Текст книги "Фауст"

6. Время заклятий (1507–1512)

Что произошло с Фаустом сразу после его рокового «пересечения» с Тритемием? Вероятно, маг в какой-то степени уловил злобную реакцию аббата. Послав Тритемию свою визитную карточку, Фауст был озадачен тем, что аббат уехал, так и не повидавшись с ним. Судя по сообщению Тритемия, в то время Фауст только что потерял должность учителя в Кройцнахе. Если Тритемий правильно описал ситуацию, Фауст едва ли собирался задерживаться в городе. Письмо Тритемия даёт ключ к тому, чего Фауст мог ждать от Иоганна Вирдунга. Остаётся вопрос: действительно ли Фауст встречался с Вирдунгом?

При дворе курфюрста Палатината

Хотя никто не знает, что именно предпринял Фауст – вероятно, он, как и планировал, нанёс визит Вирдунгу. Это должно было стать важным шагом: Вирдунг обладал положением, поскольку являлся профессором Гейдельбергского университета и придворным астрологом Филиппа фон Виттельсбаха (1448–1508), курфюрста Палатината с 1476 по 1508 год, также известного под добродетельным псевдонимом Честный.

Вирдунг, объехавший Францию, Италию и Данию, учился в университетах Кракова (степень бакалавра, 1486 год) и Лейпцига (степень магистра, 1492 год). Студенческие годы Вирдунга прошли в Кракове, где он впервые познакомился с астрологией, а рукописи, хранившиеся в библиотеке Ватикана, развили его интерес к оккультному. В 1503 году Вирдунг совершил путешествие в Англию, где намеревался изучать магию. Он издавал большое количество работ по астрологии, а, кроме этого, публиковал ежегодные астрологические предсказания («практики»). Работы Вирдунга пользовались широкой известностью; им восхищались такие деятели, как Меланхтон, для которого Вирдунг даже составил гороскоп. В 1514 году Вирдунга назвали «единственным значительным астрономом Германии»^{107}. В 1520 году его навестил таинственный британский нигромант и астролог Николас Файрмаунтский, что ясно доказывало, сколь далеко разошёлся слух о Вирдунге. В 1522 году за особые заслуги в предсказаниях, сделанных для императоров Максимилиана I и Карла V, были введены санкции за незаконное копирование астрологических работ Вирдунга^{108}.

Вирдунг и Фауст связаны прежде всего их ассоциацией с фон Зиккингеном. Мы уже показали, что фон Зиккинген не раз прибегал к астрологическим познаниям Вирдунга. Существует вероятность, что Фауст, находившийся в Кройцнахе, узнал о Вирдунге от фон Зиккингена, или наоборот. В отличие от Тритемия, фон Зиккинген принимал Фауста всерьёз – и, несомненно, он ожидал, что с этим согласится Вирдунг.

К тому моменту, когда Фауст начал искать этой встречи, Вирдунг давно состоял на службе у Филиппа (примерно с 1493 года) и его положение как самого значительного астролога своего времени было весьма прочным. Дом Виттельсбахов обладал значительным влиянием в пределах империи. «Золотая булла» Карла IV, принятая в 1356 году, сделала Палатинат одним из светских курфюршеств империи; пфальцграф стал курфюрстом (выборщиком) императора, с наследственным представительством в высших органах императорской власти. Дальний родственник британской королевской фамилии пфальцграф Рупрехт III фон Виттельсбах, ставший королём Германии Рупрехтом I Пфальцским, правил страной с 1400 по 1410 год. В 1507 году Филиппу было 59 лет, и жить ему оставалось всего год. Большая часть великих свершений, как и вся жизнь, были позади.

Рискуя оказаться одним из тех, кто «назойливым шумом привлекает внимание королей и правителей» и кого он так презирал, Тритемий поспешил сообщить Филиппу новость о своём великом достижении. В 1499 году Тритемий писал, что единственным, кого он посвятил в секрет нового способа тайнописи или стеганографии, был Филипп – и он наглядно показал своему патрону все возможности метода^{109}. Тритемий явно хотел заслужить благосклонность Филиппа, и он действительно навестил Тритемия в Спонхейме, в 1501 году, вместе с сыновьями Людвигом и Рупертом. В 1506 году Тритемий также посетил Филиппа в Гейдельберге, по-видимому, в связи со своим переездом из Спонхейма в церковь Святого Иакова в Вюрцбурге. Результаты этой встречи пошли на пользу Тритемию. Тритемий даже написал, что Филипп «обещал выделить столько средств, сколько потребуется до конца моей жизни»^{110}. В свете изложенного письмо Вирдунгу против Фауста обретает ещё более меркантильную окраску: Тритемий боялся встретить конкурента.

Университет Гейдельберга был непосредственно связан с домом фон Виттельсбахов: в 1386 году его основал король Германии Рупрехт I. Будучи сотрудником университета и придворным, Вирдунг оказался в высших слоях общества. Он был вхож к курфюрсту, а также имел доступ в обширнейшую библиотеку Гейдельберга – знаменитую Библиотеку Палатината. Это собрание, похищенное Католической лигой во время Тридцатилетней войны, включало почти 10 000 томов, в том числе копии книги Иоганна Хартлиба по запретным искусствам. Значительный объём собрания, а также редкость многих его томов делали Гейдельберг одним из наиболее передовых образовательных центров позднего Средневековья и эпохи Возрождения. В частности, к середине XVI века Гейдельберг с благословения и при поддержке курфюрста стал также центром по обучению и экспериментам в области алхимии.

Фауст и Вирдунг вполне могли сидеть вместе в огромной гейдельбергской библиотеке, изучая редкие тома и выискивая алхимические секреты. Помимо собственных рукописей Вирдунг имел интерес к таким темам, как «заключение планетарных духов в кольца, какие носят на пальцах». Процесс включал экзорцизм, заделку камня в оправу, гравировку камня и металлического обрамления с нанесением символа, обозначавшего пойманного духа, а также жертвоприношение. В рукописи, о которой идёт речь, также рассматривались некоторые астрологические и магические картины. Весьма вероятно, что Вирдунг показывал эту рукопись другому завсегдатаю библиотеки – Николасу Файрмаунтскому, который, будучи магом, вполне мог показать её другому магу, конкретно – Фаусту.

Незадолго до 1503 года Вирдунг опубликовал посвящённую Филиппу работу под названием «Практика», в которой особенно внимательно изучал эффект совпадения Сатурна, Юпитера и Марса в знаке Рака. К этой теме Фауст вернётся через 20 лет в дискуссии с настоятелем монастыря в Ребдорфе. Вирдунг предсказывал, что вскоре после совпадения планет явится пророк, и, кроме того, предсказывал неурожай, мор и войну. Помимо этого, Вирдунг рассуждал о значении комет и даже опубликовал в 1506 году исследование о наблюдавшихся в том году кометах, которое дало богатую пищу для разговоров.

Не исключено, что Вирдунг показывал Фаусту письмо Тритемия. Они также могли обсуждать сделанное Вирдунгом или его предшественником примерно в 1487 году астрологическое предсказание о крахе Тритемия, о котором не раз вспоминали его соратники – Бейсел, Сикамбер, Гербаний, Кимоланий и, разумеется, сам Тритемий. Разговор на эту тему мог согреть сердце Фауста. Если Фауст добрался до Гейдельберга и если мнение Вирдунга о нём не испортилось из-за поношений Тритемия, то мы вправе ожидать, что Фауст провёл это время с пользой и удовольствием, по крайней мере, до момента, когда его судьба повернулась, как всегда, неожиданно и резко.

Заклятие адских духов

В 1508 году, когда в Риме Микеланджело приступил к работе над Сикстинской капеллой, король Германии (римский король) Максимилиан I в нарушение обычного порядка, при котором восшествие на трон освящалось римским папой, объявил себя «избранным императором». Это было актом вынужденного компромисса, сложившегося в результате военной катастрофы. В феврале 1508 года, используя свою коронацию в качестве предлога, Максимилиан I отправился в Рим во главе значительной армии и вторгся на территорию Венеции. Однако его продвижение было встречено и остановлено венецианской армией. Через несколько недель Максимилиан решил повторить попытку. На этот раз его войска потерпели решительное поражение. Император был вынужден заключить перемирие.

Не желая допускать Максимилиана в Рим, папа римский Юлий II издал буллу, разрешавшую императору самостоятельно жаловать себе титул. Принятие нового высокого титула, триумфально встреченное в Германии, было торжеством спеси перед лицом унижения. Противодействие со стороны венецианцев требовало должного ответа. Призвав под свои знамёна фон Зиккингена и других рыцарей, император снова двинулся в Италию. Заручившись поддержкой земляков, Максимилиан смог убедить римского папу, Фердинанда Арагонского и короля Франции Людовика XII образовать так называемую Камбрейскую лигу, что и было сделано 10 декабря 1508 года. В Италии их ждала богатая добыча: в обмен на поддержку Людовику XII обещали пожаловать Милан. На Венецию мог вскоре обрушиться ад – или, как выразился флорентийский историк Франческо Гвиччардини (1483–1540), «разрушение и разграбление городов и свобода войны»^{111}.

В XVI веке Италия была желанной добычей. Находясь в окружении более опасных врагов или имея возможность покорить более доступные и стратегически выгодные территории, европейские государи предпочитали биться друг с другом за сокровища полуострова. Хотя, оглядываясь назад, можно сказать, что это было дорогостоящее и даже разорительное увлечение, существовала опасность растущего влияния Венеции. Едва ли можно терпеть государство, говорящее «нет» самому императору. В начале 1489 года дипломатические отчёты предупреждали о возможности порабощения Европы Венецией. В 1499 году к хору голосов, предупреждавших об угрозе, присоединился французский посол Филипп де Комин, заявивший, что Венеция находится «на пути к будущему величию»^{112}.

Но мир Фауста сотрясали не только великие битвы. Инквизитор-доминиканец, известный под именем Бернарда из Комо (умер ок. 1510 года), издал обстоятельный «Трактат о ведьмах», неоднократно переиздававшийся в последующие годы. Он описал, как последователи этого культа собираются на шабаш, где в присутствии самого Дьявола отрекаются от христианской веры. Автор трактата особенно резко возражал против идеи, будто колдовство – это обман или иллюзия. В 1508 году во время поста на проповеди, прочитанной в кафедральном соборе Страсбурга, Иоганн Гейлер фон Кайзерсберг выступил с резким осуждением ведовства^{113}. Подобно Бернарду из Комо, Кайзерсберг считал реальностью шабаши, или «субботы», ведьм. Апеллируя к авторитету Священного Писания, он требовал, чтобы все ведьмы, чародеи и волхвы были преданы смерти. В своих проповедях фон Кайзерсберг использовал язык простонародья, и его выступления – это не просто латинский текст, предназначенный для образованных людей, а призыв к войне, брошенный в массы.

Несмотря на все призывы к убийству, некоторые маги умирали своей смертью. 4 февраля 1508 года в Вене умер один из сторонников Тритемия, Конрад Цельтис. Хотя, будучи гуманистом, Фауст несомненно сопереживал этой утрате, гораздо большее влияние на судьбу мага оказала другая смерть, происшедшая на его родине. 28 февраля 1508 года скончался Филипп Честный. Титул и владения Филиппа перешли к его 30-летнему сыну и наследнику, курфюрсту и пфальцграфу Рейнскому Людвигу V Тихому (1478–1544). Положение Вирдунга как астролога тут же оказалось под вопросом – так же как положение любого из придворных подхалимов. Если предположить, что Фауст встретился с Вирдунгом и какое-то время оставался в Гейдельберге, то смерть Филиппа могла оказать влияние на его судьбу из-за своего рода «эффекта домино».

Но если смерть Филиппа и внесла сумятицу в его ближайшее окружение, то Вирдунг, судя по всему, умудрился сохранить положение при дворе. То, что вскоре Вирдунг опубликовал книгу, которую посвятил Людвигу, доказывает, что он сохранил свою роль при дворе и, судя по упоминанию из посмертной работы, вышедшей в 1542 году, продолжал служить у курфюрста до 1538 года. Даже если Фауста оставили при дворе, нельзя сказать, долго ли это продолжалось.

Магия великая и ужасная

По традиции, возникшей уже после смерти Фауста, было принято считать, что в Париже он издал книгу под заголовком «Великие и ужасные адские заклятия доктора Фауста». Годом позже, в 1509 году, в Праге вышел аналогичный текст, по общему мнению, изданный колледжем иезуитов. Амбициозного издателя «пражского» текста можно было бы заподозрить в способности предсказывать будущее: Общество Иисуса (орден иезуитов), основанное в 1534 году, было официально зарегистрировано только в 1540-м. Больше того, написание имени Фауста не соответствовало принятому в начале XVI века, когда его обычно упоминали как Фаустуса. Вероятно, следует датировать текст «Заклятия адских духов» XVII веком^{114}.

Сюжет книги крутится в основном вокруг заклинания духа по имени Азиель (в тексте нет ни единого упоминания о Мефистофеле), с единственной целью добыть значительную, но до странности точную сумму в 299 000 золотых дукатов. Дело несколько проясняется после того, как Азиель пытается заполучить душу заклинателя с помощью договора (прецедент, которого не было в фаустовской книге заклинаний).

Заклинание оказывается длинным, сложным и состоит в том, что святые имена повторяются до момента, пока участники не начинают ощущать магическую вибрацию. Наконец, после того, как Люциферу угрожают вечными муками, дьявол разрешает Азиелю предстать перед магом. Азиель предстаёт в образе 12-летнего мальчика. Хотя маг специально вызывает духа в виде менее ужасном, чем его обычные проявления, такое решение может навлечь на него неприятности – особенно в Кройцнахе. Демон появляется, как только затихает голос мага.

Прежде чем заставить духа расстаться с требуемой суммой, маг должен сказать, что будет действовать именем Господа и во славу Его. Маг должен произвести ещё одну, дополнительную формулу – на всякий случай, чтобы золото не превратилось во что-то ещё. Учитывая сумму, вполне вероятно, что Азиель потребует что-то взамен. Здесь маг должен проявить особую твёрдость, поскольку именно в этот момент дух попытается заполучить его душу. Чтобы покорить духа, необходимо использовать несколько магических средств. После материализации золота нужно приказать Азиелю, чтобы тот убрался восвояси. Маг должен потребовать, чтобы дух не пытался оказывать сопротивление, вонять или учинять насилие по отношению к участникам обряда или их близким. Став обладателем богатства, маг отказывается от части сокровищ и отдаёт золото на какое-либо доброе дело, тем самым избавляя себя от проклятия.

Независимо от того, действительно ли Фауст написал эту книгу (скорее нет, чем да), текст представляет интерес, поскольку доказывает, что в своё время Фауст обладал неким «дьявольским» ореолом, выделявшим его среди действующих и будущих магов и чародеев. В XVIII веке отмечено всего два подобных примера. В 1708 году был опубликован дневник лейпцигского торговца, в подробностях рассказывавшего, что текст «Адских заклятий» использовал один его слуга, которого он называл Джоном Георгом Е. Другой случай, имевший место в 1716 году, являет грустный пример одновременно жадности и человеческой глупости. Во время поисков сокровищ в окрестностях Йены, сопровождавшихся магическими действиями, загадочным образом погибли сразу три человека. При такой репутации, усиленной страшилками, текст «Адских заклятий» продолжал хорошо продаваться до самого конца XVIII века.

Правда, вызывает недоумение тот факт, что в действительности книга не содержала ничего «адского»: заклинание и общение с духами происходили в обычной манере. Идея «заклятия адских духов» происходила из христианской мифологии. Известен христианский догмат, утверждающий, что после распятия Иисус Христос спустился в ад, сокрушив его врата, и вступил в схватку с дьяволом, нанёся тому поражение. Впервые эта идея возникла в Евангелии от Никодима, которое, как считают, было написано в III веке н. э. (или, что более вероятно, в IV веке), – и в Средние века этот текст пользовался широкой популярностью. Сцены заклятия ада стали важной частью средневековых мистерий и прибрели таким образом широкую известность – особенно после того, как Агриппа написал об этом в своей работе «Оккультная философия».

Фаустовское «Заклятие адских духов», как эхо, повторяло более ранние утверждения о его способности воспроизводить чудеса, приписываемые Иисусу. Также не отмечено связи между ссылками на миф о воскрешении Лазаря и победой Иисуса над смертью и собственными претензиями Фауста на звание великого некроманта. Несмотря на кажущиеся убедительными доказательства, нет причин полагать, что отдельные совпадения делают книгу сколько-нибудь аутентичным документом. В то же время это приближает нас к конкретике заявлений, сделанных реальным «историческим» Фаустом. Необходимо хотя бы приблизительно знать предмет, чтобы навлекать муки ада. Быть некромантом – значит хотя бы иногда вызывать из преисподней какого-нибудь случайного духа.

Заклятие Венеции

Проследив за намёками из письма Тритемия, мы не нашли указаний на его местонахождение. Его не было ни в Париже, ни в Праге, и он не мог следить за публикацией своих книг: несмотря на прозвучавшие в них заявления, эти книги ещё долго не будут опубликованы. Возможно, Франц фон Зиккинген, бывший патрон Фауста, втянул его в бурные события войны? Конечно, как разумный человек, Фауст мог сидеть дома, позволив наёмным ландскнехтам^{115} и князьям проливать кровь на бранных полях, но ведь война была источником богатства и славы. Фауста, всегда искавшего приключений, могло увлечь водоворотом событий – и его более поздние заявления указывают, что в этом есть доля правды. Перерывы в исторических свидетельствах о жизни Фаусте определённо совпадают с периодами вооружённой борьбы в Италии того времени. Так же как Парацельс, он мог заняться хирургией – или записаться в солдаты, как Агриппа.

Мог ли Фауст пройти мимо такого города? Одна из жемчужин Европы, центр торговли и промышленности, за обладание которым боролись все крупные державы, Венеция уже в XVI веке была легендой, заставлявшей другие легенды, в том числе легенду о Фаусте, вращаться по своей орбите. В 1592 году автор, подписавшийся инициалами P.F., со вкусом описывал красоты города, по которому предположительно бродил Фауст: улицы из воды и относительная дешевизна продуктов, «чистота» площади Сан-Марко и красота собора Святого Марка. У Фауста, позаимствовавшего псевдоним у Марка Антония Сабеллико, одно время служившего в Венеции префектом библиотеки Сан-Марко, имелись веские причины посетить город. Это было паломничеством гуманиста. В 1486 году, при жизни Сабеллико, аналогичное путешествие предпринял Конрад Цельтис. Возможно, до Фауста ещё не дошло известие о смерти Цельтиса – или этим он отдавал долг его памяти.

Хотя в «народной книге» о Фаусте маг приезжает в Венецию, решив полюбоваться красотами города, другие источники придерживаются мнения, что у него имелись свои нечестивые цели. Один из ближайших учеников Лютера, Меланхтон, оставил кое-какие замечания о пребывании Фауста в Венеции. Меланхтон не оставил даты предполагаемого события, но эту историю он рассказал в комментариях к Священному Писанию, вышедших в промежутке с 1549 по 1560 год: «Там [в присутствии Нерона] Симон-маг вознамерился взлететь на небо, но Петр вознес моления, чтобы он низвергся на землю. Полагаю, что апостолам много раз приходилось вступать в необычайные состязания, хотя и не все это записано. Фауст также пытался в Венеции взлететь на небо, но жестоко расшибся, упав на землю»^{116}.

Если процитировать лекции Меланхтона 1563 года, его бывший студент Иоганн Манлий написал то же самое, однако в его изложении присутствует дьявол: «Приехав в Венецию и желая поразить людей невиданным зрелищем, он [Фауст] объявил, что взлетит в небо. Стараниями дьявола он поднялся в воздух, но столь стремительно низвергся на землю, что едва не испустил дух, однако остался жив»^{117}.

В конце XVI века историю Меланхтона пересказывали множество раз. В ранних рукописных вариантах «народной книги» о Фаусте его визит в Венецию был частью волшебного путешествия по всему миру, причём в первых книгах не было сюжета о неудачном полёте. Обращаясь к теме Фауста, Марло также упомянул о путешествии Фауста «в дальние края», в том числе в Венецию. Но Марло ни словом не обмолвился об инциденте с падением, что, вероятно, обусловлено имевшимися у него источниками. Интересно, что история Меланхтона не вошла в «народную книгу» о Фаусте. Либо эту оплошность сделали более поздние переписчики, либо, что более вероятно, этот случай (как и некоторые другие) действительно не вписывался в историю о человеке, заключившем соглашение с дьяволом: повесть, сюжет которой мог служить политике, направленной против папы римского. Также есть вероятность, что составители книги не были уверены в реальности происшествия.

Мы не можем утверждать, что Фауст не заявлял о способности летать по воздуху. В магических текстах немало примеров, доказывающих, что маги искали возможностей для подобных подвигов. Разумеется, тема полётов периодически возникала в легендах о Фаусте – и мы видим мага, использующего для этой цели дьявольского коня, плащ и волшебную палочку. Листая руководства по магии, мы можем найти описание полётов в одном из старейших сочинений – в «Ключе Соломона»; в рукописях «Лемегетона» сказано, что демон по имени Гаап мог очень быстро перенести человека в другое царство, а затем вернуть его назад^{118}.

Такое впечатление, что полёты по воздуху были для некромантов обычным делом. В «Молоте ведьм» Генрих Крамер (латинизированное имя – Генрих Инститорис) и Яков Шпренгер риторически вопрошали: «Что сказать о тех чародеях, которых мы обычно называем чернокнижниками, которые переносятся по воздуху демонами часто в отдаленные местности?»^{119} Крамер и Шпренгер даже утверждали, что были знакомы с такими сверхъестественными «авиаторами».

Они приводили историю одного бывшего ученика, позднее ставшего священником Фрейзингской епархии в Баварии, который однажды «телесно был поднят демоном на воздух и доставлен в отдаленную местность». При этом другой священник, живший в Обердорфе близ Ландсгута (также в Баварии), «бывший в то время его товарищем… собственными глазами видел полет, как тот с вытянутыми руками, взлетел на воздух, крича, но не плача»^{120}.

Один старый болтливый монах по имени Цезарий Гейстербахский (ок. 1170 – ок. 1250) рассказывал свою сказку о дьявольских полётах, связанную с именем архиепископа Новгородского Иоанна: якобы Иоанн, заключив демона в бутыль с водой, приказал ему принять облик лошади и заставил перенести себя в Иерусалим. О способности к левитации заявляла также современница Фауста, святая Тереза Авильская (1515–1582). Впрочем, никто не осмелился утверждать, что святую поднимал в воздух демон. Кстати, когда в аналогичной способности признался Иосиф Купертинский (1603–1663), впоследствии причисленный к святым, «летучего монаха» перевели в удалённый монастырь.

Впрочем, Меланхтон оставил в стороне один неудобный вопрос: неужели Фауст совершил путешествие в Венецию только ради необдуманной демонстрации волшебного полёта?

Возможно, Меланхтон получил свою информацию, встретившись с Фаустом, но мы не должны исключать, что описанный полёт был фантазией или просто задумкой на будущее. Похоже, Меланхтон хотел связать давний пример с Симоном-магом с событием, более доступным пониманию его студентов, а заодно решил сопоставить идеологов Реформации с апостолами Иисуса Христа. Показывая Симона-мага как своего рода Фауста, он связывал Фауста с ересью и карой, постигшей Симона-мага. Сославшись на нигде не зафиксированные сведения о «битвах» апостолов, Меланхтон пришёл к мнению, что как в период своего зарождения, так и во времена Реформации христианству приходилось выдерживать столкновения с колдовством. В отличие от параллели с Симоном-магом, случай в Венеции добавлял правдоподобия всей истории – хотя бы потому, что в этот эпизод не было вложено иного смысла.

Если Симон-маг и апостол Пётр были вовлечены в магическую дуэль, определявшую будущее христианской веры, то Фауст в этой истории взмыл в воздух просто забавы ради. Если попытка Симона-мага состоялась в Риме, перед самим Нероном, то Фауст совершил свой предполагаемый полёт в совершенно другом месте, на глазах у никому не известной публики. Как и якобы совершённый полёт Фауста, рассказ Меланхтона банален и не служит определённой цели. Если Фауст был в Венеции, а, судя по его более поздним высказываниям, он мог участвовать в войне на территории Италии, тогда он шёл бы на юг в одном строю с тяжеловооружёнными ландскнехтами, чтобы овладеть «королевой Адриатики».

Едва альпийские горные перевалы освободились от снега, армии Камбрейской лиги: Папских государств, Священной Римской империи, Франции и Испании – двинулись в поход к Венеции. Венеция направляла дипломатические миссии и безнадёжно пыталась договориться с противниками, играя на «старых симпатиях». Но никакие мольбы и увещевания уже не действовали. Всё заглушало бренчание золота в венецианских сундуках. Мощная 30-тысячная армия Людовика XII выдвинулась из Милана и 15 апреля 1509 года вступила на территорию Венеции. В течение августа Максимилиан смог мобилизовать 35-тысячную армию, чтобы в середине сентября оказаться у стен Падуи в количестве, способном подавить всякое сопротивление венецианцев.

Осада началась с артиллерийского обстрела 15 сентября 1509 года. В следующие две недели артиллерия Лиги, насчитывавшая от 100 до 200 орудий, пробила бреши в городских стенах, но всякий раз, когда солдаты Максимилиана I пытались развить успех, стойкие защитники города отбрасывали их назад. По приблизительным оценкам, на Падую было обрушено от 5500 до 10 000 ядер. Ядра и порох стоили дорого, и уже к 30 сентября у Максимилиана закончились средства. Не имея возможности платить своим ландскнехтам, император был вынужден снять осаду. Оставив в Италии символические силы во главе с герцогом Анхальтским, он отступил – и, поджав хвост, убрался в Тироль.

Тем временем дипломатические переговоры венецианцев с папой римским Юлием II принесли неплохой результат. Хотя для Венеции результат оказался дорогостоящим и унизительным, такой исход был выгоден понтифику, с подозрением следившему за действиями Франции, – настолько выгоден, что до конца года он отвёл свою армию и вышел из Лиги. Юлий II никогда не чурался грязных барышей – в конце концов, своего высокого положения он добился благодаря подкупу и даже в те нелёгкие времена был известен похотливостью, пьянством, необузданным нравом, склонностью к предательству и кумовству.