Текст книги "Парк грез"

Глава 8. ЗВАНЫЙ ОБЕД

Мастер удивленно вытаращил глаза, а затем покорно развел руками:

– Вы раскусили нас.

– Мы использовали приобретенные знания, чтобы открыть «Дорогу грузов», и в 1946 году стали возвращать украденные у нас богатства.

Пиджибиджи опять заговорил, и его лицо стало печальным.

– В течение некоторого времени, – переводил Касан, – мы получали все, что хотели. Не смотрите на нашу деревню, тогда она выглядела совсем по-другому. Приходили белые воины, чтобы отобрать свое добро, но боги опять стали на нашу сторону, и мы убили всех солдат. Мы изгнали европейцев с Новой Гвинеи и жили в мире с соседями. Мы, дарби, первыми узнали секрет «Дороги грузов». Мы подчинили себе другие народы острова, но не убивали людей и не обращали их в рабство. Мы даже делали им подарки, чтобы облегчить их жизнь.

– Наконец наши колдуны начали переадресовывать себе грузы, предназначенные для европейцев, и ваши люди не могли помешать этому. Мы были слишком сильны. Наше могущество и наша mana все увеличивалось и увеличивалось, пока не наступил черный день.

– Что случилось?

– Мы украли у вас самый большой и ценный груз. Этот подвиг стал возможен, потому что мы черпали силы от tindalos – духов и богов, служивших нам. Враждебное племя украло у нас ящик с чудодейственной Ко-Ка-Ко-Лой. В последний момент они использовали свое собственное знание о bilong kako, «Дороге грузов», чтобы переправить этот ценный дар себе. Мы утратили честь и mana. Сейчас наши враги подчинили себе почти все племена на этой земле. Свободными остались только мы и агайамбо. Скоро, очень скоро враги станут достаточно сильны, чтобы уничтожить нас. Потом они распространят свою власть на другие народы Океании, а затем и на весь мир, а когда они завладеют миром, то уничтожат все остальные религии. Ваши боги умрут из-за отсутствия верующих.

Честер переменил позу и потер свои худые колени, чтобы восстановить кровообращение.

– Если весь мир пытается остановить их… как им удается оказывать сопротивление?

Касан перевел вопрос Пиджибиджи. Тот ответил, и проводник опять повернулся к Честеру.

– Ваши люди не знают, что враги отгородили себя от физического контакта с внешним миром. Они превратили наш мир в замкнутый. Никто не может проникнуть сюда, пока изнутри не открыта дорога. Мы открыли эту дорогу для вас.

Честер закрыл глаза и задумался.

– Это объясняет изменившуюся форму озера Чамбри, – сказал он, не открывая глаз.

– Это объясняет и то, почему вода оказалась соленой, а не пресной, – вставил Олли.

– Вот как?

– Да. Я тогда не придал этому значения, но озеро была соленым. Значит, это было не озеро Чамбри, а Тихий океан…

– Хорошо, Олли. Очень хорошо. Это означает, что мы не можем верить компасу. Если бы мы не использовали в качестве ориентира горы, то никогда бы не добрались сюда, – он медленно открыл глаза. – Что же украли у вас враги?

Касан заговорил с Пиджибиджи, который казался взволнованным и расстроенным.

– Разве вы не знаете? Он был огромен, и многие великие люди собрались, чтобы посмотреть на него. Наши колдуны почувствовали, когда он начал двигаться, захватили и переправили к нам. Но он не попал сюда. Мы не знаем его размера, веса, формы или цвета. Но он дал бы нам огромную силу, а теперь он в руках зла.

Честер прикусил нижнюю губу.

– Вторая мировая война. Гм. Может… это прототип термоядерной бомбы? Но война уже закончилась…

Мейбанг пожал плечами.

– … Ладно. Что вы хотите, чтобы мы сделали для вас?

Вождь посовещался с остальными членами Совета. Касан внимательно слушал, а затем сказал:

– Завтра полнолуние. В месте, посвященном вашему Богу – в англиканской миссии – должно быть совершено жертвоприношение женщины, которую выкрали из-за моря. Если вам удастся остановить церемонию, вы ослабите врагов и получите ценную информацию от женщины, жившей у них в течение месяца. Она может сказать, как добраться до их укрытия и вернуть тот могущественный груз, который они украли у нашего племени, а мы, в свою очередь, украли у вас. Вы должны сделать это ради спасения душ всех живущих на земле людей. Мы дадим вам проводников и предоставим другую помощь. Путешествие будет опасным. Многие из вас умрут. Но награда стоит этого.

Честер взглянул на Мейбанга с легкой улыбкой.

– Мы пришли сюда, и мы готовы. Осталось выяснить только одну вещь. С кем нам предстоит сражаться?

Мейбанг подпрыгнул, как от удара бичом. Он скороговоркой сказал что-то Человеку-Пушке, чье лицо исказилось от страха.

– Нет! Нельзя говорить! – выкрикнул Пиджибиджи. Это были его первые слова на английском после приглашения «Входите».

Честер нахмурился.

– Зачем такая секретность? Почему вы не можете сказать, с кем мы будем сражаться?

– Очень плохо. Очень, очень плохо, – сказал Мейбанг. – Это племя – наши враги. Использовать их имя – значит совершить кражу. Пользоваться без разрешения тем, что принадлежит другому, – очень плохая mana. Вы, европейцы, этого не понимаете. Возможно, поэтому вы в конце концов и потеряли свое могущество.

– Что-то вроде защиты авторских прав? А как насчет агайамбо? Вы ведь называете их по имени?

– Это союзники. Они будут помогать вам во время путешествия.

– Хорошо, мы поняли, – кивнул Честер. – Нам понадобится дополнительная информация, запас еды и еще пара проводников. Надеюсь, ты останешься с нами, Касан? Хорошо. Что еще?

– Только одно, о великий колдун. Сегодня вечером в знак благодарности мы хотим устроить пир в честь ваших людей.

– Сколько человек попадут на стол?

Касан перевел вопрос вождю, который продолжал хранить молчания.

– Думаю, смысл фразы исказился при переводе, – пожал плечами проводник.

– Ладно, – Честер поднялся на ноги. – Нужно встретиться с женщинами и до обеда обменяться информацией.

Он отвесил легкий поклон Человеку-Пушке и вышел, осторожно отодвинув рукой перегораживающую хижину циновку.

* * *

Гвен и Акация стояли в стороне от других женщин и смотрели на хижину Совета Мужчин. Вокруг них развернулись приготовления к обеду. Пир должен быть настоящим. Воздух наполнился густыми запахами жареной свинины и ямса.

На деревенской площади была вырыта яма и наполнена углями. Поверх слоями укладывались листья, свинина и различные овощи. Мужчины дротиками проделывали отверстия в слоях, чтобы обеспечить циркуляцию горячего воздуха.

– Слишком хорошо пахнет, Кас, – нос блондинки сморщился от удовольствия. – Больше нет сил терпеть. Так и хочется нырнуть туда с головой.

– Боюсь, они не станут вытаскивать тебя, а просто перемешают с остальным – я имею в виду, со свининой.

Пальцы Гвен барабанили по бедру.

– Нельзя ли обойтись без колкостей?

– О, прошу прощения! Олли! Тони! Идите сюда.

Мужчины подошли к ожидавшим их женщинам.

– Пойдем, – сказала Акация после крепкого объятия, – поищем, где можно присесть.

– Разве Честер не собирается провести инструктаж? – спросил Оливер.

– Ты можешь хоть на минутку забыть про Честера? – топнула ногой Гвен. – Нам самим есть о чем поговорить.

– Ладно, – согласился он. – Частный обмен мнениями не считается жульничеством.

Они прошли мимо крытых соломой хижин и направились к небольшой группе деревьев, откуда открывался вид на главную площадь. Они наблюдали за подготовкой к трапезе. Тони вдруг рассмеялся. Акация, голова которой лежала у него на плече, ткнула его своим маленьким кулачком в бок.

– Что там смешного, ковбой?

– О, просто подумал, какая часть этой еды ненастоящая, – он лениво потянулся, обнял девушку одной рукой и прижал к себе. – Знаешь, я уже почти перестал задумываться над тем, кто из туземцев настоящий, а кто нет.

– Рада это слышать, – промурлыкала Акация, раздвигая траву носком ботинка. – Все, кого ты наблюдаешь издали, кто выполняет повторяющиеся движения, и те, кого убивают, являются голограммами. Лопес постарается использовать как можно больше голограмм.

– Зачем? Ведь они очень дорогие.

– Не дороже актеров. Вспомни, сколько человек собираются потом участвовать в этой игре. Голограммы являются частью программного обеспечения, а актеров каждый раз придется нанимать новых.

Оливер лежал на животе, наблюдая за туземными поварами.

– Чем вы были заняты, леди, пока мы беседовали с дикарями? – спросил он.

Акация погрозила ему пальцем.

– Сначала вы.

Оливер и Тони рассказали все, что смогли вспомнить. Гвен и Акация внимательно слушали, а затем пришли к заключению, что узнали примерно то же самое.

– Обставлено это было немного по-другому, – размышляла Гвен. – Там сидели три старухи. Одна все время была погружена в транс. Переводила женщина помоложе. Вероятно, она когда-то училась в миссионерской школе.

– Они здорово подготовили актеров, – Тони сорвал травинку и, дурачась, воткнул ее в волосы Акации. – Кажется, они в состоянии ответить на любой наш вопрос.

Акация рассмеялась.

– Не будь таким доверчивым. Я более чем уверена, что Касан прячет миниатюрный приемник в своей буйной шевелюре. Когда он останавливается, чтобы произнести молитву, или говорит что-то нечленораздельное одному из «туземцев», или просто чешет за ухом, он разговаривает с Лопесом.

– Разве это разрешено? Я хочу сказать, не попадем ли мы в невыгодное положение?

– Вовсе нет. Международная Ассоциация Игр пристально наблюдает за Лопесом. Я думаю, Лопес считает себя достаточно умным, чтобы расправиться с нами, и особенно с Честером, не жульничая.

Оливер втянул носом воздух. Аромат тушеной свинины с овощами дошел уже и до них.

– М… Вам когда-нибудь приходилось радоваться, что ваша фамилия не Гольдберг? Кажется, приближается время обеда, – он привстал, но вдруг замешкался. – Кстати, который час?

Акация достала из сумочки часы, выполненные в форме старинного серебряного доллара.

– На моих шесть пятнадцать.

– Черт бы меня побрал! До конца игрового дня осталось всего один час и сорок пять минут. И нас пригласили на званый обед. Ничего особенного не случилось за последние пять часов. Мы расслабились. Понимаете, о чем я?

Гвен помрачнела.

– О, Олли. Иногда мне совсем не нравятся твои мысли. Надеюсь, ты ошибаешься.

– Я тоже надеюсь, – рука Акации скользнула к рукоятке меча. – Но не стала бы заключать пари. Будьте начеку.

* * *

Тарелками служили красивые серебристые диски с выгравированной сбоку надписью «Шевроле». Олли рассмеялся и толкнул локтем Гвен.

– Колпаки от колес.

Гвен кивнула и махнула округлой рукой в сторону ближайшей хижины:

– Посмотри туда. Что делают застекленные окна в деревне на острове Новая Гвинея?

Оливер озадаченно почесал затылок.

– Знаешь, я этого не заметил.

– Похоже на лобовое стекло трактора. Приглядись повнимательнее. Здесь много подобных вещей.

Он понял, что она имела в виду. Соломенные крыши нескольких хижин были покрыты брезентом, а многие ножи туземцев были изготовлены из жести от консервных банок. Большинство дротиков были бамбуковые, но некоторые представляли собой заостренные стальные трубки. На крышах хижин торчали совершенно неуместные здесь остатки телевизионных антенн, а если хорошенько присмотреться, то можно было заметить, что юбки нескольких женщин сшиты из парашютного шелка.

– Остатки золотого века, – заключил Олли.

Обед состоял из жареной свинины, ямса и овощей, название которых знал только С. Дж. И хотя мясо готовили, в основном, женщины, делили и подавали его мужчины. Ларри Гаррет, священник, почти такой же черный, как аборигены, передал колпак от автомобильного колеса, полный дымящегося маиса. Золотистые, источающие восхитительный аромат зернышки блестели от жира.

– Если Лопес будет нас и дальше так кормить, – сказал Гаррет Олли, – то мне все равно, какие еще ловушки нас ждут впереди.

– Да будет так, брат мой, – Оливер боролся с отрыжкой. – Передайте мне, пожалуйста, пиво.

Гаррет протянул ему большую тыквенную бутыль. Пиво было теплым и слабым, но Олли пил его с видимым удовольствием.

Игроки сидели на корточках или прямо на земле. Они ели, разговаривали, смеялись. Некоторые из туземцев тоже ели, но большинство просто стояли и смотрели. Оливер отказался от чаши тепловатого сырого молока.

– Нет, спасибо, я не думаю, что созрел для свиного молока.

Туземец сделал вид, что не понял, и отошел. Скорее всего, это было коровье молоко, но нельзя ручаться…

Несколько воинов что-то вынесли на деревянный помост. Это был огромный телевизор с разбитым экраном. Пиджибиджи медленно вышел из своей хижины и поднял вверх узловатые руки. Сначала туземцы, а затем игроки умолкли.

Он говорил почти минуту. Затем поднялся Касан и начал переводить:

– Пиджибиджи желает продемонстрировать собравшимся здесь магам и колдунам свои собственные возможности, чтобы они увидели и поняли, какова была здесь жизнь раньше.

Это заявление было встречено вежливыми аплодисментами. Касан подождал, пока игроки успокоились, и продолжил:

– Когда-то этот ящик приносил нам изображение и звуки со всего мира и даже из-за его пределов. Наши враги сделали его бесполезным, и только великий вождь достаточно силен, чтобы оживить его. Сейчас вы увидите его величие.

Пиджибиджи сел на корточки и запел, отбивая ступнями какой-то странный ритм. Иногда пение становилось громче, иногда – почти неслышным. Он медленно выпрямился и открыл рот так широко, что морщины собрались вокруг него, напоминая лучи солнца. На шее старика вздулись вены, и его завывания эхом отразились от хижин и деревьев.

Внутренности мертвого телевизионного приемника – обычной модели середины двадцатого века с плоским экраном, разбитыми лампами и толстым слоем пыли – осветились. Пульсирующее, как слабый огонек светлячка, свечение из красного стало сначала оранжевым, а потом ярко-желтым. Изнутри вырвались желтые языки пламени, и густое облако непрозрачного янтарного тумана окутало телевизор.

Голова старика моталась из стороны в сторону. Глаза его остекленели, тело дрожало, как от холода. Но он продолжал танцевать.

Теперь уже сама земля дрожала от его заклинаний, а в туманном облаке стали проступать черные крылатые тени, которые, казалось, колеблются в такт завываниям старика. Не менее дюжины маленьких теней неуклюже взмахивали крыльями, бились и шарахались из стороны в сторону, с каждой секундой становясь все более плотными.

Пиджибиджи вскрикнул и упал на землю, конвульсивно дергаясь, как в припадке эпилепсии. Изо рта у него шла пена, а скрюченные пальцы бессильно хватали воздух.

Краем глаза Оливер увидел, как напрягся Честер. Через мгновение первая гигантская птица-носорог вынырнула из туманного облака.

– К оружию, – крикнул Хендерсон, но его голос утонул в воплях обитателей деревни. Птицы были уже среди них. Троих игроков окутало зеленое сияние, и они готовились отразить атаку.

Мэри-Эм первая подверглась нападению. Она едва успела выхватить из-за спины алебарду и крепко сжать резную рукоятку своего оружия, как длинный острый клюв оказался в нескольких дюймах от нее. Женщина-воин бросилась на землю и откатилась в сторону, а когда птица неуклюже разворачивалась для новой атаки, ударила ее. Предсмертный крик рухнувшей на землю птицы был похож на безумный хохот.

– Одна готова, – усмехнулась Мэри-Эм и крепче сжала рукоять алебарды. – Идите сюда, птички.

Птица-носорог пикировала на Тони. Парализованный страхом, он застыл на месте. Птица промахнулась.

– Какого черта? – пробормотал он, ни к кому не обращаясь.

Акация повалила его на землю, не очень церемонясь при этом.

– Послушай, – проговорила она свистящим шепотом. – Ты вор, поэтому они почти не видят тебя. Но это твое качество сейчас нам не поможет – так что не вмешивайся, ладно?

Она вскочила на ноги и присоединилась к сражающимся.

Тони остался лежать на животе и, сморщившись, наблюдал за происходящим.

Эймс прислонился спиной к одной из хижин. За ним прятались трое черных косоглазых ребятишек. Одна из птиц атаковала его с воздуха, а другая спустилась на землю и, громко крича, заковыляла к нему, выставив вперед свой острый трехфутовый клюв. Эймс сначала ударил ту, которая пикировала на него сверху, но в это время другая схватила его за запястье. Зеленое свечение вокруг его головы стало розовым.

– Черт, – выругался Эймс и быстро перехватил меч в левую руку.

Как будто почувствовав его слабость, птицы с удвоенной энергией набросились на него, уворачиваясь от ударов и вновь атакуя.

Ковылявшая по земле птица нацелилась ему в шею, но в этот момент красный огненный шар ударил ее в бок. Пламя мгновенно охватило ее, и она запрыгала прочь, оставляя за собой шлейф дыма и запах паленых перьев. Эймс воспользовался секундным замешательством и пронзил мечом вторую птицу. Она испустила крик и издохла.

Вытирая ладонью пот со лба, Эймс оглядывался в поисках своего спасителя. К нему спешил Алан Лей.

– С тобой все в порядке?

Эймс кивнул.

– Она повредила мне запястье. После сражения кто-нибудь из священников залечит рану.

– Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы ты так рано вышел из игры, – с облегчением произнес Лей.

Он повернулся и бросился на немощь к Гвен и Оливеру, которые защищали неподвижного Пиджибиджи.

Бован Блэк занял позицию у дальнего конца вырытой на площади жаровни. Когда птица-носорог, громко крича и расправив, как кондор, свои коричневые крылья, бросилась на него, он вызвал столб огня из жаровни, поглотивший птицу.

Честер и Джина стояли спина к спине и швыряли огненные стрелы. Джина иногда промахивалась, но когда попадала, головы и крылья птиц отлетали в разные стороны. Броски Честера были гораздо точнее.

Большинство священников и С. Дж. спрятались под одной из хижин. Это была не их работа. Когда одна назойливая птица просунула свой клюв под хижину и попыталась достать их, С. Дж. при помощи дротика отогнал ее. Рассерженная птица издала резкий крик, и несколько чудовищных созданий пришли к ней на помощь. Они били и раскачивали хижину. Стены тряслись.

– Сейчас упадет! – крикнул С. Дж. – Быстро наружу!

Не успел последний игрок выскользнуть из-под хижины, как опоры, на которых держалось все сооружение, не выдержали. Сначала рухнула одна стена, а затем и все здание.

Игроки бросились врассыпную.

Через внутренний дворик бежал Мейбанг, спасаясь от атакующей его птицы-носорога. Его движения были слишком медленны. Он закричал от боли и ужаса, когда острые когти впились в его плечо.

– Пожалуйста! Помогите!

Птица взмахнула могучими крыльями, и тело Касана взмыло в воздух.

– Честер! Мы теряем проводника! – выдохнул Бован.

– Черт возьми! Джина! Бован! Помогите мне!

Дергающиеся ноги Мейбанга ударились о крышу хижины.

Трое игроков торопливо взялись за руки.

– Наши силы утраиваются, – торжественно произнес Честер. – Наш разум становится единым. Мы остановим и свяжем тебя, демон воздуха!

Птица-носорог как будто наткнулась на невидимую стену. Она, роняя коричневые перья, беспомощно била крыльями в тщетных попытках освободиться от хватки трех могущественных волшебников.

Честер удовлетворенно улыбнулся.

– Возврати то, что принадлежит нам, и мы сохраним тебе жизнь, дьявольское отродье.

Крича от бессилия, птица разжала когти, и Касан упал, пробив ногами соломенную крышу хижины. Солома полетела в разные стороны, как будто взорвался целый стог, а когда пыль осела, все увидели улыбающегося во весь рот проводника. Он помахал рукой, и Честер махнул ему в ответ, крикнув, чтобы тот лежал тихо.

Большинство оставшихся птиц были ранены и умирали. Акация прикончила одну около жаровни. Девушка ударила ее ногой. Нога прошла насквозь, но через какую-то долю секунды труп птицы перевернулся и с глухим стуком упал в жаровню, взметнув столб пепла и искр.

С остальными птицами расправились без особых проблем, и скоро на меланезийском фронте все стихло.

Туземцы стали выходить из своих укрытий, чтобы взглянуть на работу могущественных пришельцев.

Только несколько воинов дарби вступили в схватку, и некоторые из них были мертвы.

– Потери есть? – поднял руку Честер. – Сколько раненых? Ауру, пожалуйста.

Вокруг всех игроков появилось зеленое сияние. Только у Эймса запястье светилось красным, а у Гаррета – правая ступня.

– Что случилось?

Эймс объяснил, как получил свою рану. В Гаррета попал обломок рухнувшей хижины.

Честер вздохнул, но был, казалось, не очень расстроен.

– Ладно, у нас два легко раненых. Гвен, ты не участвовала в сражении, и твоя энергия не растрачена. Посмотрим на ауру Гвен – сможет ли она вылечить обе раны.

Свечение вокруг Гвен из зеленого стало золотистым и мерцающим, как звездный свет.

– Отлично. Займись ими, а к утру твоя энергия полностью восстановится.

– Хорошо, Чес, – она подняла одну руку. – Выслушайте меня, боги…

Золотистое сияние сконцентрировалось вокруг ее правой руки, и она провела ладонью по ранам. Красное свечение погасло.

– Вот так. Иногда боги могут здорово помочь.

– Спасибо, Гвен. До конца игрового дня осталось несколько минут. Хорошо поработали сегодня, ребята. Много очков. Уверен, что завтра найдется занятие для воров и инженеров. Не волнуйтесь, каждый получит свою долю, – Честер оглянулся, ища глазами Касана. – Иди сюда, Мейбанг.

Маленький проводник подошел с проказливой улыбкой на лице.

– Я не собираюсь спрашивать тебя про этих птиц, – успокоил его Честер. – Я хочу знать, в порядке ли Пиджибиджи или нет.

Касан старался сохранить серьезность.

– Очень плохо. Серьезные ранения. Его перенесли в хижину. Возможно, утром он будет в состоянии помочь вам, но, боюсь, вождь умирает. Совет Мужчин будет ждать, когда он либо поправится, либо умрет. В этом случае они выберут нового вождя, и тогда он будет решать, помогать вам или нет. Боюсь, что теперь вы можете рассчитывать только на себя.

– Не совсем, друг мой. Ты ведь с нами, – Честер задумался на секунду, а затем спросил: – А как насчет Совета Женщин? Они будут разговаривать с нами?

Касан замялся.

– Да, возможно. Но только утром, – Мейбанг заметил, что Олли обнимает Гвен и строго добавил: – Но до этого момента мужчинам и женщинам запрещается спать вместе.

– Господи! – возмутился Оливер. – Мы уже помолвлены!

– Даже если бы вы были женаты. Пожалуйста! Если вы не будете следовать обычаям нашего племени, Совет Женщин не поможет вам. Более того, они могут запретить мне сопровождать вас.

Честер махнул рукой, успокаивая Оливера.

– Не спорь. Все равно после восьми часов все обещания теряют силу.

Гвен притянула Олли к себе и что-то зашептала ему на ухо. Он заметно покраснел, затем поцеловал ее и направился к Честеру и другим мужчинам.

Акация взяла Тони за руку. Рука была прохладной и безвольной. Девушка с шутливым беспокойством заглянула ему в лицо:

– Я буду ждать тебя за тем бананом.

Его губы скривились в невеселой усмешке.

– Я думал о том, почему мне не нужно было вступать в бой. В конце концов, я всего лишь вор.

Она отступила назад, продолжая держать его за руки, и пристально посмотрела ему в глаза.

– Послушай, Тони, я просто пыталась помочь тебе. Я говорила только об игре, Фортунато!

Он в ответ сжал ее руки, но в этом пожатии не было нежности.

– Да, конечно. Ты была так занята уничтожением драконов, что у тебя просто не было времени обратить внимание на других. Я имею в виду, что тоже хотел бы принять участия в игре.

В его голосе звучала боль, и Акация не знала, что сказать.

– Ну, Тони. Мне очень жаль. Послушай…

Он высвободил руки и отстранился.

– Ладно, Кас, забудь. Со мной все в порядке. Просто тебе не стоит сначала уговаривать меня относиться ко всему серьезно, а затем вдруг заявлять, что это всего лишь игра. Мне сегодня ничего не нужно было делать, да? Я должен был лежать, уткнувшись лицом в грязь, и наблюдать, как остальные разыгрывают из себя героев. Не знаю, как это выглядело с твоей стороны, но я чувствовал себя дерьмом, понимаешь?

Он протянул руку и легонько потрепал ее по левой щеке, а затем повернулся и пошел прочь.

Акация смотрела, как он уходил. Ее рот был приоткрыт, а подбородок двигался, как будто она пыталась что-то сказать. Слова не приходили.

Гвен потянула ее за рукав.

– Пойдем, Кас, посмотрим, где нам предстоит ночевать.

Акация молча кивнула и последовала за ней. Одна из женщин показала им хижину. Гвен, Акация и Мэри-Эм положили свои спальные мешки на одну сторону сплетенного из стеблей тростника пола. Джина и Фелиция устроились с другой стороны. Акация молча наблюдала, как надувается ее матрас. Крепкая рука участливо похлопала ее но спине.

– У тебя проблемы с парнем? – добродушно загудела Мэри-Эм. – Не беспокойся о нем, милая. Просто это впечатления первого дня. Найди его, когда стемнеет, и немножко приласкай – и все образуется.

Маленькая женщина потрепала Акацию по подбородку и шутливо ткнула локтем, так что девушка чуть не упала.

– Хорошо, Мэри, – выдавила из себя улыбку Акация.

– Хорошо? Конечно, я права. Мэри-Эм все видит, все знает. От меня ничего не скроешь.

Мэри-Эм заковыляла прочь, напевая себе под нос куплет из «Эскимоски Нелл», в котором расхваливались преимущества шестимесячной полярной ночи.

Акация невольно улыбнулась и растянулась на постели, разглядывая потолок и ожидая окончания игрового дня.

Секунд через тридцать стоящие снаружи туземцы стали прозрачными и беззвучно растворились в ночи.