Текст книги "Тропами судьбы"

Глава 11

Леньку избрали секретарем комитета комсомола школы. Хлопот прибавилось. Из горкома комсомола поступало много бумаг: надо проводить собрания, помогать в учебе малышам, организовывать субботники, не забывать инвалидов-фронтовиков и стариков.

Общественная работа Леониду нравилась. Помогала ему Валя Каркулова. Девушка втайне была влюблена в своего комсорга, но он этого не замечал. Как-то на субботнике убирали мусор под железнодорожным мостом. Насыпь была крутая, Валя поскользнулась, кувырком полетела в реку. Вода в ней неспокойная, бурлящая, течение быстрое. Леня в последний момент ухватил девушку за ногу. Они влетели в воду, оба промокли. Кое-как выбрались на берег. Девушка прижалась к спасителю, затихла. Но Ленино сердце билось ровно:

– Беги домой, обсушись.

Валя взглянула, едва сдержав слезы:

– Дурак!

Парень пожал плечами и начал выжимать одежду.

По окончании учебного года Леонид пошел работать к отцу, машинисту экскаватора, его оформили помощником. Для поступления в мореходку нужен стаж. Работающих абитуриентов принимали вне конкурса.

Функции помощника несложные: шприцевание узлов и агрегатов, чистка ковша.

Экскаватор отца рыл траншею для водопровода в самом городе Троицке. Следом рабочие прокладывали трубы. В бригаде выделялся один старик. Иногда он делал из табака самокрутку, что-то добавлял в нее и курил с огромным удовольствием: блаженная улыбка после затяжки расплывалась по всему лицу.

– Дедушка, что это у вас за табачок? – спросил Леонид. – Вы после курева будто заново родились.

Дед, его звали Семен, почти злобно ответил:

– Ты, парень, запомни крепко. Эту гадость никогда не бери в руки. Наркотик я потребляю.

И объяснил, что это такое.

– Да, сколько, думаешь, мне лет?

– Ну, шестьдесят.

– Не угадал. Мне сорок. В тюрьмах научился я этому.

И добавил:

– Здоровье все ухлопал. Да наркотики помогли. Скоро, видно, помру.

Ленька успокоил:

– До ста лет доживете.

Дед Семен как-то отрешенно посмотрел на парня и пошел работать. Через неделю он умер. Смерть Семена потрясла Леонида. И в тот момент он поклялся никогда не притрагиваться к наркотикам.

Беда не приходит одна. Следом наступила еще одна смерть. Умер дед Владимир. Старика хоронили скромно. Богатства в его доме не было. Алименты, что он получал от отца Леонида, шли на алкоголь, табак. Хорошо, что дети старика, Валентина и Николай, работали. Это спасало семью.

Яму вырыли напротив могилы Зинаиды. Соседи и родные пустили слезу ради приличия. Деда никто не любил, даже близкие и родные.

А вот козла – пьяницу и курильщика жалели все. Животное, потеряв хозяина, металось по поселку. Козел нападал на людей. Леонида он почему-то не трогал. Парень пытался кормить, поить его. Тот отталкивал пищу. А вот увидев в руках парнишки самокрутку, радостно запрыгал. Вдохнул в себя пару раз горький дым и успокоился.

Спиртное козлу не давали, хотели отучить от пагубной привычки. Но ошиблись. Животное стало хиреть, стонать, и однажды его сердце остановилось. Душа козла устремилась к хозяину.

Эти две смерти крепко врезались в сердце Леонида. Деда Владимира он по-своему любил. Тот, когда выпьет, много рассказывал о себе, своих родных. Брат деда Алексей в революцию 1917 года получил пост наместника всех церквей Северного Кавказа. Отец Алексей был грамотным человеком, много читал, под псевдонимом выпустил несколько книг. Когда установилась советская власть, его не сослали в Сибирь и не расстреляли, как иных священнослужителей. Алексея Кабанова назначили наркомом просвещения Северного Кавказа. Много добрых начинаний числилось за ним. Он открывал школы в селах и городах, помогал готовить учительские кадры. На работе и сгорел, умер в 1938 году.

Козлу Леонид вырыл в степи могилу и похоронил. Долго сидел он у холмика и тогда же поклялся, что животных не будет обижать и по возможности будет ухаживать за ними. Они, думал юноша, в чем-то намного лучше людей.

С тяжелыми мыслями Леонид пошел к деду Александру. Бабушка Ирина и Катя топили баню. Сегодня у деда гостил его двоюродный брат Иван Истомин. Старик жил бобылем. Жену он похоронил полгода назад, дети разъехались по стране.

Перед баней взрослые выпили по стопке водки. Стол, как всегда, был завален вкуснятиной: щука, запеченная в русской печи, крольчатина с картошкой, посреди стола красовался пыхтящий самовар.

Леонид нехотя поклевал салат, с трудом осилил миску супа. Настроения не было, и он первым пошел мыться. Едва он намылил голову, в парную ввалился дед Иван. Леонид быстро ополоснулся и оставил старика одного.

Дома он налил себе чашку чая, и в это время все услышали дикий ор Ивана. Голый, грязный, он ввалился в горницу и благим голосом закричал:

– Меня чуть не порешила Прасковья!

Он говорил об умершей жене.

Баба Ирина и Катя перекрестились, а мужики ринулись к бане. Не добежав метра, все остолбенели. Дверь сама открылась, и белое облако, похожее на человека, медленно ушло в небо.

Дед произнес:

– Много грешил ты, Ванька. Вот Прасковья и мстит.

Леонид, стуча зубами, спросил:

– Как он грешил?

– Гулял по замужним бабам, пил, сильно бил жену.

В тот вечер больше никто в баню не пошел. На следующий день дед Александр привез священника. Он освятил баню, дом Истоминых, и с тех пор тетка Прасковья больше не появлялась, а ее муж бросил пить.

Глава 12

За поселком раскинулась широкая степь. До самого горизонта растут ковыль, мелкие травы, видны проплешины песка. Жители пасут коров, планеристы из Троицкого ДОСААФ покоряют небо. Зрелище это незабываемое. В маленьком планере помещается всего один человек. Воздушное судно сзади привязывают к колу, вбитому в землю. Спереди человек двадцать – как правило, поселковые мальчишки – натягивают мощные резины. По команде происходит щелчок, планер отцепляется от кола и взлетает. Садится на землю при попутном ветре. В эти секунды кругом стоит визг восторга, люди задирают головы и неотрывно смотрят ввысь. Вот у планера иссякают силы, и штурман медленно толкает ручку управления от себя. Маленький удар о землю, и полет окончен. Фонарный самолетик грузят на машину и увозят в ангар.

В трагический воскресный день все шло не так, как надо. Ветер менял направление, вдобавок надвигалась гроза. Руководитель полетов собирался отменить мероприятие, но молодые летчики уговорили этого не делать. Первой села в кабину девушка. Пацаны натянули резину, самолетик боком взлетел, ветер неожиданно рванул его, перевернул и… он рухнул на землю. Девушка погибла.

С тех пор полеты отменили.

На месте степи власти решили посадить ели и елки. Это, по их мнению, будет своеобразный природный щит. Знойные ветры тащили из Казахстана песок. Он, естественно, не в радость жителям.

Загвоздка неожиданно оказалась в нехватке рабочих рук. Руководители лесхоза обратились к школьникам. Леонид срочно созвал объединенное комсомольско-пионерское собрание. Директор школы обратился к подопечным:

– Ребята, нужно помочь району и городу. В лесхозе людей раз-два и обчелся, а на посадку нужно минимум сорок рабочих. И мы надеемся на вас. Работа будет оплачиваемой. Кто пойдет помогать?

Лес рук взметнулся в одно мгновение. Вся школа проголосовала единогласно.

Комсорг о чем-то пошептался с активистами и высказал просьбу:

– Товарищи взрослые. Нам нужны саженцы березы, всего штуки три.

– Для чего?

– Пока это секрет.

Руководитель лесхоза ответил положительно.

– Выделим вам, ребята, березки.

Во внеурочные дни школьники работали с утра и до обеда. Их сменяли взрослые. Те уходили домой затемно, со временем не считались. На полуторке ребятам привозили воду, изредка – хлеб с вареными яйцами. Обеды брали из дома. Стандартные: хлеб, молоко, по кусочку колбасы. Родители могли позволить для детей такую роскошь. Все в основном работали на железной дороге и на ГРЭС, заработки в этих отраслях были приличные.

А Леонид с друзьями по вечерам «колдовали» над задуманным. Учитель труда Алексей Николаевич дал им ключи от мастерской. Комсомольцы достали фанеру, краску. За неделю задумку воплотили в реальность.

Ровные ряды сосенок вырастали на глазах. Девчонки и мальчишки работали с азартом, никто не отлынивал. Когда же получили первую зарплату – по 16 рублей, – всех распирала гордость. На эти деньги можно кормить семью почти месяц.

Наступил момент, которого ждали комсомольцы. Они дошли до того места, где погибла девушка-планерист.

Ленька с товарищами нарушили ровные рядки и в этих местах по углам посадили три березки, внутри установили памятник. На покрашенной фанере написали:

«Здесь трагически оборвалась жизнь юной девушки-летчицы. Мы помним ее и будем помнить всегда. Клянемся – не подведем тебя, юная героиня, ты наш путеводитель в будущей жизни».

И поставили сорок подписей.

Об этом узнали взрослые. На следующий день к памятнику пришла целая толпа родителей и учителей. Женщины плакали навзрыд, мужчины втихаря утирали слезы.

Наступил момент, когда надо было подумать о будущей профессии. И снова собрались комсомольцы. Повестка одна: кто какую путевку в жизнь выберет.

Споры шли горячие. Оля Черногузова собиралась выучиться на проводника. На девушку обрушился град негодования:

– Ты отличница. Выбирай будущее покруче.

Черногузова стояла на своем:

– Это мое твердое решение.

Валя Каркулова собиралась учиться на бухгалтера.

И ее осудили.

Васька Рукавишников сгладил обстановку:

– Мы с Леонидом пойдем в мореходку.

Гул одобрения пронесся по классу.

К концу собрания список пополнился летчиками, целинниками, поварами, железнодорожниками.

Артистом или политиком никто не захотел быть.

Глава 13

Учился Леонид хорошо. Особенно удавались ему гуманитарные предметы. Ниже пятерки по ним не получал. По математике, химии стояли твердые четверки.

С Васькой Рукавишниковым выбрали город Калининград. Оттуда веяло романтикой. Бывший немецкий город после войны стал советским. О нем много рассказывали фронтовики. И главное – там где-то была спрятана янтарная комната и находилась могила немецкого философа Иммануила Канта.

На домашнем совете Леонида последний раз отговаривали:

– У нас в роду никогда не было моряков. Иди лучше в энергетики, на худой конец – в педагогический, – горячился дед Александр.

Отец поддакивал:

– У тебя же, сынок, отличные оценки по русскому и литературе.

Только мать поддержала сына:

– Поступай, как решил. Даже если ошибешься в выборе профессии, ты молод, всегда можешь пойти по другому пути.

Леонид забыл о танцах, встречах с друзьями. Сидел на скамеечке и зубрил науки. Он знал, что в мореходку идет много людей, учиться попадают самые лучшие, притом с отменными здоровьем и чистой биографией.

Хотел стать штурманом дальнего плавания и третий друг – Володя Бредихин. Но судьба распорядилась иначе. У него оказались слабые легкие, и комиссию он мог не пройти.

Иногда на скамеечку подсаживалась мать. Она сожалела, что сын уедет.

– Тяжело мне будет. Отец вечно на работе и учебе, он тоже решил получить диплом, правда, энергетика. Юрка маленький, а с Любой нет сладу. Невзлюбила меня дочь. Годы прошли после смерти Зины, а она частенько ведет себя как волчонок. Соседи еще подзуживают, мол, мачехи хорошие не бывают.

– Не терзайся, мама, подрастет сестренка, поймет все.

– Не знаю, не знаю…

Утром Леонид повез мать на пастбище. Там паслась корова, и ее надо было подоить. Мотоцикл ИЖ-49 – машина мощная, и три километра они проехали мгновенно.

Татьяна отругала пасынка:

– Гнал как сумасшедший. А если б убились?

– Не впервой.

Однако возвращались, снизив скорость, молоко в бидоне могли расплескать.

– Смотри, Леня, – мать показала в сторону реки Чернушка.

Сын остановил мотоцикл. На берегу двое мужчин избивали молодого парня. Леонид сорвался с места и ринулся к дерущимся. Бидон вывалился из рук матери, молоко мгновенно впиталось в землю.

Парень подскочил к хулиганам и старшего рванул в сторону. Второй влепил ему оплеуху. Пацан, которого избивали, прыгнул в реку и исчез на другом берегу.

Двое мужиков набросились на Леонида. Удары посыпались градом. Парень едва успевал отбиваться. Спасла мать. Пустой бидон опустила на плечи зачинщиков драки. Один из них взвыл:

– Прекрати, Сидоровна.

И Ленька узнал их. Один – дядя Коля Наумов, второй – местный пьяница Иван Караулов.

– За что парня калечили?

– Так уж и калечили! Это воришка из села Бугристое. Сети воровал. Мы долго не могли поймать. А тут вы помешали.

– Я вас в милицию сдам, – горячилась мать. – Из-за вас молоко пролили.

– Успокойся. Мы вершили доброе дело. И не стращай милицией. Попомни, больше красть этот гаденыш не станет.

Вечером герои принесли в дом Кабановых ведро молока. Отец выставил на стол бутылку водки. На огонек зашел местный участковый Гурьянов. Узнав, в чем дело, сказал:

– Правильно сделали. Но я вам этого не говорил.

Наступил день отъезда. Документы ребята отослали заранее. Ответ пришел положительный. Вызов был в руках. Радости Леонида не было предела. Он уже в мечтах видел себя в форме штурмана дальнего плавания, моря и океаны – всё у его ног.

Отец и дед Александр снабдили его деньгами, мать перекрестила в дорогу.

Поезд мчал их в Москву. Казанский вокзал встретил шумом, толкотней, десятками буфетов и множеством залов. Парни быстро сориентировались, почти без подсказок добрались на метро до Белорусского вокзала. Там наспех перекусили и отправились на экскурсию по столице.

Конечно, город их оглушил. Чего стоил ВДНХ! Особенно долго стояли в космическом павильоне, даже дотрагивались до капсулы, на которой летал в космос Юрий Гагарин. Потом любовались красавцем МГУ.

Вечером сели в поезд, покатили на Запад. Калининградский вокзал Леониду не очень пришелся по душе. Половина его разбита со времен войны, помещения маленькие, серые. Не чета Москве.

До училища рукой подать – добрались пешком. Поселили с сотнями других абитуриентов в общежитии. Ленька завистливо поглядывал на курсантов и был уверен, что его примут.

Первым писали диктант по русскому языку. «Плевое дело», – подумал Леонид, и спокойно осилил текст.

На следующий день подошли к доске, где висели списки с оценками абитуриентов. Против фамилий Леонида и Василия красовались двойки.

Домой они возвращались униженными и опустошенными.

Весь год Леонид готовился к повторному поступлению, параллельно работал. Он хотел сам накопить денег на дорогу, не лезть к родителям в карман. Василий, его лучший друг, отказался от повторной затеи. Ему отец приказал работать. В семье Рукавишниковых было много детей, их-то надо поднимать на ноги.

За несколько дней до отъезда у Леонида состоялся нелегкий разговор с сестрой Любой.

– Братец, не покидай меня. Чужая я здесь. Только у дедушки я спокойна. Нет дружбы у меня с мачехой. Она любит только своего Юру. Я же рабыня.

– Сестренка! Ты не права. Прощай ей какие-то поступки, все-таки она мать.

– Как прощать? Погляди на мои ладони.

Леонид повернул руки сестры к себе. Они были в волдырях да в мозолях.

Сестренка продолжала:

– Ты парень, ты ничего не замечаешь. Она же на мне ездит. Огороды, скот, стирка – вот моя жизнь. Почему я плохо учусь? Да я вся в работе и слезах.

Леонид крепко задумался. Надо бы потолковать с отцом. Разговор сын с отцом завели подальше от людских глаз на рыбалке. Расставив сети, решили перекусить:

– Папа, Люба на мать жалуется, она вроде сильно ее эксплуатирует.

– Я не согласен с вами. Дочка работает не больше своих сверстниц. Насчет мозолей? Я сколько раз заставлял ее надевать при работе в сарае, на огороде перчатки. Не слушает она меня.

– Ты отпускай ее почаще к деду.

– Я ей не воспрещаю. А мать у вас справедливая. К Юрке у Любы ревность. К матери с детства неприязнь. Может, станет взрослой и поймет, что ошибалась.

С тяжелым чувством покидал Леонид отчий дом. Не все спокойно там было. Правда, радовало то, что дед Александр, Федя и Катя обещали создать вокруг сестры больше уюта, почаще брать ее в свой дом, по возможности, заменять родителей.

Как и в прошлый раз, первым в мореходке писали диктант. К ужасу Леонида, он опять получил двойку.

В юноше взыграло чувство злости. Минуя секретаршу, он ворвался к начальнику училища. Седой бывалый моряк выслушал сбивчивую речь парня и вызвал начальника судоводительского отделения Зеленского.

– Лично продиктуй, Петр Петрович, настойчивому парню диктант, сам проверь его знания.

Леонид получил хорошую оценку. Так он стал курсантом Калининградского мореходного училища. Позже преподаватели признались, что специально отсеивали абитуриентов: на одно место претендовало до тридцати человек. Преимущество получали местные, они в основном были детьми моряков, знали, как нелегка эта профессия.

Часть 2. Прыжок во взрослую жизнь

Глава 1

Учеба в мореходке начала разочаровывать Леонида. Высшую математику, навигацию, астрономию уралец преодолевал с трудом. И английский обязателен, ведь будущие моряки ходят за границу, а этот язык – интернациональный.

В кубрике, своего рода большой комнате, помещалась вся группа. Распорядок в училище строгий. По расписанию отбой, подъем, учеба, физподготовка, личное время и обязательно вечером отводилось три часа на закрепление пройденного материала.

Курсанты съехались со всего Советского Союза. Местных было двое. Длинными вечерами парни рассказывали о себе. В основном курсанты – дети моряков. Леонид и белорус Володя Гриб не относились к этой касте. Они и подружились. Гриб – уроженец Гомеля, родители – рабочие, а он, начитавшийся книг о море, решил стать штурманом дальнего плавания.

Что такое море, ребята не знали. Вода, по которой ходят суда, штормы – вот и вся, по их мнению, наука. Сплошная романтика.

По-настоящему познакомились с морем в конце первого курса. Впереди ждала долгая практика на паруснике под названием «Баркентина». Трехмачтовый красавец встретил первокурсников идеальной чистотой. Боцман Иван Букреев предупредил:

– Окурки на палубу не бросать, плевать категорически запрещается. За нарушение будете чистить зубной щеткой гальюны и пахать на кампусе до посинения.

– Серьезный мужик, – отметил один из курсантов.

Стоящий рядом матрос возразил:

– Боцман любит порядок, но он – добрейшей души мужик.

Накануне отхода в море капитан доложил о будущей практике:

– В море будем находиться по 5–7 дней. Затем посетим все порты Балтийского моря поочередно. В столицах Прибалтийских республик для вас организуют экскурсии. Побываете в Питере, Петергофе. Останется время – сходим в Польшу.

Такого подарка судьбы никто не ждал. Но капитан охладил пыл:

– В походах научим поднимать паруса, вязать морские узлы, займемся хозяйственными работами. Расслабляться разрешим на берегу.

Первая остановка произошла в Таллине. Город поразил Леонида: весь в граните, улицы чистые, дома – как за границей. Люди доброжелательные, правда, с акцентом говорили на русском языке.

Леонид с Володей оторвались от группы и нырнули в незнакомый переулок. Боцман едва успел предупредить:

– Не забудьте в 20 часов прибыть на судно.

Вдохнув в себя чужой, пьянящий свободой воздух, ребята зашли в кафе. Деньги у них были. Получили стипендию – шесть рублей, да и дед Александр присылал в каждом письме по трояку, иногда деньжат подкидывал отец.

Заказали по мороженому и кофе. Разглядывая чудные картины, не заметили, как к ним подсели двое военных матросов.

– Что, салаги, впервые на берегу?

Ленька вздрогнул:

– Вроде того.

– Хотите оторваться по-настоящему?

– Это как?

– Увидите.

Допив кофе, все направились на улицу. Прошли чуть в сторону, начали спускаться в подвал.

Сердце Леонида екнуло. А вдруг ограбят? Но эту мысль отогнал в сторону – все-таки свои, притом военные моряки. В темном коридоре их встретила полуголая, крепкого телосложения девушка.

– Кого привел, Федя? – обратилась к одному из провожатых.

– Птенчиков, их надо оперить.

Девка загоготала и открыла дверь в светлую комнату. Ребята увидели красивых, но почти нагих девушек.

– Выбирайте любую, – складно пропела старшая.

Ленька от ужаса заикал, страх сковал все тело. Такого бесстыдства он никогда не встречал. Володя тоже затрясся:

– Бежим.

Они пулей вылетели на улицу.

Вслед несся мат:

– Если, сосунки, кому скажете, найдем и под водой, и под землей.

Перевели дух за несколько кварталов.

– Что это было? – прохрипел Володя.

– Не что, а кто. Это настоящие проститутки, – ответил Леонид.

На судне они рассказали об этом случае друзьям-курсантам. Кто-то завистливо произнес:

– Почему я там не был?

Другие зашикали:

– Замолчи. Нам еще этой гадости не хватало.

Про подвиг друзей прослышал капитан. Он собрал на палубе команду и курсантов:

– Товарищи! Как ни парадоксально, но хорошо, что Кабанов и Гриб попали в подобную историю. Нам еще заходить в десяток портов. Прошу быть предельно осторожными. В стране проституции как таковой нет, так, наблюдаются отдельные вспышки. Но я категорически не советую вам связываться с подобными девицами. У вас у всех открыта виза номер один. По ней вы имеете право посещать все страны мира. Споткнетесь – вас немедленно отчислят из училища, а на нас, моряках, останется грязное пятно. И последнее. Ребята поступили правильно, что ретировались от жриц любви. Вы слишком молоды для получения продажных чувств. Настоящая, чистая любовь у вас у всех еще впереди.

…Надвигался шторм. Мелкие волны бились о борт парусника. Ветер усилился, вода уже переваливалась через борта. Большая часть курсантов слегла. Морская болезнь не щадила никого. К удивлению, Леонид чувствовал себя великолепно. Ему нравилась болтанка, даже сильные удары волн не пугали. Моряки, которые обслуживали судно, от усталости валились с ног: они удерживали парусник на плаву. Леонид попытался им помочь, но боцман остановил:

– Курсант, марш на кухню. Помогай коку. Он один остался, помощник у него тоже лежит на шконке.

Кок, сорокалетний красавец, встретил новенького с восторгом:

– Умница! Герой! Вот тебе нож, вот бадья с картофелем. Чисти. Потом начнешь бороться с луком.

И ехидненько улыбнулся.

Часы на камбузе тянулись вечно. После картофеля и злого лука Леонид драил кастрюли, натирал до блеска стены. Не удержался, взмолился:

– Отпусти, Змей Горыныч, не могу больше.

Кок загоготал, смилостивился:

– Лады, топай в кубрик. А это тебе за хорошую работу.

И протянул парню коробку дорогих конфет.

Леонид вспомнил далекую Золотую Сопку, небольшой пассажирский состав, Никиту Сергеевича Хрущева с коробкой конфет.

Теплая волна радости охватила парня.

Силы у моря иссякли. Наступил полный штиль. Мотористы завели двигатель, и судно медленно двинулось в сторону острова Сааремаа.

За две мили до земли спустили на воду шлюпки, и курсанты направились по курсу. Вдруг прозвучала команда:

– Весла сушить! Всем за борт!

Ребята очутились по пояс в ледяной воде. Держась за шлюпки, двинулись вперед. От холода сводило не только ноги, но и зубы. Кто-то пытался влезть в шлюпки, но крепкий мат останавливал:

– Вы моряки или бараны? Всем терпеть, не растаете.

Берег встретил теплым песком и ярким солнцем. Курсанты попадали на землю, а боцман пошел вглубь. Из чащобы раздался его тревожный голос:

– Быстро сюда.

Ребята пробрались сквозь редкие кустарники и застыли как вкопанные. Картина была не для слабонервных. Поодаль стояли два разрушенных блиндажа, рядом валялись ржавые гранаты, автоматы, искореженный пулемет и… кости.

– Людские, – глухо прошептал боцман. – Мигом принесите из шлюпок лопаты.

Могилу вырыли быстро. Собрали человеческие останки и похоронили. Чьи они были? На этот вопрос никто не мог ответить. В годы войны здесь шли бои. Гибли и советские, и немецкие солдаты.

Леонид вспомнил один из рассказов отца. Его старший брат Дмитрий ушел на фронт в 1941 году и сгинул. И где-то его косточки, может, блестят на солнце.

К оружию, тем более к гранатам, никто не притрагивался. Страх и ужас витали в воздухе. Отдых был скомкан, все быстро собрались в шлюпки и отправились на парусник.

…За многомесячную практику ребята возмужали, побывали в Риге, Таллине, Ленинграде и других портах. По возвращении в училище сдали экзамены, и всех отпустили на каникулы.