Текст книги "Три рассказа без названия (сборник)"

* * *

На перроне пахло давленой вишней, горячим гудроном и еще чем-то, – неуловимым, горьковатым, тревожащим ноздри, – чем пахнут все южные города.

У вагонов толклись немногочисленные встречающие. Гордынского среди них не было. Этого следовало ожидать. Зинулик в очередной раз оказалась права.

«Ну что, проявил чуткость? – вслух спросил себя Синюхаев. – Так тебе и надо, старый чудило»!

Он заставил себя досчитать до ста, потом до трехсот, потом до тысячи. После тысячи ему стало совсем тоскливо. Он послонялся по перрону, выпил стакан газированной воды и совсем уже было решил отправиться в кассу за обратным билетом, когда в конце перрона появился Гордынский.

Закатное небо было густо-оранжевым, и Синюхаев увидел только его черный силуэт. Солнце оплавляло силуэт по краям, но Синюхаев безошибочно понял, что это именно он, Сашка. Никто на свете не мог передвигаться такой неряшливо размашистой походкой, выбрасывая далеко вперед мосластые ноги и словно даже не заботясь, куда упадет ступня.

Гордынский подскакивал к вагонам, заглядывал в окна, спрашивал о чем-то проводниц, затем вдруг остановился посреди перрона, постоял секунду и как-то странно, полубоком, точно напуганная кем-то борзая, кинулся к Синюхаеву.

Внешне Сашка мало изменился – та же кадыкастая, жилистая, всегда плохо выбритая шея, делавшая его похожим на грифа, та же улыбка, обнажающая весь верхний ряд зубов вместе с деснами, неотразимо действовавшая на слабый пол. Только черные Сашкины глаза, прежде отсвечивавшие живым влажным блеском, стали иными – чуть пригасли, точно их присыпали серой пылью.

Да и вел себя Сашка как-то необычно. Обнимал Синюхаева, хлопал его по спине, нес неразборчивую веселую околесицу, как это всегда бывает при встрече, а сам то и дело озирался, точно спрашивал у кого-то невидимого совета: правильно ли я все делаю?

В такси Синюхаев ни о чем Сашку не спрашивал, ждал, когда тот сам выйдет на разговор. Сашка же вел себя так, точно ничего не случилось, точно встреча их произошла сама собой, и не было никакой срочной телеграммы, и живут они в одном городе в трех шагах друг от друга.

Ехали они недолго, всего минут пятнадцать, однако стало уже темно. На юге ночь падает на землю внезапно, почти без сумерек, зато предупреждает о своем приближении долгим и томительным закатом.

Затормозили возле какого-то дома – видимо, это был новый микрорайон, дома тут далеко стояли друг от друга, а между ними огромными черными провалами зияли пустыри – но Гордынский объяснил, что живет он не здесь, а чуть дальше, в пяти минутах ходьбы, просто ему захотелось немного пройтись пешком.

Он поволок Синюхаева прямо в черноту пустыря, – под ногами хрупали камни, к брючинам с сухим треском цеплялись колючки, потом они пробирались через какие-то спортивные площадки и территорию недостроенного детского сада.

Все это время Гордынский беспрерывно говорил – рассказывал всякие смешные случаи из жизни своих сослуживцев, – но Синюхаев заметил, что голос его точно пригас, почти превратился в громкий шепот.

Многое, многое было непонятно Синюхаеву – и это стремительное ночное путешествие через городские буераки, и торопливые Сашкины анекдоты, рассказываемые почему-то торопливым шепотом, и сам Сашка, нервный и всклокоченный, со странным, неживым отсветом в глазах – точно оборотень! – подумал Синюхаев, – но расспрашивать Сашку он не решился; рано или поздно сам скажет, шутка ли, вырвал человека из другого города!

На лестничной площадке Гордынский вдруг остановился как вкопанный, пошарил в карманах пиджака, вынул оттуда связку ключей, но открывать не стал. Так и стоял, как борзая, берущая след.

– Ну чего ты там? – тоже почему-то шепотом спросил Синюхаев. На секунду в сердце его кольнула тоненькая игла страха: а вдруг Сашка сошел с ума, а вдруг прячет в доме труп или еще что-нибудь в этом роде?

– Все в порядке»! – вдруг ясным голосом ответил Гордынский. Он обернулся к Синюхаеву, подмигнул ему заговорщицки и нажал кнопку дверного звонка. За дверью послышалась какая-то возня.

Гордынский ждал, опустив голову. Дверь открыла молодая женщина в голубой ночной сорочке. Синюхаев постеснялся рассмотреть ее как следует – на просвет видно было, что под сорочкой она совсем голая, – но даже короткого смазанного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что женщина очень красива.

Лицо ее не выражало ни смущения, ни недовольства. И никакой доброжелательности не было на этом лице. Это было просто очень красивое лицо. Красивое и спокойное. Женщина с полсекунды постояла на пороге, а потом посторонилась, предлагая пришедшим войти.

– Черт меня дернул приехать, – досадовал на себя Синюхаев. – Нужен я тут, как рыбе титька! Ишь как у них, ни «здрасьте», ни «проходите», будто я сам к ним в гости навязался. А то у меня дома делов не хватало. А теперь молчи в тряпочку и изображай из себя тетю из провинции.

Гордынский тем временем уже суетился в прихожей, ерзал на коленках, доставал из-под тумбочки домашние тапки, и Синюхаеву показалось, что делал он это не столько из гостеприимства, сколько из желания спрятать куда-нибудь свои дергающиеся нескладные руки.

Красавица в сорочке стояла в проеме кухонной двери и безучастно наблюдала за стараниями Гордынского. Кажется, она так и не собиралась набросить на себя халат. Синюхаев поймал себя на мысли, что ему очень хотелось бы понравиться неприветливой хозяйке. Ну не в том смысле, конечно, куда ему, лысому и обшарпанному, а так, вообще, по-человечески.

– Ты бы познакомил с супругой-то, – несмело выдавил Синюхаев и поразился противности своего голоса – таким он был тонким и сиплым. – А то неудобно как-то…

– Ох и правда! – воскликнул Синюхаев. – Это моя жена Нюта. Я тебе о ней писал. А это мой дружок Иван. С войны знакомы.

Нюта подала Синюхаеву вялую ладошку, он взял ее двумя руками и основательно потряс. Выглядело это довольно глупо и, сообразив это, Синюхаев окончательно скис. Он вдруг ясно представил себя со стороны – этакий лысый командировочный бодрячок с полотняным чемоданчиком, приехавший погостить к своему фронтовому приятелю.

* * *

– Ты проходи в комнату, Иван, – тарахтел Гордынский, он изо всех сил старался выглядеть хозяином, но видно было, что эту роль он играет не каждый день. – А мы тут с Нютой сообразим на стол. Отдохни пока, журнальчики там полистай или телевизор включи. Словом, располагайся, мы скоренько!

Синюхаев вошел в комнату и поразился: до чего же здорово устроился Сашка! Глянешь вот так с порога и сразу становится ясно: тут не рабочий класс проживает, тут чистопородная интеллигенция. Одни книжки чего стоят, корешки золотом отливают, целая стенка ими заставлена, это получше всякого ковра будет!

Дураки они с Зинуликом, право слово, дураки. Купили этот ковер югославский, три тысячи отвалили, а за что, спрашивается? На нем и не разберешь сразу чего нарисовано – какие-то ихние югославские богатыри. А тут вон как красиво – книжки. Дешево и сердито. И людей приглашать не стыдно.

За стеклом книжного шкафа теснилось множество фотографий. И даже они отличались от тех, что были у Синюхаева дома.

Те, синюхаевские, были желтыми от времени и невыразительными, большая часть из них была снята любительскими фотоаппаратами, а на тех, что побольше, сделанных в ателье, Синюхаев и Зинулик выглядели как чьи-то давно умершие предки.

Здесь же фотографии были иные – крупные и глянцевые, точно журнальные обложки. И люди, изображенные на них, были живыми.

Синюхаев вглядывался в разные лица, и они ему нравились. Нравился вот этот мужик с седой бородкой и умными глазами. (Хотя нет, это, кажется, какой-то ихний писатель, эту фотографию Синюхаев уже где-то видел.) Нравился Сашка на берегу моря, держащий в руках громаднейшего краба (краб, ясное дело, уже дохлый, а то как бы он его удержал). Нравилась смеющаяся Нюта с летящими по ветру волосами (волосы у нее были замечательные, молодец, что не остриглась, а то бы мучилась, как Зинулик, с этими чертовыми бигудями).

К Нюте Синюхаев приглядывался особо. Глаз его цепко выхватывал из обилия фотографий именно те, на которых, так или иначе, присутствовала Нюта! Вот она в купальнике, – хотя какой это купальник, две веревочки всего, – а рядом еще какие-то девки. Но конечно, куда им до нее, загляденье, а не девка, повезло же чертовому Сашке, такую красавицу отлохматил. А вот же она, в строгом черном свитерке, волосы расчесаны на пробор и на правом плече котенок! Если бы не этот котенок, можно было бы подумать, что какая-нибудь аспирантка или еще кто из…………..

Славная девка, замечательная девка, что и……………………………

Любовь к трем апельсинам
Сказка для театра по мотивам Карло Гоцци

Внучке Оленьке с любовью посвящается

Действующие лица

СИЛЬВИО, король

ТАРТАЛЬЯ, принц

ТРУФФАЛЬДИНО, шут

ПАНТАЛОНЕ, советник короля

КЛАРИЧЕ, племянница короля

ЛЕАНДРО, премьер-министр

БРИГЕЛЛА, генерал

СМЕРАЛЬДИНА, придворная служанка

МОРГАНА, фея

ЧЕЛИО, маг

КРЕОНТА, колдунья

ДВЕРИ И ПЕС, слуги Креонты

ПЕКАРКА

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА

ВТОРАЯ ДЕВУШКА

ТРЕТЬЯ ДЕВУШКА

СВЯЩЕННИК

ПРИДВОРНЫЕ

Парад персонажей

ТАРТАЛЬЯ

 
Я – круглый идиот. Я – принц Тарталья.
Безумные глаза таращу вдаль я.
В моей башке случился перекос:
Я ем мышей, лягушек и стрекоз.
Свободный от морали и закона,
Я принародно писаю с балкона
И ухаю при этом, как сова,
И изрыгаю бранные слова.
Врачи твердят, что это паранойя.
Что ж, может быть!.. Но знаю лишь одно я:
Какой болезнью я ни одержим —
Повинен в ней сегодняшний режим!..
 

ТРУФФАЛЬДИНО

 
Я – уличный паяц. Я – Труффальдино.
Смешнее нет на свете господина!
Да, я дурак, я клоун, я паяц,
Зато смеюсь над всеми не боясь.
И вы платки слезами не мочите,
Чем горше жизнь, тем громче хохочите.
Да, мы живем в грязи, едим не всласть,
Зато мы обхахатываем власть.
И власти разрешают нам смеяться, —
Смеющегося можно не бояться.
Кто хохотом заткнет голодный рот,
У власти не попросит бутерброд.
 

КЛАРИЧЕ

 
А я Клариче – злобная особа,
Приглядывать за коей надо в оба…
Племянница родная короля,
Что подтверждают герб и вензеля;
Любовница Леандро, хоть Леандро
Красив, как марсианин без скафандра.
Мне только для того и нужен он,
Чтоб поскорей вскарабкаться на трон.
 

ЛЕАНДРО

 
А я Леандро, я – премьер-министр,
Я духом слаб и разумом не быстр,
И не случайно шепчутся тайком,
Что у Клариче я под каблуком.
Да, я и впрямь люблю Клариче;
Всё у нее, красавицы, в наличье,
Но есть одна противная черта:
Она меня не любит ни черта.
Чтоб в перспективе, крайне, впрочем, зыбкой,
Вознагражденным быть ее улыбкой,
Я бегаю по замку вкругаля
И интригую против короля.
 

БРИГЕЛЛА

 
А я Бригелла – верный страж короны.
Я вроде как министр обороны.
Но, несмотря на саблю и наган,
Я – интеллектуальный интриган.
Направо и налево интригуя,
Свои погоны свято берегу я.
Вчера с одной студентки взяли штраф
За транспарант «Бригелла! Ты не прав!»
 

СИЛЬВИО

 
Я – Сильвио, владыко достославный,
Я в этом королевстве самый главный.
В комедии ж, – хотя я и король —
Играю незначительную роль.
 

МОРГАНА

 
Я – фея, знаменитая Моргана,
Профессорша интриги и обмана.
Но, разжигая с властию вражду,
Я поперек народа не иду.
Я в королевстве главный диссидент,
Прошу простить за автокомплимент.
 

Действие первое

Покои короля.

СИЛЬВИО

 
Ужасная болезнь постигла принца!..
Он не стрижет ногтей. Не хочет бриться.
Он бьет учителей. Хамит врачам.
И громко сквернословит по ночам.
Он головой колотится о стену,
Клянет меня, правительство, систему
И всякое проклятие свое —
О, ужас! – начинает с буквы "ё"!..
 

ПАНТАЛОНЕ

 
Увы, такие случаи нередки!..
Виной тому, должно быть, ваши предки!..
Имелись ли – на принцеву беду —
Хронические пьяницы в роду?..
 

СИЛЬВИО

 
Уж если я и пил чего в избытке,
То лишь одни фруктовые напитки!..
И весь мой многочисленнейший род
Решительно не брал спиртного в рот!..
 

ПАНТАЛОНЕ

 
Но среди вашей доблестной породы
Случались, вероятно, и уроды?..
Припомните, возможно, все же был
Хотя б один в династии дебил?..
 

СИЛЬВИО

 
У нас в роду от века и доныне
Больных рассудком не было в помине!..
Была слепая бабка, но и та
Не проносила ложку мимо рта!..
 

ПАНТАЛОНЕ

 
А не страдала ль часом королева
Дурной привычкой хаживать налево?..
Достаточно сходить всего лишь раз,
Чтоб сын родился вовсе не от вас!..
 

СИЛЬВИО

 
Какая чепуха!.. Какая скверность!..
Я сам всю жизнь хранил супруге верность!
Да и моя покойная жена
Была мне столь же искренне верна!..
 

ПАНТАЛОНЕ

 
Не стоит распекать меня за наглость!..
Я лишь пытался выставить диагноз!..
Но понял я, не будучи врачом:
Генетика тут явно ни при чем!..
 

(За кулисами раздаются возбужденные голоса).

СИЛЬВИО

 
Что там за шум? Кого несет еще там?..
 

Голоса

 
Мы к королю по делу!.. Мы с отчетом!..
 

(Появляется Бригелла, Леандро, Клариче).

СИЛЬВИО

 
Как бедный принц?..
 

БРИГЕЛЛА

 
К несчастью, так же плох!..
 

ЛЕАНДРО

 
Сидит в чулане. Дрессирует блох.
 

КЛАРИЧЕ

 
Но блохи оказались без сноровки
И трудно поддаются дрессировке!..
 

БРИГЕЛЛА

 
А бедный принц, безумьем одержим,
Во всем винит сегодняшний режим!..
 

ЛЕАНДРО

 
Он говорит, что в нынешней эпохе
Из-под контроля вышли даже блохи!..
 

КЛАРИЧЕ

 
И даже блохи смеют нынче класть
С прибором – я цитирую! – на власть!.
 

БРИГЕЛЛА

 
О чем бедняга только не горланит!..
Ругает вас, правительство, парламент…
 

ЛЕАНДРО

 
Науку, просвещение, балет…
 

КЛАРИЧЕ

 
И качество сегодняшних котлет!..
 

СИЛЬВИО

А что ж врачи?

БРИГЕЛЛА

 
Искусснейшие маги
Буквально не отходят от бедняги…
 

ЛЕАНДРО

 
Да толку что?.. Ко всем советам глух,
Принц отгоняет магов, точно мух!..
 

КЛАРИЧЕ

 
Мне кажется, причиною хворобы
Являются заразные микробы!..
 

БРИГЕЛЛА

 
И тот, кто их подцепит, – тот весьма
Скорехонько лишается ума!..
 

ЛЕАНДРО

 
Примеров тьма. Доцент из Барселоны
При дамах помочился в панталоны!..
 

КЛАРИЧЕ

 
Да что доцент!.. Профессор из Афин
Пытался мастурбировать в графин!..
 

БРИГЕЛЛА

 
А член-корреспондент из Сан-Доминго
Публично изнасиловал фламинго!..
 

ЛЕАНДРО

 
Беда, беда нависла над страной!..
 

КЛАРИЧЕ

 
И только принц – увы! – тому виной!.
 

СИЛЬВИО

 
Так вылечите принца!
 

БРИГЕЛЛА

 
Мы и лечим!
 

ЛЕАНДРО

 
Хотя лечить, похоже, стало нечем!..
 

КЛАРИЧЕ

 
Боюсь вас огорчить, но бедный принц
Сегодня утром съел последний шприц!..
 

БРИГЕЛЛА

 
Он истребил лекарств примерно тонну.
Он пил касторку, ношпу, белладонну…
 

ЛЕАНДРО

 
Но, помнится, с особой теплотой
Он брал стакан с синильной кислотой!..
 

КЛАРИЧЕ

 
Врачи его лечили так и этак,
Другой давно бы помер от таблеток!..
 

БРИГЕЛЛА

 
А наш болезный даже на мышьяк
И то не реагировал никак!..
 

ЛЕАНДРО

 
Нет, сколько ни ищи по белу свету,
Лекарства от его болезни нету!..
 

ПАНТАЛОНЕ

 
Я слышал, существует в мире маг
По имени Чудак… или Чумак.
Так этот избавляет от хворобы —
В буквальном смысле – целые народы!.
 

КЛАРИЧЕ

 
У нас своих волшебников полно,
Что превращают золото в говно!..
 

ПАНТАЛОНЕ

 
Уж если дьявол вывихнул мозги нам,
То вряд ли их исправишь анальгином!
О, я теперь вполне уверен в том,
Что мы имеем дело с колдовством!..
Давайте же подумаем, собратья,
Как нам избавить принца от заклятья!
Ведь нас тут пять голов, а не одна,
А для пяти задача нетрудна!..
 

БРИГЕЛЛА

 
Задачка, черт возьми, немногим проще,
Чем отыскать кокос в сосновой роще!..
 

ЛЕАНДРО

 
Чтоб исцелить Тарталью, нужен тот,
Кто может сообщить заветный код!..
 

ПАНТАЛОНЕ

 
Скажу вам, дорогие, без лукавства,
Что нам получше ведомо лекарство!
От всех болезней в мире лечит смех,
И он-то из лекарств надежней всех!
Я связан дружбой с неким Труффальдино,
Смешнее нет на свете господина!..
Хоть он ученой степени лишен,
Зато смешон, как Пат и Паташон!..
 

БРИГЕЛЛА

 
Давайте остановим спор не споря!..
 

ЛЕАНДРО

 
Грешно шутить ввиду чужого горя!..
 

КЛАРИЧЕ

 
Поверьте мне, что ваш смешной дружок
Уместен здесь, как в морге драмкружок!..
 

ПАНТАЛОНЕ

 
Ну можно ли представить мир без шуток?!
Да он без шуток был бы просто жуток!..
Когда на сердце холод, страх и тьма —
Лишь юмор не дает сойти с ума!..
Судьба играет с нами в «чёт» и «нечет»,
Уныние казнит, а юмор лечит.
Хвала шутам, что вовремя смогли
Нас удержать от яда и петли!..
Простой пример. У вас упадок духа.
У вас гастрит, ангина и желтуха.
Ваш дом сгорел. От вас ушла жена.
К тому же вы с большого бодуна!..
А вам навстречу медленно и чинно
Высокомерный шествует мужчина.
Дурак и хам. Красавец и атлет.
Удачливый самец в расцвете лет.
Он выглядит эффектней монумента,
Но только без коня и постамента.
И город с ликованием готов
Его осыпать ворохом цветов!..
Но вдруг – природы ветреной причуда! —
Над ним летит случайная пичуга
И какает сердечно и тепло
На это горделивое чело!..
Любимое занятье монументов —
Быть оселком для птичьих экскрементов;
Среди иных – и этот монумент
На птичий напросился комплимент!
А миг назад он женщинам влюбленным
Казался совершенным Аполлоном,
Он был почти что с Богом наравне,
Но капнуло с небес, – и он в говне!..
И вы при виде птичьего огреха
Буквально помираете от смеха:
Хоть нами зачастую правит бес,
Но и его курируют с небес!..
Очередной прохвост не вышел в дамки,
И значит, жизнь в свои вернулась рамки,
И значит, в мире есть и стыд, и честь,
И справедливость тоже в мире есть!..
И жизнь не так уж, в общем, безобразна,
И вы вполне открыты для соблазна,
И вон прошла с собачкою одна,
И незачем бросаться из окна!..
Ну можно ли представить мир без шуток?!
Да он без них не выживет и суток!..
Не сбрасывайте, братцы, со счетов
Спешащих к вам на выручку шутов!..
 

Спальня Тартальи.

ТРУФФАЛЬДИНО

 
Послушай, принц!.. Грешно не веселиться,
Когда к тебе в окно стучит синица,
Грешно своей потворствовать хандре,
Когда такое солнце на дворе!..
Нельзя в такое лето загибаться,
В такое лето надо улыбаться!..
А коль уж загибаться на одре,
То лучше это делать в декабре.
 

ТАРТАЛЬЯ (заученно)

 
Я круглый идиот…
 

ТРУФФАЛЬДИНО

 
Какая проза!..
А я-то полагал, что ты – Спиноза!..
 

ТАРТАЛЬЯ

 
Чтобы моя уменьшилась хандра,
Достань-ка мне лягушку из ведра!..
 

ТРУФФАЛЬДИНО

 
Я допускал, что трапеза кретина
Для некретина – жуткая картина,
Но жрать, пардон, лягушек, как питон, —
Оно и для кретина моветон!..
Стряхни с себя убогое обличье
И улыбнись хотя бы для приличья!..
Не хочешь улыбаться – черт с тобой! —
Но шевельни хоть верхнею губой.
 

ТАРТАЛЬЯ

 
Я круглый идиот…
 

ТРУФФАЛЬДИНО

 
Уже известно!..
Причем не только здесь, с а повсеместно!..
 

ТАРТАЛЬЯ

 
Чтоб я не отмочил чего-нибудь,
Скорее мне мышонка раздобудь!..
 

ТРУФФАЛЬДИНО

 
Все мыши королевства до субботы
На полевые отбыли работы,
Но только улыбнись – и я готов
Гонять их по полям, как сто котов!..
Ну улыбнись хоть раз, моя голуба,
Пусть не на все – хотя бы на три зуба!.,
А не сумеешь – тоже нет греха,
Скажи хотя бы просто: ха-ха-ха!..
 

ТАРТАЛЬЯ

 
Я круглый идиот…
 

ТРУФФАЛЬДИНО

 
Круглее нету!..
Хоть с фонарем ищи по белу свету!..
 

ТАРТАЛЬЯ

 
Чтоб я не начал вновь точить слезу,
Сейчас же излови мне стрекозу!
 

ТРУФФАЛЬДИНО

 
Стрекозы, к сожаленью, все в отлучке:
У них как раз сегодня день получки,
Но – выдави хоть крохотный смешок,
И я их наловлю тебе с мешок!..
Ну отчего ты пасмурен, как льдина?..
Ну сжалься над несчастным Труффальдино!
Ведь если я тебя не излечу,
Король меня отправит к палачу!..
 

(Выходит на авансцену и обращается в зал)

 
Нет, вы трудней работы не найдете,
Чем состоять шутом при идиоте!..
Я взмок, я изнемог, я сбился с ног
И все же рассмешить его не смог!..
Разыгрываю сценку из Мольера,
А он рычит, как тигр из вольера.
Цитирую страничку из Рабле,
А он ворчит, как вьюга в феврале!..
Пытаюсь почитать ему из Свифта —
Уж вот кто остроумен и смешлив-то! —
А принц глаза слезою заволок,
Как будто я читаю некролог!..
Да, мастера изысканного смеха
Не могут в наши дни иметь успеха,
И не умерших классиков вина,
Что резко поглупели времена.
Сегодня и нормальный человек-то
Довольно слаб по части интеллекта,
Сегодня и нормальному уму
Писатель Свифт уже не по уму!..
В каком театре – ткните для примера! —
Смеются над пиесами Мольера?..
В какой избе-читальне на земле
Хохочут над романами Рабле?..
Зато какой бы хохот грянул в зале,
Когда б мы голый зад вам показали?..
Сегодня лишь такие номера
У публики проходят на ура!
Желая рассмешить толпу до колик,
Репризами исходит бедный комик.
Меж тем, ему довольно снять штаны,
Чтоб вызвать ликованье всей страны!..
Чего же мы хотим от идиота?..
Быть ниже нормы – вот его работа!..
Он на конфликт с эпохой не идет:
Мельчает век – мельчает идиот…
Но я слыхал, простые анекдоты
Воспринимают даже идиоты.
Мне вспомнился один, такой простой,
Что сразу видно: автор не Толстой.
Уж если эта варварская шутка
Не потревожит принцева рассудка,
То я при всех расписываюсь в том,
Что больше не работаю шутом!..
 

(Снова обращается к Тарталье)

 
Послушай, принц!.. Представь себе картину,
Доступную последнему кретину.
Обычная семья. Жена и муж.
И у жены любовник есть к тому ж
Однажды муж замешкался в пивнушке,
Любовник тут же – шасть к своей подружке,
Но не успел охальник встать под душ,
Как щелкает замок – и входит муж.
 

ТАРТАЛЬЯ (плача)

 
Я круглый идиот…
 

ТРУФФАЛЬДИНО

 
Он снова плачет!..
Скажи на милость, что все это значит?..
 

ТАРТАЛЬЯ (плача)

 
Ты говоришь: любовник встал под душ!..
А где же примет душ несчастный муж?..
 

ТРУФФАЛЬДИНО

 
Довольно!.. Баста!.. Хоть оно и лестно —
Быть первым балагуром королевства,
Но лучше мне лишиться колпака,
Чем развлекать такого дурака!..
А если снимут голову впридачу,
То я сочту и это за удачу!..
Я буду знать, что смерть меня спасла
От общества сановного осла!
Вот только к самому процессу казни
Я отношусь, понятно, без приязни.
Заветную тропинку к небесам
Я протопчу уж как-нибудь и сам!..
Каков же способ?.. Выпить чашку яда?
Иль броситься с вершины водопада?..
Иль подхватить какой-нибудь микроб
И медленно вогнать себя во гроб?..
А впрочем, утонуть иль заразиться —
На результате мало отразится,
И потому не проще ль будет мне
На собственном повеситься ремне?..
Прощай же, принц!.. Поплачь над Труффальдино!
Хотя тебе, кретину, всё едино…
Желаю получить, пресветлый принц,
На конкурсе кретинов первый приз!..
 

(Труффальдино вешается. Ремень обрывается. Труффальдино падает на пол. Принц слабо улыбается).