Текст книги "Шелепин и ликвидация Бандеры"

– Они переиграли нас. Мне во время поездки в Монголию Цеденбал говорит: «Что вы себя ведете как дети? Вам, как курам, головы отвернут». Что они и сделали. В политике нельзя ходить в рубашке нараспашку.

С поездкой Шелепина в Монголию связана история, о которой ходят легенды. Подробно эту историю описал Леонид Шинкарев, который работал собственным корреспондентом «Известий» в Улан-Баторе и выпустил объемистый двухтомник «Цеденбал и его время».

В марте 1965 года в Монголию прилетел Шелепин, в состав советской делегации входил и председатель Гостелерадио Месяцев. После недельной поездки по стране первый секретарь ЦК монгольской народно-революционной партии Юмжагийн Цеденбал устроил ужин в своей резиденции. Николай Николаевич Месяцев, в компании шумный, веселый, шебутной, обнимал Шелепина и раз за разом предлагал за него выпить.

Когда делегация вернулась в Москву, пошли разговоры о том, что Брежнев получил из Улан-Батора шифровку от Цеденбала, в которой говорилось, что подвыпивший Месяцев называл Шелепина «будущим генеральным секретарем нашей партии». И будто бы после этого Брежнев и решил покончить с «комсомольским заговором».

Но жена Цеденбала, русская женщина Анастасия Ивановна Филатова, уверяла Леонида Шинкарева, что Цеденбал такую телеграмму посылать бы не стал:

– Месяцев действительно кричал о Шелепине: «Вот будущая величина!». Это было при мне. Все сидели выпившие. Возможно, советский посол или офицер спецслужб проинформировали свое руководство, а сочинили, будто Цеденбал передал…

Ни представитель КГБ, ни посол в Улан-Баторе не решились бы капать на члена президиума ЦК Шелепина. Тем более что в Москве шифровка попала бы в руки Семичастного. И он один решал, какие телеграммы показывать руководителям партии и государства.

Посол, конечно, мог напрямую обратиться и к Брежневу, но посольский шифровальщик тоже был офицером госбезопасности, и КГБ знал все, что посол сообщает в центр. Словом, едва ли поездка в Монголию как-то повлияла на отношение Брежнева к Шелепину. Но характерно, что слухи такие ходили, в аппарате судачили о соперничестве Брежнева и Шелепина. Эти разговоры не могли не доходить до Леонида Ильича.

Другая сторона этой истории заинтересовала Шинкарева:

«Еще во время встречи делегации в аэропорту и потом в поездках по городу жена Цеденбала ловила на себе быстрые взгляды Александра Николаевича Шелепина: что-то должно было произойти».

Анастасия Филатова была красивой, эффектной женщиной. Она не могла не откликнуться на мужское внимание, да еще со стороны такого человека, как Шелепин.

«Даже на склоне лет, – пишет Шинкарев, – Анастасия Ивановна затруднялась объяснить, какое сумасшествие нашло на нее в тот вечер, почему за столом один только Шелепин привлекал ее внимание и она в ответ на его взгляды тоже вскидывала на него глаза чаще, чем это позволяли правила приличия. Он был умен, красив, статен, остроумно поддерживал разговор, но по натуре был, она это слышала, бонвиван, любитель разыгрывать людей, особенно женщин. Он знал свою власть над ними, придумывал легкие с ними игры…

“Ты посмотри, какие у нее глаза! Посмотри, какие волосы!” – шептал Шелепин сидевшему рядом Месяцеву, не привлекая чужого внимания, но достаточно громко, чтобы слова доносились до пылающих ушей хозяйки… Пылкость Шелепина, одного из первых лиц в СССР, так поразила Анастасию Ивановну, что даже тридцать лет спустя, забыв многие важные моменты жизни, она до деталей помнила тот возбужденно-радостный для нее вечер».

Через много лет, живя в Москве со своим отправленным в отставку мужем, она рассказывала Леониду Шинкареву:

– Наутро Месяцев мне признался: «Слушай, Шурик всю ночь о тебе говорил, ты его сразила». Словом, у нас начался красивый роман. В делегации с ним была одна дама, секретарь какого-то райкома партии, она его жутко ревновала, но мы находили возможности пообщаться. Ездили на рыбалку, фотографировались. А за столом снова говорил про мои глаза и объяснялся в любви… Некоторое время спустя Цеденбал отправлялся в Москву как глава монгольской официальной делегации, и я летела с мужем. Сопровождать делегацию в поездке по Советскому Союзу поручили Шелепину… Наш роман был на людях, мы ни разу не были наедине. Я же тоже к нему симпатии питала, какие-то чувства к нему были. Но он боялся! «Нас застукают», – говорит. «У вас же друг Семичастный». «Нет, – вздохнул, – я ему не доверяю»…

Похоже, Анастасия Ивановна сильно заблуждалась на его счет. Это на ее горизонте впервые за многие годы жизни в Монголии возник такой интересный мужчина – да еще на высокой должности, способный вызвать сильные чувства. Александр Николаевич Шелепин женским вниманием никогда не был обделен. Далеко от дома, в приятной компании, за хорошим столом он мог пофлиртовать с красивой хозяйкой, но не более того. Шелепин понимал, что должен быть осторожен, и не рискнул бы карьерой ради красивых глаз.

Проба сил в политбюро

Пробой сил стал вопрос о назначении Николая Анисимовича Щелокова союзным министром охраны общественного порядка. Брежнев хорошо знал Щелокова. Еще перед войной Николай Анисимович работал в Днепропетровске, там был избран секретарем райкома, потом председателем горисполкома. А Леонид Ильич Брежнев был тогда секретарем Днепропетровского обкома.

В июле сорок первого Щелоков ушел в армию. Военная карьера сложилась скромно: заместитель начальника тыла группы войск, начальник политотдела дивизии, корпуса. Но главным в его военной карьере оказалось то, что уже после войны он служил в политуправлении Прикарпатского военного округа. А начальником у него был Брежнев.

После демобилизации Щелокова оставили на Украине заведовать промышленным отделом республиканского ЦК. В пятьдесят пятом его перебросили в соседнюю Молдавию и назначили первым заместителем председателя Совета Министров республики. А главой Молдавии был Леонид Ильич Брежнев.

Брежнева вскоре забрали из Молдавии, и они расстались на долгие пятнадцать лет. Но когда Леонид Ильич возглавил страну, он вспомнил всех своих молдавских друзей. Константин Устинович Черненко стал заведовать общим отделом ЦК КПСС. Сергей Павлович Трапезников – отделом науки и учебных заведений. Семен Кузьмич Цвигун стал первым заместителем Андропова. А Щелокова Брежнев в шестьдесят шестом году сначала сделал вторым секретарем ЦК компартии Молдавии, а потом решил перевести в Москву. Леонид Ильич нашел ему работу – возглавить воссозданное министерство внутренних дел Союза ССР.

Союзное МВД распустил Хрущев. Он любил министров внутренних дел еще меньше, чем председателей КГБ.

Летом шестьдесят второго года республиканские МВД были переименованы в министерства охраны общественного порядка. Для Хрущева аббревиатура МВД ассоциировалась с Берией, и он хотел перевернуть эту страницу истории.

Тикунов оставил о себе приличную память среди профессионалов. Он добился у правительства разрешения работникам милиции бесплатно пользоваться городским и пригородным транспортом. По его предложению каждый год десятого ноября стали отмечать день милиции. На первый праздник пришел Никита Сергеевич Хрущев и выступил.

Профессионалы помнят, что при Тикунове коллегия министерства приняла решение об использовании милицией резиновых палок и наручников, а в местах заключения разрешила в случае необходимости пускать в ход слезоточивый газ. Тикунов добивался оснащения органов внутренних дел автотранспортом, мобильными радиостанциями, магнитофонами.

После ухода Хрущева Тикунов доказал новому руководству страны, что численность милиции нужно не сокращать, как требовал Никита Сергеевич, а увеличивать. В шестьдесят пятом году ему разрешили набрать в органы внутренних дел России больше двадцати тысяч человек и сделали упор на вербовку агентуры.

На XXIII съезде Тикунова включили в состав кандидатов в члены ЦК, избрали депутатом Верховного Совета СССР, дали орден Ленина. Все это сулило продолжение удачной карьеры.

23 июля 1966 года появился указ президиума Верховного Совета СССР о воссоздании союзного министерства охраны общественного порядка. Предполагалось, что министром останется Тикунов, он уже принимал поздравления. Но шло время, а решения политбюро все не было. Брежнев захотел поставить во главе союзного министерства своего человека – Николая Анисимовича Щелокова.

Решения в политбюро принимались только единогласно. А против назначения Щелокова министром решительно возразил Шелепин. Председатель КГБ Семичастный в политбюро не входил, но влияние имел большое, особенно в кадровых делах. Он тоже отговаривал Брежнева назначать Щелокова министром.

Семичастный говорил:

– Я знал его по Украине, знал его делишки. Да и вообще, получается, что Брежнев повсюду таскает за собой Щелокова. Я Леониду Ильичу сказал: зачем он вам нужен? К тому же есть готовый министр – Вадим Тикунов.

Видя сопротивление Шелепина и Семичастного, Брежнев отозвал проект решения политбюро о назначении Щелокова. Но он не отказался от своей кандидатуры, а стал готовить почву для назначения Николая Анисимовича. Если бы Брежнев дал слабину и назначил другого человека, аппарат увидел бы, что власть у группы Шелепина. Так что назначение Щелокова было для Брежнева вопросом принципиальным.

Леонид Ильич подолгу беседовал с членами политбюро, убеждая их в своей правоте, и добился своего. В сентябре 1966 года Тикунова вызвал в ЦК Брежнев. Генерального секретаря интересовали два вопроса. Способна ли милиции вмешаться в политическую жизнь? И насколько милиция взаимодействует с КГБ (госбезопасностью еще руководил Владимир Семичастный). Борьба Брежнева с Шелепиным была в самом разгаре, и Леонид Ильич, видимо, побаивался оставлять в руках «комсомольцев» оба силовых ведомства.

Вадим Тикунов твердо ответил, что милиция не способна на авантюризм. Даже если бы нашлись отдельные личности, милиция бы на это не пошла. А с КГБ министерство взаимодействует не так уж часто – во время массовых мероприятий и в борьбе с валютчиками.

Брежнев доверительно сказал, что есть мнение назначить министром свежего человека – Щелокова, а Тикунову предложил остаться в союзном МВД первым замом. Тикунов не мог спорить с генеральным секретарем и согласился. Но Брежнев не захотел оставлять шелепинского человека на второй по значению должности в МВД. Шли месяцы, а Тикунов не получал назначения. Он звонил в отдел административных органов: что происходит? Ему отвечали: не торопись, подожди, все решится.

В ноябре Тикунов встретился с новым министром. Щелоков сказал, что Вадим Степанович напрасно волнуется:

– Леонид Ильич все решит. Только не надо никуда ходить и не надо никому звонить…

На следующий день Тикунов все же побывал у заведующего отделом административных органов ЦК Николая Ивановича Савинкина. Тот подтвердил, что Тикунов получит пост первого заместителя министра. Потом ему неожиданно предложили место заместителя председателя Комитета народного контроля. Тикунов отказался. Он стал добиваться приема у генерального секретаря.

Брежнев принял его, сказал, что в МВД ему нет смысла возвращаться, и предложил работу в отделе кадров дипломатических и внешнеторговых органов (отдел заграничных кадров) ЦК КПСС. Через два года, в октябре шестьдесят девятого, Тикунова отправили советником-посланником в Румынию. Должность была невысокая, учитывая его послужной список, но Вадима Степановича снова принял Брежнев – оказал внимание. Леонид Ильич всегда действовал по принципу: ни с кем без нужды не ссориться.

Тикунов прекрасно понимал, что сломало ему карьеру, и пытался объясниться с генеральным секретарем, говорил, что его отношения с Шелепиным и группой бывших комсомольцев не носят политического характера. Они просто друзья, не может же он с ними вдруг порвать отношения.

Брежнев ни на чем не настаивал.

После Румынии Вадима Тикунова в марте семьдесят четвертого сделали послом в Верхней Вольте (ныне Буркина Фасо). Он грустно пошутил:

– Хорошо еще, что в Верхнюю Вольту отправили, а могли бы и в Нижнюю загнать.

В августе семьдесят восьмого его перевели послом в Камерун. Эти небольшие африканские государства практически не интересовали советскую внешнюю политику, и работа была просто ссылкой. К тому же это страны с тяжким климатом. Умер Вадим Степанович Тикунов в июле восьмидесятого, ему было пятьдесят девять лет…

Позиции Шелепина сильно ослабли, когда его друг и соратник Владимир Семичастный потерял пост председателя КГБ.

Все началось с побега Светланы Иосифовны Аллилуевой, дочери Сталина.

Она вообще была человеком очень самостоятельным и, несмотря ни на что, вышла замуж за индийца. Но ей опять не повезло. Ее четвертый муж – он был значительно ее старше – оказался человеком больным. И вскоре умер у нее на руках. Он завещал похоронить его на родине. Светлана Аллилуева попросила разрешения исполнить его последнюю волю.

В политбюро очень не хотели ее выпускать за границу, словно что-то предчувствовали! Но ее покойный муж был коммунистом, Индия – более чем дружественная страна, и оснований отказать не нашлось. С разрешения главы правительства Косыгина Светлану скрепя сердце отпустили, правда в сопровождении двух чекистов. Но те не уследили.

7 марта 1967 года, когда в Москве готовились достойно отметить день международной солидарности женщин, дочь Сталина Светлана Иосифовна Аллилуева, которая находилась в Индии, пришла в американское посольство в Дели и попросила политического убежища. Ее немедленно вывезли в Италию, потом в Швейцарию, а оттуда уже доставили в Соединенные Штаты.

Брежнев страшно разозлился, но, хорошенько подумав, сообразил, что нет худа без добра. Бегство Светланы Аллилуевой оказалось удобным поводом избавиться от человека, которого он не хотел видеть рядом с собой. Леонид Ильич давно ждал повода сменить председателя КГБ.

Это произошло 19 мая 1967 года на заседании политбюро.

Шелепин отсутствовал. Болел. Но, похоже, Семичастный обиделся на старого товарища: почему он все-таки не пришел и не высказал своего мнения? Впрочем, расклад сил в политбюро был таков, что попытка Шелепина защитить Семичастного была бы безуспешной.

Тогдашний руководитель Украины Петр Шелест подробно описал эту сцену в своих воспоминаниях. Перед заседанием политбюро примерно за час Шелеста пригласил к себе Брежнев, предупредил:

– Имей в виду, что сегодня мы будем решать вопрос об освобождении Семичастного от должности председателя КГБ.

Для Шелеста это было неожиданностью.

– А какая причина?

Брежнев хотел уклониться от разговора:

– Много есть поводов, позже все узнаешь. Я пригласил тебя, чтобы посоветоваться, где лучше использовать на работе Семичастного. Мы не намерены оставлять его в Москве.

– А почему все-таки освобождаем, какая причина? – настаивал Шелест.

Брежнев почти с раздражением сказал:

– Я же тебе говорю, что позже все узнаешь.

И продолжал о своем:

– Не хочется его и обижать сильно. Может быть, ты что предложишь на Украине?

Шелест предложил назначить Семичастного первым секретарем обкома, скажем в Кировоградской области.

Брежнев задумался:

– Нет, на партийной работе использовать его нежелательно. Какие еще могут быть варианты?

Тогда Шелест предложил дать Семичастному должность заместителя председателя Совета министров республики.

Брежнев согласно кивнул:

– Первого заместителя.

Шелест возразил:

– Уже есть два первых.

Брежнев отмахнулся:

– Это не преграда. Пиши записку в ЦК, учредим дополнительную должность первого зама.

На политбюро Брежнев вынул из нагрудного кармана какую-то бумажку, посмотрел и сказал:

– Позовите Семичастного.

Семичастный, который не знал, по какому вопросу его пригласили, казался растерянным…

Брежнев объявил:

– Теперь нам надо обсудить вопрос о Семичастном.

– А что обсуждать? – подал реплику Семичастный.

Последовал ответ Брежнева:

– Есть предложение освободить вас от должности председателя КГБ в связи с переходом на другую работу.

Семичастный подал голос:

– За что? Со мной на эту тему никто не разговаривал, мне даже причина такого перемещения неизвестна…

Последовал грубый окрик Брежнева:

– Много недостатков в работе КГБ, плохо поставлена разведка и агентурная работа… А случай с Аллилуевой? Как это она могла уехать в Индию, а оттуда улететь в Соединенные Штаты?

Первый секретарь ЦК компартии Грузии Василий Мжаванадзе добавил:

– За Светлану кто-то же должен отвечать.

Владимир Семичастный резонно возразил, что он не давал согласия на выезд Аллилуевой. Косыгин пояснил:

– Это я разрешил, она плакала, просила.

Но все это не имело никакого значения. Брежнев заранее обо всем договорился с основными членами политбюро.

Брежнев жестко сказал уже бывшему председателю КГБ:

– Поедете на Украину.

Семичастный спросил:

– Что мне там делать?

Петр Ефимович Шелест повернулся к нему:

– Мы вам там найдем работу.

Семичастный не сдавался:

– Что вы мне должны искать, Петр Ефимович? Я состою на учете в парторганизации Москвы, а не у вас. Почему же вам искать мне работу? Я член ЦК КПСС, а не ЦК компартии Украины, не надо путать эти вещи.

Но его уже никто не слушал. Вопрос был решен. Новым председателем КГБ был утвержден секретарь ЦК Юрий Владимирович Андропов.

Политическая карьера Семичастного закончилась, когда ему было всего сорок три года. Другие в этом возрасте еще стоят у подножия Олимпа и зачарованно смотрят вверх. Конечно, он не верил, что все кончено и назад возврата нет. Думал, что все переменится и он сможет вернуться. Тем более что он был моложе сменявших друг друга генсеков и членов политбюро. Но путь в Москву ему был закрыт.

Летом Шелесту из Крыма позвонил член политбюро Подгорный, который отдыхал вместе с Брежневым. Спросил, когда и куда едет в отпуск Семичастный.

«Я понял, – пишет Шелест, – что Брежнев следит за Семичастным. Он опасается его общения с Шелепиным и другими молодыми кадрами. Я лично за Семичастным ничего особенного не замечал, он честный и прямой человек, к делу относится добросовестно, старается вникнуть в малознакомую ему работу.

Безусловно, он был угнетен, ожесточен, при упоминании имени Брежнева, казалось, по его телу проходит ток высокого напряжения, и нетрудно представить, что бы Семичастный мог сделать с Брежневым, если бы ему представилась такая возможность…».

После того как Шелепина и Семичастного убрали из политической жизни, они оказались под контролем госбезопасности. Два бывших председателя КГБ разговаривали друг с другом, зная, что бывшие подчиненные их подслушивают.

Владимир Семичастный:

– Мы выходили на улицу и на свежем воздухе разговаривали. Разговоры, не предназначенные для чужого уха, мы в помещении старались не вести. Мы понимали, что все контролируется и ставится на учет. Хотя иногда мы делали это назло, чтобы знали наше мнение…

Председатель ВЦСПС

Леониду Ильичу Брежневу не хватало образования, но он был искушенным политическим бойцом и мастером аппаратной интриги. Его недооценили. У Брежнева было чутье на людей. Он четко представлял, кто за него, а кто против. Это он точно знал.

За годы в комсомоле Шелепин вырастил целое поколение руководителей областного, республиканского уровня. Они стали секретарями обкомов, заместителями министров. По всей стране, в каждой области были выходцы из комсомола, уважительно относившиеся к Шелепину. Вокруг Александра Николаевича собрались деятельные, динамичные, преданные ему люди. Молодая часть партийного и государственного аппарата вся ему симпатизировала.

Птенцы гнезда Шелепина, выходцы из комсомола, реально занимали важнейшие должности в стране. Госбезопасность, министерство внутренних дел, телевидение, ТАСС – там везде сидели друзья Шелепина.

– Когда нас всех разогнали, – рассказывает Николай Месяцев, – нам часто говорили: не может быть, чтобы у вас не было организационной спайки. Но ее не было, мы всегда оставались просто друзьями и единомышленниками.

Но старые друзья в своем кругу откровенно говорили, что Брежнев не годится в лидеры государства и что именно Шелепин должен стать первым секретарем. «Комсомолята» с гордостью произносили: вот у нас растет «железный Шурик», он и сменит Брежнева.

Николай Месяцев:

– Часто собирались у меня на даче. Но не было таких разговоров, что надо Брежнева свергать и ставить Шелепина. Я знал, что все это прослушивается или может прослушиваться. Я же сам в госбезопасности работал… Хотя были и среди нас дурачки, которые, поддав, вставали на стол и кричали: «Да здравствует Шелепин!»

– Комсомолята ему и навредили, – считает Валерий Харазов. – По пьяной лавочке говорили, что наш железный Шурик скоро будет хозяином страны. А эти пьяные разговоры становились известны.

Леонид Замятин:

– Я один раз читал тетрадку, какие КГБ рассылал. В ней запись разговора комсомольских работников в гостинице. Они, видно, в баньке мылись и заодно обсуждали текущую политику, всем характеристики давали… Эту запись со вниманием читали и выводы делали.

А что сам Шелепин? Он намекал, что хотел бы стать генеральным секретарем?

Николай Егорычев:

– Александр Николаевич любил беседовать с глазу на глаз. Но мы не говорили о том, что он должен занять место первого. Разговоры сводились к тому, что страна остановилась в развитии, пятится назад. Вот что нас беспокоило…

Неужели группа молодых руководителей, которая сплотилась вокруг Шелепина, не хотела получить возможность воплотить свои идеи на практике?

Владимир Семичастный:

– Нет, мы просто еще не созрели для того, чтобы брать на себя ответственность за государство. Рядом с Микояном, Подгорным, Сусловым мы были комсомольцами в коротких штанишках. Нам на что-то претендовать было смешно…

Считается, что даже будущий член политбюро и академик Александр Николаевич Яковлев принадлежал к команде Шелепина. Я спрашивал Яковлева: действительно ли его планировали назначить на высокий пост, если бы к власти пришел Шелепин?

– Это полнейшая чепуха, – ответил Александр Николаевич. – Когда стали разбираться с этой молодежной группой, у них вроде бы действительно какой-то список нашли. И якобы в одном списке была и моя фамилия. Но я-то тут при чем? Мне что-то импонировало, например выступления Шелепина против привилегий. Что я ему симпатизировал, не скажу, что я к нему относился отрицательно, тоже не скажу.

Но разговоры в Москве шли о том, что Шелепин и его друзья уже даже составили некий теневой кабинет министров, распределили должности. Член политбюро и первый заместитель главы правительства Дмитрий Степанович Полянский остановил на сессии Верховного Совета Месяцева и ернически спросил:

– Ну, как дела, член теневого кабинета?

Месяцев возмутился:

– Что это за провокация?!

Дмитрия Полянского Шелепин и его друзья не любили.

– А вы знаете кличку Полянского? Остап Бендер, – говорил Шелепин Валерию Болдину. – Он утром начинал работу с телефонных звонков. В течение часа всех обзвонит, узнает, где и что нового. Допустим, вас наградили орденом Ленина. Он первый звонит: «Хочу тебя поздравить. На президиуме хотели тебе дать орден Трудового красного знамени. Но я выступал несколько раз, прислушались и дали тебе орден Ленина».

Так существовал ли все-таки комсомольский заговор против Брежнева?

Александр Яковлев:

– Я думаю, это миф. По пьяной лавочке где-то что-то сказали. Но кто у нас по пьяной лавочке групп не создает? Протрезвеют, а группы нет.

– А что же было на самом деле?

– Была группа влиятельных людей, которая хотела поставить во главе страны Алексея Николаевича Косыгина. С ним связывали прогрессивные экономические реформы, возможность проведения более здравой линии. Я бы тоже не возражал, если бы Брежнева сменил Косыгин.

Судя по всему, Брежнев пытался настроить Шелепина против главы правительства. Шелепин рассказывал, как Леонид Ильич ему звонил:

– Слушай, Саша, завтра будем обсуждать такой-то вопрос. Я тебя прошу, ты поддай Алексею…

«Известно, что Шелепин и его окружение, в отличие от Брежнева, с интересом и сочувствием относились к реформаторским идеям Косыгина, – отмечал Карен Брутенц, который многие годы работал в международном отделе ЦК. – Альдо Баланьини, секретарь Всеитальянской конфедерации профсоюзов, слывший среди своих коллег “социал-демократом”, рассказывал, что Шелепин произвел на него впечатление “прогрессивного” человека. Такое же впечатление возникло у меня от нескольких с ним бесед (мы были соседями по подъезду) уже в его пенсионную пору».

Брежнев методично отодвигал Шелепина и дискредитировал его команду. Пошли разговоры о том, что вот комсомольцы пытаются захватить власть в стране, в партии. Леонид Ильич был внешне доброжелателен, но с особой брежневской хитростью всех разогнал. Устранением Шелепина и его команды занималось умелое брежневское окружение.

Николай Месяцев:

– Там были крупные мастера закулисной игры, знатоки кадровой кухни. Зайдешь в кабинет – стол совершенно пустой, ни одной бумаги, будто нет в государстве дел. А они по телефону орудуют: этого надо убрать, того назначить, третьего загнать куда-нибудь подальше. Действовали Суслов и Кириленко – это костолом был такой, что будь здоров. Вот они постепенно и вытащили из-под Шелепина все властные структуры…

На должность управляющего делами ЦК Шелепин предлагал своего человека Гранта Тиграновича Григоряна, бывшего комсомольца. Он был заместителем управляющего. Но Брежнев его не утвердил. Зачем ему шелепинский человек на таком важном посту, где в руках все партийное имущество?

Брежнев позаботился о том, чтобы и должность начальника 4-го главного управления при министерстве здравоохранения (кремлевская медицина) не занял человек, считавшийся ставленником Шелепина. Леонид Ильич тогда еще не жаловался на здоровье, но угадал важность этой позиции. Состояние здоровья высших людей в государстве – бесценная информация в борьбе за власть.

Человек тридцать-сорок из окружения Шелепина разослали кого куда, большей частью послами в малозначимые, но далекие государства.

В апреле шестьдесят седьмого перестал быть генеральным директором ТАСС Дмитрий Петрович Горюнов, бывший главный редактор «Комсомольской правды». После отставки Хрущева Горюнов не прервал отношения с Алексеем Аджубеем. Они встречались в компании бывших комсомольских работников. Все это становилось известным. Доброхоты советовали встречаться пореже. Дмитрий Горюнов не прислушался и поехал послом в Кению.

Распустили отдел международной информации ЦК, которым руководил Дмитрий Петрович Шевлягин, потому что в его составе было много комсомольцев. Шевлягин в 1934 году окончил Московский юридический институт, а потом еще и высшие юридические курсы при Академии внешней торговли. В 1968 году его перевели в МИД и отправили послом в Алжир. На следующий год он скончался в возрасте пятидесяти шести лет.

Первый председатель правления Агентства печати «Новости», бывший член бюро ЦК ВЛКСМ и главный редактор «Комсомольской правды» военных лет Борис Сергеевич Бурков тоже считался близким к Шелепину человеком.

Борис Бурков пытался попасть в брежневский круг, пробиться к Леониду Ильичу, но безуспешно. Его убрали из АПН, которое превратилось в огромное пропагандистское ведомство. Место председателя занял Иван Иванович Удальцов, который был советником-посланником в посольстве Чехословакии во время подавления «пражской весны», требовал введения советских войск и получил повышение.

Председатель Гостелерадио Николай Месяцев кому-то сказал про члена политбюро Кириленко, что у того всегда пустой стол и он сам с собой от скуки в крестики-нолики играет. Андрею Павловичу немедленно донесли, это стало последней каплей.

В апреле 1970 года Месяцев вернулся из командировки в Хабаровск. Встречавший его в аэропорту генеральный директор Центрального телевидения Петр Ильич Шабанов, в прошлом комсомольский работник, отвел его в сторону и предупредил: вас только что освободили от должности. Месяцева отправили послом в Австралию.

Его пригласил к себе Брежнев. Поглядывая в окошко, он курил сигарету и хвалил за работу в Гостелерадио, объяснил, что нужно укреплять дипломатический фронт, поэтому посылаем послом в Австралию. Но это, дескать, назначение временное.

Два месяца новый посол стажировался в министерстве иностранных дел, побывал в комитете госбезопасности и в военной разведке. «Разговоры носили сухой, формальный характер, – вспоминал Месяцев. – Я хорошо знал, что за мной приглядывают, каждый из своего угла, – таково задание “свыше”».

Вслед за Семичастным Брежнев убрал первого секретаря московского горкома Николая Григорьевича Егорычева, одного из самых молодых руководителей партии. Его сменил Виктор Васильевич Гришин, который был председателем ВЦСПС. Опытный и осторожный чиновник, он никогда не шел против воли генерального секретаря.

Когда Виктора Гришина перевели в горком, перед Брежневым открылась удобная возможность решить судьбу Шелепина, оставшегося без поддержки.

Александр Николаевич совершил тактическую ошибку, настроив против себя других членов политбюро ЦК, которые стали его врагами.

Владимир Семичастный:

– Шелепин не брал себе охраны. Брежнев меня спросил: почему Шелепин без охраны ездит? Я говорю: он же отказывается от охраны. Пусть скажет, я ему завтра хоть взвод поставлю. Тут Шелепин встает и говорит: «Леонид Ильич, а зачем нас охранять? Я считаю, что нужно охранять три первых лица – первого секретаря, председателя президиума Верховного Совета и главу правительства. А нас-то чего охранять? От кого?».

Шелепин, даже когда был председателем КГБ, ходил без охраны. Его товарищи стыдили:

– У тебя же полный портфель государственных секретов.

Заодно Шелепин выступил против «иконостасов». Он сказал, что ему стыдно, когда во время демонстрации он стоит на мавзолее, а рабочие несут его портрет. Зачем повсюду выставлять портреты вождей?

Члены политбюро замолкли. Но тут вмешался многоопытный секретарь ЦК Суслов, ведавший идеологией:

– Это традиция такая. В этом проявляется авторитет партии. Нас не поймут, если отменим.

На этом обсуждение вопроса закончилось.

Председатель КГБ Семичастный встал:

– Ну так как, ставить Шелепину охрану?

Шелепин махнул рукой:

– Ставь…

Шелепин раздражал товарищей по партийному руководству разговорами о том, что члены политбюро оторвались от масс. Кому такое понравится? Крайне щепетильный, он не делал себе никаких поблажек.

За все платил.

Валерий Харазов:

– Он переезжал с квартиры на квартиру. Однажды ему сделали ремонт. Он спросил, сколько стоит ремонт. Ему принесли документы. Он их просмотрел и попросил помощника заплатить. Об этом узнали его коллеги. Не бывало еще такого! Члены политбюро обиделись: в какое положение их поставил Шелепин! Что же, и им теперь за все платить? Не привыкли.