Текст книги "Риелтор неуловимый…"

Летуны выхватили самурайские мечи и начали сражаться друг с другом в воздухе. Они кувыркались, слетались вместе в один сверкающий мечами клубок и разлетались в разные концы площади. При этом они швыряли сурикены и тамагочи, а иногда переходили на нунчаки и чак-чаки. От ручек мечей тоже развевались разноцветные ленты. Было очень красиво.

Затем они спрятали оружие и начали сражаться руками и ногами в воздухе, душить друг друга и швырять на землю. Народ ахал и охал. Швырнутые тут же взмывали вверх, настигали обидчика и тоже забрасывали его вдаль. Игорь восхитился мастерством летунов. Ему тоже захотелось летать и достичь хотя бы части их силы и ловкости.

Однако пора было заняться делами.

31.

Игорь доехал до Октябрьской и тем же автобусом, который шел сначала по Ленинскому проспекту, а затем через всю Профсоюзную, добрался до Ясеневе. Нашел разрушенный квартал, где стоял их аппарат. Днем здесь было не так безлюдно, как ночью. Тут и там в развалинах копошились какие-то ободранные личности, пугливо прятавшиеся при его приближении. Несмотря на развешанные повсюду таблички, что развалины охраняются государством и извлечение из них чего бы то ни было карается по закону, они вовсю выдирали оконные рамы, выбирая только деревянные, двери и сантехнику. Поняв, что Игорь для них угрозы не представляет, они спокойно продолжали свое дело.

Игоря встревожило, что мародеры могли залезть в подвал, где стоял их аппарат.

Он успокаивал себя тем, что в подвале им брать нечего, и подавлял растущее в груди чувство тревоги. На самом деле, брать там было чего. Те же трубы, например, да и еще много разного добра можно было найти. Теперь он уже корил себя за то, что они с Салимом так легкомысленно отсюда ушли, не оценив обстановку. Надо было дождаться утра и осмотреться. Возможно, кому-то из них следовало остаться и сторожить аппарат.

С замирающим сердцем он дошел до развалин того самого дома. Огляделся. Вокруг не было ни души, только на соседних развалинах копошился какой-то доходяга, временами прикладывавший ладонь козырьком ко лбу и поглядывавший в сторону Игоря. Возле него стояла металлическая тележка на четырех колесах наподобие тех, что были раньше у вокзальных носильщиков. Он складывал туда выдранные оконные рамы. Рядом стоял приготовленный для погрузки унитаз.

Игорь решил расспросить, какая здесь обстановка, и направился к нему. Мародер так увлекся своим делом, что не заметил его приближения. Ему было лет под шестьдесят. Голубая джинсовая рубашка, темная на спине от пота, и темно-зеленые брюки болтались на нем, как на пугале. Казалось, что, если бы не туго перетянувший талию облезлый ремень, брюки тут же упали бы на землю, а рубаха улетела бы с порывом ветра.

– Здравствуйте! – поздоровался Игорь.

Мародер вздрогнул и оглянулся. Взгляд у него был испуганным.

– Я тут ищу приятеля, вы его не...

Не успел он закончить фразу, как тот, шустро перебирая длинными, словно у саранчи, ногами, исчез в развалинах.

– Подождите, куда же вы?

Тот даже не оглянулся.

«Пуганные какие они здесь, – подумал Игорь. – Чего боятся?»

Он пошел следом.

Игорь прошел через несколько загаженных комнат, бывших когда-то квартирой, и выглянул на лестницу. Шаги звучали на несколько пролетов выше, потом хлопнула дверь и стало тихо. «Что же мне, по всему дому за ним гоняться? – подумал Игорь. – Ну его к черту!»

На обратном пути его взгляд упал на несколько старых книг и общих тетрадей, которые валялись в углу, слегка присыпанные слоем обвалившейся штукатурки. Он поднял одну из книг. Это было пособие по самостоятельной укладке кафельной плитки в квартире, изданное в 2025 году. Другая книга оказалась дамским любовным детективом «Апрель моих слез» 2032 года издания.

К тетрадям Игорь поначалу прикасаться не хотел, заподозрив в них студенческие конспекты по всяческим наукам. Но потом, поколебавшись, все же поднял одну. В ней были наклеены пожелтевшие вырезки из газет с кулинарными рецептами. Следующая тетрадь была озаглавлена «Дневник» и исписана от начала до конца мелким угловатым почерком. Игорь секунду поколебался и сунул тетрадь в карман. Конечно, читать чужие дневники было нехорошо, но откуда еще он мог узнать, что же здесь произошло, если газеты не выходили, книжных магазинов он не видел, а в информжеле об этом ничего не говорилось. Да и хозяина дневника, судя по всему, давно уже не было в живых. Так что теперь эти записи принадлежали истории.

Игорь дошел до подвала и огляделся по сторонам. Больше никого на соседних развалинах не было. Он заглянул под жестяной козырек. Дверь в подвал была все так же приоткрыта, а ступеньки засыпаны строительным мусором. Игорь пожалел, что он не следопыт, а то мог бы определить, проходил ли здесь кто-нибудь еще кроме них. От мысли, что в подвал могли заходить чужие, он почувствовал себя неуютно.

Он вздохнул, подобрал с земли изогнутый кусок толстой арматуры и стал спускаться по ступенькам.

32.

Оставшись без Игоря, Салим почувствовал себя не слишком уверенно. Он не гулял по Москве со студенческих времен и о многих переменах, произошедших в городе, просто не знал. Даже во время учебы он более-менее прилично изучил только район института и общаги – начало Волоколамского шоссе от улицы Панфиловцев до Ленинградского проспекта и Ленинградский же проспект от восьмидесятого дома до станции метро «Сокол». Еще он сравнительно неплохо знал центр, в основном у станций метро. Дальше этого его интересы не простирались. В метро он мог ориентироваться, не заглядывая поминутно в карманную схему. На какой ветке находится какая станция, он примерно представлял, но бывал едва ли на десятой части из них. На этом его успехи в москвоведении заканчивались.

Но все это было еще в той Москве, времен учебы. В Москве же две тысячи восьмого года он почти не бывал, потому что боялся оставить аппарат без присмотра. Доставит гасту, переночует в подвале, наберет пассажиров на обратный рейс – и домой. Большую часть времени он проводил на родине – достраивал дом, возился с детьми, осваивал новую машину. Жизнь текла размеренно и спокойно, пока к подвалу не прибился старый институтский приятель – Игорь Волков. И притащил мешок своих проблем. Игорь еще и в институте умел их создавать на ровном месте – то с кем-то подерется, то коменданту общаги, отставному майору Шишкину, нагрубит, то преподов, которые потупее, настроит против себя своим умничанием. Не однажды они жаловались на него в деканат и говорили, что либо он, либо они. Но каждый раз все как-то утрясалось. Салим тоже любил поумничать, на этой почве они и сошлись.

Поначалу Салим даже обрадовался Игорю. Как же, приятель явился! А зачем явился-то? Повидаться? Нет, укрыться от преследователей. Ну так и укрывался бы себе где-нибудь в другом месте. Так нет же – явился именно сюда, разрушил налаженный бизнес и зашвырнул их обоих в такую даль, что и подумать страшно. Салим до сих пор не мог поверить, что они оказались в таком далеком году и вероятность возвращения домой остается под тремя вопросительными знаками.

Так Салим думал, обходя заданные районы. Заводы по большей части не работали, ворота стояли нараспашку, окна в цехах были выбиты, а стены исписаны граффити.

Своры бродячих собак шастали там и тут, и Салим не рискнул сильно углубляться на территорию предприятий. Как, однако, отсутствие нефти и газа меняет жизнь людей! Они исчезли – и многое сразу стало ненужным. Не нужны эти заводы, не нужна их продукция. Даже и территория их не нужна.

Салим подумал, что не худо бы увидеть Петрова, который возил гасту на втором аппарате. Петров был его приятелем и подчиненным на старой работе. Салим числился завлабом, а Петров был младшим научным сотрудником. Когда все разбежались, поначалу ушел и Петров, но потом вернулся. Ему в управление и достался второй аппарат. Он базировался в подвале такой же панельной девятиэтажки, но только у метро «ВДНХ». Салим как-то был у него в гостях и дорогу помнил хорошо. От метро в сторону гостиницы «Космос», затем налево и в переулок.

К счастью, парусные телеги до метро «ВДНХ» ходили. Здесь у них была конечная, они разворачивались и шли обратно.

Салим вышел из метро. Гостиница «Космос» стояла на прежнем месте, только слегка облезла да буквы с ее названием на глухой стене проржавели. На кронштейнах под окнами сохло белье. Он углубился в переулки и только тут вспомнил о бандитах. Его пронзил страх. Он совсем о них забыл. Сказалось обилие новых впечатлений и выпитое у Хабы желейное вино.

Салим остановился. Идти или не идти? Если пойти, можно угодить в западню. Не пойдет – ничего не узнает. А знание – сила. Они и так не разбираются в этой новой жизни, а так хоть понимали бы, как обстоят дела у врагов и чего от них ожидать. Нет, сходить все-таки надо. Хоть издали посмотреть, и то полезно.

Он двинулся дальше, но чувство близкой опасности не давало шагать так же бодро, как и раньше. Что, если они идут сейчас навстречу, увидят его и схватят? Нет, не схватят. Они ищут Игоря, а его, Салима, в лицо не знают. Если только Петров не выдаст. Но Петров не может быть с ними. Скорее всего, они оставят его возле аппарата. Да и не такой тот человек, чтобы вот так запросто взять и выдать его.

Салим немного успокоился, но стал пристально вглядываться в лица встречных прохожих. Те отвечали ему удивленными взглядами. Он понял, что привлекает к себе внимание и стал смотреть расфокусированным взглядом. Этого тоже было достаточно, чтобы заметить специфические фигуры бандитов даже среди экзотически выглядевших новых москвичей.

Дом, где размещался аппарат Петрова, еще не упал, но выглядел так, словно собирался это сделать со дня на день, да все по каким-то причинам откладывал. Людей из него уже отселили. Несколько стеновых панелей с верхних этажей обвалились и валялись внизу. Внутренности комнат, которые они прикрывали, обнажились. Там была видна какая-то мебель, ветер покачивал люстры на потолке. Дом был обнесен по периметру желтой лентой. Многочисленные таблички предупреждали, что подходить к нему опасно.

Салим на приличном удалении, стараясь не слишком бросаться в глаза, обошел его вокруг, делая вид, что просто интересуется состоянием здания. Дверь подвала была закрыта. Людей вокруг дома не было, в подвал никто не входил и не выходил оттуда. На мгновение ему захотелось постучать условным стуком в дверь и посмотреть, что будет дальше. Он подавил это желание.

Отойдя к соседнему, пока еще стоящему дому, Салим сел на скамейку так, чтобы было видно интересовавшую его подвальную дверь, и стал за ней наблюдать. Прошло минут двадцать.

– Здравствуй, Салим! – раздался вдруг сзади скрипучий и до боли знакомый голос. – Здравствуй, пес шелудивый!

Он оглянулся. Там в сопровождении двух дюжих бандитов стоял в своем полосатом халате и тюбетейке... Мирзо.

33.

В подвал Игорь так и не вошел – что-то его удержало. Уже перед самой дверью он остановился, подумал и вернулся обратно. Странное поведение убежавшего от него мародера не давало ему покоя. Он нашел в рухнувшем доме напротив удобную комнату, из которой был виден вход в подвал, и устроил там наблюдательный пункт.

Игорь старался не подходить к окну, а смотрел из глубины комнаты. Квартира находилась на втором этаже. Сюда можно было попасть как через подъезд, так и с улицы через окно, перепрыгивая с одной кучи обломков на другую. Поначалу это его немного беспокоило, но потом он понял, что это даже хорошо – есть путь отхода, на всякий случай, если что. Того, что сюда сунутся мародеры и обнаружат его, он не опасался. Судя по тому что в доме не осталось ни одной целой оконной рамы, они здесь все разграбили.

Вскоре наблюдение стало его утомлять. Начали слезиться глаза, стало клонить в сон. Он нашел доску, бывшую когда-то боковиной шкафа, положил ее на ровное место в углу и часок вздремнул. Спалось ему хорошо. У него всегда были минимальные требования к удобствам, и он мог спать где угодно и на чем угодно.

Игорь проснулся, потянулся и подошел к окну. К подвалу как раз подъезжал черный брезентовый джип с тонированными стеклами. Он отпрянул за стену, подождал секунду и выглянул опять. Из машины вышли два бандюка в черных кожаных пиджаках, потом Мирзо в своем полосатом халате. Последним показался Салим со связанными за спиной руками. Один глаз у него заплыл багровым синяком. У Игоря зачесались руки врезать кому-нибудь из троицы незваных гостей. Все четверо направились в подвал. Впереди шел бандит, за ним Мирзо, потом Салим. Замыкал процессию другой бандит. Судя по тому что руки у Мирзо не были связаны, он пользовался у них доверием.

У него поочередно пронеслись в голове несколько вариантов действий – от «завалить камнями дверь подвала, пока они там», до «угнать брезентовый джип». Но в итоге он не стал делать ничего и остался на месте. Все планы были спонтанными и плохо продуманными, ни один из них ему не нравился.

Через полчаса из подвала вышли высокий белобрысый бандит и Мирзо. Они сели в машину и уехали. Другой бандит и Салим остались в подвале. «Будут ждать меня», – понял Игорь. Раз они привезли сюда Салима, значит, уверены, что и он скоро появится здесь. Судя по побитому лицу Салима, они знают про Хабу и, возможно, уже у него побывали. Интересно, как там Хаба? Сумел ли выкрутиться из передряги?

Игорю стало неловко от того, что он приносит беду всем, кто так или иначе ему помогает. Так было с Салимом, потом с Татьяной Кузоватовой, теперь вот с Хабой. Нет, с Хабой не так. Он видел, что за ними погоня, когда голосовал на обочине. И отлично понимал, что у них есть опасные враги, когда предложил снять у него комнату. Но с остальными-то получается именно так. Прямо хоть бери и отказывайся от любой помощи, предупреждай всех, что с тобой связываться не стоит, будет себе дороже. С Татьяной тоже неловко получилось. Надо будет к ней наведаться и извиниться. Но кто же знал, что эти уроды так быстро их найдут? Данные об их адресе были в регистрационном бараке и у ментов. Значит, им помогают либо те, либо другие. Интересно, сидел ли в подвале еще один бандюк до их приезда?

Игорь прождал до вечера, но никакого движения вокруг подвала больше не было. Наступила ночь. Предпринимать что-либо в темноте было бессмысленно. Он лег спать. Но заснуть так хорошо и безмятежно, как днем, уже не удалось. Дом, казалось, ночью ожил. Он наполнился шорохами, сквозняками, далекими и едва слышными вздохами. Он словно жаловался на свою судьбу.

Лишь далеко за полночь к Игорю пришел сон, и он был рад, что наконец-то сможет не думать об этом доме.

От сна его разбудили чувствительный пинок грубым ботинком в бок. Он с усилием открыл глаза и произнес что-то невразумительное. Перед ним стояли три странных типа. Уже светало, и можно было разглядеть их лица, хоть и не очень хорошо. Игорь испугался, не привидения ли перед ним, но, приглядевшись, убедился, что нет. Они выглядели вполне реальными. Один был в рясе и с крестом на груди. В руках он держал лопату, а на поясе у него висел электрический фонарь. Его густая длинная борода почти закрывала крест. Борода была огненно-рыжей, и Игорь удивился этому – раньше он думал, что рыжих в священники не берут, «понеже Бог шельму метит», как сказал когда-то Петр Первый. Священник имел скуластое остроносое лицо, а голову его венчала шапочка из лилового бархата. Во взгляде его Игорь не увидел обычной для священников благости. Взгляд был колючим, как осколки разбитой зеленой бутылки. Игорь подумал, что в случае угрозы, тот скорее пустит в ход не крест, а лопату.

Второй незнакомец напоминал шкаф, только что внесенный грузчиками в комнату и поставленный посередине, пока хозяин определит угол, куда же его задвинуть. Лицо у него походило на амбарный замок, причем дырка для ключа приходилась на нос, а дужка – на лоб. На голове вились бесцветные волосы. Взгляд у Шкафа был довольно тупым. В руках он держал кирку, а на плече у него висел моток крепкой альпинистской веревки. На широком поясе монтажника-высотника, опоясывавшем его мощную талию, позвякивали цепи и застежки-карабины. Шкаф стоял к нему ближе всех. Игорь понял, что это он пинал его ботинком.

Третий из странной компании был худым невзрачным человечком, похожим на прихлопнутую и высохшую на стене моль. Небольшого росточка, впалая грудь, несуразно длинные руки и ноги колесом. Лицо в мелких веснушках напоминало стоячую воду, подернутую тиной. Нос его имел одинаковый угол наклона снизу и сверху. Это был как бы и не нос вовсе, а торчащий из лица клин. Вполне себе заурядная личность, сливающаяся с каким угодно пейзажем, если бы не глаза. Они были большими, немигающими и холодными. В них словно бы били струями ледяные родники.

Игорь обвел их взглядом и поднялся на ноги.

– Ты кто такой? – спросил священник.

– Так, ночевал здесь.

– Здесь? – удивился Шкаф. – Ты че, зема, дурак?

– Негде было, – сказал Игорь.

– А может, ты искал чего? – подозрительно спросил священник. – Да и уснул ненароком? А?

В разговор вмешался третий, молчавший до сих пор. Очевидно, он был у них главным.

– Обыщи его! – велел он Священнику.

Тот стал шарить по карманам Игоря и обхлопывать его по груди и бокам. Было видно, что делает он это не в первый раз. Игорь понял, что никакой тот не служитель церкви, а просто ряженый.

– А что это вы, батюшка, – съязвил он, – ведете себя как, пардон, мент?

– Заткнись! – огрызнулся тот.

Лжебатюшка нашел у него тетрадь с дневником и остатки денег. Паспорт Игорь предусмотрительно сунул за подкладку пиджака на спине, и тот его не нащупал. Деньги Священник оставил себе, а тетрадь протянул главному. Тот пролистал ее и пренебрежительно уронил на пол. Игорь подобрал тетрадь и опять сунул в карман.

– Так ты говоришь, – спросил Главный, – здесь ночевал?

– Ну да.

– И ничего про этот дом не знал?

– Нет. Но теперь буду знать.

– Что?

– То, что вы рассказали.

– А такую штуку приходилось видеть?

Главный достал из кармана сложенный в несколько раз листок бумаги и развернул его. Листок оказался большой схемой московского метро, размером примерно пятьдесят на пятьдесят сантиметров, но озаглавлен он был довольно странно: «Московские развалины». Листок весь был испещрен крестиками, возле которых мелким почерком значились адреса. Игорь стал с интересом в него всматриваться. Когда-то давно, еще школьником, он видел похожую схему, только называлась она «Московские магазины». Ее продавали на вокзалах провинциалам, приехавшим в Москву за дефицитом. Там были магазины «Лейпциг», «Прага», «Бухарест» и еще какие-то.

– Не видел, – спокойно сказал Игорь.

Главный убрал листок в карман и с минуту смотрел в глаза Игорю. Тот взгляд выдержал, не смигнул.

– Бомжуешь здесь? – спросил он уже немного другим тоном.

– Типа того, – уклончиво ответил Игорь.

– Давно?

– Первый день.

– Что вокруг творится?

Игорь пожал плечами.

– Ничего особенного. Вон там, – он показал на другие развалины, – днем ковырялся какой-то хмырь, рамы оконные выворачивал. А там, – он кивнул на подвал с Салимом, – компашка какая-то ночует.

– Что за компашка? – заинтересовался тот.

– Мужика три или четыре. По виду бандюки.

– Конкуренты, – предположил лжесвященник.

– Шуганем? – спросил Шкаф.

Главный не ответил.

– Вали отсюда! – велел он Игорю. – Найди себе другое место. Про нас не болтай. И думай в следующий раз, где ночевать.

Игорь не заставил себя упрашивать. Оглядываясь, он вылез в окно и по кучам мусора добрался до земли. Сделав вид, что уходит, он обошел дом с другой стороны, нашел в других развалинах удобное место, откуда было видно подвал, и затаился. Вскоре вся троица крадучись подтянулась туда, а чуть погодя к ней присоединились еще два человека, которых он раньше не видел. Потом Шкаф, Священник и двое других вошли в подвал, а Главный остался у двери. Немного погодя изнутри послышались возбужденные выкрики и стрельба. Игорь насчитал три выстрела. Еще минут через десять Шкаф выволок за шкирки обоих бандюков, следом на трясущихся ногах вышел Мирзо, за ним фальшивый поп и два незнакомца. Салима среди них не было, и у Игоря похолодело внутри. Когда банковские бандюки пришли в себя, их вместе с Мирзо пинками прогнали вон. Потом банда посовещалась и ушла. Дверь в подвал осталась приоткрытой.

Игорь выждал с полчаса, а затем, соблюдая максимальную осторожность, пробрался к подвалу. Он ступил внутрь, ожидая увидеть на полу распростертое тело приятеля в луже крови. Но Салима нигде не было видно. Он прошел к аппарату. Как и прежде, тот стоял в нише за выступом стены, прикрытый куском брезента. Ни на что уже не надеясь, Игорь открыл дверь. На полу, связанный и с кляпом во рту, лежал Салим. Лицо его было в синяках и кровоподтеках.

Игорь выдернул кляп.

– Хрен ли так долго? – недовольно спросил Салим. – Развяжи меня!

Игоря стал душить смех. Приятель, значит, был уверен, что он придет и освободит его. Как какой-нибудь персонаж из кино, который крушит все на своем пути. Он расхохотался.

Он понимал, что это нервный смех и надо дать ему выход. Глядя на него, расхохотался и Салим. Они смеялись до слез, до колик в боку и прекратили смеяться так же внезапно, как и начали. Эйфория прошла, и до обоих разом дошло, что они ни на сантиметр не продвинулись к своей цели. Наоборот, ситуация осложнилась и нужно было начинать все сначала.