Текст книги "Морские волки. История викингов"

Глава 3. Рагнар Кожаные Штаны

Разбитая голова не строит козней.

Древнескандинавская поговорка

Рагнар Кожаные Штаны (Рагнар Лодброк) был определенно самой колоритной личностью при дворе Хорика. Свое прозвище он получил за жесткие кожаные штаны, которые надевал на битву, будучи уверен, что они волшебным образом оберегают от смерти и ран. По одной из легенд, Рагнар изготовил их сам, чтобы спасти свою возлюбленную от державшего ее в плену дракона. Взяв обычные кожаные штаны, он проварил их в смоле и обвалял в песке. Это необычное одеяние защитило его от ядовитых драконьих зубов, и Рагнар отвоевал себе невесту.

Происхождение Рагнара неизвестно[52]52
  Рагнар – историческое лицо, однако некоторые историки полагают, что многие сложенные о нем легенды не имеют оснований.


[Закрыть]. Он стал героем стольких саг, что его подлинные достижения затерялись среди легендарных. Пробелы в его биографии заполнялись преданиями, в большинстве своем очаровательными и, как правило, фантастическими. Согласно этим преданиям, его вторая жена, Аслауг, была столь прекрасна, что пекари сжигали хлеб в печах, засмотревшись на ее красоту, и не уступала Рагнару хитроумием. Все еще оплакивая свою безвременно умершую первую жену, Рагнар согласился взять Аслауг в жены только при условии, что она придет к нему «ни одетой, ни голой, ни голодной, ни сытой, ни со спутниками, ни в одиночку». И Аслауг покорила его сердце: она явилась к Рагнару обнаженной, но распустив свои длинные волосы и закутавшись в них, словно в плащ. По дороге она кусала луковицу, а по пятам за ней бежала собака.

Подобные легенды, без сомнения, льстили Рагнару. Он называл себя прямым потомком самого Одина, намекая тем самым, что годится в правители (на происхождение от Одина претендовал и Хорик). Однако в мире викингов залогом королевской власти была скорее боевая доблесть, чем родословная, так что в 845 году Рагнар повел войско викингов на Париж.

Рагнар был не простым разбойником. Он стал первым из «морских королей»: так называли викингов, которые награбили столько добра и завоевали такую славу в набегах, что поднялись в глазах соплеменников на одну ступень с королями. Степень уважения к военным вождям определялась численностью их войска. Во времена, когда войском называли отряд из нескольких сотен человек, Рагнар командовал пятью тысячами воинов и флотом, насчитывавшим 120 драккаров.

Отплыв на юг от берегов Дании, «морские волки» достигли устья Сены всего за неделю. Направившись дальше, вверх по реке, они разграбили Руан и Кароливенну – городок примерно в 15 км от богатого аббатства Сен-Дени. Пострадали и многие деревни по берегам Сены. Услышав о нашествии норманнов, многие местные жители обратились в бегство. Монахи Сен-Дени тоже бежали, захватив с собой ценности и святые реликвии. Но король западных франков Карл II Лысый[53]53
  Младший сын Людовика Благочестивого.


[Закрыть] попытался остановить поток беженцев, приказав всем возвращаться по своим домам и обителям. Собрав войско, чтобы дать викингам отпор, он начал осторожно продвигаться навстречу Рагнару.

Рагнар поставил франкского короля перед непростым выбором. Было общеизвестно, что викинги предпочитают тактику молниеносных ударов и отступлений, а в настоящую битву вступают только тогда, когда уверены в своем численном превосходстве. Если бы Карл подошел по одному из берегов реки, Рагнар и его люди высадились бы на другом берегу, чтобы избежать сражения. Но Карл хотел покончить с викингами одним ударом, а потому разделил свое войско на две части и повел его по обоим берегам Сены одновременно.

К несчастью для франков, их армия была уже не той, что в славные дни Карла Великого. Дисциплина и боевой дух упали, воины то и дело поддавались панике, игнорируя приказы, или попросту отказывались сражаться. Рагнар обрушил всю свою мощь на меньшую часть франкского войска, а Карлу оставалось лишь бессильно наблюдать за гибелью своих солдат с другого берега. Но худшее было еще впереди. Сто одиннадцать франков, захваченных в плен, перевезли на остров посреди Сены и повесили на виду у Карла, принеся в жертву Одину.

Эта показательная казнь была в равной мере и религиозным обрядом, и средством психологического давления. Современному человеку викинги могут показаться настоящими чудовищами, но жестокость их имела пределы. Например, они обычно не трогали урожай на полях, а в Аквитании, которая регулярно подвергалась грабежам, неизменно щадили виноградники. Они понимали, что куда более выгодно взять с местных жителей выкуп. Что до казни пленных, то Карл Великий в свое время обошелся с саксами куда хуже, обезглавив 4500 человек, чтобы подавить саксонское восстание.

Рагнар добился своего: франки были деморализованы и обратились в бегство. Собрав жалкие остатки своей армии, Карл отступил и укрылся в аббатстве Сен-Дени, которое поклялся защитить любой ценой. Оставлять в тылу вражескую армию в других обстоятельствах было бы опасно, но Рагнар трезво оценил боеспособность Карла и не увидел причин отвлекаться на столь слабого противника. Перед ним лежал Париж, оставшийся почти беззащитным.

Во многих отношениях средневековый Париж представлял идеальную мишень для викингов. Он был не только богат, но и относительно компактен: большая часть его умещалась на острове Сите посреди Сены. И все же Рагнара здесь ожидало разочарование. Как и многие другие викинги, он выбирал для атак праздничные дни, когда в церквах собиралось много народу: такая стратегия упрощала грабителям задачу. Но на сей раз слухи о нашествии норманнов далеко опередили их самих, и парижане в большинстве своем бежали. Ворвавшись в город, викинги рассеялись по улицам в поисках добычи, но, как оказалось, цель не стоила затраченных сил.

Аббатство Сен-Жермен почти не пострадало: монахи заблаговременно покинули его, забрав с собой все самое ценное. Вернувшись уже после нашествия, через шесть недель, они обнаружили, что викинги сожгли лишь несколько наружных построек и нанесли незначительный ущерб часовне. Единственной серьезной потерей стал винный погреб, который налетчикам удалось вскрыть и опустошить.

Сам город обернулся для викингов таким же разочарованием, как и аббатство. Перепуганные горожане разбежались по окрестным деревням, прихватив все, что могло представлять ценность для грабителей. Можно было бы разослать по округе поисковые отряды, но возникала опасность, что Карл со своими войсками переловит их по одному.

Более того, пока Рагнар оставался в Париже, ситуация для него ухудшалась с каждым часом. Все это время король франков собирал подкрепление, и теперь за ним стояла внушительная армия, способная отрезать викингам отходные пути. Вдобавок, в войсках Рагнара вспыхнула дизентерия, грозившая потерей боеспособности. Укрывшись в покинутом монахами аббатстве Сен-Жермен, Рагнар отправил Карлу послание, в котором намекнул, что оставит его земли в покое, если получит достаточно солидный выкуп.

Король франков был не в том положении, чтобы торговаться. Несмотря на пополнение в армии, он не был уверен ни в выучке солдат, ни в преданности командиров. К тому же ему хватало проблем и без викингов: мятежные вассалы, амбициозные родичи и бесконечные бунты, сотрясавшие королевство, не давали расслабиться ни на миг. Итак, посланники с обеих сторон встретились в аббатстве Сен-Дени, и Карл предложил невиданно щедрые условия. Он не только отпускал викингов восвояси со всей награбленной добычей, но и предлагал огромные отступные: около шести тысяч фунтов золотом и серебром.

Это был первый документированный случай того, что в Англии позднее стали называть «данегельд», то есть «датские деньги», – попытки (все менее и менее эффективные) откупаться от викингов, вошедшие в обыкновение у европейских монархов, которые не могли дать налетчикам достойный отпор. Деньги на выкуп поначалу заимствовали у монастырей, а впоследствии – и у простых крестьян и горожан, которых с этой целью обложили специальным налогом. Жертвы набегов теперь вынуждены были еще и доплачивать тем, от кого они пострадали. Мало того, налог постепенно возрастал: данегельд не спасал от новых набегов, а лишь привлекал все больше и больше искателей легкой наживы.

Итак, сколь бы практичными доводами ни руководствовался Карл, передоверив золоту работу стали, в отдаленной перспективе он поступил недальновидно. Единственным плюсом (хотя, возможно, и не очевидным на тот момент) для жителей Парижа оказалось то, что на сбор выкупа у Карла ушло почти два месяца. За это время дизентерия существенно проредила ряды Рагнаровой армии. От болезни умерло так много викингов, что парижане сочли это чудом и заявили, что святой Жермен покарал норманнов (пусть и поздновато) за осквернение его аббатства.

Получив выкуп, Рагнар тотчас погрузил добычу на корабли, прихватив тяжелый железный засов от ворот Парижа – свидетельство того, что город он все-таки взял. Спустившись до устья Сены, викинги еще на некоторое время задержались, чтобы пограбить торговые и рыболовецкие порты на побережье, а затем все же отправились восвояси, как и обещали. В Данию Рагнар и его воины вернулись фантастически богатыми – и в ореоле столь же небывалой славы. Рагнар лично продемонстрировал добычу королю Хорику, похвалившись тем, как легко удалось ее заполучить. Если верить легенде, он добавил, что единственным, кто оказал достойное сопротивление, стал святой Жермен (давно покойный). Казалось, выводы очевидны: дни Карла Великого миновали, и франки больше не представляют угрозы.

Насчет Карла II Лысого Рагнар, возможно, не ошибался, но не все правители франков были так уж и слабы. Людовик Немецкий, могущественный единокровный брат Карла и южный сосед Хорика, узнав о бесчинствах викингов, тотчас отправил к датскому королю послов с требованием вернуть франкам все похищенное имущество. И он не просто сотрясал воздух: по одному слову Людовика в Данию могли бы хлынуть солдаты имперской армии – хорошо обученной и столь многочисленной, что Хорику нечего было и надеяться на победу. К немалому конфузу датского короля, послы восточных франков присутствовали при маленьком спектакле, который устроил Рагнар, после чего ясно дали понять: если Хорик желает избежать войны, ему придется признать себя вассалом Людовика Немецкого.

Хорику ничего не оставалось, как подчиниться. Без сомнения, это было унизительно, однако у всего происшедшего имелась и светлая сторона: теперь Хорик с полным правом мог конфисковать трофеи, принесшие Рагнару огромную популярность среди данов и сделавшие его опасным соперником. Вскоре парижская добыча со всеми христианами, захваченными в плен, была отправлена Людовику, а Хорик вдобавок объявил, что отказывает в поддержке викингам, ходящим в набеги, – хотя на самом деле он не имел такой власти над военными вождями, да и большинство людей Рагнара уже покинули его земли. Выказывая покорность Людовику и регулярно посылая ему дары и посольства, Хорик в действительности преследовал собственные политические цели, избавляясь от потенциальных претендентов на трон. Тех немногих воинов Рагнара, которые остались в Дании, он, по слухам, схватил и казнил.

Сам Рагнар, судя по всему, ушел от расправы, хотя о его дальнейшей судьбе рассказывали по-разному. Франки утверждали, что он умер от дизентерии[54]54
  Эти слухи породили гипотезу о том, что прозвище «Кожаные Штаны» связано со смертью от диареи: якобы от фекалий его штаны почернели и задубели так, словно их выварили в смоле.


[Закрыть], но, вероятно, они просто выдавали желаемое за действительное: в позднейших английских и ирландских хрониках сохранились упоминания об успешных набегах Рагнара на побережье Ирландского моря, а также на Северную Шотландию и Внешние Гебриды.

По доброй ли воле Рагнар покинул Данию или был изгнан официально, его отъезд стал плодородной почвой для слухов и легенд. О нем сложился настоящий миф как о непобедимом воине, державшем в страхе все Восточное побережье Атлантики (наподобие Френсиса Дрейка, сотни лет спустя наводившего ужас на ее западные берега). Сказочным богатствам Рагнара завидовал всякий уважающий себя викинг. Уже в XII веке некий странствующий ученый оставил надпись на камне древнего надгробия на одном из Оркнейских островов (архипелага у берегов Северной Шотландии): «Надгробие сие сложено прежде [гробницы] Рагнара Лотброка. Сыны его были отважны, хоть и лицами гладки. В давние времена здесь сокрыли великий клад. Счастлив тот, кто найдет его».

Это упоминание о сыновьях – четверых мальчиках, которым предстояло пойти по стопам отца, – вряд ли порадовало бы Рагнара. Согласно одной исландской саге XIII века, он признавал, что его погоня за славой и богатством отчасти объясняется страхом, что сыновья его превзойдут (особенно старший сын, Ивар Бескостный). Быть может, именно это неудержимо подталкивало его к новым победам.

Как бы то ни было, семейству Рагнара вскоре разрешили вернуться в Данию. В 854 году Хорик пал от руки своего племянника, большинство его домочадцев погибли, а изгнанникам открылся путь в родные края. Воспользовался ли этой возможностью сам Рагнар, неизвестно: конец его жизни, так же, как и начало, теряется в туманах истории. Впрочем, почти все предания сходятся на том, что он умер как подобало викингу, – погиб в одном из набегов. По одной из версий, он был убит при неудачном нападении на остров Англси, по другой – пал в стычке с другими викингами у берегов Ирландии. Но самая знаменитая легенда гласит, что Рагнар потерпел кораблекрушение у берегов Англии. Ему с немногими спутниками удалось добраться до берега, но Элла, король Нортумбрии, земли которой часто страдали от набегов викингов, перебил почти всех уцелевших и захватил Рагнара в плен. Чтобы отомстить за все свои унижения, Элла придумал для «морского короля» особую, необычную казнь: Рагнара бросили в яму, полную змей[55]55
  Исполнителям, должно быть, пришлось постараться: ядовитые змеи в Англии – большая редкость.


[Закрыть]. Но знаменитые кожаные штаны защищали его от укусов, и тогда Элла велел поднять Рагнара из ямы, раздеть догола и бросить обратно. Змеи набросились на него, но перед смертью Рагнар успел пропеть:

 
Радостно мне, что Один
готовит скамьи для пира.
Скоро поднимем роги,
полные пенного пива.
Герой, идущий в Вальгаллу,
о смерти своей не плачет,
в чертог Отца не войду я
со словом, достойным труса.
Асы меня приветят;
не надобно слез о павшем:
спешу я на зов валькирий;
я смеюсь, умирая!
 

А согласно исландской саге XIII века, последними словами Рагнара стало предупреждение королю Элле: «Захрюкают поросята, коль дела кабана проведают».

Все эти рассказы не имеют под собой исторических оснований, но в каком-то смысле они все же верны. Набеги на Линдисфарн и Айону были только первыми предвестиями настоящей бури мечей, которая вскоре обрушилась на Англию. Говорят, когда второй сын Рагнара, Бьёрн Железнобокий, услышал о смерти отца, стиснул древко копья с такой силой, что на нем остались следы от пальцев, а третий сын, Хвитсерк, игравший при этом в тавлеи, так крепко сдавил в руке побитую шашку, что из-под ногтей брызнула кровь. Если король Нортумбрии и впрямь убил Рагнара, торжествовать ему оставалось недолго. «Поросята» уже были в пути.

Глава 4. Тургейс-Дьявол

Море извергло потоки чужеземцев на Ирландию: не осталось больше ни гавани, ни пристани, ни крепости, ни форта – все захлестнули волны викингов и морских разбойников.

«Анналы Ульстера», ирландская хроника IX века

Великое нашествие викингов на Британские острова началось с Ирландии. Поколение Хорика и Рагнара искало поживы в королевствах франков, но уже их сыновья заприметили на западе пастбища потучнее.

И дело было вовсе не в том, что франки стали лучше защищаться. Просто запасы франкского золота, когда-то казавшиеся неистощимыми, в конце концов начали иссякать. На протяжении пятнадцати лет после набега Рагнара на Париж викинги осваивали крупные реки Западно-Франкского королевства. Поначалу они следовали старой тактике молниеносных налетов, хватая любые ценные вещи, какие подвернутся под руку. Но довольно скоро многие сообразили, что выгоднее брать заложников. Так, захваченного в плен настоятеля Сен-Дени выкупили у викингов за 680 фунтов золотом и 3000 фунтов серебром – что и говорить, неплохой улов за одного-единственного пленника!

Другие начали предлагать свои услуги в качестве наемников. Когда викинги вновь принялись разорять берега Сены, некий норманн по имени Веланд предложил Карлу Лысому изгнать их за скромную плату: всего 2000 фунтов серебром и некоторое количество домашнего скота. Карл согласился, но потратил столько времени на сбор средств, что Веланд поднял цену до 5000 фунтов. Получив деньги, он взял в осаду викингов, бесчинствовавших на Сене, но сражаться с ними не стал, а отпустил с миром, когда те, в свою очередь, предложили выкуп. Так Веланд разбогател еще на 6000 фунтов серебром – и все это без единого сражения!

К концу IX столетия в закрома викингов перекочевало более 40 тысяч фунтов франкского серебра, и короли франков вынуждены были прибегнуть к девальвации. Побережья опустели: население мигрировало в глубь страны, монахи покидали монастыри в поисках более надежных убежищ. И что еще хуже (с точки зрения викингов), местные жители понемногу учились сопротивляться.

Надо отдать должное и Карлу Лысому: в конце концов он все-таки проявил себя с лучшей стороны. Карл начал систематические работы по укреплению двух своих главных дворцов, расположенных на севере Франции, близ Пикардии. Он построил два укрепленных моста – через Сену и Луару, – которые лишили викингов многих стратегических преимуществ. Мосты легко было оборонять, и они успешно перекрывали дорогу кораблям вверх по реке. Взять их можно было только осадой, а этот способ боевых действий решительно не подходил легковооруженным викингам. В самых уязвимых точках стали возводить замки и крепости. Нашествия прекратились не сразу, но вскоре викинги заметили, что добычи становится все меньше, а разжиться ею – все труднее. Настало время для поиска новых, более легких жертв.

После набега на Линдисфарн викинги занялись империей франков и разоряли ее несколько десятилетий подряд, но теперь их алчные взоры снова обратились к Британским островам. Англия, Шотландия и Ирландия были не так богаты, как франкские королевства, но политическая разобщенность мешала им успешно сопротивляться внешнему врагу. Кроме того, монастырей на Британских островах тоже хватало, особенно в Ирландии, которая и стала первой мишенью нашествий – еще и потому, что этот остров был исключительно богат драгоценными природными ископаемыми, которые вот уже несколько веков экспортировали в большинство стран Северной Европы. В Ирландии имелись залежи золота, серебра и меди; кроме того, там добывали изумруды, сапфиры, топазы и речной жемчуг. Ирландские кузнецы славились качеством своей работы по меньшей мере с начала II тысячелетия до н. э., а так называемые алмазы из Керри – блестящие камни, которые часто находили на прибрежных скалах на юго-западе острова, – использовались в ювелирном деле, для украшения реликвариев и книжных переплетов.

Сочетание этих природных богатств с типичным для кельтов религиозным рвением повлекло за собой небывалый расцвет культуры. Ирландия переживала свой золотой век. Ирландские монастыри были факелами учености, озарявшими тьму, в которую уже погружалась Европа. Монахи создавали великолепные иллюминированные рукописи и отправляли ученых из своей среды в другие страны Западной Европы с миссией просвещения.

В политическом отношении Ирландия медленно, но верно двигалась от разобщенности к единству. Межплеменная рознь все еще сотрясала остров, но постепенно возник ряд небольших королевств, условно объединившихся в две конфедерации. Северной правил король Тары, а южной – король Мунстера. Традиционно Тара считалась самым могущественным из ирландских королевств, и ее правители время от времени носили титул Ard Ri – «верховного короля» Ирландии.

Однако этих зачатков единства было недостаточно, чтобы подготовить остров к обороне от викингов: перед лицом общего врага обнаруживался ряд серьезных проблем. Большинство правителей подчинялись верховному королю лишь номинально, а войско даже под властью сильного короля Тары оставалось практически неуправляемым. Армия состояла из множества племенных отрядов, каждый из которых подчинялся своему вождю и действовал как независимая единица. Сколь бы отважны и опытны ни были отдельные воины, в столкновении с более дисциплинированным противником такое войско оказывалось ненадежным. И даже победа не означала, что ее плодами удастся воспользоваться.

Пока даны разоряли империю Карла Великого, их норвежские братья разведали обходной путь вокруг Северной Шотландии и обрушились на Ирландию. Всего через два года после набега на Линдисфарн они разграбили еще один крупный островной монастырь – обитель Святого Колумбы на Северо-Западном побережье Шотландии. Затем одно за другим последовали нападения на монашескую общину острова Скай и на Келлский монастырь, расположенный примерно в 65 км от Дублина. Викинги истребляли монахов, сжигали постройки и угоняли скот. Не прошло и десяти лет, как они обогнули северные мысы и начали продвигаться на юг, вдоль Западного побережья Ирландии.

Эти первые набеги, как и те, которым поначалу подвергались Англия и империя Каролингов, были не слишком масштабными: викинги приплывали на двух-трех кораблях, проверяя обороноспособность местных жителей. Предпочтение, как обычно, отдавали изолированным мишеням, находящимся в легкой досягаемости от моря. Даже самые богатые и знаменитые ирландские монастыри не успевали оказать сопротивление: местные силы самообороны подтягивались на помощь слишком поздно.

Слухи об успешных набегах привлекали все новых разбойников, и за следующие два десятилетия ирландский ренессанс утонул в крови. Даже Скеллиг-Майкл – казавшийся неприступным монастырь на скалистом острове в 13 км от Юго-Западного побережья Ирландии и в 150 м над уровнем моря – оказался уязвим. В 821 году отряд викингов вскарабкался по крутым скалам, разграбил сокровищницу и похитил настоятеля.

Эта конкретная группа викингов нашла удовольствие в том, чтобы заморить своего пленника голодом, но другие начали подражать данам и требовать выкупа – не только за людей, захваченных в плен, но и за ценные предметы. Особый интерес у викингов вызывали инкрустированные золотом и серебром ларцы, в которых хранились святые реликвии. На первых порах содержимое этих ларцов выбрасывали, не находя в нем ценности. Так же поступали и с книгами: драгоценные переплеты срывали, а страницы с текстом сжигали или выкидывали за ненадобностью.

Но постепенно викинги осознали, что ирландцы ценят реликвии и евангелия выше ларцов и переплетов и готовы платить заоблачные суммы, лишь бы вернуть эти сокровища духа. А еще выше ирландцы, как выяснилось, ценили друг друга. Если же пленник оказывался недостаточно важной персоной и выкупа за него давали, всегда можно было продать его как раба на балтийском или исламском рынке. Викинги переключились на охоту за людьми. Напав на деревню Хоут на северной стороне Дублинского залива, они захватили множество местных женщин; набег на Килдаре принес им 280 пленников, а из Армы увели около 1000 человек[56]56
  Пожалуй, самый знаменитый пленник викингов – ирландский святой Финтан. Викинги похитили его и перевезли на Оркнейские острова, но Финтану удалось бежать. После этого он долго скитался по континентальной Европе и, наконец, поселился в Швейцарии, где и провел последние 27 лет своей жизни.


[Закрыть].

Эта новая тактика так угнетала ирландских монахов, что они начали молиться о плохой погоде. Один ирландский монах IX века записал такие стихи на полях учебника по латинской грамматике:

 
Этой ночью ветер лютует,
Треплет белые кудри моря.
Нынче викинги не страшны мне:
Не приплыть им по бурным водам.
 

Набегами на беззащитное побережье дело не ограничилось: до викингов дошли слухи, что дальше от берега можно разжиться еще более ценными трофеями. И в 828 году норвежцы отважились на более серьезную экспедицию. Достигнув Восточного побережья Ирландии, они поднялись по реке Бойн до Лаута и захватили в плен местного короля.

Не все набеги были одинаково успешны. В период, когда викинги еще только исследовали Западное побережье, команду одного из кораблей перебили; в другом случае монахам удалось отстоять свою обитель и прогнать налетчиков. Но эти отдельные победы не спасали положения – напротив, за каждым неудачным нападением следовал новый, более мощный удар. Один монастырь выставил отряд на защиту своего имущества, но тем самым лишь дал викингам понять, что ему есть что защищать. Не прошло и года, как эта обитель подверглась набегам трижды, причем всего за один месяц.

От спонтанных неорганизованных налетов на прибрежные монастыри викинги начали переходить к масштабным и эффективным вторжениям в глубь острова, поднимаясь по рекам к заранее намеченным целям. В канун Рождества 836 года группа викингов отважилась на пеший переход через долину реки Эйвонмор и, одолев более 30 км по пересеченной местности, разграбила главные монастыри Глендалоха и Клонмора. В ту же самую ночь, примерно в 250 км к северо-востоку от этих мест, другой отряд викингов вторгся в Коннахт и захватил самые ценные реликвии тамошнего монастыря, вынесенные из сокровищницы для рождественской службы.

Именно в этом году впервые дал о себе знать Тургейс – самый знаменитый из всех предводителей викингов, действовавших в Ирландии[57]57
  В таком виде его имя вошло в ирландские анналы; изначальная древнескандинавская форма имени – Торгильс или Торгест.


[Закрыть]. Он привел с собой столько кораблей, что ирландские хронисты называли их «королевский флот». По-видимому, он принадлежал к какой-то из знатных норвежских семей, но ирландцы считали его вождем всех викингов. В 839 году Тургейс нацелился на самое священное место Ирландии.

Этим, образно говоря, ирландским Иерусалимом была Арма – город на севере острова. Сам святой Патрик избрал Арму духовным центром кельтского христианства, стал ее первым епископом и там же умер и был похоронен. Многие его личные вещи стали священными реликвиями, а вокруг его могилы вырос внушительный комплекс монастырей и школ. Еще в середине V века в Арме появилась каменная церковь, на месте которой впоследствии был воздвигнут собор.

Тургейс возглавил атаку лично. Монахи и ученики, не успевшие вовремя бежать, погибли. Викинги разбили алтари, вскрыли гробницы и реликварии и забрали все ценное, что удалось найти. В довершение всего Тургейс ворвался в церковь Святого Патрика и принес жертву Одину на обломках главного алтаря.

За это святотатство морского короля викингов возненавидела вся Ирландия. В глазах ирландцев он превратился в жестокого, чудовищного слугу Сатаны, богохульника и истязателя невинных, которого следовало остановить любой ценой. Однако Тургейс был не чета другим викингам, с которыми до сих пор сталкивались жители острова. У него были большие планы, не сводившиеся к банальным грабежам. Он провозгласил себя «королем всех чужеземцев Ирландии» и, судя по всему, вознамерился завоевать весь остров.

Время он рассчитал идеально. Не так давно король Мунстера попытался присвоить себе титул верховного короля, но лишь поверг центральные области Ирландии в хаос. Тургейс же, захватив Арму, получил в свое распоряжение ресурсы, необходимые для последовательного продвижения в глубь острова. Вместо того чтобы разграбить монастырь, он объявил себя новым его главой и начал собирать обычные налоги. Настоятелем самого святого монастыря Ирландии стал язычник.

Затем Тургейс отправил корабли вверх по рекам и вдоль берегов, чтобы ослабить сопротивление местных жителей. Флот у него был огромный: монахи жаловались, что на всем побережье не осталось места, свободного от викингов.

Пока его бойцы подтачивали силы местных королей, Тургейс в преддверии зимы начал подыскивать место для лагеря, защищенное лучше, чем Арма. Таковое нашлось на Восточном побережье Ирландии, на берегу глубокого залива Ирландского моря. Там Тургейс и построил лонгфорт – береговую крепость, в которой переждал зиму. Место тоже было выбрано идеально: в непосредственной близости от моря и вместе с тем удобное для обороны. С одной стороны, здесь имелась превосходная естественная гавань, с другой – здесь же находился брод через реку Лиффи. Таким образом, Тургейсу открывались пути одновременно и в глубь Ирландии, и к Западному побережью Британии. На гэльском языке это место называлось “Dubh-Linn”, что значит «черные заводи»; такое же название, «Дублин», закрепилось и за городом, разросшимся на месте форта. Тургейс замостил улицы толстыми досками и построил каркасно-глинобитные дома на скандинавский лад, окружив все это высокой толстой стеной, усаженной сверху деревянными кольями. Дублин стал не просто базой для военных операций, а центром первого государства норманнов в Западной Европе – государства, королем которого провозгласил себя Тургейс[58]58
  Северный округ традиционного графства Дублин по сей день носит название «Фингал», что значит «область белых чужаков» (как ирландцы называли викингов).


[Закрыть].

Отсюда он и двинулся в наступление. В 844 году во главе шестидесяти кораблей Тургейс поднялся по реке Шеннон до места, где ныне располагается город Лимерик, а затем, разделив свои силы, отправился грабить святые места по всей Центральной и Западной Ирландии. В этом походе он сжег монастырь Клонферт, а затем напал на аббатство Клонмакнойс, славившееся на всю Европу своей церковной школой.

Здесь Тургейс поступил так же, как в Арме. Перебив монахов и разграбив аббатство, он привел свою жену Оту в главную церковь и помог ей подняться на разбитый алтарь. Ота была вёльвой, то есть провидицей. Восседая на высоком алтаре в ходе обряда поклонения Одину, она в очередной раз продемонстрировала викингам свой дар прорицания.

Ритуальное осквернение двух самых священных мест Ирландии было частью большого замысла. Тургейс стремился утвердить превосходство языческих скандинавских богов над христианским, и намеренно действовал так, чтобы поколебать веру местных жителей. Один монах с юга Ирландии сокрушался, что многие ирландцы отвергли христианское крещение и принялись грабить церкви вместе с «белыми чужаками»[59]59
  «Фрагментарные анналы Ирландии», хроника X века, составленная в королевстве Осрайге (современное графство Килкенни).


[Закрыть].

Над Ирландией нависла серьезная опасность: еще немного, и под властью Тургейса оказался бы весь остров. Местные короли были слишком заняты междоусобными войнами, поэтому на защиту от чужаков начали подниматься церковники. Но все усилия были напрасны: настоятель Терригласса, вставший во главе местного ополчения, был убит, а настоятеля Армы викинги взяли в плен вместе с реликвиями святого Патрика. Казалось, окончательная победа Тургейса – это всего лишь вопрос времени.

Поэтому вся Ирландия вздохнула свободно – как в духовном, так и в практическом смысле, – когда в 845 году Тургейса захватил в плен Маэлсехнайлл, верховный король Тары. Как ему это удалось, остается загадкой. В хрониках сообщается лишь то, что Тургейса взяли хитростью, а не в открытом сражении. Так или иначе, ненавистного викинга убили – бросили в озеро, привязав к ногам камни[60]60
  Простое утопление казалось слишком банальной смертью для такого заклятого врага, как Тургейс, поэтому ирландцы сочинили историю поинтереснее. Легенда гласит, что верховный король заманил викингов на остров посреди озера Лох-Оуэл, пообещав Тургейсу и пятнадцати его воинам прекрасных невест. Но под видом девушек на место встречи отправились ирландские воины, переодетые в женское платье. Когда викинги высадились на остров, мнимые невесты напали на них и перебили, а тела сбросили в озеро.


[Закрыть].

Смерть Тургейса положила конец мечтам викингов о власти над объединенной языческой Ирландией. Вдобавок среди самих викингов начались разногласия. Поначалу в набеги на Ирландию ходили норвежцы, но затем их примеру все чаще стали следовать даны, и напряженность, возникшая между двумя группами захватчиков, постепенно дошла до точки кипения. С гибелью Тургейса со сцены сошла единственная фигура, к которой обе стороны относились с уважением, и в 850 году между викингами началась междоусобная война за власть над Дублином.