, чтобы пройти через грузовой шлюз. Они прекрасно понимали, что легко перехватят его там. Зато у пешеходного шлюза охрану выставили, надеясь, что Картер сунется именно туда. Возможно, так и нужно было сделать, потому что, если бы Картер успел закрыть у них перед носом первую дверь, автоматическая система безопасности не позволила бы снова открыть ее до тех пор, пока он не окажется во второй камере, и так далее до самого выхода наружу. А сев в марсоход, он сам угодил в ловушку.

Под куполом было достаточно места для маневра. К этому моменту не успели установить и половины сборных домов, так что бо́льшая часть территории базы оставалась свободной. Лишь кое-где на ровном оплавленном песке стояли штабеля пенопластовых стен, полов и перекрытий. Но в конце концов Картера все равно поймали бы. Преследователи уже заводили второй марсоход.

Однако они не ожидали, что Картер рискнет прорываться прямо сквозь купол.

Марсоход покачнулся, но тут же выправился. Вырывающийся наружу воздух ревел вокруг, поднимая облако мелкого песка и отбрасывая его в ядовитую атмосферу. Картер с усмешкой оглянулся. Теперь они умрут, все до единого. Кроме него, все остальные без скафандров. Через час он вернется и заделает разрыв купола. А потом придумает душещипательную историю, чтобы рассказать ее тем, кто прилетит на следующем корабле.

Картер еще раз оглянулся и нахмурился. Что они задумали?

Не меньше десяти человек, с трудом удерживаясь на ногах под напором ветра, подняли пенопластовую стену, развернули вертикально и отпустили. Ветер подхватил ее и с громким хлопком прижал к куполу, закрывая десятифутовый разрыв.

Картер остановил марсоход, решив посмотреть, что произойдет дальше.

Никто не задохнулся. Воздух больше не вырывался с ревом из купола, а тихо шипел, просачиваясь в щели. Обитатели базы спокойно и тщательно упаковались в скафандры и один за другим пошли в переходный шлюз, чтобы починить купол.

Второй марсоход въехал в грузовой шлюз. Третий и последний тоже начал подавать признаки жизни. Картер развернулся и помчался прочь.

Марсоход способен развить скорость двадцать пять миль в час. У него три колеса с широкими шинами, установленные на пятифутовых консолях. Если колеса не смогут преодолеть какое-то препятствие, под днищем расположены два вертикальных двигателя, работающих на сжатом воздухе. Мотор и воздушный компрессор питаются от аккумуляторов «Литтон», дающих десятую часть от энергии той бомбы, что была сброшена на Хиросиму.

Картер подготовился к бегству так тщательно, как только мог за столь короткое время. Он прихватил полный запас кислорода – в багажнике лежали двенадцать баллонов, рассчитанных на четыре часа каждый, и еще один баллон стоял у него в ногах. Аккумуляторы были заряжены почти полностью, так что воздух закончится гораздо раньше, чем энергия. Когда преследователи отстанут, воздуха в дополнительном баллоне как раз хватит, чтобы вернуться к куполу.

Кроме его марсохода и тех двух, что гнались за ним, другого транспорта на Марсе не было. Картер удирал на скорости двадцать пять миль в час, и с такой же скоростью мчались преследователи. Ближайший из них отставал на полмили.

Картер включил рацию.

– …Не могу этого допустить, – услышал он обрывок фразы. – Одному из вас придется вернуться. Мы можем потерять два марсохода, но не все три сразу.

Это говорил Шют, начальник исследовательской экспедиции и единственный военный на базе.

Прозвучавший в ответ густой и ироничный голос принадлежал Руфусу Дулиттлу, биохимику:

– Ну и что нам теперь делать? Бросить монетку?

– Разрешите мне остаться, – послышался напряженный голос третьего. – У меня с ним свои счеты.

Затылок Картера похолодел от тревожного предчувствия.

– Хорошо, Альф. Удачи тебе, – согласился Руфус и добавил зловещим тоном, словно догадываясь, что Картер его слышит: – Счастливой охоты.

– Займитесь починкой купола. Я позабочусь о том, чтобы Картер не вернулся.

Преследующий Картера марсоход резко свернул в сторону и по широкой дуге направился к базе. Второй продолжил погоню. И вел его лингвист Альф Харнесс.

Бо́льшая часть из дюжины обитателей базы восстанавливала купол при помощи пластиковых заплат и нагревательных ламп. Это была длительная работа, но не очень сложная, поскольку Шют приказал выкачать воздух. Прозрачный пластик просел, накрыв собой сборные дома. В результате база превратилась в группу связанных между собой навесов, так что пройти от одного к другому можно было без особого труда.

Старший лейтенант Майкл Шют посмотрел на работающих подчиненных и решил, что они держат ситуацию под контролем. Он прошел под складкой купола, выпрямив спину, как солдат на параде.

Шют остановился возле колдующего над генератором воздуха Гондотом. Тот заметил его и, не оборачиваясь, спросил:

– Старший, почему вы разрешили Альфу в одиночку гоняться за Картером?

Шют пропустил мимо ушей прозвище и сказал:

– Мы не можем потерять обе машины.

– Тогда почему бы нам просто не выставить караулы на ближайшие двое суток?

– А если Картер проберется мимо них? Возможно, он решил любой ценой вывести купол из строя. И он может застать нас со спущенными штанами. Даже если кто-то из нас и успеет надеть скафандр, переживем ли мы еще одно повреждение купола?

Гондот хотел почесать коротко стриженную бороду, но пальцы ударились о пластик шлема.

– Вероятно, нет, – раздраженно ответил он. – Я могу заполнить купол в любой момент, как только он будет готов. Но после этого генератор опустеет. Мы истратим все запасы воздуха, так что еще один разрыв добьет нас.

Шют кивнул и двинулся дальше. Снаружи купола – тонны необходимого для дыхания азота и кислорода, но в виде диоксида азота; генератор перерабатывает этот газ в дыхательную смесь в три раза быстрее, чем обитатели базы способны расходовать воздух. Но если Картер снова прорвет купол, эта скорость может оказаться недостаточной.

У Картера ничего не получится. Альф позаботится об этом. Опасность позади – на этот раз.

И значит, старший лейтенант Шют может вернуться к предшествующим этой опасности событиям.

Шют составил отчет еще месяц назад и с тех пор не единожды перечитывал, всякий раз находя его исчерпывающим и толковым. Но все же оставалось ощущение, что можно было написать лучше. Отчет должен принести максимальную пользу. Но то, что Шют обязан сказать, может быть сказано лишь однажды, после чего его карьера закончится, а самого его принудят к молчанию.

Когда-то давно Казинс для собственного удовольствия сочинил одну книгу. Возможно, он сейчас помог бы Шюту. Но Старший никого не хотел вовлекать в то, что могло быть расценено как бунт.

И все же нужно переписать этот отчет или, по крайней мере, кое-что к нему добавить. Лью Харнесс уже мертв. Картер умрет в ближайшие два дня. И за все это Шют обязан ответить. Во всех смыслах.

Дело не такое уж срочное. Пройдет еще месяц, прежде чем Земля окажется в зоне действия передатчика.

Бо́льшая часть астероидов странствует в промежутке между Марсом и Юпитером, и порой случается, что их орбиты пересекаются не с орбитой планеты, как обычно, а с самой планетой. Вся поверхность Марса усеяна кратерами, образовавшимися от падения астероидов: древними, полуразрушенными, и новыми, с острыми кромками, большими и маленькими, бугристыми и ровными. База располагалась в центре большого и не слишком древнего кратера, диаметром в четыре мили, – гигантской разбитой пепельницы, выброшенной за ненадобностью на красный песок.

Марсоходы мчались по потрескавшемуся оплавленному песку, огибая случайные препятствия в виде торчавших под углом к поверхности скал и постепенно поднимаясь к изломанной кромке кратера. Солнце стояло точно в зените, окруженное кровавыми разводами неба.

Альф неумолимо приближался. Но как только марсоходы перевалят через кромку и начнут спуск, дистанция снова должна увеличиться. Погоня обещала быть долгой.

Настало время для сожалений, если оно вообще когда-либо настает. И в любом случае Картер был не из тех, кто испытывает угрызения совести. Лью Харнесс должен был умереть, поскольку давно на это напрашивался. Картера слегка озадачило, что его смерть вызвала такую бурную реакцию. Неужели все они были такими же, как Лью? Вряд ли. Если бы Картер остановился и попытался все объяснить…

То они разорвали бы его. Эти лисьи морды с раздувающимися ноздрями и оскаленными клыками.

А сейчас за ним гнался всего один человек. Но этот человек был братом Лью.

Вот наконец и кромка, Альф же по-прежнему далеко позади. Картер сбросил скорость, понимая, что спуск будет нелегким, но едва он перевалил через кромку, скала в десяти ярдах от него вспыхнула мерзким белым огнем.

Альф прихватил с собой ракетницу.

Картер с трудом сдержал желание выпрыгнуть и спрятаться за скалами. Марсоход покатил вниз, и Картеру волей-неволей пришлось позабыть о своих страхах и сосредоточиться на дороге, чтобы машина не опрокинулась.

Разбросанные вокруг камни еще больше замедлили движение. Картер развернул марсоход к ближайшему песчаному склону. К этому времени Альф уже показался на кромке кратера, в четверти мили позади. Его силуэт замер на мгновение на фоне кровавого неба, а затем в угрожающей близости от Картера взметнулось пламя еще одной вспышки.

Картер рванул по песчаному склону к абсолютно плоскому горизонту.

– Похоже, Джек, это надолго, – проговорило вдруг радио.

Картер нажал на кнопку ответа:

– Твоя правда. Сколько у тебя осталось зарядов?

– Не беспокойся за меня.

– И не собираюсь. Пока ты тратишь их понапрасну.

Альф не ответил. Картер не стал выключать прием, понимая, что рано или поздно Альф должен заговорить с тем, кого собирается убить.

Кратер, в котором располагалась база, исчез далеко позади. Бесконечная пустыня утекала под широкие колеса. Мягкие изгибы дюн не были серьезными препятствиями для марсоходов. Когда-то здесь находился марсианский колодец. Он стоял в полном одиночестве посреди пустыни – изъеденный временем цилиндр, семи футов в высоту и десяти в окружности, сложенный из алмазных блоков. Именно из-за этого колодца, а также наклонных надписей на «информационном блоке» здесь и появилась база. Поскольку единственный найденный с тех пор марсианин – высохшая мумия умершего много веков назад гуманоида – взорвался при соприкосновении с водой, все решили, что колодец служил крематорием. Но полной уверенности в этом не было. На Марсе ни в чем нельзя быть полностью уверенным.

Радио по-прежнему хранило зловещее молчание. Пролетал час за часом, солнце медленно скользило к багровому горизонту, и Альф больше не промолвил ни слова. Как будто он уже сказал Джеку Картеру все, что хотел. И в этом было что-то неправильное. Альф обязан начать оправдываться!

Наконец Картер вздохнул и сдался:

– Тебе не поймать меня, Альф.

– Может быть, но я буду гнаться за тобой столько, сколько нужно.

– Ты сможешь гнаться за мной только двадцать четыре часа. У тебя запас воздуха на двое суток. Не думаю, что хочешь погибнуть сам, ради того чтобы прикончить меня.

– На это я и не рассчитывал. Да и не нужно. Завтра к полудню ты сам погонишься за мной. Воздух нужен тебе не меньше, чем мне.

– Посмотри вот на это, – сказал Картер.

Баллон с кислородом у него в ногах уже опустел. Картер отбросил его в сторону и проследил, как тот укатывается прочь.

– Вот я и говорю, Альф, – Картер улыбнулся с облегчением, избавившись от тяжести дополнительного баллона, – что смогу прожить на четыре часа больше, чем ты. Не пора ли тебе повернуть назад?

– Нет.

– Он того не стоит. Он просто был голубым.

– И это означает, что он должен был умереть?

– Да, потому что этот сукин сын приставал ко мне. Может быть, ты сам из той же породы?

– Нет. И Лью тоже не был голубым, пока не оказался здесь. Они должны были прислать сюда поровну мужчин и женщин.

– Аминь.

– Знаешь, многих тошнит от гомосексуалистов. Меня тоже. И мне было больно видеть, что творится с Лью. Но только один из нас ожидал от него этого и мог его за это избить, – сказал Альф.