Текст книги "Демонтаж патриархата, или Женщины берут верх. Книга для мужчин"

– Нет ничего прекраснее, чем воспитывать юное существо, девушка в восемнадцать – двадцать лет податлива, как воск. Мужчина должен уметь наложить на любую девушку отпечаток своей личности. Женщина только этого и хочет…

Ева Браун и была воском, из которого Гитлер лепил то, что ему хотелось видеть. Кроме того, она была такой простой и понятной. Ева была хорошенькой, хотя и не красавицей. Живой, но не истеричной. От нее не надо было ждать каких-то неприятностей. Она желала только угождать ему. Но брак был исключен. Гитлер говорил это всем и ей в том числе.

В тридцатые годы немецкие женщины верили, что фюрер одинок, потому что посвятил жизнь Германии. «Он ждет меня», – думали немки. Слушая фюрера, они погружались в мир эротических фантазий. Эмиль Морис, его водитель, вспоминал, что девушки бросались под колеса его автомобиля, чтобы хоть так привлечь его внимание.

Гитлер не хотел огорчать их всех, выбрав в жены одну. Он следил за тем, чтобы их с Евой не увидели вместе. На людях они не садились рядом. Если по случайности они оказывались на фотоснимке вместе, ставился штамп «не для печати». Ни одна немецкая газета не могла нарушить этот запрет.

Десятки тысяч немок писали Гитлеру любовные письма, некоторые послания были на редкость откровенны. Женщины вкладывали в конверт свои фотографии, отрезанные локоны, это были просьбы о свидании, признания в любви и предложения вступить в брак. Когда он стал рейхсканцлером, некоторые женщины, попавшие на операционный стол, шептали его имя, погружаясь в наркоз. Тысячи немок осаждали его дом. Обезумевшие женщины в толпе кричали:

– Мой фюрер, я хочу ребенка от вас!

Они пытались прорваться через посты охраны, чтобы дотронуться до него. Надо полагать, они были бы сильно разочарованы, если бы каким-то чудом оказались с ним в постели…

Существует множество версий относительно сексуальных пристрастий Гитлера. Каждый автор толкует немногие известные факты на свой лад. Но историки и врачи сходятся в том, что сексуальные интересы – и что важнее – возможности фюрера были невелики. Многие годы он вообще обходился без женщин. Но если кто-то вызывал у него желание, то это были очень юные девушки. Двадцатилетние его уже не интересовали. Адольф предпочитал юных девственниц, неискушенных и неопытных. Дочери Хофмана было всего двенадцать лет, когда Гитлер, оставшись с ней один на один, попросил разрешения ее поцеловать. Она ответила твердым «нет», и Гитлер не стал настаивать.

Возможно, Ева потеряла невинность через два года после их первой встречи, если вообще у них были интимные отношения. Наверное, юное и красивое тело возбуждало немолодого мужчину. Во всяком случае на время их встреч наедине Гитлер отправлял свою служанку в театр. Домой Ева добиралась сама или же ее отправляли на «мерседесе» фюрера, из которого она вылезала за квартал, чтобы отец не увидел ее в этой машине.

Ходили слухи, что Ева забеременела и то ли родила тайно, то ли сделала аборт. Есть ли для этого какие-то основания?

Сохранилось огромное количество ее снимков. Гордившаяся своим телом, она часто фотографировалась в купальном костюме. Исследователи изучали эти снимки с лупой в руках и не нашли никаких признаков беременности. Так что истории о тайной беременности и внебрачном ребенке Гитлера можно забыть.

Возможно, Ева Браун пользовалась существовавшими тогда контрацептивными средствами. Возможно, она была бесплодна. Возможно, бесплоден был Гитлер, если вообще между ними что-то было. Сестрам Ева Браун говорила, что сексуальная жизнь у них протекает нормально, но близкой подруге созналась:

– Я ничего не получаю от него как от мужчины.

Многие историки утверждают, что Гитлер с юности страдал импотенцией и опасался неудачи в постели. Его личный врач Теодор Морелль утверждал после войны, что Ева Браун просила дать фюреру что-нибудь, что укрепило бы его силы в постели. Но виагра еще не существовала. В 1943 году Ева Браун поделилась с министром вооружений и боеприпасов Альбертом Шпеером:

– Гитлер сказал мне, что он слишком устал и слишком занят, поэтому больше не в состоянии удовлетворять меня как женщину.

Секретарь Гитлера Криста Шрёдер, которая проработала с фюрером пятнадцать лет и сопровождала его во всех поездках, считала, что между ними вообще не было интимных отношений. Он держал рядом с собой женщину, чтобы доказывать себе и своему окружению собственную мужскую полноценность.

Но у Гитлера была и другая причина избегать молодых женщин, мечтавших о замужестве. Он безумно боялся, что у него будут больные дети. Гитлер, помешанный на расовой теории и евгенике, подозревал, что несет в себе опасные гены.

Сразу после прихода к власти нацисты провели через рейхстаг закон «О предотвращении потомства с нездоровой наследственностью». Закон требовал насильственной стерилизации тех, кто страдал наследственными заболеваниями. В основном это касалось душевнобольных. Через несколько лет их стали умерщвлять.

В соответствии с этим законом 6 октября 1940 года была умерщвлена и дальняя родственница самого Гитлера по имени Алоизия Фейт. Ей было сорок девять лет, она жила возле Линца и страдала от шизофрении и депрессии. Она была правнучкой сестры деда Гитлера по отцовской линии. Вообще в семействе Шикльгруберов ученые нашли несколько человек с серьезными психическими отклонениями. Гитлера преследовала мысль, что его собственные дети окажутся неполноценными и это перечеркнет его расовую теорию…

Мать Евы Фанни Браун была уверена, что роман дочери с фюрером долго не продлится:

– Она бросит его, как только встретит более молодого человека.

Мать плохо знала свою дочь.

Добиваясь власти, Гитлер перебрался в Берлин. Ева Браун осталась в Мюнхене. Она ощущала себя брошенной и впала в депрессию. Отчаяние привело ее к попытке самоубийства. Ева пыталась покончить с собой в наивной надежде таким способом привлечь к себе внимание Гитлера. Это произошло ночью 1 ноября 1932 года.

Семья ушла в гости. Ева осталась в доме одна. Возможно, надеялась, что Гитлер позвонит. Он не позвонил. Она ждала до полуночи. Это час, когда, как говорят, дьявол встречается со своими ведьмами. Она взяла отцовский пистолет, оставшийся со времен Первой мировой (он хранил его в тумбочке у кровати), и выстрелила себе в шею. Но не попала в артерию, это ее спасло. Еву обнаружила старшая сестра Ильза, которая вернулась домой первой. Она вызвала врача, тот отвез девушку в больницу.

Историки не сомневаются – это не была инсценировка. Стреляя в шею, трудно рассчитывать, что останешься живым. Гитлер приехал к ней с большим букетом цветов. Такая сила чувств льстила его самолюбию.

Но и после этой попытки самоубийства Гитлер продолжал пренебрегать Евой. Предпочитал проводить время не в женском обществе, а в тесной мужской компании. Она это знала и очень переживала.

1 апреля 1935 Ева Браун записала в дневнике:

«Вчера он пригласил нас с Гретль поужинать. Я сидела рядом с ним три часа и не смогла обменяться с ним ни единым словом. Когда прощались, он передал мне конверт с деньгами. Было бы значительно приятнее, если бы он сложил записку с какими-то словами. Как бы меня это порадовало!»

Она ждала его на день рождения, хотела, чтобы он подарил ей щенка. Он поздравил ее с опозданием на пять дней!

Ева Браун:

«Он заглянул к нам домой посмотреть на меня, но без собаки и без цветов. Он даже не спросил меня, что бы я хотела получить на день рождения. Так что я купила себе кое– какие украшения. Ожерелье, серьги и кольцо – все вместе на пятьдесят марок. Надеюсь, они ему понравятся».

Ева ревновала Гитлера, думая, что он кем-то увлечен, что у нее счастливая соперница. Но потом поняла, что воюет с ветряными мельницами. Гитлер не мог изменить ей с другой. Другие женщины интересовали его столь же мало. Для него любовница была куда менее важна, чем его любимый министр Шпеер, чем его старые мюнхенские приятели, чем его собака Блонди.

Ева Браун:

«Не сойти бы мне с ума от того, что я вижу его так редко. Почему я должна пройти через все это? Господи, как было бы хорошо, если бы я с ним не познакомилась!

Я абсолютно несчастна. Я должна выйти на улицу, купить снотворного и погрузиться в полудрему, чтобы ни о чем больше не думать».

Фюрер по-прежнему пренебрегал ею.

Ева Браун:

«Я только что отправила ему важное письмо. Вопрос: придает ли он значение нашим отношениям? Увидим. Если я не получу ответа до вечера, я проглочу тридцать пять таблеток и проснусь в другом мире».

Она напрасно ожидала ответа от фюрера. Ее настроение окончательно испортилось. Она была вся на нервах:

«Боже, боюсь, он не ответит мне сегодня. Если бы кто– то мог мне помочь – я в такой депрессии».

Но она опять осталась одна в квартире. Вполне вероятно, она сама отправила родителей и сестер развлекаться, чтобы отдаться переживаниям:

«Возможно, мое письмо попало ему в руки в самый неподходящий момент. Возможно, мне вообще не следовало ему писать. Я уже решила – приму тридцать пять таблеток снотворного. И это уже окончательное решение. Ах, если бы он хотя бы велел кому-нибудь мне позвонить!..»

Время идет. От Гитлера никакого сигнала, хотя он в Мюнхене. Не дождавшись звонка, она проглотила двадцать таблеток успокаивающего средства ванодорм. Но сестра Ильза опять вовремя обнаружила ее – на сей раз без сознания. Конечно, двадцать таблеток успокоительного средства – это не тридцать пять таблеток веронала, сильного снотворного, которое она первоначально собиралась проглотить. Но все– таки она понимала, что может и не проснуться…

Еве было очень неприятно, когда рядом с фюрером появилась новая женщина – Юнити Митфорд, родственница вождя британских фашистов Освальда Мосли (он женился на одной из ее сестер). Ее отец был бароном, и на Гитлера производила сильное впечатление эта высокая (метр восемьдесят) блондинка из высшего общества. Юнити влюбилась в фюрера, потому что он был главой государства. А ему льстило внимание британской аристократки. Он всегда восхищался британскими аристократами.

Падкие на титулы нацисты именовали ее леди Юнити или леди Митфорд, хотя ее отец был всего лишь бароном. Гитлер уверился, что она представляет влиятельную аристократическую семью, и гордился тем, что такие люди тоже к нему присоединились. Настоящих нацистов в Англии было немного.

Ева понимала, что Гитлеру нравится окружать себя преданными ему женщинами. Но в Юнити она видела соперницу. Впрочем, Ева ревновала Гитлера ко всем. В 1934 году Юнити приехала в Мюнхен. Формально – изучать искусство. В реальности хотела быть поближе к фюреру.

Юнити Митфорд была невероятно инфантильной. Нацизм ей нравился чисто внешне: марши, парады, молодые люди в униформе. Знакомство с Гитлером, который отнесся к ней с особым уважением, придало ей самоуверенности. В сентябре 1935 года Гитлер пригласил Юнити на партийный съезд в Нюрнберг. Еве Браун это было неприятно.

Юнити, в свою очередь, ревновала фюрера к Еве Браун, говорила:

– Кто она такая, эта Ева Браун? Что у нее есть такого, чего нет у меня? Гитлер никогда не приглашает меня в Оберзальцберг, потому что там всегда торчит эта Ева.

Юнити жаловалась подруге:

– Я никогда не могу побыть с Гитлером наедине. Только мы остаемся одни, тут же появляется его адъютант Брюкнер, и его невозможно выкурить. Гитлер хочет остаться со мной, он отсылает своих адъютантов, но они немедленно возвращаются.

Ясно, что адъютанты фюрера не позволили бы себе прервать интимное свидание, если бы не получили такого указания от самого Гитлера…

Актриса и кинорежиссер Лени Рифеншталь однажды спросила Гитлера о Юнити. Он ответил:

– Она очень привлекательная девушка, но я никогда не вступлю в интимные отношения с иностранкой. Патриотические чувства настолько важны для меня, что я могу полюбить только немку.

В апреле 1939 года Гитлер предложил Юнити занять одну из квартир в Мюнхене, освободившихся после изгнания из города евреев. На туалетном столике она держала портрет Гитлера и револьвер. Сказала подруге:

– Если мне когда-нибудь придется покинуть Германию, я покончу с собой.

Когда 3 сентября 1939 года Англия объявила войну Германии, Юнити выстрелила в себя.

Как много женщин, оказавшихся рядом с Гитлером, пытались уйти из жизни!

Первой это сделала шестнадцатилетняя Мими Рейтер в 1926 году.

Его племянница Гели Раубаль, единственная женщина, которую он любил, застрелилась в 1931 году.

3 сентября 1939 года пыталась покончить с собой Юнити Митфорд. Но она выстрелила в себя неудачно и в инвалидном кресле промучилась еще восемь лет. Гитлер однажды приехал в больницу, распорядился, чтобы ее переправили в Англию, и забыл о ней. Она так и не поняла, как мало значила в его жизни…

В декабре 1942 года выбросилась из окна красивая, но несчастная блондинка Инга Лей, жена руководителя Немецкого трудового фронта алкоголика Роберта Лея. Актриса и певица, она была влюблена в фюрера. Говорят, она оставила адресованное Гитлеру письмо.

Вторая попытка самоубийства Евы Браун заставила Гитлера поставить их отношения на определенную основу. Он оценил ее преданность, обещал:

– В будущем я должен больше о тебе беспокоиться.

Гитлер взял Еву Браун с собой в свою новую альпийскую резиденцию.

Баварский городок Берхтесгаден находится у горы Оберзальцберг на германо-австрийской границе. Оберзальцберг, небольшая альпийская деревня, стал модным курортом, где отдыхали композитор Иоханнес Брамс и основоположник психоанализа Зигмунд Фрейд. Когда Гитлер приехал в Оберзальцберг, он был потрясен красотой пейзажа. Он верил в живительный горный воздух.

На партийные деньги Гитлер снял себе двухэтажный дом, который принадлежал вдове коммерции советника Винтера. Потом он решил здесь обосноваться. Вдове не хотелось продавать дом, но заместитель фюрера по партии Рудольф Гесс и ведавший партийным хозяйством Мартин Борман так на нее нажали, что ей пришлось согласиться. Они заплатили ей сорок восемь тысяч марок из партийной казны, хотя Гитлер мог бы заплатить и из своего кармана.

Борман методично скупал землю в Оберзальцберге. Не меньше четырехсот человек вынуждены были покинуть родные места. Те, кто отказывался продать свой участок, мог оказаться в концлагере. Борман с семьей тоже перебрался в Оберзальцберг, понимая, что Гитлер намерен отсюда управлять страной. А Борман хотел быть рядом с фюрером. Он разместил здесь охранные части и госпиталь. Построил спортивный зал с боксерским рингом, радиостанцию, три телефонные станции, почтовое отделение, кафе, детский сад, школу и театр, устроил подсобное хозяйство, которое давало овощи и фрукты для обитателей городка. Он перевез сюда всех, кто должен был обслуживать фюрера и его окружение, – от слуг до военных адъютантов. Личный аппарат Гитлера был небольшим, но это компенсировала хваленая исполнительность немцев. Мартин Борман первым понял, что Гитлер не любит, чтобы его беспокоили делами.

Апартаменты Гитлера, хотя в его распоряжении было добрых тридцать комнат, были обставлены подчеркнуто по-спартански. В спальне простая кровать и столик, на котором лежал томик Карла Мая. К спальне примыкал огромный кабинет. На столе – портреты родителей, коробка шоколада. Как и Сталин, Гитлер наслаждался властью, а не ее атрибутами, но позволял своему окружению любые роскошества.

Ева не любила грубого и необразованного Мартина Бормана, который железной рукой управлял резиденцией в Оберзальцберге, но не рисковала это демонстрировать, понимая, что в открытом споре Гитлер обязательно примет сторону старого товарища по партии. Она также понимала, что и деньги она получает от Бормана, который при желании может испортить ей жизнь.

Поселок на горе Оберзальцберг превратился в неофициальную столицу Германии. Окружение Гитлера получило новые дома, рядом обосновался обслуживающий персонал. Ева Браун разместилась в домике вместе с его секретарями. Она стала компаньонкой фюрера в часы отдыха. Он скрывал ее от всех, кроме самых близких подручных. Конечно, для нее это было унизительно и болезненно. В глазах всех она была никто и никому не имела права рассказывать о своих отношениях с Гитлером. Ева Браун стала женщиной, чье имя никогда не произносилось. Она словно не существовала.

Гитлер был очень ленив, манкировал своими обязанностями. Только на фотографиях Хофмана он – сама энергия. В реальности его тянуло в Оберзальцберг, где он мог ничего не делать. И ему требовалась молодая веселая женщина, которая бы его радостно встречала. Ева идеально подошла для этой роли. Ему не нужна была умная собеседница, он хотел видеть рядом с собой женщину, способную создать комфорт и помочь расслабиться.

Фюреру нравилась его репутация мужчины, перед которым не устояла бы ни одна женщина, если бы только он мог себе позволить роман с ней. На людях он вел себя очень активно с интересными женщинами, целовал им ручки, пожимал коленки, обнимал, создавая впечатление страстного любовника, которого сдерживает только особое положение в государстве. Но все это была сплошная имитация.

Только Ева поняла, что ничего этого ему не нужно. Ни умных женщин, ни красивых, ни страстных, ни опытных в любви… Ему нужны покой, комфорт, уют, гемютлихкайт, как говорят немцы. Он желает слышать привычные шутки, есть любимые пирожные. И чтобы рядом были хорошо знакомые люди, которые ничего от него не требуют и счастливы быть в его обществе. Все это и дала ему Ева Браун.

Со временем он оценил преимущества любовницы. Он получал то же, что получает муж от жены, но без брака и без обязанностей. Ева была ему преданна, занималась только им, при этом она не лезла в политику и не приставала к нему с вопросами.

Наконец-то он оценил Еву, говорил удовлетворенно:

– Ева отвлекает меня от вещей, о которых я не хочу думать. Она позволяет мне отдохнуть.

Вечером они вместе, держась за руки, смотрели кино. Вкусы у них были одинаковые: комедии, музыкальные фильмы. Ева мечтала о поездке в Голливуд, говорила друзьям:

– Он обещал мне, что после победы в войне позволит мне сыграть главную роль в фильме о моей жизни.

Они перешли на «ты». Она называла его уменьшительно-ласкательно – Ади, он ее – детка. В глубине души Ева не сомневалась, что рано или поздно он женится на ней.

Увиденные в фильмах Лени Рифеншталь образы молодых атлетов подействовали на Еву. Она хотела иметь столь же безукоризненную фигуру. Гитлер должен получать лучшее! Она купалась голышом в ледяной воде. Гитлер, который смертельно боялся раздеться на публике, никогда не сопровождал ее. Она каталась на лыжах и коньках. Очень заботилась о своей внешности. Дважды не появлялась перед Гитлером в одном и том же платье, экспериментировала с прической.

Помимо нескольких страничек из ее дневника почти не сохранилось бумаг, которые бы позволяли поглубже заглянуть в характер Евы Браун и понять, что она думала о мире, родителях, друзьях.

Ева с юности испытывала желание, чтобы ею восхищались, потому что страдала из-за ухода отца из семьи. Еще поэтому она обожала позировать. В тридцатые годы она искала лучших фотомастеров, которые понимали бы ее желание уйти в мир фантазий и грез. Гитлер подарил ей кинокамеру с 16-миллиметровой цветной пленкой, она много снимала, и ей принадлежат цветные кадры, снятые в Оберзальцберге, которые можно увидеть в документальных лентах о нацистской Германии.

В нацистских фильмах немецкие женщины не курили, не употребляли спиртного и не пользовались косметикой. Ева Браун не соответствовала этому образцу. Она курила – хотя только в отсутствие Гитлера – и всегда пользовалась косметикой.

Шляпы, сумочки и обувь ей шили во Флоренции. Она носила только шелковое белье ручной работы. Платья заказывала в Берлине – за эти годы ей сшили сотни платьев, блузок и жакетов, в том числе меховых. Она внимательно следила за модой и требовала, чтобы ее портные шили по новым раскройкам. Для ее одежды потребовалась отдельная комната. Гитлер велел Мартину Борману оплачивать все ее счета.

По практическим соображениям, особенно когда во время войны ввели обязательную военную повинность, она так и числилась в штате студии-магазина Генриха Хофмана, хотя появлялась там редко. Борман платил ей четыреста пятьдесят марок в месяц – зарплату, которую она бы получала у Хофмана.

У нее были любимые вещи – например пальто, сшитое в военном стиле, с восемью пуговицами. Ей нравилось это пальто, потому что оно походило на такое же, которое носил Гитлер. Чтобы сделать ему приятное, носила баварскую национальную одежду с обязательной белой блузкой. Надев новую вещь несколько раз, она отдавала ее родственникам или кому-то из прислуги. Она так часто переодевалась, чтобы занять время. Она часами загорала, плавала, занималась гимнастикой, гуляла с собаками, собирала цветы и все равно томилась от скуки.

Дочь фотографа Генриха Хофмана Хенни фон Ширах вспоминала:

«Еву раздражала и разочаровывала жизнь в роли незаметной любовницы. В военные годы у нее часто бывало плохое настроение, потому что Гитлер уделял ей слишком мало внимания. Она могла бы учиться, у нее были все возможности получить образование. Но она просто сидела и ждала. Внешне она выглядела великолепно, постоянно переодевалась, следила за прической. Собственно, это все, чего хотел Гитлер».

Постепенно хозяйство поступило под ее опеку. Некоторое время шла борьба Евы с сестрой Гитлера Ангелой Раубаль. Они были как кошка с собакой. Ангела потеряла свое место за откровенно недоброжелательное замечание в адрес Евы Браун. Гитлер распорядился убрать сестру, которую никогда особенно и не любил. Новые домоуправительницы старались ладить с Евой Браун.

Когда Ангела Раубаль покинула резиденцию, Ева получила три комнаты рядом с апартаментами Гитлера. Еще одну комнату на том же первом этаже выделили для ее служанки. Из комнаты Евы через небольшую гардеробную можно было пройти в ванную Гитлера. В ее спальне стояла большая двуспальная кровать. Некоторые слуги были уверены, что иногда она делит постель с Гитлером.

Она как будто получила то, что хотела. И все же удовлетворения не было. В Оберзальцберг привозили важных иностранных гостей. При их появлении Ева должна была скрыться. Гитлер прятал ее от иностранцев. Причем скрываться приходилось ей одной, что было особенно болезненно.

Когда роль Евы Браун стала очевидной, Гитлер распорядился, чтобы прислуга именовала ее Chefin – «госпожа начальница» или почтительно Gnadige Frau – «милостивая госпожа». Но Ева все равно оставалась секретной фигурой. Ее фамилия не включалась в телефонный справочник. Комната, которую она занимала, из конспирации называлась «большой комнатой для гостей». Новичкам, которые спрашивали, кто эта девушка, говорили, что она «секретарша из адъютантуры фюрера».

Чиновник, которому Мартин Борман поручил записывать слова Гитлера, оказавшись в Оберзальцберге, пометил в дневнике:

«Хозяйство ведет тридцатилетняя изящная, светловолосая мюнхенка, которая не только держит весь персонал в руках, но и умеет обставить все вплоть до последней мелочи так, как того желает фюрер. Ее зовут Ева Браун… Когда жена статс-секретаря Германа Эссера спросила, уедет ли она с ними или останется, поскольку здесь так чудесно и есть все необходимое, та ответила: для нее здесь все пустеет, когда нет фюрера, и она поэтому со спокойной душой отказалась бы от всех здешних удобств, если хоть недолго могла бы побыть рядом с фюрером».

Но была ли она счастлива?

Брак был невозможен. Дети тоже. Она жила в окружении слуг, адъютантов и жен высших чиновников рейха, которые ее тихо ненавидели. Тон задавали жены Геринга и Геббельса. Садовник приносил дамам свежие цветы. Эмма Геринг гордилась тем, что ей цветы приносят каждый день, а Еве Браун через день. Ева не стала первой леди Третьего рейха, да и не мечтала о такой роли. Когда Гитлеру на официальных мероприятиях нужна была рядом дама, он приглашал Магду Геббельс.

В альпийской резиденции фюрера нацистские бонзы наслаждались жизнью. Сама атмосфера была пропитана эротикой. Там было так много молодых секретарш, телефонисток, поварих и официанток… Почти все завели себя любовниц, некоторые с ведома жен.

Герман Геринг считал, что ни одна женщина не вправе оскорбить его отказом. Герда Борман, мать десяти детей, знала, что ее муж гуляет налево и направо. Герда была когда-то красивой женщиной. Но муж низвел ее до положения племенной матки. Она должна была рожать детей и помалкивать. Только Геббельс, зная, что фюрер особенно благоволит к его жене, старался заводить романы на стороне, чтобы Гитлер ничего не знал.

Магда Геббельс была единственной женщиной, чьи слова Гитлер воспринимал всерьез. Но он предпочитал держать Магду на расстоянии. Требовательная и знающая себе цену Магда, конечно же, рассчитывала на определенное положение при фюрере. С ней нельзя было обходиться, как с простушкой Евой Браун. С годами преданность Магды фюреру не угасла, но она стала более саркастически относиться к его окружению. Ее лицо приобрело жесткие черты, а самоуверенность превратилась в цинизм. Однажды она позволила себе ироническое замечание по поводу очень дорогой меховой шубки Евы Браун. На несколько месяцев она была отлучена от фюрера.

Ева нашла способ сквитаться. Однажды Магда, которая была на сносях, попросила Еву:

– Вы не могли бы завязать мне шнурки? Я не в силах нагнуться.

Ева позвонила и вызвала служанку, которой велела помочь Магде Геббельс.

Ева Браун жила в золотой клетке. Но по-прежнему идеализировала Гитлера. Восхищенно говорила о его голубых глазах.

Ее отец, прежде презиравший нацистов, попытался вступить в партию. Местная парторганизация его отвергла по причине политической неблагонадежности. Но, видимо, Ева замолвило словечко, и в мае 1937 года Брауна приняли. Причем ему вручили партбилет с маленьким номером, что было важно и почетно, поскольку ценилось время присоединения к нацистам. Остальные члены семьи остались вне партии. После войны мать Евы сказала:

– Нам и не надо было. Мы были частью семьи фюрера.

Когда Фриц Браун 17 сентября 1939 года отмечал свое пятидесятилетие, то по этому случаю надел нацистскую униформу и сфотографировался со всей семьей. Во время покушения на Гитлера 8 ноября 1939 года пострадал и отец Евы. Фрица Брауна пригласили в Мюнхен послушать выступление Гитлера перед товарищами по совместной борьбе за идеалы национального социализма. Это была высокая честь – ведь он не был старым членом партии. Но в пивной, где выступал Гитлер, прозвучал взрыв. Отца Евы тоже отправили в больницу, но он легко отделался.

Личный шофер Гитлера Эрих Кемпка вспоминал, что после 1932 года ни одна другая женщина, кроме Евы Браун, не садилась в автомобиль фюрера, тем не менее, по его словам, она была самой несчастной женщиной в Германии. Один ее родственник сравнил ее с домашним животным, которое держат для забавы на длинном поводке.

Если его любимая Блонди не выполняла команды, ее стегали. И тут же Гитлер ее прощал и начинал ласкать. Это характерное сочетание жестокости и сентиментальности. Гитлер мог сокрушаться по поводу брошенной собаки, плачущего ребенка, даже сломанного цветка, но считал правильным уничтожение целых народов. Гитлеру важно было сознавать, что Ева по-настоящему любит его, а не притворяется, потому что он хозяин страны.

Если бы она была на десять лет старше, то, может быть, смирилась бы со своей ролью. Но она была еще слишком молода. Чем ей было заняться? Крутиться перед зеркалом в компании сестры Гретль? Раскладывать фотографии в альбомы? Ева постепенно менялась. Ее улыбка становилась искусственной, свежесть исчезала.

Со временем Гитлер стал ей доверять. Оценил, что у нее нет иных желаний, кроме как ублажать его. С каждым годом она становилась все более нужной ему. Он воспринимал Еву как маленький подарок. Она встречала его шутками, всегда пребывала в хорошем настроении.

2 мая 1938 года Гитлер составил завещание. Ева Браун оказалась на первом месте. Он завещал выдавать ей тысячу марок в месяц пожизненно. Ева никогда ему не жаловалась. Говорила матери:

– У него такие огромные заботы. Как я могу беспокоить его своими мелкими делами?

Он приезжал к ней примерно раз в месяц – расслабиться и отдохнуть. Она ждала его каждый день. Он никогда заранее не сообщал, когда приедет. В принципе не любил раскрывать свои планы, к тому же считал, что внезапность перемещений позволяет ему спасаться от покушений на его жизнь.

Гитлер вставал очень поздно. Все приспосабливались к его расписанию, поэтому утром было тихо и спокойно. Только Мартин Борман вставал рано и сидел в своем кабинете с семи утра. Жизнь закипала после полудня, когда Гитлер пробуждался. На обед Гитлер предпочитал густой гороховый или чечевичный суп, картофель в мундире, зеленый салат, сардины в масле. После нападения на Россию с удовольствием ел черную икру, намазанную на разрезанные пополам крутые яйца. Когда он случайно услышал, сколько стоит икра, демонстративно запретил ее подавать на стол.

После обеда Гитлер и Ева либо удалялись отдохнуть, либо в небольшой компании отправлялись в чайный домик. Прогулка занимала минут двадцать – это был единственный момент, когда Гитлер совершал какой-то моцион.

Ужин мог начаться и в полночь – в зависимости от того, когда завершатся его деловые встречи. Подавали холодное мясо с салатом, жареный картофель с мясом или яйцами, макароны с томатным соусом и сыром. Гитлер ел много и быстро, поэтому прибавлял в весе. После ужина смотрели кино. Картину выбирали Ева и Гитлер – не только немецкие, но и британские, и американские новинки. Военная цензура на них не распространялась.

Во время войны Гитлер приезжал в Бергхоф, чтобы прийти в себя. Он быстро старел и разваливался буквально на глазах. Ева считала, что его неправильно лечат, что за ним плохо ухаживают.

Младшая сестра Евы Гретль вышла замуж за группен-фюрера СС Германа Фегелейна, представителя рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера при ставке фюрера. Фегелейн служил в кавалерийских частях СС. Он проводил карательные операции против партизан на советской территории, за что получил высшие награды рейха – Рыцарский крест, а затем и дубовые листья к Рыцарскому кресту.

После оккупации Польши гестапо доложило Гиммлеру, что его любимец Фегелейн занимается грабежом. Он завладел тремя дорогими автомобилями, набил кладовку ящиками с какао, кофе, чаем, шоколадом, мехами и дорогой одеждой, за которые не заплатил ни копейки.

Рейхсфюрер СС потребовал объяснений. Фегелейн примчался в ставку рейхсфюрера и стал жаловаться, что гестаповцы сводят с ним личные счеты. Гиммлер принял его объяснения. Он велел начальнику главного управления имперской безопасности Рейнгарду Гейдриху отправить донесение гестапо в архив: Герман Фегелейн старался не для себя, а для своего кавалерийского училища.