Текст книги "Личность и групповая динамика. Как каждый из нас влияет на окружающих"

Как справиться с невыносимыми мыслями и чувствами

Когда мы сталкиваемся с тревогой, возникающей от невыносимых мыслей и чувств, у нас есть несколько вариантов действий. Один из способов справляться с очень плохими новостями – это полностью выбросить их из жизни. С помощью вытеснения (так называется этот процесс) мы выталкиваем все, что не можем перенести, в бессознательное. Другими словами, мы отбрасываем эти чувства и мысли, чтобы они больше не оказывали прямого влияния на сознание или поведение; после чего мы обычно совершенно не осознаем их существования в своем разуме.

Поскольку здесь и далее в книге я пользуюсь понятиями бессознательного и подсознательного, будет полезно рассмотреть, чем они отличаются. Человек, как правило, не знает, что происходит ни в его бессознательном, ни в подсознании. Тем не менее, тщательно изучив свои мысли, чувства и побуждения, он обычно способен получить доступ к содержимому подсознания. Этот процесс может быть трудным, но осознать, что происходит в подсознании, реально. Между сознательным и бессознательным, напротив, существует почти непреодолимый барьер, поскольку происходящее в бессознательном неприемлемо для сознательного разума и потому жестко подавляется. Достичь полного понимания того, что происходит в бессознательном, если и возможно, то только через огромное сопротивление. Чтобы проникнуть через барьер, или границу, разделяющую сознательное и бессознательное, возможно, придется бороться с возникающими эмоциями, прилагая целенаправленные и решительные усилия. Во многих случаях это будет возможно лишь отчасти или даже совершенно невозможно.

Бессознательный разум состоит в основном из вытесненных сильных эмоций, уходящих корнями в младенчество. Под вытеснением мы понимаем исключение болезненного и неприятного материала из сознания. Мы говорим о детском опыте, который кажется слишком ужасным и невыносимым; например, когда ребенок чувствует себя брошенным из-за рождения брата или сестры. Чувство покинутости настолько неприятно, что этот опыт и связанные с ним чувства вытесняются в бессознательное. Еще один пример: переживания ребенка по поводу развода родителей, ухода отца из дома и появления у него новой семьи. Ребенок может быть настолько расстроен, зол и разочарован, что вытеснит (или вычеркнет) эти болезненные и неприятные чувства из сознания. Следовательно, нетрудно понять, что вытеснение используется как средство защиты от неприятных чувств, то есть как защитный механизм. Тем не менее также ясно, что этот защитный механизм бессознателен, поскольку субъект – как ребенок, упомянутый выше, – не понимает, что вытесняет определенные чувства.

Вытеснение в бессознательное не означает, что первоначальные переживания и связанные с ними эмоции исчезли навсегда. Они по-прежнему остаются частью я-концепции – представлений о себе, – поэтому, когда в будущем человек сталкивается с опытом, который при сравнении с его набором знаний и чувств кажется похожим на ранее вытесненный, он автоматически свяжет с этим новым опытом все эмоции, которые были частью изначального, вытесненного. Так, при наличии опыта, что значимые фигуры в прошлом как будто бросают или подводят его, человек сравнивает эту часть набора внутренних знаний с текущим опытом.

Я-концепции берут начало в детстве и расширяются через объектные отношения, сначала с матерью, а потом с другими значимыми членами семьи. Объектные отношения с родителями обеспечивают постоянную психосоциальную основу для выяснения, что доставляет удовольствие, а что огорчает. Наша реакция на любую ситуацию будет очень сильно зависеть от того, как мы научились воспринимать подобные случаи. Как уже говорилось, бессознательный разум хранит ментальные тенденции и следы прошлых переживаний, которые когда-то полноценно существовали. Они оказывают влияние на поведение, не проявляясь на сознательном уровне, но могут вернуться на него под воздействием подходящего стимула. Нечто из далекого прошлого переносится в настоящее. В результате значимая, авторитетная фигура в настоящем, которая как будто подводит человека, воспринимается как отец, когда-то ушедший из семьи, и теперь в этом новом опыте присутствуют все связанные с отцом эмоции.

По мере того как ребенок растет, он довольно быстро осознает, что некоторые его действия и, самое главное, чувства вызывают неодобрение родителей, и тогда с помощью этого механизма запрещенные импульсы обычно вытесняются из его сознания. Например, если детям не позволяется выражать гнев, в результате они вырастают на первый взгляд спокойными людьми. Хотя эти чувства подавлены и существуют только в бессознательном, это не значит, что их нет, – они просто вытеснены. Все еще являясь частью нас, они влияют на наше поведение, но мы этого не осознаем. Продолжим рассматривать этот пример: если этот спокойный человек пойдет работать в преимущественно мужскую организацию, его, скорее всего, сочтут слабым. По большей части это, вероятно, так и есть, поскольку он расщепил и вытеснил свое желание выражать гнев. Тем не менее оно все еще существует, и это может привести к ситуации, когда упомянутый человек в какой-то момент сорвется и разозлится сильнее обычного человека. Это еще один пример того, как на наше поведение постоянно влияют мотивы и установки, о которых мы даже не подозреваем.

Возможно, картину дополнит еще один пример. В процессе взросления дети часто сталкиваются с пугающими объектами (человеческими или любыми другими). Самая вероятная реакция со стороны ребенка – убежать под защиту матери или отца. Ответная реакция родителя может варьироваться от попытки вместе разобраться с обстоятельствами (в этом случае ребенок сможет в дальнейшем справляться с такими страшными моментами самостоятельно) до раздраженных слов: «Не будь дурачком», – и тут малышу, возможно, придется впредь переживать страшные моменты самостоятельно и найти способ с ними справляться – вероятно, через отрицание. Время от времени мы все испытываем страх. Мы это не осознаем, но на нашу реакцию влияет тот способ его преодоления, который мы нашли, возможно, много лет назад.

Рефлексия не поможет руководителю изменить сотрудников, чьи установки кажутся ему непродуктивными. Тем не менее обеим сторонам будет полезно понять: человек, демонстрирующий нехватку смелости или избыток безрассудства, необязательно трус или храбрец, но в прошлом он, возможно, выработал такие установки, чтобы справляться со сложными ситуациями.

Я не хочу, чтобы создалось впечатление, будто процесс вытеснения применим только к детству. Суть его – в отторжении и удержании чего-либо вне сознания. Даже во взрослой жизни, когда мы переживаем сильнейшую тревогу, объект наших желаний имеет тенденцию немного меркнуть. Например, мы крайне амбициозны и очень хотим получить повышение на работе. Нам кажется, что мы усердно работали, приобрели все необходимые навыки и наши шансы получить заветную должность довольно высоки. И вот, терпя неудачу, мы не сдаемся, а верим, что вскоре появится еще одна возможность проявить себя. На данном этапе мы еще способны справиться с тревогой от того, что не достигли цели.

Но когда мы в следующий раз снова не получаем желаемое, может возникнуть проблема. Теперь мы, возможно, испытаем тревогу на качественно новом уровне. Столкновение с неприемлемой идеей «я – неудачник» может привести к крайней степени тревоги или панике; если такое будет происходить достаточно часто, мы почувствуем, что это совершенно недопустимо для сознания. Эти чувства будут вычеркнуты, мы подавим желание повышения и полностью изгоним его из сознания. Если говорить языком психологии, случится вытеснение и объект будет аннулирован.

Вытеснение, то есть полное исключение из сознания болезненных и неприятных впечатлений, может расцениваться как крайняя мера, но существует множество других защитных механизмов, с помощью которых мы избегаем болезненного и неприятного опыта. Одни из самых распространенных бессознательных и скрытых способов преодоления сложных ситуаций мы сейчас рассмотрим.

Испытывая страх перед объектом извне, мы, возможно, сможем убежать от источника страха, убраться с его дороги или даже вступить с ним в схватку. Но со страхами, возникающими внутри, дело обстоит иначе. Мы не можем от них убежать или сразиться с ними; куда бы мы ни пошли и что бы ни делали, они всегда рядом. Они – часть нас. Чем сложнее стоящая перед нами задача, чем труднее нам осмыслить ситуацию, тем больше вероятность, что способы, которыми мы станем с ней справляться, будут включать в себя бессознательные защитные механизмы. Выбор подхода будет зависеть от опыта предыдущих ситуаций, а точнее, всего предыдущего опыта условий, в которых эти желания могли или не могли быть удовлетворены.

Когда противоречивая новая информация кажется несовместимой с личными ценностями или отсылает к прошлому эмоциональному опыту, различия вызывают еще более сильную тревогу. Личная психологическая сила человека зависит от наработанного им репертуара копинг-стратегий[3]3
  Стратегия преодоления стресса. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] и от способности противостоять фрустрации, которая связана с тем, как он справлялся с прошлыми кризисами. Мы знаем, как некоторые люди с течением жизни все больше и больше сгибаются под грузом неудач, следующих одна за другой. Если в прошлом мы сталкивались с поражениями, то в очередной сложной ситуации шанс неудачи возрастет. И наоборот, если раньше мы много раз достигали успеха, то вероятность справиться с очередной проблемой повышается.

Столкнувшись с нестерпимой болью, тревогой или угрозой, мы ищем способ избежать невыносимых чувств или ослабить их до такой степени, чтобы продолжить жить без тревоги, угроз или боли. Существуют две количественно разные стадии тревожности. Первая – состояние, когда тревога мала; это начальный импульс – сигнальная тревога. Эта реакция возникает при столкновении с опасностью и представляет собой импульс «бей или беги». В большинстве случаев такой тип тревожности – лишь временное явление (например, когда мы чувствуем, что нужно немного времени, чтобы прояснить ситуацию и все обдумать). Тем не менее если успокоиться не получается и воспринимаемая опасность не исчезает или даже увеличивается, а у нас нет способов адаптации, помогающих с ней справиться, возникает серьезная проблема. Когда уровень тревожности превышает определенный порог, мы говорим, что сигнальная тревога становится реальной.

На этой стадии тревога становится не импульсом к действию, а бременем. Вместо того, чтобы стимулировать нас бить, бежать или активно приспосабливаться к ситуации, превысившая определенный порог тревожность приводит к регрессивному состоянию сознания, в котором мы скорее склонны обращаться к фантазиям, магии и иррациональным способам решения проблем. Это похоже на предыдущий пример с человеком, который рассчитывал на повышение, но раз за разом терпит неудачу. В первый раз он испытывает сигнальную тревогу; но после второго провала ощущает тревогу реальную: теперь его мысли и чувства стали невыносимыми. В похожей ситуации может оказаться управляющий директор, чувствующий тревожность, когда финансовые показатели за квартал демонстрируют значительные убытки. Возможно, в этот момент сигнальная тревога заставит его обратить внимание на этот факт и утвердить новую стратегию, нацеленную на предотвращение дальнейших потерь. Тем не менее когда показатели за второй квартал возвестят о надвигающемся финансовом крахе, воспринимаемая опасность может возрасти до такого уровня, что управляющий директор испытает уже реальную тревогу.

Стресс, беспокойство, затруднения – как бы мы это ни называли – это болезненный опыт, влияние которого мы стараемся смягчить. Другими словами, разрабатываем копинг-стратегии. Так, столкнувшись с затруднениями вроде тех, что ощутил управляющий директор в нашем примере, мы, как правило, отрицаем существование проблемы, виним кого-то другого, говорим, что нам просто не повезло, или используем целый репертуар копинг-стратегий. Некоторые знакомы читателю из повседневных разговоров. Все защитные механизмы, о которых мы поговорим, это бессознательные психологические процессы мышления и чувствования, которые помогают уменьшить тревогу от стресса и конфликта потребностей. Как и большинство поведенческих реакций, защитные механизмы нельзя назвать хорошими или плохими. Прежде всего, они служат необходимой и полезной цели – снижают тревожность.

В течение жизни у нас вырабатывается целый арсенал копинг-стратегий для сложных ситуаций. Этот набор методов или техник снятия тревожности, от внешнего или внутреннего источника, по большей части формируется в ходе столкновений с трудностями и кризисными ситуациями и поиска новых способов их преодолеть. Потом эти способы включаются в наш обычный репертуар, который, конечно же, постоянно пополняется. Он может обогащаться не лучшими вариантами, но в любом случае все время расширяется. В краткосрочной перспективе эти копинг-стратегии действительно сглаживают болезненность опыта, но есть и обратная сторона: эти действия создают слепые пятна в нашем мышлении. В результате проблема сохраняется и ситуация ухудшается, потому что мы не занялись ее решением. В какой-то момент другие могут заметить эту проблему и начать нас критиковать, и тут давление достигнет невыносимого уровня. Эта ситуация может оказать пагубное влияние на продуктивность не только отдельного человека, но и тех, кто связан с ним в семье, на работе или в социальной сфере.

Рационализация

Возможно, это самая известная разновидность защитных механизмов. Уверен, каждый читатель о ней знает и сможет вспомнить много случаев, когда использовал ее для борьбы с тревогой. Попросту говоря, рационализация – это бессознательное манипулирование мнением, помогающее не признавать неприятное или запретное. Так, человек, который плохо справился с задачей, может заявить: он просто не знал, что именно нужно сделать. Бессознательно манипулируя своими взглядами, он может избежать неприятного ощущения собственной некомпетентности. Таким образом он избегает паники, связанной с неудачей. Еще один пример: руководитель только что столкнулся с тем, что его компания лишилась важного контракта, и вместо того, чтобы страдать от досады и разочарования, рационализирует ситуацию, говоря себе: «С ними все равно было бы сложно работать».

Давайте снова вернемся к управляющему директору из примера выше и предположим, что, как результат завышенных требований родителей к его учебе в школе в детстве, у него сформировалась определенная копинг-стратегия. Возможно, родители ждали от ребенка отличных оценок по предметам, в которых будущий управляющий директор был не силен. Поскольку он постоянно опасался вступить в конфликт с родителями, у него сформировалась следующая копинг-стратегия: говорить им, что на самом деле делает успехи, это просто небольшая заминка и в будущем результаты будут намного лучше. Напомню, что внутренний процесс директора описан как совершенно логичный только здесь, а в реальности он протекал бы скрыто, бессознательно. Но давайте вернемся к нашему примеру. Ребенок вырос, стал управляющим директором, и перед ним замаячила перспектива финансового краха. Бессознательно сравнивая нынешний опыт с набором интернализированных знаний и чувств, он замыкается в своем «успешном» способе работы с критикой и неудачами, снова используя рационализацию. Так, он говорит заинтересованным лицам и сотрудникам, что на самом деле все в порядке, произошла небольшая заминка, но в будущем результаты будут отличными. Почти каждый сотрудник компании способен осознать опасность, но управляющий директор ничего не замечает из-за слепого пятна, созданного его копинг-стратегией.

Знание обо всех этих механизмах не должно затмить для нас тот факт, что это бессознательные психологические процессы, протекающие скрыто. Эти бессознательные ответные реакции становятся опытом, потому что именно мы создаем контекст, придающий им смысл. Этот пример призван подчеркнуть, что быть человеком – значит осмыслять реальность. Если бы мы, люди, не вбирали в себя всевозможные ощущения и не трансформировали их во что-то другое, они были бы чем-то иным. Так происходит потому, что человек – это деятельность. В примере с управляющим директором человек испытывает тревогу и реагирует на нее механизмами своего бессознательного.

Отрицание

Еще один всем знакомый защитный механизм – это отрицание. Как понятно из названия, отрицание – это бессознательный процесс отказа от некоторых аспектов конфликта, в результате чего кажется, что конфликта больше не существует. Важно отличать этот механизм от сознательного отрицания – намеренного действия. В данном случае речь идет о бессознательном действии, протекающем скрыто. Отрицание касается тех аспектов ситуации, которые человек не хочет воспринимать. Например, владельцы компании, которая находится на грани разорения, могут решить, что проблемы на самом деле нет, компания производит прекрасный продукт и обязательно достигнет успеха, рано или поздно. Тот факт, что продукт никто не покупает, отрицается. Еще один пример: мать, узнавшая, что ее сын принимает наркотики, может «справиться» с проблемой, сказав, что ее сын – замечательный мальчик и никогда так не поступил бы.

В обоих примерах происходит отрицание данных извне, на чем ловят себя многие из нас. Столкнувшись с по-настоящему плохими новостями, крайне неприятными и даже невыносимыми для сознания, мы отворачиваемся от них с помощью бессознательного процесса отрицания. Но, как и вся бессознательная деятельность, реальность по-прежнему присутствует как во внешнем мире, так и в глубинах нашего бессознательного. Можно сказать, что отрицание – это относительно тщетная попытка отринуть очевидную реальность. Хотя мысль о реальности невыносима и мать отрицает, что ее сын принимает наркотики, а владельцы компании отрицают угрозу ее банкротства, факт остается фактом: сын принимает наркотики, а компании грозит крах.

Сублимация

Другой защитный механизм называется сублимацией. Ее суть заключается в перенаправлении неприемлемых аспектов самости в области, которые другие люди считают приемлемыми. Термин «сублимация» используется для обозначения всех вариантов разрешения конфликта, которые приводят к удовлетворительным результатам для человека и, возможно, для окружающего его общества и культуры. Это самый желательный механизм преодоления, так как он наиболее конструктивен. Он делает неприемлемое приемлемым и полезным. Примером может послужить история футбольного менеджера, который, потерпев неудачу в стремлении привести команду к успеху, нашел долгосрочное решение своей проблемы, став экспертом на радио или телевидении. Еще один пример: студент-медик, провалив экзамены, мучается от тревоги и неприемлемого и невыносимого чувства неудачи. Потом он сублимирует свое стремление стать врачом, получив специальность физиотерапевта. Так он находит копинг-стратегию, помогающую добиться чего-то приемлемого в глазах друзей, семьи и общества в целом.

Читая истории жизни великих людей, нередко можно оценить влияние сублимации на их карьеру. Не может быть совпадением, что большинство из них добились успеха, несмотря на препятствия, а также благодаря привлекательным целям, поддержке и поощрению. Действительно, создается впечатление, что сочетание сильного разочарования и воодушевления – это часть биографии каждого великого человека, а неудача в попытке достигнуть высот успеха в первоначальных устремлениях сублимируется в еще более амбициозное стремление преуспеть на новом поприще. Кажется, что невыносимый опыт, связанный с изначальной неудачей, побуждает человека сделать все возможное, чтобы избежать повторения подобных мучений.

Регрессия

Еще один известный и часто используемый защитный механизм называется регрессией; его можно описать как возврат к менее зрелому уровню поведения. Регрессия основана на том, что человек ментально возвращается к более раннему периоду жизни, более благоприятному и менее напряженному, чем нынешний. Несомненно, многие читатели вспомнят, как их обвиняли (или они сами упрекали других) в том, что «они ведут себя как дети» – это верный знак регрессии. В самой мягкой форме регрессия – это результат того, что желание перестает существовать, а новых устремлений ему на смену не приходит. Это вроде как надуться или устроить истерику. Регрессия – это, например, история с руководителем, который, посчитав, что в его деятельности слишком много стресса и напряженности, отказывается от желания добиться успеха и эффективности и решает, что следующее совещание топ-менеджмента пройдет на площадке для гольфа; он больше не относится к бизнесу серьезно. Напротив, бизнес воспринимается как повод для игры. Кажется, что одним из эффектов регрессии, да и вообще всех защитных механизмов, является уменьшение тревоги до уровня, позволяющего восстановить душевное равновесие.

Идентификация

Важным защитным механизмом является идентификация, включающая в себя замещение подлинных желаний человека «реальными» внешними. То, что человек в итоге выбирает, будет максимально близко к тому, что он хотел бы иметь. Например, футболист идентифицирует себя со звездой, Роналду или Пеле, и это защита от желания, которое он может удовлетворить, сейчас или вообще; в данном случае – прославиться и стать объектом восхищения. Напомним, что один из величайших страхов младенца, который остается с нами и во взрослой жизни, это страх быть брошенным. Следовательно, мы постоянно стремимся получить положительный отклик от окружающих. Один из способов, помогавший в младенчестве избежать тревожности из-за страха быть брошенным, – это идентификация себя с матерью или другим значимым взрослым. Становясь ближе к матери и адаптируясь к ее качествам, мы могли быть уверены в положительном эмоциональном отклике.

Во взрослой жизни мы используем этот защитный механизм похожим образом. Например, занимая должность менеджера среднего звена, мы хотим повышения. Чтобы избежать тревожности из-за того, что мы не получаем желаемую должность, можно идентифицировать себя с одним из старших менеджеров и начать вести себя так же, как он. Эта идентификация с качествами значимых людей часто активизируется при поиске решения в проблемной и противоречивой ситуации. Сравнивая информацию от органов чувств с набором интернализированных знаний, мы можем прикинуть, как бы поступил начальник, и бессознательно вести себя соответствующим образом.

Идентификация с агрессором

Особая форма идентификации – это так называемая идентификация с агрессором. Чтобы избавиться от страданий, мы можем начать идентифицировать себя с человеком, который представляется источником опасности для наших желаний. Таким образом, мы можем трактовать идентификацию как желание вести себя как агрессор и быть похожим на него; таким образом он интернализуется в нашем разуме. Примером может послужить руководитель или лидер, который представляется источником опасности, поскольку воспринимается всемогущим и требует подчинения, оскорбляя и унижая подчиненных. Чтобы справиться с горечью невыносимых чувств и мыслей, сотрудники могут идентифицировать себя с ним и искать облегчение в том, чтобы «быть как агрессор».

Идентификация означает, что мы хотим быть подобны агрессору. Так, интроецированный в разум агрессор – это агрессор во всей своей жестокости, абсолютной власти и всесилии. Теперь эта интроекция занимает особое место в сознании, составляя то, что Фрейд обозначил термином «суперэго». Одним из результатов действия такого защитного механизма становится то, что идентифицирующие себя с агрессором люди перенимают характеристики агрессора. Вот почему мы часто наблюдаем, как человек, часто терпевший в детстве жестокие наказания от родителей, нередко сам становится карателем – по отношению как к окружающим, так и к самому себе. Дети, подвергавшиеся насилию, могут стать жестокими родителями. И точно так же сотрудники, с которыми плохо обращаются, заняв соответствующую должность, становятся безжалостными руководителями.

Приведенные примеры широко известных защитных механизмов очень важны: они демонстрируют, как функционирует процесс осмысления. Столкнувшись с болезненным и неприятным для «меня», уникального человека, опытом, я выбираю психологически выгодную для себя форму поведения. Я реагирую бессознательно, формируя защитный механизм для преодоления тревоги. Следует иметь в виду, что это субъективный процесс и другие люди необязательно расценивают тот же самый опыт как неприятный или болезненный и поэтому без проблем способны принять существующую психологическую реальность. Важно помнить, что все сформировавшиеся защитные механизмы или копинг-стратегии становятся частью интернализированного набора знаний и чувств и, следовательно, бессознательно управляют принятием нами решений в условиях, которые напоминают самый первый случай, когда эта защита была выработана.

Хотя источником этих и других защитных механизмов являются скрытые психические процессы, из примеров становится ясно, что они могут оказывать значительное влияние на все аспекты групп, организаций и социальных институтов. Не осознавая эти процессы, мы могли бы принимать ответные реакции за чистую монету: например, поверить чужим словам о том, что серьезная проблема – это лишь небольшая заминка или что проблемы вообще нет. Другими словами, мы можем невольно поддержать рационализацию или отрицание. Но важно помнить, что эти процессы лишь способ избежать тревоги, возникающей в результате болезненного опыта, а сам опыт от этого никуда не исчезает. Возможно, еще важнее то, что эти процессы воспроизводятся в групповом поведении, где могут оказывать еще большее влияние на организации.

Далее я рассмотрю еще несколько способов, с помощью которых мы справляемся с тревожностью. Эти процессы, которые формируются у нас в младенчестве – примитивные психические процессы расщепления, интроекции и проекции, которые остаются с нами на протяжении жизни.