Текст книги "Лабиринты любви"

Эпилог

Кэтрин смотрела в окошко иллюминатора.

– Ник, – обернулась она, – где-то я читала, что в первую половину пути человек еще полон мыслями об оставленном, а затем, со второй половины, переключается на размышления о том, что ждет его на новом месте.

Ник понимающе улыбнулся и глотнул виски. Кубики льда зазвенели о стенки бокала.

– Предаваться этим размышлениям хорошо было тем, кто путешествовал на лошадях. Железная дорога сильно сократила время для размышлений, хотя все же сохранила известную постепенность перехода от одного к другому – менялся пейзаж за окном вагона, менялся климат, человек привыкал к мысли, что он уехал, едет, что впереди новое. Согласна?

Кэтрин кивнула.

– А самолет?

Ник вздохнул.

– В самолете летишь над облаками, которые совершенно одинаковы над всеми странами. Скажем, стюардесса объявляет, что там, внизу, Лиссабон, но тебе от этого ни тепло, ни холодно. Много там невидимого проносится, пока сидишь в кресле, читаешь, ешь, дремлешь… Глядь, а за круглым окошком уже и облаков нет, только черная тьма…

– Прямо как сейчас! – прервала она его. – Даже не верится, что мы уже над Атлантикой.

– А я, представь себе, даже вижу нас с тобой в университетском городке, – произнес он, вытягивая руку и указывая куда-то в пространство. – У нас уютный коттедж и сад, который мы разобьем у дома.

Кэтрин рассмеялась. Она как-то мимоходом заметила, что ей всегда хотелось выращивать красивые цветы. И вот, пожалуйста, он этого не забыл!

– Не дразни меня, – сказала она.

– Разве я тебя дразню? И не думаю. Я говорю это потому, что хочу, чтобы так было. Наверное, следовало бы делать вид, будто я вовсе не считаю, что у нас сразу все заладится.

Так многие делают, чтобы не спугнуть удачу. А ведь жизнь у нас действительно сложится чудесно!

– Думаешь?

– А как же! Первое время, конечно, мы будем очень уставать, как только там обоснуемся. Станем заниматься любовью и ничем больше. Но потом придется посмотреть на мир заново и отстраивать его. Условно говоря, начиная с фундамента. Класть камень за камнем…

Кэтрин рассмеялась.

– Мы с тобой этим будем заниматься?

Ник явно обиделся.

– А разве нет? Это кажется тебе неразумным? Меня, например, после любви с тобой всегда тянет к земле, как ни странно. Представь, мы возвращаемся из института, отдыхаем, а потом идем в сад…

– Расскажи мне про институт, Ник.

– А пока нечего рассказывать.

– А я тоже буду там работать?

– Ну да! Я же тебе говорил. Будешь работать референтом. Кроме того, после твоего удачного писательского опыта, ты можешь попробовать покорить и американских читателей.

– Я так рада! До сих пор не могу поверить в то, что мою книгу так быстро раскупили! Буквально вчера со мной говорила редактор и сказала, что, возможно, в скором времени напечатают дополнительный тираж. Здорово, правда?

– Просто замечательно! Я ужасно рад за тебя, ведь я тебя люблю.

– Я вот что хотела сказать… – Она задержала дыхание.

– Что?

– Своей любовью ты внушил мне, что быть на положении любовницы для меня унизительно.

– Так оно и есть. Ты для этого, право же, слишком прямая. Слишком уж самозабвенно ты себя отдаешь. И я порой злюсь на себя за то, что все это принимаю.

– Принимай и дальше, Ник! А если передумаешь взять меня в жены, пусть я останусь для тебя хотя бы хорошей любовницей.

– Перестань говорить глупости. Я совсем не хочу, чтобы ты оставалась любовницей, наша жизнь для этого не приспособлена. Любовница – это для европейских романов. А на новом месте только брак считается значительным. Семья, друзья и баскетбол в пятницу вечером. А у нас еще есть любовь. Но любовь, моя дорогая, должна приносить плоды, иначе она иссякнет. Я имею в виду детей…

– Ой, Ник, давай не будем говорить об этом! Расскажи лучше про институт.

– Я же рассказывал!

– Но я хочу еще раз выслушать все подробности, пожалуйста… – Кэтрин улыбнулась.

– Научно-исследовательский институт… основан президентом Гувером и носит его имя. Официально называется: Гуверовский институт войны, революции и мира. Там собраны уникальные архивные материалы из всех стран мира. Большинство нуждается в дешифровке, в скрупулезном прочтении, а я, как тебе известно, еще и лингвист. Словом, нас там ждут и, надеюсь, встретят с распростертыми объятиями.

– А ты говорил, что тебя еще ждут и в Стэнфордском университете?

– Ну да, ждут! На территории университетского городка как раз размещается Гуверовский институт. Между прочим, Стэнфордский университет известен физико-математическими исследованиями, что меня радует. Люблю точные науки…

– А где этот Стэнфордский комплекс расположен?

– На заливе, возле Сан-Франциско.

– Чудесно! Просто замечательно… А скажи, пожалуйста…

– Миссис Хант, у вас будет время…

– Перестань, Ник! Я пока что не миссис Хант, мне только хотелось бы ею стать…

Ник взял ее руку и прижался губами к ладони.

Их полет был долгим. Почти через полмира… Так что времени для размышлений оказалось предостаточно.

– Посадка через двадцать минут, – объявила стюардесса. – Просьба пристегнуть ремни и оставаться на местах до полной остановки двигателей.

Двадцать минут, и они рука об руку шагнут в новую жизнь! Кэтрин посмотрела в иллюминатор.

Самолет, описав полукруг над заливом, вышел на посадочную глиссаду Сан-Францисского аэродрома.