Текст книги "Цветы в Пустоте. Книга 1"

Леа Рэд
Цветы в Пустоте

© Рэд Л., 2022

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2023

Глава 1
Вьюнок

«Символ смирения и скромности. Он говорит: „Присмотрись ко мне, я украшу твою жизнь“».

Архивы Старой Земли: «Язык цветов»

– Капитан… двигатели заклинило!

Аргза выругался. Надежда на то, что из опасной зоны можно будет выйти мощным рывком, до сих пор не желала его покидать. Но двигатели отказали раньше.

– Дьявол! Что с запасными?

Секундное молчание. Сильные помехи в динамике.

– Почти полностью уничтожены, капитан!

– И вы говорите об этом только сейчас, идиоты?!

Снова помехи и шипение. На заднем плане слышался грохот и крики рабочих, на которых падали части разваливающихся двигателей.

– Не было замечено… – помехи. – …повреждений… – помехи. – Близнецы скрыли!..

Вот дьявол, теперь понятно! Ублюдки снова использовали один из своих любимых трюков – не только напали исподтишка, но и скрыли самые важные повреждения, отведя глаза иллюзией, чтобы противники не сразу заметили неладное. И угораздило же их попасться Близнецам именно здесь, где в пределах видимости нет даже достаточно большого астероида, не говоря уже о планетах, чтобы совершить где-то аварийную посадку!

«Определенно, сегодня выдался неудачный день. Крайне неудачный», – подумал Аргза с досадой.

Корабль трясло так, что невозможно было удержать взгляд на одной точке – перед глазами все безостановочно прыгало. В немом отчаянии мигали аварийные красные лампочки: в немом – потому что панически завывающую по всему кораблю сирену Аргза, разозлившись, вырубил после первых же тридцати секунд. Один за другим теряли питание отсеки, не выдерживая общей перегрузки системы, и экипажу приходилось перебираться все ближе к кабине управления. Аргза, честно говоря, понятия не имел, что будет делать, если они все попытаются в эту кабину в итоге забиться – места здесь не хватит и для трети. Правда, главная кабина могла отделяться от всего остального корабля, но оставлять всю команду на смерть не хотелось. В частности, хотя бы потому, что на жалких запасах топлива, которое имелось в двигателях головного отсека, вряд ли получится долететь до ближайшей обитаемой галактики, где можно будет достать новый корабль и новых рабочих. Судя по координатам, которые все еще уныло мерцали на экране консоли, вокруг на много парсеков раскинулись сплошная пустошь и бесплодные метеоритные пояса. Близнецы знали, куда загнать, черт бы их побрал!

Внезапно откуда-то спереди Аргзу ослепило обширной оранжевой вспышкой. От носа корабля по всему трещавшему по швам корпусу прокатилась волна непонятного жара – такая, что Аргза немедленно отдернул руки от раскалившихся рычагов. Когда же зрение вернулось, было уже поздно: на корабль снизу стремительно надвигалась возникшая из ниоткуда поверхность земли.

Уже можно было разглядеть и причудливые изогнутые деревья, и рассыпанные поодаль друг от друга дома с разноцветными круглыми крышами. Понемногу становились видны и фигурки выбегающих из домов людей, и Аргза еще, помнится, успел подумать со злостью: да чтоб всех этих любопытствующих придавило обломками его корабля, когда он рухнет! Не уходить же, в самом деле, из жизни без жертв! Тем более что вместе с ним погибнет и его легенда, на этой-то захолустной планетке…

Больше он не успел ничего, потому что в следующий миг корабль столкнулся с поверхностью, и Аргзу вырубило мощной ударной волной.

К его величайшему удивлению, однако, мир не прекратил существовать. Вместо ожидаемой пустоты – в загробную жизнь Аргза Грэн решительно не верил, – когда он открыл глаза, над ним обнаружился мерцающий голубоватыми бликами круглый потолок. Он попробовал шевельнуться – и сразу же о себе напомнила пульсирующая в затылке тупая боль.

– Пожалуйста, не вставайте пока. Мы еще не закончили ваше лечение, – прозвучал рядом заботливый голос.

В поле его зрения возникла женщина. Высокая и тонкая, затянутая в закрытое серебряное платье, с ярко-синими волосами, ниспадающими с плеч, и синими же ресницами, с открытой доброжелательной улыбкой и мягким взглядом – она могла бы напоминать ангела. Он чуть повернул голову в ее сторону, внимательно разглядывая.

– Мое лечение?

Женщина кивнула, продолжая улыбаться. Когда она плавно приблизилась к нему, легкое серебристое платье свободно заструилось по тонкой фигуре. Аргза наконец огляделся вокруг. Его взору предстала небольшая комната, окутанная полумраком и наполненная странными предметами вроде летающих в воздухе шаров, отбрасывающих на потолок те самые блики, и необычной мебели, как будто сплетенной сплошь из клубков мягкой шерсти. Возле стен уютно расположились стеллажи, на полках которых мирно дремало множество книг.

– Вам требуется информация, я понимаю, – сказала женщина тем временем. – И, конечно, нет причин ее от вас скрывать. Вы упали на нашу планету. Вам она известна как Эрландерана, координаты могу сообщить позже, если пожелаете. Сейчас они вам ничего не дадут. Вы застали нас врасплох, прорвав нашу естественную завесу, поэтому мы не смогли вовремя оказать помощь, но сумели немного затормозить падение. Однако ваш корабль и команда достаточно сильно пострадали. Исследовав корабль, мы обнаружили множество серьезных повреждений, полученных, видимо, в тяжком сражении, но вам не о чем беспокоиться: наши механики с удовольствием помогут вам его починить и даже улучшить, если вы этого пожелаете. Вы получите всю необходимую помощь, медицинскую в том числе, и, пока ваше судно будет в ремонте, вы можете считаться почетным гостем Эрландераны. Пожалуйста, не стесняйтесь и чувствуйте себя как дома.

Она говорила не на языке Федерации, понемногу распространяющей свое влияние даже в самые отдаленные галактики, и даже не на его чуть измененной пиратами версии, которая имела все шансы стать новым всеобщим сленгом. Она говорила на его родном языке, на языке планеты, где он был рожден и которую покинул уже очень, очень давно. Неудивительно: эрландеранцы славились своей способностью к мгновенной телепатии, позволявшей им в первую очередь без проблем говорить на любом незнакомом наречии.

Да и не только этим, честно говоря! Про Эрландерану и ее обитателей ходило столько слухов, что впору бы считать их сказками: и что они, мол, владеют едва ли не самой мощной природной магией, и что в основе их цивилизации лежат законы разума и рационализма, что у них никогда не было войн, что им доступна какая-то скрытая для большинства других рас мудрость… Но Аргза, глядя на свою собеседницу, начинал уже думать, что не такие уж это были и небылицы, судя по этой представительнице данного народа. Все в ней было изящно и прекрасно, все в ней дышало каким-то особенным миролюбием и спокойствием, таким редким в эти тревожные времена. Лицо у нее было молодое, а глаза цвета морской волны сияли мудростью, не соотносившейся с ее юной внешностью. Кожа была почти белоснежная, но выглядела она при этом почему-то вполне здоровой, и Аргза сразу вспомнил ту часть слухов, в которых говорилось, будто бы у эрландеранцев два вида крови в теле – один красный, как практически у всех гуманоидных рас, распределяющийся под поверхностью кожи невообразимо тонким слоем, а другой – серебряный, холодный, глубинный.

– Как твое имя? – спросил он зачем-то.

Женщина подоткнула ему одеяло и поправила подушку. Положила на лоб узкую прохладную ладошку, измеряя, видимо, температуру.

– Унтеру-Лив Мантэ, – ответила она на своем языке и тут же перевела: – Оно означает на вашем наречии «Прозрачная летняя река».

Имена были отдельной частью сплетен про этих чудаков. Длинные, причудливые, как их флора и фауна, имена непременно обозначали какое-то явление или элемент природы, и непременно с названием того времени года, когда обладатель имени родился. Аргза невольно поморщился – его имя не обозначало ровным счетом ничего, и его это вполне устраивало, как, впрочем, и всех его сородичей.

– Отдыхайте, господин Аргза Грэн. – Улыбка Унтеру-Лив Мантэ стала на мгновение по-доброму лукавой, демонстрируя, что телепатия полезна не только для перевода.

И прежде чем он успел разозлиться и спросить, что еще, кроме имени, она теперь о нем знает, она невесомо коснулась его век кончиками пальцев, шепнула какое-то слово, и – он уснул.

Проснулся он снова только тогда, когда все раны и ушибы его, судя по ощущениям, надежно зажили. Комнату, в которой его поселили на время, заливал мягкий солнечный свет, льющийся из непомерно огромных треугольных окон, и в его обволакивающих лучах все предметы выглядели еще более уютно. Из соседней комнаты слышались чьи-то тихие разговоры. Аргза встал с кровати и, направившись к двери, задержался возле зеркала – а то мало ли что тут с ним могли сделать, пока он пребывал в отключке. Впрочем, вроде бы никаких экспериментов на нем эти любители знаний не ставили (значит, одна сказка про них точно не подтвердилась). По крайней мере, внешне в нем ничего вроде бы не изменилось: все та же смуглая кожа, длинные и густые черные волосы, рассыпавшиеся по могучим плечам, все те же стальные мышцы и рост под три метра – хорошо хоть, дом был довольно просторный и о потолок ему стукаться затылком не приходилось. Уши не изменили форму, конечностей по-прежнему сохранилось строго необходимое количество, чешуи не появилось – и на том спасибо. Разве что вместо привычной шубы из перьев ему выдали тонкую белую пижаму, на удивление подходящую по размеру, – должно быть, подогнали магией. Пижама была удобная и мягкая, и это почему-то лучше всего убедило Аргзу в мирных намерениях приютивших его людей: кто же станет давать такую хорошую одежду тому, кого собираются убивать или держать в плену?

Хмыкнув своим мыслям, он толкнул дверь, за которой обнаружилась просторная гостиная с круглыми окнами и пушистыми коврами, больше похожими на расстеленные на полу облака. В гостиной, сидя на одном из них, расположились трое – уже знакомая ему женщина, широко улыбающийся ей мужчина с озорными кудрями цвета весенней травы, на вид такой же молодой и такой же изящный, и маленький мальчик, которого Аргза заметил не сразу. Мальчик тихо играл в углу комнаты, строя большой сияющий замок из гибких светящихся трубочек, заменяющих, видимо, обычные кубики.

– Добрый день, – поприветствовала его Унтеру-Лив. – Я вижу, вы вполне восстановились. Тем не менее, прошу вас, оставайтесь в нашем доме столько, сколько пожелаете. Ваш корабль еще не готов, но наши лучшие механики уже взялись за дело. Все члены команды выжили благодаря усилиям здешних медиков: обошлось без жертв, однако приступить к работе они еще не могут. Позвольте, я представлю вам мою семью: это, – она кивнула на тут же отвесившего приветливый поклон мужчину, – мой муж, Эневиан Гантэ Сиру. И, – она указала на мальчика в углу, – наш сын, Сильвенио Антэ Лиам. Их имена означают «Поющий весенний лес» и «Серебряный осенний дождь», если вам интересно. Желаете пообедать с нами? Как раз подходит время трапезы.

Она вовсе не тараторила, – напротив, голос ее лился гладко и плавно, неизменно завораживая, а информацию она выдавала ровно в порядке по убывающей для него значимости. У Аргзы сводило скулы от такой доброжелательности – он как-то больше привык к несколько другому отношению, и теперь такое безупречное по всем канонам поведение казалось ему неестественным.

И только мальчик, посмотрев на него, не улыбнулся. Аргза поглядел на него с любопытством: было в этом ребенке что-то такое, что цепляло взгляд. Мальчик был больше похож на мать, чем на отца: от нее ему достались такие же синие пушистые и непослушные волосы и общие черты лица, а от него – пронзительно-голубые глаза и тонкие губы. Мальчишка смотрел на него оценивающе, без злобы, но и без этой жизнерадостной приветливости, с которой смотрели его родители: сразу было видно, что такие серьезные дети не улыбаются просто так каким-то незнакомцам.

– Здравствуй, – сказал мальчик таким же серьезным тоном и вдруг поведал: – Я только что закончил модель королевского замка с планеты Рьюга. Хочешь посмотреть?

Видимо, это было самое щедрое проявление гостеприимства для него, но Аргзе это понравилось гораздо больше радушия его родителей. Он подошел и с интересом оглядел замок из трубочек. На Рьюге он бывал, но до замка так и не добрался. Однако почему-то сразу понял, что перед ним абсолютно точная миниатюрная копия оригинала: уж больно много было мелких деталей. Как будто замок из сияющих трубочек строил не ребенок, а профессиональный архитектор.

– Неплохо, – оценил Аргза и попытался потрепать мальчишку по похожим на синий пух волосам, но тот сердито сдвинул бровки и уклонился от его ладони.

– Сильвенио не любит чужих прикосновений, – пояснила Унтеру-Лив все с той же раздражающей улыбкой.

– У нашей расы, – присоединился ее муж, – очень высокий порог чувствительности из-за насыщенности кожи нервными окончаниями. Пожалуйста, не тревожьте нашего сына, он еще не привык к чужим.

Аргза неопределенно хмыкнул и пожал плечами. Мальчишка молча смотрел на него своим очень взрослым изучающим взглядом; он не был похож на остальных детей, шумных и слишком надоедливых, которые встречались Аргзе раньше.

– Так вы не против разделить с нами трапезу? – напомнила женщина.

Он неохотно кивнул, выражая согласие. Вероятность отравления, конечно, по-прежнему была велика, но, с другой стороны, его вполне оправившийся организм уже настойчиво требовал едва ли не удвоенной нормы питания, да и отказ наверняка вызвал бы подозрения – то, что подозрительности у этих людей не бывает в принципе, в голову ему как-то не пришло.

Чем больше он узнавал этот маленький мирок, похожий на огромный человеческий заповедник (иначе зачем бы там столько нетронутого природного пространства и ни одного животного в неволе?), тем больше пропитывался неприятным ощущением собственной чужеродности. Никто не упрекал его в этом вслух, и все они – пестроволосые, прекрасные, добрые – по-прежнему дружелюбно улыбались ему при встрече и все порывались предложить любую помощь, которая только могла потребоваться: от советов по улучшению корабля до экскурсии по самым памятным уголкам и демонстрации магии (Аргза, впрочем, все равно почти от всего отказывался – он не настолько им доверял, чтобы согласиться менять свой корабль по их усмотрению, а до местных красот ему не было никакого дела). Но слово «чужак» все равно проскальзывало в каждом взгляде, в каждом снисходительном жесте, в каждом сочувственном к нему обращении. Команда же, тоже заботливо исцеленная, носилась по изумрудной траве и едва ли в рот не заглядывала посмеивающимся над ними эрландеранцам. Аргза про себя чертыхался, но смиренно ждал: после злополучной атаки Близнецов ему и его парням и впрямь требовалась большая передышка – особенно если учесть, сколько им еще придется лететь до более-менее вменяемых людей. Самого же его не впечатляло ни оранжевое небо над головой, ни все эти заумные беседы, которые с ним пытались вести местные, ни эта всеобщая атмосфера любви и гармонии, царившая здесь. От последнего у Аргзы, надо сказать, вообще оставался на языке какой-то кисловатый привкус, и видя в очередной раз, как воркует какая-нибудь парочка влюбленных, нашедшая себе укромный уголок в лесу, где он гулял, он резко разворачивался и шел от них в противоположном направлении – пока не стошнило от этой умилительной картины.

И только маленький сын приютившей его семейной четы почему-то не раздражал. Аргза видел, как тот тоже частенько ищет уединения от окружающих его людей, играя с какими-то хитроумными игрушками (Аргза вовсе не был уверен, что, дай ему одно из этих странных приспособлений в десять – да даже в двадцать! – лет, он бы смог разобраться в устройстве, а не разломать его к чертям) либо устраиваясь где-нибудь в уголке гостиной или в тени деревьев с очередной толстой книгой. Наблюдать за ним было как-то даже… приятно? Всегда тихий, всегда чем-то занятый, сам не занимающий много пространства, никогда не позволяющий своему личику подхватить одну из этих сочувственно-приветливых улыбок, в изобилии встречающихся вокруг, – в представлении Аргзы он был идеальным жителем этой планеты.

Неудивительно, в общем, что в день, когда ему сообщили, что корабль и команда наконец готовы к отлету, Аргза не испытывал ничего, кроме облегчения. Даже благодарности – но ее, как оказалось, никто и не требовал. Аргза едва удержал порыв размозжить очередное улыбающееся лицо («Мы так рады, что ваше судно теперь в порядке, но, быть может, вы задержитесь еще ненадолго?») о ближайший камень и благоразумно отошел ото всех провожающих.

Чуть в отдалении от корабля, на краю выбитого падением неглубокого кратера, сидел тот самый мальчишка, наблюдавший за поднимающимися на борт членами экипажа. Аргза подошел и, сам не зная зачем, сел с ним рядом.

– Здравствуй, – сказал мальчик серьезно.

– Здравствуй, – усмехнулся тот в ответ. – Тебе нравится мой корабль?

Мальчик пожал плечами, не изменившись в лице. Ветер ласково трепал его синие волосы, невесомые и послушные малейшему дуновению.

– Мне нравится идея взять форму паука, только он у тебя получился слишком злой. Хорошие двигатели, большой диапазон скоростей и оружия. Это не слишком удивительно: люди твоей расы обычно хорошо разбираются в военных кораблях. Мы думаем, что рано или поздно, однако, даже ваш народ встанет на путь просвещения и отринет беспокойный путь войны. Ты ведь с Архагла, я не ошибся? Ты имеешь все отличительные признаки варваров и подходящее имя, но я ни разу не встречал ни одного варвара вживую, только читал о них. Значит, велика вероятность ошибки.

Аргза хмыкнул. Жителей Архагла и в самом деле повсеместно называли исключительно «варварами», что как нельзя лучше им подходило: выраставшие под жадным архаглским солнцем в два-три раза выше среднего человека, все, как один, загорелые и темноволосые, обладавшие недюжинной физической силой и выносливостью, они были воспитаны в истинно варварских по всем нынешним канонам суровых традициях, поэтому в большинстве своем они быстро разлетались с родной неприветливой планеты по всем ближайшим галактикам. И неизменно терроризировали подвернувшийся им уголок космоса.

Но откуда бы это знать сопляку, живущему в мире, спокойствии и отдалении от всех новостей, в чьих книжках не должно быть, по идее, даже упоминаний о подобном?

– Ты много читаешь. У нас таких называют книжными червями.

Мальчишка глянул на него – и вдруг неожиданно улыбнулся как-то мечтательно, загадочно и торжественно одновременно, наконец-то соответствуя своему возрасту.

– Конечно, я много читаю, – признал он важно. – Я же буду Хранителем Знаний! Это очень почетно: Хранители Знаний рождаются раз в несколько сотен лет. Я буду знать все-все, и ко мне будут обращаться за советом со всех миров!

Аргза уважительно присвистнул: об эрландеранских Хранителях Знаний легенд ходило еще больше, чем обо всех остальных представителях этой расы, вместе взятых. Якобы они запоминали любую информацию, раз прочитанную или услышанную, и вдобавок имели просто невообразимую связь с любой техникой. Каждый мечтал бы иметь одного из них в помощниках, но до сих пор даже попасть на Эрландерану считалось невозможным.

«Надо бы поблагодарить Близнецов», – подумал он с усмешкой – без их помощи он скорее всего никогда не попал бы сюда. И этот мальчик… у Аргзы появились по поводу него некоторые мысли.

– Твой корабль, – сказал мальчишка тем временем, непроизвольно подтверждая его догадки. – Им можно управлять с гораздо меньшим количеством людей на борту, и тогда вероятность избежать аварии в критической ситуации будет выше. Один достаточно хороший техник мог бы заменить как минимум четверть твоей команды. Это также уменьшило бы нагрузку на общий корпус.

Аргза посмотрел на него.

– Сколько людей мог бы заменить, к примеру, ты? – спросил он вкрадчиво.

– Я думаю, около ста человек мог бы. Как минимум. Я не видел твой корабль изнутри, а потому не могу сказать, какая там система и сложно ли с ней справляться.

Аргза улыбнулся, демонстрируя ряд ровных ослепительно-белых зубов, резко контрастирующих с темной кожей. Глаза его стали совсем черными, как всегда бывало, если ему в голову приходила какая-то особенно удачная идея.

– Пойдем. Я покажу тебе свой корабль.

Мальчишка явно что-то заподозрил, судя по его недоверчивому взгляду. Но любопытство было самой опасной из всех черт Хранителей Знаний, и об этой их черте прекрасно известно было даже тем, кто никогда с ними лично не встречался. Этот маленький умник не был исключением. Он мигом поднялся на ноги и даже – после некоторых раздумий – доверил ему свою маленькую ладошку, казавшуюся совсем крошечной по сравнению с крепкой и широкой лапищей Аргзы.

Они поднялись по трапу в числе последних членов команды. Прошли через несколько общих помещений, где уже понемногу обустраивались рабочие, и стали продвигаться куда-то наверх: корабль Аргзы действительно был непредставимо огромен, и если снаружи он напоминал чудовищного гигантского паука, то внутри скорее был похож на лабиринт из коридоров. С непривычки в его недрах вполне можно было заблудиться.

Кажется, этот ребенок окончательно понял все только тогда, когда Аргза, уведя его за собой в кабину управления, служившую головой паука, вдруг отдал по громкой связи приказ немедленно взлетать. Двигатели тут же с готовностью взревели, и сильный толчок откуда-то снизу дал понять, что корабль оторвался от поверхности.

– Но… подожди… Я не хочу с тобой лететь! Мне еще рано вылетать в открытый космос. Верни меня домой, пожалуйста. Мои родители будут волноваться.

Он все еще сохранял спокойствие, вполне похвальное для того, кого похищают. Аргза же, мигом растеряв всю свою доброжелательность, грубо подтащил его к себе и защелкнул на его шее что-то металлическое.

– Это рабский ошейник, – не спросил, а утвердил мальчик с нотками ужаса, неверяще ощупывая шею.

– Да, он самый. – Аргза ухмыльнулся. – Новейшая разработка. Блокирует любой вид магии и растет вместе с носителем. Надеюсь, теперь ты понял? Да, ты понял, ты ведь такой сообразительный. Именно поэтому ты мне и нужен. Что ж, поздравляю! С этого момента ты официально числишься служащим на флоте Паука!

Сильвенио бросился к окну. Слишком поздно: Эрландерана была уже скрыта завесой невидимости, и о ее присутствии среди мерцающих во мраке космоса далеких звезд ничего даже не напоминало. Он закусил губу, все больше бледнея, но, надо отдать ему должное, не стал совершать ничего необдуманного. Не стал даже кричать и плакать, что только еще раз убедило Аргзу в том, какое редкое сокровище он приобрел.

– Я не буду работать на варвара, – произнес мальчик тихо, но твердо. – Я буду Хранителем Знаний, я ведь говорил. А знания не принадлежат никому. Верни меня домой, пожалуйста, и я обещаю, что буду помогать тебе советами… когда ты будешь за ними ко мне прилетать.

Затрещина, которая могла бы свалить с ног и взрослого, ребенка заставила отлететь в другой конец просторной круглой кабины. Он не успел еще подняться, как над ним нависли темные, страшные в своей бездушности глаза Аргзы Грэна, прозванного Пауком – и прозванного так не только за его корабль.

– А теперь послушай меня, как тебя там…

– Сильвенио Антэ Лиам, – сказал он одеревеневшими губами, весь как-то сжавшись и медленно отползая назад.

– Да… слишком длинно. Я буду звать тебя Лиам. – Аргза снова вздернул его за плечо, поставив на ноги. – Так вот, Лиам. Ты теперь будешь работать на этом корабле. И лучше бы тебе как можно скорее к этому привыкнуть, потому что из меня, видишь ли, не выйдет хорошей няньки. Хочешь ты или нет, ты будешь мне подчиняться. Да, кстати… – Он ухмыльнулся снова, будто вспомнив хорошую шутку, на деле же он вспомнил лишь, с какой изрядной долей снисходительности смотрели на него эти якобы высокоразумные создания. – Тебе пора прекратить называть меня варваром. Обращайся ко мне, скажем, «милорд» или «сир». Ясно?

Сильвенио старательно тер ладошкой глаза, очевидно, сдерживая подступившие слезы: все-таки, несмотря на весь свой потенциал, он был всего лишь ребенком.

– Ты не король, чтобы так тебя называть…

– Для тебя я и король, и бог, и отец, и хозяин, советую это хорошенько запомнить, если хочешь жить. И – да, к слову: сбежать даже не пробуй: в ошейник встроен маячок. Вопросы есть, малец?

Тот замотал головой, не поднимая взгляда. Как-то так, практически в одно мгновение, его жизнь вдруг перевернулась с ног на голову: только что он был окружен заботой и любовью, жил в уютном доме, был счастливым обладателем всевозможных радужных перспектив и уже в десять лет выбрал для себя отличное будущее – и вот его увозят в неизвестность на пиратском (это он уже успел понять) корабле в рабском ошейнике.

– Нет? Отлично. Зато у меня найдется парочка. Скажи-ка, это правда, что обычаи вашей расы запрещают вам лгать и вредить?

Сильвенио затравленно, обреченно посмотрел на него, и его большие голубые глаза уже неотвратимо наполнялись слезами. Аргза усмехнулся: кроме любопытства, у Хранителей Знаний с Эрландераны имелось множество других слабостей. И самая главная заключалась, пожалуй, все-таки в том, что они должны были ответить на абсолютно любой вопрос (исключая разве что риторический), кто бы им его ни задал. Смолчать или солгать они не могли просто физически – какая-то неведомая сила не оставляла им даже возможности выбора.

– Да… сир. Это правда. Мы отказались от физического воздействия в пользу… – Он шумно всхлипнул. – В пользу созидательной силы разума… Мы… не причиняем вреда живым созданиям и… поэтому мы… не используем никакие навыки сражений… даже для… – Он всхлипнул снова, понимая, что сам выносит себе приговор, но не мог прекратить выдавать информацию. – Даже для самозащиты…

Аргза удовлетворенно кивнул. Все это значило, что, какой бы умной ни становилась его новая маленькая игрушка, эта игрушка никогда не попытается его перехитрить. А значит – не придется постоянно быть начеку.

Затем он, не обращая внимания на закрывшего лицо ладошками мальчика, обратился по коммуникатору, минуя громкую связь, в механический цех. Через несколько минут за дверью послышались тихие шаги.

– Можешь идти, – сказал Аргза чуть мягче. – За дверью тебя ждет наш стажер-механик, он покажет тебе все, что нужно, в том числе и твою комнату.

Нажатием кнопки на стене он открыл дверь. В коридоре обнаружился чумазый светло-рыжий паренек лет пятнадцати, в темно-зеленой спецовке, покрытой пятнами машинного масла. Это был сын главного механика, живущий на корабле почти с самого своего рождения, и Аргза небезосновательно подозревал, что с ним Лиаму будет легче всего найти общий язык.

Мальчишка не пошевелился. Аргза подошел к нему и легонько потрепал по пушистой голове, и на этот раз тот не отшатнулся – видимо, все еще опасался повторной затрещины за непослушание. Только глянул на него, часто-часто моргая, чтобы не разреветься. Рыжий стажер неловко мялся, не решаясь переступать порог.

– Иди, – повторил Аргза повелительно.

Сильвенио опустил взгляд и коротко поклонился. Он и правда быстро учился.

– Да… сир.

Как только дверь за ними закрылась, рыжий сочувственно похлопал его по плечу и сразу же потянул за рукав, утаскивая дальше в глубь коридора. Сильвенио, растерянный и напуганный, безвольно тащился следом.

– Меня зовут Джерри, – представился спутник, пихая его в бок. – А тебя?

– Сильвенио Антэ Лиам…

– Ого! – Его новый знакомый сочувственно качнул головой. – Наверное, тебе жутко надоедает повторять это каждому встречному? Ну, не хмурься так, нормальное имя, бывает и похуже! Можно я буду звать тебя Силь?

– Нет. Меня зовут Сильвенио. Я хотел бы попросить не трогать меня. Мне неприятно.

Джерри покосился на него с обидой, но постоянно пихать, подталкивать в бок и нетерпеливо тянуть за руку перестал. Они свернули в какой-то узкий боковой коридор, в котором уныло перемигивались тусклые лампы.

– И откуда ты такой привереда взялся? А, ну да, ты же из этих, из нелюдей с Эрландераны! Про вас говорят, что вы типа и драться даже не умеете. Пока мы были на этой планетке, все смотрели на нас как-то свысока – ужасно бесило! – вот и ты теперь тоже строишь из себя незнамо что. А я, между прочим, слышал, что вы вообще бесполезный народец… эй, ты чего? Плачешь, что ли, малявка?… Ну, не реви, не реви давай, а то у нас тут плакс не жалуют…

– Я не плачу.

Он не плакал. Он просто стоял посреди коридора, низко опустив голову и закусив губу. Рыжий подошел и, забывшись, тронул его за плечо, но тут же фыркнул и сам отдернул руку, не дожидаясь напоминания.

– Ладно… чего встал? Пойдем, твоя комната недалеко совсем. Босс, между прочим, одну из самых лучших для тебя выбрал – и не смотри, что тесная, главное, оттуда до тебя не будут доходить ни ругань рабочих, ни их вонь. Потом, если захочешь, покажу тебе остальной корабль.

Комната и впрямь оказалась довольно тесная. Зато на удивление чистая и даже с узкой кроватью, письменным столом и умудрившимся втиснуться в это маленькое пространство пустым шкафом. Сильвенио тоскливо оглядел ее, вспоминая собственную просторную комнату в покинутом доме – с большими светлыми окнами, с хитроумными головоломками, с разрисованными им самим стенами, с дружелюбно ластившимися к нему каждый раз живыми книгами, летающими под потолком. Что ж… похоже, детство его действительно закончилось.

После Джерри устроил ему краткую экскурсию, показав самые важные помещения на корабле – вроде столовой и общей (на несколько сотен человек) душевой. Зрелище это повергло Сильвенио в еще большее уныние, но Джерри, сжалившись, рассказал ему про то, что еду можно выпрашивать в отдельном порядке у главного повара – толстяка с прокуренным голосом и красным от склонности к алкоголизму носом, а мыться – ночью, когда все остальные рабочие спят без задних ног. Это, впрочем, все равно не слишком обнадеживало, и Сильвенио очень долго и внимательно изучал висевший на стене в кухне запутанный план эвакуации, запоминая до мельчайших подробностей – просто так, не для того, чтобы действительно попытаться сбежать (он помнил про маячок; да и куда бежать, если вокруг космос), а чтобы просто знать, что он, по крайней мере, не запутается в этом лабиринте, если так жестоко пошутившая с ним Судьба однажды смилостивится и предоставит ему хотя бы возможность побега.

А потом Джерри по коммуникатору получил приказ доставить Сильвенио обратно к Пауку, и знакомство пришлось прервать. Потоптавшись немного у закрывшейся за Сильвенио двери в кабину, стажер недовольно что-то проворчал и ушел помогать отцу, который решил лично исследовать все, что починили эрландеранцы.