Текст книги "Эти спутанные узы"

Глава 10

Все собрались в личной переговорной Миши. Из коридора мне слышно, как они разговаривают, но я не могу сказать, удачное или неудачное время я выбрала, чтобы прервать их. Миша скорее всего сказал бы, что и то и то. Да, Финн его союзник, но он намерен показать Финну, что я – союзник Миши.

Вздернув подбородок и расправив плечи, я распахиваю дверь и захожу в комнату. Волчицы Финна, отдыхающие в дальних углах комнаты, оживляются при моем появлении и опускают головы.

Вокруг массивного полированного овального стола стоят восемь кресел – хотя он рассчитан явно на гораздо более масштабные собрания. Миша и Амира сидят на его противоположных концах, Прета и Финн – спиной ко мне, а Тайнан, Кейн и Джалек – напротив них. Единственное свободное кресло стоит справа от Финна, и я не могу не задаться вопросом, было это спланировано или нет. Миша и так попросил меня присоединиться к собранию с опозданием, чтобы застать Финна врасплох, но на что он рассчитывает, посадив меня рядом с принцем теней? Он пытается взбодрить Финна? Или меня?

Джалек замечает меня первым, и его зеленые глаза расширяются. Затем замечает и Кейн. Он со скрипом отодвигает свое кресло и поднимается на ноги. В комнате воцаряется тишина, и семь голов поворачиваются в мою сторону.

У Преты отвисает челюсть, и она ахает, как будто при виде меня испытала огромное облегчение.

– Бри.

Но я не могу сдвинуться с места из-за реакции Финна – не то, чтобы он вообще хоть как-то отреагировал. Его лицо невозмутимо, взгляд проницательных глаз оценивающий – он оглядывает меня, мои сапоги, штаны, пояс с ножами, застегнутый на бедрах. Моя сила урчит в его присутствии, и я даже не пытаюсь обуздать ее. Завитки тени соскальзывают с кончиков моих пальцев, обвиваются вокруг запястий и поднимаются по рукам. Финн наблюдает ними с невозмутимым видом.

– А, – говорит Миша, даже не пытаясь скрыть восторг в своем голосе. – А вот и наша гостья.

– Ты говорил, что принцесса уехала из резиденции, – холодно говорит Финн, все еще не вставая, чтобы поприветствовать меня, но при этом все ещё глядя прямо на меня. Взгляд его серебряных глаз смещается с моих теней и останавливается на моем лице. Интересно, о чем он думает? Злится ли он, что я вытолкнула его из своих снов, когда он посещал их?

– Разве? – спрашивает Миша, пожимая плечами. – Виноват. Она здесь.

Глаза Финна блестят, когда он переводит их на Мишу, и мне почти жаль моего нового друга.

– Мы за тебя волновались, – говорит Прета, вставая и подходя ко мне.

Я поднимаю бровь:

– За меня или за силу, которая все еще при мне?

Прета выпрямляется.

– Ты для меня намного дороже твоей магии, Абриелла.

– Да ну? – Я склоняю голову набок. – Ты планируешь смерть каждого, кто тебе дорог, или я должна чувствовать себя особенной?

Она закрывает глаза и вздыхает.

– Бри…

– Не надо. Это неважно.

– Для меня – важно, – говорит Прета. – То, что ты думаешь о нас, о решениях, которые мы приняли… для меня это очень важно.

Я с трудом сглатываю, думая о том, что сказал Финн в моем сне после того, как я приняла зелье. Он сказал, что нашел меня в мире смертных два года назад, и вместо того, чтобы пытаться обманом лишить меня силы, он отыскал другой способ. Не то чтобы это имело какое-то значение.

– Ты знал, что так будет? – спрашиваю я Финна. – Мог ли Себастьян знать, что если он даст мне Зелье жизни, все закончится именно так?

Миша уже дал мне ответ на этот вопрос, но я хочу, чтобы Финн сказал это сам.

– Мы не знали, – говорит Финн. – Никто ничего не знал. Были лишь домыслы. Но в этом есть смысл – зелье спасло тебе жизнь и тем самым связало твою жизнь с твоей магией.

Он пожимает плечами, как будто это такой же пустяк, как то, кто допил остатки кофе, а не вопрос, связанный с разрушением его королевства.

Пустое кресло рядом с Финном само по себе отодвигается от стола. Миша говорит:

– Принцесса, присоединяйся. Мы обсуждаем будущее твоего двора.

Кейн резко оборачивается и свирепо смотрит на Мишу:

– Ее двора?

Миша пожимает плечами:

– Прости. Ты бы, наверное, предпочел, чтобы я сказал, что это двор принца Ронана?

– Это двор Финна, – говорит Кейн.

Финн ставит локти на стол и сцепляет пальцы.

– Пока корона и сила разделены, этот двор не принадлежит никому. Садись, принцесса. Похоже, тебе предстоит присоединиться к этому небольшому организационному совещанию. Давайте начинать.

Меня так и подмывает остаться стоять просто назло ему, но мое упрямство ни к чему не приведет. Такое детское поведение только потешит мое самолюбие, так что я сажусь.

Тайнан тепло улыбается мне через стол:

– Приятно видеть, что ты в порядке, Абриелла.

Я тяжело сглатываю.

– Спасибо. Мне тоже приятно, что ты в порядке, Тайнан.

Тайнан – самый тихий из всей компании. Он всегда мне нравился. Оба, и он, и Прета, Дикие фейри, но Прета вышла замуж за Неблагого фейри, в то время как у Тайнана не было никаких связей с двором теней, кроме дружбы, которая связывала его с Финном. Теперь, когда я встретила Мишу, я не могу не задаться вопросом: а в чем заключалась цель Тайнана? Он хотел помочь Финну или быть посредником между Финном и королем Диких фейри?

«Конечно, – говорит Миша в моей голове. – Я доверяю Финну, но не настолько наивен, чтобы думать, что он не пустит мои планы псу под хвост ради своего собственного двора. У всех нас есть приоритеты, принцесса».

Я одариваю Мишу свирепым взглядом за то, что он снова копается в моих мыслях, и он подмигивает мне.

«Ты только посмотри, как он ревнует. Если хочешь довести его до белого каления, я с радостью тебе помогу».

«Даже не надейся».

Я бросаю на него многозначительный взгляд, чтобы прогнать эту мысль, и Миша ухмыляется.

Рядом со мной Финн рычит и бросает свирепый взгляд в сторону Миши.

– Если вы закончили, я бы хотел вернуться к обсуждению текущей темы.

Миша с улыбкой переводит взгляд на Финна. Принц теней нисколечко его не напугал.

– Возможно, нам следует ввести принцессу в курс дела.

Прета складывает руки на столе и наклоняется вперед, чтобы встретиться со мной взглядом.

– У нас есть команды, которые работают на территориях Благого двора. Они уничтожают лагеря королевы и доставляют Неблагих беженцев в безопасное место. Но с последними обнаруженными нами лагерями разобрались до того, как мы смогли до них добраться.

«Себастьян».

Я сдерживаю улыбку, но чувствую, как внутри меня все теплеет.

– И прежде чем ты подумаешь, что сморщенное чёрное сердце королевы дрогнуло и она упразднила их только по доброте душевной, надо прояснить, что они были не просто распущены, – прищуривается Джалек. Он никогда не доверял мне, не полностью, хотя безусловно, стал относиться ко мне лучше после того, как я спасла его из подземелья золотой королевы. – Эти лагеря взяли в осаду. И они усыпаны телами золотых стражников.

– Звучит так, словно кто-то пытался помочь, – с самым невинным видом говорю я. – Вы не знаете, кто бы это мог быть?

«Так за этим стоишь ты? – спрашивает Миша у меня в голове. – Мне стоило догадаться. Посмотрите-ка, у нее есть секреты».

– К нашему большому удивлению, это был Себастьян, – говорит Финн, качая головой. – Прежде чем он прибыл во дворец Неблагих, ему удалось собрать отряд солдат Золотой армии, которые присягнули ему на верность. Он увольняет любого, кто отказывается уничтожать лагеря королевы. Ходят слухи, что он отправил так много команд, чтобы освободить заключенных при Дворе Солнца, что во дворе теней у него почти не осталось солдат.

Он сделал себя уязвимым ради беженцев.

Я с трудом сглатываю. Себастьян не раз предавал меня, но я рада узнать, что он все еще тот мужчина, которым я его считала. И тот же, кого я любила.

– Ты ведь знаешь, ему никогда не нравились эти лагеря.

– Да, – прищуривается Финн. Он не сводит с меня глаз. – И теперь он это доказал. Подобными действиями он завоевывает лояльность жителей двора. Теперь у него есть сторонники среди Неблагих.

– Себастьян, вероятно, надеется, что его действия докажут, что он может быть королем, в котором они так долго нуждались, – говорит Прета.

«Так вот почему ты это сделала? – спрашивает Миша у меня в голове. – Чтобы помочь ему завоевать расположение двора, который ему обещала мать?»

Я качаю головой:

– Он не может быть королем. Трон отверг его.

– Мордеус же как-то правил без трона и короны, – говорит Финн. – Но я никогда не думал о том, чтобы принести клятву верности моему дяде.

– И о том, чтобы вступить в союз с золотым принцем, – огрызается Джалек. Он смотрит на Финна и сжимает зубы. – Доверять ему не умнее, чем доверять этой твари из Золотого дворца. Я не стану этого делать.

– И именно этого и хочет королева Арья, – говорит Амира, откидываясь на спинку стула. Она сидела так тихо, что я почти забыла, что она здесь. Интересно, как много она узнает просто потому, что другие забывают о ее присутствии.

Прета кладет руки на стол перед собой и сосредотачивается на нем, вместо того чтобы повернуться к Амире.

– Джалек правильно осторожничает, – говорит она. – Да, Себастьян уничтожает лагеря, но у нас нет оснований полагать, что, когда дело дойдет до открытой конфронтации, он не предпочтет свою мать Двору Луны. Мы не знаем его истинных мотивов.

Амира кивает в мою сторону:

– Абриелла может что-то знать.

Все взгляды за столом обращаются на меня, и я качаю головой:

– Она с детства внушала Себастьяну, что он сможет объединить дворы и править ими. Поскольку он принадлежит к обоим дворам, он верит, что может спасти тысячи их жителей от гибели в новой войне.

– Он возомнил, что он обещанное дитя, – рычит Кейн.

– Она воспитывала его на лжи и красивых сказках, – говорит Джалек. – Даже если бы дворы можно было объединить – что совсем другой вопрос, – позволить ему править обоими дворами значит, что ей придется передать свою власть. А мы знаем, что она этого не сделает.

Я знаю, что принимаю желаемое за действительное, но я ничего никогда не хотела так, как увидеть, как королева отказывается от власти. Но все равно я спрашиваю:

– Мы знаем это наверняка?

– Да, – тихо говорит Финн. – Иначе она не перебрасывала бы свои силы в Гоблинские горы.

Ну конечно. Если бы она планировала дать своему сыну власть над обоими дворами, она бы не готовилась к войне.

– Есть ли у нас хоть какая-то надежда удержать, если никто не будет сидеть на троне?

– Нет, – мрачно говорит Джалек.

– Эту корону должен носить Финн.

– «Должен» ничего нам не даст, – говорит Прета.

– Может ли Себастьян передать ее ему? – сглатываю я. – Себастьяну не плевать на жителей Неблагого двора, он доказал это, помогая беженцам. Если бы он мог помочь, отдав корону Финну…

– Чтобы передать корону, надо лишиться жизни, – говорит Джалек. – Так что если ты не предложишь ему пожертвовать собой, чтобы ее мог носить Финн…

– А по-моему, звучит неплохо, – говорит Кейн.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я. – Разве это не то же самое, что передача короны своему наследнику?

Миша качает головой:

– Здесь все работает не так, как в королевстве смертных. При передачи власти над Двором фейри – будь то золотой двор, двор теней или мой собственный – предыдущий правитель лишается жизни на этом уровне и переходит в Сумрак. Поскольку сила связана с их жизнями, единственный способ передать силу – это отдать эту жизнь.

Финн наклоняет голову и внимательно смотрит на меня:

– Ты знаешь это. Так мой отец спас тебя.

– Да, но я… – Я думала, что со мной все по-другому. Думала, что то, что Оберон сделал для меня, – какая-то странная магия, которой до этого не пользовались, а не традиция, которую соблюдали поколения правителей. – Я не знала.

– Все эти рассуждения – пустая трата времени, – говорит Джалек. – Принца Ронана растили, внушая ему, что трон принадлежит ему. Если ты считаешь, что он сократит свою жизнь, чтобы он достался Финну…

Финн встречается со мной взглядом.

– В любом случае это неважно. Без силы трон отверг бы меня точно так же, как и Себастьяна.

Джалек смотрит на меня:

– Ты готова умереть, чтобы передать силу?

– Я…

Я не знаю, что сказать. Одна жизнь – против тысяч. Я не могу сказать «нет», но…

– Это не вариант, – рявкает Финн. – Как ты заметил, у Абриеллы нет крови Неблагих, так что мы не знаем, что будет, если она умрет. Мы можем вообще потерять силу трона.

– Я все равно не смогу доверять такому правителю, как Себастьян, – бормочет Кейн. – И плевать я хотел, как яростно он утверждает, что хочет добра фейри теней. Я не доверяю никому, кто был близок к этой стерве.

Финн сглатывает.

– У нас может не быть выбора, Кейн. Если передо мной встанет дилемма – позволить несовершенному мальчику править или смотреть, как умирает мое королевство, – ты знаешь, что я предпочту.

– Тогда за что мы боролись все это время? – спрашивает Джалек, а Кейн в это же время говорит:

– Подумай о будущем двора. Подумай о…

– Себастьян – хороший фейри, – говорю я, перебивая их всех.

Все замолкают, и все взгляды в комнате обращаются ко мне.

– После всего, что он сделал, меньше всего я ожидала, что его будешь защищать ты, – говорит Прета.

– А вы, как никто другой, должны понимать, почему он сделал то, что сделал. – Я качаю головой. – Я не защищаю решения, которые он принял, но я бы рискнула предположить, что на его месте вы сделали бы то же самое.

– Я бы не стал давать тебе это чертово зелье, – нарочито мягко говорит Джалек. Когда я встречаюсь с его взглядом, он говорит: – Я всегда буду признателен тебе за то, что ты вытащила меня из лап королевы, не сомневайся, принцесса. Но при всем уважении – на кону стоят вещи поважнее твоего разбитого сердца.

– Не веди себя как идиот, Джалек, – говорит Прета.

Джалек пожимает плечами:

– Уж какой есть. И я не собираюсь менять это – и то, на какие жертвы я готов пойти в этой борьбе, – только потому, что ты считаешь ее слишком хрупкой.

– Нет, – быстро говорю я, выпрямляясь, слишком хорошо осознавая, что Финн не сводит с меня тяжелого взгляда. – Я не хрупкая и не переживаю из-за своего разбитого сердца. – Неужели они не понимают, что предательство Себастьяна – не единственная причина моей душевной боли? – Само мое существование может означать уничтожение целого двора. Каждый Неблагой ребенок, который может оказаться в руках королевы, находится в опасности только потому, что я дышу. Из-за решения, которое было мне навязано. Поверь мне. Я прекрасно понимаю, что стоит на кону.

* * *

Из-за встречи с Финном и его людьми у меня кружится голова, я ошеломлена. Когда все встают из-за стола, Прета поворачивается ко мне, но я уворачиваюсь от нее и выхожу из комнаты, направляясь прямо в свои покои.

Поскольку разговор зашел о различных местоположениях и численности их сил и сил союзников, я попыталась опустить свой щит и посмотреть, смогу ли я чувствовать Финна и Кейна так же, как чувствую Неблагих детей в поселении, но добилась только того, что снова начала чувствовать Себастьяна. Он в беде. Не знаю почему, и я плохо знакома с тем, как работают эти узы, чтобы сказать, где он находится – знала только, что далеко, – но меня охватило чувство страха, которое нельзя было отрицать. Теперь я не могу перестать думать – беспокоиться – о нем. И я не хочу беспокоиться о нем. Я не хочу поддаваться искушению полностью снять свои щиты и следить за ним в течение всего дня.

Когда я добираюсь до своей спальни, Холли ждет прямо за дверью. Ее глаза загораются, когда она видит меня.

– Вам принести свежий кофе, миледи?

Я качаю головой, удивляясь тому, как странно, что теперь внимательные слуги – это норма моей жизни – не то чтобы что-то в этой ситуации можно считать нормой.

– Нет, спасибо, – говорю я. – Мне просто нужно несколько минут побыть одной, а потом я отправлюсь в поселение.

– Я приготовлю для вас корзинку с обедом.

Я открываю рот, чтобы сказать ей, что в этом нет необходимости, но затем снова закрываю его. Мне нужно дать ей делать свою работу, как бы меня это ни смущало.

– Спасибо, Холли. Это было бы замечательно.

Когда я вхожу в свою комнату, тяжесть спадает с моих плеч, и я глубоко вздыхаю. Я закрываю за собой дверь и приваливаюсь к ней спиной.

– Сложное утро? – спрашивает слишком знакомый глубокий голос.

Я даже не пытаюсь выпрямиться или открыть глаза. Честно говоря, когда дело доходит до него, уж лучше я буду держать их закрытыми.

– Что ты делаешь в моей комнате, Финн?

– Я просто ждал тебя, принцесса.

Теперь я открываю глаза и, прищурившись, смотрю на него. Он стоит у окна, засунув руки в карманы, и смотрит на открывающийся из окна вид. Мой взгляд сам собой скользит по его широким плечам. За время, прошедшее с нашей встречи, он снял плащ и завязал назад свои темные кудри, как будто готовясь к работе или борьбе.

– Как ты оказался здесь раньше меня?

– Ты, кажется, называешь это «магией»?

Мои глаза расширяются, я слишком потрясена, чтобы быть раздраженной его сарказмом.

– Ты можешь путешествовать – как гоблин?

– Гоблины бы оскорбились, услышав, что ты предполагаешь что-то подобное. Я могу перемещаться из одной части комнаты в другую или с одного этажа на другой. Однако, если ты хочешь, чтобы я волшебным образом унес тебя отсюда и перенес во дворец Неблагих, чтобы ты могла навестить своего возлюбленного, боюсь, я не смогу тебе помочь.

Я стиснула зубы, решив не заглатывать наживку.

– Почему ты покинул дворец? Почему отдал его ему?

Он подходит ко мне, и комната внезапно кажется слишком маленькой для нас двоих. Мечты в сторону, в последний раз, когда мы с Финном были наедине, я держала нож, которым убила Мордеуса, и пыталась убедить себя использовать его против Финна. Я не смогла. Я уже тогда начинала понимать, что он не злодей.

– Дворец никому не принадлежит, только стране, и если ты проводишь там ночи, это не делает тебя невероятно важной персоной. Как не делает ничтожной жизнь в ведьмином подвале. – Он пожимает плечами, внимательно оглядывая меня с головы до ног. – Хотя это тебе уже известно.

В моей груди поднимается острое желание себя защитить.

– Себастьян не… ничтожный, – выплевываю я.

Глаза Финна округляются, изображая невинность.

– А я этого и не говорил.

Зарычав, я топаю к своему шкафу. Я хотела несколько минут посидеть в тишине и все обдумать. Мне нужно поразмыслить не только над тем, что я узнала во время встречи, но и над тем, что я хочу сделать с тем, что чувствовал Себастьян, когда я опустила щиты. Но этому, судя по всему, не бывать.

Я достаю из шкафа плащ. Он мне понадобится, если я задержусь в поселении до заката, а я могу это сделать.

– Когда ты уезжаешь? – спрашиваю я, захлопывая шкаф чуть сильнее, чем требуется.

Когда я оборачиваюсь, Финн преграждает мне путь к двери. Он склоняет голову.

– Уже боишься моего отъезда?

– Ни в коем случае. – Но как только слова слетают с моих губ, я понимаю, что это ложь. Боги, как же я ненавижу противоречивые чувства, которые разрывают меня, когда дело касается Финна. Я скучаю по нашей дружбе, по тому чувству принадлежности, которое я испытывала, когда тренировалась с его командой фейри-отщепенцев. Но все это было ложью. Единственная причина, по которой он подружился со мной, – единственная причина, по которой они вообще со мной связались, – это та проклятая корона. А я слишком горда, чтобы вот так просто забыть про свой гнев.

Но сейчас, когда он так близко, я вспоминаю, как моя сила урчит в его присутствии. Моя сила и… не только.

Может быть, этого физического влечения никогда не существовало. Может быть, это реакция силы Оберона на члена королевской семьи Неблагих, и она путает меня, заставляет думать, что есть притяжение – химия, – а на самом деле я чувствую великую магию, которую все еще не могу контролировать.

– Мне стоило догадаться, что Миша воспользуется возможностью и попытается тебя очаровать. – Он улыбается, и на этот раз его губы не кривятся в такой знакомой циничной усмешке. – Он всегда был одним из умнейших фейри.

– Мне больше некуда было идти, – говорю я, складывая руки на груди. – Это не значит, что я сломя голову бросилась в какой-то альянс. Однажды я уже совершила эту ошибку.

– Так вот что я для тебя? – спрашивает он, подходя ближе. – Ошибка?

Он такой высокий и широкоплечий, и когда он так близко и смотрит на меня сверху вниз нежными глазами, я чувствую себя… в безопасности.

Все это не по-настоящему.

Им нужна сила Оберона. Ничего не изменилось.

– Извини, – говорю я, отступая в сторону, хотя между ним и кроватью недостаточно места, чтобы я могла его обойти. – Я опаздываю.

– Я пойду с тобой.

– Что? – Я качаю головой: – Нет. Я езжу в поселение каждый день. Я справлюсь сама.

Финн выгибает бровь.

– Я в этом не сомневаюсь. Но я все равно хотел там побывать и подумал, что мы могли бы поехать туда вместе. – Он отходит в сторону, наконец-то пропуская меня. – После тебя, принцесса.