Текст книги "Игра"

Глава 9

Растянувшись на диване в спальне графини, Сабрина осторожно почесывала за ушами котика, привезенного из дома миссис Нойз, и время от времени театрально покашливала в платочек.

– Никакого улучшения! Вам стало даже хуже!

Вынеся этот мрачный вердикт, Лотта, сидевшая за туалетным столиком перед большим зеркалом, обернулась к Софи. Миссис Нойз ежедневно присылала свою служанку узнать о состоянии здоровья Сабрины.

– Передайте вашей госпоже, что мисс Линдсей пока не стало лучше, – холодно сказала Шарлотта.

– Слушаюсь, миледи!

Софи присела в глубоком реверансе.

– Но моя госпожа надеется, что мисс Сабрина уже сегодня вернется домой, – робко возразила служанка.

Лотта недовольно фыркнула:

– Прекратите болтать, девочка! После чего вновь занялась собой.

– Передайте мои наилучшие пожелания вашей хозяйке, – бросила она через плечо Софи. – Надеюсь, миссис Нойз больше не будут тревожить болезни, которыми заразились некоторые из ее домочадцев.

Шарлотта протянула руку к стоящей перед ней серебряной шкатулке с мелочью и черепаховыми шпильками, взяла оттуда монету и, не оборачиваясь, протянула Софи. Монета проскользнула между пальцами Лотты и упала бы на пол, если бы не ладонь девушки, которую та проворно подставила.

Софи протянула монету Шарлотте и тихо сказала:

– Вы уронили.

– Какая ерунда! – скривила губы Лотта. – У меня просто не было времени нагибаться! Возьмите себе!

– Благодарю вас, миледи! – Софи крепко зажала монету в руке, как будто боялась, что денежка выпрыгнет, и вновь присела в реверансе. – Извините, миледи, но что мне сказать госпоже?

Шарлотта краем глаза постаралась поймать в зеркале взгляд Сабрины. И увидела, что та давится от сдерживаемого смеха, отчего ее лицо стало малиновым.

Поскольку Софи все еще ждала ответа, Шарлотта сделала вид, что не на шутку встревожена столь неестественным цветом лица подруги.

– Сабрина, – сказала она, стараясь не расхохотаться, – что с вами? Милая, да у вас же самая настоящая лихорадка!

Шарлотта посмотрела на служанку миссис Нойз, как бы призывая ту в свидетели.

– Это крайне опасно! Вы, Софи, приходите сюда каждый день по поручению миссис Нойз и очень легко можете заразиться, рискуя при этом перенести инфекцию в дом вашей госпожи! Поэтому я запрещаю вам посещать мисс Сабрину, пока не минует опасность заразиться. Скажите госпоже, что я устанавливаю карантин по меньшей мере на ближайшие две недели.

– Слушаюсь, миледи, – вновь присела Софи и, попятившись к двери, словно перед ней сидела сама королева, исчезла в коридоре.

Лотта повернулась к своей «пациентке». В ее глазах запрыгали веселые чертики. Она сурово сдвинула брови и сказала замогильным тоном:

– У вас очень апатичный, меланхоличный и крайне нездоровый вид, милая. Может быть, послать за доктором?

Сабрина отрицательно замотала головой.

– Как раз наоборот! – рассмеялась она. – Я себя отлично чувствую!

– Серьезно? – спросила нарочито сердитым тоном Шарлотта. – Просто не знаю, что и думать. То вы чуть ли не умираете, а через десять минут – как ни в чем не бывало! Может быть, вы просто бредите?

– О, я надеюсь, что это так! – таким же загробным голо; сом ответила Сабрина.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

Сабрина подозревала, что миссис Нойз осталась не очень довольна, увидев свою подопечную возвращающейся из галереи минеральных вод с какой-то незнакомой женщиной. Однако это недовольство тут же сменилось восхищением, как только хозяйка узнала о знатном происхождении спутницы Сабрины.

– Графиня! В моем доме! – воскликнула старая женщина, когда Сабрина представила ей подругу.

Софи было приказано немедленно принести из спальни хозяйки в гостиную самый лучший в доме стул для леди Лавлейс. На столе тут же появились пирожные, сандвичи, свежее пиво и целый набор прохладительных напитков. О наличии всего этого в доме Сабрина даже и не подозревала.

Церемония могла бы затянуться надолго и превратиться в полнейший абсурд, если бы Сабрина не начала демонстративно кашлять.

– Вы еще больны! – в ужасе воскликнула миссис Нойз, бросив на Сабрину полный упрека взгляд. – Сейчас же идите к себе в комнату и не выходите оттуда!

Лотта обладала способностью мгновенно определять слабое место человека. Она авторитетным тоном объявила, что миссис Нойз поступает неосмотрительно, позволяя заразе проникнуть под крышу своего очень небольшого дома. После чего с таким же апломбом сказала, что ее собственный дом гораздо просторнее. Кроме того, в нем много комнат. Больная может лежать в одной из них, не представляя никакой опасности для других обитателей дома. Прежде чем миссис Нойз успела опомниться, Шарлотта заявила о своем твердом решении взять Сабрину к себе.

И без того не очень настойчивые протесты миссис Нойз вовсе прекратились, как только Сабрина сначала вновь раскашлялась, а затем принялась чихать…

Изобретательность, с которой Шарлотта сумела провести старую женщину, произвела на Сабрину боль-шое впечатление. Однако теперь, по прошествии трех дней с момента переезда к подруге, она почувствовала, что так же далека от достижения главной цели своего пребывания в Бате, как и раньше. Сабрина поняла, что надо действовать. И без промедления.

– Я устала праздно лежать дома на диване, – сказала она Шарлотте, бросив на нее быстрый взгляд. – Чувствую себя как зверь в клетке. – Но, испугавшись, как бы подруга не обиделась, поспешно добавила: – Конечно, эта клетка очень удобна, приятна и уютна.

Шарлотта расцвела.

– Вам не нравятся портьеры? – спросила она. – Я думала, что на несколько дней, которые мы пробудем в Бате, они вполне сойдут. Но если хотите, я прикажу повесить другие.

Сабрина обвела взглядом спальню графини и уже в который раз поразилась ее великолепию. Драпировки из тонкого красного шелка, мягкие восточные ковры, дорогая французская мебель…

А сам дом! Совершенно новый, он был построен, как и все остальные здания на Кингсмид-сквер, из модного белого камня с золотистым оттенком. Автором проекта был довольно известный архитектор Джон Страхан.

В последнее время Шарлотта носилась с идеей перестройки своего лондонского дома, а потому было похоже, что ее праздному безделью наступает конец.

Сабрина вдруг вспомнила, что накануне Лотта объявила о своем намерении срочно вернуться к мужу в Лондон, и нахмурилась. Ведь если графиня уедет, так и не представив ее местному обществу завсегдатаев игорного дома, то все надежды добыть деньги за карточным столом рухнут. Значит, нельзя терять ни минуты!

– Ах, если бы у меня были деньги, графиня! – сказала Сабрина и вздохнула. – Я бы тоже занялась обустройством своего жилища и домашним хозяйством в том городе, где Кит сможет получить должную заботу.

Лотта повернулась спиной к туалетному столику, давая возможность горничной укрепить поверх напудренных локонов небольшую шляпку с кружевными полями.

– Я не знаю всего того, что известно вам, Сабрина. Если у вас есть какие-то соображения о возможности спасения брата, то поделитесь ими со мной. Вместе мы, возможно, что-нибудь и придумаем. Поверьте, мне очень хочется помочь вам, насколько это возможно! Сабрина поднялась и села на край дивана.

– Тогда помогите мне. Я хотела бы получить доступ в дом или салон, где можно сесть за карточный стол и выиграть деньги.

Графиня нахмурилась:

– Не лучший план, если вспомнить, что сама я в последнее время постоянно проигрываю.

– У меня нет другого выхода, – возразила Сабрина. – Осталось только положиться на удачу.

Лотта улыбнулась:

– Хорошо. Кстати, я хотела сказать вам, что сегодня вечером приглашена на небольшой прием. Мы можем пойти вместе.

– Там будут играть в карты?

– Именно для этого он и устраивается. Организует вечер один из дальних кузенов лорда Рэндольфа. Ну так вот, мне кажется, что ставки в этой игре будут не очень высокими. После принятия в прошлом году подзаконного акта об азартных играх размеры ставок в игорных домах значительно снижены. Как ни прискорбно, но акт коснулся также частных заведений и даже игр в домашней обстановке. – Шарлотта сморщила нос. – Боюсь, что все это произошло по милости лорда Рэндольфа, который очень активно лоббировал принятие акта в парламенте.

Шарлотта взяла небольшое ручное зеркальце и посмотрелась в него. Отражение ей явно не понравилось, ибо брови тут же сошлись в одну темную линию.

– Мне кажется, что виконт Дарлингтон тоже там появится, – сказала она, снова улыбнувшись.

– Не понимаю, что изменится от его присутствия? – пожала плечами Сабрина.

– Чтобы иметь доступ в салон, где ставки пока еще не очень ограничены, нам нужен эскорт, – усмехнулась Шарлотта.

– Но я предпочла бы иметь таковой не в лице виконта Дарлингтона, – возразила Сабрина, хотя в душе была и не прочь оказаться под опекой Джека.

– Вы ни разу не объяснили мне, почему так неодобрительно к нему относитесь. Если, конечно, не принимать всерьез сплетни, которыми сопровождается каждый его шаг.

– Для меня достаточно одной сплетни, чтобы изменить мнение о человеке.

Шарлотта наклонилась к ней и очень тихо сказала.

– Сабрина, это что-то новое! Ладно, пусть вы не желаете выходить замуж за лорда Меррипейса. Но не собираетесь же вы совсем отказаться от любви как таковой?

Сабрина машинально провела ладонью по пеньюару.

– Честно говоря, я не понимаю даже значения слова «любовь».

– Что за вздор! Я уверена, что вы испытываете трепет, когда интересный мужчина внимательно вас рассматривает. Если же он дотронется до вас, разве ваше сердце не начинает биться сильнее? А в один прекрасный день вы вдруг почувствуете, что жизнь пуста без его поцелуя!

Сабрина промямлила нечто такое, что никак нельзя было принять за выражение согласия со словами Шарлотты. Глаза у Лотты стали круглыми от удивления.

– Неужели все эти чувства вам совсем незнакомы?! Сабрина отрицательно покачала головой:

– Ни одно из них!

Шарлотта с сожалением посмотрела на подругу и прошептала:

– Вы их узнаете! Обязательно узнаете! Сабрина недоуменно пожала плечами:

– Сейчас все мои мысли целиком заняты судьбой Кита. И чувства подчинены тому же.

Она замолчала и облизнула вдруг пересохшие губы.

– Вы были очень добры, разрешив мне писать брату письма с вашей личной печатью на конверте. Возможно, эти письма доходят до Кита в неприкосновенности, поскольку его стражи могут и не догадаться, что их пишу я. Еще раз огромное вам спасибо, Лотта!

– Не надо этих слов, Сабрина! Ведь мы с вами стали подругами. И в помощи друг другу не может быть ничего не-обычного! Но мое мнение о вашем плане остается неизменным. Еще никогда бегство не решало проблем!

Сабрина не стала напоминать своей благодетельнице о том, что она сама сделала именно то, против чего сейчас предостерегала подругу: сбежала из Лондона втайне от мужа.

Чтобы как-то направить разговор в другое русло, Сабрина неожиданно спросила:

– Как вы себя сегодня чувствуете? За завтраком мне показалось, что не очень хорошо. Или я ошибаюсь?

Шарлотта покраснела.

– Наверное, ничего серьезного. Чуть побаливают почки. Мне они вообще в последнее время не нравятся. – И тут уже она сама переменила тему разговора: – Я сейчас закончу туалет и оденусь. После чего моя горничная поступит в полное ваше распоряжение.

– Благодарю вас, Лотта!

– Не понимаю, как мог кузен отправить вас в Бат без горничной? Впрочем, мужчины никогда не понимали женских проблем. Наверное, надо поблагодарить Роберта уже за то, что он не забыл упаковать несколько ваших платьев. Правда, их вам хватит ненадолго. Особенно когда мы начнем выезжать в свет. Так что не стесняйтесь и пользуйтесь моим гардеробом.

– Вы очень добры, Лотта! – еще раз поблагодарила графиню Сабрина.

Правда, далеко не все платья Шарлотты ей подходили, J ибо были сшиты на высокую женщину, какой и была миссис Лавлейс. Сабрина же отличалась миниатюрностью, даже хрупкостью.

– Не забудьте башмаки на деревянной подошве, – напомнила Шарлотта. – На улице идет дождь. А еще наденьте ваше шелковое платье. То, зеленое, с розовыми полосками. Виконт Дарлингтон испытывает слабость ко всему полосатому.

– Опять Дарлингтон! – проворчала Сабрина, проходя через туалетную комнату, разделявшую их спальни.

Все, связанное с именем Дарлингтона, казалось, не должно было интересовать Сабрину после его наглого поведения в галерее. Она почти не сомневалась, что теперь ничто не заставит ее втайне мечтать о его поцелуях.

Сабрина машинально тронула губы кончиками пальцев. Со дня приезда в Бат не проходило и ночи, чтобы над ее постелью не витал дух Черного Джека. Во сне она вновь и вновь переживала их встречу, охватившее ее тогда негодование, его ответные угрозы, поцелуй и пистолетный выстрел. Сабрине порой казалось, что именно от звука этого выстрела она и просыпается по утрам.

Сабрина заставляла себя лежать с открытыми глазами и не отнимать ладонь от губ, на которых, казалось, продолжал гореть его поцелуй. Ей было немного стыдно. Стыдно за мучающие ее неясные чувства и опасные мысли. «Прочь! Прочь!» – старалась она отогнать от себя навязчивый образ, выкинуть его из памяти.

Но вопреки всем стараниям эти мгновения, наполненные ощущением согревающего, греховного тепла его мягких губ, все глубже врезались в память. Хуже того, воспоминания о них становились ей просто необходимы, как ни пыталась Сабрина внушить себе, что не придает им никакого значения…

– Знакомство с вами – огромная честь для меня! Сквайр Тридлшэм с лучезарной улыбкой посмотрел на высокого аристократа, которому его только что представил сэр Эйвери Ллойд, хозяин дома.

– Огромная честь для меня! – повторил он.

Сквайр снова почтительно поклонился. Сделать это ему было не так-то просто из-за большого живота, выпиравшего из-под застегнутого на одну пуговицу камзола и жилета, который вообще на нем не сходился. Румяные щеки Тридлшэма стали совсем пунцовыми, после того как он понял, что ответом на его тираду стало молчание высокого джентльмена, которого ему отрекомендовали как виконта Дарлингтона.

– Только беспрестанные жалобы Бесс на ревматизм заставили меня приехать в Бат, – продолжал сквайр, делая вид, будто не замечает пренебрежительного отношения виконта. – Но если она узнает, что упустила возможность познакомиться с настоящим потомственным аристократом, то просто не переживет этого!

– Горластые сплетницы! – пролаял сэр Эйвери, бывший не только хозяином дома и всеобщим партне-ром по картам, но и главой местного рыцарского общества, пребывая в этой должности уже без малого тридцать лет. – Все до одной – горластые сплетницы! – повторил он. – К тому же еще и хвастливые!

Эти слова, произнесенные с нескрываемым презрением, относились к шумной стайке женщин, устремившейся за его спиной в открытые двери гостиной.

– Не в моих правилах перемешивать нетитулованное дворянство с потомственным, – сказал Эйвери, обращаясь на этот раз к Дарлингтону, – но супруга на этом упорно настаивала. В Бате все много проще.

– Не думайте, будто любой из тех, кого вы причисляете к потомственным аристократам, всегда отвечает за свои дела и поступки, – заметил Тридлшэм в отчаянной надежде, что виконт станет возражать и тем самым окажется втянутым в столь лестный для сквайра разговор.

Но к его огорчению, тот никак не отреагировал и на эту реплику. Дарлингтон лишь чуть заметно выгнул золотистую бровь и слегка поджал губы.

– У меня никогда не было знакомых среди пэров, – нервно продолжал говорить Тридлшэм. – Да и вообще среди столичной знати. За исключением, пожалуй, одного барона. Если, конечно, его можно причислить к знатному сословию. И еще я чрезвычайно горжусь знакомством с сэром Эйвери. Это очень сильный и храбрый человек. Как-то раз он даже дрался с самим Черным Джеком, используя в качестве оружия прогулочную трость.

В первый раз за время монолога сквайра в глазах Дарлингтона вспыхнул огонек заинтересованности.

– Это был тот самый разбойник?

– Тот самый.

– И он напал на сэра Эйвери?

– Напал.

Тридлшэм облегченно вздохнул, почувствовав наконец интерес виконта к своему рассказу, а значит – и к себе лично.

– Этот храбрый поступок, – уже гораздо бодрее продолжал он, – стоил доблестному рыцарю серебря – ных ПУГОВИЦ камзола, дорогой упряжи, новых часов и весьма увесистого кошелька. Позднее он рассказывал, что сразу узнал Черного Джека по рисунку, который видел на стене таверны. В нем также обещалось солидное денежное вознаграждение за поимку этого преступника. Одним словом, сэр Эйвери храбро вступил в бой с разбойником, будучи совершенно безоружным.

Дарлингтон удивленно скривил губы. Ему казалось, что в подобной ситуации почтенный рыцарь должен был поднять руки вверх и наложить в штаны от страха, а не биться на-1 смерть с противником, превосходящим его по всем статьям!

– Будьте очень осторожны, когда решите покинуть Бат! – предупредил виконта Тридлшэм. – Местные дороги далеко не безопасны.

Однако, внимательно изучая виконта, Тридлшэм понемногу менял свое мнение о нем. Причиной тому стали холодная безжалостность, написанная на лице Дарлингтона, и зловещий шрам через всю щеку.

– Этот негодяй должен быть повешен! – с раздражением заявил сэр Эйвери.

– Надеюсь, так и произойдет, как только его поймают, – заметил сквайр.

– Поймают? – переспросил почтенный рыцарь, по-собачьи склонив голову набок. – Черт побери, не понимаю, почему его до сих пор не поймали?

– Проблема состоит в том, – робко возразил Тридлшэм, – что на всей территории от Лондона до Корнуолла грабители стали присваивать себе его имя. Это сделало Черного Джека совершенно неуловимым. Отсюда и слухи, что за одну и ту же ночь этот разбойник будто бы ограбил несколько десятков экипажей на дорогах разных графств, порой даже не граничащих друг с другом.

– Всех их надо повесить! – грубовато откликнулся сэр Эйвери.

– В галерее минеральных вод одна молодая женщина заявила, будто совсем недавно ее экипаж тоже был ограблен Черным Джеком, – усталым голосом сказал Дарлингтон. – Если вас интересуют подробности, можете все узнать у нее самой. Кстати, она сказала, что застрелила того бандита из пистолета.

Оба мужчины недоверчиво посмотрели на виконта.

– У меня нет причин сомневаться, что ее действительно ограбили, – заметил Тридлшэм. – Но вовсе не обязательно, что налетчиком непременно был Черный Джек.

Сэр Эйвери открыл золотую табакерку с нюхательным табаком и протянул Джеку:

– Попробуйте, виконт Дарлингтон. Может быть, хватит с нас сказок о храбрости мужчин и женщин?

Джек нарочито медленно взял из табакерки щепотку и стал сосредоточенно набивать табаком нос. Это позволило ему не отвечать на вопрос рыцаря.

Джек посмотрел через весь зал, и его глаза вдруг превратились в две узкие щелки. Среди сидящих у окна девиц, одетых чуть ли не в одинаковые розовые платья, он увидел Сабрину Линдсей.

Дарлингтон не мог не признаться самому себе, что пришел сюда только ради нее.

На протяжении трех последних дней Джек намеренно держался подальше от Сабрины, чтобы заставить ее желать новой встречи. Ибо твердо решил непременно покорить эту мисс Линдсей. Начать же осаду Сабрины он намеревался именно сегодня.

Примерно полчаса Джек наблюдал за Сабриной из дальнего угла зала, уверенный, что она не подозревает о его присутствии. Он любовался ее улыбкой и манерой говорить, чуть округляя рот, оценивал изящный изгиб шеи, покатость плеч, гибкость талии. Следил за каждым жестом, поражаясь элегантности ее движений. В подобной же манере он планировал вести себя с Сабриной и в ближайшие дни: не подавать вида, что заметил ее, не сразу узнавать, когда они окажутся рядом или станут участниками какого-нибудь общего разговора… И вообще относиться к пей как к тени или силуэту, вырисовывающемуся на фоне окна… Не больше!

Чего он хотел добиться? Того, чтобы знать об этой девушке больше, чем она о нем.

Джек мучился, но все же вынужден был признать то, что еще недавно считал для себя совершенно невероятным. Лежа ночью в постели, он в душе призывал к себе… Сабрину Линдсей! Он думал о ней постоянно… Ежечасно… Ежеминутно.

Очень мало в его жизни было женщин, которых он не забывал сразу, как только получал от них желаемое. Еще меньше – тех, о которых Дарлингтон продолжал думать, когда их уже не было рядом.

Да, он жаждал мести! Мести за тот выстрел. Именно так!

Взгляд Джека становился теплее, когда он переводил его с Сабрины на Шарлотту Лавлейс. Блистательная в своем бледно-розовом шелковом платье, светящемся и переливающемся на совершенной груди и плечах, она выглядела гораздо красивее и элегантнее всех присутствующих в зале женщин.

Дарлингтон думал и о том, что самодовольный муж Лотты просто не понимает, какое совершенство, стоящее любого состояния, ему досталось. Да, Джеку хотелось бы соблазнить эту женщину. Но все же он твердо решил пощадить ее, удержав от такой глупости, как любовная интрижка с ним. И дело было не в угрызениях совести, которые никогда особенно не мучили Дарлингтона. Тогда в галерее Шарлотта была для него неприкосновенной, ибо слишком напоминала единственную женщину, которую Джек всегда любил. Женщину, давшую ему жизнь…

Сабрина встала, намереваясь вместе с другими женщинами перейти в соседнюю комнату, где располагались карточные столы. Джек успел поймать ревнивый взгляд, увидев в нем реакцию девушки на его теплую встречу с Шарлоттой. Спустя несколько минут он убедился в правильности своей догадки, намеренно еще раз унизив Сабрину в присутствии графини. Ибо тут же получил в ответ полный бешенства взгляд фиалковых глаз, откровенно выражавший чувства их обладательницы.

Если бы Сабрина владела искусством флирта, то никогда бы так легко себя не выдала. Но хитрости обольщения были для нее внове. Дарлингтон же всеми этими премудростями владел в совершенстве и давно…

Левая рука Джека все еще болела чуть выше локтя, напоминая ему о главной цели преследования мисс Линдсей. Он был уверен: чтобы нанести удар в самое сердце самолюбивой и гордой женщины, требовалось терпение. Он знал это, равно как и то, что именно гордость и самолюбие Сабрины помогут ему поставить девушку на колени, заслужив перед этим ее благодарность…