Текст книги "Амулет. Подземелья украденных сердец"

5

Первый день Уны в школе не был простым.

Господин Фурнье обещал, что будет тяжело, но она не предполагала, что это будет настолько трудно. Она сидела в классе одна, когда все уже вышли на очередную перемену, и смотрела на свою первую оценку, полученную от мисс Батори.

Учительница, казалось, вырезала на странице двойку кровью:

«УЖАСНО! СРОЧНО ПОДТЯНУТЬ МАТЕРИАЛ!!!!!»

Красные чернила расплывались в её глазах от слёз обиды. Но даже не двойка так огорчала Уну – пять восклицательных знаков были обиднее всего.

Уна положила тетрадку в свой рюкзак и вышла из класса.

Она шла по коридорам школы среди сотен детей, которые хорошо знали друг друга. Они разговаривали, кричали, смеялись. Никто из них не обращал на неё внимания. В её ушах звенели обещания отца директору школы, что с ней не будет никаких проблем, и к горлу подступали слёзы.

Ей казалось, что её завтра же с позором выгонят отсюда.

Уна представляла, как мисс Батори выстроит всех учеников на площади перед входом в школу и под грозным взглядом директора её проведут перед всеми. Она прямо видела, как, рыдая, проходит перед ними, чтобы никогда больше не вернуться сюда. И все без исключения дети смеются над ней.

– У нас учатся только лучшие из лучших! – Голос Фурнье, усиленный микрофонами, установленными на трибуне, с которой он выступал в её воображении, разносился по округе. – Уна Пьяр недостойна учиться здесь!

Улюлюканье сотен голосов и аплодисменты завершали его речь…

Остаток дня был не лучше.

На уроке физкультуры во время игры в волейбол ей попали в голову мячом. Причём дважды. Оба раза она падала на площадку, больно ударившись об пол.

– Ну и что ты расселась? – недовольно прикрикивал тренер. – Может, тебе скорую вызвать? Подъём, подъём. Работаем!

Она была готова расплакаться, но не хотела показывать свою слабость, боясь стать объектом насмешек. Только после урока, дождавшись, когда все уйдут из раздевалки, Уна немного всплакнула.

В столовой она обедала одна. Никто не хотел садиться с ней рядом. Да она и сама не хотела, чтобы к ней кто-то сейчас подходил.

Было ужасно одиноко и грустно.

После физкультуры у неё весь день болела голова. Она ещё хуже стала соображать и практически не понимала новый материал. Однако ей повезло, проверочных работ больше не было.

Сколько раз до этого, узнав, что они переезжают в другой город, она представляла свою новую школу. Она мечтала, что дети будут ей рады, что им будет интересно узнать про её родной город, о её друзьях, которых она оставила дома. Она была уверена, что они захотят с ней дружить.

Уна совершенно не была готова к тому равнодушию, что встретила здесь. Никто даже не спросил, как её зовут. Одноклассники как будто не замечали её. А ведь когда она вернётся домой, мама и папа будут спрашивать, как прошёл день, всё ли было хорошо. И ей придётся врать, что всё замечательно, потому что правду она говорить не хотела. У них и так полно забот без её проблем.

6

Уна не могла знать, что этот день не задался у всех членов её семьи.

Фердинанд, эксцентричный архитектор с крутым нравом, владелец компании, где теперь работал отец Уны, орал на Стивена в течение тридцати минут перед всеми его коллегами, выстроенными в ряд и выслушивающими его тирады с опущенными головами.

Каждый раз, когда Фердинанд устраивал взбучку кому-либо из сотрудников, его лицо наливалось помидорным соком, а курчавые волосы вздымались от напряжения, что придавало ему очень комичный вид. Однако никто в компании Стивена даже не думал смеяться.

Опять что-то случилось.

И совсем даже не по вине Стивена.

Что случилось, было уже неважно. Давно неважно. Но Фердинанд нашёл того, на ком мог сорвать свой гнев, чем сейчас с удовольствием занимался. Из пространной тирады, перемешанной с криком, можно было понять, что отец Уны поставил репутацию компании под угрозу. Его проступок был сравним разве что со сбросом ядерной бомбы на Хиросиму или с эпидемией бубонной чумы. И именно он был тем злодеем, который был ответственен за непоправимый ущерб, нанесённый компании.

– Люди ждут такую работу годами! Я по триста резюме в день отправляю в помойку! – кричал Фердинанд. – А они идут и идут. Просят! Умоляют! Ползают на коленях, чтобы их взяли! Лучшие из лучших! Не абы кто! Они готовы целовать стены, приходя в офис. – Он картинно воздел руки к небу. – Вы же! Вы! – И его лицо наливалось краской ещё больше. – С таким отношением к работе, господин Пьяр, вы недостойны работать здесь!

Стоит заметить, что неприятная ситуация была предотвращена задолго до того, как могло случиться что-то непоправимое, но это не спасло Стивена от разноса его начальника.

И вот, стоя перед ним и всей компанией, взрослый и далеко не глупый человек выслушивал обвинения в свой адрес и думал о том, что он очень хотел бы сейчас стать маленьким мальчиком и провести этот день с Уной в школе.

«Было бы так классно», – думал он.

А Фердинанд всё больше и больше распалялся. Он бросался в своих подчинённых дыроколами и степлерами, всем тем, что мог найти на столе. И все беспрекословно слушали.

– Вы все клопы! Дешёвые тараканы! Только знаете, что пьёте мою кровь! – не унимался Фердинанд. – Я вас кормлю. Я плачу вам бешеные деньги. И чем? Чем вы отплачиваете мне?

И он снова принимался за Стивена.

Отцу Уны особенно обидно было видеть в глазах его коллег облегчение оттого, что сегодня именно он стал козлом отпущения. Даже после трёх месяцев работы в компании он до сих пор считался новичком, и многие его недолюбливали, о чём он прекрасно знал.

Он также знал, что никто и никогда не заступится за него.

Да это и не имело смысла, ведь он был взрослым человеком, а это значит, что он должен был уметь сам постоять за себя.

А как раз этого он сделать и не мог.

И поэтому стоял и покорно выслушивал гневные тирады шефа, даже если это было оскорбительно для него и очень, очень неприятно.

И если раньше он бы просто высказал ему всё, что он думает, и с высоко поднятой головой ушёл бы с работы, как делал не раз в своей жизни, сегодня он не мог себе этого позволить.

Он не мог подвести свою семью.

– Я приношу свои извинения, – склонив голову, проговорил он. – Я виноват. Больше такого не повторится.

После того как глава компании успокоился, Стивен вернулся на своё рабочее место и обнаружил там записку:

«Я НЕДОСТОИН РАБОТАТЬ ЗДЕСЬ».

Стивен скомкал её и посмотрел по сторонам. Его коллеги тихонько хихикали по углам. Среди них был и Стенли, высокий статный менеджер, правая рука Фердинанда, который больше всех недолюбливал Стивена. Скорее всего, именно он и был автором записки.

Это не было школой, и Стенли с его друзьями не были местечковыми хулиганами, которые донимали его. Это была взрослая жизнь, с её ежедневными вызовами. В ней практически не бывает ситуаций, когда ты идёшь и разукрашиваешь физиономию своему обидчику. Чаще ты просто проглатываешь обиду и живёшь дальше.

И именно это Стивен ненавидел во взрослой жизни.

А потому и ненавидел себя в такие моменты.

Потому что считал, что ничего не может изменить.

7

В то время как Уна пыталась справиться с трудностями в школе, а Стивен смирялся с превратностями взрослой жизни у себя на работе, Мэриэнн руководила переездом.

Машина с их вещами приехала поздно, и у неё было только полдня, чтобы сделать всё то, что она запланировала на сегодня.

Грузчики вынесли старые засаленные диваны и кресла, которыми пользовался Стивен до их приезда. На пол лёг пушистый белый ковёр. В угол встал модный светильник, которым она так гордилась. Клетку с попугаем перенесли, и на её место встал телевизор. Мебель потихоньку заполняла комнаты в новой квартире, и наконец-то здесь появилось ощущение уюта.

Следом в квартиру внесли её любимый диван, Мэриэнн указала, куда его поставить, но тут их ждал неприятный сюрприз. Диван оказался слишком большим для их скромной квартиры. Это стало неожиданностью как для грузчиков, так и для самой хозяйки.

Работники пыхтели, обливались потом и старались втиснуть диван в указанное Мэриэнн место, но диван упорно отказывался туда вставать.

Небольшая неувязка превращалась в большую проблему.

Дивану стали искать место. Его переносили из угла в угол. Но он никуда не влезал. Грузчики кряхтели и спорили между собой, предлагали Мэриэнн разобрать его на две отдельные части и рассовать по разным углам гостиной.

Мэриэнн уже готова была поддаться на их уговоры и согласиться, но тут один из работников оступился и уронил коробку с её любимым сервизом, подаренным им со Стивеном на свадьбу. Сервиз разбился на мелкие кусочки.

Настроение Мэриэнн, и так далёкое от идеального, вконец испортилось.

Грузчики наконец отыскали место для дивана. И хоть оно не было идеальным, она уже хотела как можно быстрее закончить со всем этим переездом и остаться наедине с самой собой.

Грузчики, казалось, хотели того же.

Когда всё закончилось, Мэриэнн обнаружила, что вся квартира заставлена коробками. И конечно же, малюсенькая кладовка не могла вместить то обилие вещей, которое они перевезли сюда.

Она даже представить себе не могла, что у них так много вещей. В какой-то момент её охватило отчаяние.

Но Мэриэнн была волевой женщиной. После нескольких минут полного замешательства она взяла себя в руки. До того как она заберёт Уну из школы, хотя бы часть коробок должна быть разобрана. Чем больше, тем лучше.

Параллельно нужно постирать и прибраться на кухне.

Мэриэнн работала быстро. За какие-то пару часов она успела сделать очень много. Она разобрала большую часть коробок, развесила одежду по шкафам, расставила по полкам книги и аксессуары, разложила на диване и креслах подушки и вынесла мусор.

Их квартира совершенно преобразилась.

Из неприхотливого обиталища человеческих существ она превратилась в настоящий дом – милое и уютное гнёздышко. Осталось только повесить шторы в гостиной, чтобы потом сразу поехать за Уной.

И вот когда шторы были на окнах, Мэриэнн с удовлетворением оглядела гостиную и наконец смогла порадоваться за себя. Улыбка осветила её лицо. Она сделала шаг назад, но вдруг оступилась и упала на макет.

Макет, который Стивен клеил ночами после работы в течение трёх месяцев.

Она обернулась, чтобы с ужасом увидеть, во что превратился результат его работы, и прикусила губу до крови.

8

На последней перемене Уна отправилась вместе со всеми на игровую площадку на заднем дворе школы. Она шла позади всех.

Площадка была довольно большая, обильно залитая солнцем. Уна уже было собиралась сесть на скамейку в сторонке, как увидела, что несколько мальчишек гоняют по площадке маленькое существо с голубой шерстью. Создание было размером с небольшую собачку, только тело у него было более вытянутым, к тому же иногда голубой зверёк вставал на задние лапы, отмахиваясь от докучливых хулиганов, и отчаянно шипел.

Мальчишки радостно кричали и тыкали несчастное животное палками. Зверёк не поддавался им, изворачивался, а иногда и бросался на ребят, издавая щёлкающие звуки, отчего те со смехом бросались врассыпную. Но тут же возвращались назад, продолжая донимать животное.

Остальные дети равнодушно наблюдали за происходящим, не испытывая никакой жалости к бедному зверьку.

– Прекратите! – закричала Уна и бросилась к ним. – Оставьте его в покое!

Видя, что кто-то готов его защищать, зверёк прыгнул к ней на руки. Дети попытались отобрать у неё животное, но Уна отвернулась, прикрывая его собой.

– Ты чего такая дура? – засмеялся один из мальчиков. – Это котокрыс. Он вообще ядовитый!

– Его надо прибить, – сказал второй.

– Убейте! Убейте его! – заголосила рыжеволосая девочка с брекетами на зубах.

Уна, не сказав им ни слова, отнесла необычное существо к прорехе в заборе и выпустила на волю. Зверёк в три прыжка пересёк дорожку, отделяющую ограду от парка, и тут же исчез среди кустов.

– Это грызун, – проговорила за спиной одноклассница Уны, дородная девочка в криво застёгнутой розовой кофте. – Их надо травить химикатами. Потому что от них инфекции и блохи.

– Отвали от меня, – огрызнулась Уна и пошла назад в здание школы.

Девочка в розовой кофте стала хныкать.

А где-то вдалеке ухнул гром.

Случай с голубым зверьком, в результате которого Уна довела ученицу до слёз, привёл к ещё одной грозной записи в её дневнике.

9

Грей шёл по бульвару навстречу заходящему солнцу. Асфальт окрасился в оранжево-красные тона. Нагретый воздух трепетал на горизонте. Шум транспорта поутих. Мрачные здания квартала заблестели стёклами окон и стали казаться более дружелюбными.

Грей остановился, чтобы полюбоваться на закат. Его волосы теребил тёплый ветер. Он смотрел не мигая на ползущее за крыши домов светило и думал о том, что он никогда не видел такой красоты.

Он вдруг чётко ощутил, что не хочет больше возвращаться в Тёмный Мир. Он понял, насколько он ему опротивел. Здесь, на поверхности, было не просто теплее. Воздух был свеж, лучше, чем в душных катакомбах. Не было стен и границ, он мог здесь идти куда угодно, в любую сторону. И здесь было небо. Прекрасное, бесконечное небо.

И солнце.

Он стоял неподвижно, пока солнечный диск не спрятался за горизонт.

Грей

Стало немного грустно. Всегда немного грустно, когда смотришь на уходящее солнце. Но для Грея его уход был сравним с возвращением в катакомбы. И он понял ещё одну вещь для себя. Теперь он знал, что ненавидит тьму.

Он присел и потрогал руками жухлую траву. Она была тёплой и мягкой. Грей непроизвольно улыбнулся. Ничто на свете не заставит его вернуться назад. Он отыщет Амулет и отправится на поиски родителей.

Вдруг земля под ним содрогнулась.

Ветер засвистел и стал метаться, разбрызгивая ледяные капли дождя в разные стороны. Грей пригляделся. Дождь шёл параллельно земле. Но он быстро прекратился. А через секунду железная ограда, у которой стоял Грей, в один момент ощерилась длинными иглами инея. Но и иней продержался на металле всего лишь несколько секунд. Тут же стало нестерпимо жарко и душно. Иней растаял и пролился на асфальт быстрой капелью.

И снова стало тихо.

Грей не мог объяснить себе подобных изменений погоды. Проведя всю свою жизнь под землёй, он не имел возможности наблюдать атмосферные осадки. А видел ли он их раньше, до того, как слуги Морока похитили его, он не помнил.

А вот жители Мидбурга не переставали удивляться тому, что происходило сегодня с погодой.

– Она словно взбесилась, – говорили они друг другу.

– Это не к добру, – качали головами другие.

Они даже не могли представить, какие сюрпризы преподнесёт им погода, да и не только погода, в ближайшее время.

Не знал об этом и Грей. Он со вздохом глянул на располосованное алыми облаками небо и продолжил свой путь. Ему предстояло найти Амулет.

Но где его искать и как, он не понимал.

10

В гостиной был накрыт стол для их первого совместного ужина в новой квартире. Комната сверкала чистотой и благоухала после приборки.

Однако сидевшие за столом будто не заметили этого преображения. Во время ужина радости не чувствовалось совсем.

В воздухе искрило напряжение.

Уна молчала, потому что не хотела рассказывать о школе. Слава всевышнему, никто её и не спрашивал. Стивен, сдвинув брови, проверял электронную почту на своём планшете. Мэриэнн переписывалась с тётей Авророй.

Если бы кто-то из них догадался хотя бы включить музыку, стало бы немного легче, сидеть же в полной тишине было просто невыносимо. Тягостную атмосферу разряжали лишь редкие удары вилок о тарелки да стук коготков Васи о клетку.

Уна посмотрела на своих родителей. Она уже знала о сломанном макете отца и хотела хоть немного смягчить ситуацию. Девочка решила заговорить о себе, чтобы родители могли хоть как-то отвлечься.

– А у нас сегодня был тест, – сказала она, рисуя вилкой на картофельном пюре крестики.

Они как будто её не услышали.

– Слышите? – Она глянула на обоих.

– Что? – словно эхо, отозвалась мама.

– Тест.

У Стивена зазвонил телефон. Он извинился и поднял трубку.

– Алло. Стенли? Рад, что ты набрал. Да, конечно! – Он поднялся и покинул комнату.

Мэриэнн стала прислушиваться к его разговору. Она даже не услышала, что сказала её дочь. Уна осторожно глянула не неё. Девочка не смогла понять, что происходит на душе у матери. Та была явно обеспокоена. Если бы Уна была постарше, она бы не придавала этому большого значения. Это их дела – сами разберутся. Но поскольку Уне было всего восемь, она ощущала острое чувство вины. Ей казалось, что именно она ответственна за все неурядицы в их семье.

– Мы пойдём на парад завтра? – решилась спросить Уна.

Мэриэнн очнулась от своих мыслей и посмотрела на дочь. Вдруг в её глазах отразился ужас. Она сообразила, что совсем забыла о том, что завтра Хэллоуин.

– О господи! Твой костюм! – всполошилась она. – Я такая растяпа. Я завтра обязательно тебе его куплю. Пока ты в школе. Ты не беспокойся, ладно? – Она взяла дочь за руку.

– Ничего страшного, – ответила Уна. – Я могу и без костюма. Я просто хочу, чтобы мы пошли вместе.

Мэриэнн похлопала руку Уны и улыбнулась. Но эта улыбка была какой-то вымученной. Мать явно думала о чём-то другом.

– Я завтра всё устрою. Не переживай, – пообещала она.

– Хорошо, мам, не буду, – успокоила её Уна.

11

Позже, прежде чем Уна отправилась спать, они с мамой зашли на кухню, где Стивен переклеивал свой макет. Уна уже почистила зубы и была в пижаме. На плече у неё сидел Вася.

– Почему это Вася ещё не спит? – спросил Стивен, не отрываясь от работы.

Уна подошла к нему.

– Он пришёл пожелать тебе спокойной ночи. Да, Васенька?

Уна погладила клюв попугая. Вася благосклонно заклекотал в ответ.

Стивен наконец посмотрел на неё.

– Извини, котёнок, я не смогу тебе сегодня рассказать сказку.

– Мы будем завтра праздновать Хэллоуин? – спросила Уна.

– Сто пятьдесят процентов, – ответил он и поцеловал её в нос. – Это будет самый здоровский Хэллоуин на свете.

– Правда?

– Конечно. Отцы никогда не врут. Разве ты забыла? – Он подмигнул ей. – А теперь беги. Спокойной ночи!

Мэриэнн с улыбкой глянула на дочь. Уна кивнула, хотя уходить ей совсем не хотелось.

– Давай, давай. – Мамина рука легонько подтолкнула её к отцу.

– Спокойной ночи, пап. – Она чмокнула Стивена в щёку. – Пойдём, Вася. Тебе уже давно пора спать.

– Вот-вот. – Отец тут же вернулся к своим мыслям и продолжил работать.

Уна вышла, но, как обычно, остановилась на секунду за дверью, чтобы подслушать, о чём будут говорить родители.

Мэриэнн подошла ближе к мужу и опустила на его плечо руку.

– Всё нормально. Не переживай. – Он положил свою руку поверх её и продолжил работать.

– Я уложу Уну и помогу тебе, – сказала Мэриэнн.

– Ты и так устала после сегодняшнего.

– Ничего.

Мэриэнн повернула голову и увидела, что Уна их подслушивает.

– Уна!

– Я уже сплю! – Уна побежала в гостиную, быстро посадила Васю в клетку и юркнула к себе в комнату.

Когда мама зашла в комнату, она была уже под одеялом и притворялась, что спит. Мэриэнн присела на краешек её кровати и поправила одеяло.

– Он на тебя сильно обижен? – спросила Уна, открыв глаза.

– Засыпай. Завтра будет новый день. Хороший день.

Уна вздохнула и задала ей вопрос, который собиралась задать весь вечер.

– Мам?

– Да, моя хорошая?

– Вы с папой любите друг друга?

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто скажи.

Мэриэнн погладила её по плечу.

– Конечно любим.

– Просто… Я подумала…

Мэриэнн ответила не сразу. Она посмотрела перед собой, но тут же перевела взгляд на дочь и улыбнулась.

– Всё хорошо. Папа и я… Просто у нас сейчас такой период. – Она поджала губы. – Всё навалилось. Новая работа, переезд. Но тебе не нужно переживать. Увидишь, всё будет хорошо.

– Правда?

– Конечно. Я обещаю. – Мэриэнн поцеловала Уну в лоб. – А теперь спи.

И Уна с улыбкой закрыла глаза.

12

Шум на улицах города стихал. Машин становилось с каждой минутой всё меньше и меньше. Людей же вообще не было заметно.

Грей сидел на краю плоской крыши старинного пятиэтажного здания и любовался огнями лежащего перед ним города. В руке он держал кольцо матери. Оно нагрелось от тепла его ладони.

Ноги Грея болели от усталости. На глаза наваливалась дремота, но он ни за что не хотел сегодня спать.

Он решил передохнуть немного и снова отправиться на поиски Амулета.

Стоило солнцу скрыться за горизонтом, как десятки тысяч этворов и хелионов, прятавшихся весь день, вылезли из своих убежищ и начали нехитрую охоту за результатами жизнедеятельности людей – собирали объедки, копались в мусоре, охотились друг на друга. Именно сейчас Грею нужно было активизироваться. А он устал. Он ничего не ел весь день, продрог от холода и ветра. Если бы не кольцо матери, он бы совсем сник и потерял надежду.

После заката его снова отыскал Индрик и отчитал за отсутствие результатов. Грей попытался было объяснить ему, что город оказался гораздо больше, чем он ожидал, но министр ничего не хотел слушать.

Встреченные им позже несколько ворон также не порадовали новостями. Оказалось, что они тоже получили приказ Морока искать Амулет, но пока что, так же как и он, ничего не нашли.

– Надо идти, – сказал он сам себе.

Позади раздалось чьё-то шипение. Грей обернулся. Из прорехи, образовавшейся в воздухе прямо позади него, вываливалось косматое тело Лешего. Грей сглотнул, оторопев от ужаса. Ведь с Лешим даже волоты предпочитали не встречаться – он на раз перекусывал их пополам.

Грей попятился, ища место, где бы он мог спрятаться. Монстр учуял его запах и задышал чаще.

– Чща-а-до-о-о! – Длинная когтистая лапа потянулась в сторону Грея.

Мальчик рванул к углу здания и, не медля ни секунды, стал быстро спускаться по водосточной трубе, тут же застонавшей под его весом.

Леший метнулся за ним к краю крыши.

Грей ослабил хватку и заскользил вниз по трубе. Кожа на ладонях сдиралась от ржавчины и зазубрин в металле. Ему было дико больно. Пролетев несколько этажей, он сжал водосточную трубу коленями, так как руки уже не выдерживали боль. От этой резкой остановки его перевернуло, он повис вниз головой. И тут же труба, промявшаяся от той силы, с которой он её сжал, выскочила из крепления. Грей полетел вниз вместе с погнутым куском трубы.

Он кувыркнулся в воздухе, отчаянно замахал руками и умудрился схватиться за карниз ближайшего окна, на секунду повиснув на нём. Внизу металл загрохотал по асфальту.

Пальцы соскользнули с карниза, и Грей устремился дальше вниз.

На лету он сбил установленную на одном из карнизов куклу-привидение, отскочил от неё и успел схватиться за гирлянду с тусклыми фонариками, растянутую между домами. Под его весом провод порвался, и Грей со всего размаха влетел в рекламную тумбу, разбив на ней стекло.

Он грохнулся на асфальт, и осколки посыпались на него.

Лицо ощутило холод влажного тротуара.

«Главное, ушёл от Лешего», – пронеслось в его голове.

Ему даже было почти не больно. Тело мальчика привыкло к постоянным побоям и мучениям, поэтому он даже не обратил внимания на удар.

Он открыл глаза. И перед самым своим носом увидел кривую ногу с острыми загнутыми когтями, торчащими в разные стороны, и брючину грязного детского комбинезона.

Грей поднял голову. Пуст возвышался над ним, уставившись на Грея недобрым колючим взглядом. Сопровождавшие его злыдни нацелили на мальчика зубья своих рогатин.

– Ну?

– Что «ну»? – ответил Грей, отряхиваясь от стекла и пытаясь подняться.

Злыдни обступили его со всех сторон и уткнули свои рогатины ему в шею.

– Давай его сюда, – потребовал гоблин.

– Кого?

– Свой кусок цепи, болван!

– Зачем?

– Обыщите его, – приказал гоблин злыдням.

– У тебя есть своя половина! – Грей съёжился, невольно прикрываясь руками.

Злыдни набросились на него. Мальчик попытался смахнуть их с себя, но тут же получил несколько электрических ударов из рогатин злыдней.

– Чем больше цепь, тем сильнее она тянется к Амулету. Где она?

– Морок дал её мне!

– Мороку нужен результат, а ты ни на что не способен, – окрысился Пуст. – Пошевеливайся, у меня не так много времени, чтобы рассусоливать тут с тобой.

Грей получил ещё несколько ударов током и сморщился от боли.

– Нравится? – с улыбкой осведомился гоблин. – Давай цепь, иначе мы так будем резвиться, пока у тебя мозги из ноздрей не потекут.

– Хорошо, хорошо. – Мальчик поднял руки вверх. – Я сам. – Он потянулся к карману.

– Только не вздумай меня…

Тут Грей напряг всё тело и подпрыгнул над землёй, стряхивая с себя злыдней. Как только он коснулся земли снова, его тело провалилось сквозь асфальт, и он тут же очутился по другую сторону рекламной будки, у которой растянулся при падении. Он сразу же вскочил на ноги и что есть мочи побежал прочь от них.

– Стреляйте! – закричал Пуст. – Ах ты, мерзкая крыса! Стреляйте, что вы стоите!

Вслед Грею полетели смертоносные кусочки льда. Но ни один из них не попал в мальчика. Грей быстро достиг ближайшего угла и скрылся за ним.

Пуст повернулся к злыдням. Они виновато поглядели на своего командира.

– Что встали? Кто за вас работать будет? Вперёд!