Текст книги "Мир-Кольцо. Строители Мира-Кольца (сборник)"

Глава 2
…и его разношерстная команда

Луис Ву знал, что некоторые зажмуриваются, пользуясь телепортационной кабиной. Мгновенная смена обстановки вызывала у них головокружение. Для него же это было сущей ерундой, хотя, с другой стороны, кое-кто из его друзей отличался куда большими странностями.

Не закрывая глаз, он набрал код, и наблюдавшие за ним инопланетяне исчезли.

– Эй! – раздался возглас. – Он вернулся!

Луис с трудом открыл дверь, расталкивая собравшуюся толпу:

– Чтоб вам всем к Финейглу провалиться! Неужели никто так и не ушел домой?

Он широко развел руки, пытаясь обхватить всех сразу, а затем устремился вперед, словно скребок снегоуборочной машины, вынуждая их расступиться.

– А ну освободите двери, грубияны! Я жду еще гостей.

– Отлично! – прокричали ему в ухо.

Кто-то вложил в его ладонь наполненный бокал. Луис обнял семерых или восьмерых и радостно улыбнулся.

Луис Ву. Издали он выглядел азиатом с бледно-желтой кожей и седыми волосами на затылке. Небрежно накинутый роскошный синий халат нисколько не стеснял движений, хотя внешне могло показаться иначе.

При ближайшем рассмотрении выяснялось, что это обман. Кожа его была вовсе не бледной, но гладкой и ярко-желтой, словно у Фу Манчу из комиксов. Толстая коса, побелевшая отнюдь не от времени, отливала едва заметной голубизной карликовой звезды. Как и все плоскоземельцы, Луис Ву пользовался косметическими красителями.

Плоскоземелец опознавался в нем с первого взгляда. Черты его лица нельзя было отнести ни к белой, ни к монголоидной, ни к негроидной расе, хотя в них были заметны следы всех трех, смешавшихся за несколько столетий. При ускорении силы тяжести в один «же» он, сам того не замечая, держался вполне естественно.

Крепче сжав бокал, Луис снова улыбнулся гостям.

И так уж вышло, что эта улыбка отразилась в паре блестящих глаз буквально в дюйме от него.

Каким-то образом нос к носу и грудь к груди с ним оказалась девушка – Тила Браун. Ее голубую кожу украшала сетка из серебристых нитей, прическа напоминала языки пламени, а глаза походили на выпуклые зеркала. Ей было двадцать лет. Луис уже общался с ней раньше. Она сыпала банальностями и восторженными восклицаниями, зато была очень красива.

– Хотела спросить, – переведя дух, сказала Тила. – Как тебе удалось пригласить тринока?

– Только не говори, что он все еще здесь.

– Нет. У него заканчивался воздух, и ему пришлось вернуться домой.

– Маленькая невинная ложь, – подмигнул ей Луис. – В дыхательном аппарате триноков воздуха хватает на несколько недель. Что ж, если действительно хочешь знать: данный конкретный тринок когда-то пару недель был моим гостем и пленником. Его корабль и команда погибли на границе Известного космоса, и мне пришлось доставить его на Маргрейв, чтобы там организовать ему бокс с подходящими условиями.

Глаза девушки вспыхнули от восхищения. Луис ощутил странное удовольствие, отметив, что они на одном уровне с его собственными. Со стороны Тила Браун из-за своей хрупкой красоты казалась ниже, чем на самом деле. Она перевела взгляд за плечо Луиса и вдруг оторопело вытаращилась. Ву обернулся, улыбаясь во весь рот.

Из телепортационной кабины рысью выбежал кукольник Несс.

Когда они покидали «Крушенко», Луис пытался уговорить Несса рассказать хоть что-нибудь о предполагаемой цели путешествия, но кукольник опасался шпионских лучей.

– Тогда приходи ко мне, – предложил Луис.

– Но там твои гости?

– В моем кабинете их нет, и он полностью защищен от любых жучков. К тому же представь, какое впечатление ты произведешь! Если, конечно, к тому времени все не разойдутся по домам.

Впечатление оказалось таким, какого Луис не мог и желать. Внезапно повисшую тишину нарушало лишь постукивание копыт кукольника. Следом за ним возник Говорящий-с-Животными. Окинув взглядом окружавшее телепортационную кабину море человеческих лиц, кзин медленно оскалил клыки.

Кто-то разлил половину бокала прямо в горшок с пальмой – весьма благородный жест. В ветвях сердито защебетало похожее на орхидею существо с Гуммиджи.

Люди попятились от двери, обмениваясь репликами:

– С тобой все нормально, я тоже их вижу.

– Отрезвляющие таблетки? Сейчас поищу.

– Ну и крутую же вечеринку он закатил!

– Старина Луис…

– Как называется эта особь?

Никто не знал, как вести себя с Нессом. Большинство просто игнорировали кукольника, боясь ляпнуть что-то невпопад и оказаться в дураках. Еще любопытнее была их реакция на Говорящего-с-Животными. Кзин, когда-то самый опасный враг человечества, вызвал благоговейное почтение, словно был настоящим героем.

– Иди за мной, – сказал Луис кукольнику, надеясь, что кзин последует за ними обоими. – Прошу прощения, – проревел он, проталкиваясь сквозь толпу и загадочно улыбаясь в ответ на взволнованные и/или озадаченные вопросы.

Оказавшись в надежном укрытии кабинета, Луис запер дверь и включил систему защиты от жучков.

– Ладно. Кто-нибудь хочет выпить?

– Если сможешь подогреть бурбона – выпью, – ответил кзин. – А не сможешь – все равно выпью.

– Несс?

– Устроит любой овощной сок. Теплый морковный найдется?

– Бррр, – буркнул Луис, но все же набрал заказ в баре-автомате, и тот выдал бокал теплого морковного сока.

Несс оперся на согнутую заднюю ногу. Кзин тяжело опустился на надувную подушку, которая могла лопнуть под его весом, как воздушный шарик. Балансируя на маленьком сиденье, второй древнейший враг человечества выглядел довольно забавно, если не сказать смешно.

Войны людей и кзинов были многочисленны и ужасны. Если бы кзины выиграли первую из них, люди стали бы рабами и мясным скотом на веки веков. Но кзины понесли немалые потери в последующих войнах. Они не отличались терпением и зачастую нападали, не будучи к этому готовы. Им не было знакомо понятие жалости или ограниченной войны. Каждая война стоила им существенной доли населения и конфискации нескольких планет.

Прошло двести пятьдесят лет с тех пор, как кзины в последний раз атаковали Человеческий космос, – им просто нечем стало атаковать. В течение двухсот пятидесяти лет люди не оккупировали планеты кзинов, и никто из кзинов не мог этого понять. Люди приводили их в страшное замешательство.

Кзины всегда отличались жестокостью и необузданным нравом, а Несс, общепризнанный трус, оскорбил четверых взрослых кзинов на публике в ресторане.

– Расскажи-ка мне еще раз про вошедшую в поговорку осторожность кукольников, – попросил Луис. – Я забыл.

– Возможно, я был не вполне с тобой честен, – ответил Несс. – Моя раса считает меня сумасшедшим.

– Великолепно, – ухмыльнулся Луис и отхлебнул из бокала, который до этого подал ему анонимный доброжелатель, смесь водки и ягодного сока со льдом.

Кзин беспокойно дернул хвостом:

– Зачем нам лететь с общепризнанным маньяком? Да ты безумнее всех, раз решил отправиться в путешествие с кзином.

– Вы слишком накручиваете себя, – мягко сказал Несс убедительным и невыносимо чувственным голосом. – Людям ни разу не встречался кукольник, который не был бы безумен с точки зрения его собственной расы. Ни один инопланетянин никогда не видел планету кукольников, и ни один здравомыслящий кукольник не доверил бы свою жизнь ненадежной системе жизнеобеспечения космического корабля или неизвестным, возможно, смертельным опасностям иного мира.

– Безумный кукольник, взрослый кзин и я. Хорошо бы, чтобы четвертый член нашей команды оказался психиатром.

– Нет, Луис, никто из наших кандидатов не психиатр.

– И почему же?

– Мой выбор не случаен. – Кукольник отхлебнул сок одним ртом, продолжая говорить другим. – Во-первых – я сам. Наше предполагаемое путешествие должно пойти на пользу моей расе. Соответственно, в нем должен участвовать ее представитель, причем достаточно безумный, чтобы не побояться неизвестности, и вместе с тем довольно здравомыслящий, чтобы использовать весь свой интеллект для выживания. Так уж вышло, что я как раз где-то посередине. У нас также были причины включить в состав экспедиции кзина. То, что я сейчас тебе скажу, Говорящий-с-Животными, – тайна. Мы достаточно давно наблюдаем за вашей расой. Нам было известно о вас еще до того, как вы атаковали человечество.

– Хорошо, что вы не показывались на глаза, – прорычал кзин.

– Вне всякого сомнения. Мы пришли к выводу, что раса кзинов столь же бесполезна, сколь и коварна. Были начаты исследования с целью определить, потребуется ли истребить вашу расу в целях безопасности.

– Я твои шеи в узел завяжу.

– Никакого насилия тебе совершить не удастся.

Кзин встал.

– Он прав, – сказал Луис. – Сядь, Говорящий. Вряд ли убийство кукольника принесет тебе выгоду.

Кзин сел, и подушка под ним опять не лопнула.

– Проект был отменен, – продолжал Несс. – Мы обнаружили, что войны в достаточной степени ограничили экспансию кзинов, уменьшив исходящую от них опасность. По нашим наблюдениям, вы, Говорящий, шесть раз за несколько столетий атаковали планеты людей. Шесть раз вы терпели поражение, теряя около двух третей мужского населения в каждой войне. Стоит ли комментировать уровень интеллекта, который вы при этом демонстрировали? Нет? В любом случае реальная опасность истребления вам никогда не грозила. Ваших неразумных самок война в основном не касалась, так что понесенные потери помогало восстановить следующее поколение. И тем не менее вы постепенно проигрывали империю, которую строили многие тысячелетия. Нам стало ясно, что кзины с невероятной скоростью эволюционируют.

– Эволюционируют? – переспросил Говорящий.

Несс прорычал какое-то слово на Языке героев. Луис подпрыгнул от удивления, он не ожидал, что глотки кукольника способны на грозный рев.

– Да, – ответил Говорящий-с-Животными. – Я так и понял, что ты сказал именно это. Но мне не ясно, какой смысл ты вкладываешь.

– Эволюция основана на выживании наиболее приспособленных. В течение нескольких ваших столетий самыми приспособленными становились те, кому хватало ума или предвидения избегать драки с людьми. Результат очевиден: почти два ваших столетия между людьми и кзинами царит мир.

– Но в том нет никакого смысла! Мы не смогли выиграть ни одну войну!

– Твоих предков это не останавливало.

Говорящий-с-Животными опрокинул в пасть горячий бурбон. Его голый розовый хвост, похожий на крысиный, беспокойно дернулся.

– Ваша раса основательно сократилась, – продолжал кукольник. – Все ныне живущие кзины – потомки тех, кто избежал гибели в войнах людей и кзинов. Некоторые из нас полагают, что кзинам теперь хватает ума, сочувствия или самоограничения, чтобы взаимодействовать с чуждыми для них расами.

– И потому ты рискуешь жизнью, отправляясь в путешествие с кзином?

– Да, – ответил Несс, и по его шкуре пробежала дрожь. – Моя мотивация достаточно сильна. Если я сумею продемонстрировать, что от моей смелости есть польза и она сослужит ценную службу моей расе, мне позволят размножаться. Так предполагается.

– Вряд ли уж это твердое обязательство, – заметил Луис.

– Есть и другая причина взять с собой кзина. Нам предстоит действовать в незнакомой обстановке, таящей в себе массу опасностей. Кто меня защитит? Кто лучше для этого сгодится, как не кзин?

– Защищать кукольника?

– Неужели это звучит чересчур безумно?

– Еще как! – ответил Говорящий-с-Животными. – Твои слова – проверка моего чувства юмора. А что насчет этого… Луиса Ву?

– Сотрудничество с людьми оказалось для нас весьма полезным, и, естественно, мы выбрали по крайней мере одного из них. Луис Гридли Ву по-своему легкомыслен и безрассуден, но он не раз доказал, что способен выжить в любых обстоятельствах.

– Легкомыслен и безрассуден – это уж точно. Он вызвал меня на поединок.

– Ты бы принял вызов, если бы Хрот не оказался рядом? Смог бы причинить ему вред?

– Чтобы меня с позором отправили домой за то, что я спровоцировал серьезный межрасовый конфликт? Но ведь суть не в этом?

– Возможно, в этом. Луис жив, и ты теперь осознаешь, что не можешь властвовать над ним посредством страха. Понимаешь, что это значит?

Юбиляр благоразумно молчал. Если кукольник хотел отдать ему должное как хладнокровному аналитику – Луиса Ву это устраивало.

– Ты назвал собственные мотивы, – сказал Говорящий. – Определи теперь мои. Мне-то какая польза, если я к вам присоединюсь?

И они перешли к делу.

Для кукольников квантовый гиперпространственный привод второго рода представлял сомнительную ценность. Он мог переместить корабль на расстояние в световой год за одну с четвертью минуты. Обычному кораблю требовалось для этого три дня, зато в нем имелся грузовой отсек.

– Мы встроили двигатель в корпус производства «Дженерал продактс» четвертой модели, самый большой из всех, что выпускает наша компания. Когда ученые и инженеры завершили работу, он почти полностью оказался заполнен оборудованием гиперпривода. Так что в полете будет тесновато.

– Экспериментальный корабль? – спросил кзин. – Надеюсь, он прошел тщательные испытания?

– Совершил полет к ядру Галактики и обратно.

Всего один полет! Кукольники не могли полноценно испытать корабль сами и, поскольку находились в процессе миграции, не могли найти и другие расы, которые сделали бы это за них. Корабль практически не нес никакого груза, хотя диаметр его составлял почти милю. Более того, снижение скорости отбрасывало его назад – в обычное космическое пространство.

– Нам он не нужен, – сказал Несс, – но он нужен вам. Мы намерены отдать его команде вместе с копиями чертежей, которые позволят построить еще больше таких же кораблей. При желании вы сумеете их усовершенствовать.

– За это я смог бы получить имя, – мечтательно произнес кзин. – Настоящее имя. Мне нужно увидеть ваш корабль в деле.

– Увидишь во время полета.

– За такой корабль Патриарх наверняка даст мне имя. Какое бы мне выбрать? Может… – Говорящий что-то прорычал на восходящей ноте.

Кукольник ответил ему по-кзински.

Луис раздраженно поерзал в кресле – Языка героев он не понимал. Подумал было выйти, но возникла мысль получше. Достав из кармана голограмму Несса, он бросил ее на мохнатые колени кзина. Говорящий осторожно взял снимок черными подушечками пальцев.

– Похоже на окруженную кольцом звезду, – заметил он. – Что это?

– Это касается цели нашего путешествия, – пояснил кукольник. – Больше ничего сказать не могу.

– Какая таинственность! Ладно, когда отправляемся?

– По моим оценкам, в ближайшие дни. Агенты продолжают искать четвертого члена нашей исследовательской команды.

– То есть будем ждать, пока они не определятся, – подытожил кзин. – Луис, может, вернемся к гостям?

Луис встал и потянулся:

– Само собой – почему бы их не развлечь? Говорящий, прежде чем мы отсюда выйдем, у меня есть предложение. Не воспринимай его как попытку унизить твое достоинство, но…

Вечеринка разделилась. Одни гости смотрели стереовизор, другие расположились за столами для бриджа и покера, третьи разбились на влюбленные пары и группы, четвертые рассказывали истории, пятые изнывали от скуки. На лужайке под лучами утреннего солнца собралась смешанная компания скучающих и ксенофилов. В их окружении сидели Несс, Говорящий-с-Животными, Луис Ву и Тила Браун, а рядом мельтешил не знающий отдыха робот-бармен.

Лужайка была из тех, за которыми ухаживали в соответствии с древней британской формулой: сеять и косить в течение пятисот лет. Пятьсот лет закончились биржевым крахом, после которого у Луиса Ву появились деньги, а некое почтенное баронское семейство их лишилось. Зеленая блестящая трава была абсолютно настоящей – никто не пытался вмешиваться в ее гены в поисках сомнительных улучшений. У подножия склона располагался теннисный корт, там бегали и прыгали маленькие фигурки, энергично размахивая огромными мухобойками.

– Чудесное зрелище, – сказал Луис. – Можно сидеть и смотреть хоть целый день.

Застигнутый врасплох смехом Тилы, он лениво подумал о миллионах бородатых анекдотов, которые знал наизусть, а она никогда не слышала, – никто больше не рассказывал их. Девяносто девять процентов шуток наверняка устарели – прошлое плохо отражается в настоящем.

Робот-бармен завис рядом с Луисом, голова которого лежала на коленях Тилы, и наклонился, чтобы тот мог дотянуться до клавиатуры, не садясь. Луис заказал два мокко, поймал выпавшие из слота чашки и протянул одну Тиле.

– Ты похожа на девушку, которую я когда-то знал, – сказал он. – Слышала про Паулу Черенкову?

– Карикатуристку? Родом из Бостона?

– Да. Теперь она живет на планете Мы Это Сделали.

– Это моя прапрабабушка. Мы как-то были у нее в гостях.

– Однажды она нанесла мне серьезную сердечную травму. Ты вполне могла бы быть ее сестрой-близнецом.

Тихий смех Тилы отдался приятной вибрацией в позвоночнике Луиса.

– Обещаю, что не нанесу тебе сердечную травму, если объяснишь, что это значит.

Луис задумался. Это было его собственное определение тому, что тогда с ним случилось. Он не часто употреблял эти слова, но еще никому не излагал их смысла. Все и так понимали, что он имеет в виду.

До чего же спокойное, мирное утро! Если бы сейчас он отправился спать, то проспал бы часов двенадцать. Усталость давала о себе знать, а лежать на коленях Тилы было удобно и приятно. Половину гостей Луиса составляли женщины, многие из которых в прошлом были его женами или любовницами. В начале вечеринки он праздновал свой день рождения наедине с тремя из них, когда-то самыми желанными для него.

Их было три? Или четыре? Нет, три. Ему казалось, что он стал неуязвим для сердечных травм. Двести лет оставили много шрамов на душе. А теперь голова его лениво покоилась на коленях юной особы, выглядевшей в точности как Паула Черенкова.

– Я был очарован ею, – сказал он. – Мы знали друг друга несколько лет, даже встречались. А потом однажды ночью у нас состоялся разговор, и – бум! Я влюбился. Думаю, и она тоже. В ту ночь мы с ней не пошли спать – в смысле, вместе. Я попросил ее выйти за меня замуж, но она мне отказала. Она делала карьеру и заявила, что у нее нет времени на брак. Но мы решили отправиться в недельное путешествие по Амазонскому национальному парку, организовав своего рода заменитель медового месяца. Вся последующая неделя состояла из взлетов и падений. Сначала – взлетов. Я купил билеты и забронировал отель. Ты влюблялась в кого-нибудь так сильно, что считала, будто ты его недостойна?

– Нет.

– Я был молод. Потратил два дня, убеждая себя, что достоин Паулы Черенковой. И мне это удалось. А потом она позвонила и отменила поездку – даже не помню почему. У нее нашелся какой-то предлог. В ту неделю я пару раз приглашал ее на ужин, но ничего не произошло. Я пытался заставить себя не давить на нее – а она, вероятно, даже не догадывалась, как мне было тяжело. Меня бросало то вверх, то вниз, словно мячик на резинке. А потом она опустила шлагбаум. Я ей нравился, и нам хорошо было вместе. Мы могли быть лучшими друзьями. Но я оказался не в ее вкусе, хотя думал, что мы любим друг друга. Возможно, она тоже так считала… где-то с неделю. Нет, она не была жестока – просто не осознавала, что происходит.

– Но что значит «сердечная травма»?

Он посмотрел в серебристые глаза Тилы Браун. Ее безучастный взгляд говорил о том, что она не поняла ни слова.

Луис имел дело с инопланетянами. Следуя инстинкту или знаниям, он научился чувствовать, когда некое понятие являлось слишком чуждым, невозможным для их восприятия или использования в общении. И сейчас он столкнулся с тем же фундаментальным пробелом в переводе.

Какая же чудовищная бездна разделяла Луиса Ву и двадцатилетнюю девушку! Неужели он и в самом деле радикально состарился? И если так – оставался ли он все еще человеком?

Тила бесстрастно смотрела на него, ожидая пояснений.

– Невмирс! – выругался Луис, поднимаясь на ноги, и комочки земли медленно скатились с подола его халата.

Кукольник Несс рассуждал на темы этики. Прервав себя (почти в буквальном смысле – он вещал обоими ртами, к удовольствию слушателей), он ответил на вопрос Луиса. Нет, от агентов никаких сообщений пока не поступало.

Говорящий-с-Животными, окруженный не меньшим количеством поклонников, растянулся на траве подобно большому оранжевому холму. Две женщины чесали его за ушами. Странные уши кзина, способные разворачиваться, словно розовые китайские веера, или плотно прижиматься к голове, были широко расставлены, и Луис разглядел вытатуированный на каждом из них узор.

– Ну как? – крикнул он. – Умно я придумал?

– Угуррр, – даже не пошевелившись, промурлыкал Говорящий.

Луис неслышно рассмеялся. Кзин, конечно, грозный зверь, но кто станет бояться кзина, который позволяет чесать себе за ушами? Гости Луиса чувствовали себя непринужденно, и столь же раскованно держался Говорящий. Любому созданию крупнее полевой мыши нравится, когда его нежно гладят.

– Они сменяют друг друга, – проурчал кзин. – К самке, которая меня чешет, подходит самец и намекает, что неплохо бы уделить такое же внимание и ему, после чего они вместе удаляются, а ее место занимает новая самка. Как же это, должно быть, интересно – принадлежать к расе, где разумны оба пола!

– Порой это приводит к чудовищным сложностям.

– Правда?

Девушка у левого плеча кзина, с разукрашенной звездами и галактиками черной кожей и белыми, как хвост кометы, волосами, подняла взгляд.

– Тила, иди сюда вместо меня, – весело прощебетала она. – Что-то я проголодалась.

Спутница Луиса послушно присела возле громадной оранжевой головы.

– Тила Браун, познакомься – Говорящий-с-Животными, – сказал Луис. – Надеюсь, вы оба…

Неподалеку послышалась нестройная музыкальная трель.

– …понравитесь друг другу. Что там такое? А, это ты, Несс. Что?..

Из глоток кукольника раздавались поразительные звуки. Несс грубо втиснулся между Луисом и девушкой.

– Тила Яндрова Браун, идентификационный номер IKLUGGTYN?

– Да, меня так зовут, – удивленно, но без тени страха ответила та. – Номера я не помню. В чем проблема?

– Мы уже почти неделю разыскиваем тебя по всей Земле, и вдруг я нахожу тебя на сборище, где оказался лишь случайно! Придется мне серьезно потолковать со своими агентами.

– О нет, – тихо произнес Луис.

Тила неловко поднялась:

– Я ни от кого не скрывалась, ни от тебя, ни от каких-либо других инопланетян. Так в чем проблема?

– Погодите! – Луис шагнул между кукольником и девушкой. – Несс, Тила Браун совершенно не подходит на роль исследователя. Выбери кого-нибудь другого.

– Но послушай…

– Одну минуту, – поднялся и встрял кзин. – Луис, пусть травоядный сам подбирает членов своей команды.

– Да ты только посмотри на нее!

– Посмотри на себя, Луис. Меньше двух метров ростом, чрезмерно стройный даже для человека. Ты что, не исследователь? Или Несс?

– Невмирс! Что все это значит? – требовательно спросила Тила.

– Луис, – поспешно сказал Несс, – давай вернемся в твой кабинет. Тила Браун, у нас есть к тебе предложение. Ты не обязана его принимать, даже выслушивать, но оно может тебя заинтересовать.

Спор продолжился в кабинете Луиса.

– Она соответствует моим требованиям, – настаивал Несс. – Мы должны оценить ее как вариант.

– Не единственная же она на Земле!

– Нет, Луис. Вовсе нет. Но мы не сумели связаться ни с кем из остальных кандидатов.

– Эй, в качестве кого меня тут обсуждают?

Кукольник начал объяснять. В процессе беседы оказалось, что Тила Браун нисколько не интересуется космическими полетами, никогда не бывала дальше Луны и не имеет ни малейшего желания отправляться за пределы Известного космоса. Не возбудил ее любопытства и квантовый гиперпривод второго рода.

Почувствовав, что девушка окончательно сбита с толку, Луис вновь счел нужным вмешаться:

– Несс, ну и по каким критериям нам подходит Тила?

– Мои агенты искали потомков тех, кто выиграл в Лотерею рождений.

– Сдаюсь. Ты и впрямь сумасшедший.

– Нет, Луис. Приказ получен от самого Замыкающего, того, кто возглавляет нас всех. Его здравомыслие не подлежит сомнению. Позволь мне внести ясность.

Для людей контроль над рождаемостью давно не представлял никаких сложностей. Под кожу на предплечье пациента вживлялся крошечный кристалл, которому требовался год, чтобы полностью раствориться, и в течение этого года пациент не мог зачать ребенка. В прошлые века для того же самого использовались куда более неуклюжие методы.

Примерно к середине двадцать первого века население Земли стабилизировалось на восемнадцати миллиардах. Комиссия по рождаемости, специальное подразделение ООН, приняла и проводила в жизнь соответствующие законы, которые не менялись в течение пятисот с лишним лет: пара могла завести не более двоих детей, причем Комиссия решала, кто станет родителем и сколько раз. Она могла дать одной паре право на дополнительных детей и лишить другую права на детей вообще, на основе желательных или нежелательных генов.

– Невероятно, – ахнул кзин.

– Почему? Для восемнадцати миллиардов человек, оказавшихся в ловушке примитивных технологий, на Земле стало чересчур тесно.

– Если бы Патриархия попыталась провести подобный закон для кзинов, мы бы истребили ее подчистую за подобную дерзость, – сказал Говорящий-с-Животными.

Но люди не были кзинами. В течение полутысячи лет закон безотказно работал, а затем, двести лет назад, пошли слухи о злоупотреблениях в Комиссии по рождаемости. Случившийся в итоге скандал привел к радикальным изменениям в законодательстве.

Каждый человек теперь имел право один раз стать родителем, независимо от состояния своих генов. В дополнение он мог автоматически получить разрешение на второго и третьего ребенка, если тесты показывали его высокий интеллект или он обладал полезными физическими способностями вроде транса Плато или абсолютного чувства направления, а также при наличии генов, позволяющих продолжить спок существования, например телепатии, естественного долголетия или идеальных зубов.

Право на ребенка можно было купить за миллион звезд – почему бы и нет? Умение делать деньги считалось испытанным и проверенным фактором успешного выживания. К тому же таким образом пресекались любые попытки подкупа.

Тот, кто еще не использовал свое право на первенца, мог сразиться на арене. Победитель получал права на второго и третьего ребенка, а проигравший терял право на первого и собственную жизнь. Все по-честному.

– Я видел подобные сражения в ваших развлекательных шоу, – сказал Говорящий. – Мне казалось, они дерутся ради забавы.

– Нет, все серьезно, – ответил Луис, и Тила хихикнула.

– А лотереи?

– Сейчас будет и о них, – кивнул Несс. – Даже при наличии биозамедлителя, предотвращающего старение, каждый год на Земле умирает больше людей, чем рождается…

Ежегодно Комиссия суммировала количество смертей и эмиграций, затем вычитала из него количество рождений и иммиграций – получалось число дополнительных прав на рождение, которые и разыгрывались в новогодней лотерее.

Участвовал в ней любой желающий. Тем, кому повезло, можно было иметь десять или двадцать детей – если, конечно, считать это везением. Даже осужденных преступников не исключали из Лотереи рождений.

– У меня самого было четверо детей, – сказал Луис Ву. – Один – благодаря лотерее. Ты бы мог познакомиться с троими из них, если бы прибыл сюда на двенадцать часов раньше.

– Все это выглядит странно и запутанно. Когда численность кзинов становится слишком велика, мы…

– Нападаете на ближайшую планету людей?

– Вовсе нет, Луис. Мы сражаемся друг с другом. Чем нас больше, тем больше шансов, что один кзин оскорбит другого, и наша проблема с перенаселением решается сама собой. Нас всегда было на порядок меньше, чем ваших дважды восемь в десятой степени людей на одной планете.

– Кажется, я начинаю понимать, – сказала Тила Браун. – Мои родители оба выиграли в лотерею, – она нервно рассмеялась. – Иначе я бы вообще не родилась. Если так подумать, то мой дед…

– Все твои предки в течение пяти поколений рождались благодаря выигрышам в лотерею.

– В самом деле? Не знала!

– На этот счет имеются точные сведения, – заверил ее Несс.

– Вопрос остается по-прежнему, – заметил Луис. – Что дальше?

– Те-кто-правит во флоте кукольников пришли к заключению, что люди на Земле выводят породу самых везучих.

– Ха! – воскликнул Луис.

Тила Браун наклонилась в кресле, охваченная любопытством. Наверняка она никогда раньше не видела сумасшедшего кукольника.

– Ты только представь себе лотереи, Луис. Представь эволюцию, – продолжал Несс. – В течение семисот лет ваше размножение ограничивалось численно: два права рождения на человека, двое отпрысков на пару. Иногда кто-то мог выиграть третье или получить отказ в первом из-за генов диабета или чего-то подобного. Но у большинства людей было по двое детей. Потом закон поменялся. За прошедшие два столетия от десяти до тринадцати процентов в каждом поколении рождались по праву выигравшего в лотерею. Что определяет, кто выживет и даст потомство? На Земле – везение. А Тила Браун – дочь шести поколений тех, кто участвовал в лотерее и выиграл…