Текст книги "Встретимся у Ральфа"

8

Ральф не в силах был поверить в случившееся. Его мозг просто отказывался в это верить. Это было не просто немыслимо. Запредельно. Невероятно! Подумать только, девица прожила здесь всего ничего, и Смит… Смит уже трахает ее! Нево-образимо!

И как такое могло произойти? Казалось бы, только что все они сидели за одним столом, шутили и смеялись. Чувствовали себя на равных – приятели, да и только. А потом Ральф отправился спать и… нате вам! Что такого сказал или сделал старина Смити, что эта девушка опрометью бросилась к нему в постель? Может, она обычная нимфоманка, которая перебирается с квартиры на квартиру, трахая своих соседей? Господи боже!

Все утро Ральф пролежал в постели, страдая от невозможности выйти в туалет. Хотел дождаться, пока эти двое уберутся из квартиры, чтобы не столкнуться с кем-нибудь по пути в ванную. Смит ушел около восьми. Джем встала позже и упорхнула часов в девять. Ральф тут же устремился к унитазу – давно уже этот процесс не доставлял ему такого удовольствия!

Случившееся просто не укладывалось у него в голове. Такая милая, приличная девушка, и вдруг… Не далее как вчера вечером, за ужином, Ральф размышлял о том, до чего же это приятно – встретить такую умненькую и прелестную девушку, которая не стеснялась пить пиво из банки, которая, как и он, любила карри, которая умела не только болтать, но и слушать. Ему ужасно польстило, когда она с таким восхищением отозвалась о его картинах. А уж кулинарные таланты Джем и вовсе привели его в восторг. Он с удовольствием слушал ее рассказы о близких и друзьях, а еще – о тех странных личностях, с которыми ей приходилось общаться в своем театральном агентстве. Ему нравились непосредственные манеры Джем, ее оживленная мимика. Она ничуть не походила на тех девиц, с которыми он привык проводить время. Она была особенной.

И о чем же думала эта милая девушка, когда с такой готовностью прыгала в постель к Смиту? Ее поступок привел Ральфа в полное замешательство. Он был заинтригован. Он досадовал. Он ревновал.

Из ванной он побрел на кухню, где жадно проглотил стакан воды из-под крана. Денек выдался мрачный: в просвете окна серело унылое небо, мелкий дождик поливал дома и тротуары южного Лондона, отчего хрусткая листва под ногами превращалась в мелкую кашицу. Сочетание плохой погоды с чудовищным похмельем напрочь убивало желание ехать через весь город в неуютную, насквозь продуваемую студию на Кейбл-стрит.

Может, тот отрывок в дневнике был сущей ерундой, а на самом деле она с первого взгляда возжелала Смита? Может, что-то произошло между ними в тот самый вечер, когда Джем пришла, чтобы снять комнату? Может, вся атмосфера в доме была пропитана страстью с тех пор, как она въехала сюда, и только Ральф, в силу своей тупости, не замечал этого? Возможно – и это было самым неприятным, – вчерашний ужин предназначался для одного Смита и эти двое только и ждали момента, когда же Ральф уберется наконец к себе в комнату. Он заливался соловьем, а Джем и Смит в этот момент мысленно желали ему заткнуться. «Ну же, Ральф, вали отсюда». Давно уже Ральф не чувствовал себя таким идиотом.

Пять лет Смит только и делал, что доставал Ральфа рассказами о том, какое неземное существо живет у них в доме, на третьем этаже. Он боготворил эту высокомерную стерву, которая, похоже, даже не догадывалась о его существовании. Но стоило появиться в их квартире мало-мальски привлекательной девушке, и Смит тут же затащил ее в постель! Ленивый ублюдок!

Письма с шелестом упали на коврик у двери, и Ральф поспешил за почтой. Взгляд его скользнул по чеку от туристического агентства – 540 фунтов. Что ж, будет чем покрыть часть долгов. Потом можно набирать по новой. Ральф уже не помнил, когда его банковский счет был в плюсе. Чек он положил на столик в прихожей – поездка в банк подождет. Дверь в спальню Джем снова была приоткрытой. Заманчиво, что и говорить! Не в силах побороть любопытство, Ральф шагнул в комнату и начал осматриваться в поисках дневника. Может, так ему удастся понять, что же, черт возьми, произошло вчера вечером!

В комнате все так же царил беспорядок. Судя по состоянию постели, Джем все-таки спала в ней – стало быть, со Смитом они развлекались лишь часть ночи. Слабый свет сочился с улицы через плотные занавески, окрашивая комнату в призрачно-розовый цвет. Ральф щелкнул выключателем, и под потолком тут же вспыхнула стеклянная звезда. Дневник, вместе со своими предшественниками, лежал под столом.

Собственный вид в зеркале гардероба стал для Ральфа настоящим сюрпризом. Так вот как выглядит тот, кто шныряет по чужим спальням! Из зеркала на него смотрел мужчина в мешковатом джемпере и старых штанах в обтяжку. На шее серебрилась цепочка, купленная когда-то в Бангкоке. Короткие взъерошенные волосы с двумя залысинами по бокам. Казалось, волосы у него на голове убывали с той же скоростью, с какой нарастали на спине, груди и плечах. Собственное отражение посмотрело на него слегка затуманенным взглядом – обычное дело, когда мучаешься утром с похмелья. Но в целом не так уж и плохо для такого неспортивного типа, тем более когда тебе уже тридцатник.

Ральф был не из тех, кто склонен к самолюбованию, хоть и отдавал должное своей мужской привлекательности. Жизнь и так штука сложная, а уж если еще родился уродом… К счастью, ему не приходилось прилагать особых усилий, чтобы поддерживать себя в форме. С годами он ничуть не потолстел, а мускулы, наработанные в то лето, когда он вкалывал на стройке, продержались каким-то чудом аж десять лет. Лысел он тоже красиво, и уход за волосами значил ни больше ни меньше, чем поход к одному и тому же парикмахеру, который всегда стриг его одним манером. Вещички ему часто покупали подружки – особенно те, что работали в журналах и домах моды. У них всегда были скидки на дизайнерскую одежду. К примеру, джемпер, в котором он ходил сейчас, презентовала ему Ориэль, красивая, но не в меру привязчивая девица, просто помешанная на модных сумочках. Помнится, у нее еще была собачка по кличке Валентино. Через пару недель после того, как они разбежались, Ральф увидел такой же джемпер в витрине модного магазина. Цена говорила сама за себя: 225 фунтов. Это не помешало ему и дальше таскать свой свитерок раз пять в неделю, без стирок и перерывов. Привычка курить травку привела к тому, что джемпер весь покрылся крошечными дырочками – их прожгли горячие крошки, сыпавшиеся с самокрутки. Да и пах он теперь как настоящая пепельница.

Ральф поспешил отвернуться. Разглядывать себя в зеркале? Нет уж, увольте. Неприятным это занятие не назовешь, но и приятным тоже. Он решительно распахнул дверцы платяного шкафа.

Весь пол был заставлен обувью – крохотные туфельки выстроились парами, как на параде. Множество туфель, на каблучке, на шпильке и на плоской подошве. Но все они выглядели так, будто их регулярно носили. В них не было ничего от тех импульсивных и экстравагантных покупок, на которые падки многие женщины. Эти туфли собирались не для коллекции – их покупали, чтобы носить.

Одежда Джем радовала глаз богатыми оттенками красного, коричневого и зеленого. Шифон и шелк перемежались с бархатом и замшей. От нарядов исходил сладковатый запах духов, с которым мешались еле уловимые ароматы пабов, пряностей и травки – настоящий дневник общественной жизни Джем. Ральф вынул очаровательное платьице длиной по щиколотку – прозрачный жоржет с рисунком из крохотных розочек. Дополняли наряд узенькие бретели и цепочка пуговок вдоль спины. Как наяву, увидел он Джем в этом платье: черные кудри украшены цветами, пышная грудь соблазнительно приподнята вверх. Девушка бежит, бежит вприпрыжку по лужайке какого-то вымышленного поместья – настоящее дитя эпохи Ренессанса.

Нет, нет, нет, нет, НЕТ! Ральф едва не сказал это вслух. Он пришел сюда не для того, чтобы нюхать ее платья и давать волю фантазии. Не хватало еще, чтобы он влюбился. Определенно, Джем – НЕ ЕГО типаж. Нет, нет и нет. Ральфу нравятся другие. Высокие блондинки с намеком на грудь. Холодные, высокомерные, самовлюбленные, увлеченные модой и светской жизнью. Вот это его.

Пора заняться делом. Пора выяснить, что же тут все-таки происходит. Еще вчера он был одним из кандидатов – да что там, еще вчера он опережал Смита по всем статьям. «Худощавый и сексуальный» – это про него. «Забавный и приятный в общении». Только вчера Джем видела в нем героя своих девичьих снов. А уже сегодня он стал третьим лишним.

Перед ним вдруг отчетливо прорисовалось будущее, и будущее это было не из прекрасных. Джем и Смит станут неразлейвода, а он, Ральф, часами будет слушать, как они занимаются сексом, или будет сидеть где-нибудь в сторонке, пока эти двое будут обниматься на диване. Потом они решат пожениться и объявят о помолвке. Смит, пряча глаза, попросит Ральфа съехать, и ему придется поселиться в картонной коробке – ну, кто еще станет терпеть человека, который платит за жилье, когда ему вздумается? Ральф начнет слишком часто пропускать «по одной», и кончится все тем, что хулиганы подожгут его коробку, пока сам он будет валяться в полной отключке.

Ну что такого нашла Джем в этом Смите? А он, Ральф, чем он отпугнул ее? Может, тем отвратительным запахом, который витал после него в туалете? Такое чувство, что Джем всегда забегала туда сразу за Ральфом. Или все потому, что он не лез к ней со своей помощью во время готовки ужина, как это делал старина Смит? А может, вчера вечером Джем уяснила, сколько денег зарабатывает Смит – подобные вещи всегда привлекают в мужчине. Вдобавок Смит – льстивый ублюдок! – купил ей цветы. Точно, все дело в этом. Девушки обожают цветы. Как же ему самому не пришла в голову эта счастливая мысль? Почему Смит, а не он, Ральф? Что с ним не так? У Смита уже есть квартира, хорошая работа и куча денег. Зачем ему еще и Джем? Вдобавок он давно влюблен в другую женщину. В душе Ральфа всколыхнулась тошнотворная ревность, всплыла на поверхность, как раскисшая бумага в засоренном туалете.

К черту порядочность, к черту моральные нормы! Ральф уселся на кровать Джем и взял самый верхний из ее дневников. Открыв его, он начал читать с первой страницы, с января этого года. Джем в то время жила где-то еще – незнакомка, с которой ему только предстояло встретиться. Если Смит собирался спать с ней, то он, Ральф, намерен был получше узнать ее.

Наступил обед. Люди, занятые на постоянной работе, устраивали перерыв, ели сэндвичи, покупали газеты, разгуливали по городу в костюмах и пальто. Ральф читал.

Через пару часов те же люди вели деловые беседы – по телефону и лично, устраивали совещания, спешно проглатывали чашечку кофе и даже флиртовали, с головой погрузившись в офисную жизнь. Ральф продолжал читать.

К пяти часам, с приближением сумерек, в офисах снова началась суета. Люди спешно заканчивали срочные дела, убирали со стола, отключали компьютеры. Ральф все читал и читал.

В шесть часов или около того он закрыл наконец дневник, вернул его на место, расправил одеяло, выключил свет и вышел в коридор. У себя в комнате он достал сигарету, закурил и принялся поджидать возвращения Смита и Джем.

9

– А она что здесь делает? – с наигранной беспечностью спросила Шевон, стараясь не выдать вскипевшую в ней ревность. Нервозность ее объяснялась очень просто: девица была на редкость привлекательна. Стройная, подтянутая, энергичная – от нее так и веяло здоровьем. Не сравнить с расплывшейся и подурневшей Шевон.

Они с Карлом пришли на прощальную вечеринку в «Сол-и-Сомбра» – поболтать с его учениками, выпить по паре пива. Кое-кто занимался у Карла целых пять лет, и теперь им хотелось пожелать ему удачи в его новой, блестящей карьере.

– Она тоже у меня занималась, – ответил Карл, потягивая светлое пиво. – Разве я тебе не говорил?

Определенно нет.

– Признаться, не помню. Может, когда-то давно…

Шери, на взгляд Шевон, плохо вписывалась в атмосферу танцевальной студии. Куда проще было представить ее в фитнес-зале… в крайнем случае на занятиях аэробикой.

– Вообще-то она очень способная. Мы даже танцевали какое-то время в паре, когда ты перестала ходить со мной.

– Вот как!

Ревность, будто иглой, вонзилась в живот. Легче, Шевон, легче. Улыбайся, веди себя как ни в чем не бывало. Карлу незачем знать, что ты его ревнуешь.

– Я так понимаю, она тебе не нравится? – неожиданно спросил он.

– Ну… я просто не знаю ее как следует. Не могу сказать, что она производит впечатление очень приятного человека. Во всяком случае, «тест в пабе» она не пройдет.

Про этот тест Карл знал уже давно. С его помощью Шевон определяла, удастся ли ей сдружиться с какой-нибудь девушкой или нет. Она представляла, что сидит с этой самой девицей в пабе. Если получалось вообразить, что они распивают за компанию по пинте пива, с удовольствием болтая ни о чем, значит, девушка проходила тест. Если нет, о ней просто забывали – «не мой тип, о чем тут еще говорить».

– Знаешь, я от нее тоже не в восторге.

Умница!

– Серьезно? Я-то думала, она тебе нравится.

– Да нет, Шев, ты права. Девица – самовлюбленная пустышка. Я даже не стал приглашать ее на сегодняшнюю вечеринку – должно быть, кто-то из девушек проболтался.

– И что же тебе в ней не нравится? – Шевон была заинтригована. Карл редко отзывался о людях с такой явной неприязнью, обзывая их «самовлюбленными пустышками».

– Даже не знаю. Не нравится она мне, вот и все. Что-то вроде внутреннего отторжения.

На самом деле Карл был в ярости. Он же сказал этой маленькой сучке, чтобы она не смела приходить на вечеринку. Шери в ответ пренебрежительно повела плечом:

– Что я забыла на этой несчастной вечеринке? Смело можешь приводить свою толстую подружку – ей там точно ничего не угрожает.

И все-таки она заявилась сюда, нацепив немыслимо облегающее платье с вырезом на спине. Потягивает себе пиво и флиртует с Джо Томасом, банковским клерком в каких-то нелепых очках. Бедняга выглядит так, будто вот-вот скончается от перевозбуждения.

Карл уже и не помнил, кто из них стал инициатором этой идиотской интрижки. Разумеется, он сразу заметил Шери – да и кто бы на его месте не заметил? С другой стороны, в мире полно красивых женщин. И что теперь, каждую тащить в постель? Карл не привык бегать за каждой юбкой, так что инициатива, должно быть, принадлежала Шери.

Однажды они столкнулись у входа в дом – Шери копалась в сумочке в поисках ключей. Карл как раз возвращался с танцев, в привычном прикиде пятидесятых годов, и Шери спросила, не с костюмированной ли он вечеринки. Когда Карл сказал, что обучает современному джайву, она оживилась и заявила, что сама занимается танцами и одно время хотела даже стать балериной. Слово за слово Карл пригласил ее в «Сол-и-Сомбра», и Шери пришла. Оглядываясь назад, можно было предположить, что она уже тогда вовсю флиртовала с ним, но Карл, если честно, не обратил внимания на ее ужимки.

И лишь когда они первый раз закружились в танце, Карл ощутил нечто большее, чем чисто эстетическое удовольствие. Такой превосходной партнерши, как Шери, у него еще не было. Занятия балетом придали ее движениям красоту и отточенность, так что Шери напоминала ему порой бесплотную куклу, воздушно-легкую и грациозную. Карл вел в танце, а она покорялась, по-женски мягко и ненавязчиво. При этом с ее лица не сходила чарующая улыбка.

Карл был в полном восторге. В таком восторге, что предпочел ничего не говорить Шевон, когда вернулся с танцев домой. Не то чтобы он чувствовал себя в чем-то виноватым, вовсе нет. Но Карл знал, что густо покраснеет, если решится затеять этот разговор и Шевон спросит его, в чем дело. А он в ответ покраснеет еще больше. Не стоило бросать в ее душу семена подозрений, тем более что повода для этого просто не было. Словом, Карл не стал ничего говорить – как, впрочем, не стал и скрывать. Но Шевон, должно быть, ни разу не взглянула в окно, когда Карл с Шери возвращались домой с танцев. И поскольку не приходилось ожидать, что женщины когда-нибудь подружатся, Шевон так и оставалась в неведении до самого конца.

И это помогло Карлу аккуратно поделить свою жизнь на две части, когда партнерство в танцах переросло в нечто более плотское. Карл пришел в полное замешательство, когда Шери впервые поцеловала его. Разумеется, этот сценарий уже пару недель кружил в его сознании, но в жизни полно таких воображаемых сценариев. Нельзя же реализовать каждый из них!

«Давай я куплю тебе пиво», – сказала как-то вечером Шери. А когда с пивом было покончено и пришла пора уходить домой, она снова предложила: «Давай я куплю нам по текиле». Это тоже не затянулось надолго. «Давай еще по рюмочке». Ей пришлось уговаривать Карла, даже улещивать его, но в конце концов он согласился. После третьей рюмки они смеялись и шутили, как старые друзья. Шери подалась к Карлу всем телом – глаза полуприкрыты, загорелые ножки скрещены. Не успел он смутиться или отстраниться, как она уже целовала его – очень мягко, в надежде на то, что он ответит на ее порыв. Отстранившись, она вновь взглянула ему в глаза. «Мне нравятся танцоры», – промурлыкала Шери. На этот раз поцелуй ее был куда настойчивей. «Особенно мне нравятся ирландские танцоры, у которых такие нежные губы». Тут он тоже поцеловал ее, и Шери в душе возликовала.

Они стали целоваться с таким пылом, что Карл, не выдержав, простонал: «Идем ко мне в офис». Так, в обнимку, они и ввалились в крохотную комнатушку, насквозь пропитанную запахом сигарет и теплого пластика, который успел как следует прогреться к концу жаркого летнего дня.

Тренированным жестом Шери расстегнула платье, позволив ему упасть на пол, и улыбнулась при виде ошеломленного лица Карла – тот буквально впился взглядом в ее обнаженное, гладкое тело. Он принялся суетливо раздеваться, освобождая им место и все время поглядывая на Шери. «Господи, до чего ж ты прекрасна», – повторял он, спешно натягивая презерватив. Он буквально набросился на нее, кончив уже через пять минут. Карл сильно взмок, то ли от желания, то ли от неудобства. Наконец он встал и спешно натянул штаны. «Ну и жара, – кинул он Шери ее платье. – Пойду помою руки».

По-хорошему, на этом им следовало остановиться. Но Шери считала иначе. Она вцепилась в Карла мертвой хваткой, поскольку хотела большего. Да, она соблазнила его и сбила с толку, но не почувствовала с его стороны никакой благодарности. А ей хотелось видеть его у своих ног.

Однако Карл не испытывал к Шери ни малейшей признательности. Он никогда не просил больше, чем она предлагала, и даже это принимал с оскорбительным равнодушием. Как-то раз, узнав, что Шевон не будет дома, Шери буквально затащила его к себе в квартиру. Гостиная сверкала чистотой, из кухни сочились соблазнительные ароматы, а по квартире разносились томные мелодии Фрэнка Синатры. Шери продумала все до мелочей, не забыв про новое соблазнительное белье и цветы, но Карл особой разницы не заметил. Да, в этот раз все было дольше и комфортней, но так и не вышло за рамки простой потребности. В конце концов, проглотив ужин, он отправился домой, в одиночестве смотреть телевизор.

Карл и сам не понимал, почему их связь так затянулась. Должно быть, виной всему был непонятный страх, который наводила на него Шери. Ее бездушие и пустота пугали Карла, и он не мог отделаться от мысли, что дорого расплатится за попытку покончить с этим нелепым романом. Он знал, что Шери способна на любую гадость. Ей так хотелось удержать его, еще больше разогреть его желание, что он не решался пойти против ее воли. Вдобавок в самом его страхе перед Шери было что-то на редкость возбуждающее – именно он заводил Карла больше всего.

Прежде ему бы и в голову не пришло, что он способен изменить Шевон. Сама эта мысль казалась нелепой и смехотворной. А уж страстный роман с безмозглой куклой… Но чем еще была Шери, как не пустышкой с длинными ногами и восхитительной грудью? Безмозглой куколкой, которая танцевала, как ангел.

Карл понимал, что Шери на него плевать. С другой стороны, Шери было плевать на всех, кроме себя. Их связь была не чем иным, как естественным продолжением совместных танцев – кульминацией этого сексуальнейшего из искусств. Им настолько классно было в паре, что от танца до постели оказался всего шаг.

Лгать Шевон оказалось куда проще, чем он предполагал. Забавно, но раньше Карл краснел по поводу и без повода – лицо его заливалось краской в самые неподходящие моменты. Зато сейчас, возвращаясь к своей любящей, доверчивой подруге, возвращаясь после секса со страстной блондинкой, Карл даже не морщился. Он смотрел на Шевон как ни в чем не бывало, и на лице не проступало и капли румянца.

Ему и в голову не приходило, что девицы вроде Шери могут забеременеть. Она была до того бездушна, холодна и бесчувственна, что он однозначно не видел ее в роли матери. Уделом Шери было танцевать и очаровывать, но только не рожать. Сама мысль о Шери, выкармливающей ребенка, казалась ему нелепой. Шери, толкающая коляску? Шери, меняющая подгузники? Смех, да и только.

Если кто и соответствовал его представлениям о матери, так это Шевон. Она была живой и настоящей, а ее огромное сердце без труда могло удочерить всю страну – и в нем бы еще хватило места для целого мира. Никто и никогда не любил Карла так, как любила его Шевон – по-детски чисто и бескорыстно. В ее отношении не было ничего собственнического и незрелого, ничего от того корыстного чувства, которое многие принимают за любовь. Она никогда не пыталась изменить Карла, просто принимала таким, какой он есть. Чего еще мог пожелать любой мужчина? Разве что – и это удивляло его самого – страстного секса с бездушными, неприятными особами.

Давно уже Карл не чувствовал себя так неловко, как сейчас, когда Шери и Шевон оказались в одной комнате. Вдобавок у Шери был такой вид, будто она что-то задумала. Отвернувшись на мгновение от Джо Томаса, она заметила Карла. На ее лице засияла улыбка. К величайшему разочарованию Джо, Шери направилась к Карлу и Шевон.

– Привет! – Шери снова ослепительно улыбнулась. – Шевон, не так ли? Не видела тебя уже сто лет. Похоже, ты в последнее время редко выходишь из дома. – Она протянула Шевон свою загорелую ручку. Карл едва не поморщился, когда ладони двух женщин соприкоснулись.

– Нам будет не хватать твоего бойфренда, – продолжила Шери.

– В самом деле? – дружелюбно откликнулась Шевон.

– Конечно. С ним все было каким-то особенным, – метнула она улыбку в сторону Карла.

Тот будто прирос к полу – бутылка с пивом в руке, по виску стекает капелька пота.

– Ты можешь им гордиться. Когда твой первый эфир, Карл?

– М-м-м… Кажется, в понедельник. Так ведь, Шев? – Карлу не терпелось прекратить этот разговор.

– Верно, но на радиостанции он будет всю неделю. Хочет как следует освоиться, понять, что и как там работает, – с легким смешком ответила Шевон.

– Что ж, Карл, желаю тебе удачи. А мне в любом случае пришлось бы бросить уроки. Смотрите. – Она вытянула вперед левую руку. – Я выхожу замуж.

– Какое красивое колечко, – осторожно сжав ручку Шери, Шевон повернула ее так, чтобы можно было полюбоваться на камень.

– Раньше оно принадлежало матери моего жениха – красавица, какую редко сейчас встретишь!

– Твой жених – тот высокий блондин, которого я видела возле дома?

– Нет-нет, это Мартин. Уж за него-то я точно не пошла бы замуж! Я выхожу за Джайлса. Мы познакомились, когда мне было еще девятнадцать. Работает в Сити и очень, очень богат. У него дом в Уилтшире и еще один в Австралии. Это не считая квартиры в районе Доклендс.

– И где вы собираетесь жить? Будете продавать квартиру на Алманак-роуд?

– Ну нет, я сохраню ее как pied-a-terre. – Слово это прозвучало здесь как-то не к месту. – У каждого должен быть свой кусочек пространства, так ведь? – Она звонко рассмеялась, тряхнув светлыми волосами. – Надеюсь, вы меня простите, но мне уже пора идти. Надо будет пересмотреть завтра кучу платьев, да еще и выбрать ресторан для приема гостей.

Карл и Шевон пробормотали, что сожалеют – без особого, правда, энтузиазма.

– Карл, мое пальто в офисе. Надеюсь, тебя не затруднит открыть его? – Шери опустила ладонь на его обнаженную руку, и Карла передернуло, как от ожога.

– Давай лучше я дам тебе ключ, – предложил он, лихорадочно роясь в карманах.

– Ты же знаешь, какой там хитрый замок! Мне самой ни за что не справиться. – Шери смотрела на него с тошнотворной улыбкой.

Карл сжал руку Шевон.

– Подождешь меня? Я буквально на секунду.

– Конечно, – вяло кивнула она, не понимая, почему ее угнетает мысль о том, что эти двое останутся наедине друг с другом.

Карл вернулся через несколько минут. Выглядел он нервным и раздраженным.

– Не возражаешь, если мы тоже уйдем?

– Нет-нет, а что такое? – спросила Шевон, хоть и порадовалась в душе его предложению.

– Да так, устал немного, – рассеянно ответил он, стирая пот, обильно струившийся по вискам.

Карл был так зол, что с трудом мог дышать. А все эта маленькая сучка, порхающая из одной постели в другую и загребающая все подчистую: отдых на курорте, обручальные кольца, жилье, детей, честность и порядочность. Теперь вот на очереди бедняга Джайлс.

И все ей сходило с рук. Ей только давали и давали, никто не требовал ничего взамен. Но с Карлом такой номер не пройдет – ей все-таки придется расплатиться. Он не позволит мерзавке вот так вот взять и упорхнуть в безбедную жизнь с каким-то недотепой, который будет исполнять все ее прихоти – особенно после того, как она заявилась сегодня в клуб. Заявилась, чтобы ткнуть ему в лицо своим обручальным кольцом: смотри, Карл, я могу трахнуть тебя, потом бросить, избавиться от твоего ребенка и все-таки выйти замуж за приличного человека!

Вот почему он не стал церемониться с ней у себя в офисе: сунул руку за вырез платья и сжал эту идеальную грудь так, что Шери взвизгнула от боли. Потом сдернул с нее трусики и отодрал там же, на столе, не обращая внимания на все ее попытки освободиться. Когда все кончилось, он швырнул ей пальто и распахнул дверь. Всякий страх перед ней остался в прошлом.

– Убирайся отсюда, потаскуха, – заявил он. – Только попробуй еще раз подойти к Шевон…

Карла трясло от ярости. Казалось, все его крупное тело заполнено сейчас гневом.

Потаскуха, жалкая шлюха – вот кем она была, и неважно, за кого она там собралась замуж. Карл хотел, чтобы она ушла из его клуба именно такой – жалкой дешевкой, а не той добродетельной невестой, которую она из себя изображала. Шери выскочила из офиса, прижимая к себе пальто. Помада размазалась, волосы всклокочены. Он таки испортил ее маленькую свадебную фантазию. Вот и прекрасно.

– Шев, – сказал Карл уже дома, когда к нему окончательно вернулось самообладание, – давай заведем ребенка.

Он не собирался говорить этого, слова сами сорвались с губ. Но Карл тут же понял – да, все правильно. Это как раз то, чего ему хочется больше всего на свете.

– Карл, но ты же знаешь… – печально начала Шевон.

– Да-да, я знаю. Будет трудно, очень трудно. Особенно тебе. Но почему бы не попытаться? Теперь мы можем позволить себе гораздо больше – я про докторов, хорошее лечение. Давай рискнем! Мне так хочется, чтобы у нас с тобой был ребенок.

Он стоял перед ней на коленях, сжимая ее руку в своих крупных ладонях.

– Пожалуйста. – Он опустил голову ей на колени.

Шевон все еще чувствовала странное беспокойство после происшествия в клубе, и ей в голову не могло прийти, что Карл вдруг заведет разговор про ребенка. Она-то думала, что с этой мечтой распрощались давным-давно, когда врачи сообщили Шевон, что она бесплодна. Потому-то, собственно, они и обзавелись Розанной. Шевон и помыслить не могла, что вопрос о ребенке всплывет вновь, да еще через столько лет.

– А что, если это не сработает? Лечение может занять годы, а мне уже тридцать шесть. Врачи не любят связываться с женщинами в возрасте – слишком уж велик риск неудачи. Потом нам придется тратить на это все свободное время. Представляешь, каким это станет для нас грузом? А наши с тобой отношения важней для меня, чем ребенок.

– Прошу тебя, Шев. Очень тебя прошу!

Шевон взглянула на копну курчавых волос у себя на коленях, на крепкую шею Карла и широкую линию плеч, на яркий узор его гавайской рубашки. Несмотря на свою внушительную фигуру, он выглядел сейчас по-детски беспомощным и ранимым. Сердце сжалось от любви к нему. Все, чего ей хотелось с самого начала, – чтобы Карл, ее любимый Карл, был счастлив.

– Ладно, посмотрим.

Карл крепко обнял Шевон, еще глубже зарывшись лицом в тепло ее колен.

– Спасибо, Шев, спасибо тебе, – еле слышно выдохнул он.

Шевон легонько гладила его волосы, не обращая внимания на липкий гель, и чувствовала, как в душе пробуждается что-то вроде страха.