Текст книги "Невинная жена для мажора"

Глава 16. Аделаида

Время только половина девятого, а мои нервы уже похожи на прогнившую бельевую верёвку.

Свет в коридорах ледового дворца уже выключили, а это значит, что практически никого не осталось внутри, за исключением разве что уборщиц и службы охраны.

Тогда почему Серёжа ещё занимается?

Напялив кроссовки, решаю подняться на второй этаж и лично убедиться в том, что он ещё в тренажёрном зале.

А вдруг там кто-то из команды с ним за компанию занимается?

Не страшно. Я ведь одним глазком только посмотрю.

Оглядевшись по сторонам, надавливаю на ручку, толкаю тяжёлую дверь от себя. Как только издаётся скрип петель, я замираю, выжидаю пару секунд и снова рывком наваливаюсь на дверь. Просовываю голову в узкую щель для того, чтобы осмотреть периметр тренажёрного зала на наличие игроков. Пусто. Лишь глянув на окна, я замечаю Серёжин силуэт в их отражении.

В дальнем углу он отжимается на брусьях, тяжело при этом дыша. Рельефные мышцы на его блестящей от пота спине вздуваются и перекатываются. В нём столько сил и энергии, что кажется, он никогда не устанет, даже руки не дрожат, а он всё продолжает изводить себя, не обращая внимания на то, что я уже в открытую наблюдаю за ним.

Бесшумно закрываю за собой дверь и спиной наваливаюсь на неё. Понимаю, что любуюсь я им уже с каким-то извращением. И слюни подтереть надо бы, пока меня не поймали с поличным.

– Ну, что ты там стоишь? Подойди поближе, – неожиданно он произносит и соскакивает с брусьев, развернувшись ко мне лицом. – Если не боишься, конечно.

Я вытягиваюсь струной, а язык точно проглотила.

Но боюсь ли я его?

Раньше мне казалось, что нет. А сейчас, когда я сама для себя представляю опасность, когда я боюсь сделать следующий шаг и опасаюсь своих желаний, необходимо держаться подальше от Уварова.

Во всяком случае пока мы находимся одни.

И почему все самые полезные мысли приходят в мою голову, когда уже слишком поздно?

– Серёжа, лучше стой, где стоишь…

Мой голос, как и тело, дрожит. Глаза растерянно обводят периметр крохотного тренажёрного зала, в попытках найти надёжное укрытие, поскольку он уже надвигается на меня, попутно вытирая с себя пот полотенцем. Медленно. Шаг за шагом, вынудив меня сильнее вжаться в дверь.

– Если ты всё с тем же идиотским предложением, то мой ответ – нет! Я не стану твоей! И не мечтай! Не приближайся лучше ко мне! – сжимая кулаки, говорю совсем не то, что вертится на моём языке. Я ведь хотела просто поговорить и обозначить рамки, раз он сам этого сделать не желает. – Ты не понимаешь? Мозги последние об лёд отбил?

Уваров швыряет на пол полотенце, а потом рывком забрасываю меня себе на плечо. Ну как всегда, предугадать было несложно, но я и пальцем не шевельнула, чтобы не допустить этого. Словно только и ждала этого от него.

Я зачем-то кричу, царапаюсь, пытаюсь оказать сопротивление, чтобы он не посчитал меня лёгкой добычей, а он молчит. Ни звука на издал больше, чем заставляет меня надумывать всякое. Мысли со скоростью молнии лезут в голову, вплоть до того, что он попытается изнасиловать меня здесь.

Нет, он же пообещал, что не прикоснётся ко мне больше…

Тем временем Серёжа кидает меня на тренажёр для сведения ног. Ловит запястья  и больно сжимает в одной своей ладони. Я рычу, пытаюсь вырвать их. Сводной рукой он достаёт из кармана тренировочных шортов  наручники, но если раньше он ограничивался одними, то теперь их аж две пары. И опасений теперь во мне ровно в два раза больше.

Дура. Зачем я попёрлась сюда, ведь предполагала же, что это была лишь уловка. Зачем бы ему тренироваться одному, когда всех уже след простыл.

Дёргаюсь, а он уже защёлкивает браслеты на моих запястьях, поочерёдно приковывает меня к металлическим балкам тренажёра.

Только не это…

Я смотрю на него из-под ресниц, боюсь дышать, видя то, как его возбуждает моё уязвимое положение.

– Серёжа, ты пугаешь меня. Сюда же могут войти.

Ему плевать. Резкими движениями он ставит на подножки мои ступни, тянется к рычагу, устанавливает максимальный вес и меняет положение ног, разведя мои бёдра на максимум.

Вот это уже не шутки. Вот сейчас мне действительно страшно, но страх мой граничит ещё с чем-то…

Меня переполняет буйство эмоций. Самых что ни на есть разных. Начиная от ярости, а заканчивая нахлынувшим желанием, какого у меня ещё никогда не было.

Адреналин в крови бурлит, учащённое дыхание разносится эхом по помещению, между ног стало влажно.

– Сюда никто не войдёт. Я войду в тебя, – растягивает он свой фирменный оскал и становится на колени передо мной.

Ухватив под колени, смещает меня вперёд. Мозолистыми ладонями проходится по ногам вверх, мурашки бегут следом за ними. Серёжа беспардонно задирает мою юбку и рычит зверем, слюной исходит, как если бы увидел перед собой самое любимое лакомство.

Он накрывает ладонью лобок, пальцем поддевает кромку моих трусиков. Я пытаюсь противостоять, но в распятом положении это просто невозможно. Мышцы уже ноют.

– Руки убери свои, Уваров! – цежу сквозь зубы.

– Хочешь без рук? – хмыкает он, поигрывая бровями. – Намёк предельно ясен.

С резинового пола он поднимает откуда-то взявшийся хозяйственный ножик. Выдвигает лезвие, пристально глядя на меня. Я вздрагиваю, не представляя что он затеял делать с помощью него.

Я с опаской наблюдаю за тем, как он подносит ножик к моим трусам. Замираю, судорожный всхлип роняю. Тело моё дрожит, мышцы ног уже не просто ноют, они судорогами схватываются. И Серёжа видит, как меня колбасит всю, ему доставляет это удовольствие, он записывает это на свой счёт.

Лезвием он проскальзывает между тканью трусиков и покрывшейся мурашками кожей, а затем с двух сторон он делает надрезы.

Я возмущённо ахаю, когда он швыряет нож за спину. Глядя мне в глаза, он резко тянет за ткань, которая с треском рвётся.

Как же стыдно. Как противно осознавать, что мне самой нравится то, что проделывает Серёжа со мной. Сама бы я на такое не решилась никогда. Маньячка.

Уваров сжимает в кулаке мои разорванные трусы, с довольной улыбкой прячет их в карман и тесно подбирается ко мне. Становится между ног.

Тогда огонь поглощает всю меня целиком. Кожа горит, а его глаза, блуждающие по моему телу, только усиливают это пламя. Они управляют разбушевавшейся во мне стихией.

Ну же… Останови его. Попытайся хотя бы…

Я же буду об этом желать.

Я всяко буду жалеть. Даже если остановлю его, буду жалеть, что остановила. Надоело жить одними противоречиями.

Серёжа медленно склонятся лицом между бёдер, ладони кладёт на них, сминает пальцами, а затем впивается в меня своими губами, заставив выгнуться дугой от распирающего чувства наслаждения, и со свистом втянуть в себя воздух.

Я извиваюсь, трепыхаюсь, получая электрический разряды от непривычных ощущений, позволяя ему вбирать всю меня языком. Он аккуратно всасывает пульсирующий клитор, покусывает его.

Тело моё мне не принадлежит. Я не могу контролировать себя, чувствуя, как бьюсь в конвульсиях, как живот схватывает спазмами.

– Бо-о-о-оже, я сейчас.... Я… я… я всё равно… Всё равно не стану твоей, Уваров. Никогда! Слышишь? – стон роняю, задыхаясь от накатывающегося на меня наслаждения.

Играясь с клитором, он вкладывает во влагалище два пальца, и я так и застываю в немом крике, смотря на него и по частям разрушаясь от силы оргазма.

– Станешь! – решительно отвечает, слизывая со своих губ мои следы. – Не деться тебе никуда! Ты попалась на крючок.

Глава 17. Серёжа

Да она уже практически моя, стоит только чуток поднажать, найти самое уязвимое место. Что-то подсказывает мне, это её сердечко, которое, наверняка, ещё ни разу не испытывало чувство любви…

Наверное, Адель права. Я последние мозги об лёд стряс, раз проворачиваю такими делишками в ледовом дворце. Да ещё с той, кто может стать моей самой роковой ошибкой. Но у меня закончились весомые аргументы, которыми я сдерживал себя продолжительное время. Они обратились в пыль, и теперь меня уже ничем не остановить. Обратный отсчёт запущен. Мне осталось всего ничего. Один шаг, чтобы завладеть ею целиком.

Для начала снимаю с обмякшей Адель наручники. Придерживаю руки, чтобы не доставить резкой боли в отёкших мышцах. А потом медленно убираю рычаг с веса и плавно свожу её ноги, на сей раз, чтобы мне не прилетело по яйцам.

Она постепенно приходит в себя, одёргивает юбку, потирает свои запястья, а встретиться со мной взглядом не осмеливается.

Стесняется, моя скромняшка.

Ещё бы…

Столько времени ломаться, отказываться от чистого кайфа, чтобы в итоге сдаться практически без боя. Надеюсь, сейчас она понимает от чего так долго отказывалась. Это могло произойти между нами ещё две недели назад.

Поднимаю её на руках. Адель обвивает мою шею, голову устало кладёт на плечо, ещё не догадываясь, что на этом я не остановлюсь.

Я сажаю её попку на стопку матов. Под её пристальным надзором вынимаю из кармана презерватив, зажимаю между зубов, чтобы избавить себя от шортов, которые с минуты на минуту разойдутся по швам, не выдержав давления. Изумлённые глаза девчонки округляются, а без того румяное лицо вспыхивает ещё больше.

– Да не войдёт сюда никто, – успокаивающим тоном проговариваю, мысленно закатывая глаза на то, что мне попалась такая трусиха.

– Да, но…

Словесные аргументы на этом исчерпаны. Мне ничего не остаётся, кроме как стиснуть её лицо своими ладонями и заткнуть ротик поцелуем.

Впервые я осмелился поцеловать её…

Сам себе удивляюсь, что тянул с этим столько времени. Я уже и на седьмое небо успел девчонку отправить, а всё так и не испробовал вкус этих губ, что всякий раз манили меня, когда я смотрел на них. И я, определённо, теперь стал самым ярым фанатом этих сладких губ, что не сравнятся ни с чьими губами. Мягкие, вкусные, они идеальны.

Кусаю их, под натиском проталкиваюсь языком внутрь, чувствуя ответную реакцию, которая пробуждает во мне зверя. Вот-вот сорвусь.

Уж если какой-то поцелуй вызывает во мне такие пронзительно красочные эмоции, то что будет со мной, когда я войду в неё. Меня наверное по частям придётся собирать, отскребать с резинового пола ещё сутки.

– Не бойся. Ну, не оставишь же ты меня в таком виде, – рвано дышу в её губы, подхватываю руку и настойчиво прикладываю её к своему паху. – Не будь такой безжалостной, Адель.

Она закусывает мою нижнюю губу и шёпотом произносит:

– Серёж, я… как бы тебе сказать, – она напрягает меня выдержанной паузой. Заставляет думать, что продинамит меня и вновь оставит справляться с эрекцией собственноручно. – В общем, я… ещё никогда… Я… девственница.

И тут моё ясное небо пронзила вспышка мощнейшей молнии.

Моментально получаю невидимую, чертовски ободряющую пощёчину. Сама реальность зарядила мне её, чтобы немедленно одумался.

Резко отстраняюсь от Адель, как от вьющихся вокруг меня языков пламени. В глаза её карамельные смотрю. Ищу в них подвох, зацепку, хоть что-то, что может опровергнуть последние слова.

А в них только бегущей строкой тянется противное слово: девственница.

Для меня это не просто слово. Это стоп-слово. Это приговор.

– Ты имеешь в виду… – в глотке пересыхает махом. Я нервно моргаю, глядя на то, как она виновато поджимает свои губы и нерешительно кивает мне, будто сознаётся в чём-то постыдном. – То есть как это девственница? Прям… совсем?

– Совсем! Целиком и полностью. От начала и до самого конца, – смущённо отводит взгляд в сторону, а мне так погано на душе становится. Я отшатываюсь назад, пока задницей не валюсь на скамью.

Вот это комбо я собрал сегодня.

В ледовом дворце я собрался заняться сексом с дочерью своего тренера, которая к тому же ещё и девственница.

– А что раньше не сказала? Я бы…

– А что изменилось бы? Или у тебя какое-то предвзятое отношение к девственницам? – с обидой в голосе она проговаривает, складывая руки на груди в защитной реакции.

– Да нет. Просто, если бы знал, то..

Она снова обрывает меня на полуслове:

– То обходил бы меня стороной! – спрыгивает она с мата и чуть ли не бежит в сторону выхода, я кое-как успеваю поймать её за руку.

– Дурочка, – не могу не улыбнуться, когда вижу её неподдельные слёзы, которые она старается скрыть от меня за волосами. – Я бы не стал делать из твоего первого раза подобное, – взглядом обвожу тренажёрку, тяну её на себя, а она противится. – Если бы у нас всё случилось тут, я чувствовал бы себя последним ничтожеством. Наоборот, хорошо, что ты предупредила, – ловлю её за подбородок, чтобы посмотрела на меня. – Ну чего ты губки надула?

– Ничего, – шмыгает она, подбородок подрагивает. – Мне надо домой.

– Отвезёшь меня?

Адель отпихивает меня.

– Не нужна мне твоя машина. Что я отцу скажу, когда он увидит её? Он же знает, кому она принадлежала.

– Хочешь другую? – пытаюсь хоть как-то поднять ей настроение, да и самому не помешало бы отвлечься за разговором, никак не касающийся её девственности.

– Нет, Серёж. Не нужно мне ничего! Отпусти меня.

Как всегда эта девчонка принимает единственное решение – сбежать, но ей придётся ещё убедить меня отпустить её. Не время ещё.

– Тогда поехали ко мне? Там и завершим начатое? Всяко лучше, чем в этой вонючей тренажёрке.

Глаза её сверкают, ослепляя меня, но вопреки всему она мотает головой.

– Не-а, не выйдет.

Да уж, поезд ушёл, а девственность Адель помахала мне белым платочком из последнего его вагона.

Да и пофиг.

Невинных в моём списке ещё не было, и как-то даже теперь не хочется вносить в него Адель. Среди тех, какие девушки в нём числятся, ей там точно не место.

Две недели я достойно держался, избегал общения с Адель. Пока Рогозин вымещал на мне свою злость, я изнурял себя тренировками, чтобы отлечь себя от мыслей о его дочери, а стоило ей признаться в том, что она невинна, как я тотчас умываю свои незапятнанные ручки.

Понимаю ведь, что девчонка сама хочет, но позволить себе я этого не могу.

Встречусь с ней как-нибудь через годик. Может, тогда она уже расстанется со своей чёртовой непорочностью с помощью другого идиота.

Только мысль о другом парне, которому достанется Адель, уже порождает во мне желание убивать.

Предупреждал же себя, что свихнусь с ней. Вот. Дождался. Я окончательно двинулся.

– Давай хотя бы до дома тебя отвезу?

– Через десять минут у ВИП-ки, – проговаривает она и убегает от меня.

Когда мы устраиваемся в машине, чувство неловкости наваливается на меня ещё большим грузом. Напряжение витает в воздухе, что дышать получается через раз. Адель отстранённо поглядывает в окошко, тесно прижимая к груди свой рюкзак.

– Расскажи мне о себе, – решаю разрядить обстановку.

Адель переводит затуманенный взгляд на меня, прикусывает щёку с внутренней стороны, уйдя в раздумья.

– Что, например?

– Кто тот парень, что мелькал на твоих снимках в инстаграм? – сам поражаюсь тому, что произнёс вслух вопрос, который мучил меня столько времени. Я ведь хотел подойти постепенно к нему, не планировал давить сходу.

– Это мой бывший молодой человек, – робко отвечает.

– И что с ним стало?

– Разошлись, – пожимает плечами, горько вздохнув. – Так бывает.

– Ты любила его?

– Да. Мне иногда кажется, что я буду любить его вечно, – она огорчает меня своим быстрым ответом. От злости крепко сжимаю руль, чувствуя как кожа на костяшках до предела натягивается, и газку прибавляю. Выбесила меня. – Ну, а ты? Любил когда-нибудь?

– Любил, – выходит хлёстко.

– И что с ней стало?

– По иронии судьбы она вышла замуж за моего папашу! Так бывает ведь!

Чистейшая правда. В Марго я влюбился по уши, ещё будучи сопляком. Она была старше меня на шесть лет. Мы были на одной волне, у нас был крышесносный секс. А что ещё для счастья надо было в моём возрасте? Я боготворил эту, казалось бы, идеальную девушку, но в один прекрасный день я узнал, что Марго моя вскоре станет моей мачехой.

Так я разочаровался в женщинах окончательно и бесповоротно.

– Оу, хреново, – подмечает Адель. – Ты до сих пор её любишь?

– Нет, конечно! Что за тупой вопрос?! – плююсь я, снова представив Марго под своим отцом. – Всё, закрыли тему!

– Как скажешь, – вздыхает она, снова отвернувшись к окну.

Наверное, она может подумать, что тема бывшей меня как-то задевает.

Нет. Давно уже не трогает.

О Марго я забыл сразу же, как только она призналась мне, что переспала с моим отцом, когда я был в отъезде. Я раз и навсегда вычеркнул её из памяти.

Сейчас мы видимся только, когда я приезжаю домой, но и то я стараюсь делать это как можно реже, поскольку отец не желает вспоминать о нашей связи, а эта курица не стыдится вилять при мне своей задницей.

На самом деле меня разочаровал тот факт, что сердечко Адель занято каким-то хреном.

Вот это по-настоящему задело меня за живое.

Чувствую себя рогоносцем.

Хотя понимаю, что в этом нет ничего такого. Да и на любовь её я вообще не претендую…

Уж что-что, а любовь – последнее, что мне нужно от девушки, но всё равно как-то оттолкнула она меня этим своим чистосердечным признанием.

– Спишемся? – спрашивает Адель, прежде чем выйти из машины.

– Угу, – киваю, даже не глянув в её сторону.

Забыли…

Хватит с меня.

Я только глубже закапываю себя, связываясь с этой девчонкой.

Глава 18. Аделаида

Вернувшись домой, я то и дело растворялась в воспоминаниях нынешнего вечера. Прокручивала мельчайшие его детали, распластавшись на кровати, попеременно поглядывая в телефон. Я находилась в ожидании обещанного сообщения. Как маньячка отслеживала Серёжину активность в социальных сетях.

Активности не было, как и сообщений.

Он будто бы залёг на дно. Раньше он проделывал это после проведённой ночи с барышнями, а со мной вышло до…

Сама того не хотя, я постепенно начинаю превращаюсь в "ждуна".

А ведь это горько осознавать.

Особенно, учитывая то, что я кажется начинаю влюбляться в него.

Я стараюсь противиться проявлениям каких-либо чувств, но как это сделать, когда они становятся неуправляемыми.

Я никак не могу повлиять на чувства, не могу их подавлять. Я не могу этим похвастаться в отличии от Серёжи.

Как бы то ни было, мне нельзя влюбляться в него. Хотя бы потому, что мне недолго осталось пребывать в этом городе.

Да и чувства к Никите ещё борются внутри меня.

В моменты тоски по нему, я зачастую перечитываю свой дневник, все упоминая, когда-либо оставленные о нём. Я вела его с десятого класса, но так вышло, что год назад я забросила это занятие. Всё потому, что в моей жизни не происходило ровным счётом ничего, что было бы достойно увековечивания.

Сестра тоже вела свой личный дневник. Кстати, именно и она сподвигла меня начать вести свой. После её смерти я ни разу не решалась открыть его. Единственное, на что у меня хватило смелости – забрать его при переезде с собой. Когда-нибудь я наберусь сил и прочту все мысли, которые тревожили мою любимую сестру. Мою лучшую подругу, которой мне так не хватает. Как бы я ни любила Альку, ей никогда не заменить Лизу.

– Колись, чего тухлая такая сегодня? Праздник же ведь! – локтем пихает меня Алька, выводя из задумчивого и совсем не праздничного транса. – Ты расстраиваешься, что получила всего одну "валентинку"? Да забей ты!

Уже пара скоро закончится, а она всё никак не может налюбоваться своими открытками, которые ей надарили наши одногруппники. Она же у нас местная звезда и без мужского внимания никогда не остаётся. В отличии от меня – тихой серой мышки.

Ненавижу этот день! Лучше бы его никогда не было…

– Да нужны они мне больно! – отмахиваюсь, деланно закатываю глаза, глянув перед собой на единственную открытку, подаренной ею же. – Не в валентинках ведь счастье.

– И то верно, – засовывает свою добротную кучу к себе в сумку, пока препод отвернулся к доске. – Чем планируешь сегодня заняться?

– Ты чего? Забыла? Мы же хотели пойти вместе в кино, – пялюсь я ошалело на неё.

– Блин, – протянув, она шарахается себя по лбу. – Я совсем забыла тебе сказать… Меня же Лёшка Перлов на свидание пригласил. Ты же не обидишься, если мы сходим в кино завтра?

Вот она цена дружбы. Как только на горизонте замаячила симпатичная особь с причиндалами в штанах, так Алька сразу даёт заднюю. Но не мне её судить. Я сама в последнее время предаю нашу дружбу тем, что о многом Альке замалчиваю.

– О, нет. Конечно! Раз тебя пригласили, то надо сходить! Всё в порядке, я подожду до завтра…

Пока преподаватель вещает нам лекцию, усыпляя еле живых студентов своим голосом, внезапно раздаётся стук в дверь. Как глоток свежего воздуха.

Преподаватель недоволен. Ворчит себе под нос из-за того, что его посмели отвлечь от такой занимательной темы, а студенты, напротив, заметно взбодрились. Немудрено. Сдохнуть ведь можно от его монотонной болтовни, если в ней нет никаких пауз.

Преподаватель открывает дверь. Мы с Алькой синхронно вытягиваем голову, поскольку с "камчатки" не видно, кого к нам занесло, но, судя по изумлённому выражению лица препода, там что-то очень интересное.

Надеюсь, его вызовут куда-нибудь до конца пары и у меня появится шанс свалить отсюда.

Мечтательно вздохнув, возвращаю взгляд в конспект, скучающе подпираю щёку ладонью, как друг слышу свист, какие обычно доносятся с трибун во время хоккейного матча. Здесь такое редкость.

Поднимаю голову. Препод обвивает своими маленькими ручонками огромный букет цветов, лицо за шикарными бутонами спрятано. Студенты тем временем уже раздирают свои глотки громогласным улюлюканьем, вертят головами по разным сторонам, а мне по барабану.

Наверняка, этот букет достанется Альке или нашей старосте.

– Суворова Аделаида, это, кажется, вам принесли, – прочистив горло, внезапно произносит преподаватель, чем застаёт меня врасплох.

Все без исключения оборачиваются на меня. Ещё никогда с момента переезда к моей персоне не было столько внимания, сколько сейчас глаз одновременно уставилось на меня. От такого переизбытка мне тотчас хочется сползти под стол и посидеть там какое-то время, пока всё не уляжется.

Видя моё бездействие, подруга приходит мне на помощь.

– Роман Степанович, давайте, я передам Аделаиде! – она спускается по лестнице и принимает шикарный букетище, из-за которого её даже не видно. Аля кладёт цветы на свободный стол, склоняется над букетом, что-то вынюхивает, а потом находит записку и подсаживается ко мне. Кладёт сложенный вдвое лист на стол, пододвигает ко мне, а я по-прежнему пребываю в шоке. Двинуться не могу. – Прочтёшь, что там написано?

– Позже, – отвечаю, кое-как отлепив язык от нёба.

– Значит, я это сделаю за тебя! – она хватает листок и вчитывается недолгое время. Хмыкает, расплываясь в улыбке. – Цитирую: прости, что не замечал тебя раньше. Надеюсь, ты простишь, ведь теперь все мои мысли только о тебе, – она беззвучно хлопает в ладоши, а я же визуально радости не разделяю, но внутри меня будто всё перевернулось. – Вау, Ада! Это же классно! Это точно переплюнуло все мои валентинки! Ими теперь, разве что только подтереться можно! Как думаешь, кто этот тайный воздыхатель? Ты же знаешь? Знаешь! Я вся в нетерпении!

А у меня в мыслях только один человек, но он точно не способен на такой романтический жест.

Откуда Серёжа мог узнать, где я учусь?

Или он такой предприимчивый, что ему не составило труда узнать в какой аудитории я буду находиться именно в этот час.

Странно.

– Понятия не имею.

– Зуб даю, это Димка Старовойтов. Глянь, как он сейчас слюни распустил.

Перевожу взгляд на того самого Диму, и ничто не выдаёт в нём моего поклонника. Он даже в мою сторону ни разу не посмотрел.

– Глупости! Давай потом поговорим, а то нас сейчас вышвырнуть из аудитории.