Текст книги "Гитлер против Сталина"

Ответ прост: таковы были указания Москвы. На вопрос: кого нужно раньше разбить, фашистов или социал-фашистов (то есть социал-демократов), давался ответ – социал-фашистов! Сталин считал социал-демократов главными врагами.

2 ноября 1932 года в Берлине нацистская парторганизация транспортных рабочих объявила забастовку. И коммунисты присоединились к нацистам! Йозеф Геббельс выступал вместе с коммунистическими вожаками. Сохранились фотографии, на которых он запечатлен рядом с руководителем берлинских коммунистов Вальтером Ульбрихтом, который после войны станет главой Восточной Германии.

22 января с Гитлером встретились Гинденбург-младший и руководитель президентской канцелярии Отто Майснер. Они хотели своими глазами посмотреть на фюрера. Тот произнес свою обычную речь: только он один способен спасти страну от коммунизма, а без его поддержки ни одно правительство не удержится. И он добавил – это было приятно слышать его собеседникам – что не намерен покушаться на права и прерогативы президента, который остается верховным главнокомандующим.

Это были смотрины. На обратном пути Оскар Гинденбург сказал Отто Мейснеру, что слова Гитлера произвели на него глубокое впечатление и отныне он сторонник назначения фюрера канцлером.

А Гитлер считал, что ничего не получается, что его планы рушатся. Герман Геринг с трудом удержал его в Берлине. Гитлер хотел вернуться в Мюнхен. Он не знал, что фон Папен неустанно работает на него…

Марширующие колонны штурмовиков многим казались олицетворением порядка и спокойствия, хотя среди этого сброда полно было настоящих уголовников. Казалось, единственный разумный выход – отдать власть нацистам. Когда власть будет у них в руках, они сами наведут порядок со своими штурмовиками. Модной стала фраза: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца».

23 января Гитлер встретился с влиятельным банкиром Яльмаром Шахтом, который решил, что надо поддержать нацистов. Мир избежал бы ужасов Второй мировой, если бы в Берлине продержались хотя бы несколько месяцев и не отдали Гитлеру власть в январе 1933 года. Влияние нацистов явно шло на спад, время их триумфа миновало. Симпатии избирателей качнулись в сторону других партий. Да и закончился экономический кризис. Экономика Германии вступила в фазу подъема.

Гитлер спешил избавиться от имиджа агитатора в пивной, который радует своих пролетарских поклонников обещаниями экспроприировать крупные состояния. Большому бизнесу он сообщил, что запретит забастовки.

– Нет необходимости национализировать немецкую промышленность, – уверенно говорил фюрер, – если можно национализировать народ Германии.

24 января Гитлер и Франц фон Папен встретились вновь. Фюрер чувствовал себя очень уверенно. Решительно всем в тот момент казалось, что нацисты – самая мощная сила в Германии. Хотя больше 37 процентов голосов в 1932-м году они не собирали. Причем этот год стал переломным. Нацисты стали терять голоса. Именно в этот момент они получили власть.

Поддержка Гитлера была скорее выражением протестных настроений, нежели одобрением его программы. Лихие лозунги национальных социалистов нравились больше, чем призывы демократических сил к разуму и терпению.

25 января Гитлер вновь беседует с Гугенбергом – аграрное лобби, крупные землевладельцы твердо обещали поддержать Гитлера на посту главы правительства. Договорились: Гугенберг займется экономикой, генерал Вернер фон Бломберг возглавит рейхсвер, фон Папен станет вице-канцлером. Они все промахнулись, не понимая, с кем имеют дело.

Национальные социалисты были прежде всего борцами против всего западного. Многие немцы повторяли, что смертельно устали от навязанной Западом демократии, либерализма, власти плутократов (сейчас бы сказали олигархов) и бездуховности. Модно было говорить, что немецкая душа несовместима с капитализмом и страна должна идти особым, своим путем.

27 января рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер отправил начальника службы безопасности (СД) Райнхарда Гейдриха в Берлин с особой миссией – сформировать боевую группу на тот случай, если Гитлер пожелает взять власть силой. Правда, нацисты побаивались, что в таком случае генерал Шляйхер двинется на Берлин во главе армейских частей. Поэтому Гитлер приказал привести штурмовые отряды и СС в боевую готовность.

А может быть, нацисты сознательно распространяли слухи о возможности вооруженного противостояния, чтобы надавить на Гинденбурга. Теперь все зависело от президента.

28 января глава правительства генерал Курт фон Шляйхер подал в отставку. Президент Гинденбург вызвал к себе Франца фон Папена и попросил его еще раз, теперь уже предметно разговаривать с Гитлером о формировании нового кабинета министров.

Президент согласился назначить Гитлера канцлером. Ему казалось, что все предусмотрено: в новом правительстве бывший ефрейтор окажется под присмотром и контролем. После обеда Гинденбург пригласил к себе Курта фон Шляйхера, который понял, что его время истекло. Генерал Шляйхер продержался на посту канцлера всего пять недель. Произнес с обидой:

– Я нахожусь у власти так недолго, но меня предают каждый день.

30 января утром Гитлер принес присягу, стал имперским канцлером. Ему поручили сформировать правительство. Казалось, ловкая интрига Франца фон Папена увенчалась полным успехом. Нацистов вовлекли в правительство, при этом руки у них связаны, полномочия Гитлера ограничены. Кто-то из иностранных дипломатов даже назвал Адольфа Гитлера канцлером в наручниках…

Во время прощальной беседы уходящий канцлер Шляйхер внушал сменщику, что задача внешней политики Германии – союз с Францией и Россией. Гитлер самодовольно шепнул Герингу на ухо:

– Я все сделаю иначе.

Гинденбург утвердил правительство национального единства. Назначил фон Папена вице-канцлером и предупредил Гитлера, что будет принимать их только вдвоем. Помимо фюрера лишь два нациста вошли в кабинет – Вильгельм Фрик стал министром внутренних дел, а председатель рейхстага Герман Геринг – министром без портфеля. Большинство членов кабинета были консервативными националистами.

Русская актриса Ольга Чехова, которая жила в Германии, писала: «Адольф Гитлер был нужен национал-консервативным кругам как застрельщик, как барабанщик в борьбе с коммунистической угрозой. Побарабанит-побарабанит, и его быстро уберут с политической арены. Такие рассуждения приходилось слышать довольно часто».

30 января один из редакторов газеты «Роте Фане» («Красное знамя»), главного органа компартии, уверенно говорил:

– Красный Берлин хранит спокойствие. Через три месяца и следа не останется от этого безобразия. Тогда придем мы. Придем и останемся.

А ведь Гитлер был, может быть, единственным политиком, который до прихода к власти на каждом шагу кричал, что он сделает со своими противниками. Он заранее предупредил, что будет сажать и уничтожать… Ему не поверили: предвыборная демагогия! Но он не шутил.

Приход Гитлера к власти не был, как принято считать, логическим следствием всей немецкой истории, прусского милитаризма и так далее. Ошибочно и представление о том, будто немцы сами выбрали фюрера. У нацистов была самая многочисленная фракция в рейхстаге, но они не представляли большинства немцев. Для того, чтобы сформировать правительство, Гитлеру понадобилась поддержка других партий. Ряд влиятельных людей – Гинденбург, Папен, Шляйхер, Гугенберг – руководствуясь собственными интересами, помогли ему вскарабкаться на вершину. Иначе бы он никогда не пришел к власти.

Интерес к фюреру в конце 1932 года стал падать. На следующих выборах за нацистов бы проголосовало еще меньше избирателей, и Адольф Гитлер так и остался бы крикливым вождем оппозиционной партии.

Альфред Гугенберг получил обещанный портфель министра экономики и сельского хозяйства. Но он первым перестал быть нужным Гитлеру. Меньше чем через полгода Гугенберг подал в отставку, а его партии пришлось «самораспуститься».

Через год умер президент Гинденбург, и руки у Гитлера были развязаны. Франц фон Папен лишился поста вице-канцлера и был отправлен послом в Австрию, затем в Турцию. А генерала Курта фон Шляйхера нацисты в тридцать четвертом просто убили.

Противники Гитлера воевали друг с другом и расчистили ему путь. А у них была возможность его остановить. Решительное сопротивление демократических сил выбросило бы фюрера из политики. Борьба с нацистами была бы кровавой. Но это, наверное, лучше, чем двенадцать лет нацистской диктатуры.

31 января Гитлер набросал обращение к германской нации, он обещал за четыре года восстановить экономику, избавить крестьян от нищеты, а рабочих от безработицы.

Формально 30 января в Германии всего лишь сменилось правительство. Вместо одного рейхсканцлера появился другой. В реальности Веймарская республика больше не существовала. Немцы ликовали. И лишь немногие со страхом и волнением наблюдали за новым хозяином страны.

Буквально на следующий день все переменилось. Стремительно складывался жесткий режим, в котором не только сопротивление власти, но и выражение сомнений в ее правоте было смерти подобно. Несогласные исчезали, зато число согласных множилось на глазах.

Империя рухнула недавно, и не имея привычки к самостоятельности в поступках и мыслях, немцы жаждали надежной, сильной власти, которая избавила бы их от неуверенности, от необходимости самим определять свою жизнь.

Даже если они и не разделяли взглядов вождя, то испытывали желание подчиняться. Неповторимая черта национального социализма – обилие послушных исполнителей, готовых выполнить любой приказ. В стране осталась только одна партия, и народ восторженно за нее голосовал.

Когда Германия в январе тридцать третьего избрала вождем Адольфа Гитлера, судьба страны была решена. Германия отказалась от капитализма, парламентской демократии и пошла своим, особым путем. Особый путь привел страну к Третьему рейху, мировой войне и полной катастрофе.

Но тогда мало кто услышал длинный монолог Адольфа Гитлера о том, что ему выпала миссия не только спасти Германию, но и возглавить борьбу белого человека за господство в мире. Негры и монголы под руководством большевиков и всемирного еврейства пытаются захватить власть над миром, и его долг – остановить их, совершить величайшую в истории расовую революцию.

Адольф Гитлер сделал политическую карьеру, утверждая, что мир делится на расы, полноценные и неполноценные. Худшая из них – семитская. Лучшая – арийская, нордическая, германская. Это высокие, сильные белокурые люди с голубыми глазами, уроженцы северной Европы. Лишь они создатели. Они от природы наделены гениальными способностями. Они создали шедевры мирового искусства и литературы.

Но и среди арийцев есть своя градация. Только немцы – лучшие из лучших – способны и вправе управлять миром. Гитлер почувствовал, что немцы, которые со стороны кажутся стопроцентными материалистами, в реальности невероятно падки на лесть. Вот почему им понравился Гитлер. Фюрер преподнес им роскошный подарок – широким жестом даровал всем немцам духовное и культурное превосходство над остальным миром. И что особенно приятно – это превосходство ничем не надо было доказывать или подтверждать! Они наделены им по праву рождения.

Расовая теория помогла нацистам взять власть. Гитлер аккумулировал и изложил в доступной форме идеи, которые греют душу множеству людей: уверенность в том, что они от природы лучше других. Не от того, что они совершили нечто выдающееся или наделены невероятными талантами. В их жилах течет особая кровь.

Мир невероятно упростился. Кровь определяет жизнь человека, провозгласил Гитлер. Расовой судьбой одним предопределено управлять миром, другим – исчезнуть с лица земли. Нация должна осознать свою особость, которую ни с чем нельзя спутать и которую нельзя изменить. Нация – единый организм, рожденный не поддающимися рациональному познанию корнями и особой почвой. В нацистской Германии эта метафизическая субстанция именовалась народным духом.

Вся эта гитлеровская идеология станет оправданием чудовищных преступлений Третьего рейха и приведет к мировой войне, в результате которой сама Германия будет разгромлена и разрушена.

Но поначалу Гитлер держался осторожно. 17 мая 1933 года, выступая в рейхстаге, он говорил об отказе от войн как средства решения споров.

«Его длинная речь, – вспоминал депутат рейхстага Вильгельм Хёгнер, – выдавала страх перед возможным вмешательством заграницы в связи с уже начатым перевооружением. Он со всей решимостью отвергал новые войны, новые жертвы, неуверенность людей в своем будущем и экономическую нужду, которые были бы порождены новой войной. Единственной целью национально-социалистического переворота он назвал недопущение большевизма, возвращение армии безработных к мирному труду и восстановление в Германии стабильного и авторитетного государственного руководства».

Гитлера в мире поначалу сильно недооценивали.

2 мая 1934 года в Москве член политбюро и формальный глава государства Михаил Калинин, принимая группу военных разведчиков, говорил им:

– Вот Гитлер, действительно, крупнейший агитатор. Если бы Гитлер был коммунистом, это был бы мировой агитатор. Язык у него очень простой. Все говорят, что он неумный человек. Не могу я с этим согласиться… У Гитлера тяжелое положение, но он очень умно защищает свое дело. Например, в своей речи он пустил такую громкую фразу: «Всем женщинам дадим мужей». Это, видимо, ораторский подход – посмешить людей, пошаржировать массу. Затем, замечательна его речь после вступления в должность канцлера…

28 мая 1933 года кабинет Гитлера одобрил программу создания новых рабочих мест. Правительство обещало ассигновать миллиард марок, чтобы спасти народ от безработицы. Говорили, что партия взяла на себя миссию спасти тружеников от безработицы.

Передовиком оказался гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох. Через полгода после прихода нацистов к власти Кох провозгласил Восточную Пруссию свободной от безработицы. Назначенный министром народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс торжествующе сообщил, что сто с лишним тысяч немцев получили работу как зримое воплощение энергии национального социализма!

Гауляйтер Кох согнал безработных в так называемые «товарищеские лагеря», где превратил всех, в том числе квалифицированных рабочих, в землекопов. Эрих Кох умудрился даже один из первых концлагерей для противников режима записать в отчет как центр ликвидации безработицы.

Гауляйтеры быстро убедились в том, что борьба за рабочие места мало интересует Гитлера. Он думал о перевооружении. Деньги из бюджета выделялись только на военные нужды и на строительство инфраструктуры, необходимой вооруженным силам.

Особое место в нацистской мифологии занимает строительство автобанов. И по сей день уверенно говорят, что именно Гитлер избавил страну от безработицы, начав строительство шоссейных дорог. В реальности нацистское руководство никогда не рассматривало строительство дорог как метод ликвидации безработицы.

Проблема Германии состояла в том, что она боялась войны на два фронта, как это произошло в Первую мировую. Автобаны давали возможность перебрасывать войска с одного фронта на другой. Гитлер поручил строительство дорог Фрицу Тодту, инженеру и старому члену партии. Тодт обещал фюреру, что после постройки автобанов триста тысяч солдат можно будет перебросить с одного фронта на другой за две ночи.

После прихода нацистов к власти безработица насчитывала те же четыре миллиона человек. Но у страны возникло ощущение, что проблема решена. Не осталось ни одного депутата рейхстага, ни одного журналиста, которые решились бы рассказать о реальном положении дел.

4 октября 1933 года появился «Имперский закон о главных редакторах», в котором газеты назывались «государственным средством просвещения и воспитания». Об информации как главной задаче прессы не было и речи. В своем кругу Гитлер сказал:

– Наша пресса, в общем-то, чудесная вещь. Закон о печати позаботился о том, чтобы народ оставался в неведении. Пресса и существует для этого.

Красная армия и рейхсвер

Потерпевшая поражение в Первой мировой Германия была единственной страной, которая хотела сотрудничать с Советской Россией. Если бы в Гражданской войне верх взяли белые, Россия заняла бы место среди держав-победительниц. А Советская Россия не предъявила Германии никаких требований и не участвовала во взимании огромной контрибуции, которая подрывала и без того слабую немецкую экономику.

С санкции Ленина в небольшом городке Рапалло в 1922 году нарком по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин подписал сенсационный договор с Германией о взаимном признании и восстановлении дипломатических отношений. В Рапалло обе страны согласились строить отношения как бы с чистого листа и решили все спорные вопросы самым радикальным образом: они просто отказались от взаимных претензий.

24 апреля 1926 года в Берлине советский полпред Николай Николаевич Крестинский и немецкий министр иностранных дел Густав Штреземан подписали договор о ненападении и нейтралитете. Обе страны договорились не участвовать в союзах, направленных против другой страны. Таким образом, Германия и Россия заведомо отказывались от участия в системах коллективной безопасности.

Внешняя политика России носила прогерманский характер не только в силу расчета, но и благодаря откровенной симпатии руководителей большевиков к Германии и немцам. 20 февраля 1922 года Ленин писал своему заместителю в правительстве Льву Борисовичу Каменеву:

«По-моему, надо не только проповедовать: «учись у немцев, паршивая российская комммунистическая обломовщина!», но и брать в учителя немцев.

Иначе – одни слова».

Тайным военным сотрудничеством с Германией занимался нарком внешней торговли Леонид Борисович Красин. Он полагал, что ограничения, наложенные на Германию условиями Версальского мира, заставят немецкую армию искать обходные пути для развития военной техники и немцы будут платить России, если помочь Рейхсверу и позволить ему создавать новые образцы боевой техники на российской территории.

Еще в сентябре 1921 года (до Рапалло!) командированные в Берлин Леонид Красин и член ЦК партии Карл Бернгардович Радек подписали с немцами соглашение об образовании совместного «Общества по развитию промышленных предприятий».

На следующий год рейхсвер приступил к созданию на территории России объектов для испытаний своей боевой техники. Первыми в Москву приехали представители немецкой авиастроительной компании «Юнкерс», основанной профессором Гуго Юнкерсом. Они хотели получить концессию на производство военных самолетов. Горячим сторонником этого контракта был Михаил Васильевич Фрунзе, который в январе 1925 года возглавил военное ведомство.

Инициатором военного сотрудничества с германской стороны стал начальник управления сухопутных сил рейхсвера генерал-полковник Ханс фон Сект (он командовал рейхсвером в 1920–1926 годах). В 1921 году в военном министерстве Германии сформировали специальную группу, которая занималась Россией. Ее представителей включили в штат немецкого посольства в Москве.

Советско-германское военное сотрудничество между рейхсвером и Красной армией началось в соответствии с секретным соглашением от 11 августа 1922 года. Соглашение позволяло веймарской Германии размещать на советской территории военные объекты и проводить испытания военной техники и обучение личного состава тех родов войск, которые были запрещены Версальским договором, в первую очередь авиации. В ответ немцы щедро делились с Красной армией своими военными достижениями.

С помощью немецких фирм в России производились самолеты, танковые моторы, стрелковое оружие, артиллерийские снаряды, боевые отравляющие вещества, на которые в те годы военные возлагали особые надежды. Под Самарой построили завод по производству химического оружия. Это место называлось Иващенково, потом его переименовали в Троцк – в честь первого председателя Реввоенсовета, а после высылки Троцкого, в 1929 году, на карте появился Чапаевск.

На полигонах в Шиханах и в Тоцке немцы тренировались в применении химического оружия. Красноармейцы перенимали ценный опыт – именно германская армия в Первую мировую использовала отравляющие газы против французов и британцев.

Летом 1929 года в шести километрах от Казани в Каргопольских казармах открылись секретные танковые курсы для советских и немецких танкистов. Немцы прислали двенадцать танков, инструкторов и организовали учебу. Работу курсов инспектировал фанатик бронетанковых войск будущий генерал-полковник и начальник генерального штаба сухопутных сил вермахта Хайнц Гудериан. Каргопольские курсы закрылись в июне 1933 года. Все оборудование и танки достались Красной армии.

В Липецке в летной школе учили немецких пилотов. Многие знаменитые немецкие асы прошли через эту школу. В общей сложности за десять лет около трехсот немецких офицеров учились в военно-учебных заведениях Рабоче-крестьянской Красной армии.

Летом 1925 года немецких наблюдателей впервые пригласили на маневры Красной армии. В Берлине сделали ответный жест. Практика обмена военными наблюдателями прижилась. В 1932 году на маневрах Красной армии побывал Вильгельм Кейтель, будущий генерал-фельдмаршал и начальник штаба верховного главнокомандования вермахта.

В 1925 и в 1932 годах на немецких маневрах присутствовал будущий маршал Михаил Николаевич Тухачевский, большой сторонник сближения с Германией. Контакты с немецкими офицерами, санкционированные политбюро, ему дорого обошлись, хотя в Германию он ездил по специальному решению политбюро.

31 мая 1928 года нарком обороны Ворошилов обратился к политбюро:

«Командование германского Рейхсвера по опыту предыдущих лет предложило нам в текущем году командировать на полевые поездки, учебные занятия и маневры Рейхсвера восемь командиров Красной армии. Это предложение, как и в предыдущие годы, сделано на началах взаимности и предусматривает присутствие на наших маневрах офицеров Рейхсвера, число которых в текущем году определяется в шесть человек.

В числе этих шести офицеров в текущем году на наши маневры предполагается прибытие одного из самых крупных руководителей нынешней германской армии, начальника штаба Рейхсвера – генерала Бломберга (под фамилией проф. Бланк).

Предполагаемый приезд данного лица и ряд других фактов показывают, что интерес командования Рейхсвера к Красной армии, начиная с 1927 года, значительно возрос».

Бломберг приехал в Москву в августе. Его принимали на высшем уровне. Относительно значимости немецкого гостя Ворошилов не заблуждался. Вернер фон Бломберг с приходом Гитлера к власти станет генерал-фельдмаршалом и военным министром. В 1938 году, правда, Гитлер с Бломбергом расстанется – под тем предлогом, что министр женился на особе легкого поведения. В реальности фюреру понадобятся более решительные генералы…

Сам Ворошилов, кстати, сомневался, надо ли пускать немецких наблюдателей на маневры Красной армии:

«Интерес со стороны командования Рейхсвера к Красной армии, очевидно, объясняется не столько «восточной ориентацией» реваншистски настроенного офицерства и известной части правых кругов Германии, сколько желанием иметь постоянное наблюдение и «контроль» над растущей боевой силой, которая при известных условиях (советизация Польши) может стать непосредственной угрозой для Германии… Немцы уже в настоящее время считают Красную армию достаточно сильной, чтобы в случае столкновения справиться с Польшей и Румынией».

Но Ворошилов перечислил и аргументы в пользу сотрудничества:

«1) поездки нашего командного состава и практическое изучение Рейхсвера принесло нам большую пользу в смысле усовершенствования и уточнения методики подготовки и обучения;

2) изучение практически еще не закончено и весьма полезно было бы еще этот год использовать возможность командирования нашего комсостава на маневры Рейхсвера».

Политбюро приняло предложение Ворошилова допустить немецких офицеров на маневры РККА. 4 июля политбюро утвердило и список командиров, которым предстояла командировка в Германию. В 1924–1931 годах в Германии побывало больше ста пятидесяти командиров Красной армии.

В марте 1933 года новый канцлер Адольф Гитлер в рейхстаге сказал, что его правительство «желает поддерживать с Советским Союзом дружественные отношения и рассчитывает на взаимность». В апреле Гитлер принял советского полпреда Льва Михайловича Хинчука, который заявил, что советское правительство также настроено на сотрудничество.

В мае на приеме в честь немецких гостей заместитель наркома обороны Михаил Тухачевский проникновенно сказал:

– Нас разделяет политика, а не наши чувства, чувства дружбы Красной армии к рейхсверу. Вы и мы, Германия и Советский Союз, сможем диктовать свои условия всему миру, если мы будем вместе.

Но постепенно это сотрудничество сошло на нет.