Текст книги "Украденный ключ"

Она остановилась, чтобы сделать большой глоток почти остывшего рафа и протолкнуть внезапно вставший в горле ком.

– Когда я познакомилась с Кириллом… Это, знаешь, было как провалиться в другой мир. Круче, чем уехать в Хогвартс. Мама, конечно, не одобряла. Стыдила меня. Говорила, что я ее позорю, что она меня не так воспитывала. Мало того что я позволила себе внебрачную связь, так еще и с бандитом вдвое старше…

– Кирилл разве бандит? – удивился Савин.

– Он бизнесмен, – Диана выразительно округлила глаза. – Состоятельный бизнесмен. А значит, вор, подлец и, безусловно, бандит, потому что честным образом такие деньги не заработать. В общем, когда он предложил снять мне квартиру, я чуть ли не бегом туда побежала. И первые полгода как заведенная покупала всякие тарелочки, вазочки, бокалы, клевые чашки, какие-то картинки на стены… Он помогал выбирать, давал денег. Водил меня по магазинам с одеждой, дарил украшения. И при каждой встрече дарил цветы. У нас дома вообще не было принято дарить цветы, только на первое сентября и некоторые другие праздники мама приносила их из школы, а папа ей не дарил никогда. И мне, соответственно, тоже.

– А как папа относился к Кириллу в твоей жизни?

Диана пожала плечами и усмехнулась.

– А никак. Ему вообще все пофиг. Лишь бы телек работал и кроссворды были. Не скажу, что он когда-нибудь активно поддерживал ругань мамы, но никогда ничего не говорил поперек.

– И никогда за тебя не заступался?

– С чего бы? Воспитание дочери – дело матери.

Савин вздохнул, качая головой.

– Да уж, непростая ситуация. А что они сейчас говорят? Ну, теперь, когда вся эта история с Кириллом вскрылась?

– Мне? – уточнила Диана. – Ничего не говорят. Мы ни разу не разговаривали с тех пор. Последний раз мама звонила в мой день рождения. Она всегда звонит в день рождения и на Новый год. Поздравляет. Читает нравоучения. Стыдит. Я звоню им на их дни рождения. Ну и в самых крайних случаях. Когда я переезжала, мама сказала, что я еще приползу к ним просить прощения, когда Кирилл меня бросит и оставит без средств. Я сказала, что ноги моей больше не будет в их доме. На том и расстались. Сначала, правда, перезванивались. Я все ждала, что она поменяет отношение. А она, наверное, ждала, что я одумаюсь. Ни того ни другого не произошло, и разговоры потеряли смысл.

– Ну, может быть, теперь что-нибудь изменится, – нарочито бодро предположил Савин. – Возраст обычно смягчает людей. А главный раздражитель – то есть, Кирилл, – исчез. К тому же ты едва не погибла.

– На что им, судя по всему, наплевать, – фыркнула Диана, стараясь спрятать за этим горечь.

– Может, твоей маме просто трудно сделать первый шаг к примирению, – возразил Савин. – Попробуй сделать его сама. Необязательно сейчас, а когда будешь готова. Для начала тебе нужно обрести душевное равновесие. Но с этим, я думаю, проблем не будет. В тебе есть стержень, Диана. Он тебя удержит в любой ситуации.

– Ты меня знаешь без году неделю, – проворчала она, хотя его слова звучали приятно. Ей редко такое говорили.

– Но я дипломированный психолог, не забывай, – улыбнулся он. – И я вижу это по твоим глазам. Ты из тех, кто предпочитает плыть, а не ныть. Ты находишь выход и не теряешь голову от эмоций. Ты будешь в порядке, поверь. Тебе просто надо… переварить эту ситуацию.

– И в этом мне поможет один из твоих курсов? Или, может быть, книга? – поддела Диана, не удержавшись. Очень уж он вдруг стал похож на себя во время выступления.

– Да ну тебя, – рассмеялся Савин, откидываясь на спинку кресла и скрещивая на груди руки. – Но могу предложить свидание. Лучшее средство от разбитого сердца – новые, ни к чему не обязывающие отношения.

Она с сомнением посмотрела на него. Нет, Денис Савин был довольно симпатичным. Если бы не выматывающая бессонница, наверняка выглядел бы еще лучше. Худощавый, с узким лицом, тонкими губами и умными глазами. Про таких говорят – интеллигентная внешность. Как и Кирилл, он был старше Дианы, но только на четырнадцать лет. Может, в другой день она и согласилась бы, но сегодня чувствовала себя бесконечно уставшей и ничего не хотела.

– Нет уж, спасибо. Я как-нибудь иначе его склею.

– Как знаешь, – было видно, что он ничуть не расстроился. Скорее всего, и вовсе пошутил.

– Ну а ты? – Диана решила, что пора бы все-таки сменить тему и перевести разговор на него. – Ты так и не сказал, каким ветром тебя снова занесло к нам.

Савин заметно переменился в лице. Мотивационный спикер опять исчез, оставив вместо себя обычного мужчину. Может быть, чуть более уставшего, чем положено в тридцать семь лет.

– А у меня своя годовщина, как ты знаешь.

Диана нахмурилась, но секунду спустя едва не стукнула себя по лбу, мысленно ругая за забывчивость и нечуткость. Ведь три года назад, как раз двенадцатого мая, когда они с Кириллом приехали на Медвежье озеро отмечать вторую годовщину, там же пропала девушка Савина. В тот вечер Кирилл должен был убить ее, Диану, а София сумела каким-то образом остановить его. Она была психотерапевтом и лечила зависимости внушением под гипнозом. По всей видимости, что-то такое она сделала и с Кириллом, чем спасла Диане жизнь. Правда, сама Диана только недавно узнала, что тогда прошла по краю пропасти, и вообще не помнила ни о поездке на озеро, ни о встрече с Софией.

А та с озера так и не вернулась, навсегда исчезнув. И до недавних пор Савин не знал, что с ней случилось.

– Прости, – тихо произнесла Диана, не зная, что еще сказать. – Я как-то… не соотнесла… Не помню, говорила ли, но мне очень жаль, что…

– Нет, не надо жалеть, – ответил он бодрее, чем можно было ожидать. – Еще не все кончено. И не все понятно.

– Что? – Диана удивленно уставилась на него.

В конце апреля они пришли к выводу, что София стала еще одной жертвой таинственной тринадцатой записи и утопилась, как и другие девушки, услышавшие ее.

– Я много думал об этом и понял, что не сходится, – Савин слабо улыбнулся. – Предположим, София приехала на озеро, сделала внушение твоему маньяку и снова обратилась к убитым им женщинам с каким-то вопросом. Предположим, вместо ответа ее плеер, который она использовала как диктофон, наполнился записями послания с того света. Предположим, она прослушала их. Но этого ведь недостаточно, чтобы утопиться.

– Она должна была дать послушать их кому-нибудь, – запоздало сообразила Диана.

– Именно! А кому она могла дать послушать их на пустынном озере? Никому! Но судя по тому, что ее машина, сумка и телефон были найдены там, с озера в тот вечер она так и не уехала. Во всяком случае, не уехала сама. С ней определенно что-то случилось, но это что-то другое. И я должен выяснить, что именно. Поэтому вернулся. А еще я надеялся найти тебя.

– Меня? – удивилась Диана. – Соскучился?

– Ну и это тоже, – усмехнулся он, но сразу посерьезнел. – Но не только. Я вижу новый сон. Довольно навязчивый и очень пугающий. Вижу его каждый раз, когда мне удается уснуть.

– И он как-то связан со мной? – напряглась Диана.

В прошлый раз, как оказалось, Савин видел вещие сны. И судя по тому, как он теперь хмурился, его новое видение не предвещало ничего хорошего.

– Да, я вижу тебя. Вижу в каком-то страшном темном месте. Я его не помню и не смогу описать, но мне каждый раз жутко там находиться. А еще жутко оттого, что тебя преследует старая уродливая женщина. И она хочет забрать тебя.

– Забрать? В каком смысле? Забрать куда?

Савин пожал плечами и растерянно покачал головой.

– Не знаю, Диана. Это просто мысль, с которой я каждый раз просыпаюсь.

Глава 8

15 мая, суббота

Медвежье озеро

Лилия Нурейтдинова за тридцать девять лет своей жизни обрела стойкий иммунитет к странным и потенциально опасным происшествиям. Поэтому, услышав о загадочном исчезновении девочки, ночевавшей в гостинице вместе с родителями, она, конечно, инстинктивно крепче сжала руку дочери, но не впала в панику и не захотела срочно уехать подальше.

Когда Лилия проснулась утром, разбуженная маленькой Полиной, ее муж уже ушел. Она знала, что он договорился с Владом Федоровым о походе на заброшенное кладбище, и еще накануне попросила не будить ее. Идти с ними она все равно не собиралась, а выспаться хотелось.

Они с Полиной позавтракали вдвоем и отправились на утреннюю прогулку, а о ночном происшествии узнали, когда вернулись. В тот момент у здания гостиницы еще не стояли полицейские машины, а родители исчезнувшей девочки возбужденно объясняли администратору, что случилось, и требовали помощи в поисках ребенка. Девушка за стойкой выглядела испуганной и уже звонила Юлии Федоровой – хозяйке.

Задерживаться в главном холле и выяснять подробности Лилия не стала. Не хотела, чтобы происшествие взволновало Полину. Не то чтобы дочь отличалась излишней нервозностью или эмоциональностью, но зачем пугать своего ребенка и путаться под ногами у тех, кто будет искать потерявшегося?

Полина росла большим фанатом лифтов, поскольку в повседневной жизни редко их встречала: они жили в частном двухэтажном доме, где, конечно, были только лестницы. Поэтому во всех торговых центрах они обязательно катались на лифтах. Поехали на нем и сейчас, хотя их номер находился всего лишь на втором этаже.

– Давай еще раз? – предсказуемо попросила Полина, когда дверцы разъехались в стороны, но Лилия потянула ее за собой в коридор.

– Мы скоро пойдем обедать, тогда и прокатимся еще раз.

Полина тяжко вздохнула, но настаивать не стала. На радость родителям, она росла довольно послушным и неконфликтным ребенком. Хотя, конечно, время от времени случалось всякое.

Когда муж вернулся, они уже начали играть в чаепитие – в настоящий момент любимую игру дочери. Лилия успела достать из чемодана игрушечный сервиз, пару кукол, которые должны были составить им компанию, и детское печенье.

– Папа, папа, папа!

Полина с широкой улыбкой кинулась к отцу, и тот опустился на одно колено, чтобы дочь смогла обнять его за шею и поцеловать в щеку.

– Идем пить чай! – пригласила Полина, хватая его за руку и ведя к кровати, на краю которой уже сидела Лилия. На небольшом кресле, развернутом от письменного стола к кровати, расположились куклы.

– Привет, – с улыбкой поздоровалась она, когда муж сел рядом.

– Привет, – эхом отозвался тот, быстро целуя ее в губы.

Пока Полина занималась сервизом и болтала с куклами, Лилия успела тихо поинтересоваться:

– Как прошло?

– Ожидаемо.

Она вопросительно приподняла брови, давая понять, что хотела бы знать больше. Муж, которого Лилия всегда называла Невом, а не Евстахием, как было записано у него в паспорте, нервно поправил очки.

– Символ действительно нанесен на камень давно. Вероятно, сразу после убийства женщины, чье тело спрятали в могиле. То есть в начале прошлого века.

– Значит, местный ковен[2]2
  Ковен – сообщество ведьм.


[Закрыть] восстановился после истребления?

– Возможно, кто-то все-таки выжил тогда. Или много позже местные силы нашли себе новых… носителей. Сама знаешь, как это бывает.

Муж выразительно посмотрел на нее, и Лилия кивнула. Да уж, она прекрасно знала. Хотя бы потому, что когда-то подобные силы нашли и Нева. Не сразу, но она научилась с этим жить.

– Вот, мама, возьми, – Полина вручила ей игрушечную чашку на тонком блюдце. Вторая пара досталась Неву. – И тебе, папа.

Рядом с куклами чашки уже стояли.

– А что там с пропавшей девочкой? – поинтересовалась Лилия еще тише, когда Полина отвлеклась на «заваривание чая». – Ее нашли, не знаешь?

– Пока нет. Приехала полиция, некий майор Карпатский разбирается в происходящем. Кажется, Федоровы недовольны тем, что этим занимается он.

– Почему?

– Вроде как он пытался повесить на Юлию убийство, которое здесь произошло незадолго до открытия гостиницы.

– Ничего себе, весело у них тут, – усмехнулась Лилия, позволяя Полине налить в свою чашку воображаемый чай и думая о том, что сейчас не отказалась бы от настоящего.

– Не очень-то удачное место для гостиницы. Хотя в этот раз, кажется, ничего мистического. Просто похищение.

Она выразительно посмотрела на мужа, и тот виновато пожал плечами. Да, их работа смещала акценты. Похищение ребенка – это, конечно, само по себе ужасно, но если совершено оно человеком из плоти и крови, то надежды на благополучный исход больше, чем в случае со сверхъестественными силами.

– А Указатель не поможет? – поинтересовалась Лилия, в глубине души испытывая чувство вины.

Она не любила, когда муж прибегал к своим магическим штучкам. До сих пор не любила, зная, что даже самое безобидное заклинание может иметь последствия, но сейчас речь шла о жизни ребенка. А потому ее материнское сердце считало, что в данном случае риск оправдан.

– Я еще не пытался, слишком много людей и камер. Чуть позже, когда стемнеет, попробую запустить его на улице. Но если ребенка увезли отсюда, что было бы логично сделать, и расстояние слишком большое, не сработает. Но я все равно проверю.

Лилия внимательно посмотрела на него.

– Есть какие-то мысли?

– Есть одна странность. Когда мы были в лесу на заброшенном кладбище, Влад сказал, что накануне видел там девочку лет шести-семи. С его слов, она сказала, что заблудилась и попросила отвести ее домой, но стоило ему на секунду отвлечься, как она исчезла. И он не смог ее найти. Влад предположил, что это была чья-то шутка, а потом мы узнали о девочке, пропавшей из гостиницы.

– Предчувствие? Федоров же рисовал раньше будущее?

– И будущее, и прошлое. У него в голове было уплотнение вроде того, с каким живут Войтех и Карина. Но недавно оно внезапно исчезло, после чего Влад прозрел. Сейчас у него не должно быть никаких способностей. Да и пропавшая девочка совсем не похожа на ту, что видел он. Он сам мне об этом сказал, когда посмотрел записи с камер. Эта девочка немного взрослее, ей восемь с половиной. И выглядит она соответственно.

– Тогда, возможно, это эхо старой трагедии. Возможно, когда-то в лесу потерялась девочка, которую так и не нашли. И она стала призраком. Вполне вероятно, что Федоров не единственный, кто видел ее.

– Или это может быть морок. Или что-то, призванное местными ведьмами, или одна из них под личиной. Если, конечно, они действительно здесь остались и по-прежнему прячутся в лесах.

– А они ведь промышляли воровством детей, – припомнила Лилия. – Среди прочего. Это был один из способов пополнения ковена. И похищали именно девочек.

Нев с сомнением нахмурился.

– Да, но… Сейчас речь идет о вмешательстве в систему видеонаблюдения гостиницы. И кто-то явно выкрал мастер-карту. Не очень-то похоже на почерк ведьм.

– Неужели? – она насмешливо посмотрела на него. – Время идет, мир меняется. Никто не мешает ведьмам меняться вместе с ним. На себя посмотри.

– Пожалуй, ты права, – со вздохом согласился Нев. – Тогда тем более стоит проверить Указателем. Если девочка где-то в лесу, он может привести к ней.

– И к ведьмам, – мрачно добавила Лилия. – Это может быть опасно.

– С ними я справлюсь, – самоуверенно заявил муж.

– В тебе я не сомневаюсь. Я волнуюсь за ведьм.

Нев рассмеялся, обнял ее за плечи и снова быстро поцеловал.

– Надо бы поискать информацию о пропавших в этом лесу девочках, – задумчиво пробормотала Лилия. – Может, обратиться к тому молоденькому следователю, который когда-то вызывал нас с Дементьевым для консультации? Или к тем полицейским, с которыми ты сотрудничал? Насколько я понимаю, приехавший майор нам вряд ли поможет.

– Думаю, у Федоровых хватит связей для поиска этой информации. Влад и сам тесно работал с полицией тогда, а мать его жены замужем за полицейским экспертом.

– Удачно, – хмыкнула Лилия. – Не хочется просить Ваньку лезть в базы данных. Не люблю, когда он так делает.

Нев неожиданно широко улыбнулся и заметил:

– Почти как в старые добрые времена, да? Строим теории, продумываем шаги расследования, задействуем связи. Давненько мы не делали этого «в поле». Скучаешь по тем временам?

Она кивнула. Да, когда-то они все вместе разъезжали по стране, расследовали загадочные случаи, помогали людям, которые столкнулись с тем, во что трудно даже поверить, не то что понять. Институт исследования необъяснимого занимается этим и сейчас, но на расследования теперь ездят другие люди. Нев иногда еще выезжает к местам расследований, если требуется его особая помощь, а она после рождения ребенка чуть ли не первый раз куда-то поехала.

– Скучаю, но наша жизнь сейчас мне все-таки нравится больше. Однако тряхнуть стариной иногда тоже приятно.

– Да, пожалуй. Но все же я хотел бы, чтобы завтра вы с Полиной уехали, как мы и собирались. Сегодня полиция все равно не выпустит.

– Серьезно?

– Еще как. Сам видел, как одна женщина пыталась выехать, но ее заставили вернуться в номер. Пока всех не проверят, гостиницу велели никому не покидать.

От этой новости по спине почему-то побежали колючие мурашки, но тревожное чувство не успело охватить Лилию, поскольку перед их лицами возникла насупленная мордашка Полины. Сложив светлые бровки домиком, она обиженно вопросила:

– Вы почему не пьете чай? Вам не нравится?

– Нет, нравится!

– Очень вкусно!

Чуть ли не хором отозвались они с Невом, торопливо беря игрушечные чашки за тонкие ручки и делая вид, что пьют из них. Полина моментально просияла и лукаво поинтересовалась:

– А где там наше печенье?

Глава 9

15 мая, суббота

Медвежье озеро

День пролетел до того быстро, что Карпатский даже не поверил, когда заметил, что за окном стемнело, и только усталость, гирями повисшая на ногах, руках и веках, подтверждала, что все эти часы с момента его приезда на Медвежье озеро действительно прошли.

Так всегда происходит. Первые сорок восемь часов после любого происшествия, будь то убийство, ограбление или похищение, самые важные, а потому пролетают неприлично быстро. И то, что не раскрывается по горячим следам, часто превращается в «висяк». А в случае с похищением ребенка каждый час дорог. Чем больше времени проходит, тем меньше остается шансов найти его живым. И тем больше ужасного с ребенком может произойти, о чем невозможно не думать. Особенно когда за твоими плечами годы службы в полиции.

Но Карпатский все же старался думать о другом – о поисках. Потому что если похищение произошло в три пятнадцать ночи, то первые двадцать четыре часа уже подходят к концу. И времени остается мало.

За день успели многое. В основном благодаря активному содействию хозяев гостиницы и их службы безопасности. К той немногочисленной охране, что имелась, Федоров откуда-то пригнал еще человек десять. Они прочесали здание сверху донизу, включая все технические помещения, в которые не было свободного доступа.

Юлия Федорова без лишнего выпендрежа предоставила регистрационные данные постояльцев, а также имена, фамилии и контакты всех сотрудников, которые Карпатский передал коллегам в отделение – на проверку. Вдруг кто-нибудь из гостей или работников ранее привлекался или хотя бы подозревался в совершении преступления против несовершеннолетнего.

Сам он прошел по всем занятым номерам, которых было не так уж много, и осмотр каждого проходил довольно быстро. Лично проверил все стоящие на парковке машины. Убедился, что гостиницу никто не покидал.

Однако девочки нигде не было, что серьезно сбивало с толку. Прибывший на место эксперт не смог обнаружить никаких следов похитителя: судя по всему, тот зашел и вышел очень быстро, был в чистой обуви или без нее, ничего не трогал или работал в перчатках. Девочка в момент похищения почему-то не шумела и не сопротивлялась. Либо просто не проснулась, либо ее дополнительно чем-то усыпили.

Либо она знала похитителя и ушла с ним добровольно. Эту вероятность приходилось держать в голове, хотя пока в окружении супругов Дмитриевых не было видно того, кто мог хотеть забрать девочку себе. И кто сумел бы сделать это так виртуозно и технологично.

Ближе к вечеру, когда все первоочередные мероприятия были проведены, Карпатский отпустил прибывших на вызов полицейских, а сам остался в гостинице, не желая тратить время на поездки в Шелково и обратно. Здесь осталась и вызванная Федоровым дополнительная охрана, поэтому можно было не сомневаться, что никто из постояльцев не сможет уехать без разрешения. Персонал Карпатский отпустил еще раньше, поэтому все, кому было необязательно оставаться на озере, разъехались.

Ему дали номер на первом этаже и даже снабдили ноутбуком для просмотра тех самых записей с камер видеонаблюдения, которые он запросил ранее. Они могли помочь найти ответ на вопрос, что врет: видео или логи системы безопасности. В теории залезть могли и туда, и туда. К системе видеонаблюдения вполне реально подключиться и временно заменить трансляцию записью пустого коридора. И хотя следов такого подключения найти не удалось, исключать его вероятность Карпатский не собирался. Систему безопасности, регистрирующую использование магнитных карт, тоже можно взломать и добавить в базу данных несуществующее событие. Или изменить время тому, которое действительно было.

Проверить взлом сам он не мог: квалификация не та. Нужных специалистов в Шелково не имелось, а запрос помощи выше требовал слишком много времени. Федоров, узнав об этом, предложил задействовать айтишников «Вектора», и Карпатский не стал отказываться, но не мог себе позволить полностью положиться на их выводы. Поэтому собирался внимательно изучить записи. Следы «врезки» почти всегда можно обнаружить визуально. Надо просто как следует смотреть. Скорее всего, даже по кадрам.

Этим он как раз и занялся, когда в дверь номера постучали. На пороге стояла Юлия Федорова с подносом в руках. На подносе стояли тарелка с бутербродами и картонный кофейный стакан, накрытый белой пластиковой крышкой, а рядом лежали две бутылки воды и пакетики с сахаром.

– Можно? – несколько раздраженно поинтересовалась Федорова, когда он открыл ей дверь и замер на месте, не давая пройти.

Несколько удивленный, Карпатский посторонился, пропуская ее в комнату. Она прошла к письменному столу – другого здесь не было – и поставила поднос на него.

– Вы ничего не ели весь день, и я решила принести вам хотя бы это, – пояснила Федорова. – И хочу напомнить, что вы можете в любой момент поесть в ресторане гостиницы. Я всех предупредила. Если вам не хочется туда идти, то у нас имеется кухня для персонала. Там есть чай, кофе, а также можно спокойно брать то, что лежит в холодильнике, если оно не подписано. И, конечно, вы можете угощаться тем, что есть в номере.

Она указала на пакетики с чаем, растворимым кофе и сахаром, которые лежали рядом с чайником.

– Пока я принесла вам кофе. Вы, как я поняла, предпочитаете черный с сахаром?

Закрыв дверь, Карпатский вернулся к столу, удивленный еще больше. Рацион у него сегодня действительно состоял из сладкого черного кофе и сигарет, но он не думал, что Федорова обратит внимание. Как не ждал того, что она придет сюда лично, чтобы его покормить. Приглашение поесть в ресторане он помнил, но не хотел тратить время и на это.

– Подлизываетесь? – буркнул Карпатский, глядя на угощение. Когда что-то выбивало его из колеи, он почему-то часто реагировал вот так – вызывающе и грубо. И сам не знал почему. – Думаете, я растаю от проявленной заботы и перестану к вам присматриваться?

Федорова оскорбленно скрестила руки на груди и недовольно посмотрела на него.

– Почему вы так себя ведете? Что я вам сделала?

– В этом нет ничего личного, поверьте.

– Предположим. Чем же я вас так раздражаю с профессиональной точки зрения? Я не сделала ничего плохого!

«Не считая того, что открыла гостиницу в гиблом месте», – мелькнула непрошеная мысль, которую Карпатский, конечно, не стал озвучивать.

– Это вы так говорите, – спокойно поправил он. – И знаете, я слышу это от людей так часто, что слова давно потеряли для меня смысл.

– Вы правда думаете, что я похитила девочку? Для чего? И куда я ее дела, по-вашему?

– Это очень хорошие вопросы, на которые у меня пока нет ответов. Я не знаю, причастны вы к похищению или нет, но одно могу сказать точно: очень странно, когда в одном и том же месте два месяца подряд что-то случается. Кто-то скажет, мол, совпадение, но я не верю в совпадения.

На это она только возмущенно фыркнула, повернулась и стремительно выскочила из номера.

– Впрочем, это не означает, что вы замешаны в происходящем, – пробормотал Карпатский себе под нос, когда дверь за хозяйкой гостиницы захлопнулась.

Логика была согласна с этим утверждением, а вот интуиция вновь навязчиво шептала: «Да что с тобой? Неужели ты не видишь?» К сожалению, подробностей она сообщить не могла, а сам он действительно не видел того, на что она пыталась указать.

Разболтав в кофе три пакетика сахара, Карпатский сложил вместе два бутерброда, чтобы не пачкать руки, и вернулся к прерванному занятию. Учитывая, что в последний раз по интересующему его коридору первого этажа кто-то прошел около часа ночи, а в следующий раз – после пяти утра, искать место «врезки» можно было долго. Но если логи системы безопасности не врали, естественно было предположить, что в систему видеонаблюдения вмешались около трех пятнадцати. Сколько нужно времени, чтобы пройти по коридору, приложить карточку, войти, забрать ребенка и уйти? Пяти минут хватит за глаза, но для верности Карпатский решил «дать» злоумышленнику десять. Десять минут до прикладывания карточки и десять после. Итого потенциально двадцать. И смотреть их пришлось в замедленном воспроизведении.

Но оно того стоило. Первый раз изображение «прыгнуло» в три часа восемь минут, а второй – в три девятнадцать. Карпатский записал оба значения: эти одиннадцать минут и шла фальшивая трансляция. Значит, срабатывание ключа, скорее всего, настоящее.

Карпатский нетерпеливо перешел к другим записям: из главного холла и из второго коридора первого этажа, который начинался после того, как здание изгибалось под прямым углом. Тот, кто заходил в номер пропавшей девочки, должен был как-то попасть в нужный коридор, и других вариантов у него быть не могло. Вероятнее всего, там трансляцию тоже заменили на запись, но, во-первых, нужно в этом убедиться, а во-вторых, проследить путь, которым шел похититель. Ведь посторонний мог войти только с улицы и пройти через холл, а тому, кто уже находился в гостинице, было проще пройти через второй коридор.

Однако здесь Карпатский неожиданно уперся в тупик, поскольку ни в одной записи, ни в другой не наблюдалось следов «врезки».

В холле к тому же периодически что-то происходило. Ночной администратор большую часть времени безвылазно сидел за стойкой, но в две минуты четвертого он, потянувшись, встал и прошел в маленькую комнатку, где сидел охранник. Там же, насколько помнил Карпатский, стояли диван и столик с чайными принадлежностями.

В шесть минут четвертого из комнаты вышел охранник и прошел через холл в «слепую» зону – ту часть первого этажа, которая не попадала в поле зрения ни одной из камер. Там были выход на лестницу, лифт и туалетная комната. Очевидно, мужчина ходил в туалет, поскольку через три минуты он снова появился в холле, пересек его и теперь вышел на улицу. Предположительно для перекура, поскольку в гостинице курить запрещено. Это Карпатскому сегодня сообщили не единожды. Через пять минут охранник вернулся и направился в свою комнату, а еще через четыре ночной администратор вернулся на свой пост. Все это время через холл никто не проходил, изображение было стабильно, никаких «прыжков» или помех.

Во втором коридоре все время было пусто и спокойно и тоже никаких следов «врезки». Карпатский дошел в своей проверке до двух пятидесяти, но так ничего и не нашел. Вероятность того, что запись вместо трансляции включили еще раньше, была довольно низкой: восемнадцать минут это и так слишком много, за такое время кто-то мог пройти по коридору, попасться на глаза охране – и тогда врезку заметили бы.

– Чертовщина какая-то, – пробормотал Карпатский, растирая саднящие от напряжения глаза. – Откуда же ты взялся?

От размышлений его отвлек сигнал входящего вызова. На экране высветилось имя – Арина, заставившее слегка поморщиться. Тем не менее на звонок Карпатский ответил, заодно встав с кресла, чтобы немного пройтись по комнате и размять спину и ноги.

– Да, – лаконично бросил он в трубку.

– Привет, – раздался в ответ нарочито тихий, томный женский голос. – Не спишь?

Карпатский удивленно посмотрел на часы – начало одиннадцатого. Как же, черт побери, быстро летит время!

– Да какое там, – хмыкнул он в ответ, прижимая смартфон к уху плечом, чтобы освободить руки и достать из лежащей на столе пачки сигарету и зажигалку. – Работаю.

– В субботу? – удивились на том конце.

– У меня ненормированный график. Почему-то люди совершают преступления, когда им вздумается, не придерживаясь пятидневки.

Она рассмеялась. Она всегда смеялась его шуткам. Даже когда он и не думал шутить.

– А я хотела позвать тебя в гости, – сообщила Арина все тем же приглушенным голосом. Слова звучали с явным намеком. Вполне понятным. – Ты скоро освободишься?

– Сегодня не освобожусь, – отрезал Карпатский, открывая настежь окно и присаживаясь на подоконник. Не идти же в самом деле на улицу!

– А если очень постараться? Хотя бы ненадолго?

– Не собираюсь стараться. Я даже не в городе. Не до тебя сейчас, Арин, правда.

Он щелкнул зажигалкой, прикуривая, и услышал, как она недовольно фыркнула в ответ.

– Как грубо, Карпатский! Фу таким быть…

– Неужели? – усмехнулся он, выпуская изо рта струю табачного дыма и честно стараясь, чтобы он полетел на улицу. – Разве не на этом держатся наши отношения? На том, что я брутальный грубый мент, чем тебя и возбуждаю. В отличие от твоего благовоспитанного благоверного, кандидата каких-то там лженаук.

– Вообще-то, он доктор, – оскорбилась за мужа Арина. – Доктор философских наук.

– Тем более. Где он, кстати, на ночь глядя в субботу пропадает?

– У них в Москве конференция какая-то. Поздно разошлись, поэтому он решил остаться в московской квартире, приедет утром.

– Ясно, – хмыкнул Карпатский, затягиваясь еще раз. – Шпилит там какую-нибудь аспирантку. Интересно, в философской аспирантуре бывают красивые девчонки? Хотя… когда тебе за полтинник, выбирать уже, наверное, не приходится.

– Знаешь, Карпатский, всему есть предел, – тон Арины стал по-настоящему недовольным. – И твоя грубость не всегда звучит так очаровательно, как тебе кажется. Я ведь могу и кого получше найти.

– Удачи, – лениво отозвался он, вглядываясь в стену леса, начинающегося метрах в ста от гостиницы. Из-за света фонарей он казался особенно темным и густым. – Думаешь, я плакать буду?

В трубке раздались гудки. Карпатский снова поднес к губам сигарету и прикрыл уставшие глаза. Он не собирался перезванивать и извиняться. И прекрасно знал, что это не конец. Его отношения с Ариной – если это можно так назвать – тянулись уже добрых четыре года. И почти все время выглядели примерно так. Если бы ей это не нравилось, она давно перестала бы ему звонить. И не отвечала бы на его звонки. Но она звонила и отвечала, стало быть, его манера общения ее устраивала, ведь у нее был выбор. Карпатский не сомневался, что он не единственный, кто разнообразит досуг супруги доктора философских наук, и не испытывал по этому поводу вообще никаких эмоций. Все его эмоции закончились, когда он снял обручальное кольцо и закинул куда-то. Кажется, в нижний ящик письменного стола дома.